КИЧЛАГ

Кричит привезенный больной,

Поливает огурцы и помидоры

Ходит с лейкою другой.

В виду отсутствия дверей

Входит новый пассажир,

Он ищет маленьких зверей,

В котомке слива и инжир.

На окнах шторы не висят,

Голы стены и решетки,

Под койкой ищут поросят,

На пальцах крутят четки.

Чукча есть один, однако,

На гору молится грузин,

В коридоре крики, драка,

Лечит всех аминазин.

К стене жмется гражданин,

Явно новая рука,

Среди психов он один,

Косит он под дурака.

Чтоб не сломаться на ходу,

Напевает громко Мурку,

Жует сухую лебеду,

Чтоб облапошить дурку.

В коридоре от стены и до стены

Ходят психи вереницей,

Мелькают мокрые штаны,

Мираж подгонят вицей.

Залег по-тихому на дно,

В зубах таскает тапки,

Закроют дело на одно,

Если связи есть и бабки.

Обходят стороной перемены,

У дурдома прежняя маска,

Пропитаны дурью стены,

Облетает даже краска.

ТИТАНИК

Ледяные скользкие кручи,

Прощальный на память гудок,

Над лайнером черные тучи,

Висит над «Титаником» рок.

Тонет сияющий город,

Морской незадачливый странник,

Лед большой пропорол,

Тонет блестящий «Титаник».

Вода холодная очень,

Плавает мокрый гербарий,

Черное облако ночи

Накрыло сидящих в баре.

Последние шлюпки уходят,

Прощение всем унесенным,

Солнце над морем всходит,

Рай живущим, спасенным.

Над лесами, морями, странами

Погибающий лайнер плывет,

Воздушными милями странными,

Он имеет айсберга лед.

Плывет в облаках «Титаник»,

Как торт на огромном блюде,

Как белый сахарный пряник.

Стоят на палубе люди.

Устали от ветра и зноя,

Каждый ищет свой дом,

Сто лет он не знает покоя,

Плывет над землей фантом.

«Титаник»! «Титаник»! «Титаник»!

За трубами вьется дымок,

Вечный скиталец и странник,

На воду спущен венок.

НОС

Сняли маски доктора,

Не прикоснулись даже к телу,

Пришли в больницу опера

Из убойного отдела.

По стране он долго колесил,

Оставил трупов гору,

Под измену фраер закосил,

Лепила даст любому фору.

Новый нос пришил вчера,

Врач не мучился вопросом,

Крутят фото опера:

Что же делать с носом?

Будет долгий геморрой,

За нос зацепится защита,

Мол, подсудимый здесь другой,

Докажи, что морда шита.

Молчит пластический лепила,

Потерял большой доход,

Он кудесник, он светило,

Но надо дать обратный ход.

Проблемы прочат опера,

Сработал каверзный донос,

Спокойно было все вчера,

Достал лепила нос.

Закрыт пластический вопрос,

Лепила даст зарок,

Он шьет искомый нос,

Он шьет убийце срок.

КОЧЕГАР

Вышки, вышки, лай собак,

Птицы тянутся на юг,

После карцера ослаб,

Лопата валится из рук.

Кидаю уголь в топку,

Порхают ласточки огня,

Солнце спряталось за сопку,

Только свет от фонаря.

Зашел подельник чифирнуть,

Погреться хочется порой,

Скоро длинный путь,

Приятный путь домой.

Над пойкой тянется дымок,

Один чифир – отрада,

Уходит срок в песок,

Немного зэку надо.

Глотаем горький чай,

Топка светит в сто свечей,

Все, братишка, замечай,

В жизни нету мелочей.

Разговор ведем за чаем,

Порхают ласточки огня,

Время мы не замечаем,

Нам бы лучше меньше дня.

Тусклый свет от фонаря,

Искры пляшут в топке,

Нету дыма без огня,

Солнце всходит из-за сопки.

Увезет подельник письмецо,

Добавит пару слов,

Мол, не потерял свое лицо,

Хоть и климат там суров.

КАДРЫ

Прав был усатый,

Кадры решают все,

Приближенных собрал Горбатый:

Чику, Цибана, Копье.

