Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Повелительница снов

ModernLib.Net / Фантастический боевик / Гуляковский Евгений Яковлевич / Повелительница снов - Чтение (стр. 16)
Автор: Гуляковский Евгений Яковлевич
Жанр: Фантастический боевик

 

 


Уже без излишней спешки Ружана повела отряд вверх по той лестнице, по которой они только что поднимались к помещениям обращенцев. Еще оставалась какая-то надежда, что продвижение обращенцев задержат прочные стальные двери, ведущие на лестничные пролеты. Новых взрывов пока слышно не было.

Они беспрепятственно достигли адептского уровня. Здесь начиналась вторая аварийная лестница, та самая, на которую вырвались теперь обращенцы, и то, что они до сих пор не появились на этом достаточно важном в стратегическом отношении уровне, вызвало у Ружаны недоумение. Даже на второй лестнице, на которой обращенцы взломали дверь несколькими этажами ниже, никого не было.

— Что ты об этом думаешь, Росан, куда они подевались?

— Мне кажется, госпожа, они пошли вниз. Их не интересовали жилые и складские уровни. Им нужен бассейн.

— Бассейн? Но для чего?

— Только там они могут получить инструкции для дальнейших действий и необходимую силу от своего господина.

— Объясни. Я не понимаю. Каким образом и почему именно там? Подключиться к машинам корабля можно и здесь, на адептском уровне.

— Им не нужны машины. Им нужен тот, кто управляет всем кораблем. Его дух, если хотите, или его разум. Мне трудно сказать, какое определение больше соответствует истине. Тот, кого вы называете ордосом, и сейчас находится здесь, на самом нижнем уровне. Для него была построена вся эта башня, а машины — это просто его придатки, части его тела, так же как и сами обращенные.

— Ты говоришь так, словно не принадлежишь к их числу.

— Вы, бертранцы, привыкли считать, что только членам вашего ордена доступна психомагия, с помощью которой можно защитить человека от пагубного влияния ордосов. Но это не так. Я принадлежу к тайной гильдии захранских ученых, десятилетиями изучавших ордосов еще до того, как началась открытая война с ними. Конечно, на меня подействовало промывание мозгов, которому меня подвергли в башне, и, разумеется, моя психика была подавлена и подчинена этому кровавому монстру, но только до тех пор, пока прямой канал психовоздействия не был вами разорван. Теперь я свободен.

— И как я могу в этом убедиться?

— Очень просто. Ни один обращенный не может выдержать без ежедневного подключения к своему хозяину. Кстати, именно поэтому они, несмотря на огромный риск, решили прорваться к бассейну. Они не знали, что вы оказались так беспечны. Располагая всем оружием и достаточным количеством людей, вы фактически ничего не сделали, чтобы предотвратить прорыв. На их пути можно было устроить хорошую засаду и значительно уменьшить количество ваших врагов.

Ружана почувствовала, как вспыхнули ее щеки, но сумела подавить гнев. Оскорбительная для нее речь этого человека содержала в себе слишком много правды.

— Выходит, если ордос обитает в бассейне, его можно уничтожить?

— Бассейн — да, но не ордоса. Его разум представляет собой энергетическую субстанцию, свободно перемещающуюся от предмета к предмету. В случае необходимости, если уничтожат его питательную среду, он может переместиться, затаиться и ждать сколь угодно долго, пока ему не подвернется подходящий объект, например человек.

Но добровольно он никогда не покинет бассейн — только там он обладает несокрушимой силой, оттуда черпает свою энергию. И я не советую никому из вас приближаться к этому уровню. Он вас уничтожит, захватит ваш разум, перекачает в себя вашу жизненную энергию, а ваше тело использует в пищу.

— Ты очень много знаешь об ордосах, Росан.

— Я изучал наших врагов всю свою сознательную жизнь, госпожа.

— Не называй меня госпожой. Твои знания делают нас во многом равными.

— Как же мне обращаться к вам?

— Мои люди зовут меня «капитаном». Я понимаю, что не заслужила подобного звания, но мне будет приятно, если и ты станешь так называть меня.

— Хорошо, мадам. — Росан усмехнулся. — Вы слишком красивы, чтобы именовать вас мужским титулом. Мне никогда не приходилось слышать о женщине-капитане.

