КИЧЛАГ

Нужны быки для бойни,

Приблуду вовремя точи,

От мягкости все сучьи войны.

Принял свойство пластилина,

Скользить и падать будешь долго,

Теперь ты – стоптанный мужчина,

Сшили стоптанного волка.

Из камня сделан вор,

Прячет ссученный глаза,

Свой у браткового коридор,

Своя у лагеря стезя.

СОН

По небу катится Луна,

Млечный светится прибой,

Спит усталая тюрьма,

Парус белый над водой.

Окружен водою форт,

До суши мил немало,

Покинул парус рано порт,

Нет условного сигнала.

За свободу все отдашь,

Прыгнешь в жуткий водоем,

На лодке смелый экипаж.

С лодки машут фонарем.

Сердце рвется из груди,

Арестант поймал кураж,

Свобода, свобода впереди,

За свободу все отдашь.

Сильный, дерзкий, увлеченный, –

Сложат песнь в народе,

Какой на свете заключенный

Не мечтает о свободе.

Меркнут деньги, власть,

Чины, почеты, звания,

Не убить к свободе страсть,

Не удержать желание в здании.

Невольник прыгнул в воду

По примеру Монте Кристо,

Лапшу навешивал народу,

Творил писатель быстро.

Свел концы с концами,

Точки высветит Дюма,

Граф воюет с подлецами,

Прячет горе от ума.

Заскрипели резко тормоза,

Улетел красивый сон,

Арестант открыл глаза –

Опера творили шмон.

Решил идти в побег,

Зло кричал дубак,

В пачке папирос Казбек

Лежал заточенный наждак.

Гниет беглец в подвале,

Свернулся с вечера в клубок,

Долго бегал, но поймали,

Навылет прострелили бок.

Арестант опустился на шконарь,

Шмонали верхний ярус,

В сознании потухал фонарь,

Уплывал надолго парус.

ВЫПЬЕМ, БРАТВА!

Выпьем за встречу, братва!

Залечил на сердце зарубки,

Пусть будет хмельной голова,

Но трезвы и честны поступки.

За успех поднимем, братва,

Свободу замесим погуще,

Есть еще на земле острова,

Где раскинулись райские кущи.

За дружбу, братва, нальем.

В городах, поселках, селениях

Пусть зоны зарастут полыньем,

Будут одни поселения.

Выпьем, братва, за честь,

Неверия слышатся звуки,

Лучше в зону спокойно сесть,

Чем быть продажной сукой.

Выпьем, братва, за удачу,

За свою родную обитель,

Пусть всуе о нас не судачат,

С горя запьет обвинитель.

Выпьем, братва, за свободу,

Нет в мире сильнее жажды,

Дважды не входят в воду,

На свет не рождаются дважды.

На прощание выпьем, братва,

Видимся мы не часто,

Пусть будет хорошей молва,

Мы тоже к России причастны.

АМНИСТИЯ БЕРИИ

Привет, Лаврентий Павлович,

Беспокоит лагерная пыль,

Вертухай – колымский сыч,

Ворошит гулаговскую быль.

Помнит сдержанный восторг,

Была амнистия объявлена,

Опустел больничный морг,

Отпускали не только отъявленных.

Усатый преставился в бозе,

Расшатали здоровье годы,

Не видел Лаврентий угрозы,

Выпустил пар свободы.

Не права скороспелая критика,

И реакция очень нервная,

Уходила на волю политика,

Пятьдесят восемь, часть первая.

До пяти лет включительно

Закон судимость гасил,

Надежда остальным политикам,

Набраться терпения и сил.

Искупил Лаврентий вину,

Был он не раз жесток,

Разгрузил лагеря и тюрьму,

Хлынул на волю поток.

Миллионы ушли от смерти,

Не считались больше врагами,

Коснулись гражданской тверди,

Не качалась земля под ногами.

«ГУЛАГ – большая политика», –

Быстро смекнул хозяин,

Замолкла здоровая критика

От столицы до самых окраин.

Амнистия наркома Берия

Не развеяла сталинский мрак,

Не близок путь к доверию,

Но к оттепели первый шаг.

