Хеллер мне заплатит. Он заплатит за все!
      Теперь только это заставляло меня выносить мучения и жить.
      Возмездие! Хеллер заплатит!
      Я повторял это каждый раз в промежутках между приступами рвоты.
      По крайней мере я знал, кто нес ответственность за мои беды. И я находился на пути к тому, чтобы что-то предпринять!
      Только это поддерживало меня на всем протяжении моего кошмарного плавания.

Глава 4

      В Пирее, куда мы прибыли по прошествии томительных дня и ночи, я с ужасом обнаружил, что у меня кончились бомбы. Судно взорвать я не мог и от этого сильно занервничал.
      Приходилось становиться хитрым и изворотливым как никогда. Теперь, когда судно уже не двигалось, я мог как следует пошевелить мозгами и вспомнить все уловки, которым меня обучали в Аппарате и которые могли бы пригодиться. По крайней мере, я выбрался от власти Пророка, живущего на небесах. Греческие боги обитают на горе Олимп, то есть где-то гораздо севернее. Поэтому оставалась какая-то надежда, что они не заметят, как я спустился на берег.
      Смешайся с толпой – вот обязательное правило Аппарата. В тот самый момент когда я так и поступил и стал спускаться по сходням, ко мне пристал некто, спешащий наверх. Он заметил меня! Я вздрогнул. Сходящие по трапу люди не позволяли мне попятиться. Когда он протянул ко мне руку, я весь сжался. В руке он держал мешок. Незнакомец что-то протараторил и стал совать мешок мне. Опасаясь бомбы, я решил, что будет лучше, если я загляну в мешок, прежде чем брошу его ему в лицо и побегу.
      Я заглянул. Драхмы! Здоровенный бумажный мешок, битком набитый драхмами в мелких купюрах. Это мне дали сдачу.
      Я поспешил поскорее покинуть судно.
      Автобус довез меня до Афин. Но времени шататься по Парфенону с культурно-просветительскими целями у меня не было. Я вполне мог обойтись историей. Прежде всего мне нужно было переодеться. Это помогло бы мне замести следы.
      На главной улице Афин, очень современной, с множеством магазинов, я быстро сделал покупки: плащ, костюм, носки, рубашка, галстук, шляпа. Расплатился за все драхмами. На моей куче денег это не оставило почти никакого следа: одежда была недорогой.
      Поехать в отель я не отважился. Там потребуют номер паспорта и имя. Я взял такси до аэропорта. После того как я купил билет второго класса на рейс до Нью-Йорка, у меня еще оставалась уйма драхм.
      В аэропорту была уборная. Я зашел туда, поставил саквояж на сиденье и снял с себя одежду старика. Уничтожить ее не было возможности, поэтому я уложил ее в саквояж.
      Смахнув с себя пару блох, я облачился в новую одежду, снял с головы повязку и вынул изо рта пропитавшийся слюной ватный тампон.
      Укладывая в саквояж оружие, я обнаружил, что теперь он набит до предела и деньги в него уже не влезут. А у меня оставалось 98 тысяч долларов США, 91 тысяча турецких лир в мелких купюрах и 29 тысяч драхм, также в мелких купюрах. Целый ворох денег! Хватило бы, чтобы набить матрац.
      Я запихал деньги в пару мешков из-под недавно купленной одежды и решил, что эти деньги, билет и дипломатический паспорт буду носить при себе, а все остальное оставлю в саквояже, и застегнул его на ремни.
      У стойки регистрации багажа я предъявил свой фальшивый паспорт Объединенной Арабской лиги и потребовал нацепить на саквояж дипломатические бирки.
      До посадки на мой рейс оставался час. Когда я, стараясь быть незаметным, пробирался через зал ожидания, один из истрепанных мешков с деньгами вдруг лопнул, и я едва успел подхватить его. Чуть-чуть не влип! Турецкие лиры могли бы рассыпаться по всему залу. При мысли о том, что тогда я бы обнаружил себя, я затрепетал.
