Глава 10

Хейс, человек аккуратный, придирчивый к мелочам и даже педантичный, относился к порученным ему делам со всей тщательностью. Для выполнения заданий он всегда нанимал квалифицированных, компетентных исполнителей, требовал от них точности и особый упор делал на детали, кажущиеся на первый взгляд не важными и незначительными. Только такая методика обеспечивала ему успех операции и гарантировала, что его работодатели будут довольны. Он не мог допустить, чтобы кто-нибудь из них хоть на секунду усомнился в его способностях и возможностях, ведь от этого зависело многое в его жизни. Те же, кого он нанимал для выполнения поручений, недоумевали, считали его въедливым занудой, перестраховщиком и трусом. Работать с Хейсом им было нелегко, но сам он, зная об этом, не собирался менять свою стратегию: понимал, что люди, доверяющие ему проворачивать важные, конфиденциальные, весьма щепетильные дела, не потерпят небрежности и неаккуратности.

Когда Карл Кленси позвонил ему и с гордостью сообщил, что задание выполнено и дом Карен Витлоу сгорел в огне, Хейс поблагодарил его и тотчас связался со своими надежными источниками, чтобы перепроверить полученные от Карла сведения. Один информатор прислал ему по факсу полицейский отчет о пожаре, случившемся в доме, где жила Карен Витлоу, другой передал газетные вырезки, в красках живописующие огонь, полностью разрушивший дом.

Но Хейс не торопился радоваться удачно проведенной операции и докладывать своему работодателю о том, что все в порядке. Смутное, непонятно чем вызванное волнение не давало ему расслабиться, интуиция подсказывала, что в деле о пожаре не так все гладко, как хотелось бы. Казалось бы, Карл Кленси поджег дом, и полицейский отчет о пожаре — лучшее свидетельство выполненного задания, но Хейс решил на всякий случай обратиться еще к одному своему надежному источнику.

На следующий день его информатор позвонил и сообщил:

— Да, пожар был, но я нигде не смог получить сведения, что сгорел дом, принадлежащий именно Карен Витлоу.

Хейс досадливо поморщился. Он так и знал, сейчас начнется…

— Так чей это был дом? — хрипло спросил он.

— Дом принадлежит супружеской паре по фамилии Хорске.

Значит, этот идиот Кленси спалил дом ни в чем не повинных людей!

— Будь любезен, посмотри в телефонной книге адрес Карен Витлоу, — попросил он.

— Хорошо, сейчас…

Хейс слышал, как на том конце провода его информатор зашелестел страницами справочника.

— Так… так… — Он перелистывал тонкие страницы. — Витфилд… А, вот! Витлоу. Здесь указано — К. С. Витлоу. Это то, что вам нужно? Именно эти инициалы?

— Подожди одну минуту! — ответил Хейс и открыл папку, в которой содержались сведения о жене и дочери Декстера Витлоу. — Да, именно К. С. Витлоу, — наконец произнес он.

Воцарилось долгое молчание.

— Ты меня слышишь? — спросил Хейс.

— Слышу. Да…

— Что такое? — взволнованно крикнул Хейс. — Что там? Да говори же!

— Странно… Дело в том, что адрес… адрес Витлоу.

— То есть сгорел дом не Витлоу, но адрес в телефонной книге — ее, — мрачно подытожил Хейс.

— Получается так.

Вот она, новая головная боль, новые заботы… Так он и знал!

— Слушай, перешли мне по факсу, пожалуйста, всю информацию, которая у тебя есть, — сказал Хейс.

— Сейчас вышлю!

Хейс положил трубку на рычаг, задумчиво подпер подбородок рукой и стал ждать, когда информатор перешлет ему нужные сведения. Не прошло и минуты, как поступил факс. Хейс нетерпеливо схватил листок бумаги и прочитал заметку, напечатанную в одной из газет:

«Вчера утром сгорел в огне дом, принадлежавший супружеской паре Натану и Линде Хорске. Начальник пожарного подразделения, приехавшего по вызову и в течение долгого времени пытавшегося бороться с сильным огнем, сообщил, что пожар начался в кухне, а затем мгновенно распространился на все комнаты. Дом супруги Хорске купили четыре месяца назад. Во время пожара мистера и миссис Хорске дома не было».