Виды имела братва,

Улов уходил богатый,

Отдавали на рынок права,

В оконцовке узник Горбатый.

Набросан недельный план,

Чтобы не было крика,

Разведку ведет Цыган,

С хозяином работает Чика.

Вор – большой дипломат,

Не вчера Горбатый воскрес,

В прошлом тротил, автомат,

На смену пришел интерес.

Знатный мэр Мопассан,

К тому же не упустит свое,

Гибкий женский стан

Подгонит мэру Копье.

Закрутилась в день карусель,

Вода не ушла в песок,

Не прошло двух недель,

Сдался жирный кусок.

Нежны и очень хрупки –

Прочувствовал Горбатый,

Полезны кадры в юбке, –

Был прав усатый.

Кадры решают все,

Знает об этом братва,

Защитить и умножить свое,

Свои отстоять права.

ВЫШКА

По статье гуляет вышка,

Пули не уходят в молоко,

Лежит начатая книжка,

Мысли блуждают далеко.

В пустой огромной бочке

Эхом отзовется слово,

Чтобы не дойти до точки,

Проживаю годы снова.

Далеко пока до страха,

Нет решения суда,

Есть ощущение краха,

Разрешенная кругом среда.

Судьба выгнулась дугой,

Меньше стало света,

Почему случилось с тобой –

Нет четкого ответа.

Дни и ночи начеку,

От общака до шконки,

Главное – не выдернуть чеку,

Не дадут покоя гонки.

Тюрьма замкнута в кольцо,

Не вырваться из круга,

Главное – не потерять лицо,

По нервам бьет напруга.

Вышку лепят мигом,

Заглушают резонанс,

Следаки помешаны блицкригом,

Отличиться выпал шанс.

В сейф спрячут дубликаты,

Уравняют коромысло,

Кислят, гонят адвокаты,

В защите нету смысла.

ТАНДЕМ

Прокурор в суде – король,

На двоих мантия пошита,

Адвокат в процессе – ноль,

Заранее проиграна защита.

Изначально обвинительный уклон,

С демагогией смешали тактику,

От жизни отстает закон,

Судебную не вводят практику.

Отсутствие практики – двуличие,

Скрытый судебный перекат,

Наболтают срок до неприличия,

Беспомощен и бесполезен адвокат.

Прокурор – судья – тандем,

Коварство скроет ложь,

Срок обеспечен всем,

На волю чистым не уйдешь.

Невиновным – срок отсиженный,

Здесь практика живуча,

Выходишь оплеванный, униженный,

Рад, что миновала туча.

Помогает обвинению судья

От рассвета до заката,

У Фемиды выгода своя,

Прокурор полезней адвоката.

Можно писать касачки,

Простая арифметика,

Получишь отписок пачки,

Сильна корпоративная этика.

Скованы единой цепью,

Не нарушат данный договор,

Идут сожженной степью

Судья и прокурор.

ИСТОРИЯ

Облака задевают вершины,

Улетают за Северный вал,

Здесь многие судьбы вершили,

Свидетель – полярный Урал.

Вековые сосны и ели,

Прекрасные сваи и лаги,

Полгода свистят метели,

Обдувают заброшенный лагерь.

Валяются ржавые рельсы,

Сгнили со временем шпалы,

Уходили с деревом рейсы,

Начисляли учетчики баллы.

Покосились вышки, бараки,

Чернеет открытый чердак,

Где зимовали раки

Покажет советский ГУЛАГ.

Не надо вести раскопки,

Покосился могильный крест,

Были попытки робки

Сбежать из проклятых мест.

Велик и бескраен Союз,

Бездонен зловещий яд,

Как отработанный груз,

Везли бедолаг назад.

От ужаса ахнут потомки,

Немеряно сил в человеке,

Были не только подонки

В двадцатом козьем веке.

Истории вскроют скрижали,

Прочтут в архивной бумаге,

Как сидели, мерли, бежали,

Как жили в советском ГУЛАГе.

ЧИСТЯТ ПЕРЫШКИ ПОДЕЛЬНИКИ…

Чистят перышки подельники,

Нагоняют жуть терпилы,

В СИЗО – сплошные понедельники,

Белкой крутятся лепилы.