      За несколько драхм я купил сумку для авиапутешествий самого большого размера с надписью «Авиакомпания Израиля». Я схитрил: никто бы не предположил, что кто-то из Объединенной Арабской лиги будет лететь самолетом Израильской авиакомпании «Эйр Исраэл». «Запутай след» – вот девиз Аппарата.
      Я зашел в телефонную будку и принялся запихивать деньги в новую сумку. Я пихал, пихал, и было ужасно трудно все это утрамбовать. Когда я закончил, «молния» закрылась только наполовину. Большего добиться оказалось невозможно.
      И тут я с облегчением услышал, что объявляют мой рейс.
      Вскоре я уже летел, оставляя за собой историческую Азию, Трою, Афины и Олимп, сидя в самолете. Вы знаете, кто находится еще выше – Роксентер. Он владеет большинством контрольных пакетов акций в большинстве авиакомпаний мира, и его банк «Граббе-Манхэттен» держит их закладные, готовый лишить их права выкупа этих самых закладных, если они осмелятся хоть на йоту уклониться от линии его интересов. А я, как семейный «шпиён» Роксентера, был вхож на эти небеса.
      Надо сказать, что полет оказался сплошной нервотрепкой. Люди в самолете без конца делали руками какие-то движения, и поначалу мне казалось, что они тянутся за оружием. Даже стюардесса как-то подергивалась.
      Я присмотрелся к ним повнимательней. Да они же чесались!
      Блохи!
      Ох, я почувствовал невероятное облегчение, когда обнаружил, что дело было только в этом. Поскольку это стало походить на приобретающую популярность моду, я смог почесываться, даже не испытывая при этом смущения. Да, и еще один инцидент на этом самолете следует отметить как достойный внимания. Сидевший сбоку от меня чешущийся пассажир стал подозрительно посматривать в мою сторону. Я почувствовал себя голым без своих пистолетов и бомб.
      Когда нас обносили закуской, я тайком стянул с подноса довольно острую пластиковую вилку, надеясь, что кражи не обнаружат. Вилка сильно подняла мой воинский дух. Я в любую минуту мог выхватить ее из кармана, если бы этот пассажир опознал меня и позвал капитана.
      Эти рейсы второго класса экономичны, однако экономией времени не отличаются и доставляют вас в Нью-Йорк не слишком-то быстро. С большими задержками, поскольку самолет уступал право вылета и первоочередной посадки самолетам первого класса, я наконец прибыл в аэропорт Джона Ф. Кеннеди.
      Благодаря дипломатическому паспорту я проскочил таможню со свистом. Таможенник по досмотру ручного багажа – тот, что под видом замороженного трупа встречает вас в отделе иммиграции, – взглянул на меня, затем несколько странно на сумку израильской авиакомпании, но все же разрешил мне пройти. Я оглянулся, чтобы посмотреть, не готовится ли федеральная полиция к массированному налету на меня, но позади только почесывались набальзамированные чиновники.
      И вот я сделал это – я ступил на землю США! А Бог США – все тот же Роксентер. Так что я находился в безопасности.
      Итак, начинался мой первый карательный поход.

Глава 5

      Я вышел и направился к стоянке такси, сопровождаемый носильщиком с моим саквояжем. Шофером первого в ряду такси оказался приземистый малый с помятым видом. Он вылез из машины и открыл мне дверцу. Лба у него не наблюдалось, а из-под нависающих бровей не было видно и глаз.
      Носильщик бросил сумку на пол машины и протянул руку. Я знал, что нахожусь в Америке.
      Я попытался сесть в такси, но путь мне преграждал все тот же носильщик. В конце концов я понял, что у меня ничего не получится, пока я не откуплюсь от него. Он, чего доброго, мог еще вызвать полицию аэропорта. А у нее постоянная радиотелефонная связь с другими аэропортами через штаб-квартиру нацистского гестапо в Страсбурге, действующего под именем «Интерпол». У них имеется огромная радиостанция в Южной Америке, и они пользуются линиями ЦРУ, чтобы своими радиограммами опережать самолеты и захватывать людей, которые им не нравятся или недостаточно криминализированы, чтобы примкнуть к их рядам. Так что, пока я находился на территории аэропорта, я не мог считать себя вне опасности. Поэтому и решил не лишать его чаевых.