Ружана досадливо поморщилась. Слишком часто приходилось ей сталкиваться с завышенным мужским самомнением и слишком много сил приходилось тратить на собственное самоутверждение.

— Называй как хочешь, это не имеет значения. Объясни, почему обращенцы не предприняли попытки захватить склад с оружием и продовольствием? У них был для этого неплохой шанс.

— Их потребность в пище минимальна, и у них есть свой собственный запас продовольствия, которое они используют не чаще раза в неделю. Все остальное, всю свою внутреннюю энергию и силу они получают от своего хозяина. Поэтому прежде всего они нуждались в том, чтобы восстановить контакт с ним. Но как только он наполнит их силой, они напомнят о себе.

— И когда это произойдет, по-твоему?

— Ты хочешь знать, сколько у нас времени? Я думаю, не больше суток.

Ружана поморщилась от фамильярного обращения, однако промолчала. Ей не хотелось ставить на место этого странного человека, в конце концов, она сама дала ему повод к этому. И он, в отличие от остальных, еще не знал, насколько обманчива ее хрупкая внешность. Пусть до поры до времени пребывает в неведении. Он располагал ценнейшими сведениями, но не вызывал в ней особого доверия. Она решила не спускать с него глаз, а пока каждый раз, когда обстоятельства будут благоприятствовать этому, она станет выспрашивать его об орд осах. К счастью, наставники Ружаны научили ее отличать ложь от правды, и пока все, что он говорил, соответствовало истине.

— Это еще не все, капитан! — Росан произнес ее титул с явной насмешкой, но и это сошло ему с рук, просто потому, что он был достаточно умен и позволял себе подобную иронию лишь тогда, когда поблизости никого не было. — Как только в бассейне закончится пища… Надеюсь, вы знаете, о какой «пище» идет речь и чем именно заполнен бассейн?

— Знаю.

— Так вот, как только кровь в бассейне закончится и ордос проголодается, обращенцы начнут охоту за вашими людьми. Это одна из причин, по которой они избегали до сих пор серьезной стычки. Они хотят захватить вас живыми и использовать в качестве пищи для своего хозяина, не только вашу кровь, но и то, что находится внутри живого человеческого тела, — его жизненную силу.

«Проблемы увеличиваются с каждой минутой, — подумала Ружана, — а я совершенно не знаю, что с этим делать. Наши силы слишком ничтожны, чтобы противостоять всему этому ужасу». Ей потребовалось огромное усилие, чтобы не позволить своей неуверенности прорваться наружу.

Пребывая все в том же мрачном настроении, она привела своих людей в оружейную и начала раздачу оружия, предоставив каждому возможность выбрать то, что он считал для себя наиболее подходящим.

После того как эта работа была закончена, Ружана в сопровождении Росана, которого она теперь не отпускала от себя ни на шаг, проверила, как продвигается возведение двух баррикад, отрезавших нижний уровень от остальных этажей и перекрывавших обе аварийные лестницы на девятом уровне.

— Как считаешь, наше сооружение удержит их? — с сомнением спросила Ружана своего нового консультанта.

— Они не будут предпринимать штурм. Вы станете для них дичью, и они начнут охотиться за вами поодиночке — тогда, когда вы не будете этого ожидать.

— И каким образом они попадут в наши секторы, минуя заграждения?

— У них есть для этого свои тайные пути. А если даже в данный момент этих путей нет, ордос создаст их. Не забывайте, что этот корабль живой. Он может изменяться в соответствии с желаниями своего хозяина.

— Этого нам только не хватало… Час от часу не легче… У тебя есть хоть одна хорошая новость?

— А разве то, что мы до сих пор живы, плохая новость?

— Что же, ты прав. Будем максимально использовать предоставленный нам шанс. Как ты считаешь, Росан, возможно ли взять под свой контроль механизмы корабля и может ли человек научиться управлять его полетом?

На какое-то время он задумался, словно взвешивая ему одному известные обстоятельства, и наконец сказал:

— Все механизмы этого корабля наполовину живые. А это означает, что, если психоуровень пилота достаточно высок, он может управлять кораблем. Но лишь до тех пор, пока в управление не вмешается настоящий хозяин корабля. А вообще-то ничего более безумного мне еще не приходилось слышать, — вновь «обнадежил» он ее.

