УИЛЬЯМ ХАРРИНГТОН
      ГОСПОДИН ПОСОЛ
      Часть первая
      30 мая
      Воскресный вечер, 50-я улица, западная часть Восточной авеню. Оранжевое солнце за рекой наливалось бардовым отсветом, кутаясь в дымку раскаленных улиц Джерси. Фрэнк Коффи возвращался домой из Сентрал-парка с затянувшейся послеобеденной прогулки, спеша по лестничным пролетам к своей меблированной квартирке на третьем этаже. Повернув три ключа в трех замках, он шагнул в крохотную темную гостиную и облегченно опустился на выгоревший и просиженный зеленый диван. Отшвырнув туфли, он закинул ноги на исцарапанный кленовый столик, вздохнул и усмехнулся.
      Усмехнулся, потому что на последних двух кварталах к нему дважды пытались клеиться. В первый раз это была белая девушка, от которой за версту несло виски - судя по всему, заправилась она основательно. А потом негритянка, от которой тяжелой волной исходил запах дешевых духов. На вид ей было лет семнадцать, а когда он качнул головой, она потащилась следом, насмешливо крича:
      - Сукин сын! Струсил! Струсил за своего дружка!
      Он рассмеялся ей в лицо и показал поднятый средний палец. Тогда она резко развернулась и потрусила обратно к Восьмой авеню, виляя толстой гладкой задницей, обтянутой яркими шортами.
      Фрэнк заставил себя слезть с дивана - это далось с большим трудом, ноги гудели от долгой ходьбы - и потащился за выпивкой. Небольшой кубик льда, сверху немного бурбона и чуточку воды...
      Пригубив, он пошел со стаканом в спальню.
      Там разделся до трусов, которые не скрывали волосатого мускулистого тела. Вывернул содержимое карманов брюк на кровать - толстый бумажник, карманный ножичек, связка ключей, горсть мелочи, носовой платок. Отодвинул кровать от стены. Затем опустился за ней на четвереньки и ножичком стал отдирать плинтус.
      Это было не так просто. Плинтус был подогнан на славу и поддавался с трудом. Фрэнк намучился, пытаясь не расковырять всю стену. Наконец, доска чуть отошла, он отодрал её и бросил на пол. За плинтусом обнаружилась выдолбленная в штукатурке дыра. Она шла вглубь стены до самой дранки; там, в самодельном тайнике, в темной пыльной щели лежала дюжина белых бумажных конвертов.
      Фрэнк взял из стопки верхний. Подойдя к кровати, он поднял с неё пачку денег, разорвал обертку, разгладил купюры и сунул в конверт к уже лежавшим там. Затем с ночного столика взял карандаш, зачеркнул на конверте одно число и написал под ним другое.
      Зачеркнул он сумму 27. 284. 00 долларов.
      Написал он сумму 27. 784. 00 долларов.
      Не успел Фрэнк вздремнуть на диванчике, как раздался громкий стук в дверь. С трудом очнувшись и взбешенный таким нахальством, Фрэнк кинулся в спальню натянуть брюки с футболкой. Недоуменно качая головой и моргая интересно, кто так настойчиво ломится в дверь - он долго лязгал замками.
      - Привет, Фрэнк.
      - Привет, Крисси.
      - Господи! - сказала она.
      - Что - Господи?
      - Господи Боже...
      Фрэнк ухмыльнулся, присел на диван, обхватил руками колени и тайком зевнул.
      - По какому случаю? - спросил он.
      - Принесла немного денег, - Крисси открыла сумочку и принялась отсчитывать банкноты внутри, не извлекая на вид всю пачку.
      - За что?
      Крисси не отвечала, пока не отсчитала всю сумму. Тогда она закрыла сумочку и протянула деньги ему.
      - Пятьдесят долларов. Половина того, что я получила от Престона.
      Фрэнк небрежно отмахнулся.
      - Нет-нет, ты не должна мне ни копейки. Я же не сводник, Крисси. Вот уж чего я никогда не делаю...
      Крисси подозрительным прищурилась.
      - Как же тогда получилось?..
      Он перебил её.
