КИЧЛАГ

Равнодушен к знаниям кичман.

Поменяют скоро кровь,

На суде подальше упекут,

За казнокрадов, служащих воров

Малолетки срок отволокут.

Светом залиты дома,

В зенит уходит солнце,

Сурова русская тюрьма,

В ресничках – темное оконце.

ПОД ЗАЩИТОЙ

Раскован, свободен полет,

По щеке провел небритой,

Попал мужик в переплет –

Свидетель нынче под защитой.

По-полной свидетель грузит,

Поражает суровой былью,

Его в автозак погрузят,

Как только сложит крылья.

Готова ксива и квартира,

Работу нашли наперед,

Не будет ринга, тара,

И киллер его не найдет.

Помощник в суде прокуроров,

Светлый и яркий фонарь,

Больше он не Егоров,

Теперь он – Петя Собокарь.

Убрали горбинку с носа,

Уши впредь не торчат,

Смотрит свидетель косо,

Свидетель безмерно рад.

Никто ему не угрожает,

Живет себе на юге тихо,

Собирает по два урожая –

Нынче больно прет гречиха.

Он в пылу судебных споров,

На столбе висит фонарь,

Он больше не Егоров,

Теперь он Петя Собокарь.

Монета встала на ребро,

Пустой судебный зал,

Сотворил мужик добро,

Суд злодеев наказал.

МУСТАНГ

По степи несется конь,

Бьет и бьет копытами,

Он красный, как огонь,

Несется тропами изрытыми.

По степи несется конь,

Он перепутал все сезоны,

Он горячий, как огонь,

Он век не видел зоны.

Незнаком ему хомут,

Прошел огонь и воду,

Он никогда не видел кнут,

Он погибнет за свободу.

В крови гуляет ток,

На ветру волнится грива,

Он несется на восток,

Ржет и ржет игриво.

Красавец бешеный мустанг,

Его свобода родила,

Он пойдет ва-банк,

Чтоб не видеть удила.

Он не знает колесо,

Бьет земную твердь,

Путам и лассо

Предпочтет, скорее, смерть.

Седло не для мустанга,

Он поставил на зеро,

Воды святого Ганга

В его налиты озеро.

В мае, жутком январе,

В любое время года

Ржет красавец на заре,

Чудо создала природа.

ЦИФРА ПЯТЬ

Он откинулся пятого марта,

Имел пятерку планов,

Четвертым был доходный бартер,

Пятым – карандаш от тараканов.

В решетке темное окно,

На руке синеет тушь,

Он хотел рискнуть давно,

Сорвать хороший куш.

Ему везло на цифру пять,

Ну, просто страшно перло,

На пять поставил он опять,

Промочил немного горло.

Он никого не замечал,

Везло, везло братишке,

Головой крупье качал,

Подвигал поближе фишки.

Прекрасно шли делишки,

Шарик терли теркой,

Хватай скорее фишки,

На выход быстро дергай.

Ему везло на цифру пять,

Ну, просто страшно перло,

На пять поставил он опять,

Сухим оставил горло.

Он уверен в цифре пять,

Оглядел соседей гордо,

Шарик выдал двадцать пять,

Показал козью морду.

Ехидно щерился крупье,

К себе подвинул фишки,

Слово крепкое на «е»

Застряло в горле у братишки.

Духовной мало было пищи,

Крутил глазами одичало,

Он теперь батрак, он нищий,

Надо начинать сначала.

Мотал хвостом терьер,

Квартира, словно клетка,

Достал из шкафа револьвер –

Рассудит русская рулетка.

Глотнул из горла водки,

Готов к стрельбе курок,

Без прицела и наводки

Уперлась смерть в висок.

Глазами говорил терьер:

«Ты, хозяин, это брось!»

Плохая шутка револьвер,

Погубит русское авось.

Он с досады понял вдруг:

Непросто жизнь отдать,

У него есть настоящий друг.

Пойдем-ка, брат, гулять.

Подальше бросил револьвер,

Хватит слабости служить,

Пес подал ему пример,

По-любому надо жить.

МАДЛЕН

Наводчицу звали Мадлен,

Средний брака процент,

Фото глядели со стен,

Муж – погибший доцент.

