* * *
Неблагодарную задачу довести до сведения кэпа всю сумму своих туманных наблюдений, зыбких подозрений и расплывчатых доводов, которые заставляли его предполагать присутствие где-то поодаль незримых спутников или соглядатаев, Микис полностью передоверил Анатолию. Рассказывая о том немногом, что, собственно говоря, видел он сам, Смольский чувствовал себя полнейшим идиотом. Однако, как ни странно, кэп отнесся к выложенным ему бредням со вниманием. Заложив руки за спину, он поистине орлиным взором окинул горизонт и коротко определил задачу:
— Двигаемся вон до той гряды. Старайтесь не терять друг друга из виду. Там отдыхаем. Мы немного сбавим темп, а вы, господин Палладини, уж постарайтесь прибавить шагу... Вы, Смольский, выдвигаетесь вперед — вон к тому «пальцу». Сможете добраться до него? Постарайтесь не свернуть себе шею. В аннотациях к вашим книжкам — что печатают на задних обложках — про вас пишут, что вы увлекаетесь альпинизмом. Заберитесь как можно выше и внимательно присмотритесь к местности. Особо внимательно — по маршруту продвижения. Если заметите что-то подозрительное — сигнальте фонарем. И отмахните — вот так — в том направлении, где заметите что-либо странное... Кирилл в случае необходимости обеспечивает группе огневое прикрытие. Все поняли меня? Приступайте! Ночь коротка, и мгла какая-то поднимается... Видимость может резко ухудшиться.
Чувствуя себя безнадежным предателем, Анатолий бросил прощально-ободряющий взгляд на разом скисшего Палладини и на рысях припустил к указанному объекту, действительно напоминавшему перст, с угрозой воздетый к недобрым небесам Инферны. Несколько раз он обернулся на маячившую в арьергарде, трагически поникшую фигурку Микиса, но в конце концов дал себе установку на выполнение поставленного задания и, прибавив шагу, уже больше не оглядывался и тем более не останавливался.
Каменный перст был довольно удачно выбран капитаном в качестве пункта наблюдения. Для того чтобы взобраться на него, почти не требовался навык альпиниста. В теле гигантского каменного столба тут и там зияли выбоины, служившие прекрасными ступенями. Анатолию даже показалось, что эти ступени образуют своеобразную лестницу, спиралью закрученную вокруг «пальца» и ведущую на самый верх. Обмирая от собственной смелости, он и добрался до этого верха. И уже не удивился, обнаружив там — метрах в семидесяти над плато — довольно просторную площадку, к сожалению, ничем не огороженную.
Подъем занял у Анатолия немного времени, но, бросив взгляд вниз, на открывшийся перед ним пейзаж, он понял, что кэп не преувеличивал опасность ухудшения видимости. Скорее он недооценил ее. Смольскому показалось, что за эти пятнадцать-двадцать минут, что длилось его восхождение, плато поросло какой-то странной седой травой.
Он не сразу сообразил, что это туман встал над каменной долиной. И в тумане этом — утопая уже почти по грудь — двигались к далекой каменной гряде две человеческие фигурки — кэп и Кирилл. А поотстав от них и смешно подпрыгивая, ковыляла третья, уже почти утонувшая в тумане тень Микиса. Мгла проглотила трещины, пересекающие плато, скрыла все выбоины и возвышенности, призрачным морем раскинулась от горизонта до горизонта. Туман шел в наступление.
«Плохо дело! — подумал Анатолий. — Потеряемся мы этак к черту...» Он еще раз окинул плато тревожным взором. И увидел огни. Цепочки огней.
Неяркие — словно от коптящих смоляных факелов — огни эти двигались друг за другом, перестраиваясь, огибая невидимые преграды, исчезая и появляясь вновь. Анатолий насчитал три такие цепочки — по неполной дюжине огоньков в каждой — вблизи, не более чем в полутора километрах от «пальца», и еще пять или шесть таких цепочек блуждали вдали — на грани видимости.
