Миссия: Земля «Судьба страха»

      Маленькие шарики катились с неизменным звенящим жужжанием. Мужчина в смокинге закрыл и вторую кассу, перебросив очередь в третью. Они консолидировали оставшиеся средства.
      Было восемнадцать минут одиннадцатого. Мужчина в смокинге быстро обошел крупье за тремя столами. Каждый из них что-то сказал своим игрокам. Рулетку за каждым столом прокрутили еще один раз, а затем все их закрыли зелеными покрывалами.
      Было десять двадцать!
      По внутреннему вещанию объявили последний номер, выигравший в «кено», после чего другой уже голос проговорил:
      – Дамы и господа, казино закрыто!

Глава 8

      Умолкли звуки всех прочих игр и игровых автоматов. Игравшие, приутихнув на минуту-другую, заговорили и двинулись к последней действующей кассе.
      Выстроилась длинная очередь. В ней люди стояли, держа в руках свои фишки. Мужчина в смокинге и двое кассиров принимали их, выдавая наличные. На компьютере в кассе только мелькали цифры.
      У кассового окошка стоял еще один игрок из артистов. Кассир выдал ему все, что осталось от денег, затем повернулся к мужчине в смокинге и что-то сказал. Обернувшись снова к окошку, он принялся что-то писать на листке почтовой бумаги. Потом подал его артисту.
      Внезапно радио внутреннего вещания заговорило снова:
      – Дамы и господа, к сожалению, мы вынуждены объявить, что ваши фишки будут приниматься в обмен на долговые расписки. Пожалуйста, соблюдайте порядок.
      Поднялся гвалт. Но все три кассира стали принимать фишки и выдавать долговые расписки. Взад и вперед вдоль очереди клиентов прогуливались крепкие парни с суровыми лицами.
      Вошел кто-то с улицы, какой-то игрок в костюме фиолетового оттенка, и завопил:
      – Все казино на бульваре закрыты! Кто-то ограбил все банки! – Охрана тут же выдворила его из здания.
      – Дамы и господа, – заговорило радио, – будьте спокойными, не препятствуйте движению очереди.
      Том-Том прибежал наверх с последним своим мешком, отдал его графине Крэк, молвил «Боже!» – теперь уже в последний раз – и только его и видели.
      Очередь – крепкие парни внушали ей уважение – быстро продвигалась вперед, отдавая фишки за долговые расписки.
      Хеллер заглянул за колонну на лестницу. Внизу у ее начала тоже стояли крепкие парни, их было двое. Он посмотрел в коридор, тот, что шел под прямым углом к коридору, в котором сидела Крэк. Там тоже стояли двое. Хеллер оглядел пространство бельэтажа. В дальнем конце, блокируя выход, стояла еще одна парочка дюжих парней. Явно его ожидание слишком уж затянулось. Он оказался в ловушке!
      Очередь внизу у кассы сильно подсократилась. Казино все больше и больше пустело. Но к крепким парням присоединились новые, вероятно, из других закрытых уже казино.
      На Хеллера снизу вверх взирало множество глаз. Наконец несколько дюжих парней двинулись к лестнице.
      – Милая, – сказал Хеллер, тронув свой воротник, – ну как, ты нашла местечко, где бы припрятать деньги?
      – Да, дорогой.
      – Ну что же, пожалуй, пора тебе взяться за дело. У меня такое предчувствие, что кое-кому это не по душе.
      У кассы осталось совсем немного народу. Было вполне очевидно, что администрации нежелательны посторонние свидетели и ей нужно, чтобы их выпроводили из здания и они разъехались как можно быстрее.
      Я поздравил себя. Пикантная получилась история. Я даже принялся сочинять послание с выражением удивления, которое послал бы Хеллеру и графине в больницу: «Дорогой Джеттеро! Я поражен известием о том, что вы находитесь в морге Атлантик-Сити...»
      Мое внимание привлекла графиня. Она отправляла мешок за мешком через створчатое окно в желоб прачечной. Но ведь там будут искать в первую очередь! Администрации казино стоит только спуститься в прачечную и вывезти все денежки на тележке.
