Джон Медина - Скажи мне все

Если кому и удалось бы поймать его, выманить из норы, загнать, как дикого зверя, и набросить удавку, то только Рику Медине. Что ж, достойный противник, игра в кошки-мышки с ним — одно удовольствие.

Декстер поднял голову и взглянул на темное звездное небо. По его подсчетам, он провел здесь не менее двух часов, а значит, и его преследователь тоже. Скоро начнет светать, придется выйти из укрытия и снова петлять по городу. Если Декстер все-таки ошибся и ночью за ним никто не охотился, он переоденется и прикинется уличным попрошайкой, каких в этом районе много. Полиция привыкла к ним и не считает нужным тратить на них время и силы. Вообще Новый Орлеан — город больших возможностей, и для уличных бродяг — тоже.

Декстер Витлоу окинул быстрым взглядом темный квартал, еще несколько минут постоял, прислушиваясь, не раздастся ли какой-нибудь подозрительный шорох, и осторожно вышел на темный тротуар. Вокруг стояла тихая летняя ночь, поблизости никого не было.

Декстер бесшумным шагом стремительно миновал заброшенный район, решив, что сейчас для него самое лучшее и безопасное место — Французский квартал, где всю ночь работают бары и рестораны, а на улицах гуляют многочисленные туристы. Он пересек Сент-Чарльз, вернулся обратно, немного покружил, чтобы проверить, нет ли за ним слежки, потом вышел на Канал-стрит, время от времени быстро оборачиваясь, и наконец очутился на Бурбон-стрит.

Там царило веселье, из открытых окон ресторанов доносилась громкая музыка, отовсюду были слышны шутки и смех. Туристы группами бродили по улице, многие держали в руках пластмассовые стаканчики с вином и виски и пили прямо на ходу. Они с любопытством заглядывали в яркие, сверкающие разноцветными огнями витрины магазинов, постоянно останавливались, переговаривались с друзьями. Шумная, бурная, ни на минуту не затихающая ночная жизнь улицы была для Декстера Витлоу в его нынешнем положении весьма кстати.

Он пристроился за группой молодых людей, очевидно, только что вышедших из ресторана и решивших прогуляться на свежем воздухе, и медленно двинулся за ними. Трое хорошо одетых мужчин, обняв за талии красивых стройных девушек в вечерних платьях, шутили, смеялись, громко восклицали и обменивались впечатлениями. Декстер не прислушивался, просто шел за ними следом, соображая на ходу, куда ему теперь лучше податься и как вести себя дальше.

Внезапно он заметил, как из темного переулка бесшумно, как тень, вынырнул человек и пристроился к группе туристов. Декстер вздрогнул, на секунду напрягся, но тотчас же сообразил, что произойдет дальше. Он часто видел такие трюки и давно перестал им удивляться. Незнакомец незаметно приблизился вплотную к одному туристу, увлеченно беседующему с товарищами, ловко провел рукой по заднему карману его брюк, отступил на несколько шагов и… растворился в темноте. Декстер Витлоу хмыкнул. Что ж, богатый турист остался без бумажника и даже не заметил потери.

Вообще-то Декстер Витлоу не любил праздношатающихся по вечерним улицам туристов. Все они казались ему самодовольными, глупыми, спесивыми… Но в такую ночь, как сегодняшняя, когда преследователь мог настигнуть его в любой момент, Декстер предпочитал держаться поближе к шумным компаниям. С ними он был в безопасности.

Неожиданно Декстер почувствовал легкий озноб, хотя летние ночи в Новом Орлеане всегда были жаркими, душными и тяжелыми, а долгожданная прохлада наступала лишь под утро. Декстер замедлил шаг и попытался сосредоточиться, но шумный поток машин, громкие возгласы туристов и гремевшая из окон ресторанов и баров музыка не давали ему сделать это. Увидев вдалеке полицейских, медленно ехавших верхом на лошадях и патрулирующих улицу, Декстер поспешил свернуть в маленькую узкую улочку.