«Значит, времени у меня будет совсем немного, если даже удастся овладеть этой дьявольской машиной, — подумала она. — Все, что мне нужно, — это посадка. Если мы близко подлетим к подходящему миру, я обязательно попробую…»

ГЛАВА 31

Поиск свободы — это единственная побуждающая сила, которую я знаю Это свобода улететь внезапно в бесконечность, которая где-то там Это свобода умереть, исчезнуть навсегда Это свобода быть подобным пламени свечи, которая остается неугасимой в мире, озаряемом светом миллиардов великолепных звезд, остается неугасимой потому, что никогда не считает себя чем-то большим, чем есть на самом деле, — всего лишь свечой

Карлос Кастанеда

Время уходило, как вода в песок… И он ничего не мог с этим поделать, абсолютно ничего. Где-то там, среди равнодушных и холодных звезд, летел корабль с девушкой, пришедшей из его снов. С его несбывшейся мечтой. Когда прошел первый приступ отчаяния, он понял, что его мечта — захватить один из остававшихся на планете ордосских кораблей — была всего лишь мечтой. Почти неосуществимой мечтой. Какая-то надежда все-таки оставалась… Если бы он и в самом деле научился осознанно управлять силой, заключенной в его сознании, мечта могла бы стать более реальной. Но учеба требовала времени, а корабль уходил все дальше, и все плотнее неизвестность смыкала свои темные крылья над судьбой Талосской княжны. Возможно, от отчаяния он и согласился в конце концов на предложение Персиваля, тем более что ему была оказана высокая честь — глава ордена бертранских витязей, сам преподобный Персиваль Рэм, согласился стать его учителем.

И все же временами у Сергея возникали сомнения, правильно ли он поступил. Слишком многочисленные и порой, с его точки зрения, бессмысленные обязанности накладывало на него ученичество.

Взять хотя бы еженедельное бдение в пещере. Каждый третий день недели он был обязан проводить глубоко под землей, в полной темноте и тишине, на холодном каменном ложе, не застеленном даже шкурой. Без воды и пищи. Первое время он пытался протестовать против этого варварского обряда, но Персиваль остался непреклонен.

— Раз в неделю ученик должен остаться наедине с Великим молчанием и привести в порядок свои мысли, — отвечал он на все его протесты.

— О чем я должен думать? Зачем все это? Почему нельзя проделывать упражнения в моей келье? Ложе в ней мало чем отличается от каменного.

Со временем, однако, эти вопросы исчезли сами собой. И он даже полюбил полную отрешенность от мира, которой можно было достичь только в пещере — глубоко под землей.

Только здесь он наконец понял, что привлекало московских спелеологов в глубочайшие полости земли, и, как теперь выяснилось, погоня за рекордами в этом рискованном виде спорта была далеко не самым главным.

Ему казалось, что тишина пещеры чем-то сродни тишине космоса, в котором сейчас среди далеких звезд летел корабль Ружаны.

Он неоднократно пытался пробиться к ней своим ментальным зрением, но космос вставал перед ним непроницаемой ледяной стеной и пресекал любые попытки проникновения в его мертвую пустоту. Именно это обстоятельство и заставило его в конце концов подчиниться желанию Персиваля отложить захват ордосского корабля до окончания первого круга обучения.

Персиваль и сам понимал, как важно выиграть время, поэтому он предельно сократил сроки обучения, оставив лишь самое главное. Но он решительно отверг попытки Сергея проскочить через вводную часть обучения, состоявшую из непонятных для капитана тестов и испытаний.

— На этом этапе нельзя ошибиться, — втолковывал он Сергею, когда снисходил до подобных объяснений. — Сейчас мы выясняем конфигурацию твоего виртуально-ментального поля. Устанавливаем его основные характеристики. У каждого человека это поле строго индивидуально. Я должен знать, какими способностями наградила тебя природа от рождения. Рисунок твоего поля крайне необычен, и мы должны определить его наиболее сильные стороны, чтобы получить возможность развивать именно их. Только так мы сможем сократить время твоего обучения…

И он снова и снова заставлял Сергея раскачивать висевший над головой маятник, не прикасаясь к нему.

Затем наступила очередь каменных шариков, равномерно выпадавших из трубки над его ложем, и, если Сергею не удавалось отклонить их полет в сторону, они больно ударяли по его обнаженной груди. Первое время это напоминало ему китайские пытки, а отклонить падающий предмет усилием воли казалось столь же невозможным, как зажечь свечу взглядом.