      - Меня спросили, не знаю ли я девушки, которая согласилась бы обслужить такого старого ублюдка, как Престон. Я назвал ему твое имя и телефон. Подумал, что тебе деньги пригодятся. Это было просто одолжение... - он широко осклабился. - Хотя, возможно, одолжением это не назовешь.
      Она пожала плечами.
      - Да все нормально. Он ничего не смог. Я перепробовала все, что только могла придумать, но он не смог.
      - В любом случае он тебе заплатил, - заметил Фрэнк.
      Она кивнула.
      - Знаешь, мне это даже нравится, Фрэнк. У тебя есть ещё друзья, которые...
      - Престон мне не друг.
      - Все равно...
      - Будь спокойна. Если спросят... Но регулярных заказов не будет, ведь я не сводник.
      Крисси кивнула, и Фрэнк встал, решив, что разговор окончен и она сейчас уйдет. Но если она и поняла его намерения, то активно этому противилась - принялась жеманно пожимать плечиками и поправлять прическу. Потом устало и призывно ему улыбнулась и протянула:
      - Господи...
      - Хочешь выпить, Крисси?
      Она кивнула.
      - Только бурбон. Ничего другого нет.
      - В нашем кругу только его и пьют.
      Вскоре Фрэнк понял, что для Крисси его предложение выпить и её согласие - по крайней мере при таких обстоятельствах - означало, что её пытались уложить в постель и что она вполне готова. С того момента, как он вышел из кухни с бурбоном и графином воды, она подавала ему вполне недвусмысленные сигналы.
      В его намерения это не входило и не вязалось с его планами, но пораскинув мозгами, пока она цедила виски, он решил ей этого не говорить и завалил её на диван.
      У неё было неплохое складное тело, и вся процедура много времени не заняла.
      - Такого я не видела с отъезда из Теннеси, - заметила она, когда они отдышались и сели. - Я думала, все, кроме евреев, делают обрезание.
      - Обрезают всех евреев, черт тебя побери!
      - О-о! - хмыкнула она и осмелела, внезапно ощутив, что их отношения переменились.
      - В Джорджии, где я родился, меня бы не обрезали, будь я сто раз евреем. Врачи просто не знали бы, как это сделать.
      Она взяла из его рук бурбон с водой и приподняла в чуть циничном тосте, ощупывая его тело своими карими глазами - наверное, с таким же цинизмом и он разглядывал её, пока она раздевалась.
      И снова Фрэнку захотелось, чтобы она ушла, но как от неё отделаться?
      Крисси прикурила и принялась раскладывать свои вещички, явно решив одеться.
      - Ты как? - спросила она.
      - Нормально.
      Она выпустила струйку дыма.
      - Мне кто-то говорил, что ты парень, на которого стоит взглянуть.
      Он как раз застегивал рубашку.
      - Взглянуть на что?
      - На все. Нечто этакое. Первоклассное.
      Он встал, натягивая штаны, и решительно качнул головой.
      - Нет. Не стоит на меня смотреть.
      - Точно?
      - Точно.
      Она скептически нахмурилась и раздраженно поинтересовалась:
      - А что же ты тогда за птица?
      Он тоже уже не скрывал раздражения.
      - Ладно, ты уже знаешь, что я не сводник. И не барыга. Можешь придумать ещё какое-то занятие для мужчины?
      Похоже, она поняла, что зашла слишком далеко.
      - Я только хотела сказать...
      Фрэнк кивнул:
      - Иногда о мужчинах ходят разные слухи.
      Когда вновь постучали, Крисси схватилась за вещи, но Фрэнк и не подумал дать ей одеться, прежде чем впустить гостя. Тот вошел, уселся в розовое кресло и с явным удовольствием следил, как она судорожно натягивает одежду.
      С кухни раздался голос Фрэнка (он вновь готовил выпивку):
      - Ее зовут Крисси.
      Мужчина кивнул ей.
      - Я - Фрэд Мурон.
      - Он полицейский, - добавил Фрэнк от двери.
      Крисси нахмурилась.
      - Шутишь?
      Мурон ухмыльнулся и покачал головой.
      - Нет. Я в самом деле полицейский.