Подняв лицо к небу, Смольский поежился. Там, в хрустальной, чужой высоте, тоже происходило неладное: одна за другой, словно светлые зерна, склеванные невидимой в темноте птицей, с небосвода исчезали звезды. Лик единственной из двух лун Инферны, которая видна была в этот час над горизонтом, тоже помрачился, стал расплываться туманным пятном, норовил утонуть во тьме.
Анатолий перевел ручной лазерный прожектор на максимальную яркость и три раза «выстрелил» лучом в направлении почти совсем уже утонувших в дымке товарищей. В ответ ему просигналили — тоже три раза. Без всякой уверенности в том, что спутники видят его достаточно хорошо, он несколько раз отмахнул рукой с фонарем в сторону странных огненных цепочек и торопливо начал спускаться с каменной башни — вниз, в зыбкую мглу. Спуск занял у него гораздо больше времени, чем восхождение. Должно быть, потому, что тогда — карабкаясь вверх — он почти не оглядывался вниз, в вырастающую под ногами пропасть, а сейчас эта пропасть постоянно маячила перед ним, и липкий страх, который он умел выключать раньше, теперь сковывал его движения, делал их суетливыми и беспомощными.
«Черт, — подумал он, — здорово я поломался...»
Только очутившись на скалистой тверди плато, он понял все коварство здешнего тумана. В отличие от земного, стеной стоящего, скрывающего все уже в двух шагах, горный туман Инферны будто и не существовал вблизи и лишь где-то в полусотне шагов заставлял контуры предметов расплываться, скрывал их очертания, оставаясь словно бы незаметен сам. А дальше простиралась уже зернистая, мерцающая Вселенная. Вселенная без границ, без формы. Вообще никакая. Ничто из ничего сотворенное... И из этого ничто до Смольского докатился звук выстрела. И сразу за ним — второго.
«Кэп свинтил глушитель и лупит в белый свет, — сообразил Анатолий. — Сигналит нам с Микисом». Он выкрикнул зычное «эгей!» и пошел на звук. Кэп успел пальнуть еще три или четыре раза, когда вдруг что-то еще добавилось к глухой, ватной тишине, поглотившей все звуки простиравшейся вокруг каменной долины.
Казалось, какая-то птица, большая и бестолковая, попробовала подать голос там — в тоскливой мгле. Попробовала, да передумала и замолкла с каким-то преглупым всхлипом.
Вспомнив о своем нерадивом подопечном, Анатолий прикинул, что этот придушенный звук пришел к нему как раз с той стороны, где, по его прикидке, должен был передвигаться оказавшийся брошенным на произвол судьбы владелец «Риалти». Анатолий быстро и встревоженно развернулся в этом направлении.
— Эй! — заорал он, сложив руки рупором. — Микис!.. Бобер! Палладини, короче говоря!!! Отзовись, черт побери!!!
Ответом ему было донесшееся из неопределенного далека квохтанье, за которым последовал совсем уж еле слышный в тумане звук, напоминающий удар чего-то достаточно тяжелого оземь.
— Да не молчите же вы, черт вас дери! — окончательно обозлившись и начиная по-настоящему пугаться, заорал Смольский.
Он проклинал сейчас все — и мгновенно навалившийся на плато туман, и идиотскую затею кэпа, и клятого придурка Палладини, и себя самого...
— Эй, что у тебя там?! — продолжал надрываться он. — Иди на мой голос! И отзовись! Оглох, что ли?! Отзывайся!!!
Шагать в зыбкий мрак самому, искать наобум в проклятой мгле злосчастного Палладини было безумием чистой воды. «И Микиса не найду, и сам вконец потеряюсь, — резонно прикинул Смольский. — В трещину или каверну какую-нибудь навернусь — как пить дать... Гос-с-поди, как же быть-то?» Он напряженно пытался высмотреть в тумане хоть что-то. И — как ему стало казаться — разглядел.
Снова — огни. Они хороводили в темноте — где-то там, на грани видимости — то ли в поисках чего-то, то ли исполняя какой-то непонятный обряд. А может быть, только мерещились разыгравшемуся воображению профессионального сочинителя.
