Глава 3

Такие ночи навсегда остаются в памяти. Знаменательное событие, ничего не скажешь.

Мишель никогда раньше не бывала на столь роскошных празднествах и теперь, стоя на верхней площадке лестницы, с которой открывался весь бальный зал отеля, чувствовала себя Алисой, которой вот-вот предстоит попасть в Зазеркалье.

Повсюду цветы, прелестные весенние цветы в огромных мраморных вазах у степ и в других, поменьше, но уже хрустальных, на столах, покрытых белоснежными полотняными скатертями. В самом центре зала, под великолепной хрустальной люстрой, возвышались гигантские оранжерейные магнолии в полном цвету. Их божественный аромат разливался в воздухе.

Официанты плавно скользили сквозь толпу с серебряными подносами, заставленными высокими фужерами с шампанским. другие метались от стола к столу, зажигая длинные белые свечи-конусы.

Мэри Энн Уинтерс, давняя подружка детских лет, стояла рядом с Мишель, жадно впитывая все детали чудесного зрелища.

— Я здесь не на месте, — прошептала Мишель. — И кажусь себе неуклюжим подростком.

— А по виду не скажешь, — протянула Мэри Энн. — Я с таким же успехом могла быть невидимкой: клянусь, все мужчины только и пялятся что на тебя.

— Нет, на мое непристойно облегающее платье. Как может вещь выглядеть так просто и невыразительно на вешалке и так…

— Невероятно сексуально на тебе? Липнет к телу во всех нужных местах. Смирись наконец с тем, что у тебя ослепительная фигура.

— Мне не стоило тратить такие деньги на платье.

— Ради всего святого, Мишель, это Армани и, должна заметить, досталось тебе за бесценок.

Мишель смущенно провела ладонью по мягкой ткани, помнила, сколько денег отдала за платье, и решила, что придется надеть его не менее двадцати раз, чтобы оно окупилось. Интересно, поступают ли так остальные женщины? Оправдывают ненужные расходы, чтобы успокоить расходившуюся совесть? Да, есть немало куда более важных вещей, на которые она могла бы потратить деньги, и когда, во имя Господа Бога, она получит еще одну возможность снова надеть вечернее платье? Только не в Боуэне. Никогда в жизни.

— О чем я думала? Зачем позволила тебе втянуть меня в эту авантюру с платьем?

Мэри Энн нетерпеливо откинула с плеча прядь почти белых волос.

— Только попробуй снова начать жаловаться! Вспомни, ты хоть раз потратилась на себя? Готова побиться об заклад, это твое первое действительно роскошное платье! Ты сегодня неотразима. Обещай, что перестанешь волноваться и начнешь веселиться!

— Ты права, — кивнула Мишель. — Прекращаю волноваться. — Вот и прекрасно. А теперь давай спустимся, пообщаемся с гостями. Во дворе накрыт стол, и нам просто необходимо съесть не менее чем на сто долларов закусок. По крайней мере, я слышала, что именно такова стоимость билета. Встретимся там.

Едва подруга пошла вниз, как доктор Купер заметил Мишель и поманил к себе. Он был главой хирургического отделения в «Бретен хоспитал», где она подрабатывала последний месяц.

Купер в обиходе слыл человеком сдержанным, но шампанское, по-видимому, избавило его от комплексов, и сейчас он был на редкость дружелюбен. И искрился весельем. Не переставал твердить, как он счастлив, что она воспользовалась подаренными им билетами, и какой миленькой она кажется в этом шикарном платье. Мишель всерьез опасалась, что, если радость доктора Купера перельется через край, он попросту уснет, утопив голову в тарелке с супом.

Пока доктор Купер расписывал достоинства крабов, каждый раз брызгая слюной на слове «краб», Мишель осторожно отодвигалась в сторону, чтобы уйти с линии обстрела. Несколько минут спустя, когда жена Купера подвела к ним еще одну пожилую супружескую пару, Мишель воспользовалась шансом улизнуть. Ей вовсе не хотелось оказаться рядом с Куперами во время ужина.

Хуже веселого пьяницы может быть только игривый, а доктор Купер явно настроился пофлиртовать с молоденькой докторшей. Поскольку он и жена стояли у выхода во двор и наверняка увидели бы ее, вздумай она пройти мимо, Мишель направилась в параллельный коридор, где находились лифты, в надежде, что как-нибудь найдет способ выбраться во двор с противоположной стороны.