БУРНАЯ ЮНОСТЬ

Вспоминаю юность свою:

Вязкая скользкая глина

В уральском шахтерском краю,

В каждом бараке – малина.

Поселков шахтерских канва,

Полны в малинах стаканы,

По полной гуляла братва,

О прошлом жалеют бакланы.

Отцы уходили в забои,

Дымился вдали террикон,

Сыновья уходили в разбои,

Воровской непреложен закон.

Лепень у кореша новый,

Котлы на руке золотые,

Боялся придти участковый,

Истины знал он простые.

Волыны носили, приблуды,

Без дела не высунешь нос,

Никогда, братва, не забуду –

Порешен был Саша Мороз.

В поселок сунулся БИС,

Пошел один на разборы,

Звезда покатилась вниз,

Холмик возник за забором.

Ходили гурьбой на подломы,

Чистили ночью витрины,

Защищали слабо хоромы,

Трещали по швам магазины.

Проходили в бараках чистилище,

Накололи немало руды,

Криминал – великая силища,

Зазывала пополнить ряды.

Столыпин подсчитывал ходки,

Стучали по рельсам вагоны

Из Сибири, Колымы, Находки

Слали по зонам прогоны.

Пригрела родня обитель,

С годами меняются планы,

Спокойнее спит обвинитель,

О прошлом жалеют бакланы.

РАСПЛАТА

Горькие катятся слезы,

Плачет беззвучно Альбина,

Шипы достались, не розы,

Прозвали девчонку «малина».

Держат ее в одиночке

Для ночных плотских утех,

Кровь запеклась на сорочке –

Праздновал кто-то успех.

Поссорилась с мамой девчонка,

Прости… и помилуй, Господь!

Повстречали в погонах подонки

Беззащитную детскую плоть.

Она плакала беззвучно, тихо,

Сулили горсть конфет,

Досталось девчонке лиха

В неполных пятнадцать лет.

Разыграет Альбину на спичках

Милицейский геройский наряд,

Знали бы дочки-сестрички –

Подфартило отцу подряд.

«Не слишком усердствуй, сержант,

Иду вслед за тобой», –

Белозубо строчил лейтенант,

Очень доволен судьбой.

Шнурок привязала к раме,

Вела себя неприлично грубо.

«Прости меня, мама», –

Шептали прощально губы.

Мигом явился сержант,

Смотрел исподлобья волком:

«Говори, – торопил сержант. –

Объясни ситуацию толком».

Повесилась наша «малинка»,

Завяла чистая веточка,

Скорбная очень картинка,

Рано погибла деточка.

В брезент завернут девчонку,

В придорожный бросят кювет,

Швырнут, как собачонку,

Цветов не положат букет.

Домой собирался летеха,

Жена позвонила в ночь,

Все страшно трагично, плохо,

Мертвой найдена дочь.

Бритвой прошлись по нервам,

Убит лейтенант без борьбы,

Он насиловал девочку первым,

Он понял фатальность судьбы.

СНЯЛИ В ПРОФИЛЬ И В АНФАС

Сняли в профиль и анфас,

Мишенью стал в надзоре,

В любое время крикнут «Фас!»

Псы всегда в наборе.

Не пишут лагерную прозу,

Стих обвинения не готов,

Бьют по нервам без наркоза,

Чтобы не было следов.

Суки точат перья,

Речи продажные журчат,

Атмосферу строят недоверия,

Зона красная стучит.

Не проявил сознание,

Признания не изрек,

Арестантам в назидание

Ударят мордой об ларек.

Головной убор не так одел,

Не на месте все застежки,

Хозяин видел беспредел,

Наказание спрятано в матрешке.

Мутный свет в окошке,

Прошел опять не по линейке,

Скребут на сердце кошки,

Номер висит на телогрейке.

С малыми сроками отпущены,

Ушли замаливать грехи,

В отряде треть опущенных,

Молчат на зоне петухи.

Невеселую думают думу

В застенках заплечных, тесных,

Хозяину, оперу, куму

Лучше иметь бессловесных.

ЗА КОРДОН

Зря, начальник, не свисти,

Все открыты нам пути

Злому року вопреки,

Идем по берегу реки.