Скрипнув зубами от злости на тюфяка Микиса, на бездушных авантюристов Джорджа Листера и Кирилла Николаева, а более всего — на самого себя, позволившего бросить одного, под чужим небом, совершенно беспомощного и беззащитного растяпу, Смольский совершил то, что делать себе только что категорически запретил: вытащил из пристегнутого к поясу чехла свою «пукалку», снял ее с предохранителя и, держа оружие наготове, двинулся в направлении источника непонятного звука и призрачного света. Откуда-то из пространства, по правую руку от него, снова донеслись хлопки выстрелов. Капитан Джордж Листер проявлял беспокойство — и не без основания.
Глава 7
СОВМЕСТНАЯ ОПЕРАЦИЯ
— Что до людей... — Ким Яснов задумчиво дотронулся до еле заметного шрама под левой скулой, — то тут дело обстоит сложнее. Дело в том... — он бросил осторожный взгляд на своего кожистокрылого патрона и продолжил: — Дело в том, что Аш-Ларданар — это особая территория, нечто вроде заповедника. Формально это плато не слишком оборудовано для жизни, как и большая часть здешней материковой суши. Но чем-то оно — плато это — притягивает к себе выходцев из Диаспоры. Тех, чьи источники доходов весьма смутно определимы... Разного рода «перекати-поле».
— Мне казалось, — в голосе Кая прозвучало искреннее удивление, — что таких в два счета лишают визы и вышвыривают назад, на Фронду...
— Я тоже так думал, — пожал плечами Яснов, — пока не присмотрелся как следует к здешней жизни. Раньше, когда иммиграция еще только разворачивалась, ранарари действительно держали на контроле каждого, получившего визу. Но со временем поняли, что проще и надежнее доверить дело самой Диаспоре: слишком часто они обжигались на несовпадениях психологии — их и нашей. И пока что такая практика себя оправдывает: руководство Диаспоры держит всех Homo на планете в ежовых рукавицах — им не улыбается лишиться хоть копейки доходов из-за того, что «хозяева» свернут поток иммигрантов. Но есть и такие вопросы, которые... Которые выглядят достаточно закрытыми для любых посторонних. В частности — тот промысел, которым занимается народ, бродящий по Аш-Ларданару. Тут в курсе дела только верхушка Диаспоры и узкий круг ранарари, связанные с этим м-м... бизнесом.
— Значит... — начал было Кай, но его неожиданно оборвал гортанный голос:
— Смею вас заверить, господа, этот, как вы изволили выразиться, бизнес не имеет ни малейшего отношения к траффику «пепла»... Ваш диалог становится неконструктивным.
Угнездившийся на жердочке коллега подполковника Дель Рея явно не собирался ограничить свое участие в беседе подчиненных одним лишь присутствием.
— Значит... — Кай попытался вернуть разговор в основное русло, — мои спутники, если они живы и не остались в корабле, это — не единственные люди на плато?
— Именно это я и хотел сказать, — кивнул Ким. — Спутниковое и аэронаблюдение показывает наличие на Аш-Ларданаре нескольких групп людей. Сейчас их пытаются идентифицировать. Ваша помощь в этом деле будет неоценимой.
— Их так много, что нельзя задержать их всех?
— Для ранарари это не составит труда. Но таким образом будет провалена та операция, которую вы сами нам предложили. Так что мы постараемся «вычислить» ваших спутников, не выдавая себя. Так сказать, дистанционно. Хотя мы хорошо понимаем, что как лица, посвященные в тайну местонахождения «пепла», они подвергаются огромной опасности...
— Кто это «мы»? — осторожно поинтересовался федеральный следователь. — И вообще, давайте вплотную поговорим о предстоящей операции, раз уж ее приняли к исполнению... И раз уж нас поджимает время.
