Господин посол

Революции меняли соотношение между идеализмом и цинизмом, смещая его в сторону идеализма, пусть хоть немного, хоть чуть-чуть. Но мир полон жадных циников, которые никогда не перестают обманывать, толкаться, работать локтями, ухватывая немного здесь, немного там, и пользуясь всем, что попадает под руку, пока наконец все не закрутится в их пользу, а люди не останутся с носом. Ну, и в Соединенных Штатах мы дошли до этой точки. Я хочу сказать, что здесь баланс смещен в сторону цинизма до предела. Всем заправляют махинаторы, торговцы властью и рвачи. Деньги - все, люди - ничто. Куда ни глянь, везде творится только то, что выгодно, и очень мало кто пытается делать то, что нужно, но ничего не в состоянии добиться, потому что это затрагивает чьи-то прибыли.
      Фрэнк кивнул.
      - Верно. Согласен. Но что сможете сделать вы?
      Она пожала плечами и очень просто сказала:
      - Все сломать и начать заново.
      Он тяжело вздохнул.
      - Боюсь, это непросто. Для начала, откуда вы знаете, что построите что-то лучшее?
      - Я могла бы ответить, что хуже быть не может. Но отвечу иначе: скажу, что люди, которые хотят перемен - идеалисты. Со временем их идеалы могут рухнуть, как идеалы прежних поколений. Но попытаться стоит. По крайней мере хоть немного, но баланс мы исправим. И кто с уверенностью может утверждать, что на этот раз мы не сможем его удержать?
      - И вы считаете, что на это хватит миллиона долларов? Не слишком ли это наивно?
      - Нет, миллиона долларов не хватит. На миллион в этом обществе немного купишь. Но вот что я скажу: при людях вроде нас получится намного больше, чем при нынешних властях. Потому что среди нас нет людей, для которых больше всего значат проценты.
      - И что вы хотите купить? Бомбы? Оружие? Что именно?
      - Сейчас мы все прекрасно знаем, что бомбы и оружие немногого стоят. Конечно, нам придется обзавестись каким-то арсеналом. На всякий случай. Возможно, часть мы потратим на газету, которая куда важнее оружия. Но деньги важны прежде всего потому, что деньги - это власть. Мао Цзедун говорил: "Хватайте власть". В Соединенных Штатах это означает "хватайте деньги". Тогда можно использовать власть денег, чтобы делать все, что угодно.
      Фрэнк ухмыльнулся.
      - Ладно, ладно.
      - Ты понял, что я имею в виду? - поинтересовалась она.
      - Все, кроме одного.
      - Чего?
      - Тебя. Почему ты? Ты говоришь, что деньги в этой стране решают все. Но ведь тебе все просто поднесли на блюдечке. Ты живешь правильно. У тебя университетский диплом, скоро ты получишь степень, и платить тебе за это не приходится. Общество, которое ты так не любишь, очень о тебе заботится. Я понимаю, когда так думает парень вроде меня, но тебя понять не могу.
      - Общество, - тихо повторила Патрисия. - Я просто не могу в него вписаться.
      Фрэнк ухмыльнулся и покачал головой.
      - Вписаться? Это просто слово, Пэт. Только слово.
      - Может, и так, - вздохнула она, - но для меня оно многое значит.
      Они сидели в баре до полуночи, но ни Джош, ни Скотт так и не появились. Патрисия предложила Фрэнку пойти с ней на Сикес-стрит. Джош когда-нибудь все равно там появится - ведь скоро утро.
      - Ладно, пойдем, - согласился Фрэнк. В любом случае ему хотелось посмотреть на их пристанище.
      Они проехались на метро, потом пошли пешком. Как обычно, ночью в окрестностях Сикес-стрит было темно, молчаливые улицы практически обезлюдели. Патрисия сказала Фрэнку, что с ним чувствует себя намного уютнее. И вспомнила двоих наркоманов, которые её избили и ограбили.
      - В этом ты тоже обвиняешь систему? - ехидно спросил он.
      - Отчасти да, - ответила она. - Но не совсем. Я готова признать, что есть люди - очень немногие - подлые просто от природы. Негодяи останутся негодяями в любом обществе, как мне кажется.