      Мурон был худощав, с острым подбородком и острым носом, прищуренными серыми глазами, высоким лбом и клочьями торчащих темных волос, которые зачесывал с боку набок через сверкающую лысину. Он словно шомпол проглотил - сидел на краешке, не касаясь спинки кресла. И разглядывал Крисси таким холодным взглядом, что она никак не могла поймать застежку лифчика - та выскальзывала, и приходилось ловить её снова и снова.
      Фрэнк вернулся с бокалом для Мурона и сказал, что Крисси все равно собиралась уходить, так что...
      Но Мурон запротестовал - он скоренько, пусть она не уходит.
      Фрэнк заметил, что это ей как раз на руку. Крисси заявила, что останется, поэтому её отправили в спальню развлекаться с журналами и обещали, что Мурон уйдет через пару минут, только обсудит с Фрэнком некоторые дела.
      Пока она шла через комнату, Мурон наслаждался, любуясь её походкой, лаская взглядом её ноги и бедра. Потом хлебнул бурбона и отставил бокал.
      - Похоже, ты и тут своего не упустил, - сухо заметил он Фрэнку.
      Фрэнк покачал головой.
      - Она на меня не работает.
      Мурон пожал плечами.
      - Ладно, я только по делу... И у меня мало времени. Я принес деньги. Тысячу.
      - А-а, - протянул Фрэнк.
      Мурон принялся отсчитывать деньги из пачки.
      - Его куда труднее достать, чем я рассчитывал.
      - Бери там, где я тебе сказал.
      Мурон кивнул.
      - А ты смышленый сукин сын.
      Фрэнк улыбнулся.
      - В этом городе все не так сложно. Нужно только искать, постоянно искать поживы. А когда увидишь её - хватать, тащить и отбиваться...
      Мурон кисло хмыкнул:
      - Или найти кого-то отбиваться за тебя.
      Теперь пришла очередь Фрэнка пожимать плечами. Он взял бокал, в котором вкус бурбона давно перемешался с вкусом тающего кубика льда, и слегка смочил губы.
      - Ты без труда мог бы опротестовать условный приговор, если бы решился истратить малую часть этих деньжонок, - заметил Мурон. - Может, я смог бы помочь.
      - Нет, спасибо. Не люблю осложнений.
      - Как тебе будет угодно. Но без небольшой мзды дело будет тянуться невесть сколько.
      - Так всегда и случается. Дольше уже некуда.
      Мурон покачал головой.
      - В одних вещах ты умница, в других - сущий сосунок.
      - Разве с другими не так, а?
      Мурон отогнул борт плаща, мелькнул служебный револьвер в кобуре подмышкой. Достал сигару, откусил кончик и прикурил от массивной зажигалки.
      - Мне нужно большее поле деятельности, - заметил он.
      - Естественно, - отозвался Фрэнк.
      - У тебя есть что предложить?
      - Нет. Такие вещи не в нашей власти. Они случаются сами собой. Просто случаются - и все. Нам удалось все взять в свои руки раньше, чем подгреб кто-то другой.
      Мурон выпустил колечко дыма.
      - А никто и не мог так быстро подгрести. В делах такого рода нужен коп.
      Фрэнк чуть заметно улыбнулся.
      - Я так и думал.
      Мурон кивнул и ткнул в Фрэнка сигарой.
      - Мне нужно место, чтобы развернуться, - повторил он.
      - Ищу, - заверил Фрэнк. - Не все так просто, ты же знаешь. Все привлекательные штучки люди почему-то имеют привычку держать под замком.
      - А то я не знаю.
      - Тут я им не помощник, - продолжал Фрэнк.
      - Ну да, ты независимый делец, - иронично хмыкнул Мурон.
      - Я просто пытаюсь заработать свой доллар, - заявил Фрэнк. - Просто пытаюсь делать деньги, поэтому мне не нужно укладываться в... восемьдесят в неделю.
      Мурон провел с Крисси в спальне около получаса. Фрэнка очень забавляло, что детектив тешил свою похоть чуть ли не на двадцати семи тысячах долларов.