Красивой была Мадлен,

Плотно коснулась искусства,

Дипломы глядели со стен,

В заначке водилась капуста.

Танцевала прекрасно Мадлен,

Грацию любят мужчины,

Приметил Мадлен бизнесмен,

Понятны влечения причины.

Содержали достойно Мадлен,

Спокойно жила, не тужила,

Щедр был бизнесмен,

У Мадлен – авантюрная жила.

Братва предложила процент

Очень хороший для слуха,

С фото смотрел Доцент,

Это братка погремуха.

Первым серьезно всплакнул

Хороший друг бизнесмена,

Закачался под бизнесом стул,

На фирму нагрянула смена.

Мадлен окрылил успех,

Компашка трудилась на славу,

С братвой поделиться не грех,

Деньги пришли на халяву.

Подвернулся Мадлен однажды,

Имел значительный тыл,

Оказался волчара бумажным,

После базара поплыл.

Пришел через бизнесмена,

Пригрел на груди врага,

Вырвался быстро из плена,

Ударился фраер в бега.

Взяли на понт прощелыгу,

Деньги суживал в рост,

Прочитали приходную книгу,

Прищемили халявщику хвост.

Живет за границей Мадлен,

Зеленая есть ботва,

Муж у нее бизнесмен,

Готова к поездке братва.

ЗЯБЛИК

Уплыл по течению кораблик,

Не скрывал мальчишка досаду,

Заплакал щупленький Зяблик,

Кораблик плыл к водопаду.

Белый приснился парус,

Вырос давно мальчонка,

Верхний тюремный ярус,

Знакома заходнику шконка.

Застрял в камышах кораблик,

Буря на то повлияла,

Завис в неволе Зяблик, –

С детства пришло погоняло.

Черный приснился парус,

За штурвалом стоит любитель,

Мчится по трассе Икарус,

Дремал за рулем водитель.

На боку лежит Икарус,

Наколка сдала на руках,

Верхний выпал ярус,

Пассажир оказался в бегах.

Невезучий по жизни Зяблик,

Не приходит беда одна,

В детстве уплыл кораблик,

Коснулся мальчишка дна.

На зону попал малолетка,

Злобный, забитый зверек,

Никого не исправила клетка,

Не в радость хозяйский паек.

Удачи проси у звезды,

Гуляет черная метка,

Не выйти сухим из воды,

Тянет на дно малолетка.

В поток уставился Зяблик,

Глотает взрослые слезы,

Уплыл его детский кораблик,

Разбились детские грезы.

МИРНЫЙ ИСХОД

Стоят песочные часы,

Время ожидания вышло,

Скулят по будкам псы,

К пальбе готовы вышки.

Стену проломил ОМОН,

Растеклись щиты и каски,

Нет согласия сторон,

Детали оставят без огласки.

Хозяин старается один,

Не нужны кровь и заморочки,

Он почетный гражданин,

Вмиг унизят строчки.

Полковник просит не стрелять,

Не будет истины в огне,

На мобильный звонит чья-то мать,

Взбудоражил бунт в тюрьме.

Арестанты сбились в кучу,

К взрослым малолетки жмутся,

Кто устроил эту бучу –

Прокуроры позже разберутся.

Торопит генерал ГУИНа –

Доложить в столицу невтерпеж,

Заложена системой мина,

Выставил иголки еж.

Просит разойтись полковник,

Усмирить горячий норов,

Решили все же уголовники

Сесть за стол переговоров.

Разошлись мирно антиподы,

Легче становится дышать,

Конфликты зреют годы,

Не торопятся их вовремя решать.

ГОНЧИЙ

Сошлись в единый кулак,

Писанулись Балда и Пончик,

Поджечь решено автозак,

Побег подготовил Гончий.

Гончий начинал с малолетки –

Сначала безобидный угон,

Потом карманы, барсетки,

Столыпинский принял закон.

Первый побег был удачный,

Под машиной висел на руках,

Отсиделся беглец на даче,

На полгода завис в бегах.

Вернули на ту же зону,

Тесной оказалась клетка,

Верен свободному зову

Снова бежал малолетка.