      - Надеюсь, тебе понадобилось не слишком много времени, чтобы это понять.
      Когда они переходили улицу, Фрэнк взял её за руку. Но на тротуаре отпустил. Потом они свернули за угол, он обогнал её и зашагал по краю тротуара. Как будто она снова была в Балтиморе и шла с одним из школьных приятелей...
      - Это животное все время так с тобой обращается? - спросил он, когда они молча прошли с полквартала.
      - Кто?
      - Скотт.
      - О. Ну, он... Иногда.
      - Почему ты его терпишь?
      - Я его люблю.
      - Правда? И долго это продолжается?
      - Довольно долго... С первой встречи. Это было прошлым летом, вскоре после моего приезда в Нью-Йорк.
      - Непорядочный тип, - заявил Фрэнк.
      Патрисия улыбнулась.
      - У него свои странности. Но есть и другая сторона, ты о ней не знаешь.
      - Да? И часто ты её видишь?
      - Достаточно.
      Они свернули на Сикес-стрит. Она подняла глаза на Фрэнка, вглядываясь в полумраке в его лицо, стараясь разглядеть, улыбается он или хмурится. Насколько был серьезен этот разговор? И вдруг боль, неожиданная безумная боль разорвала виски, она ослепла, уши заложил гнетущий рев, и она почувствовала, что падает.
      Когда сознание вернулось, Патрисия услышала визг, хруст, шарканье ног - все вокруг смешалось. В смятении сверкающих лучей, которые били по глазам, она ничего не видела, но спиной ощутила холодный асфальт и поняла, что лежит навзничь. Голова раскалывалась. В панике она сжала её руками. Кто-то пнул её или просто задел ногой, топая мимо. Она попыталась встать и не смогла, перевернулась и свалилась с тротуара в сточную канаву. И тут она услышала свой плач.
      А потом внезапно стало тихо, и её чувства постепенно пришли в норму. Она почему-то оказалась под задним бампером припаркованной у тротуара машины. Патрисия слышала свое тяжелое дыхание и страдальческие стоны. Под спиной было мокро. Она начала подниматься и уже на четвереньках замерла от мучительной пульсации в висках.
      Тут рядом на колени опустился Фрэнк и ласково коснулся её плеча.
      - Тебе досталось, Пэтти? - хрипло прошептал он.
      Она кивнула, но не могла поднять головы и замерла на четвереньках только такая поза давала надежду избежать невыносимой боли.
      - Давай, - сказал он, подхватил её подмышки и поднял.
      Патрисию повело, так что сразу пришлось прислониться к машине. Она ощупала лицо - нет ли крови - но пальцы остались сухими.
      - Тебя просто ударили, и все, - успокоил Фрэнк.
      Она скосила глаза. Правой рукой он сжимал левое предплечье. Ножевая рана. Между пальцев сочилась кровь.
      - Мы как раз здесь живем, - шепнула она, указывая на дом. - Сейчас найдем врача.
      - Давай, - кивнул он и потянулся взять её за руку, но резко отдернул ладонь, вспомнив, что она в крови.
      Она шагнула на тротуар и замерла, удерживая равновесие. А потом разглядела одного из грабителей. Тот лежал на тротуаре навзничь, но был в сознании и с шумными стонами всасывал воздух.
      Она огляделась.
      - Бежим, - торопил Фрэнк.
      На середине тротуара - она едва не наступила - валялся нож, которым Фрэнку пропороли руку.
      - Он из тех, кто избил тебя и забрал часы? - спросил Фрэнк.
      С неохотой она взглянула вниз, на лицо. Возможно, и он. Тоже наркоман. Иногда среди бела дня на улицах ей казалось, что она видит тех двоих, что её ограбили. Этот был похож на одного из них, но она только пожала плечами.
      - Кто знает?
      Фрэнк замер над парнем, глядя на него сверху вниз. Перевел взгляд на нож и носком ботинка отшвырнул его в сторону. Отвратительная штука церемониальный кинжал нацистов... или точная копия. И лицо у парня отвратительное. С оспинами и белыми пятнами на щеках, грязные пряди волос свисают на глаза. Широко раскрытый рот жадно глотал воздух. Наверное, Фрэнк переломал ему ребра. Выпученные глаза вращаются в орбитах. Когда взгляд его упал на Патрисию, рот перекосился - парень попытался что-то сказать.