Летает серый голубок

С веточки на веточку,

Он же черный воронок,

Все окошки в клеточку.

Остановится за шлюзами,

К услугам наркота,

Снабжает музами

Конвойна гопота.

Тут пришла оказия:

У следствия апатия,

Терпилы все в отказе,

К нам у них симпатии.

Молчать во всяком разе,

Не каяться в вине,

Мы были в унитазе,

А стали на коне.

Фильтры все промыли

Ушлые подельники,

Под запретом все промилле,

Сухие понедельники.

Все ложится в елочку,

Все идет пучком,

Сейчас бы лучше телочку

Да полежать ничком.

Дубак кричит: «С вещами!»

Доказательств больше нет,

Не вытащить клещами

Признательный ответ.

СЛОН

У троек – подсудная скамья,

Споткнулись они на законе,

Следак, прокурор, судья

В одном пребывают флаконе.

Трудились прилежно ОСО,

Выдавая расстрельные списки,

Пролетарское колесо

Экономит тюремные миски.

Росчерк злого пера –

Расстрельный готов отряд,

Секирная встретит гора

Прощальный потухший взгляд.

Содрогнется от залпа СЛОН,

Отзывается эхом обман,

Усыпан трупами склон –

Месячный выполнен план.

Враги народа живучи,

Пришлось добивать штыками,

Чернеют свежие кучи,

По закону прошлись ногами.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Работа, школьная парта,

Жизни умный урок,

Праздник восьмого марта,

С днем рождения, сынок.

Сбудутся все мечты,

Неудачи им не помеха,

Женщинам дарят цветы,

Мужчинам желают успеха.

Удача придет, сынок,

Не надо на картах гадать.

Не забудь отчий порог

И вечно ждущую мать.

Не забудь родную сестру,

Не изменит характер венец,

Маленький шел поутру,

Вел тебя в садик отец.

Козырная карта, Миша,

Выпадает в жизни не часто,

Семья – надежная крыша,

Хочу пожелать тебе счастья.

Природу имей бойца, –

Жизнь сурова и колка,

Привет тебе от отца,

В душе – одинокого волка.

КНИГА 3. СВЕТ И ТЕНЬ

посвящается дочери, Гусаровой Ольге

СЕРИАЛ

В кино хороший мент,

И следак там просто душка,

Счастлив полностью клиент,

Шепчут радости на ушко.

Там очень честный опер –

С утра геройством грезит,

Дверь чужую отпер,

Под пули смело лезет.

Очень чистое кино,

Судью свободно выбирай,

В ментовке не был я давно,

Там сегодня – просто рай.

Прокурор там добрый дядя,

И судья – родная мать,

Обвиняет он не глядя,

Как бы хочет приподнять.

Родные у судьи глаза,

Она защитник, а не мститель,

По щекам бежит слеза,

От умиленья плачет зритель.

Новый русский сериал,

Кругом разбиты фонари,

Зрителей давно достал,

Сказка, что ни говори.

Бережет меня милиция,

У них теперь подряд,

Не должен злиться я,

Еще не выехал наряд.

Вот приехали менты,

Злы, суровы, колки,

Сразу обращаются на ты,

Просят показать наколки.

Я, вроде как, терпила,

Мне съездили в пятак,

Говорит мне опер мило:

«Значит, сам дурак».

Бережет меня милиция

По дням, минутам и часам,

Не должен злиться я,

А решать проблемы сам.

Новый русский сериал,

Можно серии отмерить,

Зрителей давно достал –

Заставляют в сказки верить.

ИГРЕК

Машина набита взрывчаткой,

Маршрут короткий, простой,

Пас отдавал он пяткой,

Голы забивал головой.

Форвард пошел в криминал,

Служит игрок Сатане,

Классно мячик гонял,

Умер футбол в стране.

Но тут подвернулся случай –

Всего-то один перегон,

Случай, конечно, сучий,

Но деньги легли на кон.

Впереди стоял постовой,

Другие шмонали машины,

Он голы забивал головой,

Футбольные брал вершины.

