Я повесила трубку и тут же узнала адрес у Мэри Мэгги. Теперь у меня возникла проблема. Не было партнера. Субботний вечер, Лула отправилась на свидание. Рейнджер бы не отказался помочь, но мне не хотелось приставать к нему сразу после ранения. Кроме того, мне придется с ним расплачиваться. При одной мысли об этом у меня начиналось сердцебиение. Когда я находилась с ним рядом и думала не столько головой, сколько другим частями тела, я хотела его безумно. На расстоянии же перспектива оказаться в койке с Рейнджером очень меня пугала.
      Если я стану ждать завтрашнего дня, я окажусь на шаг позади полиции. Оставался еще один человек, но при мысли о совместной работе с ним меня прошибал холодный пот. Этим человеком был Винни. Когда Винни открыл свою контору, он сам задерживал своих подопечных. Дело разрослось, он нанял сотрудников, а сам уселся за письменный стол. Он время от времени производил задержания, но без особого энтузиазма. Винни был хорошим хозяином залоговой конторы, но ходили слухи, что его нельзя было назвать самым этичным в мире охотником за сбежавшими подследственными.
      Я взглянула на часы. Надо принимать решение. Нельзя тянуть, иначе придется вытаскивать Винни из постели.
      Я тяжело вздохнула и набрала номер Винни.
      – У меня есть наводка на Дечуча, – сказала я Винни. – Хотелось бы проверить, но у меня нет никого, кто мог бы меня подстраховать.
      – Встретимся в конторе через полчаса.
      Я поставила мотоцикл во дворе, рядом с синим «Кадиллаком» Винни. В конторе уже горел свет и задняя дверь была открыта. Когда я вошла, Винни прикреплял к ноге пистолет. Как и положено, он был одет во все черное. На нем даже был бронежилет. Я же по-прежнему щеголяла в джинсах, футболке оливкового цвета и синей байковой рубашке вместо куртки. Пистолет мой покоился дома в банке из-под печенья. Я надеялась, что Винни про пистолет не спросит. Я ненавидела пушки.
      Он бросил мне жилет, и я послушно надела его.
      – Клянусь, – сказал он, разглядывая меня, – я понятия не имею, каким образом тебе удается кого-то поймать.
      – Везет, – скромно сказала я.
      Я протянула ему адрес и пошла за ним к машине. Я раньше никогда не выезжала на дело с Винни, и ощущение было странным. Наши отношения всегда были сдержанными. Мы слишком много знали друг о друге, чтобы быть друзьями. Еще мы отдавали себе отчет, что, если нас прижать к стенке, мы воспользуемся этими знаниями без всякого снисхождения. Ладно, по правде говоря, я вовсе не такая крутая. Но угрожать умею. Может, и Винни такой же.
      Соба жил в районе, который, по-видимому, был заселен в семидесятых годах. Большие участки, уже выросшие деревья. Дома в классическом стиле, с гаражом на две машины и огороженным задним двором. Почти во всех домах горел свет, и я представила себе взрослых, дремлющих перед телевизорами, и детей, которые в своих комнатах делают уроки или мотаются по Интернету.
      Винни, не выключая мотора, остановился напротив дома Собы.
      – Ты уверена, что это здесь? – спросил Винни.
      – Мэри Мэгги сказала, что она была здесь на вечеринке, и описание совпало с тем, что запомнила бабушка.
      – О господи, – вздохнул Винни, – я собираюсь вламываться в дом, полагаясь на слово женщины, которая зарабатывает на хлеб, кувыркаясь в грязи. И не какой-нибудь дом. Дом самого Собы! – Он проехал с полквартала и остановился. Мы вышли и вернулись к дому. Постояли немного, разглядывая соседние дома и прислушиваясь, нет ли кого во дворе.
      – На маленьких окнах внизу черные ставни, – сказала я Винни. – Бабушка именно так и описывала.
      – Ладно, – сказал Винни, – мы войдем. Тут два варианта. Мы можем попасть не в тот дом и до смерти перепугаем какое-нибудь невинное тупое семейство. Или мы попадем в тот дом, и психованный Дечуч начнет по нам палить.
      – Я рада, что ты мне все расписал. Я теперь чувствую себя спокойнее.
      – У тебя есть план? – поинтересовался Винни.