      Неожиданно Фрэнк толкнул её в бок локтем. Прежде чем она успела осознать, что он делает, он согнул колени, подпрыгнул, резко распрямил ноги и со всего маху ударил каблуками парню прямо в лицо.
      На верхней площадке Патрисия попросила Фрэнка немного подождать. Он кивнул и прислонился к стене, а она прошла ещё несколько шагов по коридору к двери в общую комнату. Была глубокая ночь, и Джош восседал на своем стуле в освещенной свечой комнате. От марихуаны воздух стал сладким, и все были голыми, кроме Памелы.
      Она глазами поискала Скотта. Того не было.
      Брайан увидел её и поманил пальцем. Когда она покачала головой, он поднялся и подошел сам.
      - Эй... - начал он.
      Она прикрыла ему рот.
      - Скажи Джошу, пусть подойдет сюда, - шепнула она. - Быстро. Здесь Фрэнк. Он ранен. Его ударили ножом. Не говори больше никому.
      Брайан ей не верил, пока не высунул голову наружу. Тогда он быстренько обогнул двойняшек, которые повернулись к двери спиной, и склонился к Джошу. Слушая шепот Брайана, Джош согласно покивал, схватил со спинки стула штаны и поспешил к Патрисии.
      - Копы?
      - Нет, ничего подобного. Грабители. Перехватили нас внизу, возле самого дома.
      Джош натянул джинсы и вышел к Фрэнку. Отвел его руку и посмотрел на рану. Потом, нахмурившись, бросил Патрисии:
      - Можно отвести его в вашу комнату. Потом...
      - Все, что мне нужно - это наложить повязку, - возразил Фрэнк. - Не такое большое дело. Не устраивайте проблем государственной важности.
      - И без врача? - спросила Патрисия.
      - Без врача, - подчеркнул Фрэнк.
      Джош кивнул.
      - Все нормально. У нас есть аптечка первой помощи. Рана резаная, а не колотая. И неглубокая. С этим мы справимся.
      Фрэнка повели наверх. Он оттолкнул заботливую руку Джоша и пошел сам. Патрисия поспешила вперед и зажгла свет над тюфяком - старую висячую лампу с красноватым абажуром, которой Скотт пользовался для чтения. Фрэнк упал на матрас, содрал окровавленную рубашку и обернул ей руку, чтобы остановить кровотечение.
      - Сейчас принесу аптечку, - сказал Джош.
      Фрэнк с отвращением смотрел на кровоточащую рану и качал головой.
      - Ты как? - спросил он Патрисию. - Голова цела?
      - Болит, - ответила она. - Будет чертовски здоровая шишка.
      Он оглядел комнату - стены, небрежно заклеенные фотографиями и плакатами, стол с плиткой, разбросанные по стульям вещи Скотта, маленький столик.
      Патрисия подошла к окну и выглянула на улицу. Отсюда был виден тротуар, где чуть раньше лежал грабитель. Наверное, тот умудрился уползти или вернулся напарник и утащил его. Во всяком случае, там его уже не было.
      - Твои друзья все время ходят голыми? - спросил Фрэнк.
      Она качнула головой.
      - Зимой - никогда.
      Он кисло ухмыльнулся.
      - Я хочу вернуться вниз посмотреть.
      - Ты куришь травку? - спросила она.
      Он качнул головой.
      - У меня и так хватает проблем.
      - Боюсь, некоторые из них улетели уже далеко, - заметила она.
      - От чего не станут смотреться хуже, - возразил Фрэнк. Та парочка спинами к двери... Я только мельком видел, когда мы проходили мимо, но..., - он замолчал и усмехнулся.
      - Чаю хочешь? - спросила она.
      - Чаю?
      - Да. Я могу приготовить чай. Все, что я могу предложить в качестве гостеприимства.
      - Может, позже, - сказал он, надулся, выпятил губы и снова хмуро взглянул на рану. - Это твоя комната, как я думаю.
      - На самом деле - Скотта.
