— Я могу нарушить установленный порядок ради удовольствия, но недостаток времени не позволяет вести в кофейне Баррета длительный разговор о делах.

— Я собираюсь стать маклером, — заявил Ру.

— В самом деле? — оживился Лендер. Его тон не был насмешливым, хотя это заявление, несомненно, позабавило стряпчего. — И о каком же предприятии вы говорите?

Ру откинулся на стуле.

— К сожалению, вынужден сказать, что разговор о моем плане займет слишком много времени.

Лендер расхохотался, а Эрик, смущенный дерзостью своего друга, покраснел.

— Хорошо сказано, — ответил Лендер.

— Кроме того, — добавил Ру, — мне кажется, что надо быть осмотрительным.

— Часто это необходимо, — согласился Лендер.

Вернулся официант с бархатной сумкой, за которой его посылали. Открыв ее, Лендер вынул оттуда кинжал в ножнах из резной кости, отделанных золотом и украшенных небольшим рубином. Он протянул его Эрику со словами:

— Это — вторая часть наследства, которое вам оставил отец.

Эрик взял кинжал и вынул из ножен.

— Впечатляет, — сказал он. — В кузнице я занимался не столько оружием, сколько подковами, но это — великолепная работа.

— Родезийский скорее всего, — сказал Лендер.

— Лучшая сталь в Королевстве, — согласился Эрик.

Кинжал, с выгравированным на клинке фамильным гербом Даркмуров, сочетал в себе изысканность и хищность. Рукоятка из лосиного рога, как и ножны, была отделана золотом.

Лендер отодвинул свой стул.

— Юные сэры, я должен вернуться к делам, но вы, пожалуйста, не стесняйтесь, посидите еще и подкрепитесь. Если вам когда-нибудь понадобится адвокат или поверенный, вы знаете, где меня найти. — Махнув неопределенно в ту сторону, откуда он пришел, Лендер добавил:

— Прощайте. Рад был узнать, что у вас все в порядке.

Ру с Эриком встали и, попрощавшись с хозяином, посмотрели друг на друга. Они были старыми друзьями, и потому одна и та же мысль возникла у них одновременно. Выразил ее Ру:

— Домой, — сказал он.

Пройдя через переполненный общий зал, место, которое казалось Ру странным и в то же время притягательным, они вышли на улицу. У двери Эрик спросил официанта:

— Где можно купить хорошую лошадь?

— Недорого! — вставил Ру.

— У Купеческих ворот, — без колебании ответил официант, махнув рукой вдоль улицы Аруты. — Там много лошадников. В основном жулики, но там есть человек по имени Морган, и ему вы можете доверять. Скажите, что вас послал Джейсон из кофейни Баррета, и он обойдется с вами по совести.

Ру внимательно посмотрел на официанта. Благодаря каштановым волосам и мелким веснушкам его лицо было приметным, и Ру пригрозил:

— Я тебя запомню, если он поступит иначе.

Юноша нахмурился, но произнес только:

— Он честный человек, сэр.

— А что насчет новой одежды? — спросил Эрик.

— Портной на углу улицы Новых Ворот и Открытой — мой двоюродный брат, сэр. Скажите ему, что вас послал я, и он сделает все, что нужно, не запросив много.

Ру не слишком в это поверил, но Эрик поблагодарил и быстро увел его прочь. Им понадобилось больше получаса, чтобы добраться до портного, и час, чтобы подобрать одежду для путешествия, которая бы им подошла. Эрик купил плащ, чтобы скрыть свою форменную куртку, а Ру — недорогие куртку и брюки, плащ и шляпу с опущенными полями. Потом они отправились к сапожнику и приобрели каждый по паре сапог для верховой езды.

Еще час они провели, торгуясь у Купеческих ворот с барышником. Впрочем, официант говорил правду, и Морган оказался честным человеком. Эрик выбрал двух крепких жеребцов, гнедого для себя и серого для Ру. Ведя лошадей в поводу, они разыскали в полуквартале от ворот шорника, купили упряжь и были готовы.

