.. Ты даже с заинтересованным видом задавал ему от нечего делать всякие вопросы, а он охотно делился с тобой секретами устройства древнего, как и само здание, лифта... Не воспользоваться ли теперь этими знаниями? Сверр подошел к двери лифта, выходящей на лестничную площадку. Судя по цифрам на табло, кабина блуждала где-то на верхних этажах. Именно это нам и надо... Улучив момент, когда на лестнице не было слышно ничьих шагов, Сверр достал из кармана перочинный ножик, обычно используемый им для чистки своих ногтей во время допросов задержанных, и действуя им, как рычагом, раздвинул створки двери настолько, чтобы в щель можно было просунуть руку. Потом убрал ножичек в карман, поднатужился и преодолел сопротивление пневматики, раздвинув двери так, чтобы в них можно было протиснуться. Оказавшись на порожке шахты и ухватившись обеими руками за один из туго натянутых металлических тросов, капитан повис в воздухе. Створки двери вновь сомкнулись за его спиной. Однако висеть так до бесконечности Сверр не собирался. Хотя бы потому, что сверху на него угрожающе надвигалась кабина лифта, да и трос был в жирной смазке, а поэтому скользкий, как тело змеи. Мысленно сожалея, что у людей нет обыкновения носить даже летом рукавицы или хотя бы кожаные перчатки, Сверр чуть ослабил хватку и скользнул вниз на несколько метров. Ладони опалило огнем. Однако, кабина продолжала опускаться. Капитану пришлось пожертвовать кожей на ладонях и опуститься до уровня самой нижней двери на первом этаже. Кабина стремительно надвигалась на него. Видно, кто-то спускался в вестибюль. Ничего не оставалось, кроме как разжать руки и спрыгнуть вниз, в яму высотой около двух метров. Кабина остановилась над головой Сверра, и послышался скрежет раздвигаемых створок двери. На дне бетонного колодца можно было не только лежать, но даже сидеть. К недостаткам этого укрытия, несомненно, относились кучи мусора, по которым время от времени шмыгали крысы, не очень приятный запашок разложившейся кожуры от банана, которую, наверное, кто-то небрежно бросил в колодец через щель между кабиной и порогом двери, а также почти полное отсутствие света. Прямо-таки подземное царство... Но зато здесь можно спокойно дождаться конца облавы. Впрочем, спокойно - это слишком рано сказано... Это как в детской игре в прятки: никогда не знаешь, придет ли в голову тому, кто ищет, та же мысль, что пришла тебе... В шахту доносились отзвуки усиленного прочесывания этажей. Один из искателей видно, самый умный - даже открыл створки на втором этаже и посветил фонариком в колодец - правда, почему-то не вниз, а вверх... Сверр представил, как сейчас сооповцы ломают голову над его загадочным исчезновением и злорадно ухмыльнулся в темноте. Время в его убежище текло очень медленно, а потом и вовсе остановилось. Если бы не скрежет лифтовой кабины, то и дело ползавшей вверх-вниз по тросам, то, наверное, можно было бы очень скоро свихнуться от полной тишины и кромешной тьмы. И тут Сверр вспомнил про компнот. Достав его из кармана куртки, капитан проверил заряд батарей. Вздохнул с облегчением: энергии должно было хватить часов на пятнадцать непрерывной работы. Он надеялся, что ему этого вполне хватит... Он изучил файл с данными о жертвах Пришельца так тщательно, что вскоре заучил его почти наизусть. Потом закрыл компнот и стал размышлять. Для него важнее было знать, где и как он может найти Пришельца, чем ответ на вопрос, ради чего тот убил троих внешне ничем не связанных между собой людей. Однако, судя по всему, первое зависело от второго. Чтобы найти Его, капитану следовало установить, по какому принципу Он выбирает своих жертв. Что общего между ничем не примечательным отшельником Саарминым, лицейским преподавателем альтернативной истории и безобидным клерком авиакомпании, проживавшим в Ферровиарии? И какая связь существует между Ним и всеми этими людьми? Зачем он их убивает? По чьему-то заказу? Из чувства глубокой обиды и личной мести на все