      Двадцать семь тысяч долларов. Двадцать восемь, считая те, что он держал в руке. Плюс семь тысяч восемьдесят четыре. За такие деньги Фрэд Мурон убил бы обоих - и его, и Крисси. Впрочем, и многие другие тоже. Если бы знали, что они у него есть.
      Три года тяжелой усилий, три года напряженной и осторожной борьбы под бдительным надзором поручителя, который следит за каждым шагом. По крайней мере, должен следить. Он поставил себе цель - тридцать тысяч долларов к моменту окончания условного срока. Чтобы хватило на вложения и можно было завязать. Какая сладкая мысль: вложить капитал во что-нибудь стоящее и больше никогда не быть пешкой. Всегда знать, откуда капнет очередной доллар. Всегда иметь деньги в кармане и ссуживать другим, а не смотреть, как они уплывают из-под носа.
      Двадцать восемь тысяч долларов. Почти двадцать девять. Он и раньше не раз держал в руках такую сумму, причем наличными. Но всегда это были чужие деньги, которые нужно только передать; а когда он их отдавал, ему улыбались и давали на чай гроши. Для некоторых двадцать девять тысяч долларов огромная сумма. Для других - мелочь. Очень долго он был среди первых, а теперь собирался перебраться ко вторым.
      Он уплатил свое за право это сделать, и теперь настало время воспользоваться благами, доступными другим. Условный срок долго не продлится, у него есть деньги, и он готов к началу новой жизни.
      Он пересчитал деньги Мурона, не веря, что детектив его не обсчитал. Убедившись, что все верно, сунул пачку под диванную подушку, подогнул ноги под себя и устроился поудобнее, проглядывая раздел бизнеса в воскресном номере "Таймс". "Таймс" он каждую неделю штудировал от корки до корки. За два года это вошло в привычку.
      Вот сейчас он немного почитает, а когда Мурон и Крисси освободят спальню, наденет рубашку и носки и пойдет перехватит гамбургер. Или ещё что-нибудь съедобное. Можно захватить с собой Крисси, если она голодна. Так и быть, окажет он ей такую любезность, а потом скажет, что больше никогда не желает её видеть. Отделаться от неё будет несложно.
      Хотелось бы сказать то же самое про Фрэда Мурона...
      1 июня
      Было тепло и ветрено. К полудню улицы ещё не просохли от ночного ливня. Всю грязь смыло, а к тротуарам прилипла сухая трава. В Ист Вилидж люди сидели на улице, потягивали воздух носом и изумленно пялились по сторонам, как будто весенний дождь даже асфальт напоил сочным благоуханием жизни.
      Патрисия Сент Албан шла вдоль по улице, аккуратно обходя черные лужи. Высокая и стройная молоденькая блондинка лет двадцати была в песочного цвета джинсах и малиновом вязаном джемпере. Прямые волосы падали на плечи и путались в тяжелой серебряной цепи, охватывавшей шейку. На ногах - замшевые туфли, а в руках - чуть помятая замшевая сумочка.
      Девушек такого типа на улицах Нью-Йорка было в то время не счесть: широкий шаг, развевающиеся волосы, покачивающиеся груди, прямой взгляд, ни тени улыбки, вызывающе-независимая натура, гордая своей молодостью и наивно уверенная, что это видно всем.
      Патрисия Сент Албан могла быть в точности такой, но не была. Она спешила, но шагала не широкими, а короткими, усталыми, нетерпеливыми шажками, и сумочку прижимала к груди, словно защищаясь, а не давала ей болтаться. И она хмурилась. Но все равно ей вслед оглядывались - она была красива.
      Она свернула на Сикес-стрит, вошла в старое кирпичное здание, вскарабкалась по деревянным ступенькам в тусклом замусоренном колодце лестницы. В подвальном магазинчике жарили цыплят, и едкий, сальный дым клубами вырывался на улицу. Ветер подхватывал его и разносил вверх по лестнице. Густой запах горелых цыплят прочно забивал все остальные запахи мочи, гниения и грязи - такие обычные для этого здания.
      Патрисия добралась до второго этажа, где дверь стояла настежь.