      Хеллер смотрел, как последний игрок, пожилой человек, получает свою расписку. Он настаивал, чтобы на ней поставили штамп. В стихшем теперь казино его голос звучал очень ясно, несмотря на большое пространство зала и удаленность этого человека от Хеллера. Он получил свою печать, и двое крепких парней проводили его к выходу. Двое других закрыли и заперли за ним дверь.
      Пара у лестницы бельэтажа направилась в сторону Хеллера.
      – Дорогая, – проговорил Хеллер в отворот пиджака, – не высовывайся и позаботься там о деньгах. Кажется, туземцы перестали быть дружелюбными.
      – Ладно, дорогой, – ответила графиня и протолкнула в желоб последний мешок.
      Я подумал, что она юркнет в ближайшую комнату, но она поступила самым поразительным образом: вытянула вверх руки, ухватилась за карниз и просунула ноги в створчатое окошко. И, словно забрасывая удочку, кинула свое тело в желоб! Расставив в стороны йоги и тормозя ими о стенки шахты, она заскользила вниз. На глубину, в шестьдесят футов! Со скрипом терлась кожа ее сапог о стенки стального желоба. Только и мелькали стремительно убегавшие вверх секции шахты. Выпав из отверстия, она с глухим стуком рухнула на груду своих мешков в просторной прачечной комнате.
      Крэк оглянулась вокруг. Столы прачечной были уставлены машинами, кроме одного. Там лежала партия еще не стиранного белья. Она спрыгнула с горы денег, обнаружила стопку чистых белых мешков и быстро принялась запихивать в них свои черные.
      Хеллер переместился на то место, где она сидела раньше. Он видел лестницу, видел пространство бельэтажа, видел длинный коридор, ведущий в глубь отеля.
      – У тебя все нормально, дорогая? – проговорил он в воротник.
      – Просто отлично, Джеттеро, – отвечала графиня, не переставая работать.
      – Смотри, милая, сиди там как мышка. Думаю, кое-кто , попытается отпраздновать Четвертое июля уже в январе.
      – А что случилось четвертого июля? – поинтересовалась графиня, засовывая очередной мешок с деньгами в белый бельевой мешок.
      – Кажется, они возражали против того, чтобы англичане высадились на побережье для сбора налогов. Они очень не любят расставаться с деньгами, а потому, дорогая, уж позаботься о них как следует.
      – Не беспокойся, Джеттеро.
      Хеллер повернулся. За его спиной в конце коридора появились двое. Он заметил у ограждения большую тахту с массивными креслами по бокам. Когда эти двое, приближавшиеся к нему по бельэтажу, были еще футах в тридцати, Хеллер вышмыгнул из коридорного прикрытия, прокатился кубарем по полу и оказался у тахты. Одним рывком он сдвинул ее, подтолкнул к себе оба кресла и распластался на ней. Теперь он был защищен от огня под любым из возможных углов.
      Двое подходивших громил остановились и вытащили пистолеты. Один из них крикнул:
      – Эй, выходи-ка, браток. Денег тебе из здания все равно не вынести. Отдай-ка их лучше.
      – А если я не отдам? – откликнулся Хеллер.
      – Тогда тебе может не поздоровиться, – пригрозил один из них. – Мы знаем, что у тебя есть пушка. Брось-ка ее сюда, чтобы нам не пришлось стрелять.
      – А пули вам тоже нужны? – спросил Хеллер.
      – И пули, конечно.
      – Тогда ловите одну. – Хеллер прицелился из револьвера «таурус», отобранного у «официанта», и выстрелил. Пуля пробороздила ковер.
      – Черт! – вскрикнул один из парней и вскинул пистолет.
      Хеллер выстрелил в стену, и пуля, отрикошетив, просвистела по казино. Он выстрелил снова, и плафон над их головами взорвался, осыпав их градом стекла.
      – Кровь Христова! – взвизгнул кто-то из них.
      Хеллер все стрелял.
      Двое охранников перемахнули через балюстраду бельэтажа и приземлились на столе для рулетки. Но поспешили слезть с него поскорее и дали деру.