      - М-м, - взгляд его стал острее, он снова огляделся.
      Вернулся Джош, держа в руках сине-белый металлический чемоданчик аптечку первой помощи.
      - Доктор Джош, - представился он, присаживаясь рядом с Фрэнком и щелкая замочками. - Исключительно любитель. Специализация - простреленные головы. Никакого опыта в порезах. Не возражаете?
      Фрэнк покачал головой. Патрисия наблюдала за Джошем, не вполне уверенная, что он в порядке. Но тот уверенными движениями вытирал с раны кровь стерильным пакетом, и она успокоилась.
      - Тебе нужна горячая вода? Обмыть руку? - спросила она.
      - Когда мы его перевяжем, об эстетике он позаботится сам, - Джош ухмыльнулся Фрэнку. - Вы не против революционных бинтов?
      - А что в них революционного?
      - Аптечку мы купили, когда занимались бомбами. Думали, можем пострадать, когда станем переносить взрывчатку. Когда мы отказались от мысли решили что-либо взорвать, то избавились от динамита, но аптечку оставили. Никогда не известно, кому она пригодится.
      Джош посыпал рану желтым порошком, потом наклеил на неё большой бактерицидный пластырь. Жестом он велел Фрэнку придерживать край, пока сам отдирал полоску от рулона.
      - А что вы сделали с динамитом? - поинтересовался Фрэнк.
      Тон, которым был задан вопрос, испортил Джошу настроение, и он ответил почти грубо:
      - На самом деле это был не динамит. Совсем другое, но его было достаточно, чтобы пробить изрядную дыру в любом здешнем здании. Мы думали о здании Панам... А когда передумали, часть продали, а остальное утопили в реке. Я сделал только одну бомбу - эксперимента ради. Поехал в трущобы и швырнул её в люк. Громкого взрыва не получилось - если не считать стальной крышки люка, которая подпрыгнула футов на пятьдесят - но можешь себе представить, что произошло с кабелями и трубами там, внизу? Свет вырубился не в одном квартале. А телефон отключился на недели. Представь, что могут наделать сотня бомб, брошенные в люки. Боже!
      - По мне звучит как супер-Хеллоуин, - заметил Фрэнк.
      - Звучит как революция, - поправила Патрисия.
      - Революция. Вы безумцы. Бросать бомбы в люки, рвать провода и трубы это революция? Вы с ума сошли.
      - Ну, - холодно остановил его Джош, - оставь это на нас.
      Фрэнк кивнул.
      - С радостью.
      Джош закончил приклеивать пластырь, Патрисия все косилась на Фрэнка, изо всех сил пытаясь его понять, понять то, что стояло за его словами. Но голова все ещё раскалывалась, и она оставила попытки. Теперь она смотрела на его мощные, широкие плечи, на его мускулистые руки. Тело его казалось смуглым от черных курчавых волос, через которые едва проступали соски. Плоский живот казался очень твердым. Он не был похож ни на Скотта, ни на Джоша. Он не был похож ни на одного мужчину, которого она когда-нибудь видела - ни внешне, ни речами.
      - Мы ведь найдем Фрэнку рубашку, правда? - спросил Джош.
      Она кивнула.
      - Фрэнк, не хочешь пойти в ванную и смыть кровь?
      Фрэнк встал и кивнул.
      - Принесешь воды для чая?
      Она протянула кастрюлю, и он отправился с ней через холл к двери, в которую ткнул Джош.
      Джош сел и принялся укладывать аптечку. Несколько раз он косился на Патрисию, и лицо его расплывалось в довольной ухмылке.
      Но она оставалась серьезной:
      - Как думаешь, много таких, похожих на него?
      Джош пожал плечами.
      - Что ты имеешь в виду?
      Она вздохнула.
      - Как ты считаешь, много таких, кто думает, что мы не знаем жизни, если не услышим про неё от них? Я имею в виду, мы говорим о походе в массы, но ведь он и есть массы, если выражает их мнение лучше нас?
      Джош кивнул.
      - Возможно.
      Патрисия громко печально вздохнула.
      - Где, черт тебя возьми, ты был в одиннадцать? И где Скотт?