      - Скотт наверху? - спросила она. Кто-то утвердительно буркнул, и она отправилась дальше.
      Скотт оказался на третьем этаже в их комнатке. Он растянулся на их кровати - на их тюфяке, если уж точно - подложив под себя груду подушек, и читал. И курил. Курил простой табак, и вонь его стояла в воздухе. Окна были заперты, и в комнате стало нечем дышать. Скотт лежал нагишом, если не считать желто-белых вязаных плавок. На груди и животе блестели капельки пота. На горелке кипела вода - то ли для чая, то ли сделать раствор для укола. Он поднял глаза от книги, но не отложил её.
      - Где ты была? - спросил он.
      Патрисия пожала плечами, хмыкнула и попыталась открыть окно.
      - Я могу вынести почти все, но только не такую вонь, пожаловалась она. - Ты и дальше собираешься коптить?
      Он глубоко затянулся и затушил сигарету в полной окурков пепельнице. Она схватила её и выкинула окурки вместе с пеплом за окно.
      - Где ты была? - повторил он.
      - Дома, проверяла почту.
      - Ладно. Пришел чек?
      - Нет, - вздохнула она, присела на тюфяк и скинула туфли.
      Скотт пожал плечами.
      - Придет... Завтра придет. Твоя мама надежна, как банк. Но, Господи, лучше бы он пришел поскорее.
      Девушка резко повернулась и сурово взглянула на него.
      - Слушай, я собираюсь часть отложить. Нужно отдать Джейн мою часть платы за квартиру. И есть мне тоже нужно. И Джошу деньги тоже понадобятся. Когда в последний раз Джош от тебя деньги получал?
      - Да ерунда все это, - отмахнулся Скотт. - Перебьются. Говорю же тебе, мы получим тысячу навара всего за одну ночь.
      Патрисия улыбнулась и покачала головой:
      - Торгуя таблетками?
      Скотт рассмеялся.
      - Не, кое-что получше. Смотри. Да говорю же тебе, не волнуйся за свои пять сотен. Верну я их тебе - через пару дней. А через неделю или дней через десять у меня будет на тысячу больше. Черт, это дельце куда лучше, чем торговля пилюлями.
      - Когда-нибудь ты влипнешь в неприятности, - вздохнула она.
      Он погладил её по плечу.
      - Ну, не строй из себя буржуйку.
      Через распахнутое окно в комнату ворвался ветер. Она уже проветрилась, поэтому Патрисия встала, закрыла створку и опустила жалюзи.
      - Мне пришлось занять несколько таблеток дексамила у Брайана, сказала она.
      В комнате сгущался полумрак. Скотт потянулся и дернул за шнурок старого торшера, стоящего рядом с тюфяком.
      - Нет ни одной, - взохнул он. - Придется тебе отдать ему обитрол. И сколько?
      - Только две.
      - О черт, ну ладно...
      Когда не было сквозняка, комната становилась теплой и уединенной, поэтому она скинула одежду и натянула одну из его маек. Потом свернулась рядом с ним и опустила голову на подушку. Забравшись рукой ему в плавки, она небрежно погладила гладкий крепкий зад.
      - Со мной сегодня утром случилось такое странное, - протянула она.
      - Неужели?
      Патриция кивнула.
      - Когда я вышла из дому, я пошла к университету. Думала найти Конорса и сказать ему, что в самом деле работаю над диссертацией.
      - Это было бы ложью.
      - У меня не было ни правдоподобной лжи, ни каких-то планов. Поэтому я подумала, что лучше попытаться найти его в городке, а не заходить в офис. Я просто шаталась там, где могла на него наткнуться. И чем дольше бродила ну, почти полтора часа, - тем несчастнее становилась. Я уже боялась его увидеть, потому что не знала, что сказать. Но пыталась как-бы случайно его встретить и все больше сердилась, что его нет. Как будто он не пришел на свидание...
      Мне правда было плохо. Очень. Потом, конечно же, я начала думать о своей жизни и о том, что делаю, и пришла к выводу, что жизнь проходит мимо. Ты же знаешь, я всегда брожу в ожидании нечаянного чуда, вместо того, чтобы бежать за ним самой...