Он трижды бежал с малолетки,

Добиться хотел идеала,

Не удержишь свободу в клетке,

«Гончий» пришло погоняло.

Поднялся потом на взросляк,

На пике был, молодчина,

Опера мочили кисляк,

Его знали генералы ГУИНа.

Раздражали застывшие краски,

Быстро начать и закончить –

Не могут без бега хаски,

Не мог без побега Гончий.

Он знал финал наперед,

Найдут все равно беглеца,

Его толкало вперед

Желание идти до конца.

Убежать с изыском, красиво

Было заветной мечтой,

На воле прикопана ксива,

Засеяна редкой травой.

Как в кассе пробитый чек,

Пустая чифирная пойка,

Большое ЧП – побег,

ГУИНу жирная двойка.

Все равно, что взойти на Казбек,

Тяжелый путь, непростой,

Пятый совершить побег

Может настоящий герой.

В шестом побеге был Гончий –

Колотит офицеров ГУИНа,

Решено в этот раз покончить,

Чтобы не бегал, скотина.

Беглецов нельзя различить –

Трое уходят в гору,

Решено троих замочить

Без сомнений и спора.

ШЛЕПА

Знаменитый домушник Шлепа

В квартиру портного проник,

Одесса проста, как Европа –

Ключ прикрывал половик.

Зачистил шкафы и полочки,

Смотрит, стоит манекен,

На нем костюмчик с иголочки, –

Знатный заказчик хрен.

Решил фраернуться Шлепа,

Портному позор и горчинка,

В таких щеголяет Европа,

В Одессе – большая новинка.

Прикинул костюмчик Шлепа,

Модно, удобно, красиво.

Повесил свой, недотепа,

В кармане осталась ксива.

Солнце клонилось к закату,

Доволен судьбой Шлепа,

Зачистил бродяга хату,

В костюмчике новом шлепал.

Дома врубился Шлепа,

От позора лицом побелел,

Сидел, по балде себя шлепал,

Костюмчик на стенке висел.

Явились стражи закона,

Чинно, с улыбкой, красиво,

Шлепа сидел, как икона,

Адрес выдала ксива.

Много в Одессе трепа,

Стар толкует и молод,

Как прокололся Шлепа –

Удивляется вольный город.

Шутки пошли и трепы,

Гудит Привоз и вокзал.

Ну, ты! Фраернулся Шлепа,

Сам себя наказал.

Прошли криминальные тропы,

Совсем не пустая ботва,

«Это вам не у Шлепы», –

Скажет крутая ботва.

От Курил до самой Европы,

До южных жарких широт

Шагают по жизни Шлепы,

Разинув весело рот.

Подводные будут рифы,

По миру не просто топать,

Орлы кружатся и грифы,

Нам бы страну не прошлепать.

ПРОТОПАЛ НЕМАЛО ПО ЗОНАМ…

Протопал немало по зонам,

Наказ братвы зацепил,

По лагерным жил законам,

Понятия двигал и чтил.

Сразу хозяина понял,

Одна продажная тема,

Хочет горбатым пони

Сделать зэка система.

Хозяин выписывал сутки,

К лагерной двигал культуре,

Ментовские развенчивал утки,

Был термометром в БУРе.

Гремели вдали поезда,

Жизнь выдвигала прожекты,

Одна светила звезда –

Тусклый с вышки прожектор.

Долго в неволе пилил,

Не одну прошел одиночку,

Раз кипишнул и вспылил,

Вертухаю загнал заточку.

Не то цинканул вертухай,

Оказался тяжелым удар,

Загнали в неведомый край,

Куда телят не гонял Макар.

Чифир горячий глотал

Ближе к Полярному Кругу,

Я северу жизнь доверял,

Как самому лучшему другу.

Ненавистный тубик исчез,

Вылечил воздух морозный,

И в зоне бывает прогресс,

Часто большой и нервозный.

Север давно отпилил

Морозной снежной пылью,

Откинулся я, отвалил,

Заглаживать лагерь былью.

Я СИДЕЛ!.

Я сидел в знаменитых Крестах,

По делу сидели бродяги,

Я был при известных делах,

Висели российские флаги.

Праздник гуляла Пальмира,

Моряки сходили на сушу,

Я бы отдал полмира

За Питера светлую душу.