— Действительно, я как-то увел разговор в сторону, — взял на себя общую вину агент на контракте. — Давайте сначала про «мы». Вы просто не представляете, какой серьезный оборот приобрела здесь проблема «пепла». Для Федерации всего лишь одна из тысячи и одной головной боли, связанных с траффиком наркотиков. А здесь это катастрофа планетарного масштаба. Иначе они ни за что не пошли бы на сотрудничество с нашими спецслужбами. И на борьбу с этой бедой брошено много сил. Диаспора тоже делает все, что может. Я не один подписывал контракт на проведение расследования по «пеплу». Завербовалось еще человек шестьдесят из Метрополии. И в помощь им мобилизовано до тысячи здешних специалистов. Но пока все мы работали, как говорится, методом свободного поиска. Некоторым удалось внедриться в здешнюю наркомафию, некоторые вычисляют основных потребителей препарата...
«Как всегда, — подумал Кай, — частная инициатива идет далеко впереди государственных служб. Пока управление с контрразведкой раскачиваются и теряют деньги и человеческие жизни, шустрые ребята из сыскных агентств уже внедряются в здешнюю наркомафию, да еще и гонорары получают от Диаспоры...»
— Меня всего несколько часов назад «сдернули» с моего участка и определили командовать бригадой из четырех человек — два землянина и двое местных. Теперь с вашей помощью мы должны будем провести операцию, предложенную федералами, — в вашей теперешней редакции... С некоторыми поправками и дополнениями — учитывая интересы хозяев планеты.
Один из этих хозяев с удовлетворением завозился на своей жердочке.
— Ваш корабль, точнее его «груз», — продолжил Яснов, покосившись на него, — как вы и предлагаете, будет служить приманкой для верхов здешней наркоторговли. Если нам удастся убедить этих бонз в том, что корабль потерян, а о его грузе никому ничего не известно, то они в лепешку расшибутся, чтобы взять этот куш. И, учитывая, что СМИ их будут подстегивать сообщениями о поисках «потерпевшего аварию» «Ганимеда», они пойдут на определенный риск. Вот тут в дело входите вы, следователь... В качестве господина Крюгера — темной лошадки. До этого момента — все так, как вы и предлагаете в своей докладной записке.
— Я не настаивал на использовании именно моей кандидатуры для выхода на наркомафию, — заметил Кай. — Но, я вижу, вы склонны оказать мне определенное доверие, несмотря на гм... довольно сложные обстоятельства моего появления на планете. Постараюсь оправдать такое доверие...
— Не кокетничайте, господин следователь, — чуть иронически предостерег Ким. — Как вы сами понимаете, времени у нас нет совсем, и подготовить персонаж с легендой, на которую бы клюнули покупатели «пепла», мы просто-напросто не успеем. А ваша легенда не только готова, но и подтверждена — вы принимали покупателей на борту «Ганимеда», вы демонстрировали им товар...
— Остается дать им знать, что я м-м... готов к продолжению сделки, — согласился Кай, — и сочинить убедительную версию моих похождений за последние тридцать с небольшим часов. Мне это представляется нелегкой задачей.
— Вы правы, следователь, — согласился агент на контракте. — Эти люди... — он справился в разложенной перед ним распечатке, — Раковски и его шефы, без сомнения, сейчас строят предположения о вашей судьбе. И предположений этих не так уж много и наберется. Теоретически с вами должно было случиться именно то, что и случилось на самом деле: парашют капсулы спасения зацепился за эстакаду монорельса, и часа два вы провисели в девяти метрах над довольно пустынным шоссе. Потом прикатили контрразведка и спасатели и вас забрали сюда. Вам, кстати, объяснили, где вы находитесь?
— Не слишком подробно, господин Яснов...
— Это, так сказать, внутренний изолятор Службы безопасности Диаспоры. Контрразведка Инферны работает со Службой в тесном контакте. Кстати, очень удачно сложилось, что контрразведчики поспели раньше полиции. Иначе детали вашего гм... прибытия непременно бы попали во все здешние СМИ.
