Глава 42

Мишель закончила выписывать назначения и вошла в послеоперационную палату взглянуть на Джона Патрика. Сестра привела его родителей, и Дарил с Черри, держась за руки, стояли у постели сына. Эллиот торчал под дверью, боясь войти и подглядывая в щелку.

— Худшее позади, — заметил Дарил, обращаясь к Мишель. — Вам сегодня тоже туго пришлось. Попали в переплет? Полиция заблокировала все лестницы и лифты, и мы поняли, что творится нечто ужасное, только не знали, что именно.

— Я очень рада, что не знали, — всхлипнула Черри, промокая глаза уголком бумажной салфетки.

— Мы, как и вся больница, слышали выстрелы, но были уверены, что вы не допустите, чтобы с Джоном Патриком что-то случилось.

— Доктор Ландуски будет дежурить всю ночь, — заверила Мишель, — но если хотите, чтобы я осталась…

Но Дарил не дал ей договорить.

— Вы сделали все возможное, и мы не представляем, чем сможем вас отблагодарить. Поезжайте домой.

Мишель спустилась в приемное отделение за Тео. Перспектива проспать несколько недель казалась лучезарной. Наверное, он устал еще больше, чем она. Мишель уже снова зашила ему предплечье, и теперь он ждал ее в приемном покое, сидя на смотровом столе, держа на колене пузырь со льдом и разговаривая по телефону.

Тео отключил телефон как раз в тот момент, когда она вошла.

— Детективы Андервуд и Башам схватили Камерона Линча.

Он оказался весьма разговорчивым. Едва ему зачитали его права, объявил, что не собирается брать на себя ответственность за убийство жены Джона. Он назвал это эвтаназией.

— И это его оправдывает? — удивилась Мишель, качая головой.

— Не знаю, какое именно значение он придает своим действиям, но важнее всего то, что им руководила жажда денег.

Он притянул ее к себе и обнял за талию. Сейчас ему было как никогда необходимо почувствовать ее близость, лишний раз коснуться. Был такой момент, когда ему казалось, что он вот-вот ее потеряет. Пусть хоть сто лет пройдет, он в жизни не сумеет забыть этот ужас.

Тео поцеловал ее в шею, несмотря на то, что неподалеку стояла медсестра, жадно за ними наблюдая. Но ему было все равно, и, судя по тому, как прижимается к нему Мишель, ей тоже.

В приемное отделение вошел Ноэ.

— Что это у тебя на лице? — спросила Мишель. Ноэ подошел к зеркальцу над раковиной.

— Штукатурка и цементная пыль, полагаю, — буркнул он, включая воду и хватая полотенце.

Пока он умывался, Тео рассказал о Камероне.

— Джон с помощью компьютера уже перевел деньги со счета на Каймановых островах.

— И куда именно? — осведомился Ноэ.

— Пока не знаю, но Андервуд задействовал своих людей. Интересная компания. Ничего не скажешь.

— «Соуин-клуб»? И что такого интересного в четырех мошенниках? — фыркнул Ноэ, вытираясь и швыряя полотенце в раковину.

— Впервые открыв счет, Джон заверил приятелей, что только все они вместе смогут снять деньги. Объяснил, что это разумная предосторожность, но, как выяснилось, солгал. Остальные в своей глупой доверчивости ничего не подозревали. Странно, что эти трое продолжали ему верить и после того, как он разыграл целый спектакль, чтобы они помогли ему найти киллера для жены.

— Почему ему понадобилась именно их помощь?

— Даллас была связана с Монком, — пояснил Тео. — Не совсем представляю, зачем ему было нужно впутывать остальных. У каждого была своя сфера деятельности. Джон имел дело с банками. Он был адвокатом и вице-президентом кредитного отдела. Камерон использовал свою брокерскую фирму, чтобы выманивать у клиентов пенсии. Даллас служила в полиции, а Престон работал в конторе окружного прокурора и улаживал проблемы с законом. Кстати, Даллас не лгала, говоря о призраке. Она действительно собирала досье на Монка и его прошлые делишки, чтобы иметь на всякий случай оправдание. Это досье теперь у Андервуда. Он подтвердил, что Монк убил девочку-подростка по заказу отца. В досье имеется немало улик против любящего папаши, и детективы уже выехали его арестовывать.