      – Да. Как насчет подойти и позвонить? Вдруг кто-нибудь дома. Я подожду здесь и подстрахую тебя. В доме нет света, – сказала я. – Думаю, там никого нет.
      – Или все спят.
      – Или все умерли.
      – Это было бы недурственно, – заметил Винни. – Мертвые хоть не стреляют.
      Я начала обходить дом.
      – Надо посмотреть, нет ли света в окнах сзади.
      – При случае напомни мне никогда не брать под залог стариков. Они не способны нормально соображать. Забывают выпить положенные таблетки, и не успеешь оглянуться, они уже складывают трупы в своих сараях и похищают старых дам.
      – И тут света нет, – констатировала я. – Что теперь? Ты можешь взломать дверь и влезть в дом?
      Винни достал из кармана две пары резиновых перчаток и передал одну мне. Мы их быстро натянули.
      – У меня есть некоторый опыт попадания в чужие дома, – сказал он. Он подошел к двери черного хода и подергал ручку. Заперто. Он повернулся ко мне и улыбнулся. – Пара пустяков.
      – Ты можешь открыть этот замок?
      – Нет, но я могу просунуть руку через отверстие в двери, где нет стекла.
      Я подошла поближе. Действительно, одно из дверных стекол было вынуто.
      – Похоже, Дечуч потерял ключи, – заметил Винни.
      Как же! Если они у него вообще были. Это он здорово сообразил, прятаться в пустом доме Собы.
      Винни повернул ручку изнутри и открыл дверь.
      – Шоу начинается, – объявил он шепотом.
      В руке я держала фонарь, а сердце билось куда быстрее обычного. Не то чтобы неслось галопом, а так, перешло на рысь.
      Мы быстро оглядели все наверху и решили, что там Чуч не жил. Кухней никто не пользовался, холодильник выключен, дверца приоткрыта. Спальни, гостиная и столовая в полном порядке, каждая подушка на месте, хрустальные вазы на столах ждут цветов. Да, Соба жил хорошо.
      Поскольку окна внизу были закрыты ставнями, мы задернули шторы и рискнули включить свет. Все было именно так, как описывали Мэгги и бабушка. Страна Тарзана. Обивка на мебели либо пятнистая, как шкура леопарда, либо полосатая, как у зебры. Украшали стену и обои с птицами Южной и Центральной Америки.
      Холодильник выключен и пуст, но внутри еще сохранилась прохлада. Стенные шкафы пусты. Все ящики пусты. Губка в кухонной раковине все еще влажная.
      – Мы с ним едва разминулись, – сказал Винни. – Он ушел, и мне кажется, что возвращаться он не собирается.
      Мы выключили свет и собрались уходить, но тут услышали шум поднимающейся автоматической двери гаража. Мы находились в обустроенной части подвала. От гаража нас отделяли небольшой холл и лестница, ведущая наверх. Дверь в гараж была закрыта. Из-под нее пробивалась полоска света.
      – Черт возьми! – прошептал Винни.
      Дверь открылась, и в потоке света возник Дечуч. Он вошел в холл, включил свет внизу лестницы и уставился прямо на нас. Мы замерли, как олени в свете фар. Это продолжалось несколько секунд. Затем он выключил свет и побежал вверх по лестнице. Я предположила, что он направляется к парадной двери, но он пробежал мимо и устремился в кухню. Для старика он показывал очень приличное время.
      Мы с Винни бросились за ним по лестнице, натыкаясь друг на друга в темноте. Мы добрались до верхней ступеньки, и тут справа я увидела вспышку. Раздался выстрел. Дечуч стрелял в нас почти в упор. Я взвизгнула, упала на пол и попыталась за чем-нибудь укрыться.
      – Залоговый контроль! – закричал Винни. – Брось пистолет, Дечуч, немедленно брось, старый идиот.
      Ответом ему был еще один выстрел. Я услышала, как что-то грохнулось, и Винни от души поматерился. Потом он открыл огонь.
      Я спряталась за диваном, закрыв голову руками. Винни и Дечуч стреляли в темноте куда попало. Пистолет Винни, «глок», имел четырнадцать зарядов. Не знаю, из какого оружия стрелял Эдди, но вместе они удачно создавали впечатление пулеметного огня. Потом последовала пауза, пустая обойма Винни упала на пол, послышался щелчок – вставлена новая обойма. Во всяком случае, мне показалось, что сменил обойму Винни. Трудно сказать точно, ведь я все еще пряталась за диваном.