«Все, как и на древней матушке-Земле, — подумал Кай. — И не важно, кожей ты покрыт или хитином, и сколько там у тебя ноздрей. Все равно — пресса воюет с разведкой, разведка — с полицией, а все три, вместе взятые, морочат простых смертных, как им заблагорассудится...»
— Так вот, — продолжил агент, — сейчас посадка «Ганимеда» подается в новостях где-то пятым или шестым сюжетом. Не педалируется, так сказать. Официально вас не нашли. Прибывшие на четверть часа раньше полицейской бригады работники наземной Службы спасения обнаружили только пустую капсулу и не имеют ни малейшего представления о том, куда делся ее пассажир и зачем ему потребовалось скрываться. Точно так же только предположения строятся о месте посадки или катастрофы незаконно приземлявшегося корабля. Прессе подкинуты заведомо искаженные данные об ориентировочной траектории «Ганимеда». Но мы имеем дело далеко не с дураками...
— К сожалению... — согласился Кай.
— Нашему противнику, — Яснов кивнул куда-то в направлении сумеречно маячившего за окнами леса, — совершенно ясно, что Джону Крюгеру некуда деваться на Инферне. Если он не погиб или не попал в руки какой-то другой преступной группировки, то уже через несколько часов должен оказаться в руках полиции или какой-либо из спецслужб. Других вариантов просто не существует. Если только...
— Если только, — закончил Кай неоконченную фразу-намек, — господин Крюгер не подстраховался и не заручился сообщниками на Инферне. В Диаспоре.
* * *
Анатолий последними словами обругал свой ручной парализатор: подавать с его помощью сигналы можно было разве что колотя проклятой машинкой в медный таз — стреляла она практически бесшумно. Ни таза такого, ни чего-либо подобного у Смольского не было, тем не менее хоть что-то предпринять было необходимо. Чтобы окончательно не утратить связи с капитанской группой и с неведомо почему не отзывающимся Микисом, он принялся время от времени на ходу выкрикивать бесполезные, как он уже начал понимать, призывы — выйти на связь голосом или фонарем.
Впрочем, долго оглашать пространство безответными криками ему не пришлось. Не то чтобы заброшенный злою судьбою под чужие небеса литератор сорвал голос. Нет. Просто глухая тревога, ощущение чего-то или кого-то невидимого, но огромного, бесшумно — почти бесшумно — крадущегося по его следу, стало уже вполне осознанным чувством — страхом. И страх этот ледяной рукой сжал его горло, заставил притихнуть, съежиться, самому перейти на кошачий, крадущийся шаг... А еще свет, мерещившийся там, впереди, теперь словно материализовался, недвусмысленно обозначил себя неровным, жмущимся к каменистому ложу плато пламенем небольшого костерка. И темная — словно из сгустившейся мглы — человеческая фигура сгорбилась на камне совсем близко от этого огня.
«Если это Микис, — рассудил Смольский, — то, видно, он вконец отчаялся сам выйти на отряд. И где это он так шустро успел насобирать хвороста или еще какой-то горючей дряни на костерок-то? И еще — почему он даже не пытается нам пошуметь и выстрелов кэпа не слышит?» Он криво усмехнулся и сам себе ответил: «Да потому, что это не Микис. Как пить дать не Микис...»
Анатолий перешел на короткие, в десяток-полтора шагов, перебежки между скрывающими его валунами, а остаток пространства, отделявшего его от костерка, лишенный этих природных декораций, прополз по-пластунски, вжимаясь в неровности скального грунта. Фигура человека, скрючившегося на коричневом камне и неотрывно уставившегося в неровное, исходящее копотью пламя, стала хорошо различима только с расстояния десяти — пятнадцати метров. Смольский решил не валять дурака и, поднявшись с четверенек, окликнул странного типа. Тип не спеша совершенно спокойно обернулся к нему. Да, это был не Микис. Совсем не Микис.
Это была женщина. Точнее — девушка. Почти подросток. С лицом угловатым и измазанным маскировочной раскраской.
— Не кричи! — глухо произнесла она.