      - О, Господи, думаю, лучше я объясню это Фрэнку, - решил Джош. - Меня захапали двойняшки. Вырваться раньше половины двенадцатого не удалось, и я решил, что вы не станете так долго меня ждать. Поэтому я пошел сюда. Думал, Скотт с вами, и где его черти носят, понятия не имею.
      Пока они болтали, Патрисия заметила на прилепленном к руке Фрэнка пластыре кровавое пятно. Сначала оно расползалось, пропитываясь кровью, потом остановилось, и ей стало легче. Боль в голове мало-помалу сосредоточилась в набухающей шишке, пульсация в висках утихла. Она села на матрас рядом с Фрэнком, а тот разговаривал с Джошем.
      - Ты говорил той ночью... Что нам годами предстоит скрываться...
      - Всю оставшуюся жизнь, - поправил Фрэнк.
      - Да. Ну, значит, придется покинуть нашу маленькую коммуну. Придется бросить почти все, что мы планировали. Деньги отдать другим, а самим скрываться и держаться в тени... Это огромная жертва. Это огромная жертва, кого ни спроси.
      - Включая меня, - заметил Фрэнк.
      Патрисия дала ему рубашку Скотта, но он так её и не надел - возможно, не хотел оставить пятен крови - и она продолжала завороженно любоваться густой черной порослью на его теле. Она приготовила чай, и теперь он сжимал в ладонях белую чашку.
      - У нас с тобой есть разница, - заметил Джош, - ты собираешься управиться со своей долей сам. Мы - нет.
      Фрэнк пожал плечами.
      - Это ваше дело.
      На мгновение Джош замолчал, размышляя и изучая Фрэнка. Потом спросил:
      - Есть у нас шансы убедить тебя помочь нам меньше, чем за половину?
      Фрэнк покачал головой.
      - Если полмиллиона вам мало, мы всегда можем потребовать больше. Да какого черта, если можно просить миллион, можно просить и два. Кто знает, где предел? Зацапайте нужного парня, сделайте все правильно, и предела не будет.
      - Если мы получим больше миллиона, ты по-прежнему захочешь половину? Или возьмешь пятьсот тысяч?
      - Половину, что бы ни вышло - победа, поражение или ничья.
      Джош взглянул на Патрисию, но та сидела, понурив голову. Ее глаза скрывала занавесь волос, и она не подавала виду, о чем думает. Он вздохнул и почесал затылок.
      - Ты ещё не сказал, хочешь ли вообще влезать в это дело, - заметил он Фрэнку.
      - Верно, - ответил тот с кривой ухмылкой.
      Патрисия подняла глаза.
      - Ну?
      Фрэнк поставил чашку на пол.
      - Сейчас скажу. В самой идее я вижу несколько больших проколов. Не думаю, что вы понимаете, куда лезете. Но я немного с вами поработаю, пока не поумнеете. Вы должны понимать, что это будет партнерство, и я буду главным. Но если мы пойдем дальше пустых планов и действительно сделаем дело, я возьму на себя командование - просто по долгу службы. Надо понимать, что если хоть один из нас решить пойти на попятную, решит, что затея слишком рисковая или что с ней что-то не то, все дело лопнет и продолжать его никто не будет. Все делается по-моему или не делается вообще.
      - Ты хочешь сказать, что если выйдешь из игры, мы без тебя продолжать не можем? - спросил Джош. - Я этого не понимаю.
      Фрэнк нацелил на Джоша указательный палец.
      - Все очень просто, - сказал он. - Вопрос осторожности. И безопасности.
      Джош кивнул.
      - Еще условия?
      - Я ещё не купился на сделку. В ней до хрена риска - для меня лично. Но я намерен некоторое время поработать, кое-что проверить, спланировать, потратить время, вложить деньги. Потому что есть шанс на единственную в жизни удачу.
      - Приблизительно так же на это смотрим и мы, - заверил Джош. - А потому я хочу кое-что сказать.
      - Говори.
      - Ладно. Как думаешь, сколько нам понадобится людей?
      - Не так много, как ты думаешь, - ответил Фрэнк. - Об этом мы с тобой поговорим.
      Джош поднял руку.
      - Это хорошо. Потому что не все наши согласны участвовать.