      Тишина показалась оглушительней перестрелки. Я высунула голову и попыталась что-нибудь разглядеть в задымленной темноте.
      – Эй!
      – Я потерял Дечуча, – сказал Винни.
      – Может, ты его убил?
      – Стой! Что это за шум?
      Это открывалась автоматическая дверь гаража.
      – Твою мать! – завопил Винни. Он кинулся к лестнице, поскользнулся в темноте на первой ступеньке и кубарем скатился вниз. Там он с трудом поднялся, распахнул дверь и прицелился. Я услышала визг шин, и тут Винни хлопнул дверью.
      – Черт, мать твою! – выругался Винни, поднимаясь наверх. – Поверить невозможно, что ему удалось уйти! Он проскочил мимо, когда я перезаряжал пистолет. Черт, черт, черт!
      Ругался он с таким остервенением, что я боялась, как бы у него не лопнул какой-нибудь сосуд.
      Он зажег свет, и мы смогли лицезреть поле сражения. Лампы разбиты, обшивка разорвана, кругом дыры от пуль.
      – Вот дерьмо, – сказал Винни, – совсем как на войне.
      Вдали послышался вой сирен. Полиция.
      – Я отсюда убираюсь, – сказал Винни.
      – Мне кажется, не стоит бегать от полиции.
      – Я не собираюсь бегать от полиции, – сказал Винни, поднимаясь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. – Я бегу от Собы. Мне кажется, нам с тобой лучше о сегодняшнем не распространяться.
      Дельная мысль.
      Мы пронырнули через самый темный уголок двора и пробежали через соседний участок. Во многих домах начали зажигаться огни над входными дверями. Лаяли собаки. Мы же с Винни, задыхаясь и хватая ртом воздух, неслись через кусты. Когда мы оказались в нескольких футах от своей машины, мы вынырнули из кустов и спокойно подошли к ней. Вся кутерьма происходила в квартале от нас, перед домом Собы.
      – Вот почему никогда нельзя парковаться прямо перед домом, в который ты собираешься залезть, – сказал Винни.
      Мудрая мысль! Стоит запомнить.
      Мы сели в машину. Винни спокойно повернул ключ в зажигании, и мы уехали. Нормальные, законопослушные налогоплательщики. Мы уже свернули за угол, когда Винни сказал:
      – Господи, похоже, я на этот раз лопухнулся.
      Солнце пробивалось в щель между занавесками в моей спальне, и я уже подумывала, что стоит подняться, как раздался стук в дверь. Мне потребовалась минута, чтобы одеться, и за это время стук перешел в вопли.
      – Эй, Стеф, ты дома? Это Лунатик и Даги.
      Я открыла им дверь, и оба они напомнили мне Боба, радостные, полные щенячьей энергии.
      – Мы купили тебе плюшки, – сказал Даги, протягивая мне большой бумажный пакет. – И нам надо кое-что тебе сказать.
      – Ага, – подтвердил Лунатик, – ты только подожди, сейчас мы все скажем. Здорово круто получилось. Мы с Даги вроде как поговорили. И скумекали, что случилось с сердцем.
      Я положила пакет на кухонный стол, и мы все взяли по плюшке.
      – Это все собака, – сказал Лунатик. – Собака миссис Бельски, Спотти. Он съел сердце Луи.
      Я замерла, не донеся плюшку до рта.
      – Видишь, Дечуч договорился с Даги, что он отвезет сердце в Ричмонд, – продолжил Лунатик. – Но Дечуч сказал только, что холодильник следует передать миссис Дестефани. Ну, Даги поставил холодильник на переднее сиденье «Бэтмобиля», решив, что поедет с утра пораньше. Тут так вышло, что мой сосед Хью и я среди ночи захотели «Черри Гарсия», что продается в «Бен и Джерри», ну и взяли «Бэтмобиль», чтобы съездить. Поскольку в машине всего два места, я поставил холодильник на нижнюю ступеньку.
      Даги улыбался во весь рот.
      – Вот как все вышло, – подтвердил он.
      – Ну, мы с Хью рано утром пригнали машину, потому что Хью надо было рано на работу, он на складе работает. Я его завез и поехал к Даги. Поставил машину у него во дворе и заметил, что холодильник перевернут, а Спотти что-то жует. Я как-то не сообразил, что к чему. Понимаешь, Спотти всегда роется в помойке. Я поставил холодильник назад в машину и пошел посмотреть утреннюю передачу. Бывают, знаешь ли, неплохие.