человечество? Или вообще из таких соображений, которые недоступны нам, простым смертным?.. Сверр вчитывался снова и снова в сухие строчки биографических данных погибших, но глазу не за что было зацепиться. Общего между этими людьми было столько же, сколько бывает между ангелом, дьяволом и обычным человеком. Или между римским папой, китайским императором и арабским кочевником... Сравнения такого рода можно было приводить до бесконечности, но толку от них не было ни на йоту... Он не знал, сколько прошло времени с того момента, как он добровольно заточил себя в чрево своего Управления. Однако, когда он вновь включил компнот, то оказалось, что уже десятый час вечера - хорошо, что часы в компноте работали в режиме двадцатичетырехчасового времени, иначе можно было бы ломать голову: сейчас девять двадцать утра или двадцать один двадцать вечера? Людей в Управлении, кроме дежурных в вестибюле, должно было остаться очень мало, потому что кабина лифта неподвижно висела где-то на уровне десятого этажа. "Вот будет номер, если сегодня на дежурство по Управлению заступил какой-нибудь педантичный сухарь, - с невольным холодком под ложечкой подумал Сверр. - По инструкции дежурный обязан в двадцать два ноль-ноль лично обесточить все лифты до завтрашнего утра, а это означает, что мне придется карабкаться вверх по скользкому тросу по крайней мере до третьего этажа... - Он грустно осмотрел при тусклом свете экранчика компнота свои ободранные до крови ладони и заключил: Нет, это нереально... Таким способом я не выберусь отсюда. А если я не выберусь отсюда сейчас, то завтра предстоит сидеть еще весь день, и нет гарантии, что сегодняшняя ситуация не повторится и завтра, а это значит, что в конце концов может наступить такой момент, когда я вообще не смогу выбраться отсюда по причине отсутствия сил. И труп мой обнаружат лишь тогда, когда однажды лифт сломается, и механик полезет в колодец устранять неисправность, или когда по всему зданию начнет распространяться вонь от моей разлагающейся плоти"... Перспектива скончаться от голода в яме, в которую ты загнал себя сам, не очень способствовала настрою на решение задачи, но Сверр упорно заставлял себя думать только о той скрытой связи, которая могла иметься между жертвами Пришельца. И за десять минут до контрольного срока его осенило. Дрожащими руками он вытащил компнот и включил его, чтобы проверить свою догадку. Открыл файлы погибших на одной и той же графе и с огромным облегчением убедился, что почти фотографическая память, которая была развита у него с детства, и на этот раз не подвела его. В том разделе сведений о жертвах Пришельца, который представлял собой краткую медицинскую карту, отчасти составленную по материалам личных дел, а отчасти - по итогам судебно-медицинской экспертизы, у всех троих было указано, что они, как и положено всем нормальным людям, в возрасте пяти лет подверглись обязательной вакцинации против СПИДа, введенной во всем мире аж с 2005 года, когда наконец-то был открыт способ предотвращения этого грозного заболевания... Но весь фокус заключался в том, что ни у одного из погибших от рук Пришельца ни в крови, ни в костной ткани не было обнаружено ни следа антивирусных клеток! В каждом случае исследование проводилось разными экспертами, и они не особо акцентировали внимания на этом странном обстоятельстве, видимо, полагая, что убитому каким-то образом удалось избежать довольно болезненной прививки. Зато теперь у Сверра была зацепка, и не такая уж незначительная, как могло бы показаться на первый взгляд. Достаточно навести справки по медицинской информ-сети о том, у кого из жителей Агломерации было выявлено подобное расхождение между записью в медкарте и реальной вакцинацией, и можно будет ждать, когда Он доберется до этого человека. Да, возможно, пройдет много времени, прежде чем это произойдет, но для выполнения Миссии время не имело никакого значения. Главное - результат... Радость Сверра от своего открытия была