Они время от времени отвлекались, чтобы поделиться друг с другом театральными переживаниями. Обе имели сценический опыт. Уж пришлось мне натерпеться из-за некоторой невоздержанности языка графини: кое-что из сказанного ею могло бы сойти за явное нарушение Кодекса, если бы Мамми Бумп не приняла Аталанту за Атлантик-Сити, а Волтар – за некое местечко возле Пеории, штат Иллинойс.
      Наконец Мамми сказала:
      – Ну, дорогуша, мы все тебе подобрали – вплоть до нижнего белья цвета морской волны, и все же в глубине души я чувствую, что ты не совсем довольна. У тебя есть какая-то проблема, которой ты не хочешь поделиться с Мамми?
      – Пожалуй, есть, – согласилась графиня Крэк. – Понимаешь, я собираюсь встретиться со своим мужчиной. Он на этой планете пробыл уже несколько месяцев, все один, без меня. Он самый красивый, самый великолепный парень из тех, которых ты когда-либо надеялась повстречать. Ты поймешь, когда я скажу, что его сестра считается одной из первых красавиц во всей Конфедерации.
      – А, ясно, – протянула Мамми Бумп. – Одна из этих южных красавиц, от которых балдеют все мужики.
      – А он считается одним из самых красивых офицеров во всем Флоте. За эти месяцы он тут, наверное, по уши увяз в самых красивых и роскошно одетых женщинах.
      – Ого, значит, морячок? Ну что же, я понимаю твое беспокойство. Эти флотские офицеры сражают баб наповал. Форма у них такая!
      – В этом и состоит моя проблема, – пожаловалась графиня Крэк. – Если я появлюсь перед ним плохо одетой, то с этой поры навсегда буду играть последнюю скрипку в оркестре. Он и смотреть не захочет на меня.
      – Я понимаю. Первая встреча после долгой разлуки. Господи, детка. Я-то думала, что у нас еще есть время, но это меняет все дело. Тебе ведь надо все провернуть за пару часов до прибытия шлюпки. Ого! На одну прическу уходит больше времени. – Она обдумывала ситуацию, покачивая головой. – Господи, тебе ведь нужно с одного выхода на сцену выбить их из партерных мест прямо в фойе. С балконов тоже! Вот это круто! И без всякой тихой музыки, даже без конферансье с его шутками-прибаутками, чтобы раскачать публику. – Она глубоко призадумалась, крутя свои бриллиантовые кольца на пухлых пальцах.
      Внезапно Мамми быстро нагнулась и вытащила из горки лежащих на полу журналов мод один, который назывался «Супер». Она пролистала рекламы, остановилась на сложенном вдвое развороте и победно сунула его под нос графине Крэк:
      – Вот! «Бонбакс Теллер»! Это один из четырех лучших магазинов женского платья в мире. Правда, для меня он слишком роскошен. И у них есть филиалы, понимаешь? – И Мамми ткнула пальцем в нижний край роскошной рекламы: – Вот, и один прямо в аэропорту Кеннеди, где мы приземлимся! У них имеется все что надо, и обслуживают там очень быстро. Только одна проблема: они будут стоить тебе до-ре-ми – руки, ноги и головы! Бабки-то у тебя имеются, Рада? Ну, то есть деньги. – Она потерла большим пальцем об указательный и средний, что означало денежные купюры.
      – Деньги? – переспросила графиня. – О, об этом я позаботилась.
      Я снова похолодел. Меня и раньше удивляло, как это ей удалось купить так много пятидолларовых журналов. Затаив дыхание, на ощупь, я стал проверять свои карманы. В брюках пальцы наткнулись на стопку кредитных карточек. Я вытащил их и снова сунул в карман, как колоду игральных карт. Слава богам, у меня еще была эта фатальная колода.
      Я продолжал поиски. Обычно бумажник хранился у меня в набедренном кармане. О, как мне не хотелось лезть за ним. Запас адреналина у нас ограничен определенным числом суровых потрясений, и когда он исчерпывается, человек начинает слабеть, терять сознание. Я рискнул. Мой бумажник!