      - Глупо.
      Она кивнула.
      - И я так думаю.
      - Почему ты просто не зашла сама, если он тебе был так нужен?
      - Это похоже на ночной кошмар. Мне он снился сотни раз. Снилось, что я закончила коледж и должна сдавать выпускной экзамен. Чаще всего это французский. Иногда - математика. Но я не могу на него попасть, потому что не нахожу аудитории. А сейчас я не могла пойти на экзамен, потому что не была готова. Да примерно так и есть. Я уже год в Колумбийском университете, и ни черта ни сделала. Даже вступления к диссертации не написала.
      - Когда твоя мама узнает, она перестанет посылать тебе деньги, хмыкнул Скотт.
      Патрисия покачала головой.
      - Нет. Мы с мамой друг друга понимаем.
      Скотт пожал плечами.
      - Это было кошмарное утро, Скотт. Ты даже не понимаешь, насколько кошмарное. Все как в том кошмаре. Как будто я в центре многотысячной толпы, где каждый занимался своим любимым делом, и вот я... и я не знаю, куда себя деть. Тебе приходилось бывать на вокзале или в аэропорту, где каждый куда-то мчится и знает, куда, и тебе тоже надо куда-то бежать, но вот куда? Вот как оно было.
      - Ну так почему ты не забыла про все это и не пришла сюда?
      - Я так и сделала. Приняла дексамил, который одолжила у Брайана, и села в метро.
      Скотт соскользнул с матраса и подошел к столу, где на горелке кипела вода. Он открыл бутылочку и вытряхнул две капсулы обитрола.
      - Вот, отнеси это Брайану, чтобы этот скупой ублюдок не явился за ними сюда. Я приготовлю тебе чай.
      Она так и сделала - сбегала на четвертый этаж и оставила там капсулы. Брайана не было. Когда она вернулась, Скотт как раз заваривал для неё пакетик. Остаток воды он некоторое время переливал взад-вперед, чтобы та остыла. Потом распечатал шприц и приготовился что-нибудь себе вколоть.
      Патрисия остановилась на пороге как вкопанная.
      - Что это? - спросила она.
      Она прислонилась к притолоке, майка задралась, и она вздрогнула, когда холодная дверная ручка коснулась обнаженной ягодицы. На мгновение это её отвлекло, но лишь на мгновение.
      - Что там у тебя, Скотт? - не отставала она.
      - Только немного взбодрюсь, - ответил он. - Будешь, а?
      Она покачала головой.
      - Не буду я колоться. Сам знаешь, огромная разница - что-нибудь проглотить или вколоть. Ты это знаешь.
      - Да, правда, - кивнул он, - знаю.
      Он набрал немного воды, уже достаточно остывшей, и раздавил в ней пять капсул обитрола.
      - Бетти-буржуйка, не знаешь, от чего отказываешься.
      - Черта с два не знаю.
      Скотт набрал в шприц раствора и ухмыльнулся:
      - Глас балтиморской буржуазии...
      Он был спокоен и доволен, целиком погружен в процесс и говорил без малейшей злобы. Проходя мимо к матрасу, он кончиком пальца тронул её бедро.
      - Буржуйка.
      Потом нащупал вену и лег. Все получилось очень быстро. Амфетамин подействовал незамедлительно, и его уже охватила эйфория. Он уплыл в свою отдельную реальность.
      - Балтиморская буржуйка, - пробормотал он, улыбнулся и отключился.
      Бесконечно одинокая Патрисия наблюдала за ним, стоя в дверях. Она уже не боялась за него, не боялась, что он умрет или не вернется, как боялась раньше. Сейчас она стала опытнее и знает, что тысяча миллиграммов обитрола - совсем немного по сравнению с дозами законченных наркоманов. С ним все будет в порядке. Она вынула чайный пакетик из чашки, проглотила парочку пилюль, чтобы чуть взбодрить себя, и улеглась рядом с парнем, поставив чашку рядом.
      Скотт лежал с открытыми глазами, но зрачки не двигались. Бетти даже не была уверена, осознает ли он происходящее, понимает ли вообще, что она лежит рядом.