И тут заметила его. Он привалился к колонне и, сгорбившись, держался за правый бок. Странно. Такой высокий, широкоплечий мужчина спортивного сложения и едва на ногах держится. Но, подойдя ближе, она увидела зеленовато-серое, покрытое потом лицо, искаженное гримасой боли. Тихо простонав, он снова схватился за живот.

Поняв, что дело неладно, она коснулась его руки как раз в тот момент, когда двери лифта открылись. Мужчина, пошатнувшись, выпрямился и уставился на нее. Серые глаза заволокла страдальческая дымка.

— Вам нужна помощь?

Ответом послужила струя рвоты, окатившая ее с головы до пят. Она не могла отойти, потому что он cxватил ее за руку. И тут его колени подогнулись, и Мишель поняла, что он сейчас рухнет на пол. Она быстро обняла его за талию и попыталась уложить, но как раз в эту минуту он подался вперед, увлекая ее за собой.

Голова Тео шла кругом. Он помнил только, что приземлился прямо на женщину, услышал ее стон и отчаянно попытался найти силы, чтобы подняться. Кажется, он умирает, и это совсем не так уж плохо при условии, что смерть прогонит боль, ставшую невыносимой. Желудок снова перевернулся, и очередная волна нестерпимой муки скрутила его. Наверное, так чувствует себя человек, которого снова и снова бьют ножом.

На этом он отключился, а когда снова открыл глаза, оказалось, что лежит на спине, а она склонилась над ним.

Тео старался сфокусировать взгляд на ее лице. Красивые синие глаза, скорее фиолетового оттенка, и веснушки на переносице.

Но тут в боку вновь зажегся огонь так же внезапно, как прекратился раньше, но на этот раз куда с большей силой.

Живот скрутила судорога, и Тео дернулся.

— Сукин сын!..

Женщина что-то говорила, по он не понимал ни единого слова. И какого черта она с ним делает? Грабит? Ее руки метались повсюду: тянули за смокинг, галстук, рубашку. Она зачем-то пыталась выпрямить его ноги и, дьявол бы ее побрал, делала больно, но едва он пробовал оттолкнуть ее, вновь принималась за свое: тыкала, щупала, нажимала.

Тео то терял сознание, то вновь приходил в себя. Потом началась качка, а у самой головы ревела сирена. Синеглазка тоже была рядом, продолжая изводить его. И снова задавала вопросы. Что-то насчет аллергии. Хочет, чтобы он оказался аллергиком или еще что?

— Угу, конечно…

Он почувствовал, как она расстегивает смокинг. Значит, увидит прикрепленную к бедру кобуру. Тео окончательно обезумел от боли и, похоже, не мог мыслить связно. Знал только, что не может позволить ей забрать оружие.

Откуда только взялась такая чертовски болтливая грабительница? Ничего не скажешь, нужно отдать ей должное, выглядит совсем как одна из моделей Джея Кру. Миленькая. Да черт.. не миленькая, если так зверски расправилась с ним.

— Слушайте, леди, берите мой бумажник, но руки прочь от пистолета, ясно? — промямлил он, едва выдавливая слова сквозь стиснутые зубы.

Она снова нажала ему на бок. Он отреагировал мгновенно, инстинктивно, сбив ее с ног. Кулак столкнулся с чем-то мягким, потому что он услышал ее вопль, прежде чем снова покатиться в пустоту.

Тео не знал, сколько провалялся без чувств. Но когда открыл глаза, в лицо ударил ослепительный свет. Где он?

Но у него не хватало сил пошевелиться. Вроде бы на каком-то столе. Жестком и холодном.

— Где я?

В глотке так пересохло, что язык не ворочался и слова выходили скомканными.

— В «Бретен хоспитал», мистер Бьюкенен, — раздался мужской голос откуда-то сзади. Самого говорившего Тео не видел.

— Вы поймали ее?

— Кого?

— Джей Кру.

— Он не в себе, — заявил незнакомый женский голос. И тут Тео внезапно понял, что боли нет. Мало того, ему хорошо. Нет, просто прекрасно. Только вот странно, почему он не может поднять руку, а лицо и нос закрывает маска?..

Он повернул голову, чтобы избавиться от нее.

— Хотите спать, мистер Бьюкенен?