Была она худа, темна глазами и облачена в какой-то мехом наружу вывернутый тулуп. На голове же имела черной кожи косынку, туго перехватывающую коротко, вкривь и вкось остриженные, цвета воронова крыла волосы.
— Не кричи! — повторила она с ужасным акцентом. — Тут до черта всякого народа шастает. Ночи Туманов начались — теперь только держись...
Девушка внимательно присмотрелась к Анатолию:
— Да ты, друг, и вовсе зеленый... Ты б все-таки знак нацепил... А то примут за одиночку и грохнут как мальчика. Ты — в натуре — чей будешь?
— Свой. Собственный, — с раздражением ответил Анатолий.
— Не особенно хорохорься, парень, — посоветовала ему незнакомка. — Хотя, похоже... — тут она призадумалась. — Похоже, ты и впрямь работаешь в одиночку. Что, почуял в себе это и решил ни с кем не делиться? Сам найду, сам продам? Послушай, так не бывает. Знаешь, сколько таких умников, вроде тебя, здесь прикопаны — здесь и в отрогах... И на других плато — тоже. А жалко, между прочим, — ведь у каждого, пожалуй, Способность была... Дар... Ты возьми в ум — не пешком же ты сюда притопал. По цепочке прошел. Так ведь? И денежки зато немалые, верно, выложил... А раз так, то тот, кто у тебя денежки принял, тебя тут же и заложил. Или красной братии, или желтой. Ну, короче, уже «под колпаком» ты.
«Сегодня я рехнусь», — подумал Смольский.
Для него весь выдаваемый незнакомкой текст выглядел полнейшей ахинеей. Дело усугублял дичайший акцент, украшавший ее монолог. Ясно было только одно — его принимали за кого-то другого. Причем в этой роли он вел себя предосудительно и явно заслуживал за свои действия суровейшего порицания.
— И пушечку свою ты б убрал лучше, — посоветовала девица. — Засунь ее себе в штаны подальше, и лучше будет, если ты про нее позабудешь. Вообще, на хрен — понимаешь? А то пришьют тебя без разговоров. А обидно будет, если и в самом деле Способность у тебя...
Анатолий счел совет этот — уничижительный по форме, но справедливый по сути — довольно логичным и убрал парализатор в чехол.
— Вы меня принимаете за кого-то другого, — начал объяснять он — как можно спокойнее. — Я... Я ищу своего товарища. Он... Он потерялся в этом тумане. И почему-то не отвечает на мои... на наши сигналы. Если вы хоть как-то...
— На ваши сигналы... — задумчиво прожевала его слова незнакомка. — Да ты не один здесь, значит... Странный ты парень... А напарник твой или поумнее тебя уродился, или уже захомутали его... Хорошо, если не кончили.
Она поднялась на ноги — легко, как мальчишка, — и сделала шаг назад, в туман. Голову она склонила набок, внимательно вглядываясь в лицо Смольского:
— Странный ты, парень. Словно с небес свалился...
Анатолий не стал уточнять, что именно так и обстоят дела. А незнакомка подвела итог:
— С тобою лучше не связываться. Ты лучше по темноте не шастай — добром не кончится. Ты здесь — у огонька посиди тихо-смирно. А я, если...
Она еще на шаг отступила в мглистую темноту.
— Если встречу народец понадежнее — к тебе подошлю. Чтоб нам тебя разъяснить, а тебе — нас...
Она отступила еще на пару шагов и стала почти неразличима в слабо мерцающем мраке. Подняла палец — длинный и сухой — к губам.
— Вы — кто? — ошалело спросил Смольский, машинально делая шаг вслед за норовящей раствориться в заполненном белесой мутью пространстве собеседницей — Ты... Ты — из Диаспоры?
— А откуда же еще? — услышал он ответ уже только ощущавшейся в тумане незнакомки. — Жди здесь. Иначе — пропадешь. Если не дождешься — под утро в лес уходи. Вниз по осыпи... По склону. Там — жди... За тобой придут. Я или... другие. Те... Тот, кто придет, — он скажет, что это от Травы. От Дурной Травы. Это я — Дурная Трава... Жди.
