Почему Лит застрял у видеофона? Он там уже почти час.
      Он был взбешен, она могла заметить это. Она никогда не видела его таким возбужденным. Даже после того, как экран потемнел, он все еще сидел, уставившись в него.
      Что-то заставило Мадру встать и открыть звуконепроницаемую дверь. Лит оглянулся.
      — Это Силы. Сухопутные крысы! Мадра, представляешь, Силы посмели вести себя со мной надменно.
      — Он на самом деле надавил на все твои кнопки? Что случилось, Лит?
      — Ох… — Лит хлопнул в ладоши. — Ты помнишь те два корабля, которые стартовали с базы Топеки без…
      — Я ничего об этом не слышала.
      — Верно. Я забыл. — Она вряд ли была в настроении тогда, чтобы что-то слушать. — Итак, два дня назад…
      Когда он закончил, то почти успокоился. Мадра отважилась сказать:
      — Но, Лит, ты перепроверял его целый чае. Что он еще мог сделать, как не отключиться? Признаться тебе, что врет?
      — Хорошая мысль. Что меня действительно взбесило, так это сказка, которую он мне рассказал.
      — Ты уверен, что он обманывает? Это звучит очень фантастично…
      — Ах, милая. Это слишком фантастично.
      — Тогда забудь о нем.
      — Это не выход. Что ему надо на Нептуне? Почему ему понадобилось три корабля? И зачем, во имя разума, он реквизировал "Золотое Кольцо" у Титан Энтерпрайс?
      — Чтобы аргументировать свою историю?
      — Нет. Я думаю, это ложный след. Его история состряпана под факты.
      Лит медленно повернул лицо к темному экрану. Он сидел и молчал, а Мадра смотрела на него. Наконец он сказал:
      — Я просто вынужден делать то, что он сказал мне. И это бесит меня. Напомни мне как-нибудь, и я расскажу, почему так ненавижу Силы.
      — Хорошо. Сегодня, но попозже.
      — Ах ты моя девочка! — Но он уже забыл о ней. Он по-прежнему смотрел на темный экран, не желая отдавать приказы на Цереру, пока окончательно не продумает их. Наконец он пробормотал:
      — Я могу прищемить ему хвост. Пошлю корабли с ближайших Троянцев, когда он будет пролетать над ними. И мы догоним его раньше, чем он думает. — Его рука потянулась вперед. — И вот что еще. Я могу послать радарный щит. Оператор? Дай мне мазер на Ахиллы, быстро.
      Конечно, вся их хитрость может оказаться копченой селедкой, подумал он, ожидая ответного звонка оператора. Отвлечение внимания от того, что произойдет прямо здесь, на Поясе. Ладно, им отсюда не удрать. Каждое судно, покинувшее Землю или Луну будет осмотрено. Мы посадим некоторые из них и проследим за теми, которые не позволят этого. Земля ведет себя слишком нагло. Я заставлю нашу контрразведку думать, что настал конец света.
      Прошло четыре с половиной дня, а Кзанол и Кзанол-Гринберг по-прежнему не шли на разворот. По-видимому они действительно летели на Нептун. Если это так, им придется повернуть корабли в течение восемнадцати часов.
      Настало время и Андерсону поворачивать корабль. Он сделал это.
      — Через шесть часов мы будем впереди их, — сказал он Гарнеру.
      — Прекрасно!
      — Конечно, они могут направляться во внешнее пространство. Возможно это просто совпадение, что они летят в данном направлении. И тоща мы потеряем их.
      — Потеряем корабли? Кстати, я никогда не сомневался, что они летят на Нептун. Я просто не хотел рисковать.
      — Ах, даже так? Тогда я просто заинтригован. А как насчет перекусить?
      — Согласен.
      Было около полудня. Система жизнеобеспечения не предполагала комнаты для прогулок, но здесь была механизированная кухня; покорители пространства прежних времен довольно быстро поняли, что икра дешевле кукурузных хлопьев. Икра была питательнее из расчета на унцию полезной нагрузки. Поэтому Гарнер и Андерсон ели подмороженные хрустящие плитки и высказывали свои предположения о том, как долго им придется набирать потерянный вес.