Он снова повернул голову и увидел ее. Синеглазку. Кажется настоящим ангелом: вся золотистая и словно светится. Минутку. Почему она тут? Минутку…

— Майк, ты хоть сможешь увидеть, что делаешь? Твой глаз неважно выглядит.

— Все в порядке.

— Как это вышло? — спросил голос за головой Тео.

— Он мне врезал.

— Пациент попортил тебе физиономию?

— Именно, — кивнула она, глядя в глаза Тео. На ней тоже была маска, зеленая, но он почему-то понял, что она улыбается, хотя к этому времени плавал в таком счастливом тумане и так хотел спать, что едва умудрялся держать глаза открытыми. Вокруг него клубились странные, совершенно бессмысленные разговоры.

Женский голос:

— Где вы его нашли, доктор Ренар?

— На вечеринке.

Еще одна женщина наклонилась над ним. Вот это да!

— Любовь с первого взгляда?

— Судите сами. Его вывернуло на меня, и теперь мое новое платье никакая чистка не возьмет.

Кто-то рассмеялся.

— Истинная любовь, на мой взгляд. Держу пари, он женат. Все красивые мужчины женаты. А с такой фигурой, как у него…. Кстати, Энни, ты не забыла проверить все его достоинства?

— Надеюсь, наш пациент спит.

— Пока нет, — вмешался мужской голос. — Но он все равно ничего не будет помнить.

— Где ассистент?

— Размывается перед операцией.

Вечеринка была в самом разгаре. Тео казалось, что в комнате вместе с ним не меньше двадцати-тридцати человек. Но почему так чертовски холодно? И кто это так противно стучит чем-то металлическим?

Ему хотелось пить. Рот словно ватой набит. Может, стоило бы тяпнуть чего-нибудь согревающего? Да, он так и сделает.

— Где доктор Купер?

— Возможно, отключился и пускает слюни прямо в десерт, — ответила Синеглазка.

Тео ужасно нравился тембр ее голоса. Чертовски сексуальный.

— Так вы видели Купера на вечере?

— Угу, — буркнула Синеглазка. — Он сегодня не на дежурстве. Бедняга так тяжело трудится, что приятно хоть раз видеть его спокойным и счастливым. Мэри Энн, наверное, тоже веселится вовсю.

— Вы…

Тео старался произнести это слово как можно громче, но почему-то не получалось. Все же он привлек ее внимание, потому что она наклонилась над ним, отсекая неприятный режущий свет.

— Вам пора спать, мистер Бьюкенен.

— Он борется со сном.

— Что… — начал Тео.

— Да?

— Чего вы от меня хотите?

Мужчина, скрывавшийся позади него, смешливо объяснил:

— Майк нужен ваш аппендикс, мистер Бьюкенен.

Что же, прекрасно, по крайней мере, на его взгляд. Тео всегда рад угодить хорошенькой женщине.

— О'кей. Он в моем бумажнике, — прошептал бедняга.

— Пора, — сказал мужчина.

— Что желаете услышать сегодня, доктор Ренар?

— Вы еще спрашиваете, Энни?

По комнате пронесся общий стон. Потом щелчок. Тео услышал, как сзади скрипнул стул, и незнакомый голос велел дышать глубже. Тео наконец догадался, кто там стоит. Будь он проклят, если это не Уилли Нелсон <Американский певец. Исполнитель музыки кантри.>, поющий что-то насчет Синеглазки, которая плачет под дождем.

Да, ничего не скажешь, здорово развлеклись!

Глава 4

Тео заснул так крепко, что пробудился только на следующее утро, в больничной постели. Боковины были подняты, а в его вене торчала игла капельницы. Тео закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Что, пропади все пропадом, с ним стряслось? Он ничего не помнил.

Второй раз он открыл глаза в начале одиннадцатого. Она стояла над ним, подтягивая повыше простыни. Синеглазка. Значит, она ему не привиделась.

Сегодня она казалась другой. И хотя все еще была в больничном костюме, волосы цвета красного дерева, на этот раз не стянутые шапочкой, рассыпались по плечам.

Она оказалась куда прекраснее, чем он представлял.

И заметила, что он очнулся.

— Доброе утро. Как вы себя чувствуете? Все еще небольшая сонливость?

Тео попытался сесть. Она потянулась к пульту управления и нажала кнопку. Изголовье кровати медленно поднялось. Тео ощутил легкую колику в боку, словно что-то его ужалило.

— Скажите, когда остановиться.