Все. Словно и не было никакой девушки у костра. Да и костер сам уже еле теплился за спиной Анатолия, норовил погаснуть.
Надо было решать: или же подкинуть в огонь черного, словно чугунного литья хворосту, наваленного поодаль, и по совету странной незнакомки оставаться здесь, ожидая неведомо кого, или же, плюнув на несчастного Микиса, попытаться выйти хотя бы на Николаева с Листером и уж с ними втроем решать вопрос о том, как быть дальше...
Анатолий поднял лицо к небу и отметил про себя, что туман, должно быть, покрывает плато довольно низким слоем — самые яркие из звезд невидимой черной птице так и не удалось склевать, и они, неровно подрагивая, горели там — в недостижимой высоте — словно огни далеких, дарящих успокоение путникам маяков.
А потом в небо стала торопливо взбираться новая, самозваная и яркая звездочка. За ней — вторая. Кто-то, скорее всего капитан Листер, палил в небо из ракетницы.
Анатолий с сомнением посмотрел в сторону гаснущего костерка, сверил компас, поправил рюкзак и решительно зашагал по направлению к той скрытой во мраке точке, откуда один за другим карабкались в небо огоньки ракет.
* * *
Господин Лирига полузакрыл свои ядовито-желтые гляделки. Поскольку веки ранарари не опускались, а, наоборот, поднимались, снизу вверх, казалось, что глаза куратора операции закатились, а сам он вот-вот грянется со своего насеста оземь, что было бы неудивительно, принимая во внимание, что головоломный разговор его подопечных длился уже без малого три часа.
— Итак, прокрутим нашу версию еще раз... Хотя бы конспективно, — Ким устало помассировал веки и исподтишка глянул на федерального следователя.
Но тому, видно, было не впервой разыгрывать такие «игры в закрытых помещениях». Он не выглядел более усталым, чем в самом начале их разговора.
— Прокрутим, — согласился Кай.
— Ну что же, тогда, как говаривали мои предки, «поехали»! — бодро начал агент на контракте. — Господин Джон Кинли Крюгер — то есть вы — довольно честно выполнил часть своих обязательств перед группой поставщиков «пепла» — доставил доверенный ему груз на Инферну. Оговоримся сразу: наша версия не предусматривает раскрытия имен этих поставщиков покупателю. Да и было бы странно, если бы намеченная сделка не предусматривала такой элементарной меры конспирации. Однако уже на середине маршрута переброски наркотика возникли непредвиденные обстоятельства: в дело, непрошеными, вошли Хубилай-Кадыров и его люди. Они начали с того, что прикончили вашего контрагента — Фостера-Кротова, затем взяли в заложники вашего финансового агента э-э... Бибера и захватили «Ганимед». Так что вы прибыли, если так можно выразиться, совсем не на ту Фронду, на которую летели...
— Это — хорошая формулировка того положения дел, которое я застал на месте действия, — криво улыбнулся Кай. — С этого момента легенда раздваивается. Давайте первый вариант.
— Первый вариант, — послушно вздохнул Ким. — Итак, все пошло прахом... Однако, — с нажимом продолжил он, — непреклонный господин Крюгер при виде таких дел не повернул оглобли и не подчинился воле распоясавшихся конкурентов. Он умудрился вступить в сговор с капитаном «Ганимеда». Они вдвоем наняли и тайно протащили на борт корабля наемного головореза...
— Вооруженного охранника, — смягчил формулировку Кай. — Наемного...
— Вооруженного охранника, — согласился Ким. — После чего в Открытом Космосе на траверзе Инферны на борту «Ганимеда» произошел вооруженный конфликт, в результате которого не осталось ни одного человека, способного довести корабль до цели... Случайно господину Крюгеру удалось узнать цифровой пароль, который должен был назвать кто-то из прибывших, чтобы агент покупателя, намеченный Хубилаем, мог открыто вступить с ним в контакт.