Екнуло сердце в груди,

На скорой промчался враг,

Стайка детей впереди

Гоняла футбольный мяч.

Налево решил игрок,

Ангел наклеил марку,

Машин пропустил поток,

Свернул в ближайшую арку.

Упал головою на руль,

Страх обуял и конфуз,

Страшнее гранат и пуль

Упакован в машине груз.

Увидел бездну с вершины,

Себя представил с трудом,

Эту взрывчатку и мины,

Жертвы и взорванный дом.

«Что ты творишь, подонок?» –

Дробью стучало в висок,

За деньги продался теленок,

В рот не полезет кусок.

Номер набрал простой

(Пас отдавал он пяткой).

«Милиция, на Первой Степной

Машина набита взрывчаткой».

Стало легко на душе,

Не тягость пустые карманы,

Он спаситель, не грешник уже,

Лечит душевные раны.

Он жизни листал страницы,

Множил душевные силы,

Пели весело птицы,

И солнце ярко светило.

МАТЕРЫЙ

Рвался матерый по следу,

Конвойный боялся упасть,

Изначально собачье кредо:

Погоня и острая пасть.

Вспоминал щенячье детство,

В упорстве нет недостатка,

Достались ему в наследство

Хитрость и мертвая хватка.

Силен и могуч матерый,

Белый на шее бант,

На расправу безжалостно скорый,

Обречен перед ним арестант.

Пасть оскалил матерый,

Белый на шее бант,

«Фас!», – кричал красноперый,

К защите готов арестант.

Дорога уходит вниз,

Беглеца догонят скоро,

Конвойный получит приз,

Заточка блеснула у вора.

Зэка настиг матерый,

Жертва упала на кочку,

Беглец на расправу скор,

Вонзил в собаку заточку.

Устало плелся конвойный,

Бег доконал его скорый,

Был он свидетель невольный –

Бился в экстазе матерый.

Полз навстречу матерый

С виновато туманным взглядом,

Упустил впервые он вора, –

Заточка обмазана ядом.

Зэк уходил откосом,

Беглеца уже не достать,

Не мучился парень вопросом,

Матерого надо спасать.

Конвойный матерого нес,

Наверно, испытывал муки –

Скулил раненый пес,

Лизал спасителю руки.

Долго лежал он хворый,

Учился ходить потом,

Из кризиса вышел матерый,

Опять завилял хвостом.

В питомник отправили пса –

Улучшать собачью породу,

Молодые звучат голоса,

Нет щенкам и полгода.

Молодняк подрастает борзой,

Обучает питомцев сержант,

Взгляд свирепый, косой,

Белый на шее бант.

ПЕТР КРОПОТКИН

Улица главного анархиста,

Забыты бунтаря заветы,

Прошу тормознуть таксиста,

Оставили память Советы.

Обыватели в шоке – непостижимо,

Арестован был среди прочих,

Надежда и гордость режима,

Агитацию вел среди рабочих,

Красавец, любимец царя,

Богач – земли немерено га,

Подался в бунтарство зря,

В тюрьме началась цинга.

Князь попал в лазарет,

Братва замутила побег,

В Париже объявился след,

В предвкушении новых побед.

Путешественник, редкий ученый,

Сродни Миклухо-Маклаю,

С наукой большой обрученный,

Пошел по зыбкому краю.

В утопию князь полез,

Утописты висят на прищепке,

Революция рубит лес,

Летят известные щепки.

В экспедиции был на Амуре,

Старообрядцы живут, тунгусы,

Государства нет в натуре,

Жизнь – разноцветные бусы.

Сорок лет на чужбине,

Побывал во французской тюрьме,

Сидел на сжатой пружине,

Учение множил в тюрьме.

Анархия – мать порядка,

Безвластие – хрупкий сосуд,

Кража, убийство, взятка,

Ничего не решит самосуд.

Накосорезил немало князь,

Оставался бы лучше ученым,

Законы втоптаны в грязь,

Претит беспредел заключенным.

Заинтересовало его мнение

Аферистов всех мастей,

Наплодил своим учением

Немало темных личностей.

