Приключение Флинкса - 1

      С верха тусклого металлического покрытия машины к невидимому отсюда потолку тянулось бесчисленное множество разноцветных труб. Лазурные, персиковые, голубые, розовые, бело-желтые, как слоновая кость, пурпурные, желто-зеленые, оранжевые, светло-черные, дымчатые, бело-золотые, ярко-зеленые...-- всех вообразимых оттенков и тонов. Некоторые не превышали в диаметре нескольких сантиметров, другие выглядели достаточно большими, чтобы с легкостью поглотить челнок. На углах они вливались в ткань строения. Флинкс медленно повернулся кругом и увидел выпуклости в стенах, протянувшиеся даже над входом, указывавшие на присутствие других колоссальных труб. Он напомнил себе, что никак не может быть уверенным в том, что они полые, но почему-то создавалось впечатление, что это трубы. Иногда его таланты действовали независимо от мыслей.
      -- Ну,-- произнес Малайка. И снова повторил: -- Ну, ну!
      Он казался неуверенным в себе, редкое для него состояние. Флинкс улыбнулся мыслям коммерсанта. Великан не был уверен, радоваться ему или нет. Что и говорить, он определенно что-то нашел. Но он не знал, что это такое, не говоря уж о том, как его сбыть. Он стоял, в то время как все остальные сидели.
      -- Я предлагаю доставить все, что понадобится для наших исследований.-Трузензузекс и Цзе-Мэллори подробно изучали все вокруг и едва ли расслышали его.-- Это дело мне не по зубам, и поэтому я слагаю его со своих плеч. Надеюсь, вы, господа, сможете выяснить, что делает эта штука? -- Он взмахнул широкой ладонью, охватывая все, что они могли видеть.
      -- Не знаю,-- сказал Трузензузекс.-- Так, экспромтом, я бы сказал, что наши знакомые браннеры были правы, когда говорили, что эта штука -музыкальный инструмент. С виду она, разумеется, похожа на него, а обстановка здесь,-- он показал на амфитеатр,-- склонна поддерживать это предположение. Однако, я, хоть крылья оторви, не могу пока понять, как он действует.
      -- С виду похож на конечный продукт самых худших кошмаров безумного мастера-изготовителя органов,-- добавил Цзе-Мэллори.-- Наверняка не скажу, если мы не вычислим, как управлять этой штуковиной.
      -- А вы вычислите? -- спросил Малайка.
      -- Ну, она, кажется, все еще хотя бы частично под током, и что-то двигает двери -- Вульф записал источник энергии,-- что-то включает свет... и, надеюсь, поддерживает циркуляцию воздуха. Спроектировали ее не в соответствии с нашими концепциями, но эта штука,-- он показал на купол, накрывающий ложе,-- выглядит очень похожей на сиденье оператора. Конечно, она также может быть местом упокоения для их почитаемых покойников. Мы этого не узнаем, пока не копнем немного глубже. Я предлагаю перевезти сюда из челнока все, что нам может понадобиться.
      -- Мапатано! Согласен. Вульф, мы с тобой начнем перевозить вещи из челнока. Это дело пойдет достаточно быстро, коль скоро мы выгрузим кое-что из того барахла, что я навалил в краулер. Похоже, мы немного задержимся здесь, хата кидогобайя!
      Глава семнадцатая
      Постоянное пребывание внутри здания вызывало странное чувство. Не заточения, так как дверь идеально срабатывала даже для одного лица, при условии, что оно несло с собой хотя бы один предмет металлической искусственной конструкции. Особенное удовольствие доставляло приближаться к огромным порталам, вытянув перед собой рацию или пистолет, и заставлять миллионы тонн непробиваемого металла бесшумно раздвигаться, открывая персональный проход в метр шириной и тридцать метров высотой.
      Ночью снаружи было получше, но не намного. Несмотря на очки, назойливая пыль в конечном итоге добиралась-таки до глаз. Да и продрогнешь там.