      После завтрака тарелки были отправлены обратно в пищевое отверстие, и Гарнер искал, чем бы заняться еще.
      — Мы можем развернуть наш телескоп?
      — Конечно. А зачем?
      — Чтобы последить за остальными. Они все еще впереди нас, а мы летим задом наперед.
      — Мы пока не увидим их, так как зарево нашего выхлопа закрывает кругозор. Но мы пройдем около них через шесть часов, и с этого момента можем следить за ними.
      — Мы никогда не поймаем их, — сказал мужчина в ведущем корабле. Это был высокий, тонкий негр, с преждевременно поседевшими волосами и обычным непроницаемым лицом. — Они на три дня впереди нас. Браконьеры.
      Кто-то, судя по акценту, Смоки, — сказал:
      — Было бы четыре дня, если бы мы не стартовали с Ахилл.
      — Что-то в зоне обзора, — сказали на одном из других кораблей. Все пить были судами-одиночками, торопливо вооруженными на базе горно-промышленных разведчиков ближнего роя троянских астероидов Юпитера.
      — На что похоже?
      — Пятнышко водородного пламени. Двигается почти так же быстро, как военное судно, если судить относительно скорости большого корабля. Идет впереди него.
      — Не слишком поздно, чтобы позвонить на Цереру?
      — Напрямую можно. Она через некоторое время будет за Троянцами.
      — Тартов! Позвони на Фебу и скажи, что все три корабля прошли Уран и движутся к Нептуну примерно на одинаковой скорости. Мне нужно расчетное время прибытия каждого из них.
      — Я тебя понял, Лев.
      Флотилия из пяти кораблей выглядела как небольшой рой светлячков. Они разошлись друг от друга на несколько тысяч миль и сохраняли эту дистанцию, чтобы избежать раздражающей задержки сообщений. Расстояние делало их безвредными друг для друга на тот случай, если бы пришлось применять химическое топливо или ионные реактивные двигатели, но пылающий свет термоядерных двигателей был ярче любой из окружающих звезд.
      — Лев?
      — На приеме.
      — Я уверен, что один из кораблей — новобрачное судно. В его спектре сильная кислородная линия.
      — Да? Силы очень основательны, им можно верить.
      Тартов сказал:
      — Наверное они ищут что-то большое. Что-то огромное.
      Никто не отозвался. Возможно, все приберегали свои оценки. За роем, отставая все больше с каждой секундой, продолжал погоню одинокий светлячок.
      Что-то пронеслось, словно упавшая комета, если бы здесь таковая могла оказаться.
      — Прошли Гринберга, — сообщил Андерсон, улыбаясь.
      Сине-белое пламя медленно блекло на фоне звезд.
      — "Золотое Кольцо" должно появиться через несколько минут, — добавил он. — Корабль Гринберга движется чуть быстрее.
      Гарнер не отвечал.
      Андерсон повернулся, чтобы посмотреть на него.
      — Вас что-то беспокоит? — приветливо спросил он.
      Гарнер кивнул:
      — Я думаю об этом несколько дней. Но только теперь понял, что у меня нет хорошего решения. Это похоже на попытку удержать телебашню в тюрьме.
      — А это еще что?
      — Попытаться помешать этим типам завладеть усилителем.
      Он рассеянно пошлепал кресло там, где была сигаретная кнопка, поймал себя на этом и нахмурился:
      — Понимаешь, мы не можем лететь туда первыми. Мы не знаем, как они сами планируют искать его. Возможно, они помнят, где он находится. А мы даже не знаем, насколько он велик! Мы не можем арестовать их — по крайней мере, не можем арестовать инопланетянина, иначе он превратит нас в запасных дворецких. К тому же у нас наверняка будут трудности и с Гринбергом, поскольку он находится на боевом корабле, и Месней может применить оружие. А это он сделает лучше тебя, сынок. — Гарнер выглядел ужасно, напоминая греческую трагическую маску, но его голос был голосом очень озабоченного человека. — Мне кажется, единственное, что мы можем сделать, так это стрелять, едва их увидим.