Где же спрятаться и провести остаток ночи? Попытаться найти убежище на задних дворах с пышной растительностью? Но Французский квартал — не деловая часть города, и поэтому задние дворы, куда выходили черные двери ресторанов и баров, были обнесены железными оградами. Да, уединиться было решительно негде.

Впрочем, Декстер не отчаивался: ведь он пришел на Бур-бон-стрит не за тем, чтобы искать уединения, а, наоборот, потому что в любое время дня и ночи улица была многолюдной и на ней можно было легко затеряться в толпе. И все же ему следует покинуть Новый Орлеан в самое ближайшее время, пусть Рик Медина поищет его в другом месте.

Рик Медина… При воспоминании о нем Декстер вздрогнул. Что-то тут не так. Что-то настораживало, не давало покоя. Какая-то смутная мысль вертелась в голове, но Декстер никак не мог ее ухватить. Ясно одно: Рик Медина идет по его следу и готовится к решающему броску. Но почему он на это согласился? Зачем? Вот это Декстеру было непонятно.

Рик Медина всегда держался принципов, пусть своеобразных, но твердых. Разумеется, надо сделать скидку на время: за несколько десятилетий, прошедших после войны, человек мог сильно измениться, пересмотреть свои взгляды и жизненные ориентиры, однако Декстер Витлоу знал точно: Рик Медина никогда не изменит своим принципам. Он не станет работать наемным убийцей. Для него это унизительно. Значит, существуют другие причины, объясняющие, почему Рик взялся устранить старого знакомого.

Первая и наиболее вероятная: Рика Медину ввели в заблуждение, элементарно обманули. Подобное объяснение выглядело убедительным, но ничем не подтверждалось.

Вторая версия: Рик Медина действительно охотится за Декстером, намереваясь устранить его, но по каким-то своим, одному ему ведомым причинам. Они никак не связаны с той информацией, которой владеет Декстер Витлоу, и действует Рик Медина в одиночку. В конце концов, у любого нормального человека могут и даже должны быть враги, а Декстер Витлоу, разумеется, относил себя к категории нормальных людей.

Третья версия: не очень убедительная, но тем не менее сбрасывать ее со счетов тоже нельзя. Рик Медина находится в Новом Орлеане совершенно по другим причинам, а у Декстера Витлоу просто разыгралось воображение. Он узнал Рика и напридумывал себе всякую ерунду. Да… Пожалуй.

Декстер миновал переулок, оказался на Сент-Энн-стрит и двинулся по ней вниз, продолжая размышлять о Рике Медине и перебирая в уме события последних дней. Улица оказалась темной и пустынной, магазинов и ресторанов на ней почти не было, и Декстер уже пожалел, что не остался на Бурбон-стрит. Все-таки там безопаснее, спокойнее и надежнее. Может, лучше не искушать судьбу и вернуться, пока не поздно?

Он остановился, хотел двинуться в обратном направлении, но в этот момент из темноты возник мужской силуэт. Декстер инстинктивно отпрянул, мрачная фигура рванулась к нему, и в тусклом свете уличного фонаря на него глянули холодные голубые глаза Рика Медины. В долю секунды Декстер успел заметить множество деталей: спокойный взгляд Рика, его руку, сжимающую пистолет 22 — го калибра, направленный на него, пустынную улицу без единого прохожего…

Похоже, охота закончилась. Декстеру Витлоу все равно не хватило бы одного мгновения, чтобы опередить Рика Медину и успеть выхватить свой пистолет, засунутый за пояс брюк. Он столкнулся с собственной смертью, с которой так долго играл в кошки-мышки, обманывал и постоянно дразнил.

За ту долю секунды, которую ему было отпущено еще пожить на этом свете, Декстер Витлоу вспомнил о Джанет и даже мысленно представил ее светлый образ. Все-таки она была замечательной женщиной, всегда любила его, терпеливо сносила отвратительный нрав, ждала возвращения и надеялась на новую счастливую жизнь. Зря он так плохо с ней обошелся. Зря.