Хейс бросил листок бумаги на письменный стол и тяжело вздохнул. Дом супругов сгорел, а Карл Кленси свое задание не выполнил. Злополучная тетрадь не найдена. Странно, но, несмотря на явный провал операции, Хейс, кроме досады и злости, испытывал некую долю удовлетворения. Значит, он правильно поступает, никогда не принимая на веру доклады своих исполнителей и трижды перепроверяя их сообщения. Так получилось и на сей раз. В сущности, винить Карла Кленси и предъявлять ему претензии не за что. Он сделал все, как ему велели. Тщательно обыскал дом — а в этом Хейс ни секунды не сомневался — и, ничего не найдя, устроил пожар. А то, что он пришел по адресу этих Хорске — тоже понятно. Ведь, по сообщению газеты, они купили дом четыре месяца назад, а сведения в городском телефонном справочнике обновляются один раз в год. Все просто, логично и не придерешься.

Хейс снял телефонную трубку и набрал номер Карла Кленси. На втором длинном гудке сработал автоответчик:

— Оставьте ваше сообщение и номер телефона. Если я вас знаю, то сам вам позвоню.

Хейс хмыкнул. Осторожный, не называет ни себя, ни номер своего телефона. Что ж, правильно, простые меры предосторожности никогда не помешают.

— Карл, я уверен, что ты дома! — крикнул он, тоже не называя своего имени. — Давай, отвечай, черт бы тебя побрал! Ты знаешь, что лопухнулся?

Автоответчик отключился, и раздался голос Карла Кленси:

— В чем дело?

— А в том, что она давно там не живет, вот в чем! — яростно крикнул Хейс, хотя прекрасно понимал, что злиться на Кленси бессмысленно, но ничего не мог с собой поделать. — Она продала дом четыре месяца назад!

На том конце провода долго молчали, потом Карл ответил:

— Кто бы мог предположить, что так все обернется? Значит, я спалил чужой дом…

— Вот именно! Найди ее, Карл, обязательно найди! Нам необходимо довести дело до конца!

— Понял, — произнес Карл. — Все сделаю в лучшем виде, не беспокойтесь!

Стремление к власти и могуществу честолюбивого и амбициозного сенатора Стивена Лейка было столь велико, что он всерьез рассматривал возможность в ближайшем будущем стать президентом США. А почему бы и нет? Карьера складывается удачно, денег на предвыборную борьбу достаточно, нужные связи, опыт и политическое чутье тоже есть. Стивена и его старшего брата Уильяма с детства готовили к политической карьере и постоянно внушали мысль о высоких постах, которые им суждено занять в будущем.

Четыре поколения Лейков занималось политической деятельностью, работали юристами и судьями, представителями округов и сенаторами, и нарушать эту традицию никто не собирался. Отец всегда делал ставку на старшего сына — любимца и наследника, но когда тот неожиданно рано умер, переключил свое внимание на младшего. Стивен очень хотел завоевать расположение и доверие отца, прекрасно учился и работал, делал все, чтобы отец по праву мог им гордиться. К тому же он видел, как сильно Лейк-старший тяжело переживает потерю старшего сына, с которым всегда связывал свои надежды и честолюбивые планы, и старался ничем не огорчать отца. Если бы он стал президентом США, отец был бы очень доволен!

