Глава 1

13 февраля.

Вашингтон, федеральный округ Колумбия

Декстер Витлоу тщательно обвязал коробку толстой веревкой, украденной накануне из супермаркета, удовлетворенно оглядел свою работу, а затем аккуратно надписал адрес черным фломастером, который также прихватил в магазине. Бросив моток веревки и фломастер в придорожные кусты, он сунул коробку под мышку и направился в соседний квартал, где располагалось ближайшее почтовое отделение.

— Будь я конгрессменом, не пришлось бы платить за отправку посылки! — процедил Декстер сквозь зубы.

Стояла теплая для середины февраля погода, тонкие лучи полуденного солнца освещали чистые улицы, по которым в пальто нараспашку спешили на ленч многочисленные служащие. Декстер Витлоу украдкой бросал взгляды на их преисполненные собственной значимости самодовольные лица и ухмылялся. Все они, по его мнению, в сущности, были жалкими глупцами и недоумками, изо всех сил старавшимися выглядеть важно и респектабельно. Если бы кто-нибудь поинтересовался у этих людей, кем они работают, ни один не признался бы: «Я — бухгалтер», «Я — менеджер», «Я — секретарь». Нет, в этом городе, озабоченном проблемами социального статуса и личного превосходства, даже мелкие служащие второсортных контор с гордостью заявляли: «Я работаю для нации», «Я служу Штатам», «Моя работа — защита государства».

Ерунда, никого они не защищают, и их работа никак непосредственно не связана с безопасностью американской нации. Но… они работают в столице, а столица Америки всегда ассоциируется с властью, могуществом и силой.

— Нули, безмозглые пустышки, — бормотал Декстер Витлоу, презрительно ухмыляясь. Они думают, что настоящая власть — это когда хозяин Белого дома может отдать приказ о начале войны, и от одного его короткого слова погибнут под бомбами миллионы ни в чем не повинных людей. Как примитивно! Подобные представления наивны и смешны; ведь истинные сила и могущество власти даже одного человека проявляются не в этом. И уж кому, как не Декстеру Витлоу, об этом прекрасно известно.

Там, во Вьетнаме, реальная сила была сосредоточена на спусковом крючке снайперской винтовки, мгновенное нажатие на который лишало человека жизни. Мастерство и азарт Декстера, доведенные до совершенства, помогали ему днями, неделями выслеживать очередную жертву, неподвижно лежа в колючих кустах или высокой грязной траве. Он невозмутимо сносил укусы надоедливых мошек, умело избегал нападения ядовитых змей, стойко мирился с затяжными проливными дождями и невыносимым зноем. И всегда долготерпение сполна вознаграждалось. Какой азарт, какое ликующее чувство удовлетворения, какое сильное возбуждение он испытывал, когда наконец в оптическом прицеле винтовки возникал силуэт будущей жертвы! Вот когда Декстер Витлоу чувствовал себя по-настоящему сильным и могущественным Он становился хозяином Вселенной, и в его власти было казнить жертву или даровать ей жизнь.

Там, во Вьетнаме, в один из ничем не примечательных на первый взгляд дней Декстер Витлоу пережил самое сильное чувство, испытать которое в будущем ему, к сожалению, больше не довелось. Он медленно брел по узкой тропинке из опавших желтых листьев, держа в руках снайперскую винтовку. Внезапно в дальнем конце тропинки мелькнул силуэт человека с оружием. Декстеру хватило доли секунды сообразить, что это враг, русский, мгновенно вскинуть на плечо винтовку и сделать один короткий, но точный выстрел. Все произошло очень быстро, невероятно быстро, но он успел запомнить, что русский тоже хотел вскинуть оружие и убить его. Декстер Витлоу оказался проворнее, стремительнее… Противнику не хватило доли мгновения, и это стоило ему жизни.