Грохнул короткий одиночный выстрел, эхом прокатившись по безлюдной улице и разорвав ночную тишину.

«Наверное, существовала четвертая версия, о которой я не подозревал», — краем угасающего сознания успел подумать Декстер Витлоу.

Затем его тело несколько раз конвульсивно дернулось, он упал на грязный тротуар, а его немного удивленный застывший взгляд устремился в темное ночное небо. На лбу, ровно посередине, зияла круглая маленькая дырка от пули. Для Декстера Витлоу охота закончилась навсегда.

Рик Медина быстро оглянулся по сторонам, ловко опустился на одно колено, хотя с возрастом его тело почти утратило былую гибкость, и привычным жестом обшарил карманы Декстера. Они были пусты — никаких бумаг и документов.

Он отпрянул от мертвого тела, поднялся на ноги и уже сделал несколько торопливых шагов в сторону, как вдруг два громких выстрела, ударив в грудь, отбросили его назад. На секунду Рику почудилось, что по нему врезали два тяжелых молота, но это впечатление мгновенно рассеялось, как только его слабеющий от боли взгляд выхватил из темноты три мужские фигуры, бегущие к нему. Рик Медина упал на тротуар, и когда грубые руки схватили его и потащили к стоявшей неподалеку машине, он уже знал, что все кончено. Его подставили и использовали! Как обычного недоумка. Звезды на ночном небе с бешеной скоростью закружились в голубых глазах Рика, ему показалось, что они тянут его в глубокую черную пропасть… Затем все исчезло, и наступила абсолютная тишина.

Трое мужчин доволокли обмякшее тело Медины до машины и бросили в заранее открытый багажник. Туда же швырнули пистолет 22 — го калибра. Потом двое сели в машину, а один быстро подбежал к неподвижному телу Декстера Витлоу, наклонился над ним, судорожными движениями обыскал карманы, поднялся и выразительно покачал головой. Ничего! Мужчина вернулся к ожидавшим его соучастникам, запрыгнул в машину, и она с ревом рванулась с места.

Едва машина скрылась из виду, как из переулка, по которому еще несколько минут назад шел Декстер Витлоу, показалась парочка — мужчина и женщина. Они, видимо, возвращались с шумной Бурбон-стрит и теперь неторопливо шли по Сент-Энн-стрит прямо к тому месту, где лежало тело Декстера. Держа друг друга под руку, они оживленно переговаривались и смеялись. Внезапно взгляд женщины выхватил из темноты лежащее неподвижно тело, она резко остановилась и показала на него рукой.

— Там… кто-то лежит! — испуганно произнесла она, обращаясь к мужчине.

Но тот лишь отмахнулся:

— Не обращай внимания, дорогая, это какой-нибудь пьянчужка. Набрался и спит. Пойдем!

Женщина пожала плечами, и они продолжили путь. Действительно, мало ли бродяг и пьяных в душную летнюю ночь спит прямо под открытым небом!

Через двадцать три секунды на улице появилась шумная компания молодых девушек. Четыре прелестных создания стучали тонкими каблучками по мостовой и весело хохотали. Увидев лежащего пожилого мужчину, они, не переставая смеяться, приблизились к нему, наклонились и разом вскрикнули. Девушки сразу поняли, что этот человек расположился на улице не для ночлега. Во лбу у него зияла маленькая дырочка, происхождение которой не оставляло сомнений даже у юных неопытных девушек. Он был мертв.

Девушки громко, отчаянно закричали, стали звать на помощь, и почти сразу же темная тихая улица стала многолюдной и наполнилась взволнованными голосами. Из переулка выбежали несколько молодых мужчин, решивших, очевидно, что на девушек напали хулиганы, в конце улицы появились верхом на лошадях полицейские, патрулировавшие соседний квартал, в домах с шумом стали открывать окна и зажигать свет.