      Цзе-Мэллори и Трузензузекс возились с громадной аппаратурой, заглядывая за те панели в серо-голубой стене, что открывались, и игнорируя те, что не желали открываться. Не было смысла проникать силой, рискуя поломать сложное устройство. Зачем, когда они могли провести долгие годы, исследуя легко доступные части. Поэтому они продолжали копаться в открытых внутренностях Кранга, не сдвигая с положенного места ни единого провода, действуя с предельной осторожностью, чтобы не сломать ненароком какую-либо важную схему. Покуда ученые и Малайка бились над загадкой машины, Ата и Флинкс иногда отправлялись на краулере в огромный город. Вульф оставался помогать Малайке, а Сиссиф просто сидела рядом с ним. Поэтому Флинкс заполучи наблюдательный купол краулера практически в свое личное распоряжение.
      Ему с трудом верилось, что строения, сумевшие сохранить красоту даже в руинах и под многовековым слоем пыли, были воздвигнуты в качестве домов самой воинственной расой, какую знала галактика. Эта мысль набрасывала на безмолвные развалины какой-то таинственный покров. Никаких украшений на изъеденных песком фасадах зданий не имелось, но это, в принципе, ничего не значило. Все несущественное для действительной опоры строений давным-давно искрошилось. Они заезжали далеко в глубину города, воспользовавшись тем, что некогда служило главным бульваром.
      Сама улица находилась где-то далеко внизу, погребенная под тысячелетними наслоениями песка и почвы. Они признали в ней улицу только из-за отсутствия зданий. Вероятно, этот город заносило по меньшей мере сотню раз, и каждый новый цикл стесывал какую-то часть его первоначального вида. Они вскоре открыли, что каждый вечер возникало какое-то слабое электростатическое поле и удаляло дневные наносы пыли и мусора у подножия Кранга на всю ширину желто-белого круга. Но в городе никакой подобной заботы на глаза не попадалось. По вечерам, когда заходило солнце, пески превращались в кроваво-красные, а руины пустых зданий искрились, словно топазы и рубины в оправе из сердолика. Лишь постоянный непрекращающийся ветер нарушал спокойную красоту пейзажа, его никогда не затихающие стенания казались эхом проклятий всех исчезнувших рас, когда-либо покоренных тар-айимами.
      Глава восемнадцатая
      Неделю спустя они все собрались на небольшое совещание на помосте. Поблизости стояла маленькая портативная печка, получавшая энергию от термоэлемента и придававшая месту неуместно домашний вид. Скоро, подумал Флинкс, они станут развешивать в рядах выстиранное белье. Ученые нашли, что удобнее спать и есть там, где они работали, вместо того чтобы проделывать каждый день прогулки до краулера. Они могли бы подогнать краулер прямо к подножию помоста, но при всем, что они знали, сами сиденья могли играть какую-то важную роль в работе Кранга. Кроме того, превращать часть обстановки этого места в мусор казалось едва ли самым лучшим способом подойти к раскрытию его тайн. И очень хорошо, что они этого не сделали, так как спящая машина могла отметить этот жест как враждебный и немедленно предприняла бы надлежащие действия.
      Домашнюю атмосферу усугубляли запахи жарящегося бекона с яйцами и джуквила для Трузензузекса. В данный момент Ата и Сиссиф готовили ученым обед. Такая необходимость возникла после того, как все мужчины продемонстрировали крайнюю несообразительность в работе с прибором, который 90 процентов работы выполнял сам. Отлично зная, что он мог бы управиться с печкой лучше, чем любой другой на них, Флинкс, когда ему предложили попробовать, сослался на неведение и отказался. Он не испытывал ни малейшего желания быть связанным работой повара, особенно тогда, когда мог проводить время, наблюдая, как двое ученых анализируют изумительные внутренности машины.
      -- Эта штука становится с каждым днем все невероятней,-- говорил теперь Цзе-Мэллори.-- Вы знаете, мы нашли ходы во всех углах здания, где машина исчезает в стенах.
      -- А я-то гадал, куда это вы исчезали,-- сказал Малайка.