— Надеюсь, он сгниет в тюрьме, — прошипела Мишель.

Тео кивнул.

— Андервуд считает, что у Монка есть свой стиль.

— Что он под этим подразумевает? — вскинулась Мишель. Тео, поморщившись, поднял ногу. Она схватила пузырь со льдом и снова прижала к его колену.

— Он всегда кладет розу рядом со своей жертвой, как правило, на постель, поскольку предпочитает убивать по ночам.

— Значит, Харрис не солгала, — протянула Мишель.

— Для этого она была достаточно умна. Старалась придерживаться истины, чтобы никто не смог уличить ее в искажении фактов.

— Как ты догадался, что Харрис — одна из них? — спросила Мишель.

— Пока Ноэ был в Новом Орлеане, я попросил ее проверить. Мне показалось странным, что капитан не пожелал поделиться подробностями насчет того дела, над которым она работает. Правда, Ноэ привык к враждебности детективов, не желающих иметь ничего общего с ФБР, поэтому и предположил, что капитан специально уклоняется от разговора. Мне же показалось, что он просто не знает, чем занимается его подчиненная, но дальше догадок дело не пошло. Тогда я сделал зарубку в памяти и временно забыл об этом.

— Мне следовало бы потолковать с другими детективами, — повинился Ноэ. — Узнать, каково им работать с ней.

— Они, вероятно, дружно объединились бы против тебя, — хмыкнул Тео.

— Я, к сожалению, так и не поняла, каким образом ты все поставил на свои места, — вмешалась Мишель.

— Кэтрин подсказала. На удивление умная женщина, но я, наконец, понял, почему она все так усложнила. Она не попросила поверенного передать бумаги полиции, зная, что один из членов «Соуин-клуба» — детектив. Потому и отдала резервную копию Розе, в уверенности, что та ни за что не обратится в полицию. Но, честно говоря, не представляю, что, по ее мнению, должна была сделать экономка с этими бумагами. Может, послать по почте… говорю же, понятия не имею. Тео широко зевнул и добавил:

— Так или иначе, мне передали, что друзей Джона зовут Престон и Даллас и один из них полисмен. А потом Харрис появилась в больнице в жакете, хотя жара такая, что дышать нечем! Когда она вышла в холл и повернулась ко мне спиной, я заметил, как она завела руку за спину и отстегнула кобуру и при этом другую руку держала в кармане. Вот я и понял, что у нее не один пистолет.

— Хотел бы я, черт возьми, знать, где прячется Джон Рассел! — проворчал Ноэ.

— Ничего, рано или поздно он от нас не уйдет, — заверил Тео, снова зевнув. — Едем домой.

— Я готова! — кивнула Мишель.

— Ноэ переночует в твоей комнате для гостей. На всякий случай.

— Ты же не думаешь, что Джон или Монк…

Он не дал ей договорить.

— Нет, но я буду лучше спать, и ты тоже.

— Я должен остановиться у мотеля, забрать кое-какие вещички, — предупредил Ноэ. — Кстати, Майк, как там парнишка? Сообщи хоть одну хорошую новость.

— С ним все в порядке. Все было не так плохо, как казалось.

— Ты все еше злишься, что упустил Монка? — спросил Тео.

— Не мог же я быть в двух местах одновременно, — оправдывался Ноэ. — Либо вернуться и прикрывать твою жалкую задницу, либо гнаться за ним. Кроме того, полицейские следили за лестницами, вот я и решил, что им легче его схватить.

— Это я прикрывал твою жалкую задницу, — поправил Тео.