      Он пропал!
      О мои боги! Должно быть, она проделала тот фокус с поцелуем, чтобы стащить и бумажник! Исчезли целых девятьсот долларов, которые я отложил из денег на их дорогу.
      Карманница! Самый низкий и презренный тип вора, на которых даже другие преступники смотрят свысока. Да, полицейское досье не ошибалось. Графиня Крэк была вором-специалистом не только по ювелирным изделиям, о розыске которого даются объявления; она не гнушалась и чисткой карманов!
      Я снова оказался без единого гроша!
      Вот он – роковой поцелуй графини Крэк.
      Ярость уступила место отчаянию. Я уныло повесил голову.
      Сквозь облако уныния я еще слышал голос словоохотливой Мамми Бумп. Она составляла список предметов «только самой первой необходимости»: шелковые колготки и бюстгальтеры, утренние халаты, платья для коктейлей, вечерние халаты, костюмы, юбки и блузки с самыми дорогими голландскими кружевами; туфли, сапоги и меховые домашние тапочки, пятьдесят ночных сорочек, под стать всему этому – ювелирные украшения и в довершение списка «различные меховые манто», включая длинное, вечернее с капюшоном из черной дикой норки.
      – Этот список, – заключила она, – рассчитан минимум месяца на два, до весны тебе хватит. Но потом тебе, конечно, потребуется новая экипировка, чтобы твой морячок не уплыл к другой. А теперь перейдем к твоей внешности. Начнем с прически. Советую отказаться от нового стиля выбривать полголовы и выкрашивать все голубой краской. Просто времени не хватит. Салон красоты Теллера посоветует именно это, но я думаю, что новый стиль «подхваченные ветром» с золотой аурой, вот этот, где они пользуются рубиновой пылью, отлично подойдет к твоему цвету лица. Если, конечно, ты будешь носить достаточно голубоватых бриллиантов, чтобы оттенить и подчеркнуть цвет глаз. Ну а что касается ногтей, тут, кажется, входит в моду тонкое листовое золото...
      Пока это продолжалось, у меня стало появляться нечто вроде горькой надежды. Изумрудный медальон, по-моему, стоил не больше пятидесяти тысяч долларов. Мой натренированный слух улавливал нотки, свидетельствующие о том, что список «предметов самой первой необходимости» подошел к концу. Черная норка от Бон-бакса Теллера, самая лучшая из всех норок, вероятно, будет стоить вдвое дороже этого медальона.
      Надежда возросла: пусть меня постигла потеря, но и Хеллер запутается в этом так, что никаких наличных ему не хватит. Он даже не мог расплатиться за тиару для Малышки, ту, что заказал у Тиффани и которая осталась лежать в мастерской всеми забытая. Эта «певица», разъезжающая по заморским ночным клубам, и закоренелая преступница графиня Крэк рыли ему такую глубокую яму, которую даже я, при всем моем желании, не смог бы углубить. Если налоговая инспекция здорово потрошила Хеллера, то эта парочка собиралась превзойти налоговое управление и довести его до ручки – чтобы ночевал он в парке на скамье и питался из мусорных баков. Да благословят боги такие магазины, как у Бонбакса Теллера! Да благословят боги сказочных волшебников, которые придумывали моды и завлекали ничего не подозревающих и беспомощных мужчин в ямы полного банкротства. Они не просто отделывались от конкуренции – они отделывались от мужчин! Через суд по делам несостоятельных должников. А Хеллеру именно туда и торили дорожку.

Глава 6

      Самолет приземлился в Международном аэропорту имени Дж. Ф. Кеннеди с таким ревом и грохотом, который не могли бы произвести даже солдаты, идущие в бой.
      У меня еще имелся не сданный врагу бастион, на который я мог обычно рассчитывать. Правительственные чиновники – иммиграционные, таможенные, специализирующиеся на отыскании наркотиков в аэропорту Кеннеди – это такие неприветливые и противные скоты, каких на всем свете не сыщешь. Они напоминают компанию трупов, вскрытых в холодный день. По их вине первое знакомство иностранцев с Америкой происходит в атмосфере такой враждебности, что по сравнению с этим человеку показалось бы тепло на прогулке нагишом при нулевой температуре.