      -- Они тянутся даже не представляю насколько далеко под нами. При всем, что я могу определить -- к центру планеты, хотя я думал, что жар сделает подобное расширение невозможным даже для тар-айимов. И мы не имеем ни малейшего представления, насколько далеко она простирается на горизонтальном уровне. До океана? Под него? Нам там, знаете ли, пришлось нелегко. Там сплошные лестницы, проходы, спуски и ничего, спроектированного для рук человека или транкса. Но, помогая друг другу, мы все-таки кое-как справились. Там, должно быть, есть где-то механические лифты, но мы не смогли их найти. Впервые мы спустились вниз три дня назад... извиняемся, что встревожили вас своим долгим отсутствием. Полагаю, нам следовало сообщить, куда мы отправляемся, но мы сами не знали и, разумеется, не ожидали, что будем бродить так долго. Исследования так захватили нас, что мы потеряли всякое чувство времени. Мы шли более-менее прямо вниз, остановившись только дважды, на небольшой отдых и сон. Эти трубы, или что бы там это ни было,-он показал на ряды выстроившихся над ними гигантов,-- продолжаются под полом и спускаются на уровни, до которых мы не добрались.
      Большинство механизмов оказались совершенно незнакомыми для нас, а мы, осмелюсь заявить, знакомы с образцами тар-айимской инженерии не хуже любого в Рукаве. Но большая часть этого добра нам явно не по зубам.
      С приближением к поверхности автоматика становится практически сплошной. Далее вниз она достаточно разделяется, чтобы в ней можно было распознать отдельные компоненты. Вся она выглядит с иголочки новенькой. Металл во многих местах был теплым, подтверждая то, что мы все время подозревали: машина bull;постоянно подпитывается энергией. И там, должно быть, миллионы километров проводов. И все же мы понятия не имеем, что она делает, капитан. Я сожалею об этом больше, чем когда-либо сможете печалиться вы, но можете утешиться сознанием, что чем бы она ни была, она, несомненно, самая большая и самая лучшая из всех своего типа.
      На этом заметно уставший Трузензузекс и закончил рассказ. Последнюю неделю философ работал в невероятном темпе, и возраст начал сказываться. На корабле он хорошо маскировал его своей энергией и юношеским духом.
      -- Неужели вы не смогли открыть хоть что-нибудь относительно ее функций? -- взмолился Малайка.
      Цзе-Мэллори вздохнул. В последнее время он делал это часто.
      -- По-настоящему -- нет. Мы оба все еще склоняемся к теории музыкального инструмента. Однако против нее есть много беспокоящих нас аргументов.-- Он посмотрел на Трузензузекса, и тот подтверждающе кивнул.
      -- Же? -- подтолкнул их Малайка.
      -- Хотя бы такой: мы не можем заставить себя поверить, что во время самого большого военного кризиса столь воинственная раса, как тар-айимы, посвятит столько усилий и материалов чему-либо гражданского характера. Например, металл для таких дверей, вероятно, требовался для строительства боевых кораблей. И все же его привезли и использовали здесь. С другой стороны, мы знаем, что они испытывали огромную тягу к искусству. Вкусы их сильно склонялись в военную сторону. Возможно, они почувствовали необходимость в проекте для стимуляции патриотического чувства, и это был их способ добиться его. Возможно также, что в этом имелись психологические выгоды, которые мы не можем и отдаленно представить себе. Если это кажется маловероятным, то подумайте об имеющемся у нас отсутствии фактов для построения гипотез. Я и сам готов не поверить ни одному из своих предположений. И еще одно. Вы случайно не заметили необычного серебристо-золотого оттенка в атмосфере, когда мы приземлялись?
      -- Нет... да! -- вспомнил Малайка.-- Я видел его раньше на других планетах и поэтому не счел слишком неординарным. Эти... слои мбили, если я правильно помню, казались гуще и упорядоченней большинства. Но я не видел причин удивляться. Я видывал также и учетверенные слои. А причиной их необычайной густоты вполне могло быть эрозийное воздействие этих вачави упепо, колдовских ветров.