      Поскольку я обязательно засветился бы, если бы попытался обменять лиры и драхмы в Граббе-Манхэттен-ском банке аэропорта, я решил ехать в город, в район Таймс-сквер, где имеется множество компаний по обмену денег. Там-то я и расплачусь за такси. У меня не было мелких долларовых купюр, и я, разумеется, не собирался расплачиваться с носильщиком тысячедолларовой банкнотой только за то, что он выхватил саквояж из моей руки и вынес из здания аэропорта.
      Я дал ему драхму.
      Он притворился, что не знает, что это такое.
      Я дал ему лиру.
      Он притворился, что не знает, что это такое.
      Я сделал вид, что роюсь в сумке в поисках еще каких-нибудь денег, потом заявил:
      – Ничего другого у меня нет.
      Водитель такси решил проверить сам. Он разгреб деньги и на дне саквояжа заметил тысячедолларовые банкноты. Однако рот он при этом держал на замке. Повернувшись к носильщику, он сказал:
      – Кроме этого у него ничего нет. Проваливай.
      Носильщик обложил меня бранью и ушел.
      Нам пришлось здорово повозиться, чтобы снова застегнуть сумку на молнию, но с помощью таксиста мне это наконец удалось.
      – Вези меня в Таймс-сквер, – велел я и влез в машину.
      Он выехал из ряда и остановился.
      – Обождите чуток, – попросил он. – У меня радио не в порядке, придется звонить диспетчеру из будки.
      Он отсутствовал пять минут, а когда вернулся, его радио заговорило, вызывая машину 73. Таков же был номер на карточке, висевшей сзади на водительском сиденье.
      – Идиотка, – сказал он. – Ведь только что говорил ей, что у меня испорчено радио. – И он отключил приемник.
      Не спеша мы выехали из аэропорта. Он свернул влево. Указатели гласили: «Бруклин» и «Флойд Беннетт Филд». Мы помчались по автостраде. В открытое окошко врывался холодный ветер. Я глянул налево и увидел океан или, по крайней мере, залив.
      – Эй, – крикнул я водителю, – туда ли ты едешь?
      – Я везу вас по красочному маршруту, – откликнулся он. – Я подумал, что вам как иностранцу было бы интересно посмотреть достопримечательности. За это я не возьму с вас и лишнего цента. Видите? Счетчик отключен.
      Достопримечательности. Холодная зима еще не сменилась весной. Только серая вода – вот и все, что я видел время от времени.
      Судя по придорожным указателям, мы находились на Шор-Паркуэй. И двигались не очень-то быстро. Еще одна надпись гласила: «Спринг-Крик-парк, следующий поворот налево». Подъехав к ответвлению дороги под номером 14, такси сделало поворот.
      Виды парка не очень-то радовали глаз своими по-зимнему безжизненными деревьями. Имелась даже вывеска: «Парк закрыт». Но водитель поехал, петляя, по безлюдным его дорожкам. Что слева, что справа – одно запустение да голые деревья.
      Вдруг поперек дороги упало бревно. Грохнулось прямо перед машиной!
      Водитель резко затормозил.
      Послышался рев моторов.
      Три мотоцикла вырвались на дорогу и стали: два перед нами, один позади.
      На лицах водителей – шелковые индийские платки. Банда байкеров.
      Они держали нас под дулами пистолетов.
      – Бросьте на землю оружие! – крикнул ближайший к нам мотоциклист. – Всем пассажирам выйти! И без глупостей! Мы не шутим!
      Захват дилижанса! Я знал! Я видел такие сцены в кинофильмах. Следующим приказом будет бросить на землю ящик «Уэллз Фарго»! А у меня под рукой никакого оружия!
      Подняв руки, я осторожно выбрался из машины.
      Ближайший из грабителей слез с седла и подошел ко мне. Оттолкнув меня, он сунул руку в такси и вытащил сумку, полную денег!
      Он заглянул в нее, отошел от машины и кинул ее другому мотоциклисту, после чего повернулся ко мне. Из одного моего кармана он вынул бумажник, из другого стал вытаскивать мой дипломатический паспорт, который застрял поперек кармана и не давался.