так велика, что буквально окрылила его. Наверное, даже если бы кабина, висевшая наверху, не тронулась без пяти десять, он бы обошелся и без нее. Но она все-таки тронулась, как по заказу. На десятом этаже располагались лаборатории экспертов, и видно кто-то из них засиделся допоздна над срочной работой, а теперь ехал домой. Кабина опустилась на первый этаж, и облегченно вздрогнула, когда из нее кто-то вышел. Сверр достал свой перочинный ножик и вонзил его лезвие в пластиковое дно лифтовой кабины. Работать следовало бесшумно, чтобы дежурные из вестибюля не услыхали подозрительного шума в лифтовом колодце. Капитану удалось вырезать и оторвать внешний слой пластика, под которым начиналась толстая доска. Она была твердой и поддавалась маленькому лезвию с трудом. Наконец, Сверр сумел вырезать в полу кабины квадратное отверстие размером со свою голову, и тут лезвие ножика сломалось. Сверр в отчаянии огляделся, но под рукой больше ничего подходящего не было. Ни увесистого ломика, ни топорика. Как ни странно... Ведь, если бы речь шла о сюжете какого-нибудь боевика, то автор обязательно подсунул бы герою, угодившему в безвыходное положение, пилу-ножовку, которую случайно уронили бы в лифтовый колодец строители здания еще полвека назад... Пролезть в проделанное отверстие могла бы только крыса, но не широкоплечий полицейский. Снаружи, за створками двери, выходившей в вестибюль, послышались чьи-то отчетливые шаги. Наверняка это приближается дежурный, чтобы отключить лифт. Это конец, понял Сверр. Завтра первый же сотрудник, вошедший в лифт, поднимет тревогу, увидев дырку в полу кабины... Неужели ты допустишь, Господи, чтобы слуга Твой не сумел исполнить возложенную на него великую и славную Миссию? Неужели Творцу будет все равно, будет уничтожен Он, гнусный зверь, явившийся, чтобы принести смерть и бедствия людям, или нет?!.. И тут кабина вдруг дернулась и поехала вверх. Господь Бог был на месте и, как всегда, хорошо ведал, чьи просьбы следует удовлетворять, а чьи - нет... Сверр успел зацепиться за шершавый край пролома в полу кабины и стал подниматься вместе с ней. На третьем этаже он ухватился за выступ дверного порога и повис параллельно стене. Кабина продолжала подъем, и он взмолился, чтобы она еще долго не останавливалась, иначе он мог не успеть... Кабина остановилась на седьмом этаже как раз в тот момент, когда, напрягая все силы в ноющих, больных руках, Сверр сумел забраться на узенький выступ в стене, куда выходила дверь, ведущая на третий этаж. Кабина вздрогнула и заходила ходуном на тросах, когда в нее вошел кто-то грузный... вот сейчас он нажимает кнопку, чтобы ехать вниз, на первый этаж... через пару секунд сработает реле, или что там срабатывает в таких случаях?.. и кабина двинется вниз. Расстояние примерно в десять метров она преодолеет за считанные секунды. Не успеешь разжать створки, чтобы вылезть из колодца - и эта убийственная конструкция размажет тебя по стене и сбросит то, что от тебя останется, на дно вонючей ямы... Капитан судорожно стал разжимать створки. Кабина, набирая скорость, поползла по тросам вниз. Неимоверным усилием, срывая с рук ногти и кожу, Сверр все-таки успел открыть дверь ровно на столько, сколько нужно, чтобы протиснуться боком в образовавшуюся щель. На лестнице было тихо и царил полумрак, который нарушали лишь лампы дежурного освещения. Снизу доносился неразборчивый голос оперативного дежурного, который диктовал аудиокомпу вечернюю сводку. Сверр сел прямо на ступени, потому что ноги не держали его больше. Его мутило, и он вспомнил, что последний раз принимал пищу вчера вечером, ровно сутки назад... хотя, подожди, какие там сутки?!.. целую неделю!.. Надо было выбираться отсюда. Хотя бы для того, чтобы поесть... За окнами было уже темно. Это было хорошо. Но на всех окнах, с первого этажа по третий, снаружи стояли крепкие решетки, которые нельзя было открыть и тем более - сломать. Пришлось подниматься на пятый этаж, где под окном проходил