У причала парус белый,

Только воду борозди,

Я сегодня очень смелый,

Могу за веху подвести.

Нам надо за кордон,

Подвело совсем живот,

Жизнь поставлена на кон,

Русь по совести живет.

За правду бьются на Руси,

Прошлогодний делят снег,

Кого конкретно ни спроси –

Самый честный человек.

Не бойся скромности, братан,

Презренья, бойся, фальши,

Не засунешь ложь в карман

И не спрячешь дальше.

Будут нас не замечать,

Нет в России места,

Хоть не Каина печать,

Но месили круто тесто.

Зря, начальник, не свисти,

Все отточены детали,

В стране законы не в чести,

Растеклись по вертикали.

Срок в России отволок,

Засвечен будешь в падежах,

Рваный будет диалог

На самых разных этажах.

Потерял семью, жилье,

И по жизни не босяк,

Не входил не раз в жулье,

Все равно вокруг кисляк.

Срок в России отволок,

Выходишь, как в нокауте,

Плевать не будешь в потолок,

Лет десять будешь в ауте.

Ветер надувает паруса,

Несется быстрой лавой,

Степи, пашни и леса

Стережет орел двуглавый.

Вот, кажется, кордон,

Пуста у нас авоська,

Россия – это слон,

Мы уходим к Моське.

ХОРОШИЙ МЕНТ

Есть лобное место и храм,

И встреча между разлуками,

Спасибо хорошим ментам,

Не все оказались суками.

Под пули пошел участковый,

Отдал себе отмашку,

Выдался вечер фартовый –

Испортили только фуражку.

Граждан спасают порой,

На риск и опасность не глядя,

Майор – как киношный герой,

Очень хороший дядя.

Прикрыл беззащитных детей,

Своих мог оставить сиротами,

Наверное, с малых ногтей

Высокими жил полетами.

О подвигах грезят мальчишки,

В прошлом сейчас пионер,

Нагляднее всякой книжки

Показал участковый пример.

Плохо мы знаем служивых,

Не просят частенько оплаты,

Среди продажных и лживых

Честные служат ребята.

Штурмую закона вершину,

Не бухаю с темными лицами,

На днях записался в дружину –

Решил помогать милиции.

ДВА ЕВРЕЯ

В неволе жизнь хреновая,

Серостью среда гнетет,

Метла на зоне новая,

В одну сторону метет.

Страною правит Водолей,

В стихах прячется хорей,

Втихую водочки налей,

Хозяин – колерованный еврей.

Освоил грязную науку,

С метлою носится Абрам.

В карцер эту суку! –

Хозяин судит по делам.

Шнырил иудей для вида,

Привлечь внимание фараона,

Опозорил всех сынов Давида, –

Решила важная персона.

Плачет в карцере Абрам,

Извлек цитату из Талмуда,

Получил не по делам,

Наказали очень круто.

Сутки чалится Абрам,

Достал не вовремя понос,

Душит кашель по утрам –

Сколько горя перенес.

Суров хозяин Нойша,

Лишил Абрама света,

Здесь ему не Польша,

А он устроил гетто.

На третий день явился вертухай,

Повел Абрама к куму,

Хоть ложись и помирай, –

Одна у бедолаги дума.

В колоде четверть козырей,

Красны сегодня бубы,

Шепнул вертухай у дверей:

«Работать будешь в клубе».

Еврей еврея приголубит,

Другим посеет горе,

За что сынов Израиля не любят

И презирают априори.

НЕ БАЗАРЬ, НАЧАЛЬНИК

Начальник, на понял не бери,

Я четыре срока отволок,

Честь не менял на сухари,

Вел открытый диалог.

Не был фраером и сукой,

Друзей подавно не сдавал,

Между неволей и порукой

Только лагерь выбирал.

Из семейства редких рысей

Братву не оставлял в беде,

Криминал меня возвысил,

Авторитет в его среде.

Начальник, на пушку не бери,

Известны козлиные примочки,

По делу, опер, говори,

Не дави на болевые точки.

Привыкли работать на хапок,

Новичков берут на испуг,

Не волнует преступления исток,

Давление сходит с рук.