Усевшись в седло, Ру сказал:

— Хотя мне и часто приходится это делать, я никогда не полюблю ездить верхом.

Эрик рассмеялся.

— И несмотря на это, ты ездишь верхом куда лучше многих. А сейчас ты можешь ехать, не очень беспокоясь о том, что придется сражаться.

Ру помрачнел.

— Ты чего? — спросил Эрик.

— Что ты имел в виду, говоря «не очень»?

Эрик рассмеялся громче.

— В этой жизни ни за что нельзя поручиться, мой друг. — Сказав так, он ударил каблуками коня и быстро поскакал к Купеческим воротам, к дороге, идущей на восток. — В Равенсбург! — крикнул он.

Ру только улыбнулся, видя веселье друга, и, последовав его примеру, сразу же обнаружил, что ему достался норовистый конь. Понимая, что чем раньше начнется сражение, тем скорее будет достигнута победа, Ру покрепче ухватил поводья и поскакал вслед за Эриком по дороге, ведущей к дому.

Дождь хлестал их, он их настойчиво атаковал. Ночь наступала быстро, и на дороге им попадались только запоздалые торговцы да редкие крестьяне, спешащие домой. Безучастный ко всему возчик, подгоняя медленно бредущих по грязи лошадей, едва взглянул на двух всадников, проехавших мимо. Королевская дорога была артерией, несущей от границы до границы кровь коммерции, но когда в баронии Даркмур начался ливень, кровь перестала течь, она еле сочилась.

— Огни! — крикнул Эрик.

Ру глянул из-под намокших полей своей шляпы.

— Вильгельмсбург?

— Наверное, — произнес Эрик. — Завтра к полудню будем дома.

— Вряд ли мне удастся уговорить тебя переночевать в чьем-нибудь амбаре? — спросил Ру, который истратил за это путешествие больше денег, чем рассчитывал.

— Нет, — без тени шутки ответил Эрик. — Мне нужны сухая постель и горячая еда.

Этот соблазнительный образ пересилил страсть к экономии, и Ру вслед за своим другом направил коня к городским огням. Они нашли скромную гостиницу со скрипучей вывеской с изображением лемеха и через боковые ворота подъехали к конюшне. Эрик громко позвал, и появился закутанный в плащ конюх. Он принял лошадей и вежливо кивнул, выслушав наставления Эрика, а Эрик подумал, что после ужина надо будет вернуться и проверить, действительно ли он выполнил их.

— Добрый вечер, сэры, — сказала молодая привлекательная девушка с каштановыми волосами и карими глазами. — Вам нужны комнаты на ночь?

— Да, — сказал Ру, который, начав согреваться, уже был рад, что они не остались под дождем.

— Похоже, такой сильной бури давно не было, — заметил хозяин гостиницы, забирая у гостей плащи и шляпы. — Будете ужинать? — Он передал одежду служанке, и та унесла ее в теплое место, чтобы просушить.

— Да, — ответил Эрик. — Какое у вас вино?

— Сгодится для лорда, — с улыбкой сказал хозяин.

— Есть кто-нибудь из Равенсбурга? — спросил Эрик, подходя к незанятому столу.

Если не считать человека со шпагой, сидевшего в дальнем углу, и двух торговцев, блаженствующих у очага, комната была пуста.

— Мы, сэр, — ответил хозяин. — Дальше будет еще город, за ним еще один, а потом — Равенсбург.

— Значит, мы в Вильгельмсбурге, — сказал Ру.

— Да, — подтвердил хозяин. — Вам знакомы эти места?

— Мы родом из Равенсбурга, — ответил Эрик. — Но немало воды утекло с тех пор, как мы были здесь в последний раз, и в темноте мы не разобрали, какой это город.

— Принесите нам, пожалуйста, вина, — попросил Ру, — а потом ужин.

Еда была сытная, вино оказалось даже лучше, чем они ожидали, а его вкус и аромат пробудили в Эрике ностальгические воспоминания. Это было обычное равенсбургское вино, но в сравнении с тем, которое они пили последние пару лет, оно годилось и на стол королю. Задумавшись о том, как завтра вернутся домой, юноши слегка погрустнели.