      Я надеялся, что таможенники обнаружат необъявленный в декларации медальон, конфискуют его и бросят графиню Крэк в федеральную тюрьму. Она этого заслуживала.
      Когда графиня присоединилась к очереди граждан США, вновь допускаемых в страну с испытательным сроком, мои надежды возродились с новой силой. Сегодня там работал самый жесткий, самый молчаливый чиновник, каких только способна дать мертвецкая. Он заглядывает в книжицу, чтобы проверить, не являетесь ли вы беглым преступником, разыскиваемым полицией за неуплату штрафов за неправильную парковку, и если он находит в списке ваше имя или номер или если вы появились на экране его компьютера, он дает невидимый для въезжающего сигнал, и на несчастного, как хищники, со всех сторон набрасываются полицейские.
      Графиня и Мамми прошли на контроль, болтая о нарядах, нарядах, нарядах и фасонах, фасонах, фасонах.
      Лишь один раз графиня лениво глянула на экран компьютера. В ответ на ее паспортный номер компьютер выдал информацию: «ИГ Барбен, управляющий аптеками».
      И мертвец сделал крошечную пометку карандашом в углу паспортной странички, дважды стукнул штампом, и графиня Крэк зашагала дальше. На таможне федеральная полиция заставляла каждого проходящего, его или ее, класть руки на стену, расставлять ноги, пока их умело обшаривали.
      Графиня и Мамми вальяжно прошествовали мимо – им на это дали разрешение, пометив мелом их сумки, – обсуждая фасоны, фасоны, фасоны и наряды, наряды, наряды. Словно дети в логове льва, вовсе не замечающие, есть ли вокруг какие-то там хищники.
      Боги! В такие минуты, признаюсь вам, я клял на чем свет стоит развращенную неповоротливую бюрократию. Эти чиновники не только не нашли у Крэк медальона, они даже не обыскали ее.
      Наконец-то обе дамочки закончили все таможенные формальности и стали «допущенными на территорию страны». Мамми Бумп везла с собою кучу багажа, почти не уступающую той, что имела Крэк. Но, будучи закаленной и расторопной путешественницей, она не терялась: своим парижским зонтиком от солнца хлопнула по голове двух свободных носильщиков – и багаж живо погрузили на две отдельные тележки.
      – Вон, милочка, видишь, прямо вон там, филиал «Бонбакса Теллера» при аэропорте. С золотисто-бриллиантовой вывеской. Видишь, развевающийся на ветру флаг с соболями? Ну, тогда я тебя покидаю. У меня вечером свидание с мэром, а он если и что-то может, так только говорить и говорить о своей ужасной супруге, поэтому мне сперва нужно домой, отдохнуть. Вот моя визитная карточка. Заглядывай, дорогуша, и не давай им выкрасить тебя в голубой цвет.
      Они поцеловались, и графиня осталась одна. Решительно, как полк идущих в атаку солдат, графиня напала на магазин Бонбакса Теллера.
      Со списком в руках она носилась из отдела в отдел, указывая на вещь в тысячу долларов – здесь, в десять тысяч долларов – там.
      Задержалась она только в отделе обуви. Там покупателю предлагались элегантные «одноразовые туфли», за сто долларов пара, с гарантией только на один день, но в коробках удобных и с гарантией на месяц. Графиня Крэк вдруг умерила свой аппетит и купила только одну коробку. Здесь ее внимание привлекли мягкие сафьяновые сапожки – голубые, красные и белые, которые соответствовали моде «а-ля пират». Она решила купить по две пары каждого цвета, поскольку они стояли в дешевой распродаже: всего лишь по пятьсот долларов пара. В самый раз, подумал я. Пиратские сапожки для настоящей кровожадной пиратки с досье таким же длинным, как побережье Испанского Мейна.