Кончай, начальник, бредни,

Твой не катит наворот,

Я откинулся намедни,

Ты вспоминаешь старый год.

Начальник, на сознание не бери,

Его на весах не взвесить,

Долго копились глухари,

Не знаешь, на кого повесить.

Опер, на сознание не дави,

Зря не марай бумагу,

Нет к милиции любви,

Запугать нельзя бродягу.

Ничего я, мент, не подпишу,

Не меси напрасно глину,

Я сам не вешаю лапшу

И не кидаюсь на мякину.

СВОБОДЕН

Я сегодня свободен от зон,

Я сегодня свободен от всех,

Козлиные наши законы

На улыбки меняю и смех.

Листает страницы сынишка,

У него полукруглая дата,

Букварь – интересная книжка,

Искурил я когда-то букварь.

Дочка бежит навстречу,

Малышка раскинула ручки,

На вопросы дочки отвечу,

Побелеют на небе тучки.

Как Челюскин, зажат во льдах

Зимой високосного года,

Пробелы сплошные в делах,

Раздавит меня свобода.

Разойдутся весной торосы,

Загудит на реке теплоход,

С плюсом решатся вопросы,

Растает паковый лед.

Землю пригреют лучи,

Я сегодня свободен от зон,

Прилетят напоследок грачи.

Весною другие законы.

Весенний целительный рай

И фраза мятежная дочки

«Ты больше нас не бросай»

Ставит последние точки.

Я сегодня свободен от зон,

Детский радует смех,

Козьи в стране законы,

Спасительным будет успех.

Законы для слабых и бедных,

Богатый их купит чохом,

Все больше ограбленных, бедных,

Народ величают лохом.

Достаточно чистого неба

И лучик малый победы,

Безмерна людская потреба,

Приносит новые беды.

Народ свободен от совести

Чистогана ради, успеха,

Романы написаны, повести,

Только нету детского смеха.

Я сегодня свободен от всех,

Свободу берегу, как скряга,

Детей заразительный смех

Вытесняет наружу бродягу.

Не нарушаю больше закон,

Мелочного ради успеха,

Я сегодня не свободен от зон,

Не свободен от детского смеха.

МАРИНА

Расписаны зэков дороги,

Над бухтой парит альбатрос,

Воры – всесильные боги,

Любой разрулят вопрос.

Женщин немая цепочка

В передний спускается трюм,

Последние ставятся точки,

Винтов поднимается шум.

Швартовые отдал матрос,

Над бухтой прощальный гудок,

Над баржей парит альбатрос,

Арестант всегда одинок.

Далекое море штормило,

Билась о баржу волна,

Ты сильно в жизни любила,

Выпила чашу до дна.

Прощальная песня, Марина,

Надрывна всегда и печальна,

Нет паруса белого Грина,

Только моря сурового тайна.

О счастье Марина мечтала,

С открытой жила душой,

Красивые книги читала

О любви прекрасной, большой.

Несправедлива жизнь, негуманна,

Дороже рубашка своя,

Не простила Марина обмана,

Приговор прочитала судья.

Приснится свободный парус,

Лодка скользит по волнам,

Выпал верхний ярус,

Теплее, спокойнее там.

Парит альбатрос над волной,

Сопки белеет вершина,

По барже гуляет конвой,

Удачи тебе, Марина.

ПЕСНЯ

Чайки парят над водой,

Ветер гуляет в поле,

Сидит арестант молодой,

Песню слагает о воле.

Орлом поднимается в небо,

Светит яркой звездой,

Пайка черного хлеба,

Кружка с холодной водой.

Парусом стелется белым

Над разливом широкой реки,

Отчаянным был и смелым,

Открывал любые замки.

Юность была отважная,

Приходит она неспроста,

Свобода бывает разная,

Прожил, в душе простота.

Холодно, сыро, худо,

За решеткой метет пурга,

В леса уходил Робин Гудом,

Стрелы разили врага.

Медведем крушил бурелом,

Добычу челюсти грызли,

Трагедия – когда казенный дом

Становится нормой жизни.

Взлетал над болотом соколом,

Парил над стаей птичьей,

Добычу сбил над осокою,

Сам оказался добычей.