— Черта с два! Где ключи от моей машины?

— Я оставил их на сиденье.

— Ноэ, откуда ты знаешь, что подстрелил Монка? — поинтересовалась Мишель. — Видел, как он упал?

— Он и не падал. Но на двери и ступеньках были капли крови. Я попал ему либо в бок, либо в бедро. Он поднялся на крышу, перебрался на другую сторону и спустился по пожарной лестнице. Ладно, мне пора. До встречи.

— Не мог бы ты подождать немного, пока я не заведу пикап? — попросила Мишель.

Какое счастье, что она догадалась задержать Ноэ. Тому пришлось замкнуть напрямую провода зажигания, чтобы запустить мотор. Тео настоял на том, чтобы сесть за руль, и управлял машиной без видимого труда, пользуясь правой ногой, чтобы включать и выключать сцепление.

— Я собираюсь проспать до полудня! — сообщила Мишель.

— Не выйдет. А соревнования? Мишель застонала:

— Я остаюсь дома.

— Ты не имеешь права меня бросать. Я твой партнер.

— Забыл, что у нас нет лодки? Моя застряла где-то в кустах, а без лодки у нас нет никаких шансов победить. Лучшие места для рыбалки — глубоко в болотах.

— Твой отец заставил Джона Поля одолжить нам одну из своих. Она уже пришвартована за «Лебедем».

Мишель недовольно свела брови, очевидно, услышанное пришлось ей не по вкусу.

— Я хочу лежать в постели, но оставляю решение тебе. В конце концов ты мой партнер. — Она придвинулась ближе, положила руку на его бедро и попыталась изобразить роковую соблазнительницу:

— Я сделаю все, как хочешь ты.

— Круто, — протянул он. — Посмотрим. Я мог бы встать засветло, и, заметь, мне очень нравится сидеть в лодке целый день, воображая, как мне на голову падает очередная змея, пока я потею, как в пустыне, и отгоняю комаров, или…

— Или? — улыбнулась Мишель.

— Я мог бы провести день в постели, забавляясь с прелестной голенькой леди. Да, нелегкий выбор.

— Кто сказал, что я обязательно буду голой?

От его взгляда у Мишель учащенно забилось сердце.

— Милая, это подразумевается без обсуждений.

— О черт….

— Ты краснеешь? После всего, что мы… Она прикрыла ему ладонью рот.

— Я помню, что мы делали.

Мишель неожиданно сообразила, что они повернули не туда.

— Куда это ты собрался?

— В «Макдоналдс». Умираю от голода.

— Дома полно еды.

— Чизбургер поможет мне продержаться до дома.

— Ладно, согласна.

Минутой спустя он понял, почему она вдруг стала такой сговорчивой. Знала, что «Макдоналдс» закрыт!

Но к тому времени, как они добрались домой, он слишком спешил раздеть ее, чтобы думать об ужине. Мишель хотела встать под душ, и он великодушно отпустил ее при условии, что душ они примут вместе.

Они упали на кровать и снова занялись любовью. Он вдавил Мишель в матрац, сжал ее запястья, поднял руки над головой и сказал все нежные слова, которые мечтал сказать и которые она мечтала услышать. Потом настала ее очередь.

— Скажи, — прошептал он.

— Ты будешь вспоминать это как интрижку….

— Что, настало время для нашей первой ссоры?

— Нет, я только….

— Скажи.

На глазах девушки выступили слезы.

— Мы знаем друг друга всего лишь…

— Скажи.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Он так обрадовался, что поцеловал ее, перекатился на бок и увлек Мишель за собой. Она бурно зарыдала на его груди. Причина ее слез была яснее ясного. Она считает, что он вернется в Бостон и будет продолжать жить… Без нее.

Тео разозлился бы, не вспомни он, что его любимая женщина ни черта не разбирается в мужчинах. Подождав, пока плач сменится икотой, он погладил ее по спине и сказал:

— Я встречался с Ребеккой целый год до того, как она переехала ко мне. Мы прожили вместе еще год, и представляешь…

Мишель подняла голову и взглянула ему в глаза.