      «Туфли марионетки», придававшие вам «истинно кукольный вид», представляли собой просто кусочки из цветного кожзаменителя на клапанах и создавали такое впечатление, словно они по бокам и в мысках приклепаны к ногам. Графине они не понравились, и я отлично понимал почему: настоящей марионеткой она не была – это другие плясали, когда она дергала за веревочки, она же под чужую музыку, не стоящую и гроша, не плясала. Поэтому графиня Крэк купила только двадцать пар.
      Служащие магазина шли за нею, как шакалы, рыскающие вокруг львицы, в надежде, что и им перепадет от ее добычи. Они составляли список такой длины, что потребовался второй человек, чтобы его нести.
      Ну, Хеллер, ты не просто влип, ты конченый человек. Я это знал. Уж в этом мне теперь опыта хватало.
      В парикмахерском салоне произошла прямо-таки схватка – не с графиней, а между двумя дамскими парикмахерами. Один заявил, что душа его будет не на месте, если он не побреет ей голову и не выкрасит ее в голубой цвет, на что другой, отражая выпад сверкающих ножниц устрашающе загнутыми щипцами, отвечал: «Ни волоска не тронешь с головки золотой, скорей уж ты угробишь флаг родины святой» – и победил! Жуткая схватка! Графиню вне очереди усадили на полчаса в кресло, чтобы сделать ей прическу «Золотая аура с нанесенной ветром рубиновой пылью», после чего быстро умчали в бухгалтерию, чтобы подсчитать раненых и убитых.
      Главбух был в визитке с фалдами. Но меня он провести не мог, хотя цифры так и мелькали перед глазами.
      Усевшись у обитого плюшем стола, графиня Крэк в своей блекло-темной чадре и грязном плаще с дырявым капюшоном выглядела, наверное, клиентом, мало вызывающим доверие. К тому же ей еще только предстояло снять заживляющую повязку над глазом, и это явно не придавало ей вида надежного, способного расплатиться клиента.
      Сумма всех счетов составила 178 985,65 доллара плюс 11 процентов – нью-йоркский налог на покупки. Чудесно! Медальон не покроет и трети этих расходов. Ну, Хеллер, злорадствовал я, вот ты и получил!
      – Адрес? – спросил главбух. Здесь считалось неприличным интересоваться именами. Такие богачи должны чувствовать себя известными.
      Графиня просматривала список Мамми Бумп, чтобы убедиться, не упустила ли она что-нибудь важное, например нужного цвета ожерелье, подходящее к тонкой кисее цвета морской волны. С отсутствующим видом она сунула руку в карман плаща и передала ему что-то.
      Сначала я подумал, что это ожерелье. Мне было не видно, так как смотрела она на список, а не на человека.
      – Джером Терренс Уистер, Эмпайр Стейт Билдинг? – переспросил, прочитав, главбух. – Это учреждение. – Наверное, она передала ему тот клочок бумаги, на котором я записал адрес Хеллера.
      – Да, полагаю, что так, – с отсутствующим видом подтвердила графиня. – Мой мужчина – человек очень важный. Он здесь для того, чтобы наладить дела на планете, поэтому полагаю, что он должен иметь учреждение. Можно мне еще добавить к списку аквамариновое ожерелье? Я его пропустила.
      Главбух ушел, чтобы позвонить по телефону в другом офисе. Они так всегда. Было бы невежливо, даже отвратительно обсуждать денежные вопросы в присутствии клиента. Я попытался усилить громкость звука и подслушать, но услышал только шум взлетающего над аэродромом реактивного самолета.
      Ну, Хеллер, может, раньше ты и был в затруднительном положении, но теперь-то ты уже стоишь на голове! 178 985,65 доллара плюс налог на покупки и аквамариновое ожерелье. Ты утонешь!
      Вскоре главбух вернулся.
      – Откуда вы только что прибыли, мисс? – осведомился он.
      Ого, для Хеллера это уж точно явится сюрпризом. Возможно даже, что он будет приятно изумлен. Но скоро ему будет паршиво – если, конечно, главбух уже не сообщил ему сумму.