вдоль всего здания выступ кирпичной кладки шириной чуть больше ступни, и добираться по этому карнизу к тому месту, где рядом со зданием рос высокий раскидистый каштан, верхушка которого достигала четвертого этажа. Выбрав ветку потолще, капитан оттолкнулся от стены и совершил полет, достойный Тарзана. К его удивлению, ветка выдержала его вес, и через несколько минут он уже был на земле. И тут на его плечо легла чья-то тяжелая длань. Сверр с трудом обернулся, тяжело дыша. Перед ним стоял человек в форме ночного полицейского патруля, в левой руке у него был виброхлыст, а правой рукой он отдавал капитану честь. Лицо его было не знакомо Сверру - видно, патрульный поступил в Управление недавно. Жаль, невольно подумал капитан. Сейчас мне придется убить тебя, парень, а в сущности - ни за что... По дурацкому совпадению ты оказался здесь... нет, чтобы проходить мимо дерева минутой позже или раньше!.. А сейчас ты, конечно же, попросишь меня предъявить документы, но предъявлять тебе свое удостоверение я, естественно, не стану, а просто выстрелю в упор - и дам дёру в темный переулок. Заранее извини, что так получится... Но получилось вовсе не так. Вместо того, чтобы потребовать документы, патрульный козырнул еще раз и стальным голосом отчеканил, глядя куда-то в пространство мимо Сверра: - Придется заплатить штраф, господин хороший, поскольку вы нарушили пункт третий статьи пятьдесят второй Экологического Кодекса, согласно которого гражданам запрещается в пределах городской черты лазить по деревьям!..
      Глава 23
      Прошла неделя с того момента, как Резидент предположил наличие у противника коварных замыслов по уничтожению агентурной сети Ассоциации вообще и его, Резидента, в частности, но никто не спешил арестовывать его или покушаться на его жизнь, даже слежки за ним и то не было заметно... Между тем, жизнь шла своим чередом, и наступил тот день, когда можно было съездить на проверку "почтового ящика", посредством которого руководство Ассоциации присылало Резиденту сообщения и инструкции. Этот пункт своей деятельности Резидент всегда выполнял с особой осторожностью, потому что именно в этот момент его можно было бы взять с поличным, и улики были бы налицо, невзирая на все меры безопасности. А на этот раз требовалась сверхосторожность, и Резидент потратил целый день на то, чтобы убедиться в отсутствии "хвостов"... во всяком случае - явных, потому что, будучи профессионалом, он знал, что еще в его время можно было вести наблюдение такими способами и средствами, что объект ни за что не догадается об этом, а уж теперь-то и подавно. К россказням, встречающимся порой в беллетристике и мемуарах об интуиции и некоем "шестом чувстве" опытных шпионов, Резидент относился с пренебрежением, потому что это было, по его мнению, сплошное "фуфло"... Наконец, изрядно поколесив по городу на одном из своих турбокаров, Резидент выбрался на Четвертое Кольцо и через четверть часа остановил машину на стоянке у входа в парк Лосиный Остров. До "почтового ящика" нужно было идти пешком. Шагая по ухоженным тропинкам, разбегавшимся в лес от центральной асфальтовой трассы, и глядя на ровно подстриженную траву на газонах между тщательно прореженных посадок деревьев, Резидент вспоминал, как выглядел парк раньше. В начале 90-х, когда развернулось движение за сохранение этого заповедника, он парком еще не был. Места здесь были достаточно глухие и не исхоженные даже многочисленными грибниками, это потом уже водители грузовиков частенько стали сваливать всякий мусор и отходы прямо под деревья, чтобы не везти его на свалку на другом конце столицы. Помнится, даже мощное общественное движение в защиту Лосиного Острова развернулось на волне перестройки и экологических митингов... Ассоциация не случайно избрала заповедный парк для связи с Резидентом. Место это даже в середине двадцать первого века оставалось вполне необитаемым, а, в случае чего, можно было придумать массу объяснений того, почему ты