Если бы Декстер Витлоу был жив, он объяснил бы подбежавшим к нему наивным людям, что двадцать три секунды — это очень много. Невероятно много. Особенно если речь идет о чьей-то жизни или смерти. За эти двадцать три секунды реальная возможность становится призрачной, большинство свидетелей исчезает, проезжающие мимо машины словно растворяются в воздухе, а люди, которым по долгу службы предстоит докапываться до истины, оказываются беспомощными, и их усилия, как правило, сводятся к нулю.

Глава 4

— Черт бы их всех подрал! — недовольно пробурчал детектив Марк Частин, проводя ладонью по небритой щеке, заросшей жесткой щетиной.

Он несколько раз громко зевнул, потянулся и стал мелкими глотками пить горячий кофе, который ему подал один из патрульных полицейских. Было три часа утра, и это означало, что Марку Частину сегодня снова не удалось выспаться. Конечно, можно было бы поддаться плохому настроению, срывать его на окружающих, злиться и раздражаться по поводу и без повода, но детектив справедливо рассудил, что если ему не удалось выспаться сегодняшней ночью, то завтрашняя наверняка будет удачной и он наверстает упущенное. Во всяком случае, сейчас ему значительно лучше, чем тому неподвижно лежащему на мостовой бедняге — уличному бродяге и попрошайке, каких много в этом районе.

Сам Марк Частин жил во Французском квартале и считал, что ему не повезло. Мало того, что район был старым, тут не всегда нормально работали связь и водопровод, так еще практически каждый несчастный случай или насильственная смерть становились личным делом детектива. Его коллеги-полицейские разумно полагали, что если в районе совершалось какое-то преступление, то вызывать на место происшествия следует того, кто ближе всех живет. Конечно, Марка Частина! А кого же еще?

Детектив нахмурился, подошел поближе к трупу и стал внимательно его разглядывать. По внешнему виду — мужчина средних лет, около пятидесяти или чуть старше, рост — шесть футов, вес — приблизительно сто восемьдесят пять фунтов. Лежит на мостовой, одна рука подогнута под туловище.

«Очевидно, когда падал, пытался смягчить удар рукой», — машинально отметил Марк Частин.

Седые, коротко стриженные волосы, темные, кажется, карие глаза. На лбу погибшего — аккуратная маленькая дырочка от пули. На затылке нет выходного отверстия, а это свидетельствует о том, что пуля застряла в области мозга и смерть наступила практически мгновенно.

«Пистолет 22 — го калибра, — подумал Марк Частин. — Достаточно дешевый, простой, удобный в обращении, им часто пользуются как профессионалы, так и те, кто в силу различных обстоятельств вынужден устранять конкурентов, противников или просто обидчиков».

Много повидавший на своем веку, долго проработавший в полиции, Марк Частин был убежден, что постоянные призывы общественности запретить продажу оружия продиктованы лишь незнанием реального положения вещей или наивностью. Запрет не приведет ни к чему хорошему, люди всегда по тем или иным причинам лишали друг друга жизни, и выбор оружия смерти имеет большое значение. Взять хотя бы этого уличного бродягу. Он умер мгновенно, вероятно, даже не успев понять, что уходит из жизни, и смерть его была легкой, безболезненной. А вот если бы его убивали остро заточенным длинным ножом или тяжелой бейсбольной битой, он умер бы в мучениях, тяжело и страшно…

Почему его убили? Возможно, он был наркоманом, как и многие уличные бродяги, задолжал наркоторговцам значительную сумму денег, и они расправились с ним. Хотя эта версия маловероятна. Такая публика обычно пользуется другим видом оружия: маленькая аккуратная дырочка во лбу, появившаяся от единственного точного выстрела, — не их стиль.

