Слова его, впрочем, не возымели особого действия. Похоже, что на них никто просто не обратил ни малейшего внимания.
      — Последнее, что я о тебе слышал, — повернулся Штучка к Роге, — так это то, что тебя позапрошлой ночью сцапали «стервятники»... Получается, что мои сведения устарели?
      — Получается, — с ухмылкой подтвердил Рога. — Позапрошлой ночью господа «стервятники» и вправду меня сцапали, а прошлой — сами попались. Под воздушный патруль. Как раз на переходе — от Заброшенных карьеров к нижним речкам. Ну и патруль, как водится, сразу жахнул по нам «голубой дурью»... Но, как ты знаешь, Рога Петрович никогда не расстается с «желтым порохом»...
      — Так вы оба наглотались этой дряни? — с пониманием покачал головой Штучка. — То-то вид у вас — краше в гроб кладут...
      — Я думаю, что у господ «стервятников» сейчас вид еще хуже, — мрачно заметил Рога. — Кстати, там были еще четверо наших — Желтый Чан и двое каких-то... Не знаю я их. Но, — тут Рога с преувеличенным разочарованием развел руками, на которых все еще болтались браслеты наручников, — «пороху» им не досталось. Четвертым был Доминго — тот, что работал с Греком... Ему перепало немного, но в дороге — отстал. Сейчас где-нибудь бродит дурной... Если его снова не сцапали.
      — Или если не загнулся... — вставила Дурная Трава. — Ладно, здесь всяк сам за себя...
      — Вот что, — Рога отмахнулся от малоприятного разговора. — Инструмент у вас, ребята, с собой? Помогите-ка от этих украшений избавиться, — он тряхнул обрывками цепей. — А потом отступим к лесу и перекемарим до ночи. Сдается мне, что если не в эту ночь, так в следующую урожай будет неплохой...
      И тут — именно после этих слов Роги — странное чувство охватило Микиса, чувство, пришедшее из того, так им и не понятого сна, который все еще владел им и вел его какими-то своими зыбкими тропами.
      — Послушайте! — заговорил он торопливо и как мог убедительно. — Послушайте меня, господин Петрович! И вы, вы тоже послушайте! У меня... У меня такое чувство, что... что я знаю... Что я могу указать, где... Где находятся те, кто меня сюда... Кто прилетел со мной...
      Какая-то странная пауза последовала за этими его словами.
      — Слушай, — Дурная Трава пристально смотрела на Микиса. — Да ты ведь не пустой... Ты, братец, при грузе... Ну-ка... Рога, ты раскрутить типа не пробовал?
      Чумазая и угловатая девчонка шагнула к Микису, а тот в свою очередь отпрянул назад.
      — Да я же все еще под «порохом»... — раздраженно огрызнулся Рога. — Кого я раскрутить могу? Мне сейчас хоть мешок Камней под нос суй — хрен учую...
      — Постойте! — остановил обоих Штучка. — Это... Как вас там... Господин Алоиз... Вы что, при грузе будете? Позвольте-ка...
      Он решительно сделал шаг вперед и вполне профессиональным движением подхватил Микиса под порядком исхудавшее за последнюю неделю странствий, но все еще внушительное брюшко.
      — Угу... Так я и предполагал. Маленький, так сказать, собственный «трезор»...
      Палладини отступил еще на шаг и, опередив Картежника, вытянул из-за пояса кожаный кисет и резким движением спрятал его за спину.
      — В конце концов... — выкрикнул он. — В конце концов, я же не интересуюсь тем, что вы, мистер — как вас там... Штучка — подобрали в этой чертовой пустыне...
      — Да ты, братец... — Штучка, он же Картежник, как-то даже недоуменно переглянулся с Рогой. — Ты, братец, вроде даже не в курсе...
      — Он — не «не», а как раз очень даже в курсе, — вдруг резко прервал его Рога. — Ну-ка, выкладывай, что это там у тебя в мешке, Бобер...