регулярно наведываешься сюда. На этот раз "почтовый ящик" располагался в небольшой лощине, которую почти целиком закрывали разросшиеся кусты бересклета. Резидент еще раз огляделся на всякий случай и поводил карманным индикатором над землей. Потом достал из кармана небольшую складную лопату наподобие саперной, осто заточенную и изготовленную из нержавеющей стали, и принялся копать в определенном месте, предварительно отвалив толстый пласт дерна. Точнее говоря, он не копал яму, а раскапывал уже имевшуюся. Где-то на глубине метра с небольшим лопата звякнула, и он извлек из ямки черную коробочку размером с пачку сигарет. На крышке имелась пронумерованная от одного до ста шкала, по которой можно было переместить рычажок на определенное значение, как у штангенциркуля. Неверно набранная цифра на этом кодовом устройстве не только блокировала замок коробочки, но и приводила в действие детонатор небольшого, но мощного взрывного устройства в двойном дне. Резидент сложил в уме цифры, составлявшие сегодняшнюю дату, а потом прибавил к их сумме сумму цифр своей даты рождения и переместил верньер кодировщика на полученное значение. Коробочка с готовностью пикнула и распалась в его ладони на две части, одну с зеленой, а другую - с фиолетовой крышкой. Открыть без риска стать инвалидом можно было лишь одну из этих герметично закрытых частей. Резидент бросил зеленую коробочку в ямку, а с фиолетовой сорвал крышку и достал оттуда запаянный футлярчик размером с зажигалку. На обеих концах футлярчика имелись проволочные колечки под номерами один и два. Резидент усмехнулся и потянул за колечко номер два. Если бы он выбрал кольцо "намбер уан", то содержимое футлярчика обратилось бы в пепел в результате мгновенной химической реакции с выделением большого количества тепла. В футлярчике лежала узкая полоска шелковистой на ощупь зеленоватой бумаги, испещренной цифрами типографского шрифта. Резидент присел на пень, запустил наручный компнот и за несколько секунд расшифровал текст сообщения Ассоциации. Он был коротким. "Имеем честь пригласить вас на торжественный прием по случаю 50-летия ассоциации, который состоится 23 февраля в 22 часа 08 минут по адресу: юз-4-12; 1-й подъезд, 15-104." Резидент внимательно изучил послание, вбивая его содержание в свою натренированную память. Потом порвал бумажку пополам, и она тут же вспыхнула бездымным пламенем. Он проследил, как пепел развеивается ветром, и только потом ухмыльнулся. "Ну, юмористы!", подумал он. Тщательно закопал все составные части коробочки в ямку и аккуратно накрыл ее дерном. Сообщение из Центра было приятной неожиданностью. Резидента вызывали домой. Несложный шифр означал, что в 22-08 (то бишь, завтра, 22 августа) 24 февраля (в 23 часа 02 минуты) он должен был совершить темпоральное перемещение в штаб-квартиру Ассоциации, а адрес обозначал координаты того места, где в указанное время откроется "дырка" Трансгрессора. Всё было очень просто. Надо было взять "План города Москвы", изданный Управлением геодезии и картографии в 1997 году, открыть раздел "Юго-Запад", найти в алфавитном указателе наименований улиц четвертую сверху строчку; нанести ту точку, где пятьдесят лет назад располагался первый подъезд дома номер двенадцать по искомой улице, на карту современного Агломерограда; а непосредственно перед перемещением, ориентируясь по компасу, отмерить 104 метра по азимуту 15 градусов и там ждать трансгрессии... то есть, перемещения. Иногда переброска срывалась из-за того, что координаты точки, указанной в шифровке с вызовом домой, приходились точнехонько на какой-нибудь материальный объект... чаще всего - здание, или просто дерево, и тогда приходилось, хотя и с разочарованием, убираться с того места несолоно хлебавши и ждать следующего раза. Правда, такие накладки случались за прошедшие три года раза три-четыре, не больше. Все-таки в Центре тоже имелся План Агломерации, и иногда там сами видели, что "дырка" будет недоступна полвека спустя...