— Так хорошо, — кивнул он. — Спасибо.

Она взяла его историю болезни и стала писать, пока он тупо глазел на нее. И казался себе ужасно беззащитным и неуклюжим, сидя на кровати в просторной больничной рубашке. Он никак не мог придумать, что ей сказать. Впервые в жизни ему хотелось быть обаятельным, неотразимым, и при этом он не имел ни малейшего понятия, как этого добиться. Тео недаром считался запойным трудоголиком, и в его жизни попросту не было места для хороших манер и светских добродетелей.

За четыре года, прошедших со смерти его жены, он стал резким, бесцеремонным, язвительным, потому что не имел времени рассыпаться в любезностях и старался говорить коротко и прямо, а кроме того, постоянно спешил переделать как можно больше дел. Поэтому столь неожиданная метаморфоза потрясла его. Он и в самом деле хотел быть обаятельным. Поди попробуй, как говаривал его самый младший брат Зак. И все же Тео считал, что сумеет вывернуться. Да. Именно. Вполне выполнимая задача.

— Помните, что случилось прошлой ночью? — спросила она, поднимая глаза от своих записей.

— Мне сделали операцию.

— Да. Удалили аппендикс. Еще четверть часа, и он наверняка бы лопнул.

— Я припоминаю какие-то отрывки. Что это у вас с глазом? Она улыбнулась и снова принялась писать.

— Недостаточно быстро увернулась.

— Кто вы?

— Доктор Ренар.

— Майк?

— Простите?

— Кто-то назвал вас Майк.

Мишель закрыла папку, надела колпачок на авторучку, сунула в карман и обратила взор на больного. Операционные сестры были правы: Тео Бьюкенен — потрясающий мужчина… и чертовски сексуален. Но какое это имеет значение? Она его врач, не больше и не меньше, и потому не могла отреагировать так, как отреагировала бы на столь великолепный образец мужского пола любая другая женщина. Его волосы растрепаны, на щеках темнеет щетина, и все же он чертовски сексуален. И пет ничего дурного в том, что она это заметила… если, конечно, он не заметил, что она это заметила.

— Вы только что задали мне вопрос, верно?

Тео видел, что смутил ее, но не мог понять, чем именно.

— Я слышал, как кто-то назвал вас Майк.

— Да, — кивнула она. — Так меня зовут коллеги. Уменьшительное от Мишель.

— Какое чудесное имя!..

— Спасибо.

Вчерашние события постепенно всплывали в памяти. Он был на вечере и встретил эту поразительную женщину в облегающем черном вечернем платье. Она была ослепительна. Это он помнил. Ее синие глаза разили наповал, и с ней еще был Уилли Нелсон. Он пел. Нет, не может быть. Кажется, голова еще недостаточно прояснилась.

— Вы говорили со мной… после операции.

— В послеоперационной палате, — подтвердила она. — Но в основном говорили вы.

Она снова улыбалась.

— Да? И о чем же?

— По большей части бредили.

— Вы забрали мой пистолет. Где он?

— Заперт в больничном сейфе. Вместе с другими вашими вещами. Доктор Купер позаботится о том, чтобы вы все получили перед выпиской. Он сам станет вас вести. Встретитесь с ним во время обхода.

— Почему?

— Что «почему», мистер Бьюкенен?

— Тео, — поправил он. — Меня зовут Тео.

— Знаю. Ваш брат посоветовал мне придерживаться именно этого варианта.

— Который из братьев?

— А сколько их у вас?

— Пятеро. И две сестры. Так с кем вы говорили?

— С Ником, — пояснила Мишель. — Вы дали мне его телефон и попросили позвонить. Он расстроился и взял с меня слово позвонить еще раз, после операции. Как только вас вкатили в послеоперационную палату, я позвонила и заверила, что с вами ничего страшного. Он хотел приехать, но облегченно вздохнул, когда я сказала, что в этом нет необходимости.

Тео кивнул.

— Ник ненавидит летать. А когда я дал вам его телефон? Не помню.

— Пока лежали в предоперационной. Как только мы сделали вам болеутоляющее, вы немедленно разговорились… и кстати, ничего не получится. Я не выйду за вас.

Тео улыбнулся в полной уверенности, что она шутит.

— Не помню никакой предоперационной. Только боль. Дергало, как су…

— Понимаю.

— Это вы оперировали? Мне это не привиделось?