— Что именно?

— Я не знал ее так хорошо, как уже знаю тебя. Жизнь слишком коротка, Мишель. Я хочу быть с тобой. И стариться вместе с тобой.

Ей отчаянно хотелось верить ему. Да, сейчас Тео искренен, но она убеждена: вернувшись в Бостон, к друзьям и родным, он поймет, что его место там.

— Выходи за меня, Мишель.

— Тебе нужно возвращаться в Бостон. Если через полгода твои чувства ко мне не изменятся, тогда повторишь эти слова. — Но я не могу так долго быть вдали от тебя!

— Пожалуйста, наберись терпения. Полгода, всего полгода, — убеждала Мишель. Он толкнул ее на спину и лег сверху, опираясь на локти. Господи, как он любил ее! Даже за это неразумное упрямство!

Но спорить не было смысла, тем более что у него на уме совсем другое.

Он стал целовать ее шею, одновременно раздвигая коленом бедра.

— Твоя взяла, солнышко. Шесть месяцев.

Глава 43

Он выдержал три долгие, мучительные недели.

Потом позвонил в фирму по перевозке мебели, выставил свои лодки на продажу, забил вещами багажник машины и двинулся в Боуэн.

Первым делом Тео завернул в «Лебедь» к Джейку и официально попросил руки его дочери.

Потом направился домой. К Мишель. Постучал в дверь и, когда она открыла, схватил ее в объятия и недвусмысленно заявил, что не намерен шесть месяцев существовать вдали от любимой женщины. Он приехал, чтобы остаться. И ей придется с этим смириться.

Она ни словом не возразила, потому что была слишком занята, пытаясь поцеловать его. Но Тео был в ударе и не собирался останавливаться. Он объявил, что откроет в Боуэне контору и станет достойным конкурентом этим слизнякам-адвокатишкам из Сент-Клера.

Правда, придется одновременно работать на правительство, то есть два раза в неделю бывать в Новом Орлеане, поскольку министерство юстиции не приняло его отставки. Зато у него достаточно денег, чтобы удержаться на поверхности и не заботиться о будущем.

Собственно говоря, он и сейчас мог бы уйти на покой благодаря сестрице Джордан. Вся его семья вкладывала деньги в ее компанию, а она успела составить каждому небольшое состояние. И, кроме того, добавил Тео, увертываясь от ее рук, он уже позвонил Конраду и уведомил, что берется за тренерскую работу и, следовательно, подписывает контракт со школой. И только потом поцеловал ее и сказал, как сильно любит.

— Я приехал в Боуэн в поисках того, что потерял. Так хотелось снова ощутить ту самую страсть и энергию, Теперь я опять чувствую себя живым. Моя судьба здесь, рядом с тобой, Мишель. Я дома.

Слезы струились по лицу девушки. Но она их не вытирала.

— Я люблю тебя, Тео. Он крепко обнял ее.

— Если когда-нибудь попробуешь прогнать меня, клянусь, я выкину такое, что ты глаза не посмеешь поднять на людей. Уж поверь, жители Боуэна внукам своим будут рассказывать о самом непристойном скандале в истории города.

— Я доктор, забыл? Меня ничто не должно смутить.

— Да ну? Значит, если я позвоню в больницу во время обхода и попрошу оператора позвать к телефону доктора Остряка-самоучку, ты ничуть не сконфузишься?

Мишель отодвинулась, чтобы лучше разглядеть его лицо.

— Ты не…

— А вот посмотришь.

— Даю торжественную клятву никогда больше не прогонять тебя.

Непонятное напряжение словно покинуло Тео: плечи опустились, все тело расслабилось.

— На следующий уик-энд назначена свадьба моего брата. Ты должна поехать со мной. Это в Айове. Все мои родные там будут, и я хочу познакомить тебя с ними. Договорились, солнышко?