      – Подожди, я сам отдам, – сказал я, но сунул руку не туда, где был паспорт, а в нагрудный карман, и в мгновение ока выхватил пластиковую вилку.
      Я изо всех сил всадил ее в тыльную сторону его ладони!
      – Он вооружен! – завопил грабитель.
      Я юркнул под машину.
      Грохнул выстрел!
      Пуля попала в такси.
      Взревели моторы.
      И налетчики укатили прочь!
      Таксист держался за плечо, проклиная «этих грязных подонков»!
      Я поспешно юркнул в машину, расстегнул саквояж и вынул из него «беретту».
      Водитель изумленно уставился на нее. Ствол был наведен прямо на него.
      – За ними! – прорычал я. – И быстро!
      – Я не могу вести машину, – жалобно простонал он. – Я ранен!
      Я выскочил наружу и распахнул дверцу с его стороны. Отпихнув его ногой, сам сел за руль. Но куда было ехать? Я не слышал звуков моторов ни сзади, ни спереди. Один только ветер.
      – Куда они поехали? – рявкнул я на водителя.
      Он скорчился на полу в свободном пространстве, где обычно ставят багаж, около сиденья водителя.
      – Не знаю, – слабо простонал он и отключился.
      У воров нет ни чести, ни совести – это я знал слишком хорошо. Они подстрелили своего сообщника. Возможно также, они договорились с ним об этом псевдосвидании.
      Сам находясь в бегах, я не мог обратиться в полицию. А водитель – что бы он мне ни сказал, это было бы сделано только с целью заманить меня в новую ловушку. Я просто сидел и надеялся, что они вернутся – теперь-то я вооружился пистолетом. Но зачем им возвращаться? У них моя сумка с деньгами, у них мой бумажник и даже дипломатический паспорт.
      Все кредитные карточки – в бумажнике. Но пользоваться ими я не мог. Стоило мне только предъявить одну ИЗ них, кредитная компания узнала бы о точном месте моего пребывания. Целая стая слетелась бы на меня со всего света и забила бы камнями.
      Звонить Мудуру Зенгину я не отваживался. При мысли о возвращении в Стамбул лоб мой защипало от пота.
      Если бы я позвонил в нью-йоркский офис, они, чего доброго, сдали бы меня в полицию.
      Итак, я оказался в США без гроша, не имея даже ничего ценного, что можно было бы продать. Зимние холода еще не отступили, и я не имел представления, останусь ли вообще в живых, ночуя в парке.
      Минутку, минутку. Я же знаю, где деньги. Их там в сейфе полно.
      Время было раннее.
      Какой бы отчаянной и опасной ни казалась эта идея, но за деньгами я мог отправиться только в одно-единственное место.
      О, при мысли об этом холодные мурашки побежали у меня по спине. Но ведь ни одна душа не заподозрит, что я отправляюсь именно туда.
      Я еще справлюсь с возложенной на меня миссией – и покончу с миссией Хеллера!
      Я завел мотор и выехал с территории Спринг-Крик-парк. У съезда с автомагистрали № 14 я поехал прочь от Ямайской бухты на северо-запад. Крутясь по разным улицам, я выбрался к Манхэттенскому мосту, проехал по нему и, сделав поворот вправо, въехал на проспект Франклина Д. Рузвельта, затем свернул с него и двинулся в сторону площади Роксентера.
      Скрипя зубами, но полный решимости, я крадучись пробирался к дому, где обитала мисс Щипли.

Глава 6

      Я припарковался в переулке в трех кварталах от жилища мисс Щипли. Наступило послеполуденное время, и я знал, что времени у меня предостаточно.
      Я пожалел, что не могу замести следы при помощи взрыва, но отсутствие бомб связывало мне руки. Водитель все еще лежал на полу. Крови он потерял не так уж много и дышал – хоть слабо, но дышал. Так ему и надо.
      Я стер отпечатки пальцев с тех мест, которых мог касаться. Действительно жаль, что я не могу замести следы как положено. Но что-то меня мучило, словно оставалась какая-то недоделка. В Аппарате вас учат не оставлять на авось никаких мелочей.