Медленно тянутся годы,

Ветер гуляет в поле,

Сложена песня свободы.

Беззвучна песня в неволе.

БЕЛАЯ ВОРОНА

Нарушит дождь тишину

На границе грибного сезона,

Тронет рука струну,

Белая каркнет ворона.

Правду пилю целиком,

Ставлю части на попа,

Куда ты лезешь, гном,

Тебя раздавят, как клопа.

Гнездо скрывала крона,

Прилетел на свое пепелище,

Чтобы молчала ворона,

Спалили мое жилище.

«Умерь амбиции свои», –

Сказали честно в милиции,

Кругом летают воробьи

И крысят, крысят традиции.

Правила себе открыжь,

Грызи сухарь в подвале,

Веди себя, как мышь,

Не будешь никогда в опале.

На столе стоит пол-литра,

Огурец лежит соленый,

Сижу, чешу макитру –

Зря, наверно, стал вороной.

Замолкли серые грачи,

Толкает в бок персона,

Любимый, лучше помолчи,

Пусть скажет белая ворона.

Кто веселится, смеется,

Не боится глухого заслона,

Обязательно где-то найдется

В белых перьях ворона.

Ты, видно, из белых ворон,

Будешь за веру убит,

Не увидят твоих похорон,

Зло кричит ваххабит.

Свысока плевал на закон,

О чем написал в прогоне,

Он был из белых ворон,

Сам находился в законе.

В белых перьях ответчик

Отправил почту волной,

Спалился известный разведчик,

Меньше стало вороной одной.

Покрывают интриги, возню,

Правители наши и копы,

И только трамбуют лыжню

Белые всюду вороны.

ЗАРОК

За сопку летят облака,

Пушистые белые птицы,

Их полет отражает река,

По глади плывут вереницы.

Растают они вдалеке,

Ближе к Полярному Кругу,

Искупаюсь в чистой реке,

Отправлю весточку другу.

Оставлю зарок на воде,

Унесут его облака,

Нет им преград нигде,

Чистое небо пока.

Кровью зарок написан,

Медной не воспет трубой,

К криминалу навеки приписан

Рождением, бытом, судьбой.

Незыблем и вечен зарок,

Храню его, как улику,

Я выбрал пожизненный срок,

Никого не поставив на пику.

По зонам большой следопыт,

Никогда не стонал в бессилии,

Не однажды, системой избит,

В другой воскресал Бастилии.

Пронесут облака зарок,

Сквозь молний острые вспышки,

Я сегодня провидец, пророк,

Разрушаю насилья вышки.

На пути тернистом и длинном

Как маяк стою, одинок,

Клин вышибаю клином,

Меняю замок на звонок.

ВРАГИ

Узнали друг друга враги

В праздничной пьяной гуще,

В лагере честь береги,

Человеком быть стерегущим.

Зэка узнал конвоир –

Арестанта взяли в клещи,

По сучьему шмон он кроил,

Забрали курево, вещи.

Этап усвоил урок,

Дракой закончился шмон,

Добавил зэку срок

Очень гуманный закон.

«Побазарить надо, служивый,

Ты грубанул через край,

Показал характер трусливый», –

Как немой молчал вертухай.

Знал вертухай причину,

Страх не сумел превозмочь,

Когда перо уперлось в бочину,

Из толпы ломанулся прочь.

Бессильны потерявшие власть,

Будто сбросили их с трамплина,

Он упал на проезжую часть,

По ногам пронеслась машина.

Они все-таки встретились взглядами,

Но это – отдельная тема,

Разделит навек баррикадами

ГУИНа слепая система.

«Кто вызвал ноль три?»

Прилетела быстро карета,

У зэка противно внутри –

Не такого он ждал ответа.

ЗАГНАННЫЙ ОПЕР

Опер боялся тюрьмы,

Страшила бетонная пасть,

Он дал бы немало взаймы,

Чтобы туда не попасть.

Часто бывал на допросах,

Колоть помогал следакам,

Дурь искал в папиросах,

Бежала дрожь по рукам.

Со стула в тревоге вскакивал

Арестант, молчалив и кроток;

Опер частенько вздрагивал

От звона стальных решеток.