Враг лежал неподвижно, уткнувшись лицом в желтую сухую листву, а Декстер несколько минут, словно в оцепенении, стоял на тропинке, уставившись на свою жертву. Сердце часто колотилось, как в лихорадке, руки судорожно сжимали оружие, которое и на сей раз его не подвело. Ему почему-то очень хотелось знать, о чем успел подумать русский в последний момент своей недолгой и так внезапно оборвавшейся жизни и успел ли… Может, его взгляд даже запечатлел маленькую пулю, которая навсегда остановила его сердце?

Декстер усмехнулся. Это только в кино с помощью специальных эффектов научились показывать, как летит пуля. В жизни так не бывает. Уж старина Декстер Витлоу это знает. Иначе сегодня не шел бы сейчас по одной из улиц Вашингтона, держа в руках коробку, которую ему было жизненно важно отправить по почте.

Он открыл дверь, вошел в теплое помещение почтового отделения и пристроился в конец очереди. На почте было много людей, и, хотя мог прийти в любое другое время, Декстер специально выбрал час ленча. В это время среди множества посетителей его вряд ли кто-нибудь заметит. Собственно, ничего особо примечательного в нем и не было. Так, обыкновенный, уже немолодой человек. И только холодный, пристальный, острый взгляд и предельная осторожность, похожая на звериное чутье, отличали Декстера Витлоу от множества других людей. Лишь благодаря им он не погиб во Вьетнаме, вернулся на родину и уже в течение двадцати пяти лет ведет вполне заурядный образ жизни.

Декстер Витлоу не выглядел преуспевающим гражданином, но и на уличного попрошайку не походил. У него было специальное пальто, которое он для соответствующих ситуаций надевал то налицо, то наизнанку. Лицевая сторона из коричневого твида смотрелась вполне прилично; он надевал пальто на эту сторону, когда не хотел отличаться от обычных прохожих. Изнаночную сторону — в заплатках и дырках — Декстер использовал для иных целей, и тогда становился похож на бездомного бродягу. Это была обыкновенная маскировка, примитивная уловка, которой Декстер научился во время войны во Вьетнаме.

Подошла его очередь; он положил посылку на прилавок, достал из кармана деньги и еще раз внимательно перечитал адрес получателя, написанный черным фломастером:

«Джанет Витлоу, Колумбус, штат Огайо».

Джанет Витлоу. Его жена.

Интересно, почему она до сих пор с ним не развелась? А может быть, давно подала на развод, а он об этом не знает? Декстер не звонил жене уже несколько лет. Когда же это было в последний раз? Он попытался напрячь память и вспомнить последний телефонный разговор с Джанет, но бесстрастный голос почтового служащего прервал его мысли.

— Доллар и сорок три цента, — сказал человек за прилавком, даже не подняв головы и не взглянув на Декстера.

Тот протянул два доллара, служащий отсчитал сдачу, и Декстер, вздохнув с облегчением, вышел из помещения почты. Никто не обратил на него внимания, все были заняты своими делами. Это хорошо. Удачно.

Так когда же он все-таки разговаривал по телефону с Джанет. Три года назад или четыре… Какая, собственно, разница? Интересно, сколько лет сейчас его дочери? Двадцать? Или больше? Он помнил, что она появилась на свет то ли в шестьдесят восьмом, то ли в шестьдесят девятом году…

Черт возьми, его маленькой дочке сейчас около тридцати лет! Она, наверное, замужем, растит детей, а он, Декстер, как это ни нелепо, дедушка. Сколько же они не виделись? Он попытался представить свою дочь взрослой женщиной, но перед глазами возникал лишь образ маленькой хорошенькой девочки семи-восьми лет, с красивыми внимательными карими глазами и смешной привычкой оттопыривать нижнюю губу. Она почему-то никогда сама не заговаривала с отцом, а лишь шепотом отвечала на его вопросы.

Декстер тяжело вздохнул и печально покачал головой. Разумеется, он мог быть хорошим мужем и внимательным заботливым отцом, но не стал. Он много чего не сделал в своей жизни, но надо ли теперь сожалеть об этом? Его жизнь подходит к концу, и кто знает, сколько еще ему отпущено.