Ру не особенно любил свое прошлое. О своем отце. Томе Эйвери, пьянчуге возчике, он помнил лишь, как тот учил сына править конной упряжкой и ежедневно бил. Единственное утешение Ру находил в том, что обсуждал со знакомыми виноторговцами, каким будет, как он надеялся, его путь к богатству.

Для Эрика же возвращение домой означало встречу с несбывшимися мечтами его юности: обзавестись собственной кузницей и семьей. С детства он был подручным старика кузнеца Тиндаля, а после его смерти больше года проработал с Натаном, который почти заменил ему отца. Но жизнь пошла своим путем, и ничто из того, о чем Эрик мечтал мальчиком, не сбылось.

— О чем ты думаешь? — спросил Ру. — Ты что-то притих.

— О доме и о том, как все было раньше, — ответил Эрик. Он не уточнил, что имел в виду под словом «раньше», но Ру понял: это значит — до схватки со своим сводным братом Стефаном, которая кончилась тем, что Ру заколол Стефана, пока Эрик его держал. После этого они бежали из Равенсбурга, и с той поры Эрик не видел ни матери, ни друзей.

— Интересно, сообщил ли им кто-нибудь, что мы живы, — сказал Ру.

Эрик засмеялся.

— Скорее всего наше завтрашнее возвращение будет для всех сюрпризом.

Хлопнула дверь, и юноши обернулись. Громко проклиная непогоду, в комнату ввалились четверо солдат в мундирах баронии.

— Хозяин! — крикнул капрал, снимая насквозь промокший широкий плащ. — Горячей еды и глинтвейна! — Он обвел взглядом комнату и, увидев Эрика, выпучил глаза:

— Фон Даркмур!

Еще не понимая, что происходит, трое солдат рассыпались веером, насторожившись при упоминании имени барона.

Эрик и Ру встали, а торговцы проворно вылезли из кресел перед очагом и прижались к стене. Человек со шпагой глядел на происходящее с интересом, но не двигался.

Капрал выхватил меч, но когда то же самое сделал Ру, Эрик велел другу вернуть оружие в ножны.

— Нам не нужны неприятности, капрал.

— Мы слышали, что вас повесили, — сказал капрал. — Не знаю, как тебе и твоему тощему приятелю удалось спастись, но скоро мы это исправим. Взять их!

— Минутку… — произнес Ру.

Солдаты действовали быстро, но Эрик и Ру были еще быстрее. Первые двое, что попытались их арестовать, в мгновение ока оказались на полу, сбитые с ног молниеносными ударами. Торговцы стремительно выбежали наружу, забыв о плащах и шляпах. Человек со шпагой расхохотался.

— Отлично сработано! — воскликнул он.

Капрал сделал выпад, но Эрик скользнул в сторону и перехватил его запястье. Один из самых сильных людей, которых Ру когда-либо видел, Эрик в совершенстве владел навыками борьбы без оружия. Он стальной хваткой стиснул руку капрала, и тот, задохнувшись от боли, выронил меч.

Растопыренной пятерней Ру толкнул одного из оставшихся солдат в лицо, а другого, крутанувшись на месте, ударил пяткой в челюсть, и тот мешком свалился на пол.

— Стоять! — грозно приказал Эрик; став капралом в отряде после гибели Фостера, он развил командирский голос. Солдаты, медленно поднявшись на ноги, колебались, и Эрик еще громче рявкнул:

— Стоять, дьявол вас забери!

Он толкнул капрала на пол, ногой отбросил в сторону его меч, а потом вытянул руки вперед, показывая, что сам безоружен.

— У меня есть бумага. — Эрик не торопясь достал из-за пазухи документ, выданный ему адъютантом рыцарь-маршала Крондорского, и протянул его капралу.

— Печать Крондора, — неохотно согласился тот, бросив взгляд на бумагу и, все еще сидя на полу, добавил, помрачнев:

— Я не умею читать.

Человек со шпагой встал и подошел к Эрику.

— Может быть, я сумею помочь, капрал, — сказал он, протягивая руку.