      -- Верно,-- согласился Цзе-Мэллори.-- По-моему, это называется Ветроблеск. Как вы сказали, могло быть и естественное объяснение странной густоты тех слоев. Я вообще привлек к ним ваше внимание только потому, что на одном из достигнутых нами уровней мы нашли то, что, похоже, является частью огромной станции управления погодой. Среди прочего, некоторые приборы оказались занятыми только хранением информации по этим двум уровням в атмосфере. У нас хватило времени только быстро осмотреть ее, так как нашей главной заботой являлось быстрое обследование. Но единственная причина, почему мы ее вообще заметили, заключалась в том, что металл там оказался очень теплым, выдававшим массу жара, и казался работающим на полную мощь. Это нечто такое, что мы наблюдали только в очень немногих местах. Мы теперь думаем, что эти слои имеют какое-то отношение к действительной функции Кранга. Какой именно, не могу себе представить.
      -- Если говорить конкретней,-- в разговор вступил Трузензузекс,-- эта штука,-- он указал на прозрачный купол и лежанку под ним,-- все больше и больше походит на центральный пульт управления всей автоматикой. Я знаю, кажется трудным вообразить, что это чудовище управляется единственным существом, лежащим на той скамейке, но факты, кажется, поддерживают эту гипотезу. Я лично отношусь к ней скептически. Нигде поблизости от этой штуки нет никакой кнопки, рубильника или схожего устройства. И все же, одно ее расположение и изоляция вроде бы подтверждают ее важность.
      Пристальное изучение того шлема, или головного убора, или чего бы то ни было, показывает, что он связан с тем, что может быть какой-то разновидностью сенсорного приемника. Если машина и в самом деле еще способна больше чем на частичную активацию, тогда теоретически всего лишь приближение к этому передатчику должно произвести нужное воздействие. В действительном физическом контакте с оператором, кажется, нет необходимости. Так что тот факт, что размер и форма наших голов ни в коей мере не соответствуют черепам тар-айимов, по всей вероятности, не должен послужить нам препятствием.
      -- Значит, вы думаете попробовать включить ее,-- сделал вывод Малайка.
      -- Мы обязаны это сделать.
      -- Но что если она настроена откликаться только на электромагнитные конфигурации, генерируемые мозгом тар-айима?
      -- У нас нет никаких указаний, что для активации машины необходимы "электромагнитные конфигурации" вообще какого-либо типа,-- возразил Цзе-Мэллори.-- Но если окажется, что дело в этом, и вы не сможете раздобыть живого и сотрудничающего с нами тар-айима, я очень сильно опасаюсь, что мы можем спокойно упаковаться и отправиться домой.-- Он пожал плечами.-- Я и Тру чувствуем, что путь прослеживания схемы завел в тупик. Мы можем продолжать ковыряться в этой куче механизмов тысячу лет -- настолько она велика -- и нисколько не приблизиться к пониманию того, как она действует.
      -- А попробовать включить ее... разве это не может быть очень опасным? -- спросила Ата.
      -- Это вполне может стать смертельным, моя милая. Мы решили это давным-давно. Например, там может быть обратная связь, способная... по этой самой причине и по нескольким другим, я попробую включить ее первым. Если мы, тем не менее, не сумеем активировать ее и не возникнет никаких явных вредных последствий, то я не вижу никакой причины, почему бы и всем остальным не попробовать то же.
      -- Только не мне! -- громко заявила Сиссиф.
      -- Эй, минуточку,-- начал было, не обращая на нее внимания, Малайка.
      -- Извините, капитан,-- сказал Трузензузекс.-- Стархе! Как вы сказали бы, не беспокойтесь. Бран прав. Возможно, наше образование не совсем подходит для оператора этой штуки, но знакомство с работами тар-айимов и то малое, что мы знаем об их психологии, могут помочь нам справиться с любыми способными возникнуть непредвиденными затруднениями. Сожалею, но тут вовлечено слишком многое, чтобы позволить вам сделать первую попытку. Мы не на борту корабля. На данную минуту ваша кандидатура отклонена, капитан.