Но память о том, что это удалось ему однажды, осталась глубоко в его подсознании, и в один прекрасный день шарик, вместо того чтобы ударить его в грудь, улетел под кровать. С этой поры его подсознание уже не нуждалось в контроле и проделывало эту привычную*процедуру самостоятельно, даже по ночам, когда он спал.

Зато его успехи в управлении вирт-снами оказались куда менее значительными. Собственно, никаких успехов здесь не было, и в очередной беседе на расстоянии, когда они разговаривали с помощью ментальной связи, учитель объяснил ему, что конфигурация его сознания не укладывается в привычные рамки и подобные сны ему совершенно противопоказаны. Для того чтобы что-то изменить в реальном мире, сновидец сначала входит в мир сновидений и уже оттуда пытается воздействовать на реальность. Это удается далеко не всегда. И зачастую все происходит совсем не так, как он предполагал. Переход из одной среды в другую, из одного состояния в другое неизбежно порождает путаницу.

Персиваль считал, что Сергей владеет уникальным и гораздо более ценным талантом — талантом непосредственного воздействия на предметы реальности усилием своей мысли, без посредства сна. Для этого необходим большой запас внутренней силы, но настоятель знал, что у его ученика она была. Все свои старания Персиваль направил на то, чтобы сделать управление этой силой осознанным, не зависящим от случая.

Временами Сергей, измотанный длительными психологическими тренировками, требовал сменить программу обучения и шел в фехтовальный зал. В таких случаях Персиваль позволял ему короткий отдых, но беспрестанно повторял, что это пустая трата времени.

— Махать мечом умеет каждый третий, видеть мир чужими глазами способен только ты…

Вскоре выяснилось, что Сергей может не только видеть чужими глазами, но и совершать чужими руками определенные нужные ему действия. Его воздействие было похоже на гипноз, хотя имело совершенно иную природу.

Случайно выбранный для экспериментов напарник из числа бертранских монахов в гипнотический транс не впадал, он не испытывал даже сонливости и не видел Сергея, находившегося во время эксперимента в другой комнате, но его руки в определенный момент неожиданно для него самого начинали делать совсем не то, что он намеревался, а то, что хотел от него Сергей…

Странно, но после этого успешного эксперимента отношение сэра Персиваля к своему ученику несколько изменилось. Он подолгу задумчиво рассматривал его при каждой встрече, словно видел впервые, а продолжать опыты по овладению чужим сознанием наотрез отказался и однажды сказал:

— Надеюсь, ты будешь осторожен со своим даром. Ты должен понимать, какая огромная ответственность лежит на человеке, умеющем управлять сознанием других людей… В этом есть что-то ордосское…

Лишь после этой случайно оброненной фразы Сергею стала понятна причина отрицательного отношения учителя к его успехам в данной области — сэр Персиваль видел в них что-то нечистое, не свойственное человеческой природе, — и Сергей без особых сожалений подчинился. В конце концов, существовали другие, гораздо более важные умения, которые он постигал с помощью своего учителя. И не сомневался в том, что, когда появится в этом нужда, его дар проснется сам собой.

Приближалось третье сретенье — праздник испытания учеников, закончивших первую ступень обучения. Те, кто выдерживал испытание, становились послушниками монастыря и получали право пройти подготовку второй ступени.

Сергей с завистью посматривал на десяток счастливцев, готовившихся к большому событию в своей жизни. Они давно уже покончили с бесконечными изматывающими упражнениями и сегодня получат право заняться настоящим делом, а его ученичеству не видно конца — и это называется сокращенной программой обучения!

С утра по тракту к монастырю потянулись многочисленные крестьянские подводы и городские самодвижущиеся экипажи. С тех пор как бертранцам удалось одержать первую в истории Захрана победу над ордосами и если не разрушить, то хотя бы заставить убраться одну из их башен с захранских земель, слава о монастыре разнеслась широко, и родители спешили привести своих чад в его стены.

После программы испытаний производился смотр новичков, среди них адепты монастыря отбирали наиболее талантливых. И те немногие, кому повезло, заполняли освободившиеся кельи учеников первой ступени.

Обучение в монастыре стоило дорого, но родители не жалели средств. Того, кто прошел у бертранцев хотя бы первый круг обучения, ожидала блестящая карьера при дворе императора.