      Хеллер юркнул назад. Он не видел той пары, что приближалась по коридору, где недавно лежали деньги. Он наблюдал на углом, вдававшимся в бельэтаж.
      Там появилась голова, а под ней пистолет.
      Его револьвер щелкнул впустую. Хеллер отбросил его и вытащил свою «ламу 45». Потом внезапно привстал и выстрелил в стену перед головой. По казино раскатисто прокатился мощный гул выстрела револьвера большого калибра. Хеллер на мгновение выглянул, чтобы оценить результаты выстрела. Головы там уже не было. Но слышались голоса.
      – Это желоб прачечной.
      – Так загляни же в него, болван.
      – Черт! Да там не меньше ста футов. Внизу ничего не видно.
      – Тогда загляни в эти (...) комнаты, идиот!
      Захлопали двери.
      Из длинного коридора послышалась итальянская речь. Один убеждал другого пройтись по нему, а тот возражал.
      Хеллеру виден был весь коридор до конца. Виден в прицел «ламы». Он прицелился в большой стеклянный плафон, находящийся на расстоянии ста пятидесяти футов, сделал поправку на тяжесть относительно медленно летящей пули и выстрелил.
      За оглушительным треском выстрела последовал звон разбивающегося стекла и лавиной сыплющихся вниз осколков.
      С того конца коридора жахнул лающий выстрел.
      Пуля глухо врезалась в верхнюю часть тахты, и тут же послышался звук выстрела из коридора.
      Сбоку из коридора крикнули по-итальянски:
      – Передайте капо, что денег здесь нет!
      Из длинного коридора в ответ прозвучало:
      – Вы везде посмотрели? Он мог бросить их в желоб. В прачечную заходили?
      – Игнасио туда спускался. Там никого. Мы все обыскали. Они исчезли.
      Воцарилось молчание – и надолго. Было очевидно, что никому не удастся добраться до выгодной позиции, откуда они могли бы прикончить Хеллера. Им оставалась только атака в лоб.
      Внезапно заговорило радио:
      – Послушай-ка, парень! Возможно, нам тебя здесь не достать. Но в то же время тебе не выбраться оттуда, где ты сейчас, а если бы ты и смог, тебе ни за что не уйти отсюда с таким наваром и никуда не скрыться. Тебя хочет видеть капо.

Глава 9

      Хеллер тронул свой воротник. – С тобой все нормально, дорогая?
      – Все отлично, Джеттеро.
      Хеллер, не поднимая головы, крикнул в длинный коридор на сносном итальянском:
      – Вы дадите мне заложника и оставите мне оружие, и тогда поговорим.
      С другого конца коридора послышались голоса, там разгорелся спор.
      – Ты пойдешь!
      – Почему я?
      – Послушай, как сын капо Джоббо Пьегаре я приказываю тебе от имени моего отца пойти по этому коридору и сдаться в качестве заложника!
      – Только не я! – взвизгнул другой. – Если вам так хочется, чтобы у него был заложник, идите сами, дон Джулио!
      – Если не возражаете, – крикнул им Хеллер, – я возьму сына капо.
      Пререкания вспыхнули с новой силой. Потом наконец послышался голос:
      – Дева Мария! Ну почему кто-то еще не может быть его (...) сыном?!
      – Вы его сын. А мы нет.
      В коридор осторожно ступил человек. Понимая, что стрельбы не предвидится, он робко, по стеночке двинулся по бельэтажу с диванной крепостью у ограждения. Остановившись, он оглянулся и крикнул:
      – Эй, вы там, только без глупостей! В спину никому не стрелять! – Позаботившись об этом, он снова пошел вперед.
      Хеллер подпустил его на расстояние шага. Парню было около тридцати: шелковый смокинг, рубашка, отделанная на груди кружевами, лицо типичного сицилийца. Это был тот самый человек, который распоряжался передачей денег из кассы в кассу. Хеллер сидел, распрямившись и наведя свою «ламу» подошедшему в грудь. Он вынул «беретту» из его плечевой кобуры под смокингом и сунул себе в карман.