      С пару минут все трое — Рога, Штучка и Дурная Трава — как-то тупо рассматривали коричневатый, довольно бесформенный и чем-то неприятный Камень, с большой неохотой извлеченный из кисета Микисом:
      — Не моя добыча... — разочарованно и с каким-то облегчением выдавил из себя Рога. — Моя бы была — шею б набок свернул стервецу... Ты когда это — до или после?.. — осведомился он у Микиса. — Или — во время?..
      — Вместо, — определил Палладини момент обретения им странной добычи. — Я вместо того, чтобы деру дать тогда, когда по нам с вертолетов этих... или не знаю с чего там лупанули... Я как... как зов тогда почувствовал. Призыв...
      — Ну что ж... — промолвил Рога, осторожно вкладывая Камень обратно в кисет. — Должно, кого-то еще господа «стервятники» грабанули. Повторяю: была бы моя — уделал бы... — примирительно добавил он. — Ну да еще пообвыкнешь. Поймешь потом: всякую добычу старшему объявлять надо. Старший тут я буду — к твоему сведению. Если еще не просек. Добыча эта, считай, ничья. А раз тебя позвала — не противься. Теперь будет твоя. Первая. Ты к ней присмотрись. И загнать не спеши. Это — твоя судьба. На время хотя бы... Держи. Теперь ты — наш.
      — А этот... «желтый порох» ваш... — попытался хоть как-то собраться с мыслями Микис... — У этих... У «стервятников» его почему не оказалось? Они что, не понимают, что ли?
      — Это ты, гляжу, ни хрена не понимаешь в здешних делах, — с досадой вздохнул Рога. — Кто, по-твоему, этот «желтый порох» лепит? Да те же, кто и «синюю дурь»!.. Ранарари! А за каким хреном они станут «порох» толкать тем, кто Камни налево сплавляет? Да и действует он — «порох» этот — только на таких вот, как мы с тобой, дурень. Поясняю: на Слышащих. На тех, кто Камни слышит... А «стервятники» сроду богом на этот счет обиженные — только грабежом и рабством живут...
      — И вот что еще, — Дурная Трава присела на корточки напротив Микиса. — Ты про зов поминал... Про то, что Камень говорит тебе чего-то... Про тех, кто был с тобой...
      — Он что, снова нам голову дурить собрался? — нахмурился Рога.
      — Постой, постой... — попридержал его за плечо Штучка. — Тут есть о чем поговорить всерьез. Этот типчик, кажется, действительно не один сюда с неба свалился... Вы тут, друзья, вконец одичали... Радио и телевизор, как я посмотрю, уж и напрочь позабыли... Вы хоть в курсе того, что вокруг-то творится?
      — Да здесь, на Аш-Ларданаре, век вечный х...рня творится, — флегматично пожал плечами Рога. — Ты этим меня удивить хочешь?
      — Только не такая, как в этот раз... — Штучка с какой-то садистской медлительностью извлек из наколенного кармана коротенькую, в кулак умещающуюся трубку и принялся выбивать ее об основательно стесанный каблук своего полусапога. — Тут, брат Копытич...
      — Петрович! — зло прервал его Рога.
      — Тут, брат Петрович, — неохотно поправил себя Штучка, — межцивилизационным конфликтом запахло, а разные тут торговцы Камнями в такие дела и вникать не хотят....
      — Ты про корабль этот дурацкий, что ли? — повернулась к нему Дурная Трава.
      — Какой, к хренам, корабль? — воззрился на нее Рога. — Тут, пока я со «стервятниками» хороводился, что-то крутое приключилось?
      — Круче не бывает.
      Штучка принялся набивать свою трубочку какой-то довольно сложной смесью травок из сумки-кисета, болтавшейся у него на поясе. Даже еще не раскуренная, смесь эта уже «забрала» дух издалека вдохнувшего ее аромат Микиса.
      — С самой Фронды сюда контрабандный кораблик прорвался, — объяснил Штучка. — Имитировал аварию. Потом — после стыковки со спасателями, у самого геостационара — включил на полную движок, аварийную расстыковку учинил, кучу народу угробил и пикером пошел сюда — на Ларданар. Где-то здесь и сел. Или воткнулся. Ищут четвертые сутки...