      — Вы не сделаете этого! — запротестовал Андерсон. — Вы убьете и Гринберга и Меснея!
      — Мне бы не хотелось убивать никого. Но дай мне другой выбор!
      — Ладно, позвольте мне рискнуть! Я попробую обойтись и без этого! — Он придвинул свое молодое лицо к гладкой маске Гарнера. — Эгей! — воскликнул он внезапно. — У меня кое-что есть. Нам не придется стрелять, как только мы их увидим. Мы можем подождать и разузнать обо всем. Но это в том случае, если то, что они ищут, действительно находится на Нептуне.
      — Давай подробнее!
      — Они могут остановиться на одной из лун или на орбите. Но если та вещь на Нептуне, им не удастся сесть на него. Ни один из этих кораблей не развивает больше одной единицы ускорения. Притяжение Нептуна гораздо больше. Они не могут приземляться.
      — Ну и что. Инопланетянин владеет крылатым судном. Но все равно, это хорошая мысль, сынок.
      — Можете быть уверены! — сердито ответил Андерсон. — Как, черт возьми, они будут возвращаться?
      Люк Гарнер выглядел так, словно увидел привидение. Через секунду он спросил:
      — Сынок, ты когда-нибудь думал перейти в Силы?
      — Ну почему… — скромно начал Андерсон.
      — Кто вы?
      Они посмотрели друг на друга.
      КТО ВЫ???
      — Лукас Ланселот Гарнер. Силы ООН.
      — Лерой. Сын Джорджа Андерсона. Астронавт.
      Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ СЛЕДОВАЛИ ЗА МНОЙ.Мозги взрывались от гнева. Даже когда он просто "думал вслух", это вызывало у Гарнера и Андерсона физический и психический паралич. Затем пришло время действий. Андерсон потянулся к панели управления. Его ногти слегка ударились о пластик. Он начал нащупывать защелки на защитной панели.
      Гарнер треснул его по спине рукой.
      Это действие поглотило его. Гарнер почувствовал, что сердце останавливается, и он с ужасом начал задыхаться. Прямо сейчас? — удивился он. Вокруг все стало красным и исчезло.
      Когда он вернулся к жизни, в голове звенело. Андерсон выглядел страшно измученным. В его руке был пульверизатор с гипосульфитом.
      — Слава богу! — выпалил он. — А я подумал, что вы скончались.
      — Сердце остановилось, — просипел Гарнер. — Это со мной впервые. Что ты использовал?
      — Адреналин в сердце. С вами все в порядке?
      — Уверен, что да, с учетом происшедшего.
      Молодой пилот был по-прежнему бледен.
      — Вы знаете, что он приказал мне сделать? Я был бы вынужден отключить термоядерный щит! Это увидели бы даже на Земле. — Он содрогнулся. — Это увидели бы даже при дневном свете! Очень удачно, что вы остановили меня. Но как вы узнали?
      — Я узнал, чего он хочет, по твоим действиям. Без всякого ума. Но как ты догадался, что это сердце?
      — Я почувствовал, что это оно. Ладно, не будем беспокоиться об этом, пока не долетим до Нептуна. Он стал вне закона после того, как остановил ваше сердце.
      — Нам бы первыми выстрелить по этой птичке!
      — Это доставит мне удовольствие! — с яростью ответил Андерсон.
      Кзанол напрягся, посылая приказ в умы врагов, но Сила не действовала. И не только расстояние было против него; различие в скорости было еще большим барьером. Легкое релятивистское отклонение в темпах времени делало невозможным общение даже между двумя тринтанинами.
      Он перевел свое внимание на карты. Пилот-англичанин назвал эту игру пасьянсом или Терпением. Хорошее название. Кзанол упорно учился терпению" Пол каюты был устелен клочьями разорванного пластика, но эта колода выдержала десять предыдущих раскладов. Она была последней колодой на корабле.