      -- Же! -- прогромыхал Малайка. Цзе-Мэллори шагнул ко входу в купол:
      -- Тогда давайте приступим.
      -- Вы хотите сказать, сасаа кууме? -- переспросил Малайка.
      Цзе-Мэллори остановился.
      -- Не вижу, почему бы и нет.-- Он снова заколебался у входа и оглянулся.-- Я не ожидаю, что случится многое, не говоря уж об опасности. А если случится, то я не жду, что это будет большой защитой, но ради моего личного психологического комфорта, сойдите, пожалуйста, все с помоста. Безусловно на сиденьях, или в креслах, или что это там такое, должно быть достаточно безопасно. Тар-айимы явно пользовались ими, когда действовала эта штука, поэтому им полагается быть безопасными также и для нас. Теоретически.
      -- Социолог, против теоретической раны я не возражаю.-- Малайка улыбнулся с явным намерением успокоить и присоединился к другим, уходившим с возвышения к рядам "сидений" внизу.
      Кроме Брана на помосте остался только Трузензузекс. Официально он находился там для наблюдений, но и он, и Цзе-Мэллори знали, что если что-то случится, то от помощи инсектоида, вероятно, будет мало толку. Он сделал ритуальный глубокий вдох и вошел в купол.
      Керамико-пластиковая плита стала теперь знакомой после многих дней продолжительного и подробного изучения. Он взобрался на гладкую холодную поверхность и повернулся лицом к зрительному залу, слегка подняв голову. Из купола потолок монолита казался почти видимым. Возможно, прозрачный материал действительно производил легкое увеличение.
      Плита была намного длиннее, чем требовалось для размещения его долговязого и худого тела. Она, однако, не подогревалась. Он обнаружил, что неуютно ерзает на твердой холодной поверхности и желает, чтобы она превратилась в теплую постель. Это слишком походило на капсулы в лаборатории криогенного анабиоза. "Сделай это по-быстрому!" -- скомандовал мозг телу. Вонзая каблуки в неподатливую поверхность, он толкнул себя повыше. Одним движением его голова очутилась полностью внутри шлема.
      Шлем принял бледно-красный оттенок, переходяший в желтый, а затем в светло-зеленый. А также стал слышен легкий гудящий звук. Он явно исходил из самой плиты. Вот и все. Ни фейерверков, ни даже нескольких простых вспышек молнии.
      Лицо Цзе-Мэллори в куполе кривилось, но явно от сосредоточенности, а не от боли. Странное дело, мозг его стал для Флинкса непроницаемым. Если купол и не производил ничего другого, то экранировал мысли всякого, кто лежал под ним.
      Двадцать минут спустя он вышел из купола, мотая головой, в то время как другие столпились вокруг него.
      -- Же? -- спросил Малайка.
      -- Же? -- переспросил выглядевший раздраженным социолог.-- Ну, мы доказали одно. Если эта машина все еще способна функционировать так, как ей предназначалось, то этот шлем определенно является исходным пунктом.
      -- Я не могу поверить, что все это безумие построили для того, чтобы на пластиковом головном уборе заиграли красивенькие разноцветные огни!
      -- Нет, конечно же, не для того.-- Цзе-Мэллори тоскливо оглянулся на плиту и на опять ставший прозрачным шлем.-- Похоже, что я способен активировать ее, но лишь в очень малой степени. В моем мозгу явно чего-то не хватает. Или, возможно, для этого требуется всего лишь определенного рода тренировка, о которой мы ничего не знаем. Не знаю. Я со своим мозгом попробовал все, что мог. Самогипноз. Йогу. Упражнения Банда. Совершенное объективное сосредоточение. Открытое подсознание. Результаты вы видели. Или, скорее, отсутствие их.
      -- Вы что-нибудь почувствовали, вообще, все что угодно? -- спросил Флинкс.