Капрал отдал ему документ, и тот громко прочел:

— «Уведомляю всех за моей подписью и печатью, что Эрик фон Даркмур принес мне присягу на верность…» — Он пробежал глазами написанное. — Здесь полно всякой тарабарщины, капрал, но если кратко, дело обстоит так: вы только что пытались арестовать человека из личной гвардии принца Никласа. Он капрал, такой же, как вы.

— Это точно? — испуганно спросил капрал.

— Да, причем документ подписан не только рыцарь-маршалом герцога Крондорского, но и самим принцем.

— Правда? — снова спросил капрал, поднимаясь на ноги.

— Правда, — ответил незнакомец. — И судя по тому, как лихо он вас обезоружил, принц не без оснований взял этого человека к себе на службу.

Капрал почесал подбородок.

— Что ж, возможно. — Его глаза сузились. — Но мы ничего об этом не знаем и в последний раз слышали имя Эрика фон Даркмура, когда было сказано, что его повесили за убийство молодого барона.

Эрик вздохнул:

— Принц нас простил.

— Так говоришь ты, — возразил капрал. — Но я считаю, что мне с моими ребятами следует поспешить обратно в Даркмур и узнать, что скажет об этом лорд Манфред.

Подняв меч, он приказал своим людям уходить. Один из солдат горестно вздохнул при мысли о том, что придется отказаться от горячей еды, а второй, помогая встать на ноги тому, которого оглушил Ру, с ненавистью посмотрел на Эрика.

— Мы уходим? Уже утро? — пробормотал оглушенный, с трудом пытаясь сфокусировать на чем-нибудь взгляд.

— Заткнись, Блей, — сказал тот, который его поднимал. — Под дождичком ты быстро придешь в себя.

Солдаты ушли, и Эрик повернулся к незнакомцу:

— Спасибо.

Тот пожал плечами:

— Если бы не прочел я, это сделал бы хозяин или кто-нибудь еще.

— Я — Эрик фон Даркмур, — представился Эрик.

Незнакомец подал ему руку:

— Дункан Эйвери.

Ру выпучил глаза от изумления:

— Кузен Дункан?

Человек, назвавшийся Эйвери, прищурился, не спеша изучая Ру.

— Руперт? — произнес он наконец.

Внезапно оба расхохотались, и тот, кого Руперт назвал кузеном, крепко его обнял.

— Я не видел тебя с тех пор, когда ты был еще головастиком, парень. — Дункан отступил на шаг, и губы его сложились в кривую улыбку.

Эрик глядел на них во все глаза, но не мог уловить ни малейшего сходства. В то время как Ру был мал ростом, жилист и на редкость уродлив, Дункан Эйвери был высок, строен, широкоплеч и красив. Кроме того, он был одет как дворянин, не говоря уже о его шпаге, о которой он явно заботился и которой, несомненно, отлично владел. У него были тонкие усики, а волосы, ровно подстриженные и завитые на концах, опускались до самых плеч.

Дункан выдвинул стул и подсел к юношам, велев служанке принести его тарелку и кубок.

— Ру, я не знал, что у тебя есть кузен, — сказал Эрик.

— Как это — не знал? — прищурился Ру.

Эрик уточнил свое замечание:

— Я хотел сказать: мне известно, что у тебя куча родственников в Саладоре и вообще на востоке, но об это джентльмене ты раньше не упоминал.

Дункан поблагодарил девушку и подмигнул ей, отчего она захихикала и поспешно ретировалась.

— Я потрясен, Руперт, — сказал он. — Судя по словам твоего друга, ты никогда не рассказывал обо мне?

Снова усевшись на свое место, Ру покачал головой:

— Мы не были слишком близки, Дункан. Сколько раз я тебя видел? Не больше трех за всю свою жизнь.

Дункан засмеялся.

— Похоже, что так, кузен. Когда я был мальчиком, я решил попробовать себя в качестве возчика, — сказал он Эрику. — Проехал с папашей Ру от Равенсбурга до Малакз-Кросс, а там удрал. Ру было тогда не больше пяти. — Его лицо опечалилось. — А маму его я видел только однажды.