— Я, — бросила девушка, собираясь уйти. Но он не хотел расставаться с ней. Как бы выведать о ней побольше? Дьявол, ну почему он такой косноязычный?

— Погодите. Мишель остановилась.

— Вы что-то хотите?

— Воды… можно мне стакан воды?

Она подошла к тумбочке, налила несколько капель воды в стаканчик и вручила ему.

— Один глоток. Не больше. Если вас затошнит и начнет рвать, швы полопаются.

— Ладно, — проворчал он и, смочив горло, отдал стакан. — Вы выглядите слишком молодой, чтобы быть хирургом.

Дурацкое заявление, но лучшего он не смог придумать.

— Многие это говорят.

— Вам бы еще в колледже учиться! — выпалил он и тут же решил, что эта фраза еще хуже, чем дурацкая.

Мишель не устояла перед соблазном:

— Скорее в старших классах. Мне позволяют оперировать только за взятки и за красивые глаза.

— Доктор Ренар, я не помешаю?

В коридоре переминался санитар с большой картонной коробкой.

— Что такое, Бобби?

— Доктор Купер набил коробку медицинским инструментарием из своего офиса для вашей клиники. Что мне с этим делать? Доктор оставил се на посту у медсестер, но им она мешает.

— Не будете ли так добры снести ее в мой шкафчик?

— Не поместится. Она слишком велика, доктор Ренар, хотя и не тяжелая. Может, положить ее в вашу машину?

— Она у отца, — расстроенно сообщила Мишель и, оглядевшись, попросила:

— Не возражаете, если Бобби оставит коробку здесь? Мой отец положит ее в машину, как только приедет.

— Разумеется, не возражаю, — ответил Тео.

— Больше мы не увидимся. Сегодня я возвращаюсь домой, но не волнуйтесь, вы в хороших руках. Доктор Купер — главный хирург в Бретене, и он сумеет о вас позаботиться.

— А где ваш дом?

— В болоте.

— Шутить изволите?

— Ничуть, — снова улыбнулась Мишель, и он заметил крохотную ямочку на ее левой щеке. — Мой дом — это маленький городишко в кольце болот, и мне не терпится туда вернуться.

— Ностальгия?

— Что-то в этом роде, — призналась она. — В душе я провинциалка, типичная сельская девчонка. Жизнь там не слишком блестящая, но именно это мне и нравится.

— То есть нравится жить в болотах.

Это прозвучало не столько вопросом, сколько констатацией факта, но она все равно ответила:

— Вы, похоже, шокированы.

— Нет, всего лишь удивлен.

— Вы родом из большого, оживленного города, так что, вероятно, ненавидите скуку и одиночество.

— Почему вы так считаете?

— Вы кажетесь слишком… опытным… искушенным. Он так и не понял, комплимент это или критика.

— Иногда вы просто не можете вернуться домой. По-моему, я читал что-то в этом роде. Кроме того, на мой взгляд, вы настоящая новоорлеанка.

— Я люблю Новый Орлеан. Нет на земле лучшего места, где можно было бы так хорошо поужинать.

— Но домом оно никогда не станет.

— Нет.

— Итак, теперь вы городской доктор?

— Один из нескольких, — поправила Мишель. — Я открываю там клинику. Не слишком роскошную, но она очень нужна. Так много людей не имеют возможности получать регулярное медицинское обслуживание!

— Значит, им повезло заполучить вас.

— О нет, — смеясь, покачала головой Мишель, — это мне повезло. Понимаю, звучит ханжески, но это чистая правда. И мне действительно повезло. Там обитают чудесные люди, по крайней мере я так считаю, и они дают мне куда больше, чем я.способна дать им. — Судя по сияющему лицу и горящим глазам, девушка ничуть не притворялась. — И знаете, что меня подкупает больше всего?

— Что именно?

— Никаких игр. По большей части это честные, простые люди, пытающиеся свести концы с концами. Они не тратят много времени на глупости.

— Там все друг друга любят? — иронически хмыкнул он.

— Нет, конечно, нет. Но я знаю своих врагов. Они не подкрадутся сзади и не вонзят нож мне в спину. Выскажут все прямо мне в лицо, и это мне нравится. Как я сказала, никаких игр. После ординатуры, которую мне только что удалось окончить, такое существование покажется раем.

— И вы не станете тосковать по большому красивому кабинету и всем прибамбасам?