Джанет всегда искренне и преданно любила его, даже когда он вернулся из Вьетнама — чужой странный человек, забывший прошлую жизнь и не желающий приспосабливаться к новой. В глазах жены он всегда оставался тем веселым, энергичным, умным парнем из Западной Виргинии, в которого она влюбилась в юности. Она не могла и не хотела осознать, что Декстер Витлоу очень изменился, стал совершенно другим человеком, а того молодого веселого парня, которого она любила, больше не существует — он остался в непроходимых джунглях Вьетнама.

Охотничий азарт, терпеливая долгая слежка, погоня, прицел и сладостный миг нажатия на курок — вот и все, что в течение последних лет вызывало интерес у Декстера Витлоу, будоражило его чувства, заставляло быстрее бежать кровь по жилам. Странно, но то, что когда-то искорежило его жизнь, теперь оставалось единственным, что ее поддерживало. Он был высококлассный снайпер, меткий стрелок. Это искусство делало его могущественным, сильным и почти неуязвимым.

Теперь не имело смысла анализировать прошлую жизнь, корить себя за то, чего не сделал и ругать за то, что совершил. Жизнь сложилась так, как сложилась, и ничего в ней уже не изменишь, ни единого мгновения. Да, Декстер Витлоу убил очень много людей, а вот лишил жизни всего лишь одного. Он еще со времен войны понял принципиальную разницу между словами «убить»и «лишить жизни». Убить противника, врага на войне — это одно, а лишить жизни человека в мирное время — совершенно другое.

Декстер Витлоу остановился около телефона-автомата, снял трубку и бросил монету в щель. Он наизусть знал номер. Некоторое время Декстер напряженно вслушивался в длинные гудки, а когда на том конце провода наконец ответили, тихо, но отчетливо произнес:

— Меня зовут Декстер Витлоу.

Всю жизнь он расплачивается за преступление, которое когда-то совершил. С него довольно. Теперь настало время другим платить по счетам.

Глава 2

17 февраля, Колумбус, штат Огайо

Темным февральским вечером, когда Карен на машине подъехала к своему дому, на ступеньке около входной двери лежала небольшая коробка. Увидев ее в свете передних фар, девушка нисколько не удивилась и не заинтересовалась содержимым. В последнее время она не делала никаких заказов в магазинах и поэтому была уверена, что посылка доставлена по ошибке, не по тому адресу.

Выключив мотор, Карен взяла с сиденья тяжелые сумки и несколько пакетов, вышла из машины и направилась к дому. Сумки оттягивали руки, а ноги в легких туфельках мгновенно промокли. Карен недовольно поморщилась. Опять она поленилась переобуться после работы, надеясь, что несколько метров по мокрому грязному снегу от машины до входной двери ей удастся одолеть без последствий. Но она так устала за время долгого и напряженного дежурства, что мечтала лишь об одном: быстрее попасть домой, лечь в постель и уснуть.

Переложив сумки и пакеты в одну руку, Карен открыла входную дверь, взяла посылку и вошла в дом. Там было темно, мрачно и тихо. Карен вздохнула. Когда же она наконец будет оставлять включенную лампочку, уходя на работу? Неприятно и грустно возвращаться в пустой дом, где никто не встречает тебя у порога, не радуется твоему приходу и не готовит горячий ужин. Она никак не могла привыкнуть к тому, что все изменилось, и ей придется теперь, как это ни печально, научиться жить одной.

В течение многих лет после многочасового дежурства в больнице Карен всегда встречала у порога Джанет — ее мать. Каждый раз она радовалась приходу дочери, из кухни доносились восхитительные запахи, а в комнате негромко работал телевизор. Джанет нравился звук включенного телевизора, хотя она редко его смотрела. Звук был ей нужен лишь как фон. Карен всегда знала: как бы поздно она ни заканчивала работу, какой бы усталой ни была, вечером она откроет дверь и увидит радостное лицо матери и ее улыбку.