      Для Роги это было большой новостью. Дурная Трава, нервно дернув плечом, достала из кармана зажигалку и помогла Картежнику раскурить его носогрейку. Потом выразительно повернулась к Микису.
      Теперь взгляды всех троих охотников за Камнями были устремлены на злосчастного владельца «Риалти».
      — Так получается, ты и впрямь у нас не простой чувачок... — Рога прищурился, впервые, кажется, осознав серьезность своего нового знакомства. — Так ты что — с того самого кораблика?
      — «Ганимед»... Корабль назывался «Ганимед»... — выдавил из себя Палладини. — Я... Я помимо своей воли там оказался... Это... Это очень сложная история...
      — Да уж вижу, что не простая, — скривился Рога.
      — Верно, корабль так и назывался — «Ганимед», — подтвердила Трава. — И есть сведения, что на борту у него — «пепла» до хренища...
      Наступила довольно тяжелая пауза.
      — Вот что... — прервал наконец молчание Рога. — Чем мы тебя, друг, скорее с рук сбудем, тем нам всем лучше будет. Сам понимаешь — мы тут не Армия спасения и не благотворительное общество... Да и с «порошком» связываться не хотим... Это — твоя, дорогой, проблема. Поэтому вот что: ты свою свободу нам Камнями отработаешь. Раз такой расклад вышел, что Способность у тебя... Сейчас как раз сезон начинается... Что за две ночи соберешь — отдаешь нам. Мы же тебя сдаем людям из Дома, и — привет! Ты нас не видел, мы тебя. Но только без фокусов, дорогой... Ты хорошо меня понял?
      — Я... — Микис, словно за открывшуюся рану, ухватился за прижатый к животу кисет. — Я...
      — Нет, — успокоил его рыжий разбойник. — Первый Камень — твой. Но ни один больше! А с этим, — он как-то по-отечески похлопал по плечу несчастного Палладини, — расстаться не спеши. Я сказал уже — это судьба...
      — И все-таки, «пепел»... — задумчиво произнесла Трава.
      — Нет! — резко оборвал ее Картежник. — Рога прав. Не наш репертуар. За «порошок» голову снимают. Без вопросов... Так что эта колода не играет... А вот то, что он говорит про зов... Людишек спасать надо. На Аше это — закон. Если, конечно, людишки эти — не из «стервятников»... Может, и от них помощь будет. Этой ночью.
      Рога угрюмо глянул на своих спутников — на каждого по очереди. Остановил взгляд на осунувшемся и начавшем зарастать иссиня-черной щетиной лице Микиса и махнул рукой:
      — Ладно, покуда время есть — веди нас. На зов свой...

* * *

      — Мне очень не понравилось... — сообщил Ким, включая движок кара. — Очень, повторяю... То, что Раковски затягивает встречу... Боюсь, что он чует неладное. Боюсь, что Служба безопасности перестаралась со Службой спасения. Спасателей сейчас втихую перетряхивают через мелкое сито — у каждого выясняют связи, финансовое положение, наклонности... Конечно, при этом стараются не привлекать внимания — обходятся без вызовов на допросы, прямых проверок и тому подобного. Но у тех, у кого рыльце в пушку, — нюх особый. Могли и засуетиться...
      Кар мчался вдоль набережной, и за его окнами в начинавшихся сумерках скользил странноватый мир реки, наполненный населенными пестрым народцем корабликами. Мир отрешенно высящихся башен — жилищ «чертей». Мир словно перенесенных сюда с какого-нибудь Джея кварталов землян... Все эти миры и далекая декорация мрачного леса сливались в каком-то странном, но по-своему гармоничном единении... Кай знал, что расслабляться не стоит, но все-таки позволил себе отвлечься на созерцание пейзажа.
      — На месте нашего м-м... я бы тоже не торопился, — признал он, повернувшись наконец к Киму. — Что там вам сообщили по кодовому каналу? У вас после разговора озабоченный вид...
      — Ну, для беспечности у меня причин нет...
      Ким поправил экранчик заднего обзора.