Допросы тянулись дольше,

Не могли обойтись без злобы,

Опер боялся – не выпустят больше,

Такая родилась фобия.

Вышел из домашнего душа,

В квартире железный скрежет,

Голос неведомый слушал:

«Пришли тебя зарезать».

Раздался в прихожей звонок,

Двери по-тихому отпер,

Спустил, не глядя, курок –

Пристрелил почтальона опер.

Окончательно опер загнался,

Был рассеян, унижен, кроток,

В убийстве честно признался,

Звона боялся решеток.

Избрали суровую меру,

Судью он, казалось, не слушал,

В ментовскую заехал камеру,

Заткнув предварительно уши.

Направили опера в дурку,

Будто нож приставили к глотке,

Водит с психами Мурку,

И там стальные решетки.

Поплыла у мента макитра,

Психи молчат, как немые,

Без слов и заглавного титра,

Рисует решетки стальные.

РЫБАК

Склонились ивы у пруда,

Мальчик ловит окуней,

Качает лилии вода,

Ветерок летит с полей.

Мальчик вышел на свободу,

Переступил родной порог,

Нагоняет рябь на воду

Теплый летний ветерок.

Прокапал редкий дождь,

Пахнет прелостью земля,

Бежит по ивам дрожь,

Шумят листвою тополя.

В авоське хлеб, вода,

Пригревает солнце спину,

Он знает – арестантская еда

Сильнее делает мужчину.

Мальчик – не маменькин сынок,

Хоть отца не видел сроду,

Уходит солнце на восток,

Хмурит ясную погоду.

Радует мальчишку клев,

Плюет мальчишка на крючок,

В корзинке множится улов,

Ныряет часто поплавок.

Дорожи свободою, сынок,

Портят жизнь оковы,

Посмотри, какой денек,

Не встретишь больше ты такого.

Прекрасен жизни миг,

Если пропитан он свободой,

Прочти побольше книг,

Слейся с матерью-природой.

Мальчик ловит окуней,

Смотрит пристально на воду,

Обошел немало он камней,

Чтобы выйти на свободу.

Мальчик в гармонии с собой,

Опустился тихий вечер,

Шумят над детскою судьбой

Тополя и вольный ветер.

НАРУЖКА

Следак оформил на подписку,

Приставил плотную наружку,

Спокойно съесть нельзя сосиску,

Выпить гнева кружку.

Бессменна оперская вахта,

Надо наглухо залечь,

Жизнь – прогулочная яхта –

Дала сегодня течь.

Схожу-ка к дяде Коле,

Гремел он в южных городах,

Теперь понятия на приколе,

Теперь сухарь не при делах.

Башку сломают опера –

Зачем понадобился вор,

Зависнуть надо до утра,

Запишут беспонтовый разговор.

На звонок ответа нету,

Возня и шум за дверью,

Закурил неспешно сигарету,

Глазам своим не верю.

Братва знакомая, с Одессы, –

Объяснил момент бродягам,

Совпали наши интересы,

Предлагают стать варягом.

Погреть на солнце пузо,

Не пристало розыска бояться,

На осколках бывшего Союза

Просветлеет лагерное братство.

Стучат на юг колеса,

До Одессы – меньше перегона,

К операм теперь вопросы,

Теперь я точно вне закона.

ДЕТДОМОВЕЦ

Солнца раннего лучи

Сквозь пелену тумана,

Прислал подельник кирзачи

Для выполнения лагерного плана.

Сапоги, конечно, не из хрома,

Но послужат долгий срок,

Сам я родом из детдома,

От статьи отмазаться не смог.

Адвоката приставило начальство,

Не смог судью он озадачить,

Мне предлагает государство

За детдомовскую пайку отбатрачить.

Обменял на сахар сапоги

И на кучку разных сладостей,

Не ел в детстве пироги,

Видел много гадостей.

Тащу арбу, как бык,

Вожу горячие детали,

Я с детства к карцеру привык,

Часто в темную сажали.

Бригада будет рада,

Новичок уперся рогом,

Я – как гильза от снаряда,

Качусь по лагерной дороге.

Сучий не писать диктант,

Влиться в лагерное братство,