Марк Частин тряхнул головой и зажмурился от яркого света многочисленных телевизионных камер, направленных на место преступления, рядом с которым он находился. Что бы ни случилось — телевидение и газетные репортеры тут как тут, так и рыщут в поисках скандальной информации, жареных фактов, непроверенных слухов…

Неподалеку от места преступления толпились люди — туристы, незадолго до этого проходившие по улице, домохозяйки, выбежавшие из домов, припозднившиеся прохожие. Чуть поодаль, рядом с несколькими полицейскими, стояли четыре молодые девушки в нарядных вечерних платьях, обнаружившие мертвое тело. Собственно, они и являлись главными свидетелями случившегося, хотя не видели, как произошло убийство. Одна из девушек, очевидно, самая впечатлительная и экзальтированная, громко рыдала, привлекая испуганные взгляды зевак. Остальные трое держались спокойнее, хотя и на их миловидных лицах застыл испуг. Полицейские тихо беседовали с ними, снимая показания и уточняя детали.

Детектив еще раз внимательным взглядом окинул распластавшееся на мостовой мертвое тело и тяжело вздохнул. Обычное убийство уличного бродяги. Такие случаются сплошь и рядом, и, как правило, отчеты о них редко попадают в газеты и на телевидение. Но это в любом другом городе, только не в Новом Орлеане, где доходы процветающего туристического бизнеса приносят в городскую казну львиную долю. Власти очень заботятся о том, чтобы не запятнать репутацию Нового Орлеана как относительно спокойного города, и по мере возможности стараются скрывать различные происшествия, а уж тем более умышленные убийства. Правда, пронырливые телевизионщики и газетчики все-таки умудрялись проведать о самых незначительных инцидентах, помещая отчеты о них в сводках новостей и на первых полосах газет. А уж если в городе случалось убийство… Тогда по всем телеканалам транслировались однотипные передачи, в которых комментаторы или приглашенные общественные деятели с умным видом бесконечно и нудно рассуждали о том, что город буквально захлестнула уличная преступность, требовали от местных властей наведения порядка…

Марк Частин с сожалением покачал головой. Очень плохо, что этого мертвого бродягу обнаружили именно девушки-отдыхающие. Теперь следует ожидать не только очередного всплеска эмоций на телевидении и в газетах, но и жесткого давления со стороны местных властей и полицейского начальства. Начальник полиции города возьмет дело под контроль, начнет требовать от комиссара полицейского управления, где работал Марк Частин, тщательного расследования. Тот станет давить на своих подчиненных, и в том числе и на него, детектива Частина.

«Однако пора приступать к осмотру места происшествия и трупа», — решил Марк Частин и приблизился к лежавшему на мостовой человеку.

Первое, на что обратил внимание Марк, — странная складка на рубашке бродяги, в том месте, где ее перехватывал брючный ремень. Детектив достал из кармана пиджака шариковую ручку и, чтобы не трогать труп руками, провел по складке рубашки. То, что Частин увидел в следующую секунду, поразило его. Из-за пояса брюк бродяги торчал пистолет. Марк тихонько присвистнул и обернулся к напарнику, с которым выехал на место происшествия.

— Вот это да! Ты видел? — тихо произнес он, чтобы, не дай Бог, не привлечь внимание толпящихся неподалеку репортеров, которых не допускали на место преступления.

— Видел… Дорогая пушка! — ответил Шаннон. — Похоже, парень украл ее у кого-то!

— Ты думаешь?

— Уверен! Откуда у бродяги может взяться такое дорогое оружие? Конечно, он украл пистолет!

Марк Частин встал спиной к газетчикам, чтобы загородить от них мертвое тело, достал из полицейской сумки блокнот и начал записывать предварительные сведения об убитом и месте происшествия. Затем, улучив удобный момент, быстро наклонился и вытащил из-за пояса убитого оружие.

— «Глок» 17 — го калибра, — тихо сказал он напарнику.

— Классное оружие, — ответил Шаннон. — Дорогое.

Марк Частин, аккуратно держа в руке пистолет, чтобы не стереть отпечатки пальцев, стал осматривать его, пытаясь выстроить несколько предварительных версий. Итак, «глок — 17». Если предположить, что бродяга украл его, то очень скоро хозяин пистолета обнаружит пропажу и заявит в полицию. Хорошая версия, простая и незатейливая. А если хозяин оружия, купив его, забросил в какой-нибудь дальний угол и забыл про пистолет? Значит, еще очень нескоро в полицию поступит заявление о краже.