— Когда мы встречались в последний раз? — спросил Ру.

Дункан потер подбородок.

— Не могу сказать, что помню точно; припоминаю лишь красивую девушку у фонтана; тонкая талия, широкие бедра, пышная грудь, любезное обхождение… Как ее звали?

— Гвен, — сказал Ру. — И было это лет пять назад. — Он вилкой указал на Дункана и улыбнулся. — Ты был у нее первым, и местные парни должны тебя благодарить. Ты пробудил в ней интерес к этому делу, который мы все потом высоко оценили.

Эрик рассмеялся:

— Меня среди вас не было.

— По-моему, ты был единственным парнем в Равенсбурге, который не принял в этом участия.

— А в каком вы родстве? — спросил у Дункана Эрик.

— Мой папаша — двоюродный брат отца Эрика, — ответил Дункан. — Правда, ни один из этих богатых джентльменов не помог мне разжиться деньгами. — Он повернулся к Ру:

— Как поживает твой отец?

Ру пожал плечами:

— Я не видел его пару лет. Кстати, мы едем в Равенсбург. А ты?

— На восток, как всегда, ищу удачу. Я хотел завербоваться в наемники в Долине Грез, но эта работа слишком опасна. Женщины слишком опасны, — пояснил он, и Ру с Эриком расхохотались, — да и платят мало. Так что теперь я держу путь в восточные замки, где ум служит мужчине так же надежно, как меч.

— Такой ум пригодился бы и мне, — медленно произнес Ру.

— А что ты задумал? — внезапно заинтересовавшись, спросил Дункан.

— Ничего особенно хитрого. Заняться чем-нибудь честным и найти кого-то, кто помог бы войти в высшее общество.

Дункан пожал плечами:

— Ну что ж — поеду-ка я с вами. По дороге заодно потолкуем. Вы меня удивили, ребята.

— Чем? — спросил Эрик.

— Тем, как вы дрались. Занятное зрелище! Ру всегда был таким хилым, что, когда писал, едва не падал. А теперь, я вижу, с ним лучше не ссориться. Где вы этому научились?

Ру с Эриком переглянулись. Им не надо было напоминать, что в Королевстве полно шпионов. Кузен ему Дункан или не кузен, но Ру не питал иллюзий насчет его честности.

— В разных местах, — туманно ответил он.

— Это изаланские штучки, или я молочный теленок, — убежденно сказал Дункан.

— Вы это уже видели где-то? — спросил Эрик.

— Я же сказал, что только что вернулся из Долины. Там можно встретить изаланцев — да и любой, кто родился в Кеше, знаком с этими фокусами. — Наклонившись вперед, Дункан понизил голос:

— Я слышал, можно голой рукой проломить человеку череп, если знаешь, как это сделать.

— Это легко, — кивнул Эрик. — Надо только представить, когда наносишь удар, что у тебя в руке кузнечный молот.

Дункан недоуменно уставился на Эрика, но тут же разразился смехом.

— Неплохо, парень, — сказал он, набрасываясь на еду. — Я думаю, ты мне понравишься.

После ужина Эрик пошел проверить лошадей, а потом все трое отправились спать, чтобы наутро пораньше отправиться в путь.

Покинув постоялый двор, они пустили лошадей шагом, пока не выехали на дорогу, ведущую в Равенсбург. Потянулись знакомые деревушки, потом виноградники и поля, засеянные овсом, пшеницей и кукурузой. Наконец вдали замаячили домики на окраине города.

Равенсбург ничуть не изменился, только, казалось, стал меньше.

— Все осталось как было, — произнес Ру.

Эрик промолчал, но Дункан поддакнул:

— Столько лет прошло, а здесь ничего не изменилось, — сказал он. Ру подумал, что кузен не совсем прав. Изменилось все — вернее, изменился он сам, и, следовательно, мир для него стал другим.

— Равенсбург остался прежним, но мы уже не такие, как были, словно подслушав его мысли, сказал Эрик, когда они подъехали к постоялому двору «Шилохвость».