Спокойно, учитель, спи,

Гражданская смотрит в окно,

Носится бунтарь по степи,

Очередной анархист Махно.

Сбудется мечта, учитель,

Как твоя теория льда,

Войдут земляне в обитель

Равенства, братства, труда!

ВЕРЕВКА И КОРОВА

У прокурора подготовлена статья,

Склоняет нагло к воровству,

Скептически настроена судья,

Просит рассказать по существу.

«Иду, смотрю – лежит веревка.

Взял, подпоясался от сглаза.

Впору подошла обновка,

Молчит за обочиной, зараза».

Кивала вставил слово,

Ушел в глубину морали:

«За вами шла корова,

Вы ее фактически украли».

Тут второй кивала влез:

«Прошу начать сначала.

Вы проходили через лес,

И что – корова не мычала?»

«Была очень длинная веревка,

Корова траву щипала на ходу,

Молча шла плутовка,

Я не знал, что ее веду.

Оглянулся – подъехали на мотоцикле,

Начали ругаться и орать,

В неприметном оказался цикле

Секунд, наверное, на пять.

Тут подошли бандиты,

Палки несут наизготовку,

Пьяны, злы, небриты, –

Вмиг доставили в ментовку».

Прокурор: «Это все отмазки.

Обвиняемый украл корову».

Адвокат разводит краски:

«Не то взято за основу.

Он взял ничейную веревку,

Подпоясался от сглаза,

Не унес ее в бытовку,

А скинул за ненадобностью сразу».

Продолжает защиту адвокат:

«Логически не вяжется былина,

Веревка – метров шестьдесят,

Как узнать, что там скотина».

Плотно грузит прокурор,

Законов выдал своды,

Читать просит приговор,

Назначить лишение свободы.

В оконцовке адвокат цинкует:

«Тащат олигархи и бесовки,

Все по-черному воруют,

И не только бесхозные веревки».

Был полезен очень моцион,

Принесла корова двойню,

Калорийный оказался рацион,

Буренку отправили на бойню.

Терпилы не явились в суд,

За подсудимого болеют,

Телят на радостях пасут,

Никаких претензий не имеют.

Подсудимый откинулся недавно,

Убит тяжбою наповал,

Переживает сильно, а главное –

Клянется: ничего не крал.

Судья подбила резюме:

Отсутствуют веревка и корова,

Обвиняемый чалится в тюрьме,

Суд выносит слово:

Подсудимый подпоясался от сглаза,

Вел корову ненароком,

Молчала за обочиной, зараза.

Ограничиться условным сроком.

КЛОНЫ

Братва гуляет на воле,

Виртуальными стали зоны,

Погоняло – овечки Долли,

В лагере чалятся клоны.

От злости судья поседел,

Власть забрали, в натуре,

Чтоб больше никогда не сидел

Теркин Василий в БУРе.

Программа в зернышке риса,

Не пишут больше диктант,

Розовые бегают крысы

И белый мышонок-мутант.

Виртуально лепит следак

За повторную кражу, грабеж,

Выдает компьютер пятак,

Вместо клона пойдешь.

Не выпита клоном чарка,

Довольная ходит свита,

Неделю не ест овчарка,

Посмотрит на зэка – и сыта.

Довольны хозяин и кум,

Нету амбиций у клонов,

Живут кА в песках Кара-Кум,

Не услышишь ни смеха, ни стонов.

Клон ко всему готов,

Косяк загнали в хромосомы,

Превратили зэков в роботов,

Свелись к нулю запросы.

БРИГАДИР ЛОСЬ

Лось три года быковал,

Мелкие платили сошки,

Бывало, в стиры банковал,

Сущие доставались крошки.

Чалиться на зоне довелось,

Бугор погиб на стрелке,

Стал бригадиром Лось,

В своей завис тарелке.

Шли разборки чередой,

Спасало русское авось,

Поцелован был бедой,

Сухим остался Лось.

Была летучею бригада,

Крышевали офисы и рынки,

Кончалась сентиментальная баллада,

Волынами заменили финки.

Жуткое событие стряслось –

Платить отказались торгаши,

Бригаду поднял Лось,

На какие шиковать шиши.