      В глубине горла клокотал рев плотоядного животного. Кзанол собрал карты в кучу и перетасовал их. Он уже научился координировать движения. И он кое-что узнал о себе. Нельзя позволять рабу смотреть на теб-1, когда шельмуешь в карты. Он словчил однажды, и пилот как-то догадался об этом. Не стоит ловчить в такой игре.
      Кзанол подпрыгнул. Еще один! Этот был еще слишком далеко, чтобы управлять им, но достаточно близко, чтобы почувствовать. И все же… образ имел неясность. Однако не из-за расстояния. Словно этот раб спал. Но… как-то иначе.
      Через полчаса он окажется в пределах досягаемости. На этот раз, убеждал себя Кзанол, других рабов на корабле нет. Он и не думал о другом тринтанине. Раб должен познать вкус команды тринтанина.
      В шесть ноль-ноль следующего утра корабль Гринберга пошел на разворот. Тремя минутами позже "Золотое Кольцо" сделало то же самое. Проснувшись, Андерсон нашел снимки в камере видеоскопа: два пятна света, которые медленно вытягивались в яркие линии, а затем с той же неторопливостью сжимались в немного более яркие точки.
      Время текло медленно. Гарнер и Андерсон углубились в партию, которую разыгрывали на видовом экране: прямоугольные порядки точек связывались линиями, и победа доставалась игроку, который завершал большее число квадратов. Почти каждый день они поднимали ставки.
      Утром прошлого дня Гарнеру удалось отыграться. В один момент он был должен почти одиннадцать тысяч долларов.
      — Видишь? — сказал он. — Ты не отказываешься от наслаждений, когда приходит старость.
      — Кроме одного, — легкомысленно отозвался Андерсон.
      — Да нет, поболее, — признался Гарнер. — Знаешь, мои вкусовые пупырышки состарились за долгие годы. Но я думаю как-нибудь заменить их. Так же как свой спинной мозг. Он тоже износился.
      — Износился? Вы хотите сказать, что это не из-за аварии? Неужели нервы просто отмирают?
      — Просто впадают в кому — на это больше похоже.
      Быстрая перемена темы была обычным делом.
      — У вас есть какая-нибудь идея, что мы будем делать, когда прилетим на Нептун? Спрячемся на одном из спутников и будем наблюдать?
      — Все правильно, — ответил Гарнер.
      Но через полчаса он спросил:
      — Мы можем выйти на связь с Землей отсюда?
      — Только мазером, — с сомнением отозвался Андерсон. — Но на Земле каждый сможет получить сообщение. Луч растягивается слишком сильно. У вас нет секретов от посторонних?
      — Не беспокойся об этом. Нацеливай мазер на Землю.
      Потребовалось полчаса, чтобы Андерсон отцентрировал луч и отследил его путь.
      — Если окажется, что это письмо "с любовью к маме", считайте себя мертвецом, — устало пошутил Андерсон.
      — Моя мать умерла давным-давно. Фактически, около столетия назад. Она считала себя старой женщиной!.. Алло, штаб-квартира Сил. Это Лукас Гарнер из Технологической полиции ООН.
      Андерсон подтолкнул его локтем.
      — Вы что? Ответа ждете, старая башка?
      — Конечно нет! Это Гарнер, вызываю штаб-квартиру Сил, Земля. Прошу передать ответ на Нептун. Нам срочно необходима следующая информация от Доркаса Янски. Может ли его замедляющее поле полностью отразить радарный луч. Повторяю: полностью. Делает ли то же самое костюм чужака? — Он вновь предался безделию. — Ладно, сынок, прокрути это несколько раз.
      — Уже сделано, стоит на повторе. Но что все это значит?
      — Не знаю, почему я так долго этого не понимал, — самодовольно ответил Гарнер. — Инопланетянин был заморожен около двух миллиардов лет назад — так утверждал Гринберг. И я думаю, он говорил правду. Он бы не знал об этой штуке, что находится на Нептуне, если бы не положил ее туда два миллиарда лет назад. Но почему он считает, что вещь не исчезла, не проржавела или как-то иначе не истрепалась в течение всего этого времени?
      — Она в замедляющем поле?