      Тут меня осенило. Мне показалось весьма вероятным то, что радио в полном порядке и что таксист просто хитрил.
      Стараясь не оставить отпечатков, я включил его и Нажал на кнопку микрофона, проговорив:
      – Диспетчер.
      – Слушаю, – ответила она. Ага, так он действительно врал!
      – Мисс, – сказал я, – говорит офицер полиции О'Хрипни. Ваше такси номер 73 мешает движению в переулке, – и я сообщил ей адрес. – Ваш водитель выкинул странный номер. Он утверждает, что состоит в банде, которая собирается украсть гроб Господень у Христа. Он даже притворяется, что его подстрелили, и истекает клюквенным соком. Будьте добры, вызовите от нашего имени неотложку из психиатрического отделения Белльвью.
      – Сию минуту, офицер, – сказала она. – Я всегда подозревала, что этот (...) – чокнутый.
      Я положил микрофон на рычаг, взял сумку и вышел. Ничего не взорвав, я понимал, что не довел дело до конца. Но если этот водила попытается опознать кого-нибудь, то вряд ли полиция и врачи будут слушать какого-то психа. Возможно даже, они бросят его в камеру вместе с доктором Кроубом! Я приободрился: след заметен.
      Теперь что касается опасной стороны дела: мисс Щипли. Было бы неверным сказать, что, приближаясь к тому роковому месту, я не чувствовал мурашек на спине или не ощущал вкуса хот-догов. Но я не позволил себе дрогнуть – настолько я чувствовал преданность доверенному мне священному делу уничтожения Хеллера. Есть дела, которые просто нужно делать – и все, и будь что будет.
      До возвращения мисс Щипли и Кэнди с работы оставалось еще много времени. Спустившись по подвальной лестнице и пройдя мимо мусорных баков, я бегло осмотрел их содержимое: бумажный носовой платок, испачканный губной помадой, яркой как кровь, все еще влажные банки из-под пива, наполовину выкуренный косячок и сломанная резиновая дубинка. Это было все, что мне хотелось узнать: они еще здесь живут и старых своих проделок не бросили.
      В глубоком колодце лестничной клетки, невидимый с улицы, я вынул кое-какие отмычки и приступил к работе. С железной решеткой я справился без труда. Что касается двери, то в ней, судя по всему, недавно заело ключ. Это свидетельствовало о том, что они ничего не подозревают, иначе не оставили бы замок в таком состоянии. Вскрыть его было парой пустяков.
      Когда я открыл дверь, в нос мне ударил застоявшийся запах марихуаны и духов. Волосы чуть ли не встали дыбом, но я пригладил их властной железной рукой: мне предстояло осуществить свой план, и отступать я не собирался.
      Я внес саквояж, удостоверился, что не оставил следов проникновения в квартиру, закрыл и запер обе двери.
      Главную комнату нужно обойти стороной. Я знал, что в ней находится банковская фотокамера, и, если не ошибался, эта камера была связана с сейфом: если кто-то станет возиться с сейфом, камера начнет фотографировать. Возможно даже, что она связана с офисом мисс Щипли. Нет, нужно обойти эту комнату стороной. Да к тому же я не думаю, что мог бы выдержать вид этой кровати, кандалов и орудий для пыток, таких, как жестянки с перцем и бутылочки с соусом «Табаско». Ведь в последнее время я весь был на нервах.
      Я прошел мимо комнаты по коридорчику и выглянул в заднюю дверь: в саду царил хаос из консервных банок и оставшегося снега. Большего я разглядеть не мог – мешал дощатый забор.
      Я открыл дверь из холла в комнату Кэнди. Стены задрапированы полосатой бумажной материей из крашеной пряжи – розовое с белым. Занавески из тонкой кисеи и постель, испачканная губной помадой.
      Отлично. Теперь я оденусь для битвы.
      Я ощутил укус. Что-то стало мне это надоедать. Вот и представился случай выбраться из одежды и избавиться от блох.