Лось не стал громить палатки,

Сор выносить на улицу,

Зачем класть на лопатки

Золотую курицу.

Лось прокинул дезу,

Приоткрыл немую полость,

Как кувалдой по железу

Разлетелась новость.

Уходит бригада с рынка, –

Доносились всюду отголоски, –

Другая появится дубина:

Заводские приходят отморозки.

Коммерсанты испытали шок,

Срочно собраться пришлось,

Собрали денег мешок,

Лишь бы остался Лось.

Все шло пучком,

Удивлялись все – срослось,

В грязь не клали ничком,

Стриг дивиденды Лось.

Не дергал Лось без причины,

Компромисса и лада любитель,

К бригаде прибился Овчина,

Знаменитый одиночка-грабитель.

Он видел криминал насквозь,

Не палила зря бригада,

Конкретно работал Лось,

Признание – высшая награда.

ЧЕ ГЕВАРА

С маек, плакатов и флагов

Смотрит на нас Че Гевара,

Затмил он политиков, магов,

Он – символ большого пожара.

Кубинское жаркое лето,

Друга рука на плече,

Боливии песенка спета –

Решили Кастро и Че.

Саргассовым морем плыть,

По джунглям суровый поход,

Революции в Боливии быть,

Соленый солдатский пот.

По жизни бунтарь Че Гевара

Рисковал не раз головой,

Не жаждал он славы навара,

За идею бился герой.

Боливийцы еще не готовы

Знамя борьбы поднять,

Не тянут к земле оковы,

Надо землю родную пахать.

Операции дали ход,

Операция «Синти» – тлен,

Удачно закончен поход,

Че Гевара захвачен в плен.

Янки приложили руку,

Суровый, темный подвал,

Суды упразднили науку,

Это чистой воды криминал.

Революция села на мель,

Убийство сработано грубо.

Прощай, товарищ Фидель!

Прощай, Аргентина и Куба!

Эрнесто Че Гевара,

Черный кубинский берет,

Искры большого пожара,

Капитану тревожный привет.

АКТРИСА

Питерский легкий туман,

Мокрый скользкий перрон,

На экран выходит роман,

Садится актриса в вагон.

В столицу мчится стрела,

Ролью живет актриса,

Позвали в дорогу дела,

Едет на съемки Алиса.

Питер-Москва.

Сценарий читает Алиса,

Звездного неба канва,

Нету ему компромисса.

Питер-Москва.

Столица всегда хороша,

Столица всегда права,

Питер – России душа.

У пляжа песчаного мыса

Парус белеет вдали,

Пишет картину Алиса,

Плывут по волнам корабли.

В образ входит актриса:

Страдание, тревога, боль –

Сегодня сыграет Алиса

Главную в жизни роль.

Команда звучит «Мотор!»

Актер кивает в ответ,

Надо пройти до сих пор,

В душах оставить след.

Справилась с ролью Алиса,

С улыбкой сыграла в ненастье,

Алиса – от Бога актриса.

Удачи тебе и счастья!

ЧЕРЕП БЕСОВКУ ЛАСКАЛ

Череп бесовку ласкал,

Было ей не до игр,

Она видела зверя оскал,

Был страшно рассержен тигр.

Амура недолги дела,

Закончился сладостный стон,

Увидела она купола,

Колокольный услышала звон.

Череп прилег на перину,

Навалился на стену спиной,

Он тоже увидел картину –

Бикса была расписной.

Русалка сидит на якоре,

В ментовские попала сети,

В лагерной закружилась поре,

Срок немалый светит.

Не в масть ей была пахота,

Распятие – символ страдания,

Украсила бабочка низ живота,

Вечность дана в назидание.

Оттянулись по полной гурьбой,

Дали под зад пинка,

Змея и перо – разбой,

Циферблат – от звонка до звонка.

Лебедь плывет в короне, –

Была невинной птичкой,

Не повстречали пока на перроне

Кассира с большой наличкой.

ХИМИЯ

Веселые не пишутся строки,

Сквозняк с разных сторон,

В конторе все однобоки,

Не держат там белых ворон.