      - О-о? У тебя проблемы?
      - Нет. Но утром мы собрались и поговорили, что делать дальше. Решили согласиться с твоим требованием половины денег. Решили, что раз тем, кто будет занят в деле, придется Бог весть сколько потом скрываться, требовать ничего не будем. Пойдут только добровольцы. С этого момента и впредь будут задействованы только добровольцы, а остальные никогда больше не услышат ни слова. Те, кто не пойдет на дело, смогут остаться здесь и поддерживать жизнь коммуны, а остальным придется уйти.
      - Нет вопросов, - кивнул Фрэнк.
      - Ладно, - подытожил Джош. - Но в любом случае, сейчас у нас есть пятеро. Можно найти шестого.
      - Этого больше чем достаточно. Кто они?
      - Ну, - замялся Джош, - во-первых, Патрисия...
      - Пэтти. - Фрэнк кинул на неё сердитый взгляд. Но проглотил комментарии, вертевшиеся на языке, и оставил её теряться в догадках.
      - Я, - продолжал Джош, - Джуди, вы встречались. И парочка супругов Марк с Памелой. Памела в положении, но Марк - смышленый парень, он нам пригодится, но без неё не пойдет. С ней проблем не будет - она многое умеет. Итого пять.
      - Как насчет Скотта?
      - Скотта на встрече не было, но, думаю, он присоединится - шестым.
      - Ладно, - подвел итог Фрэнк. - У нас в запасе не целая вечность. Вы слишком много говорили об идее. Слишком много людей о ней знает. Поэтому надо действовать быстро, пока кто-нибудь не проболтася. Собирай людей и начинайте разрабатывать план.
      16 июня
      Скотт явился домой только в воскресенье к вечеру. Накачанный до предела, пхнул ей двести долларов в счет вложенных в рецептурные бланки пятисот, покачал головой, пропустил мимо ушей её уговоры не колоться в вену и бросился на матрас. Разумеется, едва он его коснулся, как проспал до утра понедельника.
      Патрисия о нем позаботилась. Пока он спал, принесла поесть, постирала его белье. Вечером в понедельник она заявила, что у неё есть право требовать, чтобы он остался на ногах, трезвый и хоть на что-то годный. Потом вынудила его выйти в город поужинать. Когда они вернулись, сменила белье на постели и заставила Скотта залезть в ванну. Но когда сама отправилась туда, он вколол себе ещё ампулу. Подействовало это на него не слишком сильно, спать он не завалился. Но проку от него не было: стоять не мог ни он, ни у него.
      И тогда она не выдержала:
      - Скотт, тебе придется выбирать. И забыть либо про одно, либо про другое!
      Весь вторник его не было, а ночью она пошла к Изи. Когда Патрисия вернулась, он уже ждал её в постели. И был такой замечательный, что это стоило всех неудач и мук.
      Всю ночь они спали в объятиях друг друга, на тюфяке в углу, а из открытого окна дул нежный ветерок, хлопая желтыми лохмотьями штор и раздувая развешанное по стенам барахло. Утром Памела приоткрыла к ним дверь, и они показались ей такими красивыми, что она привела всех, кто уже встал, взглянуть одним глазком и полюбоваться.
      Патрисия проснулась поздно. Скотт не спал. Он лежал на боку, опираясь локтем на подушку, и просматривал "Таймс", разложенную между ними на постели. Заметив, что она открыла глаза, он медленно и ласково провел рукой по гладкой коже её бедер.
      - Привет, балтиморка.
      Патрисия улыбнулась ему, зевнула и моргнула. Наслаждаясь его ласками, нежными прикосновениями к бедрам и животу, она вдруг под влиянием порыва перекатилась по листам газеты и нагнулась, чтобы быстрым влажным поцелуем коснуться розовой головки его дружка. Медленно, поглаживая, она отводила губы, и он поднимался и тянулся следом.
      Она рассмеялась, и Скотт спросил:
      - Ты все ещё хочешь, чтобы я о нем забыл?
      - Я хочу, чтобы ты забыл вот это, - она показала на стол, где посреди флаконов с пилюлями валялся его шприц.
      Скотт потянулся.