      Я поставил саквояж в будуаре на стул, открыл его и достал «Ругер Блэкхок» тридцатого калибра, который положил рядом с «береттой» у двери. Осторожность никогда не помешает – уж я-то знал, с кем имею дело. Но еще я знал, что мне нужно достать шифр от сейфа мисс Щипли, который был известен только хозяйке. Но я обдумал, как это сделать. Времени оставалось хоть отбавляй. В стенном шкафу я обнаружил, помимо одежды Кэнди и мисс Щипли, нечто поразительно подходящее для осуществления моего замысла.
      Это было черное шелковое кимоно, очень длинное и просторное, с вышитым на груди рисунком. Я сразу же узнал этот рисунок! Фигура с двумя головами: рогатого дракона и ощерившей ядовитые зубы змеи. Нинзя! Культовое существо поставленных вне закона убийц, смертельно опасных тайных палачей Японии. Какая подходящая находка!
      Я живо разделся и стал под душ, смывая с себя блох. Мне стало полегче.
      Все полотенца оказались в губной помаде, поэтому я обтерся ворохом нижнего белья, принадлежащего Кэнди, и облачился в кимоно нинзя. Теперь-то уж я пребывал в своем образе. Я ухмыльнулся себе в будуарное зеркало. Если бы эти две лесбиянки знали, что за кошмары ждут их сегодня, то так бы и рухнули на пол – сердце бы отказало.
      О, я обязательно заполучу эту цифровую комбинацию к сейфу.
      Я вынул из саквояжа два предмета. Сняв с постели подушку, вышел в коридор и положил ее на пол у входной двери. Уселся на нее и, приятно размышляя и время от времени весело ухмыляясь, стал дожидаться.
      Обычно первой приходила Кэнди. Каким ужасным шоком обернется для нее этот приход сегодня!
      Я беспечно раздумывал, нельзя ли еще чего добавить к философии одного из действительно великих мудрецов Земли, маркиза де Сада, знаменитого проповедника садизма. Как говорится, в Риме живи по-римски. В квартирке мисс Щипли установленный его образец поведения являлся почти недосягаемым для подражания. Но я твердо был намерен превзойти мисс Щипли даже в самых ее буйных фантазиях.
      Я сидел в темноте под дверью и, смакуя свой план, изредка похохатывал. Некий знаток психологии этой планеты готов был сейчас преподать любопытный урок маркизу де Саду.

Глава 7

      Стук каблуков по ступенькам, ведущим в подвал. Звук ключа, вставляемого в железную решетку.
      Душераздирающий стон несмазанных петель.
      Блуждание ключа по второму замку в поисках скважины.
      Я приподнялся, отодвинулся назад и замер, сидя на корточках.
      Она вошла.
      Кэнди!
      Я не дал ей шанса захлопнуть дверь. Плавно распрямившись, как пружина, я локтем левой руки обхватил ее за горло, чтобы не смогла и пикнуть. Правой я прыснул ей в нос из капсулы струйку газа, отключающего на пять минут, и ослабил хватку на горле.
      Она жадно вдохнула, собираясь закричать, но крика не получилось: Кэнди повалилась на пол, лишившись чувств.
      Я закрыл обе двери, ухватил ее за ногу и отволок по коридору в спальню.
      Я действовал быстро. Сорвал с нее пальто. Туфли ударились об пол, платье полетело на спинку кресла, один чулок упал рядом, другой воспарил к потолку и зацепился за люстру.
      Я посмотрел на бесчувственное тело с победной ухмылкой.
      И впрямь, красотка что надо.
      Но сейчас я совсем не располагал временем для осмотра всех ее красот.
      Я засунул ей в рот скомканный чулок и в качестве завязки использовал ее собственный лифчик. В ванной
      я снял бельевую веревку, на которой они развешивали свое нижнее белье, разрезал ее и куском покороче связал ей за спиной руки, а другим крепко стянул обе лодыжки. Я все рассчитал заранее.
      Оставив ее лежать на полу, я закрыл комнату снаружи и убедился, что оттуда в коридор не доносится ничего, что свидетельствовало бы о ее стремлении освободиться. Ступая, как кошка, я снова вернулся к своей засаде у выхода. «Беретту» и «ругер» я выложил из кобуры, чтобы просто на всякий случай быть наготове: ведь следующей будет мисс Щипли, а это штучка посложнее. Злобы в ней хоть отбавляй.