Обо всем этом было хорошо известно Франклину Вини, но в его планы не входило, чтобы сенатор становился президентом страны. Его вполне устраивала нынешняя должность Стивена Лейка и участие в работе комитета по разведке. Франклин Вини не любил, когда сенатор приглашал его к себе в кабинет для очередной беседы. Это выглядело так, как будто директор школы вызывает к себе нерадивого ученика для очередной проработки. Франклин Вини по опыту общения с сенатором знал, что ничего хорошего визиты в кабинет Стивена Лейка не сулят. Раз его хотят видеть, значит, что-то не в порядке, что-то случилось или вот-вот может произойти.

Последний вызов в Вашингтон особенно насторожил Вини. Была середина жаркого августа, когда все сенаторы находились на каникулах, на роскошных виллах и в поместьях, и по своей воле никто не возвратился бы в столицу, если бы не срочные, неотложные дела. Франклин Вини хорошо понимал, что сенатор Лейк тоже просто так не покинул бы свое обширное поместье в Миннесоте только ради того, чтобы иметь счастье лицезреть сотрудника одного из секретных отделов ЦРУ в своем кабинете. Вместе с тем ему было любопытно послушать, что скажет Лейк и как объяснит срочность своего вызова.

— Садитесь, Франклин. Хотите кофе? — любезно предложил Лейк, сделав жест в сторону стоявшего на подносе кофейника и двух чашек с блюдцами.

— Нет, благодарю вас, сенатор, — ответил Вини. — В такую жару я не могу пить кофе.

Лейк уселся в большое, обитое мягкой белой кожей кресло.

— А вот я могу! — с гордостью сообщил он, словно способность пить горячий кофе в жару придавала ему мужественности и свидетельствовала о больших физических возможностях.

Франклин Вини вежливо улыбнулся и стал смотреть, как Лейк неторопливо берет чашку, наполняет ее кофе, кладет сахар и наливает сливки. Он понимал, что медлительность сенатора вызвана не особенностями его темперамента, а чем-то иным. Сенатор ждал, что Франклин проявит инициативу, не удержится и задаст первый вопрос. И в общем-то это не выглядело бы подозрительно. Если сто срочно вызвали в Вашингтон, значит, для этого были веские основания, о которых он имеет полное право спросить. Но Франклин Вини был умным, выдержанным человеком, опытным и искусным игроком, перехитрить которого было сложно. Он молча улыбался, глядя на сенатора Лейка, и терпеливо ждал, когда тот начнет разговор по существу. Однако Лейк, похоже, не торопился раскрывать карты и, в свою очередь, испытывал терпение Вини.

— Какое жаркое лето стоит в этом году! — сокрушенно качая головой, воскликнул он. — Я даже не припомню, когда еще была такая погода! Просто невыносимо!

Франклин Вини согласно кивнул.

— Хорошо, что август — время отдыха, — продолжал Лейк. — Можно спрятаться от этой жары на природе, куда-нибудь уехать, поудить рыбу… Вы любите рыбалку, Франклин?

— Нет, — невозмутимо ответил Вини. — У меня не было времени полюбить ее. Может быть, к старости я и стану рыбачить, а сейчас…

«Мне только не хватает сидеть с удочкой на берегу реки!»— раздраженно подумал он.

У него действительно никогда не было свободного времени. Работа в ЦРУ по борьбе сначала с коммунизмом, а теперь с международным терроризмом велась без выходных, праздников и каникул.

— Вы многое потеряли! — воскликнул Лейк. — Я, например, обожаю ловить форель. Мне кажется, что на рыбалке я становлюсь ближе к природе, лучше чувствую ее, наслаждаюсь красотой. Ведь значительная часть наших граждан живет не в крупных городах, а в поселках и деревушках. Иногда я думаю о том, что средства массовой информации и телевидение мало времени уделяют освещению сельской жизни. В основном показывают большие города, рассказывают об их проблемах, как будто только там сосредоточена жизнь! Такая позиция мне представляется не правильной!