      – Думаю, мы прекрасно поладим, дон Джулио, – проговорил Хеллер. – Никого еще не подстрелили – пока, – и будет стыд и срам, если вы окажетесь первым. Ну как, даете мне слово, что отведете меня к своему отцу и ни к кому другому?
      – Клянусь могилой любовницы моего отца, – сказал дон Джулио. – Будьте добры, поставьте эту штуку на предохранитель. Я могу споткнуться. Что-то у меня сегодня вечером немного дрожат колени.
      – Как вам будет угодно, – сказал Хеллер и, сдвинув предохранитель, упер дуло пистолета дону Джулио в ребра. Потом повернул его вокруг и компанейски возложил руку ему на плечи, держа большой палец у точки на шее, нажав на которую он мог бы вызвать у дона Джулио временный паралич, после чего разрешил сыну шефа вести его куда надо.
      Они направились к лифту. Дон Джулио вызвал кабину, и они спустились на второй этаж. Дон Джулио свернул в коридор, где, похоже, были не спальные номера, а офисы. Они дошли до конца, и дон Джулио постучал: сначала дважды, потом еще три раза. Дверь отворилась.
      Это был отличный офис, очень просторный, отделанный, видимо, желтой кожей. На полу лежал дорогой ковер. Висящие растения придавали комнате странный вид – делали ее похожей на джунгли.
      За очень большим рабочим столом сидел человек очень маленького роста. В комнате находилось еще несколько мужчин – в шляпах, руки в карманах, опрятные, но очень смуглолицые. Итальянцы.
      – Мой отец, – внушительно произнес дон Джулио. – Капо Джоббо Пьегаре, верховный руководитель группы Атлантик-Сити. – Он искоса посмотрел на Хеллера. – Извиняюсь. Не знаю, как вас зовут.
      – Каттиво, – сказал Хеллер. – Джонни Каттиво. К вашим услугам, – добавил он с учтивой формальностью, все еще говоря по-итальянски.
      – Садитесь, – разрешил капо, махнув рукой на желтое кресло для посетителей, обращенное спинкой к комнате.
      – Спасибо. Я уже сегодня насиделся, – сказал Хеллер. – По-моему, нам с вашим любезным сынком лучше остаться здесь, у стены.
      – Просто хочу, чтобы вам было удобно, – сказал Джоббо Пьегаре. – Итак, с вашего разрешения, мы перейдем к делу, Я не знаю, как вы подкупили крупье, чтобы они всегда останавливали рулетки на выигрышных номерах, но это все старая история. Где бабки?
      – Это ведь мой выигрыш – разве нет? – спросил Хеллер.
      – Согласно обычаю и закону, – сказал Джоббо, – мне следует допустить, что так оно и есть. Однако я должен со всей деликатностью указать вам на то, что все выходы из отеля, а также и автостоянка находятся под прикрытием автоматов Хеклера и Коха, девятимиллиметрового калибра, находящихся в руках очень профессиональных охранников, которым приказано стрелять без предупреждения, если они увидят в ваших руках хотя бы одну упаковку. Они сидят на крыше.
      – Я очень ценю вашу любезность, – отвечал ему Хеллер, – но должен заметить, что вы и ваш сын, несомненно, падете под пулями сорок пятого калибра, прежде чем кто-нибудь в этой комнате успеет пальнуть из своих карманов. И вы же не знаете, где эти деньги: знаете только, что они у меня.
      Джоббо Пьегаре, поставив локти на стол и подперев подбородок руками, немного поразмышлял и сказал:
      – По закону, это то, что называется «мексиканский тупик». У вас передо мной бесспорное преимущество. Вы из этого и из четырех других казино выкачали все деньги. А без налички финансы могут прийти в расстройство.У меня есть предложение. Вы не откажетесь выслушать предложения?
      – Если они дельные, то нет, – сказал Хеллер.