      — Да.
      Андерсон взглянул на хронограф.
      — Вы получите ответ минимум через восемь часов, не считая времени на вопросы типа "а ты кто такой?" Добавим час — значит они позвонят около девятнадцати тридцати. Поэтому давайте немного поспим. Мы получим ответ около трех утра.
      — Ладно. Где мои снотворные таблетки?
      — О-хо-хо! — Андерсон нажал на кнопки медицинского ящика. — Люк, а я все думаю, что вы все время ждали ответа с Земли.
      — Тебе этого не доказать, сынок.
      21.45. В это время Гарнер посмотрел на экран и прочертил короткую линию между двумя точками света. Поисковое устройство, отследив движение кончика его иглы, воспроизвело линию на экране.
      Внезапно пробудилось радио.
      — Штаб-квартира Сил вызывает космический корабль "Хайнлайн". Штаб-квартира вызывает Лукаса Гарнера, космический корабль "Хайнлайн". Гарнер, это Чак. Я связался с Я чеки этим утром, и он три часа экспериментировал в нашей лаборатории. Он говорит, что замедляющее поле отражает, повторяю, отражает сто процентов энергии любой частоты, включая радар, включая все, о чем он только ни думал. Видимые, ультрафиолетовые, инфракрасные, радио— и рентгеновские лучи. Если вам интересно, он полагает, что существует математическая зависимость между замедляющим полем и термоядерным щитом. Если он ее определив нужна ли она вам? Чем еще можем вам помочь?
      — Мог бы помочь мне с этой игрой, — пробормотал Люк. Но Андерсон уже стер шестидюймовую кривую, которую подрисовал Люк, пока пилот подстраивал громкость радиоприемника.
      Мужчина в ведущем судне пробежал пальцами по своим пушистым волосам, как человек поставленный в тупик. Его крошечную рубку управления едва ли можно было назвать кабиной.
      — Всем судам, — сказал оно — Какого черта он хотел этим сказать?
      Через несколько секунд кто-то предположил:
      — Кодированное сообщение.
      Другие хором сыпали догадками. Потом Тартов спросил:
      — Лев, значит на Земле есть то, что они называют замедляющим полем?
      — Не знаю. И мы теперь не можем послать мазерный луч, иначе его перехватит один из земных кораблей. — Он вздохнул с сожалением; мазеры всегда использовались дома для переговоров. — Эй, кто-нибудь, запросите отдел политики о замедляющих полях.
      — Замедляющие поля?
      — Замедляющие поля. И они направили нам полный текст сообщения для Гарнера.
      Лит улыбнулся уголками рта:
      — Замедляющие поля — это часть басни Гарнера, Я знал, что он досконален, но это уже нелепо, — Он подумал о тысячах кораблях Пояса, которые были выдвинуты им в резерв на случай, если флотилия Гарнера попытается отвлечь внимание от событий, более близких к их дому; он подумал о пяти геолого-разведочных судах и бесценном радарном щите, уходящем, возможно, во внешнее пространство. Гарнер добился больше, чем его добросовестного участия. — Все верно, я подыгрываю его глупой игре. Свяжись со штаб-квартирой Сил и спроси, что им известно о замедляющих полях.
      Каттер был шокирован.
      — Спросить у Сил?
      Потом шутка дошла до него, и его лицо застыло в улыбке. Улыбка у Каттера всегда выглядела фальшиво.
      Штаб-квартира Сил больше не скрывала тему замедляющих полей, и у Лита Шеффера начали появляться сомнения.
      С первым дребезгом тревожного звонка Гарнер проснулся. Он увидел9 как Андерсон застонал и открыл глаза, но эти глаза ничего не замечали.
      — Попадание метеорита! — заорал Люк.
      Взгляд Андерсона стал осознанным.
      — Не смешно, — сказал он.
      — Неужели?
      — Нет. Вы что? Из тех типов, которые кричат "Пожар!" на переполненных тротуарах? Сколько времени?
      — Три или четыре. — Гарнер взглянул на звезды. — Почему нет Нептуна?