Все кончилось в один день, и произошло это три недели назад. Рано утром, когда Карен собиралась на работу, Джанет пожаловалась на головную боль, озноб и кашель. Карен смета ей температуру, она оказалась немного повышенной.

— Ничего, обыкновенная простуда, — смущенно, с виноватым видом сказала Джанет. — Скоро пройдет.

Днем Карен позвонила домой, и мать сообщила, что температура повысилась, а кашель усиливается. Вечером, вернувшись домой, она увидела Джанет на диване, укрытую пледом, бледную и с высокой температурой. Ее бил сильный озноб, кашель не прекращался ни на минуту. Все симптомы указывали на то, что это не обычная простуда, а грипп. Карен позвонила в больницу, в которой работала медицинской сестрой, и сообщила, что через пятнадцать минут привезет Джанет.

Укутав мать в теплое шерстяное одеяло, Карен посадила ее в машину, и они поехали в больницу. Судорожно сжимая руль, Карен думала лишь о том, как побыстрее добраться и облегчить страдания Джанет, которая начинала задыхаться от сильного непрекращающегося кашля. В тот зимний вечер снег валил густыми хлопьями, но Карен, которая раньше всегда любила снег, это не радовало, а раздражало. Снег залеплял окна машины, затруднял движение, а ведь сейчас каждая минута была на счету.

В приемном отделении Карен встретили коллеги-медсестры, отвели Джанет к врачу, и тот, осмотрев ее, поставил неутешительный диагноз: острая вирусная пневмония. Самочувствие матери ухудшалось с каждой минутой, она задыхалась, ее бил озноб, а температура подскочила до самой высокой отметки. Врачи сделали все, что было в их силах и возможностях, но через четыре часа Джанет умерла на больничной койке.

Дальнейшее Карен помнила плохо и действовала словно во сне: подписывала какие-то бумаги, заполняла необходимые справки и формы, кому-то звонила, о чем-то спрашивала. Договаривалась о месте на кладбище, заказывала гроб для Джанет, выбирала одежду, в которой нужно ее хоронить, уточняла время церковной поминальной службы… Карен очень помогли и морально поддержали подруги и коллеги по работе, старые друзья Джанет и ближайшие соседи.

Дни, связанные со смертью и похоронами Джанет, Карен и сейчас плохо помнила. Остались лишь отдельные, отрывочные воспоминания, участливые и внимательные лица, ободряющие и сочувствующие слова… Кстати, до тех пор, пока Карен не пришлось столкнуться со смертью близкого человека, ей всегда казалось, что в обряде похорон и поминальной проповеди есть что-то надуманное, ненужное, искусственное. Потом она поняла, что заблуждалась: печальный обряд прощания с ушедшим навсегда человеком был необходим не ему, а людям, продолжающим жить дальше. Карен почти не плакала во время похорон, ей казалось, что внутри у нее все заледенело. И лишь поздно вечером, оставшись одна в пустом и мрачном доме, она разрыдалась.

С того печального дня прошло три недели, а Карен так и не привыкла к одиночеству и тоске. В течение долгих лет Карен с матерью были неразлучны и не расставались ни на один день. Когда Карен была маленькой, Джанет много и напряженно трудилась, бралась за любую, самую непрестижную работу, чтобы прокормить дочь и дать ей возможность получить образование. Карен выросла, и пришла ее очередь работать и обеспечивать себя и мать всем необходимым. Теперь Джанет занималась тем, чем ей всегда нравилось заниматься: хлопотала у плиты, убирала комнаты, украшала дом, делая его еще более уютным и привлекательным. Ждала, когда дочь вернется с работы, встречала ее у порога, сообщала последние новости, делилась впечатлениями.

Теперь все кончилось, Карен осталась одна в неприветливом доме, где ее никто не ждал, не радовался ее приходу. Сегодня наконец она приняла решение, о котором думала со дня смерти матери: позвонила агенту по недвижимости, сообщила, что собирается продать дом и попросила подыскать ей приличную квартиру. Нет, она ни за что не останется жить здесь, не привыкнет к пустоте и одиночеству даже спустя годы! Воспоминания о счастливой жизни с Джанет будут мучить ее, бередить душу, не давать спать по ночам.