Франклин Вини продолжал молча ждать, когда Лейку наконец надоест ходить вокруг до около. Сенатор, похоже, угадал его мысли, засмеялся и дружески подмигнул Франклину:

— Ладно, ладно, понимаю, что вы очень заняты и вас ждет множество дел, поэтому перехожу к теме нашего разговора. Так вот… Один из моих надежных источников информации сообщил, что ваш агент по контракту был найден убитым около границы штата Миссисипи. Он выполнял одно из заданий вашего ведомства? Попробуйте убедить меня в обратном, Франклин! Только не говорите, что вы тщательно следуете инструкциям и никогда… — сенатор выделил голосом слово «никогда», — не работаете в пределах страны, поскольку вам это запрещено. Надеюсь, мы оба понимаем: знать, что запрещено, и не делать того, что не дозволено, — разные вещи!

Франклин Вини молча выдержал пристальный взгляд Лейка, ни один мускул не дрогнул на его лице, но внутри у него все похолодело. Итак, просочилась информация об убийстве Рика Медины. Откуда? Вывод напрашивался сам собой: из его же ведомства. Вот этот удар!

— Ну, что скажете, Франклин?

— Сенатор, мы работаем по правилам, — проговорил бесстрастным голосом Вини. — На территории нашей страны мы не проводим операций. Если убили, как вы говорите, нашего агента по контракту, значит, в данной ситуации он выполнял задание какого-то другого ведомства. В противном случае я обязательно знал бы о его смерти.

На лице сенатора Лейка появилось удивление:

— То есть вы даже ничего не слышали об этом?

— К своей работе мы подключаем множество агентов, зная о том, что они выполняют задания и других стран. Я не исключаю возможности, что этот человек в тот момент работал по контракту на кого-то еще. Повторяю: если бы он выполнял наше задание, я знал бы об этом. Кстати, это он или она? — небрежным тоном поинтересовался Франклин Вини.

— Он или она? — недоуменно повторил сенатор.

— Мужчина или женщина?

— А… Мужчина. Вы действительно не в курсе того, что его убили?

— Нет, наше ведомство тщательно отслеживает работу агентов, и информация всегда поступает оперативно. Уверяю вас, сенатор, в данном случае этот человек работал не на нас!

— Мне также сообщили, что его сын является вашим сотрудником.

«Час от часу нелегче, — раздраженно подумал Вини. — Слишком хорошо осведомлен этот сенатор!»

— Возможно, — произнес Франклин. — Вполне возможно.

Стивен Лейк раскрыл лежавшую перед ним папку, взглянул на бумаги и тихо сказал:

— Этого агента звали Рик Медина. Вам что-нибудь говорит это имя?

Франклин попытался изобразить на лице изумление:

— Рик Медина? Вы уверены?

Сенатор недобро усмехнулся. Он не любил, когда его переспрашивали о том, что было понятно и так.

— Мои источники информации весьма надежны, Франклин! Я не раз говорил вам об этом. Именно Рик Медина.

— Я был знаком с Риком Мединой долгие годы, — мрачно изрек Франклин Вини. — Он был одним из наших лучших агентов, работавших по контракту. Жаль, что он погиб!

— Надеюсь, вы знакомы и с его сыном? — спросил Лейк, не отрывая пытливого взгляда от Франклина Вини.

— У Рика Медины не было семьи, — не моргнув глазом, соврал Вини. — Он был одинок.

— Говорите, у него нет сына? — нахмурился сенатор.

— Нет.

— Ладно, возможно, источник выдал мне непроверенную информацию, — примирительным тоном произнес Лейк и приподнялся в кресле, давая понять, что беседа закончена.

«Хорошо, что я не отказался от того, что знаю Рика Медину, — напряженно думал Франклин Вини. — Все равно Лейку стало бы об этом известно. Или уже известно. Он поверил, что Рика убили, когда тот выполнял не наше задание… Или притворился, что поверил?»

Осведомленность сенатора Лейка настораживала и даже пугала Франклина Вини. Утечка информации… Это резко меняет дело. Он поднялся с кресла, сделал несколько шагов по направлению к двери и остановился.