      — Сейчас будет. — Андерсон повозился с положением сопел. Корабль развернулся. Нептун был сине-зеленым шаром, матовым в слабом солнечном свете. Обычно при приближении планета как-то вдохновляет, если не ослепляет. Но этот мир выглядел ужасно холодным. — Вот он. Что будем делать?
      — Выведи нас на поисковую орбиту и начинай сканирование радаром. Ты должен найти что-то такое же плотное, как вещество карликовой звезды.
      — Вы хотите сказать, искать надо под коркой? Будет сделано, мой капитан.
      — Андерсон?
      — Ну что там? — Парень работал с инструментальной панелью.
      — Ты помнишь, что мы ограничены временем?
      Андерсон улыбнулся ему:
      — Я могу вывести эту штуку на форсированную орбиту и закончить поиск за пять часов. Годится?
      — Великолепно! — Люк начал уплетать завтрак.
      — Есть еще одна вещь. Мы будем некоторое время в невесомости. Вы выдержите?
      — Выдержу.
      Андерсон засуетился. Когда он закончил регулировку, корабль рухнул носом вниз в тысяче миль над поверхностью, двигаясь к планете и более-менее придерживаясь одной единицы ускорения. "Более-менее" зависело от постоянных подстроек Андерсона.
      — Теперь не беспокойтесь, — говорил Андерсон. — Я попытаюсь не входить в атмосферу, но если это произойдет, нам придется погрузиться в суп, и тогда останется только одно — выключить двигатель. Только двигатель может удержать нас на такой напряженной орбите. Потом мы вылетим прямо во внешнее пространство.
      — Значит, вот что такое форсированная орбита! А как ты думаешь вести поиск?
      — На карте это выглядело бы так, словно я следую по линиям долготы. Я буду поворачивать судно в сторону через несколько минут при каждом пересечении полюса, и тогда мы можем сохранять изменение нашей траектории поиска. Нельзя позволять планете просто крутиться под нами. Это потребовало бы почти шестнадцати часов.
      Планета вращалась в тысяче миль под ними. Проносились тусклые полосы атмосферы, но доминирующим цветом был голубовато-белый. Андерсон сканировал радаром горизонт, который на экране выглядел, как тонкий, слоистый воздух. Но то были твердые скалы.
      — Понимаете, если он здесь, мы найдем его, — сказал Андерсон часом позже, — Если мы увидим маленький шарик, надо помнить, что он находится на глубине пятисот миль. Вот и все.
      — Да, все, что нам нужно.
      В девять часов Андерсон, наблюдая за поверхностью, повернул корабль. Его прошила боль от плеч до кончиков пальцев.
      — Его здесь нет, — сказал он утомленно. — Что дальше?
      — А дальше нам надо готовиться к драке. Мы отправимся на Нереиду и выключим двигатель.
      Яркие звездочки двух термоядерных двигателей космического корабля были настолько близки к крошечному солнцу, что их нельзя было разглядеть. Андерсону не удалось найти "Золотое Кольцо". Но судно Гринберга неуклонно приближалось, голубое и сияющее на краю золотой короны Солнца. Гарнер и Андерсон отправились в десятичасовой путь на Нереиду — дальний спутник Нептуна. Они наблюдали, как сияние судна Гринберга становится все ярче и ярче.
      В 09.30 огонек стал покачиваться. Гринберг маневрировал.
      — Начнем стрелять? — с нетерпением спросил Андерсон.
      — Пока нет. Посмотрим, куда он двинется дальше.
      Они находились на ночной стороне планеты. Гринберг нырнул к Нептуну вблизи линии сумерек. Его было ясно видно.
      — Он не пошел на Нереиду, — заметил Андерсон. По какой-то причине оба говорили шепотом.
      — Хорошо. Значит он или сядет на Тритон, или выйдет на его орбиту. Но долго ли он будет на орбите?
      — Снаряды догонят, — прошептал Андерсон. Гринберг прошел Тритон и начал замедлять скорость.
      — Значит на орбите? — удивился Гарнер. — Да, он крепкий орешек.