Карен поставила сумки на пол и, держа в руке коробку, прошла в кухню. Коробка была нетяжелой — обычная посылка, ничем не примечательная. Положив посылку на стол, она взяла ножницы и разрезала толстую веревку, которой была обмотана коробка. Взгляд Карен упал на надпись, сделанную черным фломастером, и у нее больно сжалось сердце: Джанет Витлоу.

Итак, посылка пришла ее умершей матери. От кого? Неужели Джанет что-нибудь заказывала в магазине, но отправление задержалось и коробку прислали лишь спустя три недели?

Карен вспомнила, как мать радовалась посылкам: становилась похожа на маленькую девочку, ожидающую подарок к Рождеству. Джанет бежала навстречу почтальону, бережно несла посылку на кухню, аккуратно распечатывала и заглядывала внутрь…

Карен вскрыла коробку и с недоумением обнаружила в ней лишь несколько перевязанных резинкой бумаг и тетрадь. На тетради лежал сложенный пополам листок бумаги. Карен развернула его и сначала машинально взглянула вниз, туда, где обычно ставится подпись отправителя: Декс.

Сокращенно от «Декстер». Значит, коробку Джанет прислал Декстер — ее муж и отец Карен.

— Папаша Декстер вдруг вспомнил о семье… — недобро усмехнулась Карен.

Впрочем, ей было совершенно безразлично, что в этих бумагах и тетради. Джанет Витлоу не получала от мужа известий и не разговаривала с ним по телефону около четырех или пяти лет. Карен же вообще общалась с отцом последний раз, когда ей было тринадцать лет. Тогда Декстер позвонил по телефону, чтобы поздравить Карен с днем рождения. Он был сильно пьян, бормотал нечто невразумительное. Кстати, тот день не был днем рождения его дочери. Он просто забыл, когда она родилась, или перепутал. Карен очень обиделась на отца. Нет, даже не обиделась, а просто этот эпизод стал последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Она давно уже не испытывала уважения к отцу, а страх перед ним, зародившийся в раннем детстве, уступил место ненависти, презрению и отвращению. Поздно вечером, ложась спать, она слышала, как мать всхлипывала, уткнувшись лицом в подушку. Правда, утром Джанет, по старой привычке, пыталась найти какие-то жалкие оправдания поступку отца, но Карен не захотела ее слушать: она вычеркнула Декстера Витлоу из своей жизни.

Еще раз равнодушно взглянув на содержимое посылки и оставив ее на кухонном столе, Карен направилась в спальню и стала торопливо переодеваться. Она так устала, вымоталась за время двенадцатичасового дежурства в больнице, что сейчас ей хотелось лишь одного: быстро поужинать, лечь в постель и ни о чем не думать. Болела голова, ныло все тело, и ее слегка знобило.

Внезапно перед глазами Карен возникла давняя чудесная картина, которая появлялась время от времени, когда ей было плохо и тоскливо: она вместе с родителями отдыхает во Флориде, они лежат на горячем чистом песке и любуются голубым океаном, ярко освещенным полуденным солнцем. Все счастливы, веселы и довольны жизнью: она, Джанет и Декстер.

Джанет частенько посмеивалась над Карен, когда та делилась с ней восхитительными воспоминаниями, и уверяла дочь, что «она не могла помнить отдых во Флориде, поскольку ей было только два года. Скорее всего Карен наслушалась воспоминаний взрослых и просто представляла себе эти радужные картины. Что ж, возможно, мать была права.