Балтийский свежий ветер,

К подъезду катил «Мерседес»,

В этот памятный вечер

Чиновник известный исчез.

Я сидел в знаменитых Крестах,

В подельниках значился Кот,

Отказ горел на устах,

Следаку немой поворот.

Малявы писали бродяги,

Получали быстрый ответ,

Сняли российские флаги,

Праздник сошел на нет.

Вернулся пропавший чиновник,

Тот, который исчез,

Он был разводящий полковник,

Чей-то хранил интерес.

Я сидел в знаменитых Крестах,

Чалился ровно год,

Развалилось дело в прах,

На волю отпущен был Кот.

Балтийских небес синева,

Висят российские флаги,

В Крестах осталась братва,

До встречи на воле, бродяги.

В закате прекрасна Пальмира,

Я спустился на твердую сушу,

Я бы отдал полмира

За Питера светлую душу.

ПОЕЗДКА

Подъехал к шлюзам автозак,

Железом крытая попутка,

Имена кричит дубак,

Глотает зэка будка.

Автозак увозит нас,

Он же – черный ворон,

Он в тридцатых, как сейчас,

Был забит и полон.

Нацарапано иглой:

«Ушли гурьбою в осужденку.

Судья Кащеев очень злой,

Не любит нож и фомку».

Лагерь – тоже материк,

Дуют сильные ветра,

Колян ушел на пятерик,

Илюха схавал три петра.

По кочкам скачет воронок,

Сидим, дураков ругая,

Хороших лучше бы дорог,

Была бы жизнь другая.

Быстро едет воронок,

Здесь весла не суши,

Сигаретный тянется дымок,

Слышен запах анаши.

Закрепить готов судья

В круговые пяльцы,

Жжет холодная скамья,

Отморозить можно яйца.

Автозак резко тормозит,

Приехал точно в срок,

В суд доставил паразит,

Наболтают точно срок.

НАНО-ОХРАНА

Стучит по отмойке капель,

Объяснять не надо причину,

В подъезде работает дрель,

Высверлить надо личину.

Подъезд еще раз проверь,

Подал команду старший,

Тихо скрипнула дверь,

Пропустила домушников дальше.

Оказалась верной наводка,

Заранее расписаны роли,

Недопита элитная водка,

Кем-то забытый Ролекс.

К закату клонится день,

Капитально зачистили кров,

Удачно закинули бредень,

Богатый вышел улов.

Сваливать надо быстро,

Старший почувствовал кожей,

Раздался предательский выстрел,

Подельник свалился в прихожей.

На вход нацелен ствол,

Сработала система отлично,

Исправила она прокол,

Задержан вор с поличным.

Домушник на смерть не повержен,

Ему желают лучших снов,

Он бездействию подвержен

На несколько часов.

Раздался вой сирены,

На помощь срочный зов,

Здесь охраняют даже стены,

Можно упразднить засов.

Домушник в депрессии и шоке,

Валит с ног момент,

На службе технологии высоки:

Охраняет нано-элемент.

ДОРОГА

Горький холодный чифир,

Столыпинский тесный вагон,

Зеленый у входа мундир,

Длинный сквозной перегон.

Дробно стучат колеса:

Колыма, Колыма, Колыма,

Дымится одна папироса,

В прошлом осталась тюрьма.

Метет по рельсам поземка,

За окном гуляет пурга,

Звучит гитара негромко,

Далекие ждут берега.

Чифира крутого глоток,

По кругу идет папироса,

Поезд летит на восток,

Дробно стучат колеса.

Стучат серебристые струны,

Сходят со стекол узоры,

Тяжелые выпали руны,

Мелькают снежные горы.

Дорога, дорога, дорога –

Стучат по заказу колеса,

Помолчим на прощание немного,

Сгорела дотла папироса.

Раскинут по разным зонам,

Близким о том невдомек,

Конвой идет по вагонам,

Сухой разносит паек.

Не пой, гитара, разлуку,

Адресок мы всегда найдем,

Мы по первому стуку

На помощь друг другу придем.