      — Арти с компанией завяз на Ларданаре. Корабль они нашли без особого труда. Но замучились с конспирацией. Там сейчас, мягко выражаясь, людно. И народец не такой, который задумывается перед тем, как стрелять. Так что раскапывать этот гроб они не стали, а, изображая группу Продавцов Камней, постарались взять след тех людей, которые, похоже, действительно ушли с корабля. Представляю, как это убедительно выглядит: шесть ранарари, два сукку и Арти в роли Продавцов... Тьфу!
      Кай не мог прокомментировать эти слова. Он только осведомился:
      — Но вы говорили как-то, что ранарари берутся их искать — эти Камни... Иногда.
      — Иногда, — согласился Ким. — Но только члены определенной касты, подделаться под которых обычному «черту» не под силу. Правда, говорят, бывают отступники, которые за долю в прибыли ходят на промысел вместе с землянами. В качестве живых индикаторов. Почти каждый ранарари может «слушать» Камни. А люди — один из сотни или из тысячи... Но как раз таких наемников их соплеменники и карают особо жестоко. Потому что они сотрудничают не с Продавцами, а со «стервятниками». А «стервятники» продают Камни не «чертям», а сопернику. Ранарари от этого прямо-таки свирепеют...
      — А покупать Камни — можно... — задумчиво констатировал Кай.
      — Нельзя! — возразил Ким. — Законопослушный «черт» может получить Камень только по определенному обряду. Из лапок члена касты собирателей. Собственно — не получить даже, а удостоиться... И потом — жить в соответствии с теми советами, которые будет слышать от Камня. И жалок, и презираем бывает тот, кто от рождения не слышит голоса Камней... А тот, кто слышал и вдруг перестает слышать, — становится Отверженным и уходит в Дома Последнего Изменения. Знаете почему?
      — Знаю, — вздохнул федеральный следователь. — Вот про это я уже прочитал — симптом приема «пепла»... Точнее — начало последней стадии заболевания, вызываемого им... Знаете, эти сведения в Федерации неизвестны даже специалистам. Доктору Кульбаху с «Эмбасси» стоило бы полистать файлы здешних «органов». Так значит, весь рынок Камней здесь — «черный»?
      — Почти весь. При определенных условиях правоверный, хорошо зарекомендовавший себя «черт» может приобрести себе Камень из числа конфискованных... Хороший способ отмывки этого сорта капитала...
      — А кто в таком случае этот соперник? Ну — которому носят товар «стервятники»? — осведомился Кай.
      — Хотел бы я это знать, — пожал плечами Ким. — Ранарари, сдается мне, знают, но ничего с этим конкурентом поделать не могут. Только жестоко карают тех, кто работает на него. Раз не «черт», то дьявол... Не знаю — не говорят они... Но платит этот конкурент много больше того, что получают Продавцы от «чертей».
      — Кто-то из Космоса? — поинтересовался Кай. — Кто-то из тех, кому тоже необходимы советы Камней?
      — Я думаю, что это тот, кто эти камушки выращивает — здесь, на плоскогорьях Инферны, — вдруг вмешался сидевший до этого молча на заднем сиденье Мустафа. — Самое мое первое дело здесь было с этим связано. Хозяева его так называют: соперник — это когда земляне рядом, а когда думают, что их не слышат, — Бог Камней... Вот так. И ему, этому Богу, не советы от Камней нужны, он их использует как что-то вроде чипов. Элементов каких-то систем переработки информации... Но сам он прийти и забрать их не может.
      — А сейчас — как раз сезон их сбора, — уточнил Ким. — Это — нехорошее время. Оно связано со всякими аномальными явлениями... Так что экспедиция, найдя корабль, ничего с ним делать не стала. Они лишь попытались определить, нет ли в нем кого живого. С помощью интроскопов с высоким разрешением. Получилось, что нет. Дальнейшее расследование и опрос встреченных Продавцов — из тех, кто склонен был к разговорам, — показали мало хорошего. Действительно, по Аш-Ларданару продвигалась группа чужаков. Кого-то из них захватил отряд «стервятников», затем расстрелянный ВВС Инферны, — они такое практикуют... Неясно, остался ли там кто-нибудь в живых. Еще одна группа напоролась, предположительно, на Ловушку. Есть на Ларданаре и других плато такие места, из которых обычно не возвращаются...