А потом… потом Декстер уехал во Вьетнам и больше не возвращался. То есть он, конечно, появлялся время от времени, эпизодически, его остановки дома становились все короче, реже… Джанет с Карен переехали в Западную Виргинию, откуда Джанет, как и Декстер, была родом и где жили ее родители. Карен хорошо помнила те годы, когда отец редко, но еще навещал их. Всегда угрюмый, зачастую пьяный, раздражительный, нервный. Во время его визитов Карен старалась сделаться незаметной, чтобы не нарываться на грубость и не раздражать отца. Потом он надолго исчезал, Джанет постоянно плакала, скучала, но продолжала его любить. Несмотря ни на что.

Пожив какое-то время в Западной Виргинии, Карен с матерью переехали в Огайо, где Джанет было проще найти работу, чтобы прокормить семью. Декстер напоминал о себе очень редко, преимущественно телефонными звонками и открытками к праздникам. Карен почти не видела его. Правда, однажды, вернувшись вечером домой, она застала Джанет в приподнятом, радостно-возбужденном настроении — глаза матери светились счастьем, лицо пылало. Она сообщила дочери, что неожиданно приехал отец, но, побыв дома несколько часов, покинул его. Девятнадцатилетняя Карен поняла, что Декстер не только вел с Джанет светские беседы, но и побывал в ее спальне. Это случилось лет десять назад, и с тех пор Джанет больше его не видела. Карен чувствовала, что мать с нетерпением ожидает новой встречи с мужем, продолжает любить его, все ему прощает, и в душе осуждала ее. Как можно любить человека, пренебрегшего семьей, ведущего непонятный образ жизни и отказавшегося от обязательств перед близкими?

Карен вернулась в кухню, подошла к столу и снова взяла в руки сложенный листок бумаги, внизу которого стояла лаконичная подпись» Декс «. Надо все-таки заставить себя прочитать его послание и выяснить, чего он хочет от Джанет. Карен покачала головой. Ведь он даже не знает о том, что жены уже нет на свете. Она вздохнула и пробежала взглядом короткие фразы, написанные рукой отца:

« Джанет! В этой посылке несколько моих старых бумаг. Положи их в какой-нибудь сейф или другое надежное место и храни. Они могут мне понадобиться. Может случиться так, что очень скоро они станут бесценными. Деке «.

Карен раздраженно бросила листок на стол. Вот так, коротко и ясно. Без вступлений, объяснений, дружеских приветствий, прощальных» цедило»и «люблю». Делай, что тебе велят, и ни о чем не спрашивай. В этом — весь Декстер: исполни приказ и помалкивай.

Карен села за стол и задумалась. Интересно, а как бы поступила Джанет с посылкой? Ответ был очевиден: сделала бы так, как велел в письме ее драгоценный Декстер! Арендовала бы сейф в банке или запрятала посылку в такое место, где ее никто не нашел бы. Что же делать? Ясно, что выбрасывать ее нельзя. Не ради Декстера, разумеется, а из уважения к памяти покойной Джанет.

Карен взяла коробку и вместе с оберточной бумагой и веревкой понесла в спальню матери. Выдвинув один из ящичков шкафа, в котором Джанет хранила жалкую тоненькую стопку перевязанных ленточкой писем Декстера из Вьетнама, она положила посылку сверху. Ни на секунду у нее не возникло желания или искушения заглянуть в бумаги или просмотреть тетрадь. Пусть лежат, ждут своего часа. Карен резко задвинула ящичек и вышла из спальни.

Очень скоро агентство по недвижимости подыщет ей подходящую квартиру, и она навсегда покинет этот угрюмый мрачный дом, в котором они с Джанет были так счастливы.

Глава 3

5 августа, Новый Орлеан, штат Луизиана

Наступила полночь. В кромешной тьме кто-то преследовал его, шел по пятам, готовился к решающему удару. Декстер Витлоу снова и снова переживал волнующее кровь, будоражащее мысли и щекочущее нервы чувство опасности. В кошки-мышки он играл уже много лет. Но сегодня все изменилось: жертвой стал он, а свирепая, хитрая ищейка, посланная по его следу, уже готовилась к последнему броску. Декстера Витлоу не пугала роль жертвы, ведь это тоже было захватывающе и интересно! Какая, собственно, разница, кто кого преследует? Важно одно: азарт, непередаваемое чувство абсолютной сосредоточенности, собранности, ловкости, от которых зависит твоя жизнь. Кто кого?