      Графиня Крэк пошарила в кармане и извлекла на свет смятый и надорванный билет.
      – Афьон, Турция, – сказала она, протянув ему билет.
      – Тогда подлинность подтверждается, – сказал главбух. – Я прибавлю к этому счету ожерелье. Его цену только что сообщили по телефону. Итак, с вашего разрешения, я подсчитаю общую сумму.
      Графиня Крэк все еще проверяла свой список. Главбух написал на счете-фактуре окончательную цифру, положил его перед графиней и подал ей ручку.
      – Будьте добры, – сказал он, – поставьте свою подпись.
      – А что мне писать? – спросила графиня Крэк, беря ручку.
      – Ну разумеется, то же, что и здесь. Ничего не меняйте. Когда что-то изменяют, всегда возникает ужасный скандал.
      Он положил на стол листок, на котором я написал земное имя Хеллера и его адрес. Потом перевернул его на обратную сторону.
      Глаза графини сфокусировались на словах: «Султан-бей и/или Наложница. Римская Вилла. Афьон. Турция».
      О боги! Это была моя собственная кредитная карточка компании «Соковыжималка»!
      Я зашатался. Тут, должно быть, произошла какая-то ужасная ошибка! Я выхватил из кармана пачку карточек и быстро ее просмотрел. Карточка «Соковыжималки» исчезла!
      О боги, спеша найти, на чем бы записать адрес Хеллера, я, к несчастью, выбрал единственную в колоде карточку с чистой обратной стороной, не заключенную в слоистый пластик. Да еще от компании, бравшей такие проценты за неоплаченные покупки и услуги, что через месяц снова набегала сумма, равная первоначальному счету. Более жадного кредитного потрошителя не было на свете!
      Оставался еще один шанс: графиня могла подписаться не так как надо. Они еще могли обнаружить, что она не Ютанк, не наложница, и бросить ее в тюрьму за подлог. Я затаил дыхание.
      Но графиня Крэк всегда четко исполняла приказ. Каллиграфия являлась частью ее криминальных талантов. Она подписалась точно так, как ей было велено: «Султан-бей и/или Наложница. Римская Вилла. Афьон. Турция».
      С возмущением я вдруг понял одну вещь: она-то ведь думала, что я дал ей кредитную карточку. Крэк была так чертовски глупа, что ей даже и в голову не приходило, что она занимается подлогом. А если подлог и обнаружат, она использует это обстоятельство в качестве защиты.
      Но бухгалтер сверил подпись с карточкой и кивнул. Во мне угас последний луч надежды.
      – Мисс, – обратился он к графине Крэк, – согласно кредитному отчету, только что полученному мной из Центрального бюро кредитных карточек, вашего хозяина всегда легко найти. Мы можем разыскать его в любое время, вплоть до часа и минуты. Вас же, к сожалению, имеющую телефонную линию WATS, которая поддерживает связь по всему миру, никогда нельзя обнаружить. Сообщите же нам, пожалуйста, где время от времени вы все же бываете. Видите ли, из-за этого у нашего центрального управления бывают проблемы с доставкой.
      – О, сожалею, – сказала графиня, явно озадаченная, но быстро осваивающаяся на этой странной планете.
      – Да. Мы всегда посылаем нашим клиентам цветы по субботам. К сожалению, ваши любимые черные орхидеи возвращались из пентхауза отеля-люкс «Роскошные ручки». Будет нормально, если теперь мы пошлем их в контору в Эмпайр Стейт Билдинг?
      – Вполне, – очаровательно согласилась графиня Крэк. – Но только, пожалуйста, не забудьте вложить в них на видном месте визитную карточку магазина, чтобы мой мужчина не подумал, будто это цветы от какого-нибудь глупого аппаратчика, и не пошел его убивать.