— Если надо, я выясню все подробности и сообщу вам, сенатор, — вежливым тоном произнес он. Лейк неопределенно махнул рукой.

— Да, в сущности, в этом нет необходимости, — небрежно бросил он. — Просто я, узнав об этом случае, немного забеспокоился. Вы же знаете, какая непростая ситуация складывается в настоящее время. Для меня главное — чтобы в стране была стабильность! В этом мой личный и общественный долг!

«Какая потрясающая бдительность! — мысленно огрызнулся Франклин Вини. — Настоящий государственный муж!»

— Да, сэр, разумеется, — изобразив почтительную улыбку, отозвался Вини. — Стабильность — это главное, я совершенно с вами согласен.

Он подошел к двери, вежливо кивнул сенатору, попрощался и вышел. Мысли — одна тревожнее другой — теснились у него в голове, и эта путаница настоятельно требовала неспешного, подробного анализа сложившейся ситуации. Больше всего Франклина Вини волновал вопрос сенатора о сыне Рика Медины. А если Лейк вызвал его к себе вовсе не затем, чтобы сообщить о смерти агента? Убийство Рика Медины было поводом к чему-то другому… Нет, он бы уловил, догадался. Видимо, дело заключается все-таки в сыне Рика. В любом случае, проблема принимает неожиданный поворот и надо быть готовым ко всему.

Франклин всегда придерживался точки зрения, что в любом деле необходимо тщательно выявить непредвиденные на первый взгляд моменты, за которыми могут последовать крупные неприятности, и сегодняшняя беседа с Лейком лишний раз подтверждала его правоту.

Сенатор Лейк с задумчивым видом сидел в кресле и смотрел на дверь, за которой только что скрылся Франклин Вини. Затем он перевел взгляд на бумаги, лежавшие на его столе, и зловеще усмехнулся. Разговор с сотрудником ЦРУ ему не понравился. Более того, после беседы у Лейка появилось чувство досады и раздражения. Перебирая в уме все фразы, сказанные Франклином Вини, Лейк вдруг ощутил нарастающую с каждой минутой тревогу. Итак, существуют два наиболее вероятных варианта, и оба они ему очень не нравятся. Первый: Хейс получил непроверенную информацию, в которую он, Лейк, поверил. Второй: Франклин Вини нагло лгал, глядя ему в глаза, преследуя какие-то свои цели.

Сенатор Лейк тяжело вздохнул, медленно обвел взглядом кабинет, а потом вдруг схватил телефонную трубку и торопливо набрал номер. Он звонил по частной линии себе домой. На противоположном конце провода мгновенно сняли трубку, и сенатор Лейк, услышав хорошо знакомый старческий надтреснутый голос, немного успокоился.

— Раймонд, ты не мог бы ближайшим рейсом прилететь ко мне в Вашингтон? — попросил Стивен. — Мне понадобится твоя помощь.

Глава 11

Карен поставила на пол тяжелую дорожную сумку, вошла в гостиную и сразу же посмотрела на телефонный аппарат. Красная кнопка призывно мигала. Кто именно оставил для нее послание, было ясно, но она не стала включать автоответчик. В глубине души она мечтала снова услышать знакомый обволакивающий мягкий баритон, но разум подсказывал, что надо успокоиться, побыть в одиночестве, разобраться в своих чувствах и привести в порядок сумбурные мысли.

Карен вернулась в холл, перенесла сумку в комнату и стала доставать из нее вещи. Некоторые, абсолютно чистые — она ими не воспользовалась в поездке, — повесила в шкаф, остальные разложила на две стопки: одни — для стиральной машины, другие — для сухой чистки.

Полив комнатные цветы и протерев пыль, Карен снова взглянула на мигающую красную кнопку, и в этот момент раздался телефонный звонок. Сердце Карен подпрыгнуло и заколотилось. Может, не брать трубку? А вдруг это кто-нибудь с работы? Так и оказалось.

— Карен? — услышала она знакомый женский голос. — Привет, это Джуди! Рада, что застала тебя дома.