Декстер, по натуре охотник, радовался: он почувствует вкус погони, использует в сложнейшей ситуации десятилетиями накопленный бесценный опыт, а главное, может обмануть достойного соперника, обвести вокруг пальца, а потом посмеяться над его провалом. Да, это жизнь, настоящая жизнь!

Они охотились за Декстером Витлоу последние полгода, упорно шли по следу, искали, вынюхивали… Но не таков был старина Декстер, чтобы сдаться без боя, позволить им взять себя голыми руками. Он использовал свое мастерство, все уловки, чтобы оставить преследователей ни с чем. Колесил по стране, переезжая из штата в штат, нигде не задерживаясь подолгу, и как только охотники брали след, мгновенно исчезал. Просто растворялся в воздухе.

Он знал, что противный надутый индюк трясся от злости и бессилия, посылая все новых и новых ищеек по его следу. Окажись на месте Декстера Витлоу кто-нибудь другой, его бы уже давно не было на этом свете. Но старый бродяга не зря провел несколько лет во Вьетнаме, научившись не только терпеть изнуряющую жару, пронизывающий холод, голод и другие лишения. Он научился ловко уходить от врагов, пуская их по ложному следу, маскироваться, делать обманные ходы, заставляя противника гнаться за ним в противоположном направлении.

Нынешняя ищейка, терпеливо и осторожно нащупывавшая след Декстера, была по-настоящему опасна. Декстер даже догадывался, кто в последнее время преследовал его, шел по пятам, буквально дыша в спину: Рик Медина — один из лучших и опытных людей, чьими услугами, насколько ему было известно, пользовалось ЦРУ.

Они когда-то были знакомы, вместе служили во Вьетнаме, и Рик Медина всегда вызывал у Декстера уважение. Он был классным стрелком, умелым охотником за человеческими душами, ловким, осторожным, хитрым и расчетливым.

Декстер сделал несколько бесшумных шагов, спрятался за высокий куст, остановился и прислушался. Он терпеливо ждал, когда его преследователь обозначит свое присутствие и сделает неверный ход. Но тот тоже затаился, хотя и не был уверен, что Декстер почуял слежку. Любое неосторожное движение могло бы выдать его с головой, жертва снова ускользнула бы… Кроме того, преследователь боялся выстрелить в Декстера и привлечь внимание прохожих. Поблизости располагалось множество баров и ресторанов, бродили толпы туристов, улицы часто патрулировали. Правда, полицейские вряд ли обратили бы внимание на лежащего бродягу: привыкли, что в этом районе их было много и летом они часто спали прямо на тротуарах или в бумажных коробках. Но вот если бы копы обнаружили у него во лбу дырку, происхождение которой не вызывало сомнений… Нет, такой вариант преследователя не устраивал.

Декстер Витлоу, стараясь дышать бесшумно, сделал еще несколько легких, почти невесомых шагов в сторону, зачерпнул с земли мокрой грязи и потер ею лицо и руки. Обычная маскировка, которой пользуется любой охотник. Ночью одежда человека сливается с темнотой, а вот белые руки и лицо выделяются на черном фоне и могут выдать его присутствие. Декстер замер, напряженно вслушиваясь в обманчивую тишину, и стал ждать, что же произойдет дальше.

Через несколько минут он услышал шаги: тихие, шаркающие, неуверенные. Как будто кто-то пробирался в темноте ощупью или был пьян и боялся упасть, зацепившись за какой-нибудь уличный хлам, которого в этом районе валялось предостаточно.