      Наступило мрачное молчание.
      Кар уже выехал из города и в наступившей темноте катил по шоссе, тянущемуся вдоль темной громады леса. В его глубине мелькнули тусклые огни — характерные узкие щели окон жилища ранарари. Но уже не ветвящейся башни, а чего-то массивного и приземистого.
      — Дом Последнего Изменения, — кивнул на странное здание Ким. — Один из многих. Видишь, на воротах выжжено такое дерево. «Запретное дерево». Это их знак — Общины Отверженных...
      А на открывшейся опушке, вжавшись в темноту отступившей чащи, слабо светился колеблющимся светом вход небольшой каменной башенки совершенно земной архитектуры.
      — Вот она — часовня, — сообщил Мустафа. — Место встречи.
      — Еще раз определимся, — Ким покосился на свой регистратор и перевел его в режим защиты от подслушивания.
      Подстраховался и Кай.
      — Мы вдвоем выходим и ждем в часовне Пестрой Веры появления Раковски или его представителя, — определил Яснов. — Кого-то, кто скажет: «Какому богу вы принесли огонек, господа?» Мустафа отгоняет кар в сторонку и сидит в нем на стреме. Нильс из засады в районе Серого монастыря отслеживает ход нашей встречи и фиксирует его дистанционно. Константин болтается где-то здесь — в свободном полете — фиксирует наблюдателей мафии. Таких здесь не может не быть... Ну, с богом...

* * *

      — Так я и знал, что он нас сюда затащит!
      Рога даже сплюнул с досады.
      Маленький отряд из четырех человек залег в небольшом ущелье, словно натолкнувшись на невидимую преграду. Эта преграда — незримая демаркационная линия — отсекала лежащий перед ними кусок Аш-Ларданарского плато от остального мира. И кусты там росли не такие, и мох, растекшийся по скалам, был каким-то другим. Да и сами скалы имели иной цвет, по-иному складывался узор бегущих по ним трещин...
      — Путаная земля, — Рога выразительно посмотрел на Микиса, который, видно, не до конца понимал значение этих слов.
      Да что там — не понимал ничего вообще!
      — Вот что, — Штучка вынул изо рта веточку, которую жевал полдороги, и отшвырнул ее подальше. — Придется жребий кидать, кому с чудаком дальше идти. Одного его пускать — крышка. Однозначно. Всем туда переть...
      — Не нужно никакого жребия, — уверенно и хрипловато оборвала его Дурная Трава. — Я пойду. Меня Путаная любит...
      — Ну так и флаг тебе в руки, — с облегчением вздохнул Рога. — Только не застревайте... Ждем до заката. Потом — отходим на ту плешь, что Доминго присмотрел...
      — Это недалеко... Это теперь должно быть уже совсем близко, — поспешил успокоить его Микис.
      — Не каркай! — сурово осадила его Дурная Трава. — На Путаной земле таких вещей нет: «близко» — «далеко»... И ничего вперед не загадывай...
      Она помолчала, нервно облизывая губы. Потом скомандовала:
      — Вставай и веди. Наотдыхался уже... Нечего резину тянуть...

* * *

      Кай посмотрел на часы. Наклонив голову, прислушался к шуму ветерка в невидимой листве — совсем непохожему на шелест земного леса. Ему показалось, что сквозь этот чуть назойливый звук доносится низкое, почти в неуловимом диапазоне пение. Пение множества нечеловеческих голосов. Нечеловеческих голосов, взывающих к нечеловеческому богу.
      Он с недоумением посмотрел на Кима.
      Тот понимающе кивнул:
      — Это не галлюцинации, следователь, это ранарари поют в Сером монастыре. Обряд Последнего Изменения... Это на всю ночь.
      Наступило молчание. Федеральный следователь снова скосил глаза на циферблат.