— Что верно, то верно, — заметил Дункан. Эрику он был симпатичен; да и Ру нравился, хотя и особого доверия не внушал: ведь Дункан был Эйвери, а Ру знал, что это значит. Его собственный дядюшка Джон заслужил репутацию жестокого и безжалостного пирата, а больше половины других его родственников кончили жизнь на виселице за убийство или грабеж. Тем не менее у них в роду были отщепенцы, занявшиеся честным трудом, и Ру считал, что у него есть шанс разбогатеть, не прибегая к убийству или разбою.

Когда они спешились, из конюшни выбежал мальчик:

— Позаботиться о ваших лошадях, джентльмены?

— Ты кто такой? — спросил Эрик.

— Гюнтер, — ответил мальчик. — Ученик кузнеца, сэр.

— А где твои хозяин? — поинтересовался Эрик, бросив ему поводья.

— Обедает на кухне, сэр. Позвать его?

— Не беспокойся, я найду дорогу, — сказал Эрик.

Мальчик повел лошадей в конюшню.

— Твой преемник? — хихикнул Ру.

— Похоже на то, — ответил Эрик и покачал головой. — Ему лет двенадцать, не больше.

— Ты был еще моложе, когда начал помогать Тиндалю, — напомнил Ру.

Вслед за Эриком он направился к задней двери, ведущей прямо на кухню. Эрик толкнул ее, и они вошли внутрь.

Фрейда, мать Эрика, сидела за столом и о чем-то беседовала с Натаном, кузнецом. Увидев Эрика, она побледнела и хотела подняться, но тут глаза ее закатились, и она упала без чувств; кузнец едва успел подхватить ее.

— Будь я проклят, — воскликнул он. — Это ты! Это действительно ты!

Обежав стол, Эрик взял мать за руку.

— Принеси воды, — велел он Ру.

Ру быстро наполнил кувшин, потом намочил полотенце и положил его Фрейде на лоб.

Взглянув на кузнеца, Эрик увидел, что тот смотрит на него глазами, полными слез.

— Ты жив, — проговорил он. — А мы и не знали.

Эрик выругался:

— О боги, какой я дурак!

Ру скинул свой плащ и сел, жестом предложив Дункану сделать то же самое.

— Розалина! — крикнул он. — Мы хотим вина!

Натан покачал головой.

— Розалины здесь нет. Я принесу бутылку. — Поднимаясь со стула, он добавил:

— Кажется, у нас есть о чем поговорить.

Кузнец вернулся быстро. Сразу же вслед за ним вошел и Мило, хозяин постоялого двора.

— Боже мой! Эрик! Ру! Вы живы!

Эрик и Ру переглянулись.

— Ну, это была тайна, понимаете? — сказал Ру.

— За вами охотятся? — насторожился Натан.

Ру разразился смехом.

— Нет, господин кузнец. Мы — свободные люди, под защитой самого короля. И к тому же богатые.

Он красноречиво позвенел кошельком. Натан откупорил бутылку и разлил вино по бокалам. Тем временем Фрейда очнулась.

— Эрик! — позвала она.

— Я здесь, мама.

Обняв его за шею, она заплакала.

— Нам сказали, что вас судили и приговорили к смерти.

— Так и было, — мягко сказал Эрик. — Но мы заслужили прощение и получили свободу.

— Почему ты не прислал весточку? — с легким укором сказала Фрейда и осторожно дотронулась до щеки Эрика, словно все еще не могла поверить, что это действительно он.

— Не мог, — сказал Эрик. — Мы были на службе у принца, и, — он оглядел комнату, — нам не разрешали никому сообщать об этом. Но теперь все это уже в прошлом.

Фрейда удивленно покачала головой, потом вновь коснулась щеки сына и поцеловала ее. Положив голову ему на плечо, она промолвила:

— Мои молитвы были услышаны.

— Она молилась за тебя, парень, — сказал Натан, смахивая слезу. — Мы все за тебя молились.

Ру видел, что Эрик очень взволнован, но, как всегда, старается не показать своих чувств. Он глубоко вздохнул и неожиданно понял, что сам готов разреветься. Ему стало очень неловко.