Марка Частина всегда возмущало легкомысленное отношение местных жителей к хранению оружия. Он справедливо полагал, что если власти разрешили горожанам приобретать оружие, то те обязаны относиться к нему серьезно. Оружие — не игрушка, и надо не только уметь им пользоваться, но и бережно хранить, чтобы оно не могло причинить кому-то вред. Ведь горожане в большинстве своем покупают его для самообороны, а не для совершения преступлений.

Детектив поднес ствол пистолета к носу и понюхал: из пистолета не стреляли, запаха пороха не было. Дуло пахло только металлом и смазочным маслом. Оружие в хорошем состоянии, и с первого взгляда было видно, что хозяин о нем заботился. Марк Частин не стал продолжать осматривать пистолет: он был абсолютно уверен, что все пули на месте.

— Из него не стреляли? — тихо спросил Шаннон.

— Нет, — ответил Марк, спрятал пистолет в полицейскую сумку и наклонился над трупом в надежде отыскать какие-нибудь ценные улики и доказательства.

Да, находка пистолета «глок» смешала все карты. Обычный уличный бродяга никогда бы не купил такое оружие, и теперь Марк думал о том, что ошибся, определив социальный статус убитого как бездомного попрошайки. Дело становилось все более интересным, любопытство полицейского было разогрето. Это явно не примитивное убийство, совершенное по пьяному делу или в пылу ссоры с такими же, как и жертва, бездомными.

Почему же убитый носил с собой «глок»? Кем он был? Торговцем наркотиками? Не похоже. Обычно уличные бродяги являются потребителями наркотиков, но никак не их распространителями, иначе не жили бы на улицах.

Из пистолета не стреляли: то ли не успели, то ли заранее приобрели его для самозащиты. Но от кого? От таких же, как он сам? Не правдоподобно. Люди, заботящиеся о своей безопасности и чувствующие нависшую угрозу, не станут обитать на улице, постараются найти себе более надежное пристанище.

Марк Частин задумчиво разглядывал лежащего перед ним человека, и внезапная догадка, пока еще не совсем ясная и четкая, осенила его. Что-то смутно знакомое, с чем он уже неоднократно сталкивался раньше. Нет, разумеется, лицо убитого было ему незнакомо, но вот одна характерная деталь…

На убитом мужчине была обычная одежда, какую носят уличные бездомные. Грязная, потрепанная, пыльная. Собственно, в этом не было ничего удивительного. Удивительно другое: лицо и руки убитого были вымазаны грязью, причем это выглядело так, словно человек специально испачкал их. Марк Частин почувствовал, как в нем просыпается охотничий азарт. Дело об убийстве бродяги начинало интересовать его все больше и больше. Он повернулся к напарнику.

— Ну, что там, Марк? — спросил Шаннон, молодой чернокожий полицейский, худощавый, с внимательными темными глазами.

Он буквально на днях получил повышение по службе — его сделали детективом — и теперь старался изо всех сил, чтобы доказать свою профессиональную состоятельность. Он жадно вслушивался в каждое слово Марка Частина, ловил на лету его идеи и предположения и очень надеялся заслужить уважение старшего товарища.

— Знаешь, Шаннон, мне кажется, этот парень в свое время был военным, — сказал Марк. — Или по крайней мере служил в армии.

— Почему вы так решили?

— А вот взгляни! — Марк Частин показал на лицо убитого. — Видишь, оно вымазано в грязи, и руки тоже. — Затем он снова наклонился над трупом и стал обыскивать его карманы.

Шаннон пристально наблюдал за действиями Марка, а потом высказал предположение:

— Маскировка? Вы полагаете, этот парень специально испачкал лицо и руки? — Шаннон провел четыре года в армии, поэтому имел представление о различных видах маскировки. Марк Частин кивнул. — Значит, его убили не случайно, — продолжал Шаннон. — Он от кого-то скрывался, поэтому и испачкал лицо и руки в грязи, чтобы легче было скрыться в темноте. Да… но от кого же он прятался, хотел бы я знать.