      «Или Яснов прав и здешние пинкертоны спугнули-таки „дичь“, — подумал он, — или идут смотрины. Проверяют нашу реакцию. Не брякнем ли что-нибудь характерно-сыскное, не станем ли связываться с кем-нибудь по радио... В общем, не выйдем ли из роли...»
      Он снова окинул взглядом внутренность часовенки, построенной в честь Пестрой Веры. В трепетном свете множества догорающих свечей и лампадок интерьер небольшого помещения каждый раз выглядел по-новому. Одни огоньки гасли, что было совершенно естественно, а вот другие — федеральный следователь готов был поклясться, что это ему не померещилось — вспыхивали и разгорались... Впрочем, чего только не приключается в таких вот неприметных часовенках, которые можно встретить всюду, куда скорлупки космических кораблей заносят представителей рода людского, — и вот так, на опушке неведомых чащоб, и на перекрестках дорог, и в пустынных скальных лабиринтах Странных Миров...
      — Надо же, — повернулся Кай к своему спутнику, — у вас тут довольно популярна Пестрая Вера... Не меньше сотни человек побывали здесь.
      — Знаете, все остальные верования чего-то требуют от своих почитателей... — пожал плечами Яснов. — А Пестрая Вера зависит от вашего выбора. Если вы, конечно, не идете в ее монастырь. Тот, у которого есть устав...
      — И потом — кто же принимает Пеструю Веру всерьез? — спросил у них за спиной голос с нечеловеческим акцентом.
      Оба сыщика резко повернулись к сказавшему традиционное присловье. Кай поймал себя на том, что рука его привычно лежит на рукоятке пистолета. Он быстро убрал ее и поправил скрывающий оружие пиджак. Почти точно такие же движения совершил и Ким.
      Что-то смешное и жуткое было в облике того, кто стоял перед ними.
      Длинный, стелющийся по земле плащ покрывал невысокую, детскую фигурку. Но из-под капюшона этого одеяния выглядывала карикатурно злобная бульдожья морда. И в глазах — посаженных шире, чем у нормального пса — злобно горела отраженным пламенем вся неполная сотня жертвенных огоньков, тлеющих в каменных нишах за спинами двоих землян. Кай впервые видел живого сукку. Тем более сукку, знающего галактический пиджин и посещающего часовни Пестрой Веры.
      — Наше присутствие не мешает вам? — осведомился он.
      — Нет, это даже хорошо, что я застал здесь пару состоятельных людей, — заверил его представитель Бродячей Цивилизации.
      «Надеюсь, он не имеет в виду, что ему не помешает содержимое наших кошельков», — подумал федеральный следователь. Но вслух спросил:
      — А менее состоятельные вас не устроили бы?
      — Конечно же нет... — коверкая слова, отозвался сукку. — Бедным я не смогу продать одну вещь...
      — А почему ты думаешь, что мы такие уж богатенькие типы? — неприязненно спросил Ким.
      У него, видно, были основания не слишком миндальничать с таким вот собеседником.
      — Бедные сюда не приходят по ночам, — объяснил тот. — Не носят одежды из Метрополии. Их не ждут телохранители в дорогих карах...
      Все это выглядело довольно странно. У Кая мелькнула мысль, что их принимают за каких-то других людей, которых они, возможно, спугнули своим появлением.
      — Так вы покупаете, господа? — проявил нетерпение необычный посетитель часовни.
      — А ты о каком товаре толкуешь? — все так же неприязненно спросил Яснов. — Сначала с этим разберись.
      — А вы разве не чувствуете? — искренне удивился карлик.
      — Нет, — отрезал Ким. — Ты, видно, нас с кем-то спутал...
      Кай внимательно рассматривал разумную и вполне способную морочить голову людям тварь. Ничего собачьего в обвислой, покрытой складками физиономии, пожалуй, не было. Так же, как и человеческого. Просто восприятие навязывало тому, что он перед собой видел, облик чего-то хорошо знакомого. Сукку достал из складок своего одеяния нечто, завернутое в расшитую странным узором тряпицу, и стал аккуратно разворачивать. Глазам «состоятельных людей» предстал довольно гладкий красноватый булыжничек. Оба представителя рода людского при виде этого феномена сохранили полнейшее спокойствие.