      – О, это предложение дельное, – обнадеживающе произнес Джоббо. – Корпорация казино Скальпелло в целом располагает пятью прекрасными казино-отелями в этом городе, включая и этот. Им всем от восьми до двенадцати лет. В них самое современное, высшего класса оборудование. Корпорации также принадлежат тонны недвижимого имущества вокруг отелей, четверть мили прибрежного бульвара, две мили шоссе вдоль внутри-берегового фарватера, заповедник, стоянка для яхт и два пирса. Внушительно звучит?
      – Весьма, – согласился Хеллер.
      – Вы же, с другой стороны, – продолжал Джоббо, – где-то поблизости прячете несколько миллионов наличных. И вот я делаю вам предложение: в обмен на эти деньги я продам вам всю корпорацию и все ее акции.
      Меня передернуло. Неужели несмотря на все Хеллер приземлится, как кошка на четыре лапы.
      – Мой юридический советник, – продолжал Джоббо, – как раз в этой комнате. У него все договора и акции в том чемоданчике. Покажите ему, – распорядился он.
      Вперед вышел итальянец, у которого был вид образованного человека. Поправив очки, он раскрыл чемоданчик, вынул из него объемистую стопку договоров и карт и положил их туда, где Хеллеру было удобно и наблюдать за ними и не терять из виду комнату, и стал перелистывать документы. Покончив с этим, он достал из чемоданчика пачку акций, показал Хеллеру, что все они выпущены корпорацией казино Скальпелло из штата Нью-Джерси, и оставил на стуле.
      – Что ж... – начал Хеллер.
      – Правильно мыслите, – подхватил Джоббо. – Покажите ему контракт, – приказал он советнику и обратился к Хеллеру: – Я велел его составить просто на тот случай, если вам захотелось бы ознакомиться с обязательствами нашей стороны, да и вашей собственной тоже.
      Советник положил контракт на стол справа от Хеллера и подал ему ручку.
      – Вам лучше подписаться своим собственным именем, – посоветовал Джоббо, – а не Джонни Каттиво. Нам известно, что он мертв, а вы, позвольте заметить, не привидение. Когда сегодня днем мы увидели ваше удостоверение в казино, мы навели справки по компьютерной сети. Поэтому за ужином мы залезли к вам в карман. Тот парень стянул ваш бумажник еще до того, как пытался стащить револьвер. Только у одного человека мог быть паспорт Джонни Каттиво – у Джерома Терренса Уистера.
      Бандиты в комнате напряженно замерли, повынимали руки из карманов, продемонстрировали пустые ладони и отступили подальше.
      – А в вашем паспорте, – продолжал Джоббо, – и на водительском удостоверении прямо так и сказано. – Он раскрыл извлеченный из кармана бумажник и прочел: – Джером Терренс Уистер. Сам Вундеркинд к нам пожаловал! Так что, может, вы и не подкупали крупье. Может, у вас имеется система, первая в истории, которая сработала. Но как бы то ни было, сегодня вечером, да и в любое другое время, никому, даже Бринксу, не вынести эти бабки за пределы Атлантик-Сити. Поэтому лучше подпишите-ка этот контракт, по которому вы покупаете корпорацию Скальпелло целиком, – и своим настоящим именем.
      – Если вы заглянете в тот паспорт, – сказал Хеллер, – то обнаружите, что Уистеру только семнадцать лет. В отношении несовершеннолетнего контракт не имеет силы.
      – Так, я гляжу на паспорт, – сказал Джоббо, – и вижу, что у Уистера день рождения был три дня назад и сейчас ему восемнадцать. А по новым законам штата Нью-Джерси это совершеннолетие. Все абсолютно законно. Считайте это подарком на день рождения, и притом отличным подарком. Пять отелей с казино и все прочее. Здесь у меня нотариус, и он готов засвидетельствовать подписи. Вы покупаете все это за «один доллар и другие законные встречные удовлетворения». Я даже оставлю в вашем бумажнике пару тысчонок, чтобы вы могли заплатить мне доллар из своих собственных денег. И все присутствующие засвидетельствуют законность нашей сделки. Так что подписывайте и позвольте мне поздравить вас с днем рождения.