— От того, кто убил его, — мрачно подытожил Марк Частин и огляделся. В свете телевизионных камер можно было разглядеть даже щербинки на мостовой.

В нескольких шагах от места, где лежал убитый, Марк заметил больше темное пятно. Это была кровь, она почти застыла и не растекалась.

— Ты видел? — Марк сделал жест в сторону пятна. Шаннон резко вскинул голову и взглянул на пятно.

— Много крови, — сказал он. — Кровь убитого? Почему она пролилась там? Странно…

— Нет, это не его кровь, — ответил Марк Частин. — Бродяга был убит выстрелом в голову, умер мгновенно, а следовательно, не мог расхаживать и проливать кровь.

На лице Шаннона отразилось сомнение.

— Из его оружия не стреляли, откуда же тогда кровь?

Марк Частин усмехнулся:

— Ты уже прочитал протокол предварительного осмотра, сделанного нашими парнями?

— Так, пробежал глазами, некогда было, — признался напарник. — А что там? Что-то необычное?

— Нашли четыре стреляные гильзы! — воскликнул Марк Частин, забыв о том, что надо соблюдать осторожность, чтобы любопытные журналисты не услышали не предназначавшихся для них подробностей. — Все гильзы — от пуль 22 — го калибра. А у убитого сколько дырок во лбу?

Шаннон задумчиво покачал головой.

— Одна. Но разве в него не могли стрелять четыре раза? А попали лишь с последнего!

— Шаннон, ну подумай хорошенько! У этого парня имелся пистолет «глок — 17». Неужели ты полагаешь, он стал бы покорно дожидаться, когда противник добьет его? Да он выхватил бы оружие из-за пояса брюк и начал отстреливаться! Нет, здесь был разыгран иной сценарий!

Шаннон удивленно взглянул на детектива:

— Вы считаете, здесь произошло что-то еще? Три лишние гильзы от пуль, пятна крови не на том месте, где находится убитый… Какая у вас версия, Марк?

Частин несколько минут задумчиво молчал, а потом ответил:

— Мне представляется, дело было так. Человек, который застрелил бродягу, через некоторое время сам был убит. Это его пятна крови вот там. Может быть, он и остался жив, пока не могу сказать. Но его увезли или унесли с места преступления… Хотя я не вижу логики в действиях тех людей. Почему они одного оставили лежать на мостовой, а другого увезли?

На лице чернокожего детектива появилось озадаченное выражение.

— Почему вы думаете, что людей было несколько? Ту, вторую, неизвестную жертву мог забрать и один человек!

— Маловероятно. Ты же знаешь, как трудно тащить мертвое тело одному. Да и в крови перемазаться опасно.

Шаннон кивнул:

— Вы правы, Марк, здесь побывало несколько парней. Они и увезли второй труп… или раненого. Уж наверное им пришлось с ним повозиться. Волокли его как мешок!

Марк Частин негромко хохотнул, но, мгновенно опомнившись, постарался придать своему лицу суровое выражение. Не хватало еще, чтобы назойливые журналисты увидели, как полицейский при исполнении служебных обязанностей хихикает над трупом! Хотя копу необходимо воспринимать реальную жизнь оптимистически, иначе ему будет очень сложно работать. Ведь чего только не приходится делать полицейским и какие только душераздирающие картины не предстают перед их глазами почти ежедневно!

— Знаете, Марк, я все же думаю, что тот, второй, парень, мог уйти на своих двоих, — вдруг сказал Шаннон. — Как-то все это сложно: один, другой, какие-то сообщники…

— Нет, его унесли или увезли с места преступления! — отрезал Частин.

— Но почему?