Впрочем, плату брали лишь с тех, у кого имелись деньги. Очень часто монахи отвергали богатых претендентов и отдавали предпочтение тем, кто не имел ни гроша, но обладал скрытыми, часто ему самому неизвестными талантами.

В день испытаний ворота монастыря не закрывались, и монастырский двор напоминал ярмарочную площадь или стоянку какого-то огромного каравана, в котором смешались люди всех сословий.

Сергей так и не почувствовал себя своим в этих стенах. Возможно, причиной этому было особое внимание, которое уделял ему Персиваль, а может быть, так сложилось из-за специальной программы обучения, из-за слишком краткого по здешним меркам пребывания в ранге послушника. Как бы там ни было, друзей у него в монастыре не появилось, и это еще больше усиливало его обострившееся чувство одиночества.

Рассматривая запыленные экипажи, за оконными шторками которых скрывались дети столичных вельмож, он думал совсем не о них, а о том пути, который им пришлось преодолеть от столицы до монастырских стен. Тракт стал безопасным после того, как из города, лежавшего на середине перехода до столицы, исчезла ордосская башня, совсем недавно угрожавшая монастырю и всей Захранской империи.

Кому-то пришлось пожертвовать своей свободой, а возможно, и жизнью ради того, чтобы эти разодетые столичные хлыщи смогли без всякого опасения прибыть в Бертранский монастырь.

Сергей понимал, что он несправедлив в своих суждениях, но ничего не мог с собой поделать, не мог включиться в общую праздничную атмосферу, не мог ее принять.

В конце концов он счел за лучшее вернуться в свою келью и, не зажигая лампы, прилечь на жесткую койку. Рука привычным движением нащупала в темноте кольцо — единственную память, оставшуюся у него от Ружаны.

Сегодня кольцо показалось ему неожиданно теплым, и, поднеся его поближе к глазам, он обнаружил с обеих его сторон два световых колечка, быстро вращавшихся в разные стороны. Ничего подобного он не замечал раньше, сотни раз рассматривая кольцо. Впервые подарок Ружаны проявил активность. Персиваль говорил ему, что внутри кольца заключена высокая магическая энергия, но высвободить ее мог только тот, кто вложил ее внутрь кольца. Ружана никогда не упоминала о человеке, который изготовил кольцо. И он полагал, что кольцо принадлежало ее учителю — Персивалю.

Пока Ружана была рядом, история кольца не волновала Сергея. Оно помогло ему найти повелительницу его снов, и этого было вполне достаточно. Но теперь, когда Ружаны не стало рядом с ним, любая мелочь, связанная с ней, приобрела для Сергея огромное значение. Сейчас кольцо подало ему какую-то весть и позвало его за собой… Он чувствовал зов, противиться которому не собирался. И неожиданно понял — пора его ученичества завершена. Больше он не мог неподвижно лежать в монастырской келье, когда его любимую каждую секунду все дальше уносил от него ордосский корабль. Время подготовки закончилось. Настала пора действий.

Когда Персивалю доложили о том, что его ученик покинул монастырь, он нахмурился и в мрачном молчании долго мерил шагами зал официальных приемов, где незадолго до этого беседовал с новыми кандидатами.

— Может быть, вы хотите, чтобы его вернули? — осмелился спросить капитан наружной охраны.

Персиваль лишь мрачно усмехнулся:

— Даже лучшие из вас не смогут это сделать.

ГЛАВА 32

Свобода — это приключение, которому нет конца, в котором мы рискуем жизнью и даже большим, чем жизнь, во имя нескольких мгновений чего-то — превыше слов, мыслей и чувств.

Карлос Кастанеда

Одинокий всадник держал путь на север, все время на север, по заброшенному тракту южной пустыни, где долгие годы уже не ходил ни один караван.

Он миновал плато Страха. Здесь когда-то стояли давно исчезнувшие под слоем песка дозорные башни корсанцев. Найдя лишь одному ему заметный след, он повернул на восток, вдоль береговой линий океана, где соленые брызги прибоя выжгли даже пустынную растительность. Он шел все дальше, следуя своему неведомому пути.

Он преодолел расстояние, не доступное ни одному нормальному человеку, и сменил коня у Заринских холмов, где на него напали отбившиеся от племени моранов разбойники, на свой страх и риск промышлявшие охотой на одиноких путников и небольшие караваны.