ТОРМОЗИТ, КАК ПРЕЖДЕ, УЧАСТКОВЫЙ…

Тормозит, как прежде, участковый,

От рук отбился гражданин,

Подгоняю паспорт новый,

Из широких выдернул штанин.

Я сегодня очень занят,

Конечно, стражу невдомек,

Провести придется саммит,

Новогодний огонек.

Братву привечу у дверей:

Коля – питерский босяк,

Кацеев – тираспольский еврей

Приедут скоро на сходняк.

Вместе встретим год собаки,

Косячок запустим в круг,

Будут пиво, водка, раки.

Собака – самый смелый друг.

Потечет беседа плавно,

Тихо, радушно в квартире,

Базар пойдет о главном:

О закрытом тесном мире.

Вечен мир закрытый,

Счастливый и пустой билет,

Кому участок крытый,

Кому светлый кабинет.

Никогда не будет понят,

Если ты его не касался,

Братвою не был поднят,

В жизни всего опасался.

Не знал баланды вкус,

Не ходил в сознании на нож,

Ты, похоже, братишка, трус

И для братвы ты не гож.

Боялся тени темницы,

Не терял ни минуты свободы,

Дни, как блестящие спицы,

Сливаются в месяцы, годы.

Братва будоражит Европу.

Держим мазу нашу,

Зачем же бедному Эзопу

На гибель подложили чашу.

Законы борются со следствием,

Когда кого-то замочили,

Мы все находимся под следствием,

Все мы в мыслях преступили.

Ксиву крутит служивый,

Все силится понять:

Похоже, паспорт лживый,

Похоже, коцана печать.

Глянул в лупу участковый,

Фразу нужную изрек:

«Сегодня ты фартовый».

Взял майор под козырек.

ЗОНОВСКАЯ БЫЛЬ

Послушай зоновскую быль,

Братишка, в корень зри,

Мне больше лагерная пыль

Не щекочет ноздри.

Поднялся в полный рост,

Не клони колена,

Будет пидор и прохвост,

Обойди ненужные ступени.

Держи ровнее коромысло,

Хватает в зоне зла,

В кумовстве нету смысла,

Отшей вовремя козла.

Хозяин вечно зол,

Нервозен изначально,

Гонит тихо произвол

Гражданин начальник.

Расставил всюду уши,

Подкинул зэку мяса,

Идет борьба за уши,

Устроил вечер пляса.

Не нужен думающий зэк,

Ему философов не надо,

Зачем штурмовать Казбек?

Системе нужно стадо.

Ждет кого-то пашня,

Кого – казенный дом,

Тяжело жить дальше

С разорванным нутром.

РУССКИЙ БРЕНД

На стенде висит фотография,

В Европе в законе права,

Где прячется русская мафия,

Застала их наша братва.

Молчит сицилийская мафия,

Я куда ниже травы,

У русских своя география,

Спасения нет от братвы.

Итало-французский экспресс,

Проходы длинные, узкие,

Проезжали прибрежный лес,

Проводника скинули русские.

Попросили сварить чифир,

Не знаком с напитком француз,

Совсем оборзел пассажир,

Посчитали, что лишний груз.

Немец любил Куршавель,

Где встречались наши мальчики,

Подрезали у бюргера шмель,

Проверяли на чуткость пальчики.

Бриллианты в ЮАР залысили,

Де Бирса о том не спросили,

«Местные негры скрысили», –

Сказала братва из России.

В бочину уперли приблуду,

Янки со страха дал дуба,

Золотую взяли посуду,

Деньги и карты для клуба.

Повели себя крайне грубо,

От стыда покраснела трава,

На прощание кричали «Любо!» –

Под казаков косила братва.

С дружеским были визитом.

Явилась братва в Эмираты,

Принц оказался избитым,

Твердил: «Грабанули, пираты».

Разинули рты арабы.

Преподнесли банкирам урок –

Братан нарядился бабой,

Сто лимонов с собой приволок.

Подстрелили как-то узкоглазых,

Ну, и где была Триада?

Отстегнули бабки сразу,

Просили: «Грубо так не надо».

За кордоном в законе права,

Иноземный в курсе мент:

Русская всюду братва

Самый сильный бренд.

ЖЕРТВА

Рвется на волю девчонка,

Решеткой зашторена рама,

Ждет родная сторонка,

Ждет любимая мама.