      Через двадцать минут судно Гринберга превратилось в качающийся огонек между рогами холодного, синего полумесяца Нептуна. Они следили за его медленным перемещением к одному из рогов. Он шел по форсированной орбите и совершал поисковый облет поверхности.
      — Что теперь? — спросил Андерсон.
      — Подождем и увидим. Я запутался, Андерсон. Я не могу этого понять.
      — Но клянусь, усилителя на Нептуне нет.
      — Смотри, смотри, — показал Гарнер. — Ну, привет — теперь здесь вся компания.
      Крошечное пламя, в виде копья света, прошло мимо светлого конца планеты.
      Сине-зеленый шар был больше, чем они ожидали. В первый раз Кзанол пожалел о своей беспечности, когда около двух миллиардов лет назад не воспользовался шансом и не узнал побольше о восьмой планете. Он опросил пилота и штурмана, и те вспомнили, что на поверхности Нептуна 1,23 единицы притяжения. Земной единицы, конечно. Для Кзанола это означало около двух с половиной.
      Кзанол встал к одному из небольших окон, его челюсть едва возвышалась над нижним краем, губы втянулись назад в тревожном ворчании. Теперь недолго! Так или иначе. Пилот вывел судно на орбиту поиска.
      Кто-то здесь уже был.
      Это был полуспящий раб, с которым они разошлись на полпути. Он был на другой стороне орбиты планеты, но должен был вернуться примерно через восемнадцать дилтанов. Кзанол приказал пилоту вывести "Золотое Кольцо" на орбиту и выключить двигатель. Пусть раб завершит поиск.
      Судно проходило снизу, выплевывая огонь на звезды. Раб действовал планомерно и действительно вел поиск. Кзанол позволил ему продолжать.
      Но он был удивлен. Как рабу удалось снизиться на двигателе, у которого не хватало для этого мощности?
      Оп заставил пилота подумать над этим, и тот дал ему ответ. На ракетах, крыльях и силовых цилиндрах — на всем сразу. Но даже пилот не мог догадаться о способе возвращения "раба" назад.
      Кзанол-Гринберг, конечно, вообще не был предупрежден. С его нынешней позиции корабль Кзанола был в луче радара более прозрачным, чем атмосфера. Даже сама планета просвечивалась насквозь. Кзанол-Гринберг продолжал наблюдать за экраном радара в надежде, что если Месней пропустит костюм, то начеку будет он.
      — Почему другое судно тоже не приступает к поискам? — поинтересовался Андерсон. — Они просто дрейфуют.
      — Все в порядке, — ответил Гарнер, размышляя вслух.
      — Мне кажется, они объединились. Поэтому нет нужды искать обоим. Но тогда…? О боже! Я понял. Инопланетянин управляет Меснеем и Гринбергом. Так или иначе он позволил им делать за себя его работу, а они об этом и не догадываются.
      — Но, наверное, работа была бы сделана быстрее, если бы они искали на кару?
      — Мне начинает казаться, что этот чужак — аристократ из аристократов. Может быть, он думает, что тот, кто работает, раб. А так как он владыка… Но все равно вопрос остается прежним — что они ищут, и где это находится?
      — Взгляни, сынок, они почему-то не интересуются радаром и до сих пор не нащупали мазером нашу флотилию с Пояса. Придется этим заняться мне.
      И еще одна деталь о кораблях с Пояса: воздушной установкой можно было управлять даже с помощью табачной трубки. Мужчина в третьем корабле был единственным в группе, кто пользовался этим, один из шести во всем Поясе. Его звали, правда, не слишком нежно, Старина Смоки.
      Когда-то он был сухопутной крысой, то есть жил на Земле. Около тридцати лет пилотировал звено туристических кораблей на орбите Луны. Ночи проводил в небольшой дешевой комнате, на несколько этажей выше уровня грузового транспорта в Лос-Анджелесе. По выходным дням он выходил на пляж и был несказанно рад, когда отыскивал достаточно чистый клочок песка, чтобы можно было сесть; отпуск проводил в незнакомых городах, чужих и новых, неоспоримо очаровательных, но обычно таких же перенаселенных, как Лос-Анджелес. Однажды он остановился на две недели в джунглях Амазонки. Он контрабандно провез несколько сигарет, рискуя сесть на два года в тюрьму, и выкурил их через пять дней. И когда Смоки наконец заметил, что при разговоре с любым товарищем или незнакомцем ему хочется закурить, он вернулся в города.