      -- Гмм. Да, странное ощущение. Не болезненное и не угрожающее. Просто странное. Словно что-то пыталось проникнуть ко мне в голову. Щекотку снаружи мозга, едва заметную. А когда я попытался сосредоточиться на этом ощущении, оно ушло и спряталось. Должен сказать, что я разочарован.
      -- Же? Бы, может, думаете, что у вас монополия на это? -- Коммерсант выглядел расстроенным, имея на это все основания.-- И что же теперь?
      -- Теперь я предлагаю попробовать остальным людям. По-моему, я с избытком продемонстрировал ее безвредность, если и ничего другого. Поддержание ее настроенности на мозг одного типа может вызвать благотворный кумулятивный эффект.
      Один за другим остальные по очереди забирались под прозрачный шлем. За исключением, конечно же, Сиссиф, отказавшейся даже приближаться к нему. Малайка сумел вызвать сильное желтое свечение прозрачного материала. Флинкс действовал так же хорошо (или так же плохо, сказать не мог никто), как Цзе-Мэллори, только его цвет обладал еще и неровным пульсированием. Словно для опровержения утверждений Цзе-Мэллори, он вышел из купола с определенной головной болью. Ата и Вульф сумели вызвать светло-красный, почти розовый цвет. Им больше повезло, когда наконец сделал попытку Трузензузекс.
      В ту же секунду, когда его стареющая радужная голова вступила в зону эффективности, мягкие цвета сразу же пробежали спектр от бледно-розового до темно-синего. Цзе-Мэллори пришлось отметить это, чтобы привлечь внимание всех. Повторяющиеся неудачи вызвали скуку. Но теперь никто не скучал. Гудение из основания плиты сделалось четко слышимым даже за пределами купола. На одной из открытых панелей огромной серой массы машины начали слабо светиться огоньки. Шлем к тому времени принял темно-лавандовый цвет.
      -- Посмотрите на купол! -- указал Флинкс.
      На несколько дюймов в высоту купол светился сплошным немигающим малиновым цветом. Время от времени мягкий свет полз на несколько миллиметров вверх, а потом опускался обратно и исчезал в полу.
      Час спустя Трузензузекс, шатаясь, выбрался из купола. Цзе-Мэллори пришлось поддерживать философа за грудную клетку-б, так как ноги не держали старого инсектоида. Они вместе, пошатываясь, спустились к первому ряду сидений. Лицо Трузензузекса оставалось беспристрастным, но обычное здоровое свечение у него в глазах заметно потускнело.
      -- Ты, брат, безусловно правильно определил это,-- выдохнул он,-- когда сказал, будто нечто пыталось проникнуть тебе в голову! Я опять почувствовал себя, словно юноша, пытающийся вылупиться из своей куколки. Уфф! Могу сказать, однако, что из этого ничего не вышло.
      -- Неверно,-- возразил Флинкс, а Малайка подтверждающе кивнул.-- Вы заставили сам купол светиться красным, во всяком случае, вокруг основания.
      -- Да? -- последовал свистящий транксский смех.-- Полагаю, что это своего рода достижение. Изнутри я не мог этого заметить. Я сосредоточился довольно глубоко и со своими оптическими нервами не работал. Возможно, это значит, что мы на правильном пути? -- Он повернулся лицом к Малайке. К его мускулам постепенно возвращались прежние силы.-- Капитан, я переиначу свое предыдущее утверждение. Дайте мне на это еще три-четыре недели, и я так или иначе выясню, сможет ли когда-нибудь человек или транкс управлять этой штукой. И окажется ли ваш вклад потерей или нет.
      Малайка выглядел скорее смирившимся, чем подавленным. Его собственная безуспешная борьба с Крангом прибавила немного терпения, если и не дала других результатов.
      -- Бадо Джузи. "Еще не вечер". Старая поговорка в моей семье, господа. Вы уже сделали намного больше, чем я имел право надеяться. Работайте не спеша, господа, работайте не спеша.