— Тео, ты уверен…

— Абсолютно, — подчеркнул он. — Попросишь Ландуски заменить тебя, ладно? Кроме того, твой отец сказал, что ты так и не была в отпуске.

— Когда ты говорил с ним?

— Заехал по дороге в «Лебедь». Так ты выйдешь за меня, Мишель?

— Да.

Вот так, вроде бы просто, но радость охватила ее с такой силой, что Мишель заплакала.

— Я попросил у твоего отца разрешения жениться на тебе.

— Очень мило с твоей стороны.

— Он заплакал.

У Мишель снова намокли ресницы. Но он тут же ее рассмешил:

— Джон Поль тоже плакал.

— Он привыкнет к тебе.

— Весь город собирается отпраздновать нашу свадьбу. Знаешь, они дружно старались помочь тебе поймать жениха.

— Это как?

Тео ухмыльнулся.

— Поэтому и не прилагали приветственных открыток к блюдам с едой. Неужели не сообразила? Все знали, что мы предназначены друг для друга, все, кроме тебя.

И прежде чем она успела расстроиться из-за всеобщего заговора, он снова ее поцеловал и посмотрел на часы.

— Мне пора, солнышко, не хочу опаздывать на тренировку.

Мишель вышла на крыльцо и долго смотрела вслед его машине, а потом со вздохом вернулась домой. Нужно заняться приготовлениями к свадьбе. Подумав о том, сколько всего предстоит сделать, Мишель решила, что, если очень поторопиться, шести месяцев будет вполне достаточно. Да, шесть месяцев — вполне приемлемый срок.

Они обвенчались через три.

Церемония была строгой, но элегантной. Свадебный прием произвел настоящий фурор. Братья Мишель, Реми и Джон Поль, были дружками жениха, а сестры Тео — Джордан и Сидни — подружками невесты. Обязанности шафера исполнял Ник, а Мэри Энн была прекрасна, как летняя роза в роли главной подружки.

Сама невеста так и сияла красотой, но ужасно нервничала, особенно когда под руку с отцом шла к алтарю по длинному центральному проходу. Только когда жених, поистине ослепительный в своем черном смокинге, выступил вперед и подмигнул ей, бедняжка немного успокоилась.

Папочка хотел снять шикарный бальный зал в одном из дорогих новоорлеанских отелей, но Тео и Мишель ничего не хотели слушать. Она потребовали, чтобы прием проходил в «Лебеде».

И поскольку жених и невеста упорно стояли на своем, Джейк сдался и решил употребить часть полученного наследства на ремонт «Лебедя». Правда, птицу на крыше оставили нетронутой, решив, что свисающее крыло придает зданию особое очарование, но он заасфальтировал стоянку, взял напрокат большой белый тент и расставил под ним цветы и столики, накрытые белыми полотняными скатертями.

Кроме того, он нанял оркестр, но Закери, младшему брату Тео, в последнюю минуту пришлось встать за ударную установку, так как ударник, Элтон Спиннер, благоразумно смылся, узнав, сколько сотрудников правоохранительных органов собираются приехать на свадьбу. Похоже, ордер на арест Элтона по-прежнему оставался в силе.

Тео стоял рядом с Ником, наблюдая, как Мишель танцует с их отцом. Лоран, жена Ника, весело прыгала с маленьким Джоном Патриком. Ноэ и Мэри Энн словно приклеились друг к другу, покачиваясь в такт музыке, а Джейк неустанно кружил мать Тео.

— Что-нибудь слышно о Монке? Или Джоне Расселе? — осведомился Ник. — Ноэ сказал, что они проверяют каждый след.

— Кольцо постепенно смыкается. Немного осталось до той минуты, когда оба окажутся в кутузке.

— Весьма оптимистичное заявление.

— Эй, ты не забыл? Сегодня у меня свадьба. Мне позволено хотя бы сейчас быть оптимистом.