      — Настоящий Камень! — заявил карлик. — С плато Аррика! И по смешной цене! Ранарари дадут вам за него...
      — Так отнеси его прямо кому-нибудь из них, — посоветовал Ким. — В городе много ранарари...
      — Разве человек не знает, что ранарари никогда ничего не покупают у сукку? — возмутился карлик. — Только через людей. Иначе кто-нибудь убьет сукку...
      — У тебя, конечно, нет ни малейшего желания нас надуть? — язвительно поинтересовался агент на контракте.
      Он и не думал протянуть руку к услужливо протянутому товару.
      — Разве можно обмануть такого умного человека, как вы? — притворно возмутился хитрый торговец.
      — Можно, — отрезал Ким. — Но я не за этим сюда пришел. А вот тебя кто-то уже обманул. Заверни камушек и попробуй сбыть кому-нибудь другому. Может, он и камень с Аррики, но я могу найти тебе мешок таких где-нибудь поближе... А еще посоветую — не пытайся больше торговать в храме. Хоть самом захудалом. Тебя могут не понять.
      — Ах, человек совсем не разбирается в Камнях! — воскликнул сукку и повернулся к Каю, словно ища у него понимания.
      Понимания у федерального следователя он не нашел. Что, впрочем, его особо не расстроило.
      — Тогда, пожалуй, я оставлю вас, господа, — сообщил сукку, заботливо заворачивая камень в причудливую скатерку. — Вам скоро позвонят.
      Он заспешил к двери.
      — Кто? — не выдержал Кай. — Кто позвонит?
      — Тот, кто хотел узнать, какому богу вы принесли огонек... Но это не я...
      Каю показалось, что коварная тварь лукаво улыбнулась. Но скорее всего его снова обманул неверный свет гаснущих огарков. Не могло быть человеческой мимики у нечеловека. В полнейшей тишине — только огарки потрескивали да начинающийся дождичек накрапывал за дверьми — сукку убыл во тьму. Потом из этой тьмы тренькнул звоночек и прошуршали шины велосипеда. Подросткового, надо полагать.
      «Сукку прекрасно ориентируются в темноте и хорошо ездят на велосипедах», — вспомнил Кай из того немногого, что успел узнать об этой расе. А вслух спросил у Кима:
      — Интересно, мы выдержали проверку? И почему проверка эта такая идиотская?
      — Кто его знает, — пожал плечами агент. — Может быть, этот проныра просто должен был нас поставить в известность о звонке. И отменить встречу. А булыжник пытался нам впихнуть в порядке самодеятельности. Просто чтобы навредить еще одному-двум Homo sapiens...
      Они вышли из часовни и пошли к шоссе.
      — А Камень — точно был ненастоящий? — осведомился федеральный следователь. — Есть особые признаки?
      — Камни никогда не предлагают людям. Таких, которые могут заплатить за настоящий, — нет. Или — почти нет. Хитрюг, которые, сбивая цены, пробуют сплавить Камни случайным перекупщикам, быстро вычисляют или сами Продавцы, или «стервятники». И это плохо кончается. Из людей владеют Камнями только сами Продавцы. Точнее, те из них, которые могут слушать Камни. Слышащие. Каждый Слышащий оставляет себе свой первый Камень. И живет по его советам. Такая традиция. А что до особых признаков, то их нет. По крайней мере, те, кто их знает, об этом молчат. Так что узнать, каков Камень, можно, только его послушав. Я умею немного.
      — Ого! — воскликнул федеральный следователь. — Да вы могли бы заработать себе капитал. На Аш-Ларданаре или на Аррике...
      Издалека им посигналил задними огнями кара Мустафа. Ким шагал, медля с ответом
      — Собственно, первоначально я за этим сюда и прилетел, — наконец сообщил он. — Меня вычислил один знаток из Диаспоры. И помог с видом на жительство. Но подвернулся контракт.