      * * *
      В указанное время всё было готово, и все были на своих местах. Операторы фиксационных сеток, врачи, техники - в общем, вся приемная команда. Огромное, похожее на пустой элеватор, помещение приемной камеры было ярко освещено скрытыми в стенах ртутными бестеневыми лампами. Высотой оно было с пятиэтажный дом, а длиной и шириной не уступало Малому Залу в спорткомплексе "Лужники". Ни единого предмета не было в этом зале: все необходимое было спрятано в стенах, а сами стены и пол были покрыты эластичным, пружинящим материалом-амортизатором. Словно здесь собирались тренироваться в прыжках цирковые акробаты... Одна из стен этого поразительного куба была выполнена из толстого, ударопрочного стекла, и на уровне примерно третьего этажа тут имелась наблюдательная рубка. В настоящее время там находились трое. Один из них был высокий, седой, ему было лет пятьдесят; другой, грузный и неуклюжий, страдал сильной одышкой, а третий был их моложе и походил на Штирлица из кинофильма. Они внимательно смотрели в зал, то и дело переводя взгляд на часы с большими электронными цифрами, висевшими на боковой стене рубки. Когда до Трансгрессии осталась одна минута, часы автоматически начали обратный отсчет времени: 60... 50... 40... - У нас прямо, как у космонавтов, - сказал, хохотнув, седой, но никто не поддержал его попытку разрядить напряжение. Только тот, которого мучила одышка, вдруг резко хекнул, откашливаясь, и произнес с непонятной интонацией: "Н-да". Дальше они следили за пустым залом совсем молча. Когда часы показали четыре нуля, пространство за окном рубки словно бы сгустилось, и в воздухе, на высоте пяти метров, стала набухать яркая, переливающаяся всеми радужными оттенками большая каплевидная сфера. Потом что-то с силой хлопнуло, сфера исчезла, а на ее месте в воздухе повисла человеческая фигура. Операторы фиксации сработали четко. Из обеих стен были выстрелены коконы фиксационных сеток, которые, разворачиваясь в полете, устремились к человеку, висящему в воздухе, и, опутав его, как попавшую в тенета муху, стали плавно опускаться вниз. Человек не сопротивлялся, он только криво улыбался, видимо, представляя себя в этот момент со стороны. На нем был странного фасона костюм. - Антон, смотри-ка, у них все еще носят галстуки, - сказал вдруг одышливый седому. - Вик, - обратился он к тому, что был похож на Штирлица, - учти это на будущее, хорошо? - Есть, - по-военному ответил тот. - Кто будет с ним работать? Одышливый вопросительно поглядел на седого. Тот пожал плечами: - Я не могу. Через час меня будут ждать в комитете Госдумы... - Тогда тебе карты в руки, Вик, - сказал одышливый с ухмылкой. - Н-да. - Вы имеете в виду карт-бланш, Тополь Артемьевич? - кротко осведомился Мадин. - И это тоже, - ответствовал Тополь Артемьевич, покидая рубку вслед за седым.