      Далеко внизу в тайных местах планеты лениво заворочалось сознание Кранга... Оно более полно рассмотрело импульсы, пробудившие Первичное Звено слабыми детскими зондированиями и давлениями. Даже в своем полуспящем состоянии он был разумно уверен (плюс-вероятность -- 90.97, минус-вероятность -- 8.03, случайные факторы -- 1.00), что наверху присутствовал мозг первого класса. Единственный, вполне способный пробудить Кранг к состоянию Ниазмы, или полной эффективности. Он явно предпочел пока не раскрываться. Машина подумала и позволила своим секциям, управляющим разумом, снова впасть в спячку в состоянии готовности.
      Когда мозг будет готов, будет готов и Кранг.
      В конце концов, именно для этого его и создали.
      Глава девятнадцатая
      Как оказалось, Трузензузекс не получил своего месяца. Ни даже трех недель. Они возились с доступными частями внутренностей машины, когда рация Малайки сообщила о пришедшем заатмосферном вызове. В порядке безопасности его портативная рация находилась в постоянном контакте с большим передатчиком краулера. Флинкс присутствовал при этом, помогая ученым в физическом аспекте их работы. Сиссиф, Ата, Вульф вернулись в краулер, сортируя припасы в его просторном трюме.
      Для облегчения работы ученых рядом с их портативной печкой поместили две койки. Другие все еще находили более удобным спать в знакомой тесноте краулера, несмотря на необходимые для этого ежедневные прогулки.
      Оба ученых на мгновение прервали свою работу, заметив странное выражение, появившееся на лице Малайки. Флинкс уловил его из внезапного замешательства мыслей коммерсанта. Он все утро наблюдал, как ученые трудятся над незнакомыми обозначениями и непонятными переключателями. Девять десятых того, что они пытались сделать по части механики, ускользало от его понимания. Он был способен помочь им в более тонких частях операций, обладая, как они выражались, определенным "чувством" того, что где располагалось. И как всегда, их разговор как на устном, так и на мысленном уровне просто завораживал.
      -- Капитан...-- начал было Цзе-Мэллори.
      -- Нас вызывают,-- ответил коммерсант.-- С Орбиты.
      Мысли его отражали равные доли подозрения и недоверия. Он включил кнопку вещания на крошечной рации.
      -- Вульф, ты слушаешь это?
      -- Да, капитан,-- прошел лишенный модуляций ответ из отдаленного краулера.
      -- Отлично. Передай "слышим" и переключай его. Кто-то знает, где мы. Мало толку отрицать это.-- Он повернулся другим.-- Может быть, нас сейчас прослушивают, хотя сомневаюсь, что такое возможно сквозь эти стены. Но, впрочем, также сомневаюсь, что нас вызывает другой звездолет, дело обстоит именно так. Хайдхуру. Ничто не имеет смысла. Оставьте свои рации и слушайте, если желаете, по моей. Нет резона извещать возможного противника о том, сколько у нас действует передатчиков. Если, конечно, он этого уже не знает.
      Флинкс первый раз увидел коммерсанта столь подавленным. Очевидно, напряжение было сильнее, чем он хотел показать. В любом случае, по рации он сказал лишь: -- "Да?"
      Ответивший голос был от природы высоким. Но если тон и казался чуть женственным, то слова -- нет.
      -- Капитан Максим Малайка, Глава Дома и Плутократ? Я привез вам привет сэр, от мадам Рашалейлы Нуаман и "Нуаман Интерпрайзиз".-- Губы Малайки скривились в беззвучном ругательстве, заставившем Флинкса покраснеть.-Поздравляю!
      Этого надменного презрения оказалось достаточно, чтобы подстегнуть язык коммерсанта.
      -- Чертовски достойно с вашей стороны. А кто ни-ний ниоте?
      -- Простите? А, я. Я фигура маловажная. Но в целях облегчения дальнейшего разговора -- который, заверяю вас, нам обязательно предстоит -вы, возможно, знаете меня как Эйбла Никососа.
      -- Же, мистер Никосос. Я целиком согласен, что персона вы маловажная. Мне любопытно, как вы сюда попали. Эта планета, кажется, приобретает всеобщую известность.