— Привет! — радостно воскликнула Карен. — Я только что приехала.

Джуди Кемлиф была старшей медицинской сестрой в хирургическом отделении, где работала Карен.

— Как там у нас дела? Могу сегодня вечером заступить на дежурство, если я, конечно, нужна.

— Очень нужна! — подтвердила Джуди. — Сейчас в отделении не хватает людей.

— Кто-нибудь заболел?

— Да. У Эшли — грипп, а Марлетта лечит дома больное горло. Так что, если ты не очень устала после… всего, выходи на работу, Карен.

— Обязательно выйду! — воскликнула Карен. Джуди немного замялась.

— Мне, конечно, не хотелось бы вызывать тебя прямо сегодня, дорогая, но в отделении действительно не хватает людей, так что не обижайся!

— Какие могут быть обиды, Джуди! Я все понимаю!

Положение с персоналом в больнице было действительно непростое, особенно после сокращения штата, произошедшего недавно. Пять лет назад в хирургическом отделении работало двенадцать медсестер, по четыре в смену. Теперь же их количество сократилось до восьми, и Джуди с трудом удавалось составлять приемлемое для всех расписание дежурств, учитывая, что каждая медсестра имела право отдыхать два дня в неделю. По отделению упорно ходили слухи, что скоро дежурства будут длиться не по двенадцать, а по двадцать четыре часа, и медсестер это, конечно, не радовало, а Джуди прибавляло работы.

— Когда состоялись похороны? — участливым голосом спросила Джуди.

— Вчера, и я только сегодня утром прилетела домой.

— Вот оно что… А я не поняла, думала, что похороны будут здесь. Посмотрела список некрологов и не нашла фамилии твоего отца.

— Я похоронила его в Луизиане, Джуди. Здесь, на кладбище, где похоронена Джанет, места нет, поэтому пришлось все организовывать в Новом Орлеане, на одном из пригородных кладбищ. Впоследствии я планирую перенести прах матери в могилу отца, — торопливо рассказывала Карен. — Один полицейский помог мне с похоронами, договорился о месте… — На секунду Карен запнулась.

Зачем она обо всем этом рассказывает Джуди? Да, между ними существовали добрые приятельские отношения, Карен уважала старшую медсестру, но своей подругой не считала. У Карен была только одна настоящая, очень близкая подруга — Пайпа, с которой она могла не стесняясь обсуждать любые, самые сокровенные тайны и серьезные проблемы. Почему, когда она упомянула детектива, ее сердце застучало сильнее, а в горле пересохло? Неужели она все еще находится под его влиянием, под впечатлением сегодняшней ночи?

— Да… Так вот, мне помогли с похоронами, и сегодня утром я вернулась домой.

— Понятно, — протянула Джуди. — Знаешь… Карен, мне неудобно спрашивать тебя об этом прямо сейчас… У тебя есть какие-нибудь документы? Свидетельство о смерти или некролог в местной газете? Чтобы подтвердить начальству, что твое отсутствие было вызвано уважительными причинами?

— Да, у меня есть свидетельство о смерти отца, — ответила Карен. — Детектив помог мне получить его сразу. Я принесу свидетельство сегодня же.

Марк Частин действительно помог ей быстро и без проблем получить свидетельство о смерти отца. Карен в суматохе подготовки к похоронам и не вспомнила бы об этом. Господи, как она благодарна Марку за его предусмотрительность! Если бы не он, она улетела бы домой без документов, и в больнице ей были бы вынуждены отметить три дня как прогулы.

— Значит, я могу рассчитывать на тебя? — уточнила Джуди.

— Да, я обязательно выйду в вечернюю смену, — отозвалась Карен.

— Ладно, дорогая, не буду больше тебя задерживать, тебе ведь надо отдохнуть и прийти в себя после полета. До вечера!

— До вечера!