      * * *
      Возвращаться домой было всегда приятно. Начиная с того момента, как тебя поймают в воздухе и бережно опустят на землю сразу после Трансгрессии, ты переходишь в заботливые, прохладные руки врачей, которые осматривают тебя и быстренько тестируют состояние твоего здоровья, и каждый из встречающих так и норовит потрогать тебя, словно ты и впрямь вернулся из каких-то запредельных далей, и чутко реагирует на малейшую твою просьбу. И не успеешь ты оглянуться, как тебя уже раздевают, осторожно выкладывают из карманов привезенные тобой предметы... впрочем, не так-то много... много через Трансгрессор не пронесешь... и поят вкусным клюквенным морсом, если тебе хочется пить, и кормят любым блюдом, какое ты только пожелаешь заказать, и вообще ходят перед тобой на цыпочках, и ты сразу начинаешь ощущать себя если не пупом Вселенной, то, по крайней мере, человеком, которого очень-очень ждали... В этом, наверное, и заключается настоящее счастье - знать, что где-то тебя очень ждут свои... На этот раз встречали его совсем хорошо. В реабилитационной были и экзотические лакомства на подносе, и новенький "Пана-Блэк" с плоским экраном типа "черный тринитрон" размером почти во всю стену комнаты, и человек в купальном халате жадно впился взглядом в экран, где как раз мелькали кадры информационной программы. И вообще все помещения преобразились и стали сверкать золотом ручек и мрамором настенного кафеля. Мебель теперь была исключительно из мореного дуба, а кресла и диваны - из натуральной кожи, и стоило это все наверняка десятки тысяч долларов... Где-то в коридоре раздался знакомый голос: "Ну, где наш путешественник? Дайте-ка на него взглянуть!" - и в реабилитационную энергичной походкой вошел Мадин, и все специалисты приемной команды расступились, давая ему дорогу. Человек, прибывший из будущего, встал, и они с Мадиным обнялись, как родственники, давно не видевшие друг друга. - Ну, как ты, Алеша? - спросил тихо Мадин, разжимая свои объятия и пытливо вглядываясь в лицо Резидента. - Всё в порядке? - Что мне будет? - пожал плечами Резидент. - А вы здесь как? - А что нам будет? - в тон ему ответил Мадин, и они одновременно улыбнулись. Вокруг суетились люди в белых комбинезонах. - Ты есть хочешь? - спросил Мадин. - Нет, я ужинал, - ответил Алексей. - "А у нас сейчас в тюрме ужинают, изобразив акцент, процитировал он из "Джентльменов удачи", - макароны по-флотски дают"... Мадин хохотнул. - А у нас, - сказал он, - время обеда, а, как говорит одна восточная мудрость, война войной, а обед - по распорядку... Ладно, давай-ка мы с тобой вот как поступим. Мы переберемся в мой кабинет, и я распоряжусь, чтобы обед нам принесли туда... Ты шашлык по-карски любишь? - Только если с красным вином, - шутливо сказал Алексей. - Ну, это не проблема, - серьезно сказал Мадин. - Пойдем, пойдем, нам с тобой нужно будет многое обсудить... и кстати, у меня есть один отличный тост...
      * * *
      Когда они воздавали должное и шашлыку, и "Мукузани" розлива тридцатилетней давности (и то, и другое было доставлено, как уверял Алексея Мадин, прямиком из "Арагви"), разговор между ними вращался исключительно вокруг бытовых тем. Обсудили погоду, а точнее - разницу в погоде там и здесь. Там сейчас было лето, конец августа; здесь же крепчал декабрьский мороз, и снегопад недавно был какой-то совсем невиданный за последние сорок лет, так что сугробы доставали своими макушками чуть ли не окон вторых этажей. ("Надеюсь, для меня найдется на складе какая-нибудь завалящая дубленка? - спросил Алексей. - Мне ведь еще в Питер добираться", на что Мадин заверил его: "Да ты не бойся, мы тебя в аэропорт на машине отвезем, а в Питере тебя пусть твои встречают с теплой одеждой. Если хочешь, срочную телеграмму мы им дадим"). Потом Алексей поинтересовался, как обстоит дело с новогодними подарками, которые он должен привезти домой в соответствии с "легендой внутреннего пользования" то есть, той, которая предназначалась для его домашних. "Жене купили индийский костюм, - успокоил его Мадин, - она у тебя, кажется, пятьдесят второй носит?.. А сыну - гонконговский "ноутбук"... дешевка, конечно, но