      Хеллер взял ручку и расписался. Джоббо с сыном и советником также расписались как единственные держатели акций. Нотариус все засвидетельствовал. Затем Джоббо возложил руку на контракты, придавливая их к столу, и заявил:
      – Вы их получите, как только отдадите нам деньги. Да вы не тревожьтесь. Мы тут все честные бизнесмены. Можете забрать с собой дона Джулио и, если мы не отдадим вам контрактов, когда деньги будут у нас, можете вышибить из него дух. Он же родной мой сын! Как же вы можете проиграть?!
      Хеллер дотронулся до воротника и проговорил:
      – Дорогая, тебя не затруднит моя просьба принести деньги в комнату двести один? Это на втором этаже.
      Просто смотри на цифры и стрелки. Я уверен, что с вооруженными людьми у тебя не возникнет проблем.
      Все замерли в ожидании. Наконец хлопнула дверца лифта. Послышался стук шагов. Караульный у входа, старательно демонстрируя, что руки у него пусты, осторожно открыл дверь.
      В комнату вкатилась большая тележка из прачечной, доверху заваленная мешками для грязного белья. За ней стояла женщина, с виду похожая на пожилую горничную. Это была графиня Крэк, одетая как работница отеля и с нарисованными на лице морщинами.
      – Матерь Божья! – воскликнул один из мужчин. – Я же трижды проходил мимо нее с этой тележкой, когда мы смотрели на шестом этаже!
      Но Джоббо не интересовался, кто там привез ему тележку. Он поднялся, сделал знак рукой, и советник, а с ним еще двое начали разгружать ее. Они открывали мешки для белья и заглядывали внутрь, затем один за другим поворачивали их к Джоббо. Он подошел к мешкам и, сунув руку в каждый из них, убедился, что набиты они деньгами. Джоббо просмотрел множество банкнот, чтобы удостовериться в том, что они не поддельные.
      Мешки, большие и пухлые, валялись по всему полу!
      Наконец Джоббо дважды хлопнул в ладоши и жестом распорядился закрыть мешки и снова погрузить их на тележку. Затем, снова жестом, велел двум своим людям выкатить тележку из комнаты.
      Хеллер вскинул револьвер. Но Джоббо направлялся к нему с контрактами. И когда дверь лифта захлопнулась и кабина пошла вниз, с элегантным поклоном вручил Хеллеру документы. Затем очень властно, как дирижер оркестра, он замахал руками тем, кто был в комнате, объявив по-английски:
      – С днем рождения!
      Остальные тут же запели:
 
       С днем рождения вас, 
       С днем рождения вас,
       С днем рожденья, милый Вундер,
       Ну, и влип ты сейчас!
 
      И все они дружно расхохотались.
      – Убери свою пушку, Вундеркинд, – посоветовал Джоббо. – Никому и в голову не придет стрелять в тебя теперь, когда ты являешься единственным владельцем корпорации казино Скальпелло и всей ее многочисленной собственности. Три дня назад комиссия по азартным играм штата Нью-Джерси сообщила нам, что в конце недели все наши лицензии будут объявлены недействи тельными за неуплату взяток, и приказала нам продать все это кому-нибудь.
      Но, видишь ли, Вундеркинд, эту корпорацию никто бы и задаром не взял, потому как завтра в полдень банк «Граббе-Манхэттен», владелец всех закладных, первых и вторых, на все эти отели и их собственность, намерен лишить нас права выкупа закладной и сделать все это своим. Они даже заблокировали попытки формально объявить себя несостоятельными, угрожая в противном случае преследовать директоров в судебном порядке по другим счетам.
      Все выигранные тобой деньги, Вундеркинд, прошли через компьютеры как проигрыши, выплаченные неизвестным людям. И все они теперь отмыты, и следа их уже не найти. Так что ты позволил нам выполнить распоряжение комиссии по азартным играм, и теперь только тебя «Граббе-Манхэттен» будет лишать права выкупа закладной. Ты же попросту подарил нам все эти дивные миллионы, чтобы мы смогли убраться в какое-нибудь славное местечко и там уйти на покой. Так что с днем рождения, Вундеркинд. Должно быть, сама Дева Мария послала тебя сюда. Хотя, опознав тебя сегодня, мы, я считаю, оказали ей большую услугу.