Девчонка пишет стихи,

Медленно тянется срок,

Первой Любови штрихи,

Домой провожал паренек.

Сверкал чистотою исток,

Ничто не сулило беды,

Свалился с перил паренек,

Цвели, как прежде, сады.

Вал нарастал бумажный,

Убийства подняли тему,

Нашелся свидетель продажный,

Съела девчонку система.

Покончить хотела с собой,

Трудно неправду полоть,

Трудно бороться с толпой,

Дал ей силы Господь.

Боль и колкость в словах,

Уехала мама домой,

Прошло свидание в слезах,

Холодом тянет, зимой.

Опостылел пошивочный цех,

План пресловутый не помер,

Забыты улыбки, смех,

Помнят лагерный номер.

Тускнеют весенние краски,

Стальные звенят решетки,

На лицах суровые маски,

Крутит девочка четки.

На волю вернется другой,

Горькая в зоне конфетка,

Выгнулась жизнь дугой,

На душе осталась отметка.

БАЛТИЙСКИЙ БЕРЕГ

Чайки парят над заливом,

Балтийские рыжие дюны,

Братва затарилась пивом,

Звучат серебряные струны.

Про берег далекий и близкий,

Одинокий белеет парус,

Голос высокий и низкий

Про верхний и нижний ярус.

Про суровый и тесный Столыпин,

Арестанта призрачно счастье,

Про сосны, ели и липы, –

Собираемся вместе не часто.

Чайки парят над морем,

Балтийский янтарный берег,

Менялись знакомым паролем,

Ближе к проливу Беринг.

Звучат серебряные струны,

Вот парус коснулся суши,

Балтийские желтые дюны,

Память волнует души.

Звучит хорошая песня,

Слова понимаю с трудом,

Люди дома и вместе,

Навеки потерян мой дом.

Не надо множить печаль,

Гитара грустит и смеется,

Позовет безбрежная даль,

Может, место где-то найдется.

Тревога лежит на душе,

Не злорадствую и не злюсь,

Знаю, будет не лучше,

А зоны я не боюсь.

ПРИКАЗ

Ментовской звучал романс,

Грустно пел начальник,

Расстроен следствия баланс,

Что ни сержант, то чайник.

План трещит по швам,

У начальства нет терпения,

Я обращаюсь лично к вам:

Исправить надо положение.

Под козырек берет состав,

Приказ знаком, не нов,

Он знает внутренний устав,

Он к подвигу готов.

Не прошло и два часа,

Работа тянет на пятерку,

Задержания масть пошла,

Забили плотно козлодерку.

Отличился рядовой Шаклеин,

Утолил дознания голод,

Задержан, кто рекламу клеил,

Засорял не в меру город.

Провел задержание с лоском,

С честью выполнил задание,

Гражданин мочился за киоском,

Вступал с сержантом в пререкания.

Отпустил товарищ мат,

Все прохожие в слезах,

Рядом школа и детсад,

Нельзя спускать на тормозах.

Младший лейтенант босяк

Покупал в киоске «Приму»,

Гражданин курил косяк,

Опер вычислил по дыму.

В конторе все в ажуре,

Не востребован был наган,

Все пристегнуты к культуре,

Все выполнили план.

ПЕРО УПЕРЛИ В БОЧИНУ…

Перо уперли в бочину,

Не смотрят прямо в глаза,

Отдайте лучше половину,

Не прошибет тогда слеза.

Смелость города берет,

Но не всегда она оправдана,

Есть грабитель идиот,

Его психика отравлена.

Загонит запросто перо,

Так просто, для согрева,

Оставит вам добро,

Сам останется без чрева.

Поединок быстротечен,

Может, главный на веку,

Убедишься, что не вечен

С пробоиной в боку.

Вор достал приблуду,

Не испытывай судьбу,

Падлой буду, не забуду

Подельника в гробу.

Грабитель был рассержен,

Что не посеял страх,

Если резко не повержен,

Будет короток замок.

С ножом он повелитель,

Не откроет поведение,

Он судья и исполнитель,

Не испытывай терпение.

ДУРДОМ

«Моторы, моторы, моторы-ры», —