      – А потом я отвез пустой ящик в Ричмонд, – сказал Даги.
      – Спотти съел сердце Луи, – ошеломленно повторила я.
      – Ну да, – подтвердил Лунатик. Он явно не был потрясен так, как я, спокойно доел плюшку и вытер руки об рубашку. – Ладно, нам пора. Есть дела.
      – Спасибо за плюшки.
      – Эй, не стоит.
      Я десять минут простояла на кухне, пытаясь сжиться с только что полученной информацией и решить, будет ли она иметь какое-нибудь значение для дальнейшего развития событий. Нарушит ли это безнадежно карму Луи? Собака съела твое сердце? Я не могла прийти ни к какому заключению. Поэтому решила принять душ. А вдруг поможет?
      Я заперла дверь и поплелась в ванную комнату. Успела я дойти только до гостиной, потому что снова раздался стук, я пошла назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как дверь распахнулась, вырвав с мясом дверную цепочку. За этим последовали ругательства, которые явно исходили от Морелли.
      – Доброе утро, – сказала я, с грустью разглядывая в который раз разорванную цепочку.
      – Воображения не хватит, чтобы посчитать его добрым, – сказал Морелли. Глаза потемнели, сузились, губы плотно сжаты. – Ты случайно прошлой ночью не была в доме Собы?
      – Нет, – сказала я, качая головой. – Не была.
      – Хорошо. А то я подумал… Какой-то идиот забрался туда и все порушил. Разнес в щепки. Мы даже подозреваем, что там двое устроили перестрелку, каких еще свет не видывал. Я знал, что ты не можешь быть такой долбаной дурой.
      – Тут ты ошибся, – сказала я. – Очень даже могу.
      – Милостивый боже, Стефани, – заорал он, – о чем ты только думала? Что там вообще произошло, черт бы все побрал.
      – Это не я, забыл?
      – Ах, да. Забыл. Тогда так: что, по-твоему, мог делать там тот, кто туда залез?
      – Я так думаю, что искали Дечуча. И, возможно, они его обнаружили, вот и началась пальба.
      – И Дечуч сбежал?
      – Я так думаю.
      – Хорошо еще, что не обнаружили никаких отпечатков, кроме Дечуча, потому что тому, у кого хватило ума стрелять в доме Собы, придется отвечать не только перед полицией, но и перед самим Со€бой. А это похуже, чем отвечать перед полицией.
      Я начала раздражаться. Он все еще орал на меня.
      – Что же, отлично, – строго сказала я. – Что-нибудь еще?
      – Да, еще. Я встретил Даги и Лунатика на твоей стоянке. Они сказали, что их спас Рейнджер.
      – И что?
      – В Ричмонде.
      – И что?
      – И Рейнджера ранили.
      – Кость не задета.
      Морелли еще крепче сжал губы.
      – Господи!
      – Я боялась, что обнаружат, что сердце свиное, и отыграются на Даги и Лунатике.
      – Похвально, но мне от этого не легче. Я скоро заработаю себе язву. Из-за тебя мне приходится бутылками глотать маалокс. Противно до смерти. Мне надоело целыми днями думать, в какую идиотскую историю ты еще ввяжешься и кто будет в тебя стрелять.
      – Не тебе говорить. Ты же полицейский.
      – В меня никогда никто не стрелял. Я беспокоюсь, что меня пристрелят, только когда я с тобой.
      – Что ты этим хочешь сказать?
      – Я хочу сказать, что тебе придется выбирать между мной и работой.
      – Ну, а теперь догадайся, захочу ли я провести остаток жизни с человеком, который предъявляет мне ультиматумы?
      – Прекрасно!
      – Прекрасно!
      И он ушел, хлопнув дверью. Мне нравится думать, что я вполне уравновешенная женщина, но это было чересчур. Я ревела, пока не выплакала все слезы, затем слопала три плюшки и приняла душ. Вытерлась, но все еще чувствовала себя расстроенной. Тогда я решила перекраситься в блондинку. Перемены ведь помогают успокоиться, верно?
      – Хочу стать блондинкой, – сказала я мистеру Арнольду, единственному парикмахеру, который работал в воскресенье. – Платиновой блондинкой. Хочу походить на Мэрилин.