      Он отошел к своему столу, взял корзинку для писем и побросал в нее свои личные вещи. Корзину отдал дону Джулио и выпроводил его за дверь. Остальные тоже вышли за ним гуськом. Подойдя к двери последним, Джоббо обвел рукой комнату и объявил:
      – Все это твое, Уистер. Все до последней мелочи. Вот только еще одно замечание: я не знаю, почему тебя зовут Вундеркиндом. В бизнесе я еще не встречал таких безголовых (...), как ты! – Он поклонился и вышел.
      Постояв с минуту неподвижно, Хеллер бросился к телефону и лихорадочно стал нажимать на кнопки.
      Когда на другом конце сонный голос ответил: «Алло», Хеллер выкрикнул только два слова:
      – Изя! Помогите!

Часть ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Глава 1

      На следующий день, когда я лежал в постели, меня то и дело одолевал безудержный смех. Я бодрствовал всю ночь из-за разницы во времени между Турцией и Атлантик-Сити и в любом случае проспал бы все утро. Но каждый раз, когда я собирался встать, живот мне сводило от хохота, и я снова падал на подушку.
      Ну и хитрец этот Джоббо Пьегаре! Надо же, какого друга я, оказывается, имел в лице этого мафиози! Меж приступами веселья я раздумывал о том, как бы мне его все-таки отблагодарить: может, послать ему чучело голубой сойки, этот козырь грабителей, установленное на золотой подставке. Или, может, убедить сенатора Шалбера представить его к награде медалью Почета Конгресса, или уговорить уполномоченного Роксентера Гробса выдвинуть его на соискание Нобелевской премии как лучшего гангстера-убийцу этого года.
      Джоббо Пьегаре был настоящим хозяином. Если и когда Ломбар Хисст завладеет Землей, этот главный мошенник станет кандидатом в управленческий штат Аппарата.
      Наконец, когда от смеха у меня уже заболел живот, я крикнул, чтобы мне принесли завтрак, и вскоре смеялся опять, увидев официанта с багровой щекой и Карагеза с синяками под каждым глазом. Экономка Мелахат, стоя в дверях с таким видом, будто ее изнасиловали, ломала руки и надеялась, что ее кофе на сей раз горяч, как положено. Мусеф и Торгут делали свое дело добросовестно. О, прекрасный был денек, холодный и нерадостный снаружи, но дома – приятный и веселый.
      Часа в четыре я зашел в свою потайную комнату и, расчехлив видеоустановки, уселся, чтобы полюбоваться дальнейшим замешательством Хеллера и Крэк.
      В Атлантик-Сити было утро. Они в великолепной спальне, в постели под балдахином из полупрозрачного материала с бантами. Должно быть, это был двухкомнатный номер для новобрачных. Вся шикарнейшая обстановка была украшена цветами.
      Хеллер поднялся с постели и вошел в богато убранную гостиную. Он потянул за шнур портьеры, и обнажилось большое венецианское окно. Очевидно, номер находился на большой высоте. Из окна открывался вид на просторы холодного скучно-серого Атлантического океана. Хеллер поглядел на неторопливые мрачные волны прибоя, разбивающиеся о безлюдные пирсы с аттракционами. На пляже было несколько бедолаг, и по ветру разносился черный маслянистый дым.
      Хеллер вернулся в спальню и раздвинул там портьеры: оттуда открылся вид на отрезок заброшенного приморского бульвара, где, за исключением телевизионной бригады, снимающей что-то на камеру, не было ни души.
      Крэк сидела на краю постели, полуодетая, с сожалением разглядывая царапины на белом сафьяновом сапоге, вероятно, оставшиеся после скоростного спуска по желобу в прачечную. Она подняла голову и сказала:
      – Им явно неизвестно, как прилично выделать кожу животных. – Она бросила сапог на пол и зашла в ванную, где занялась чисткой зубов.
      – Джеттеро, они говорят о каком-то Вундеркинде. – Рот графини был полон пены. – Кто это такой?