— Не слишком. Есть награды, которые дороже денег. Да, конечно, было бы здорово иметь новейшие оборудование и инструменты, но мы обойдемся. Я много лет готовилась к этому… и кроме того, дала клятву.

Он продолжал задавать вопросы, чтобы подольше удержать ее рядом. Его, разумеется, интересовал ее город, но далеко не так, как смена выражений на этом очаровательном личике. В ее голосе звучали такие страсть и радость, а глаза так и сверкали, когда она говорила о друзьях, семье и том добре, которое собирается сделать.

Она напоминала Тео его самого в те годы, когда он еще не превратился в безнадежного циника. Тогда он тоже хотел изменить мир, сделать его лучше. Но Ребекка положила всему этому конец. Оглядываясь назад, он понял, что потерпел сокрушительное поражение.

— Я совсем измучила вас. Трещу и трещу о своем родном городе. Отдыхайте, — пробормотала она смущенно.

— Когда я смогу выбраться отсюда?

— Это вопрос к доктору Куперу, но на его месте я продержала бы вас еще ночь. У вас начиналась очень опасная инфекция. Постарайтесь пару недель не слишком переутомляться и не забывайте принимать антибиотики. Желаю удачи, Тео.

Она ушла, и он потерял единственный шанс узнать о ней побольше. Он даже не знал, где этот город. И заснул, пытаясь найти способ снова с ней увидеться.

Глава 5

Проснувшись днем, Тео обнаружил, что комната полна цветов. Он услышал шепоток в коридоре, открыл глаза и увидел сестру, беседовавшую с пожилым мужчиной. Она показывала на коробку, оставленную санитаром.

Тео решил, что незнакомец похож на бывшего полузащитника. А может, на боксера. Если это и есть отец доктора Ренар, она, видимо, унаследовала красоту по материнской линии.

— Не хотелось беспокоить вас, — начал мужчина с сильным кеиджанским акцентом <Кейджаны — жители южных районов штата Луизиана, потомки французов.>. — Но мне поручено забрать коробку, которую собрал доктор Купер для моей дочери, и можно отправляться в дорогу.

— Заходите, — предложил Тео. — Вы отец доктора Ренар, так ведь?

— Верно. Меня зовут Джейк. Джейк Ренар.

Он подошел к постели и тряхнул руку Тео. Тому не пришлось представляться. Джейк уже знал, кто перед ним.

— Моя девочка рассказывала о вас.

— Правда? — не сдержал удивления Тео. Джейк кивнул:

— Ты, должно быть, проворный парень, сыпок, потому что моя Майк знает, как о себе позаботиться.

Тео не сразу понял, о чем толкует Джейк.

— Проворный?

— Ну да, недаром успел ей врезать, — пояснил Джейк. — Откуда, по-твоему, у нее этот фонарь?

— Это я ей поставил?

Тео не верил собственным ушам. Он совсем ничего не помнил, а она ни словом об этом не обмолвилась.

— Вы уверены?

— Совершенно. Я так понял, что ты не думал ее ударить. Она говорила, что ты себя не помнил от боли. Повезло, что она тебя заметила.

Он прислонился к боковине кровати и сложил руки на груди.

— Видишь ли, моя дочь обычно не распространяется о своих пациентах, но я знал, что она отправилась на шикарный вечер в новехоньком платье, на которое жалела потратиться, а когда я спросил, хорошо ли она провела время, бедняжка во всем призналась. Не успела она там показаться, как пришлось поворачивать назад, в больницу. А ведь там столько всего вкусного было! Бедняжка даже кусочка не попробовала!

— Мне следовало бы извиниться перед ней.

— Ты порвал ей платье. Хорошо бы попросить прощения и за это.

— Я разорвал ей платье?

— Сразу после того, как тебя вывернуло на него, — хмыкнул Джейк, качая головой. — Испортить одежку за четыреста долларов! Ничего себе.

Тео застонал. Он и этого не помнил.

— Судя по виду, отдых тебе не помешает. Если увидишь мою дочь, передай, что жду ее в вестибюле.

— Почему бы не подождать здесь? — предложил Тео. — Я уже выспался. Когда ваша дочь придет за вами, я смогу поблагодарить ее.

— Думаю, что неплохо бы немного посидеть. Но и утомлять тебя не стоит.

— Я не устал.

Джейк подтащил стул к кровати и уселся.

— А где твой дом, сынок? Судя по твоему выговору, где-то на восточном побережье.