      - Ладно, сделаю. Обещаю.
      Она легла на спину, и спутанные волосы нимбом рассыпались по простыне. Руки она лениво сцепила на животе и подняла коленку.
      Скотт оставался в той же позе. Его полувоспрянувший дружок уперся в её бедро.
      Она зевнула.
      - Послушай, Скотт, в субботу вечером ты должен был у Изи встретиться со мной и Фрэнком.
      - О, Господи!
      - С этим типом нужно вести себя очень осторожно, - продолжала она. Сдается мне, что хвост уже машет собакой.
      - Конечно, - кивнул Скотт, - и даже хуже. Уверяю, он непременно попытается захапать нашу долю выкупа, пусть только подвернется хоть малейший шанс.
      - Боже правый! Ты же так не думаешь?
      Скотт самодовольно кивнул, наслаждаясь своей мудростью.
      - Я ни на миг в этом не сомневаюсь. Именно я ввел Фрэнка Коффи в дело. Но не потому, что ему доверяю; я сделал это потому, что не доверяю. Кто ему доверяет, останется в проигрыше. Такой он человек.
      Патрисия вздохнула.
      - Что же теперь делать?
      - Все очень просто. Мы предадим его раньше, чем у него появится возможность предать нас.
      Патрисия лежала молча и задумчиво хмурилась. Скотт просунул руку ей между ног и поласкал там средним пальцем, но её хмурость его отпугнула.
      - Ты говоришь, предадим, - протянула она. - Не вижу, как мы это сделаем. Он умен. И не прост.
      - Ну, - улыбнулся Скотт, - один из способов - сплавить все дело полиции. Понадобится разработать план, но думаю, достаточно просто подгадать нужный момент и подсунуть в руки полиции нечто такое, что заставит их страстно возжаждать встречи с Фрэнком Коффи... Могут пригодиться сведения про аферу с бланками рецептов, может подвернуться что-нибудь еще.
      Он освобожден условно. За ним много чего числится. Если мы дадим зацепку, нас от него избавят. И на этот раз наверняка надолго.
      Патрисия покачала головой.
      - Не нравится мне все это. Прежде чем затевать с ним что-то подобное, нужно быть уверенным, абсолютно уверенным, что он нас не перехитрит.
      Скотт хмыкнул.
      - Не будь наивной, балтиморка. Мы не можем ждать, пока он скажет, что собирается нас провести. Нужно предвидеть это - и успеть первыми поджарить ему задницу.
      Джош постучал, открыл к ним дверь, увидел, что они не спят, вошел и сел в ногах постели.
      Патрисия потянула простыню на себя. Джош слишком пристально на неё смотрел, а она не была уверена, что хочет, чтобы он снова видел её голой.
      - Я узнал кое-что, что тебя заинтересует, - сказал Джош Патрисии. - В воскресенье утром за углом под машиной нашли парня по имени Эмилио. Лицо разможжено, ребра сломаны, он едва не истек кровью и уже отдавал Богу душу, когда его нашли. Он в больнице. Жить будет, но сейчас он просто кусок мяса.
      - Полиция кого-то ищет?
      Джош покачал головой.
      - Никто не придал делу ни малейшего значения.
      Она взглянула Скотту в глаза.
      - Я тебе говорила. Он не из тех, с кем можно шутить.
      Они передали Джошу суть своего разговора. Тот поморщился и покачал головой, но согласился.
      - Нужно кого-то закрепить за ним, - сказал Джош. - То есть, кто-то должен взять на себя заботу вызнать о нем все, что только можно.
      Скотт кивнул на Патрисию.
      - Ага, - согласился Джош. - Ведь с ним ты подружилась, верно?
      Она незаметно содрогнулась.
      - Думаю, лучше следить за тем, что делаем мы сами, - сказала она.
      - Ради общего дела, - укорил её Джош. - Не забывай, это ради всех нас.
      Патрисия кивнула, вздохнула и без всякого энтузиазма согласилась.
      - Ладно...
      - Тогда спасибо, - сказал Джош и шлепнул её по торчащей из-под простыни лодыжке. - Это важно.