      Я скрючился на полу и ждал. Прошло шестнадцать минут.
      Шаги по ступенькам, ведущим в подвал. Шорох бумаги, словно кто-то жонглировал свертком. Звонок. Он прозвонил только раз. Значит, с ней никого не было, ибо я знал и другой сигнал.
      Решит ли она, что Кэнди еще не вернулась? Я затаил дыхание.
      Снова шорох бумаги.
      Победа! В замке решетки зазвенел ключ. Повизгивание петель. Дребезжание еще одного ключа в двери.
      Она открылась!
      – Кэнди! – позвала мисс Щипли, ступив в коридор.
      Я прыгнул.
      Левым локтем обхватил ее за горло.
      Она лягнула меня каблуком.
      Сумка с продуктами грохнулась на пол.
      Она пыталась повернуться.
      Правой рукой я поднес к ее носу еще одну газовую капсулу с пятиминутным действием, нажал на нее большим пальцем и ослабил хватку на горле, услышав: «Черт-те...» Потом пнул ее. Она сделала вдох и повалилась на пол, чтобы составить компанию сумке с продуктами. Я отвернулся, избегая попадания в нос рассеивающегося газа.
      Я закрыл решетку, убедился, что она заперта, и проверил, нет ли чего подозрительного снаружи. Закрыл и запер на засов входную дверь. Затем водворил на место вторую, обитую изолирующим материалом.
      Теперь я находился в звуконепроницаемой квартире вместе с Кэнди и мисс Щипли. Уж сейчас-то я покажу парочку интересных вещей маркизу де Саду!
      Я ухватил мисс Щипли за правую руку и потащил в большую комнату. Там все в основном оставалось в том прежнем виде, когда я страдал в ней в последний раз. На широкой постели даже сохранились пятна от горчицы и соуса «Табаско». Орудия пытки хранились на своих обычных местах, но еще больше покрылись пылью. Но времени для обзора достопримечательностей не было.
      Я сорвал мужеподобную шляпу с ее головы. Волосы Щипли рассыпались. Я вытряхнул ее из пальто и отбросил его в сторону. Снял с нее жакет, расстегнул пояс на брюках, ухватил их за отвороты и, стаскивая вместе с ними туфли, вытряхнул ее из брюк.
      Мужеподобная рубашка никак не слезала, пока я не сообразил, что держит ее галстук. Избавившись от него, я ухватил рубашку за подол и стащил ее через голову.
      Она носила мужские трусы! Но не это было самым удивительным. Она носила бюстгальтер телесного цвета! Раньше я никогда его не замечал, думая, что у нее почти отсутствуют груди. Бюстгальтер не имел бретелек и как бы облеплял ее тело. Я продел под него пальцы и рванул на себя. Он отскочил, обнаружив совершенно нормальные женские груди! Она же все время носила этот грудной компрессор, чтобы они казались плоскими! Ну и ну! Вот на какие жертвы идут некоторые лесбийские «мужья», лишь бы только выглядеть как мужчины!
      Я сдернул правый ее носок и швырнул его в воздух. Сдернул левый, и он упорхнул, чтобы наколоться на герб с изображением щита и мечей. Я посмотрел на нее внимательно. Она оказалась далеко не такой уж мужеподобной бабенкой, какой представлялась мне в прошлом, в бредовых моих состояниях.
      Но я должен был шевелиться. Скоро окончатся те пять минут, после чего тонкие губы мисс Щипли снова начнут изрыгать язвительные богохульства.
      Я взвалил ее на огромную широкую постель, приковал к ближайшим стойкам кровати запястья и лодыжки, подтянул поочередно все цепи так, чтобы она лежала распростертой на спине.
      Ах, какое упоительное зрелище! Карусель – игра честная, и винт уже повернулся. Мисс Щипли была целиком в моей власти. И, о боги! Какой ее ждал удар!