— Потому! Он выстрелил в этого бродягу, отбежал на несколько шагов и был убит. Если бы он ушел сам, то остались бы следы крови. Она капала бы, сочилась из раны. Ты что, думаешь, он так ловко заткнул ее рукой или чем-то еще, что не пролилось ни капли?

— Вы правы, Марк, мне нечего возразить. — Шаннон беспомощно развел руками. — Кто же прикончил беднягу: какой-нибудь наркоторговец или такой же бездомный, с которым они не поделили картонную коробку для ночлега?

— Пока не знаю. На данном этапе расследования ясно одно: убитый не ожидал нападения. Противник появился совершенно неожиданно, и парень даже не успел воспользоваться отличным оружием, которое носил с собой. Далее. У нас нет свидетелей убийства — ведь девушек, обнаруживших труп, нельзя отнести к категории непосредственных свидетелей. У нас нет оружия, из которого застрелили этого беднягу, и даже выяснить мотив расправы над ним мы пока не в состоянии. Вот такие дела, Шаннон.

— Каковы будут наши дальнейшие действия, Марк?

Частин усмехнулся:

— Приступим к тщательному расследованию, а что нам еще остается?

Марк Частин лукавил. Разумеется, они начнут расследование, но если в ближайшее время выяснится, что веский мотив убийства им так и не удалось отыскать, дело потихоньку сойдет на нет. Выполнят все необходимые юридические процедуры, да и прикроют расследование. Марк Частин был здравомыслящим, опытным человеком, долго проработавшим в полиции, и прекрасно сознавал, что местные власти не настолько расточительны, чтобы бездумно тратить большие суммы из городского бюджета на расследование убийства никому не известного уличного бродяги.

Вот только плохо, что на труп наткнулись туристы. Как бы не поднялся шум и это не повлияло бы на приток отдыхающих в Новый Орлеан! И так уже время от времени начинали циркулировать слухи, что, дескать, местная полиция, чтобы не будоражить общественное мнение, порой занималась неблаговидными делами. Например, обнаружив очередного мертвеца, полицейские скидывали его в реку, а через некоторое время труп относило течением на чужую территорию. Имели ли под собой основу подобные нелепые слухи, Марк Частин не знал. Сам он никогда такими вещами не занимался, но представить, что кое-кто из коллег прибегал к этим уловкам, мог. На это много фантазии не требовалось.

— Паршиво, что его обнаружили туристы, — сказал он Шаннону.

Тот понимающе кивнул.

— Но ничего, даже если вокруг этого заурядного дела и поднимется шумиха, то, уверяю тебя, очень скоро она стихнет!

— Уж в утренних газетах обязательно появятся сообщения! Может, даже покажут по телевидению, ведь не зря же они толпятся здесь со своими камерами.

Марк Частин с напарником снова приблизились к мертвому телу, немного постояли около него, а потом Шаннон вдруг спросил:

— Кажется, вы живете в этом районе, Марк? Во Французском квартале?

— Да, на улице Сент-Льюис.

Шаннон с интересом взглянул на Марка:

— Как вам удалось здесь поселиться?

— Как? Да очень просто! Унаследовал дом от бабушки!

— Вот как? Значит, вы из тех самых старинных креольских семей?

Марк Частин усмехнулся:

— Ну… я-то уже нет, а моя бабушка — да. Отец был ирландцем, а я всегда считал себя американцем.

Он не собирался рассказывать новому молодому напарнику о том, что не только унаследовал дом от бабушки, но и долгое время жил в нем вместе с ней и родителями. Собственно, хвалиться было нечем. Отец Марка постоянно терял работу, семья год от года жила все беднее и беднее, пока бабушка по материнской линии любезно не согласилась взять их к себе. Разумеется, она сделала это не из уважения к своему непутевому зятю, а из любви и сострадания к дочери и маленькому внуку. Бабушкиных денег тоже не хватало, и после ее смерти остался лишь этот дом во Французском квартале, где преимущественно жили потомки креольских семей. Дом был старый, но добротный, уютный, с хорошей мебелью и неплохим садом.