      - Я думала другом, - поспешила Патрисия сменить тему. Помнишь, Фрэнк много говорил о том, как быстро нужно действовать. Как ты считаешь, он не понимал, что посол при ООН не появится на сессии до сентября? Человек, которого мы хотим похитить - что это будет посол Индии, мы уже согласились - не появится в городе ещё три месяца. Как ты думаешь, Фрэнк об этом не знал?
      Скотт рассмеялся.
      - Держу пари, что нет.
      - Нет, думаю, ты его вновь недооцениваешь, - возразил Джош, качая головой. - Сомневаюсь, что две недели назад Фрэнк знал что-нибудь про ООН, но готов поспорить, сейчас он знает очень много. Держу пари, он только про это и читает. Наверняка, конечно, я не знаю, но представляю его так. Он никогда не скажет, и никогда не покажет, что он знает. Но попытается узнать как можно больше, и будет делать это изо всех сил. Первое, что ты должен усвоить, - он будет знать об этом больше тебя.
      - Но он же говорил о быстрых действиях, - настаивала Патрисия.
      - Не думаю, что три месяца - слишком много для того, что мы задумали, - сказал Джош. - Именно столько подготовка и займет.
      - Когда вы с ним встречаетесь? - спросил Скотт.
      - Он позвонит, - ответил Джош. - Думаю, на уикэнд. И я хочу, чтобы до этого мы собрались ещё раз. Кое-что нужно обсудить, и я не хочу, чтобы он это слышал. Не думаю, что ему нужно знать, что мы собираемся делать, когда получим деньги. Спорю, он нам не скажет, что собирается делать сам. Нам ни к чему, чтобы он знал, в чем наша цель.
      Патрисия нахмурилась и покачала головой.
      - Мы говорим, что не следует его недооценивать, Твердим, как он умен и тверд, и в то же время говорим, что ему нельзя верить и нужно таить от него секреты. Это сулит большие неприятности.
      Джош кивнул.
      - Хорошее замечание. Но все сводится вот к чему: что важнее - Фрэнк Коффи или наше общее дело? И кто умнее - Фрэнк Коффи или мы? Кто, Патрисия? Как ты думаешь?
      Когда Джош уходил, Скотт попросил его закрыть дверь. Джош с треском её захлопнул.
      Скотт сорвал с Патрисии простыню и принялся ласкать её шею, за ухом, накрыл ладонью грудь и крепко её сжал. Он знал, ей это нравится.
      - Вот что я тебе скажу, балтиморка, - прошептал он с заговорщицким восторгом. - Позволь тебя кое-чему сегодня научить.
      - Чему? - она насторожилась и встревожилась.
      Он понял и ухмыльнулся, чтобы рассеять её опасения.
      - О-о... проще простого. Скажем, парочку доз мы поделим по-братски.
      - Ты опять про иглу! - возмутилась она. - А обещал с этим покончить!
      Скотт пожал плечами, улыбка сразу потухла, он снял руку с её груди.
      - Почему для тебя так важно, чтобы я тоже кололась? спросила она.
      Он опять пожал плечами.
      - Просто хочу поделиться с тобой ощущениями, - защищался он. - Дать тебе нечто по-настоящему хорошее...
      Патрисия вырвалась и села. Лениво провела рукой по его гладкой, почти безволосой груди. Он такой загорелый, и все тело гладкое, мягкое, и вряд ли где можно найти волосок.
      Он ответил на прикосновение, она почувствовала, как он расслабился, оскалился и лениво сцепил руки под головой.
      - Не знаю, может, это хорошо, - сказала она. - Но с меня хватает таблеток. В тяжелые моменты они здорово помогают. Не думаю, что хочу большего, да и просто боюсь.
      - Боишься, - повторил он. - Ладно. Вот что, балтиморочка, тогда сиди как собака на сене.
      - Сукин сын, - тупо ругнулась она.
      Она смотрела, как Скотт закрывает глаза, как его полная презрения усмешка превращается в ленивую улыбку. Она знала, что он снова уколется, не успеет закончиться день. Знала, чего стоят его обещания, ещё когда он их давал. В конце концов, её мать тысячи раз клялась бросить пить мартини, да и сама сотни раз обещала себе больше не пить дексамил...