— Ну, как ты? Как поживаешь? — спросил Эрик у матери.

Фрейда выпрямилась и взяла Натана за руку.

— В моей жизни кое-что изменилось.

Эрик перевел взгляд с матери на кузнеца.

— Вы… вместе?

Натан улыбнулся.

— Мы поженились прошлым летом. — Внезапно он помрачнел. — Надеюсь, ты не возражаешь?

Эрик наклонился через стол и с радостным воплем заключил своего отчима в медвежьи объятия, едва не опрокинув вино; бутылку спасла только мгновенная реакция Ру.

— Возражаю ли я? Лучше вас я не знаю человека, Натан, и если я могу назвать кого-то своим отцом, так это вас.

Эрик снова сел и посмотрел на мать, не стыдясь собственных слез, а потом крепко обнял и ее.

— Я счастлив за тебя, мама, — сказал он.

Фрейда зарумянилась, как невеста.

— Ты пропал, а он был так добр ко мне. Он каждый день утешал меня в горе, Эрик. — Она коснулась щеки Натана с такой нежностью, какой даже Эрик никогда не удостаивался. — Он обо мне заботится.

Ударив рукой по столу, Эрик воскликнул:

— Мы празднуем! — И обратился к Мило:

— Хочу, чтобы вечером вы выставили свое лучшее вино и самую вкусную еду, хочу, чтобы мы перещеголяли императрицу Кеша!

— Будет сделано! — сказал Мило, причем глаза его подозрительно заблестели. — Но возьму я с тебя лишь столько, сколько ты сможешь заплатить.

Ру засмеялся.

— Вы не изменились, господин трактирщик.

— А где Розалина? — спросил Эрик.

Мило с Натаном переглянулись.

— Она со своей семьей, Эрик, — наконец ответил Натан.

Эрик, ничего не понимая, поглядел по сторонам.

— Семья? Вы ее отец…

Ру взял его за руку.

— Она со своим мужем, Эрик. — Он посмотрел на Мило. — Это Натан имел в виду. Мило?

Мило кивнул:

— Именно. И теперь я к тому же дед.

Эрик снова сел. Он был в полной растерянности.

— У нее ребенок?

Мило взглянул на Эрика.

— Да.

— А кто отец? — спросил Эрик.

— Она вышла за юного Рудольфа, подмастерья пекаря. Ты его знаешь? — спросил Мило. Эрик кивнул. — Он собирается вскоре завести собственную пекарню. Розалина живет у него, дом через площадь.

Эрик встал.

— Я знаю этот дом. Пойду повидаю ее.

— Не спеши, сын, — сказала Фрейда. — Она ведь тоже считает, что ты умер.

— Я понимаю. — Эрик еще раз поцеловал мать. — Постараюсь не напугать ее до смерти. Я хочу, чтобы вечером она пришла. — Он помолчал и добавил:

— С Рудольфом.

— Я пойду с тобой, — сказал Ру.

Фрейда сжала на прощание руку Эрика.

— Только вы не уходите надолго, а то я подумаю, что все это мне приснилось.

Эрик рассмеялся.

— Вряд ли. Дункан, кузен Ру, очарует тебя историями — удивительными и не правдоподобными.

Ру и Дункан улыбнулись.

— Надеюсь, он не слишком ее очарует, — взглянув на Дункана, проворчал Натан.

Эрик опять засмеялся.

— Мы скоро вернемся.

Из трактира Ру и Эрик вышли на улицу, ведущую к городской площади. Они так торопились, что едва замечали горожан, которые, увидев знакомые лица Руперта Эйвери и Эрика фон Даркмура, в изумлении останавливались. Один мужчина даже выронил кувшин с вином, когда мимо него быстрым шагом прошли те, кого давно считали мертвыми.