Карен положила трубку, посмотрела на телефонный аппарат, на котором снова настойчиво замигала красная кнопка, вздохнула и направилась в кухню. Она вскипятила чайник, сделала несколько сандвичей, вернулась в комнату и включила телевизор. Показывали, как хозяевам самим красить стены, создавая рисунки. Карен усмехнулась, приглушила звук и закрыла глаза. Мгновенно перед ее внутренним взором возникло лицо Марка Частина, а в ушах зазвучал его негромкий проникновенный голос.

Итак, она сбежала! Сегодня утром она, как последняя трусиха, сбежала из дома Марка, улучив момент, когда он направился в ванную комнату принять душ. Схватила свои вещи, оделась и бросилась в отель. По дороге Карен боялась оглянуться, ей почему-то казалось, что Марк, обнаружив, что она ушла, побежит за ней, настигнет, схватит за руку. Господи, как глупо!

Примчавшись в отель, Карен принялась судорожно собирать дорожную сумку, запихивать в нее вещи и прислушиваться, не раздастся ли стук в дверь. Уму непостижимо! Она, конечно, понимала, что Марк не придет за ней, но все равно продолжала настороженно слушать, не раздадутся ли его шаги около ее двери. Потом она позвонила портье, попросила, чтобы счет принесли прямо в номер, заплатила за проживание, схватила сумку и сбежала вниз по запасной лестнице. Она боялась воспользоваться лифтом, ей казалось, что она может столкнуться с Марком в холле и тогда… А что, собственно, тогда?

Выйдя из отеля через запасной выход, Карен поймала такси, доехала до аэропорта и в зале отлета снова начала нервно оглядываться по сторонам. Марк Частин не знал, каким рейсом она должна улететь, но Карен догадывалась, что полицейскому это выяснить совсем несложно. Еще вечером Марк говорил о том, что рано утром пойдет на работу, но ведь он мог отправиться и в аэропорт, за ней. Когда подошло время регистрации, Карен прошла все формальности и уже собиралась миновать стойку с надписью «Вылет», как вдруг услышала объявление:

— Мисс Карен Витлоу! Вас просят подойти к одному из внутренних телефонов. С вами хотят поговорить.

Сердце Карен екнуло, и она почти бегом, расталкивая пассажиров, миновала ворота, ведущие на летное поле. Только когда гулко заревели мощные моторы самолета и стюардесса попросила пассажиров пристегнуть ремни и приготовиться к взлету, Карен с облегчением вздохнула и откинулась на спинку кресла. В самолете она уж точно с Марком не столкнется. Она летит в Огайо, а он остался в Луизиане. Ей удалось от него сбежать.

Почему она так поступила? И сейчас, когда Карен уже находилась дома, она не могла ответить на этот вопрос. Какая неведомая сила заставила ее, как преступницу, потихоньку выскочить из дома Марка? Не попрощавшись, даже не поблагодарив его за все хорошее, что он сделал для нее в течение трех дней. Ведь с этим мужчиной она провела ночь — долгую, прекрасную ночь, полную любви, невероятной страсти и неистовой чувственности. Вот именно поэтому Карен и сбежала от Марка, устыдившись ночного взрыва эмоций, не в силах взглянуть ему в глаза. Почему ей было так стыдно? Перед ним? Или перед самой собой?

Чувство, которое испытывала Карен, нельзя было назвать стыдом. Скорее — сильное смущение, искреннее изумление своим поведением, душевное смятение. Карен никогда не относила себя к категории жеманных ханжей, она знала реальную жизнь, а работа в больнице сделала ее немного суховатой и замкнутой. Взрослая, спокойная, уравновешенная женщина, «не способная на любовные подвиги и безумства», как, смеясь, утверждала ее лучшая подруга Пайпа. Правда, та же Пайпа иногда говорила, что душа Карен еще не раскрылась, сильные эмоции, заложенные в ней, как и в каждой женщине, пока дремлют, ждут своего часа. Неужели Пайпа была права и такое время наступило?