Ник сменил тему на более приятную:

— Так Ноэ и Джейк получили первый приз в состязаниях?

— Да, и пожертвовали денежки футбольной команде. Все игроки получат новую форму, и теперь Джейк пытается сообразить, нельзя ли заодно сделать рекламу «Лебедю», и разглядят ли зрители с трибун название бара, если написать его большими буквами на бутсах.

Ник улыбнулся.

— Так ты ко всему прочему еще и тренер?

Но Тео уже уставился на свою прелестную невесту и, с трудом оторвав от нее глаза, обернулся к брату.

— Ну да. Представляешь?

— Хорошо иметь своего доктора в семье! — ухмыльнулся Ник. — А теперь объясни.

И поскольку у Тео был явно рассеянный вид, брату пришлось для пущего эффекта подтолкнуть его локтем.

— Что?

— Как все вышло?

— Что именно вышло?

— Каким образом ты сделался тренером?

— Видишь ли, паренек на заправке… — послушно начал Тео.

Глава 44

Ночь… Еще одна восхитительная ночь в раю. Воздух чист и бодрит, небо усыпано огромными звездами, город в золотых огнях.

Джон, в шелковом халате и замшевых шлепанцах, стоял на террасе своей роскошной квартиры, глядя вдаль. Жизнь прекрасна! И с каждой минутой становится все лучше.

Он глотнул теплого бренди из хрустального стакана и удовлетворенно вздохнул. Ветерок доносил благоухание экзотических цветов.

Все как во сне. Как в романе. Мечты сбываются. У него новая жизнь, новое имя и столько денег, что даже не обязательно касаться основного капитала. Он может жить как король на одни проценты, и сознание этого было всего приятнее.

За спиной послышался шорох одежды. Значит, женщина уже одевается.

Она окликнула Джона и, когда тот оглянулся, послала воздушный поцелуй и прикрыла за собой дверь. Эта, пожалуй, была лучше остальных, и стоит поиметь ее еще раз. Так изобретательна в постели, так распущенна и бесстыдна! Может, позвонить ей завтра?

Но тут он вспомнил блондинку, которой завтра предстояло развлекать его. Как ее зовут? Надо же, забыл! Зато он помнил, как она его заинтриговала. Немного похожа на Даллас, и, вероятно, поэтому он так ее хочет. Привет из прошлого….

«Соуин-клуб»… Казалось, это было сто лет назад, а ведь прошло всего немногим больше полугода с того вечера, как он сел в самолет.

Даллас и Престон погибли. Он прочитал о них в газете и часто гадал, как все там было. Какой смертью они умерли? Это Бьюкенен убил их или тот, другой? Как там его? Ах да, Клейборн.

Какая ирония в том, что выжить удалось самому слабому члену клуба! Бедняга Камерон и его клаустрофобия! Интересно, долго ли ему удастся наслаждаться жизнью в камере, прежде чем он окончательно спятит? Или уже спятил?

Монк скорее всего тоже мертв. Джон видел кровь на его рубашке. Вряд ли он рискнул бы обратиться за помощью к врачам. Наверное, заполз в какую-то нору и, как раненое животное, истекал кровью, пока не сдох.

Джон прикончил бренди, поставил стакан на стол и зевая вышел из гостиной. Женщина вымотала его, а завтра довольно хлопотливый день. Он хотел встать пораньше, чтобы к девяти быть на яхте. Пожалуй, соберет кое-какие вещи с самого утра. Сегодня не стоит этим заниматься.

Он открыл дверь спальни, вошел и включил свет. Здесь до сих пор пахло женскими духами. Джон улыбнулся. Нет, все-таки жизнь ослепительно прекрасна.

Повернувшись к кровати, он лениво потянулся, развязал пояс халата и шагнул вперед. И тут же отскочил, словно ужаленный змеей.

— Нет! — истерически взвизгнул он. — Нет!

В самой середине атласной простыни лежала красная роза на длинном стебле.