Шаги стихли. Декстер представил, как человек — преследователь или просто уличный бродяга — ходил между больших картонных коробок, которые частенько служили ночным прибежищем для бездомных, глядел на горы пустых битых бутылок, рваных тряпок, очисток, бумаг. Для «ищейки» среднего уровня и мастерства этот заброшенный участок, города смотрелся пустым и безлюдным. Вокруг стояла мертвая тишина, и он ни за что не догадался бы, что его возможная жертва прячется среди хлама. Но Рик Медина не был «ищейкой» среднего уровня, он прослыл профессионалом высочайшего класса, и если уж брался за дело, то жертва неминуемо попадалась в расставленные им сети. Он терпеливо ждал, когда она совершит хоть малейшую оплошность, глупую ошибку, которая будет стоить ей жизни.

Но и Декстер Витлоу обладал не меньшим терпением и выдержкой, чем Рик Медина, и поэтому приготовился к долгому ночному противоборству. Он пробудет здесь столько, сколько потребуется, он такой же классный профессионал, как и его преследователь, и ничем себя не выдаст. Кто кого?

Снова в ночной тишине послышались приглушенные шаги. Кто-то медленно бродил среди мусора и хлама. Внезапно у ног Декстера Витлоу что-то быстро прошуршало. Он испуганно вздрогнул, но тотчас же с облегчением вздохнул. Крыса, всего лишь помойная крыса, к которым он уже давно привык и почти не испытывал отвращения.

Шаги стихли, но через несколько минут Декстер опять услышал, как кто-то бредет по направлению к тому месту, где он находился. Декстер затаил дыхание. Действия невидимого человека выглядели так, словно он проверял, изменилось ли что-то на том месте, от которого он только что отошел: уловка, на которую обязательно клюнул бы простак. Услышав, что преследователь уходит, он высунулся бы из кустов, сделал несколько шагов и выдал себя.

Перед мысленным взором Декстера возник образ Рика Медины — таким, каким он помнил его по Вьетнаму. Голубоглазый, с коротко стриженными темными волосами, высокий, стройный, широкоплечий, с упругими накачанными мышцами. Внешне привлекательный, приветливый, дружелюбный… Рик Медина всегда очень опрятно одевался, форма была аккуратно вычищена и отутюжена. Глядя на него, трудно было представить, что ему приходилось ползать по густой высокой траве, пробираться сквозь заросли джунглей, лежать неподвижно в кустах, часами выслеживая очередную жертву…

Шаркающая, нетвердая походка, как у пьяного. Для чего? Декстер вспомнил один случай, произошедший с Риком Мединой во Вьетнаме, и усмехнулся. Как-то раз несколько вьетнамцев, увидев в дешевом кабаке пьяных американских солдат, набросились на них, избили до полусмерти и отобрали деньги. Рик Медина, недолго думая, решил отомстить за товарищей, но отомстить по-своему — оригинально и жестоко. Зная место, где вскоре будут находиться те самые вьетнамцы, он специально прибыл туда, шаркая, пошатываясь и изображая пьяного. Глупые вьетнамцы — охотники до дешевой добычи, разумеется, ничего не поняли, не заметили опасности и попытались повторить свой маневр с Риком Мединой. Вот тут-то он им и показал…

Он не просто расправился с ними, а убивал их медленно, ловко орудуя большим ножом со специально затупленным лезвием, кромсал теплую плоть, наслаждаясь своей местью. При этом лицо Рика Медины было бесстрастным, словно он выполнял привычную работу, не требующую выдержки и особого мастерства. Вечером он куда-то исчез, а утром вернулся к своим приятелям, и снова от него исходили приветливость и дружелюбие. Да… вот таким крутым парнем был Рик Медина. Почему, собственно, был? Он и теперь есть, охотится за Декстером, идет по следу.

В сущности, несмотря на нынешнюю опасную ситуацию, когда Декстер очутился в роли гонимой и преследуемой жертвы, он продолжал уважать Рика Медину. За что? За то, что Рик — человек с определенными, твердыми принципами и своеобразной, но все же моралью. А вот Декстер. Витлоу никогда не руководствовался принципами, и никаких внутренних нравственных законов для него не существовало. За это теперь и расплачивается.