      Хеллер копался в чемодане.
      – Тупоголовей его в бизнесе еще никто не встречал – прошу прощения, мисс. – Он вздохнул. – Вы бы не захотели с ним знакомиться.
      Она прополоскала рот и вернулась в спальню.
      – Все это поможет нам вернуться домой?
      – Нам повезет, если мы не получим на этой планете пинка, от которого будем лететь домой все двадцать два световых года.
      Это ее слегка потрясло. Она постояла, не сводя с него глаз, и сказала:
      – Вот так штука! И вернемся как неудачники?
      Я понимал, о чем она думает: эти два поддельных «королевских указа», которые она должна была держать в секрете от Хеллера, не будут действительны, если миссия провалится. Его опять станут посылать на опасные задания, думала она, и, поскольку она никто, всего лишь заключенная Замка Мрака, они не смогут пожениться.
      – Вот так штука, – повторила она и стала одеваться. Хеллер все еще копался в чемодане, и вид у него был хмурый. Графиня Крэк надела свою шиншилловую куртку и меховую шапку, взяла свой бумажник и пошла из комнаты. У выхода она остановилась, обернулась и объявила:
      – Я хочу повидаться с Мамми Бумп. Нам нужно обсудить много всяких дел. До скорого, дорогой. – С этим она ушла.
      Вот уж о чем я меньше всего желал слышать, так это о людях, людях, людях и тряпках, тряпках, тряпках. Мне не хотелось портить себе приподнятого настроения. Я отключил ее видеоэкран. Расстроенный вид Хеллера доставлял мне чрезвычайное удовольствие.
      Он прекрасно понимал, что довел себя до финансового краха. Аккуратный серый фланелевый костюм и шелковая рубашка, очевидно, далеко не соответствовали его настроению. Он достал со дна чемодана рабочий костюм из грубой бумажной ткани. Нынче для пляжа он представлял собой подходящий стиль одежды, и, возможно, Хеллер думал провести какое-то время на песке – он время от времени поглядывал в окно на холодное серое море.
      Хеллер стал неторопливо одеваться. Самые последние моды мужской одежды из грубой бумажной ткани требовали, чтобы материал был порван, покрыт заплатами и жирными пятнами, как настоящая рабочая одежда. И сейчас Хеллер был, возможно, одет по последнему крику пляжной моды – боги, разве он не походил на бедолагу оборванца, когда глядел на себя в зеркало!
      Затем Хеллер долго-долго сидел, глядя в окно на холодное серое море. Глазам моим – какое удовольствие! Могущественный – о, как низко он пал! Он не только не смог исправить свое положение в Нью-Йорке, он стал гордым обладателем неоспоримого символа полного финансового краха. Удовольствию моему не было конца. Это не только притормозит – это отбросит выполнение его миссии назад!
      Наконец Хеллер взглянул на наручные часы. Они показывали что-то около полудня – по восточному поясному времени. Я вспомнил, что полдень – это объявленный срок лишения права выкупа закладной. Он посмотрел на дверь, затем на телефон. Я догадался, что он дожидается новостей от Изи.
      Хеллер поднялся и подошел к телефону. Снял трубку. Никакого гудка, молчание. Он нажал несколько кнопок для подключения к наружной линии. Тоже молчание.
      Ага! Я понял, что случилось. Телефонная компания отключила связь. Я ощутил бурный прилив радости.
      Хеллер положил трубку на рычаг. Затем посмотрел на ванную комнату. Зашел в нее, щелкнул выключателем – одним, другим. Ничего не произошло. Свет не зажегся.
      Ну чудеса! И электрокомпания отключила свет.
      Он повернул водопроводный кран. Ничего не произошло. Ого! Я злорадствовал – и компания городского водоснабжения отключила воду.
      Он подошел к батарее и потрогал ее. Она, очевидно, была холодна как лед. Отключили и отопление.
      Он находился в супершикарном отеле-казино в высотном здании Атлантик-Сити. Фактически был его владельцем. И его напрочь лишили всех коммунальных услуг.
      Я потирал руки: дайте только время – и даже в трубах замерзнет вода.