на пару лет вполне хватит... Ну, и стандартный набор даров солнечного юга: кокосы, ананасы и прочая фигня. Ты же, как-никак, целых три месяца Индийский океан бороздил". "Что-то вы меня все на юга гоняете, - с нарочитой обидой высказался Алексей. - Жена уже говорит, что я себе какую-то папуаску, наверное, присмотрел, раз меня все в сторону экватора тянет". "Меньше торчать на солнце надо, - парировал удар Мадин, - Понимаешь, привыкли там в своем двадцать первом веке климат под себя подстраивать, а мы тут голову ломаем, как объяснить твою загорелую шкуру среди зимних холодов!". Они дружно посмеялись. Наконец, тяжко отдуваясь, Алексей отодвинул от себя опустевшую тарелку, и речь зашла о более серьезных вещах. - Как там наш Ставров поживает? - поинтересовался Мадин, делая глоток из фужера. - На тебя не выходил? - Нет еще... По моим данным, пока он работает честно. Троих из своего списка он уже убрал: Саармина, этого... горе-историка... всё забываю его фамилию... и Рольщикова. Во всяком случае, информация об убийствах стопроцентная. - Где он обосновался? - А Бог его знает!.. Он объявлен в розыск от Ла-Манша до Камчатки, но пропал будто сквозь землю. Даже мне по своим каналам не удалось зафиксировать его местонахождения. Единственно, что можно утверждать с известной долей уверенности, так это то, что он болтается в Агломерации... И вот еще что. Складывается такое впечатление, что не все с этим Жорой чисто. - В каком смысле? - нахмурился Мадин. - Что - "засланный казачок"? - Да нет, - отмахнулся Алексей. - Понимаете, Виктор Петрович, на противника он вряд ли работает, потому что не вяжется его поведение с тактикой агента-перевертыша... И в то же время... ну, не может так быть, чтобы какой-то там киллер-ликвидатор, оказавшись в незнакомой обстановке и не имея ни юма в кармане, умудрился бы не попасться полиции, не загнуться от голода и не засветиться моим людям. Так просто не бывает! Кто-то ему явно помогает, Виктор Петрович, но кто?.. Во всяком случае, лично я ни черта не пойму!.. Он замолчал и принялся чертить вилкой по лакированной поверхности стола. - Ну ладно, - после паузы сказал Мадин. - Дело свое он пока делает, и это главное. Ты вот что... когда он добьет свой список до конца и выйдет, как ему предписывалось, на тебя, то ты не переправляй его сюда, а используй по своему усмотрению... для решения других задач... - А если?.. - начал было Алексей, но Мадин понял, что он хочет спросить. - Сошлешься на мой приказ, - сказал он, откидываясь на спинку кресла. - А если полезет в бутылку... ты ж Резидент, Алеша, а значит - царь и бог для таких, как этот Георгий... Хочешь - казни, хочешь - милуй... Еще вина будешь? - Нет, спасибо, - сказал Алексей, сладко потягиваясь. - Так хорошо, что даже в сон потянуло... Кстати, Виктор Петрович, я там, в реабилитационной, краем глаза по "ящику" про кризис слышал... - Уха, - поправил его Мадин. - Что? - Надо было сказать: "краем уха слышал" или "краем глаза видел", - кротко сказал Мадин. - А, извините, Виктор Петрович, - улыбнулся Алексей, - это у меня нечаянно вырвалось... между прочим, это выражение там, у них, употребляется охотно молодыми людьми на манер жаргона... Так вот, что там у нас с кризисом-то? Мадин озабоченно разглядывал бутылку. - А что у нас с кризисом? - осведомился он немного погодя. - Да вы поймите, Виктор Петрович, я не возмущаюсь, я просто понять хочу... Неужели вас не предупреждали заранее, что в августе грянет гром среди ясного неба? - Да нет, предупреждали, - безмятежно сказал Мадин. - И не кто-то один, а сразу несколько. Алексей поерзал на мягком сиденье. - Значит, ничего не получилось, да? - наконец спросил он. - Раз кризис все-таки состоялся, значит, никакие меры эффекта не дали? - Ну почему же? - благодушно возразил Мадин. - Еще какой эффект!.. Ты видел, как мы обставили реабилитационную? А знаешь, за счет каких средств нам удалось это сделать? А вот такой агрегат, знаешь, во сколько обошелся нам? - Он мотнул головой в сторону скромно белевшего в углу компьютера с плавными обводами корпуса. - Между прочим, еще летом мы и мечтать не могли о подобном подарке судьбы!