      -- Как так? Гмм. Что же касается вашего вопроса, капитан, то,-- в голосе сквозило притворное удивление,-- мы последовали за вами. Большую часть пути от Мота. На почтительном расстоянии, конечно. И если уж об этом зашла речь, то вы безусловно немало меняли свой курс в начале путешествия. Да, попетляли вы. Но после первой недели мы без труда вычислили ваш примерный курс. Знаете, это четвертая посещаемая нами в этом секторе звездная система с планетами. Мы более-менее знали, где находится нужная нам, но не имели точных координат. Это затруднило нам дело, да затруднило, когда вы совершенно пропали с экранов. Эти Координаты находились на клочке материала, который... но это неважно. Теперь все это -- далекое прошлое, не гак ли?
      -- Вы случайно не получили кое-какой помощи от некоего эйэннского барона?
      -- ЭйЭннского барона? -- писклявый голос отразил удивление. Малайка взглянула на Флинкса.
      -- Он говорит правду, сэр. И они, определенно, на постоянной орбите.
      Двое ученых с удивлением посмотрели на Флинкса. Они ничего не сказали, но он почувствовал в их мыслях легкое негодование на его скрытность. Ему отчаянно хотелось рассказать им, насколько необходимо было сохранить эту скрытность. Даже сегодня пси-чувствительные личности не пользовались всеобщей популярностью, факт, узнанный им рано и болезненно еще в детстве. Теперь, однако, было не время пускаться в объяснения.
      Голос по рации продолжал:
      -- С чего бы нам иметь какое-то отношение к эйэннам? Скверный они народ, скверный! Нет, в самом деле, сэр. Мы нашли вас целиком сами, несмотря на трудности, причиненные вашим исчезновением. Но мы ведь нашли вас, не так ли? Так что ничего не стряслось.-- Замечание прервал короткий смешок.-- Мой корабль находится на орбите в паре диаметров поля от вашей "Славной Дырки". Мы сперва послали луч к ней. Когда мы не получили ответа, а шлюз отказался впустить нас -- как умно с вашей стороны, капитан,-- мы предположили, что вы уже сделали посадку на поверхность. Один взгляд на ваш челночный причал подтвердил это.
      -- Телатини нгуруве! Тридцать свиней. Это предельное число, которое можно набить в стандартную капитанскую каюту, в случае, если вы этого не знаете.
      К оскорблениям этот голос, кажется был совершенно невосприимчив.
      -- Це-це-це, капитан. Вы смущаете мою скромную натуру.
      -- На это мало шансов.
      -- Так или иначе, излучения ваших компонентов открыли бы нам ваше местоположение, даже если бы вы отказались отвечать на вызов. Что, я уверен, вы хорошо сознавали.
      -- Капитан,-- обратился Флинкс.-- Я думал, вы говорили...
      -- Вспомни о ретрансляции на рацию челнока. Именно ее-то они и засекли. В любом случае, они едва ли могли упустить нас.-- Мысленно он уже готовился к обороне в последнем окопе.
      -- Где вы сейчас, друг Никосос, помимо того, что на орбите?
      -- Хорошая догадка, капитан. Мы летим над этим бедным влагой континентом. Не сомневаюсь, довольно близок к вам. Вскоре мы должны приземлиться, в каковое время я надеюсь поприветствовать вас лично.
      Голос замолк, а потом снова заговорил:
      -- В чем бы там вы ни прятались, оно действительно должно быть кое-чем. У нас масса трудностей с приемом вашей передачи.
      -- Вы проделали долгий путь ради кучи ничего, Никосос. Мы уже не одну неделю работаем над этим, как вы столь точно выразились, "чем бы то ни было". Мы не сумели вычислить, что оно делает, не говоря уж о том, как оно это делает.
      -- Разумеется, капитан, разумеется! -- В голосе теперь звучали юмористические нотки.-- Лично я, когда меня слишком глубоко пробирает космический холод, люблю пролететь сквозь ближайший сверхгигант М и согреть свои замерзшие косточки. Как я сказал, мы с вами скоро увидимся.