      – Я понимаю, – сказал главбух и прилежно сделал себе пометку: «Не усложнять дела наложницы». Вслух же он произнес: – Осторожность и благоразумие должны всегда оставаться нашим девизом. Ведь, в конце концов, нас вовсе не волнует, где дама проводит ночи, даже во время путешествий. Мужчина – вот кто нас интересует. Его местонахождение до последнего квадратного дюйма всегда является предметом нашей глубокой озабоченности, ведь что ни говори, а все же он оплачивает счета.
      Он закончил возиться с бумагами и теперь довольно вращал цифровыми считалками, которые заменяли ему глаза. Губы растянулись в крокодильей улыбке. Он менял роль бухгалтера на роль коммивояжера.
      – Центральное кредитно-карточное бюро, мисс, добавило и личную информацию о вас. По данным компании «Соковыжималка», вы пользуетесь только лимузинами. Так что, когда закончите с прической и одеванием, мы настаиваем, чтобы вы поехали в город в лимузине нашего президента. Стюардессе лимузина нужно будет сказать, какой напиток поможет вам скрасить утомительный путь.
      – Джолт, – тут же отвечала графиня.
      Главбух записал к себе: «Баварский ликер „Мятная Моча“ и чуточку шампанского». Изобретательный малый, привык угождать причудливым вкусам высшей прослойки общества.
      – Теперь я должен информировать вас, – сказал он, – о введении нашим филиалом компании «Бонбакс Теллер» нового вида обслуживания. Называется оно «Центральная кредитно-карточная увеселительная покупка с приятно возбуждающей нервы доставкой редких и обычных товаров для богатых дам, слишком занятых, чтобы попусту торчать в магазинах». – Он дал ей золотистую карточку с выдавленным на ней номером телефона. – Теперь, когда мы познакомились с вами, установили вашу идентичность и вы любезно стали нашим постоянным клиентом, этот вид обслуживания в вашем распоряжении.
      Графиня еще не положила золотистую карточку в карман, поэтому он протянул руку через стол и позаботился, чтобы карточка оказалась именно там.
      – Мы стараемся исправить впечатление, будто наш филиал компании «Бонбакс Теллер» – дремучий и отсталый. Ведь мы – а здесь мы уступаем только мощным самолетам аэропорта – являемся открытой дверью вовсе магазины мира. Наш девиз таков: «Обслуживать женщин любой, неважно какой высокой, ценой». Мы можем освободить вас от утомительного хождения по магазину Тиффани. Мы в мгновение ока можем достать вам меха из Сибири или специальный «роллс-ройс» с британского сборочного конвейера и прислать прямовам на дом. Вам не нужно будет снова проходить через эти грубые формальности. Просто наберите номер, что на карточке, и ваш заказ тут же будет принят «соковыжималкой» и присовокуплен к их месячному счету. Все чрезвычайно просто: звонишь и говоришь, что желает сердце, – вот и все.
      Он встал. Парикмахер стоял в дверях, крутя щипцами для завивки и ожидая, когда клиентка сможет пойти с ним в салон на крыше.
      Управляющий по кредитным делам взял графиню за обе руки и горячо пожал ее пальцы:
      – Какое это удовольствие – вести дела с клиентом, который, по всем отчетам, имеет абсолютно неограниченный кредит!
      Во время его речей я лихорадочно соображал, что бы мне такое предпринять, чтобы подпись и сама карточка оказались недействительными и разоблачить ужасную ошибку. Но меня начинало тяготить то обстоятельство, что я не мог этого сделать, не показав своей истинной враждебности к графине Крэк и своих действительных намерений в отношении ее и Хеллера. Они бы тут же меня прикончили.
      Услышав эти страшные слова: «Абсолютно неограниченный кредит», я потерял связь со своими надеждами и чувствами.
      Исчерпался весь мой запас адреналина, и я попросту отключился. Погружаясь в туманные вихри, я слышал голос, гулко отзывающийся эхом, как в склепе, – свой собственный голос, повелевающий ей в то самое утро: «Покупайте! Покупайте! Покупайте!» Я безрассудно поставил крест на собственной судьбе.
      Я еще был должен сотни тысяч долларов. И при этом не имея ни гроша на счету и ни малейшей возможности достать здесь, на Земле, хоть сколько-нибудь денег.