Предводитель шайки под хохот своих соплеменников с диким гиканьем несся навстречу легкой добыче и уже занес меч для единственного удара, но неожиданно воткнул его себе в живот. Двое лучников, страховавшие предводителя, почему-то выстрелили друг в друга, а остальные с воплями «Пустынный демон!» разбежались. Вот тогда он и сменил своего коня на свежего жеребца, оставшегося без хозяина.

С этого момента молва об одиноком всаднике бежала по пустыне впереди него, и никто уже не осмеливался пересечь его путь. Он миновал Занзиру и Каледну и на лодке местного рыбака за символическую плату пересек залив.

После этого стали говорить, что он красив, молод и слишком печален для настоящего демона.

Затем его путь на какое-то время затерялся в портовых кварталах. В трактирах рассказывали, что он продал лошадь, а свой черный плащ променял на матросскую робу, но этому мало кто верил. Люди охотно верят лишь в то, что соответствует их собственным убеждениям, и отвергают то, что им противоречит. Они жаждали продолжения захватывающей и таинственной истории про пустынного демона, способного убивать взглядом.

И они ее получили… Всадник вновь появился в окрестностях столицы через пару недель. Правда, он здорово изменился за это время — постарел лет на двадцать, у него отросла борода, а на копытах лошади засверкали серебряные подковы…

К этому времени тот, кто породил эти легенды, находился уже далеко в открытом море.

Судно, на которое Сергей нанялся простым матросом, называлось загадочно и кратко: «Бертрамо». Он не стал уточнять, что означает это слово на захранском жаргоне. С него вполне было достаточно и того, что судно следует к острову Недос, к тому самому острову, который обычные корабли старались обходить стороной и где высилась над портовой гаванью одна из двух оставшихся в Захране часовых башен ордосов.

Капитану «Бертрамо» понадобился Недос, потому что он промышлял контрабандой и не существовало более выгодного фрахта, чем тот, который можно было получить на острове, фактически отрезанном от остального мира.

Сергею приходилось прилагать немалые усилия, чтобы ничем не выделяться среди остальной команды, молча сносить грубость и выполнять тяжелую, грязную работу. И все же нечто необычное чувствовалось в его взгляде. Даже боцман Оренд ни разу не осмелился огреть его своей широкой плетью, следы которой можно было заметить на телах всех остальных матросов.

Первый раз остановить их судно попытались у мыса Реван. До гавани Недоса оставалось пройти не более десятка миль, когда из береговой полосы тумана вынырнули два небольших суденышка и на огромной скорости помчались наперерез «Бертрамо».

Капитан как ни в чем не бывало продолжал идти прежним курсом, не обращая внимания на появившийся на мачте впереди идущего судна сигнал «лечь в дрейф».

— Кто они такие? — осведомился его помощник, вот уже несколько минут рассматривавший неизвестные суда в подзорную трубу.

— Это не таможня и не береговая охрана.

— Может быть, пираты?

— Думаю, нечто худшее.

— Нам от них не уйти, — слишком большая скорость. Что у них за двигатели?

— Это не наше дело. Приготовить гостинец! Как только подойдут достаточно близко, стреляйте.

«Гостинцем» на шхуне называли небольшую катапульту, метавшую горшки с горящей смолой. В случае удачного попадания неприятельскому кораблю редко удавалось избежать пожара, но эти суда, закрытые сверху обтекаемой палубой, сделанной из неизвестного в Захране материала, производили впечатление неуязвимости.

Не дойдя до шхуны полкабельтова, переднее судно остановилось, и громкий металлический голос легко перекрыл разделявшее их расстояние:

— Мы не собираемся атаковать вас. Нам нужен только ваш матрос, нанявшийся на корабль перед самым отплытием.

— Я не выдаю своих людей! Кто вы такие, черт возьми?! — рявкнул капитан, по-прежнему не меняя курса. Расстояние между судами вновь начало сокращаться.