      Потом была встреча с Лукасом Гарнером по долгу службы. Шла массовая сидячая забастовка в знак протеста в связи с разоблаченной коррупцией в Комиссии по рождаемости. И когда закон взял Смоки за воротник, он встретил Гарнера в униформе шефа полиции, Каким-то образом они подружились. Их взгляды на жизнь были достаточно близки, чтобы создавать страстные, убедительные и забавные аргументы. Затем Люк перешел в Силы. Смоки никогда не простит ему этого.
      Однажды Смоки огибал Луну — вез туристов — и вдруг почувствовал внезапное, странное желание развернуть ракету и лететь, лететь до тех пор, пока все звезды не останутся позади. В тот вечер он подавил порыв и приземлился в Долине Смерти, так же как приземлялся семь тысяч раз до этого. Той ночью, пробравшись в свою квартиру через обычный водоворот толпы, Смоки понял, что ненавидит любой город этого мира.
      Он достаточно прослужил, чтобы купить собственный геолого-разведочный корабль. По некоторым обстоятельствам Пояс с радостью принял его. Он научился быть осторожным, прежде чем Пояс убил бы его, и хорошо зарабатывал, чтобы поддерживать корабль, чинить его, обеспечивать себя едой и табаком.
      Теперь он был единственным в группе, кто мог узнать голос Лукаса Гарнера. Когда радио вернулось к жизни, он внимательно выслушал сообщение, а затем вызвал Льва и передал, что это действительно был Гарнер.
      Радиограмма сняла все сомнения Смоки. То был сам Гарнер. Старик не стоял выше обдуманней лжи, но он бы не стал рисковать своей жизнью. Если он вблизи Нептуна в этом жалком боевом земном корыте, значит у него есть огромная причина быть здесь.
      Старина Смоки глубокомысленно осмотрел свой арсенал из двух радарных ракет, снаряда с теплонаведением и лазерной пушки короткого диапазона. Наконец-то начнется война миров!
      Кзанол был расстроен. За шесть часов поисков раб Месней обшарил всю планету. Костюма на ней не было!
      Для основательности он позволил рабу начать вторичное обследование. Он перевел собственное судно на Тритон. Мозг не мог рассчитать траекторию спутников; один из них мог оказаться на пути его корабля, когда тот мчался к Нептуну, то есть он мог врезаться в Тритон. Этот спутник был не ближе Нереиды, но гораздо больше.
      Через выматывающий нервы час, — час полета вверх ногами над слегка изрытой плоской поверхностью Тритона, с пылающим соплом, направленным вовне, — Кзанол дал волю своему гневу. Ни одной белой вспышки не появилось на экране радара, хотя сам Нептун пылал сквозь прозрачный диск большого спутника. Он перевел свое внимание на небольшую луну.
      — Так вот оно что! — Лицо Андерсона просияло. — Они думали, что эта штука на поверхности, а ее там нет. Теперь они не знают, где она! — Он нахмурил брови, размышляя. — А не удрать ли нам отсюда? Похоже, новобрачник нацелился на Нереиду, и мы можем оказаться слишком близко, чтобы оставаться спокойными.
      — Пожалуй, — согласился Гарнер. — Но сначала мы выпустим снаряд. И нацелим его в чужака. А о Гринберге позаботимся позже.
      — Мне это не по душе. На "Золотом Кольце" два других человека. — Прошла минута. Долгая минута. — Не могу шевельнуться, — прохрипел Андерсон. — Попробуйте вы. Вон та третья кнопка под голубым огоньком.
      Но Люк тоже был обездвижен.
      — Кто бы мог подумать, что ему удастся достать нас так далеко? — горько удивился он.