      Дом у меня отнимут, а прислугу – продадут. Но не только это: даже меня самого пустят с молотка, и скорей всего купит меня какой-нибудь араб, которому верблюды дороже, чем рабы. Вот так кошмар и лишил меня всяческого покоя, которого можно было ожидать от пребывания в бессознательном состоянии. Я был аукционером, призывающим: «Купите! Купите! Купите!», когда продавал себя хозяевам куда более жестоким, чем кровожадные дьяволы Манко, – кредитным компаниям!

Глава 7

      В Нью-Йорке был вечер. Заверенная лифтером в том, что мистер Джет, как здесь обычно звали Хеллера, все еще у себя в офисе, Крэк щедро одарила чаевыми шофера, стюардессу и носильщиков в здании, просто упомянув номер кредитной карточки – который они, вероятно, уже знали от Ютанк. Услышав сумму чаевых, они заморгали, а я снова поплыл, охваченный предобморочной слабостью. Наконец все исчезли, оставив Крэк с четырехколесной тележкой, заваленной целой горой покупок, перед дверью конторы Хеллера.
      Прибыла-таки!
      Графиня взглянула на свое отражение в блестящей стене коридора. Сняла меховую фуражку, бросила ее на тележку и вспушила волосы. Затем пригладила норку, вглядевшись в отражение своего лица, на котором уже не было чашеобразной нашлепки, и осталась довольна.
      Она сделала долгий глубокий вдох – мне было слышно, как сильно стучит ее сердце, – глотнула, подняла подбородок. Затем широко распахнула дверь и застыла на пороге.
      Хеллер сидел за столом, держа в руках раскрытую книгу.
      Но вот он поднял голову.
      Пригляделся.
      И не поверил своим глазам! Рот его приоткрылся.
      – Я что, грежу? – пробормотал Хеллер.
      – Нет, Джеттеро, – смущенно ответила графиня Крэк, – ты не грезишь. Это я.
      Хеллер вскочил со стула, обогнул стол и ринулся к ней. А графиня Крэк бросилась ему навстречу. В центре комнаты они налетели друг на друга и обнялись.
      Бурные объятия закончились неожиданно – они заплакали.
      Вот так стояли, обнимая друг друга, и плакали.
      Шло время: минута, другая, а они просто стояли, ничего не говоря, держались друг за друга и всхлипывали.
      Наконец, уткнувшись носом в плечо Хеллера, графиня невнятно проговорила:
      – Значит, ты не влюбился в тысячу разных красавиц!
      – Ну что ты, нет, – ответил он хрипловато. – Я каждую ночь клал тебя на свою подушку. Я мечтал только о тебе.
      Они поцеловались.
      На моем экране появилось бурое пятно, изображение стерлось. Даже звук исчез. Слишком близко друг от друга оказались два моих набора «жучков» и всплески углеродно-кислородной энергии.
      Наконец они неохотно отодвинулись друг от друга. Хеллер бережно усадил Крэк в кресло. Потом вышел в коридор, вкатил сильно нагруженную тележку к себе в офис и закрыл дверь.
      Снова вернулся к ней и опустился на колени. Графиня Крэк утирала глаза кружевным платочком. Потом вытерла тем же платочком глаза Хеллеру и нервно рассмеялась. Он тоже.
      Хеллер заговорил, и в голосе его отразились все чувства к графине Крэк:
      – Я страшно рад тебя видеть. Словно вдруг разверзлись небеса и ты возникла просто так, из ничего. Как же это боги привели тебя сюда?
      – За мной прислал Солтен.
      – Но как ты узнала, где я?
      – Он мне сказал.
      – Но как ты выбралась из Замка?
      – Ломбар меня послал. В замке сейчас практически нечего делать. Ломбар погружен в другие дела и для капризов и причуд у него не остается времени. Поэтому он послал меня тебе на помощь. Сказал, что ты переутомляешься на работе. И тебе еще нужен был целлолог – он прислал Кроуба.
      – Этого ненормального доктора Кроуба? А где он?