Воспользовавшись переговорами, отвлекавшими основных участников событий, Сергей послал вперед свое ментальное сознание и очутился в рубке загородившего им дорогу катера. Больше всего это суденышко внутри напоминало современный военный корабль. Первым, что бросилось ему в глаза, была небольшая автоматическая пушка, смотревшая в сторону приближавшейся шхуны. Капитанский мостик «Бертрамо» был уже в перекрестье прицела. Сергей, легко завладевший сознанием орудийного наводчика, повернул на пульте нужную рукоятку и развернул орудие на девяносто градусов, в сторону немного отставшего второго судна.

К самому выстрелу он уже не имел отношения — видимо, наводчик, выполняя недавно полученную команду, так и не успев разобраться в том, что происходит, нажал на спуск.

Взрыв по своей силе превзошел все, что можно было ожидать от такого небольшого калибра. Надстройка второго катера оказалась развороченной, и где-то в глубине его корпуса прогремел еще один взрыв. Сдетонировал боезапас, и корпус катера раскололся пополам. Прежде чем все это произошло, Сергей вновь оказался на шхуне. Он стоял у самого борта, намертво сжимая в руках крепежный конец.

— Ты что, заснул? — осведомился боцман, видимо, давно уже стоявший рядом. — Не по твою ли душу пришли эти ордосские собаки? Ведь это ты был последним матросом, которого мы наняли перед самым отплытием? И какого хрена ты не отвечаешь, когда я к тебе обращаюсь?!

— Может, и по мою, — не отводя взгляда от расширившихся от гнева глаз боцмана, ответил наконец Сергей. — Они мне не докладывали. Но вам нет смысла из-за меня губить всю команду. Если хотите, чтобы они вас оставили в покое, попросите капитана лечь в дрейф и выделите мне шлюпку.

К сожалению, Сергей не мог немедленно повторить трюк, который только что проделал с наводчиком первого катера. Нужно было выиграть время для того, чтобы восстановить баланс энергии.

Спустя полчаса он уже сидел в шлюпке и смотрел, как шхуна удаляется к острову, такому близкому и такому недоступному для него. Ордосское судно кружило вокруг его крохотного суденышка, как коршун, постепенно сужая круги. Гибель одного из судов сделала противников Сергея предельно осторожными. Ордосские обращенные, управлявшие катером, не спешили начинать атаку, присматриваясь к этому безоружному и совершенно безобидному с виду гребцу.

Проблема для Сергея состояла в том, что он должен был безошибочно выбрать объект для своей следующей атаки. Сил хватит только на один ментальный удар, к тому же не подкрепленный предварительной разведкой. И если он ошибется, повторить удар он уже не успеет. Об этом красноречиво свидетельствовал ствол пушки, неотрывно следивший за его шлюпкой во время всех маневров ордосского корабля.

Наибольшую опасность представлял наводчик, и медлить больше было нельзя. Сергей решился, послав свой ментальный бросок, словно теннисный мяч, не видя сетки, вслепую.

Удар оказался неточным. Вместо наводчика он зацепил рулевого, и все, что тому осталось, так это резко и неожиданно положить руль в сторону. Судно рыскнуло, меняя направление, и в ту же секунду прогремел выстрел.

Последним, что Сергей увидел, была вспышка разрыва, а затем взрывная волна накрыла его, отключая сознание. Шлюпка разлетелась от этого удара в щепки. Драконья кожа предохранила его тело от осколков, но она не могла предохранить его сознание от шока контузии, и спустя несколько секунд после взрыва его беспомощное тело появилось на поверхности воды среди обломков.

Очнулся он уже в кубрике ордосского катера. Это была крохотная металлическая каюта. Он лежал на железной койке, прикрученный к ней цепями, с несколькими замками, фиксировавшими его тело так, чтобы он не мог пошевелиться.

Команде строго-настрого запретили подходить к двери кубрика, в свою очередь, запертой на несколько замков.

Судно, перепрыгивая с волны на волну, неслось куда-то на максимальной скорости, увозя с собой опасного пленника.

Первую попытку выбраться из безнадежного положения, в котором он очутился, недооценив своих противников, Сергей предпринял часа через два, когда накопилось достаточно психической энергии, растраченной во время боя. Катер начал замедлять ход, и дальнейшее промедление становилось опасным.

Хотя цепи болезненно врезались в тело, а неудобная поза никак не способствовала медитации, он научился отсекать в сознании внешние мешающие факторы, и теперь это не имело большого значения.

Он сосредоточился, пристально разглядывая опутавшие его цепи и стараясь убедить себя, что видит их как бы во сне.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24