      Я пошел за Кэнди. Та уже пришла в себя и безумно вращала глазами. Хоть и связанная, она все же пыталась съежиться. Хоть и с кляпом во рту, она все же пыталась кричать. Изумительно!
      Я взял ее на руки, принес в большую комнату и, бросив на кушетку, уложил на спину. Прижимая ее тело к кушетке, я привязал третью веревку к правой ее лодыжке, ближайшей к спинке кушетки. Пропустив веревку в щель между спинкой и сиденьем и под сиденьем, я привязал ее к левой лодыжке Кэнди. Затем развязал ее ноги, раздвинул их пошире, несмотря на ее брыкания, и зафиксировал в таком положении. Когда я закончил, она лежала, крепко привязанная, на спине и не могла даже двигаться из стороны в сторону.
      Вполне удовлетворенный, я отступил назад и полюбовался своей работой. Ни одному бойскауту на Земле не удалось бы это сделать лучше. Я заработал значок отличия.
      Очень даже скоро выболтает мне мисс Щипли комбинацию цифр к тому сейфу. Будут у меня деньги. И я отправлюсь мстить Хеллеру.
      Нет, у Аппарата еще не было ученика лучше, чем я!
      Сегодня я буду торжествовать! Маркиз де Сад, внимание!

Глава 8

      Еще ни один психиатр на свете, вглядываясь в глубины истерзанного сознания своего пациента, не испытывал большего удовольствия, чем я, когда увидел выражение глаз очнувшейся мисс Щипли. С трудом приходя в себя, она погружалась в ужас, глядя на свою ненаглядную Кэнди, извивающуюся с кляпом во рту, беззащитно лежащую на кушетке.
      Мисс Щипли подергала все цепи по очереди и преуспела в этом не более, чем червяк, пытающийся поднять земной шар. Нет, менее: она не смогла даже напрячь мышцы.
      Вы бы ожидали от нее обвинений, ругательств и поношений. Вы бы ожидали таких фраз, как «Инксвитч!», «Ты, (...)!», «Я оторву тебе (...)!». Я лично этого ожидал. Но ни звука не вырвалось из этих неумолимых, сжатых губ. Ни одного слова. Все это кричали ее глаза.
      Я положил ладони на отвороты надетого на мне кимоно нинзя. И, покачиваясь с пяток на носки, улыбнулся ей беспощадной улыбкой. Она столкнулась с матерым психологом, готовым превзойти самого маркиза де Сада. Я никуда не спешил. Впереди у нас была целая ночь. Кричи не кричи – эти стены вполне надежны, я это знал. Внезапная помощь не подоспеет. Но все же, когда я просто глядел на мисс Щипли, мне приходилось припрятывать чувство неловкости. Действуй небрежно, без напряжения – это входило в мой план, – но не забывай ни на долю секунды, шептал я себе, что ты смотришь на одно из самых коварных и самых опасных из всех живущих существ: она ведь являлась не только женщиной – она была мисс Щипли!
      Я намеревался вести себя честно. Прежде чем приступить к главе второй практического руководства Аппарата по пыткам, я собирался начать с главы первой: «Сперва разыграй дружелюбное отношение. Это усилит потрясение от ужаса, которое должно наступить в конце. Но иногда они ломаются моментально».
      – Мисс Щипли, – начал я, – не могу выразить словами, насколько я счастлив видеть вас снова. У вас здоровый вид. – Выносливые пытаемые при таком подходе держатся дольше. – Я ваш горячий поклонник. Я часто часы напролет думал о вас. Так что прошу вас, давайте же станем друзьями. Прямо сейчас. Если вы назовете мне шифр к этому сейфу, я просто возьму свои деньги и пойду восвояси. Деньги эти мои, вы сами так не раз говорили. Это вовсе даже и не грабеж. Ну так как? Какая же комбинация?
      Ее губы сжались еще плотнее.
      Ах так. Ну что ж, не будем спешить. Я вышел в переднюю и подобрал с пола продукты, чтобы никакой посетитель, заглянув, не обнаружил беспорядка. Я принес их и положил пиццу в морозильную камеру, а банки с пивом в «железную деву», чтобы дать им охладиться. Просто, по-домашнему.