      – Думаю, что Солтен немного задержит его. На корабле он не очень-то прилежно занимался английским. Я постаралась ему помочь, но он сказал: «Чего разговаривать с теми, кому все равно собираешься вырезать языки?» Думаю, что Солтен не слезет с него до тех пор, пока тот не выучит английский.
      – Солтен знает адрес этого офиса?
      – Да.
      – Ладно, – сказал Хеллер, – ты прибыла сюда целой и невредимой, и ты прекрасна, и я люблю тебя. А это все, что для нас важно.
      Они снова принялись обниматься. Наконец они оторвались друг от друга и поглядели друг другу в лицо.
      – Ах, милый, – сказала графиня Крэк, – как я по тебе скучала, как скучала! Как будто прошло много-много лет. Целая жизнь. Нет, две жизни. Давай не будем больше разлучаться, прошу тебя. Я этого не вынесу! – Она опять заплакала, утирая глаза и нос кружевным платком.
      – Я сожалею, – сказал удрученно Хеллер. – Правда, очень сожалею. Я хотел быстро закончить эту миссию и вернуться к тебе. Но мне не очень везло, и случались задержки. Эта планета – твердый орешек.
      Графиня положила руки ему на плечи:
      – Слушай. У меня для тебя есть замечательный сюрприз. Я обещала не говорить, что это такое, и не буду. Просто уразумей, что для нас обоих это ужасно здорово.
      Я вздрогнул. Она же говорит о так называемых «императорских указах», сфабрикованных мной. О ее «прощении» и его «будущем» без всяких опасных миссий. Но она сохранит данное мне слово и ничего не расскажет ему – это типично для ее вероломства, чтоб ему (...)! А если только посмеет, я разыщу и уничтожу их. Но в любом случае, если те «документы» когда-нибудь объявятся, казнят не только Крэк, но, вероятно, и Хеллера.
      Мне не хотелось стать третьим членом этой вечеринки с электровстряской. Этих двух нужно было остановить!
      – Интересно, – сказал Хеллер. – Верю тебе на слово, что для нас это здорово.
      – Да не просто здорово, – сказала графиня Крэк, – а так изумительно, что переходит границы наших самых безумных мечтаний! Так что давай приниматься за дело. Раскрутим эту миссию, чтобы летела к успеху, как ракета, а там – домой.
      О боги! Послал я ее в Америку себе на голову. Даже Ломбар говорил ей, что Хеллер слишком много работает, а она как будто и не слышала. О боги, ко всем моим прочим заботам теперь еще эту парочку придется притормаживать до полной остановки. Если бы мне только удалось застопорить их на достаточно долгое время, тогда пришел бы приказ и я бы уложил их обоих несколькими выстрелами. Я помолился. Прошу, прошу вас, боги зла, хоть на этот раз выступите на моей стороне! Как мне замедлить их дело? Если бы только у меня были деньги. Если бы я только смог отделаться от других проблем, возможно, я бы это и сделал. Но «возможно» тут не годилось. Я должен был это сделать, должен, ибо на карте стояла моя собственная жизнь.
      Хеллер показывал графине свой офис.
      – По крайней мере у нас имеется рабочая база, – говорил он. – До тех пор пока не придется платить за помещение. Вот кабинет секретарши и несколько стенных шкафов. Здесь – «комната для размышлений» с кушеткой, где я сплю. А там – ванная. Это вот бар и кухня. Вот и весь дом, которым я сейчас располагаю. Думаю, сойдет.
      – Еще как сойдет! – воскликнула графиня Крэк, совсем еще недавно сидевшая в каменной темнице Замка Мрака. – Это же дворец!
      На глаза ей попался кот, сидевший на рабочем столе Хеллера.
      – Кто это? – спросила графиня.
      – О, это замечательный кот, – ответил Хеллер. 
      Кот спрыгнул со стола, подошел и сел перед гостьей, глядя на нее с любопытством.
      – А разве у него нет имени?
      – Может, и есть, но нам он его не скажет. Он личность немного темная.