Он криво улыбнулся:
— Этот вариант легенды, по моему разумению, можно преподнести только первоначальному покупателю — тому, кого наметил Фостер. Встреча с таковым — наименее вероятна. Для покупателя от Хубилая излагается другой, более «крутой» вариант... Резкое изменение ситуации на Фронде Крюгеру совершенно безразлично. Его дело — наладить канал траффика и вернуться с выручкой. Так что с бандой Хубилая он легко нашел общий язык. Или — думал, что нашел... Санкцию на сделку Крюгер якобы получил непосредственно от Кублы, и бунт экипажа «Ганимеда» явился для него полной неожиданностью, чем и объясняются столь большие потери. До сих пор он не может решить, что это было: коварный замысел Хубилая или эксцесс экипажа. Он полон подозрений и действует с огромной осторожностью. Тем не менее он принял на борт «Ганимеда» так называемых «спасателей», предъявил им пароль и сам «груз». Так что если кому и поверят Раковски и те, кто за ним стоит, то только вам.
Яснов замолчал, хрустнул суставами пальцев и откашлялся.
— Дальше в любой из версий нашей легенды идет часть, разработку которой я взял на себя. Так сказать, местная версия. Противнику предлагается несколько непредвиденный вариант: предусмотрительный господин Крюгер не положился целиком и полностью на связи Фостера, а затем — Хубилая, но озаботился тем, чтобы внедрить в Диаспору своего человека — частного детектива с сомнительной репутацией, господина Рея Яшми с Желтых Лун. К вашим, кстати, услугам...
Ким поклонился федеральному следователю. Тот усмехнулся:
— Вы решили не слишком уклоняться от специфики своей деятельности, господин агент... Я, конечно, не имею в виду вопрос о репутации. С ней, судя по доверию, которое вам оказывают хозяева планеты и Диаспора, у вас все обстоит м-м... благополучно...
— Собственно, — Ким почесал в затылке, — я всего лишь продолжаю разыгрывать туже самую партию, которую начал несколько месяцев назад. Версия до предела совпадает с реальными событиями: Яшми нанят Диаспорой примерно на тех же условиях, что и Ким Яснов. Для той же самой цели — пресечения траффика «пепла»... Однако, пообтесавшись здесь, Яшми стал подавать местной мафии недвусмысленные сигналы. Кстати, учтите, — здесь слово «мафия» почти не употребляется. Обычно говорят эвфемизмами — «те люди», «люди при порошке» и все такое... В общем, по мелочам дело начало клеиться. Только вот Рею Яшми пришлось бы до морковкина заговенья ждать хоть какой-нибудь серьезной дичи в эти силки. Но тут, на наше счастье, буквально с неба свалились полтонны этого самого «порошка» и вы, следователь, к нему в придачу.
Разумеется, для «тех людей» версия вашего прибытия немного изменена. Господам, проявляющим повышенный интерес... точнее — проявляющим хоть какой-то интерес к судьбе кораблика, совершившего столь сенсационную посадку, преподносится — по всем каналам, и официальным и неофициальным, — история о том, что «Ганимед» затонул, не дотянув до побережья Второго материка. Кстати сказать, мы с вами находимся на Втором материке Инферны, господин следователь. Обломки корабля старательно ищут на шельфе флот и авиация. Вторая деза, которая идет вдогонку первой, — власти врут, они знают про «начинку» корабля, а тот применил секретную систему глушения средств навигации и скрылся в глубине континента, в необитаемой горной зоне. Что является почти что правдой. Есть еще одна деза: она состоит в том, что вы, господин Крюгер, — единственный из всех, прилетевших на «Ганимеде», кто уцелел. Уцелел и притом не угодил в руки властей. Вашу капсулу, видите ли, вынесло за время спуска к прибрежной промышленной зоне, и она повисла на проводах линии передач тамошней энергосистемы. Что полностью соответствует правде жизни... Далее наша легенда от нее слегка отступает.