      Она легонько погладила его по лицу. Все-таки он красив. Стильно уложенные светлые волосы. Он специально держит в комнате мини-солярий, и поэтому всегда отливает бронзой. Мускулистое стройное тело, худощавое, гладкое и почти безволосое. Он единственный мужчина, на которого ей нравится просто смотреть. Но он нечто большее, чем просто красивое лицо и тело. У него хватка на стоящие вещи и смекалка. Он умный и нежный. Если ей и приходится содержать его из-за того, что у него нет ни образования, ни желания чем-либо заняться, что же... Он того стоит. Так она решила.
      Патрисия перевернулась на спину и с задумчивой полуулыбкой блуждала взглядом по потолку. Когда она тут валялась, её глаза всегда спотыкались о повешенную над тюфяком фотографии. Ее школьный выпуск. Однажды, когда Скотт заходил за ней в квартиру на Монингсайд, она показала этот снимок, и он уговорил его отдать. Он притащил его сюда и повесил на стену. Слишком вызывающе он выделялся среди прочих фото, постеров и всякой дряни, развешанной по запятнанным и облупленным стенам. И он его ни за что не снимет, что бы она ни говорила.
      На самом деле мало кто признал бы Патрисию на этом фото. Тогда, пять лет назад, у неё была короткая стрижка, не скрывающая ушей. А глаза казались уже из-за полных высоких скул. Тогда она была чуть полновата. А теперь у неё были длинные волосы, глаза - широко открытыми, живот и зад плоскими, а руки-ноги - просто худыми. За десять месяцев в Нью-Йорке она похудела на двадцать фунтов. Ее мама и временами встреченные друзья детства твердили, что она выглядит изможденной и ужасающе худой, но по её собственному мнению она всего лишь избавилась от детской пухлости, и ей нравилось, как она выглядит, нравилось гораздо больше.
      Она ждала, когда Скотт очнется, она уже устала от ожидания - хотя понимала, что скорее всего он сразу провалится в тяжелый сон. Именно так все и произошло. Патриция встала и оделась. Перед тем, как уйти, она проверила его запасы. У него оставался флакончик "оби" и немного секонала вероятно, на продажу. Она ссыпала полдюжины пилюль себе в сумочку - и по внезапному порыву добавила пару таблеток секонала. Потом зашла в туалет, а на обратном пути столкнулась с Брайаном, который сказал, что Джош устраивает в общей комнате собрание, и что лучше бы ей там появиться.
      Когда Патрисия вошла в комнату и села на полу, Джош держал речь.
      - Конечно, я собрал всех вместе обсуждать совсем не это, - тихо говорил он. - Но думаю, Джуди права, что...
      - Что отнимает у нас время ребячествами, глупее которых я не слышал, резко перебил Брайан. - Я предпочитаю о них забыть.
      - Да я ещё сказать ничего не успела, - пронзительно запротестовала Джуди. - Брайан, как ты можешь так говорить?
      - О, дьявол, - застонал Брайан. - Да ты уже это говорила. Ты ни о чем другом с момента своего появления и не говоришь.
      - Я думаю... - решительно начал Джош. и все умолкли. Молодой человек властной, представительной наружности в свои двадцати шесть был среди них самым старшим, единственным оставшимся из шести основателей, которые весной 1967 года присягнули революции, а немного погодя сняли верхние этажи этого списанного здания, чтобы жить коммуной.
      - Я думаю, мы можем уделить Джуди минуту-другую. Мы не настолько спешим, - он кинул взгляд на часы. - Хотя мне нужно прихватить близняшек и не слишком поздно вернуться в центр.
      - Я быстро, - обрадованно заверила Джуди. - У меня всего одна идея.
      - Тогда валяй.
      Она кольнула Брайана торжествующим взглядом.
      - Ну, - начала она, - я имела в виду дипломата из ООН, посла какой-нибудь страны, тесно связанной с Соединенными Штатами.
      - Конечно, - презрительно усмехнулся Брайан. - И все, что нам остается сделать, это прийти к нему и сказать: "Господин посол, не будете ли вы столь любезны погостить у нас в трущобах на Сикес-стрит? Мы хотим получить за вас выкуп".