* * *

      Как и тогда — во сне — Микис перешел на осторожный, крадущийся шаг и, так же, как и во сне, нашептанном ему странным Камнем, через какой-то томительно-долгий промежуток времени вышел из тесной расселины в просвет, открывавшийся на небольшую равнину. Так же, как и в мире этого сна, мир Путаной земли был светел и чист, но середину этой долины застилала какая-то странная, призрачная тьма. И средоточием этой тьмы было похожее на творение человеческих рук нагромождение каменных блоков и плит, образующих арки и некое подобие амфитеатра.
      — Ну что остановился? — недовольным шепотом осведомилась его спутница-телохранитель. — Забыл, что во сне нагадал?
      Постоянные тычки и команды Дурной Травы сидели у Микиса в печенках. Он ответил ей шипением — тихим, но преисполненным возмущения. Потом ткнул пальцем в направлении островка тьмы перед ними.
      Измазанная маскировочной краской скуластая девчонка на всякий случай вжалась в грунт и одновременно впилась взглядом в остров мрака, раскинувшийся перед ними.
      — Господи! — выдохнула она. — Да это же Ловушка. Типичная. Впервые вижу такое, чтобы Ловушка явилась днем... И никогда так близко к ней не была... Ну и завел ты нас...
      — Ловушка? — сдавленно прохрипел Микис. — Не знаю я, про что ты... Я — про другое... Огонек вон там видишь? Он... За ним надо идти... Это Камень мне говорит...
      — Не вижу я никаких огоньков... — Дурная Трава махнула рукой. — Эх! Пропадешь ты ни за грош!.. И не думай туда соваться! — Но реалистичнейшим из реалистов, двойным агентом и владельцем липового «Риалти» уже владели силы иррациональные. Не склонные считаться с каким-то там инстинктом самосохранения...
      Он приподнялся, опираясь сначала на «четыре кости», затем на полусогнутые, ставшие словно ватными ноги, и короткими перебежками стал приближаться к мерцающему во мраке острову. Дурная Трава с досады забарабанила кулаками по камням. Метнулась туда-сюда и, шепча проклятия, последовала за своим подопечным.
      Теперь и она видела путеводный огонь во тьме.

* * *

      — Сейчас вам лучше поменьше задавать вопросов, а сосредоточиться, — посоветовал Листер неугомонному Смольскому. — Постарайтесь не упустить огни...
      Сам он всматривался в окружившую их бесконечную ночь. Теперь они близко — почти вплотную — подошли к каменному лабиринту, и его громада физически давила на сознание.
      — Какие еще огни? — подал голос молчавший до сих пор Кирилл. — Мне тут всякое мерещится — во мраке этом... И огоньки в том числе... Пару раз видел. Только не знаю — те ли это штуки, которые вам нужны?
      Он прислонился к выраставшему из черного песка подобию сталактита и отрешенно уставился во мглу перед собой.
      — Огоньки — это хорошо... — Листер кисло улыбнулся чему-то своему. — Это знак того, что выход открыт... А то, какие они — эти огни, — это у каждого по-своему. Они точно так же, как и все фокусы с пространством, не вовне, а внутри нас... Их каждый видит по-своему... Когда будешь уверен, что действительно видишь их — не медли...
      — А ранарари? — Кирилл потер ладонями лицо, словно стараясь стряхнуть наваждение. — Ранарари — на них тоже действует эта магия? Они тоже попадают в эти мышеловки? И тоже видят огни?
      — Об этом, — Листер пожал плечами, — спросите у самих ранарари. Во всяком случае, сами они в эти места не стремятся. Ларданарские хребты и плато вообще объявлены чем-то вроде заповедной территории... Но на присутствие людей из Диаспоры хозяева смотрят, как говорится, сквозь пальцы. В известных пределах... Тут много странного... Одни люди таскают для них отсюда Камни — и им за это хорошо платят. Другие... Другие — нашли других покупателей. Ранарари их за это бомбят и сажают в тюрьмы.
      — Очень интересное разделение труда, — констатировал Смольский.
      Кирилл молчал. Он уже слишком много услышал от кэпа Листера в самом начале их похода, чтобы задавать лишние вопросы.