      - Это же общепринятый метод, - обиделась Джуди. - Так делали революционеры в... в Южной Америке... и... ну, везде! Слушайте. Фидель тоже так делал!
      Брайан покачал головой.
      - Все, что Фидель делал в Нью-Йорке - это ощипывал цыплят. Он никогда...
      - Нет, он делал! Это была какая-то спортивная звезда, кажется, гонщик. В общем, знаменитость. Его похитили, продержали несколько дней, а потом отпустили. Это демонстрировало крах режима Батисты, показало, что Батиста не может даже обеспечить безопасность гостей Кубы. Множество людей, которые раньше даже не слышали о Фиделе... ну, они о нем услышали. И не забывай о Квебеке.
      Брайан продолжал качать головой.
      - Громаднейшая разница - схватить гонщика в Гаване и посла при ООН в Нью-Йорке, тебе не кажется? Ты ведь с этим согласишься, верно?
      Джуди пожала плечами.
      - Ты никогда ничего не совершишь, если заранее будешь настроен против, - высокомерно провозгласила она.
      Джош рассмеялся.
      - Ладно. Кто-нибудь хочет обсудить идею Джуди?
      Заговорила Патрисия.
      - Сколько мы получим, как ты думаешь?
      Джуди пожала плечами.
      - Черт его знает. Сто тысяч. Миллион. Главное - символическое действие, это значит куда больше денег.
      - Нет, - возразил Джош. - Деньги - это главное.
      Напряженное личико Джуди искривилось укоризненной гримасой, предназначенной Джошу. Тот в ответ улыбнулся.
      - Это верно, - вступил Марк, сидевший по-турецки на полу в ногах своей беременной жены, которая примостилась на кушетке. - Невозможно делать революцию в гордом одиночестве. Нужны ресурсы. На деньги мы сможем купить оружие. Мы сможем купить...
      - Мы обретем голос, - сказал Джош. - Сможем выпускать газету.
      - Для начала сможем купить хоть немного человеческой еды, - сказала жена Марка.
      Патрисия рассмеялась.
      - А это идея! В еде ничего контрреволюционного нет.
      - Вот и ешь, - смертельно обиделась Джуди.
      - Сто тысяч долларов... - размышлял Джош.
      - Почему бы сразу не сказать - миллион? - насмешливо поинтересовался Брайан.
      - У нас, я думаю, есть год, - сказал Марк, выдернул несколько волосков на подбородке и надел шляпу. - За год что-нибудь да случится, почти наверняка, - убежденно продолжал он. - За год мы все можем умереть, или нас посадят в концлагерь. Или грянет революция. Вот что я думаю - она грядет. Поэтому, если мы собираемся что-то совершить, лучше нам поспешить, потому что однажды революция свершится, а весь наш вклад будет состоять из нескольких дрянных листовок и пары стычек с копами.
      - Верно, - кивнула Джуди. - Марк совершенно прав.
      - А без риска ничего не выйдет, - продолжал Марк. - Но и без толку рисковать не стоит. Может, идея Джуди - безрассудная афера, но над ней надо подумать. Если вдруг окажется, что она чересчур рискованная, чересчур трудная и нам не по зубам, мы сможем дать задний ход. Но мне кажется, что по крайней мере планировать - все лучше, чем не делать ничего.
      - А именно этим вы уже слишком долго занимаетесь, - вмешалась Джуди.
      - Почему ты к нам примкнула? - спросил её Джош.
      - У тебя есть репутация, - сказала она. - И потенциал.
      Джош глубокомысленно нахмурился.
      - Мне кажется, все это в пределах возможного...
      - Вы что, с ума все посходили? - внезапно возмутился Брайан. Он развалился на диване возле жены Марка Памелы, и внимание его до сих пор было поглощено её животом - он пытался уловить движения ребенка внутри. А сейчас он резко выпрямился, уперев руки в бедра, полный негодования и вызова. - Вы, друзья, говорите о похищении иностранного дипломата, будто это так же просто, как сбегать в гастроном за ланчем...
      - А это лучшая идея на сегодня, - вставила Памела.