На площади Эрик и Ру повернули к булочной, где Рудольф работал и жил. У входной двери Ру заметил, что Эрик заколебался. Ру знал, что чувства, которые Эрик испытывал к Розалине, всегда были сложными. Он относился к ней как к сестре, и в то же время она была для него чем-то большим, чем просто сестра. Не только Ру, но и многие в городе знали, что Розалина влюблена в Эрика. И даже если сам Эрик был настолько глуп, что не замечал этого, перед бегством из Равенсбурга он понял, что ее любовь к нему была отнюдь не сестринской. Они с Ру не раз говорили об этом, и Ру знал, что Эрик, в сущности, до сих пор еще не решил, какие чувства он к ней испытывает.

Смущенный собственной нерешительностью, Эрик наконец вошел в булочную. Рудольф стоял за прилавком. Подняв голову, он сказал:

— Чем могу… — Тут глаза его стали круглыми, и он смог только пробормотать:

— Эрик? Ру?

Эрик улыбнулся ему:

— Привет, Рудольф.

Он в два шага пересек расстояние, отделявшее дверь от прилавка, и протянул Рудольфу руку. Ру держался чуть позади товарища.

Эрик и Ру никогда не считали Рудольфа близким другом, хотя в таком маленьком городе, как Равенсбург, все дети одного возраста знали друг друга и были приятелями.

— Я думал, вы умерли, — произнес Рудольф полушепотом, словно боялся, что его подслушают.

— Похоже, это — общее мнение, — заметил Ру. — Но сам король даровал нам свободу.

— Король? — потрясенно переспросил Рудольф, машинально пожимая протянутую ему руку. Потом он обменялся рукопожатиями с Ру.

— Да, — сказал Эрик. — И я вернулся. — Рудольф помрачнел, и он поспешно добавил:

— На несколько дней. Теперь я на службе у принца Крондорского. — Он показал на герб на своей куртке. — Я должен вернуться в столицу до конца этого месяца.

Лицо Рудольфа прояснилось.

— Ну что ж, приятно вас видеть. — Он оглядел Эрика с ног до головы. — Ты, наверно, пришел, чтобы увидеть Розалину?

— Она была мне сестрой, — ответил Эрик.

Рудольф кивнул:

— Идите за мной.

Он поднял крышку прилавка, и вслед за Рудольфом они прошли через большую пекарню, мимо холодных печей, которые с наступлением ночи вновь разожгут, и пекари станут усердно трудиться, чтобы к рассвету был готов горячий хлеб. Пекарей ждали большие столы, пока еще чистые, пустые чаны, в которых после ужина будут замешивать тесто, ряды чистых противней, а в углу, отдыхая перед ночной работой, спали двое учеников булочника.

Рудольф открыл дверь в противоположной стене, и, выйдя наружу, они оказались возле дома, который, как было известно Ру, принадлежал хозяину Рудольфа.

— Подождите здесь, — сказал Рудольф и вошел в дом.

Через несколько минут в дверях показалась Розалина, держа на левой руке ребенка. Увидев Ру и Эрика, она пошатнулась и ухватилась за дверной косяк. Рудольф, который вышел следом за ней, поддержал ее.

— Эрик? Ру? — почти неслышно прошептала Розалина.

Эрик улыбнулся; Розалина шагнула вперед и правой рукой обняла его за шею. Он тоже обнял ее — осторожно, боясь причинить вред ребенку, и внезапно увидел, что она плачет.

— Ну ладно, ладно, — сказал он, мягко отстраняя ее. — Все хорошо. Я в полном порядке. Я был помилован и взят на службу принцем Крондорским.

— Почему же ты не прислал никакой весточки? — резко спросила Розалина, и Ру поразился гневу, прозвучавшему в ее голосе. Эрик взглянул на Рудольфа, и тот кивнул, словно разрешая ответить на этот вопрос.

— Я не мог, — сказал Эрик и, показав на герб у себя на куртке, добавил:

— Я присягнул принцу в верности и дал клятву никому не сообщать о своем освобождении до тех пор, пока мне не будет позволено. — Он не хотел вспоминать об изнасиловании и о суде в Крондоре. — Но теперь я здесь.

Ребенок заплакал, и Розалина стала его успокаивать:

— Ш-ш-ш, Герд.

— Герд? — спросил Эрик.

— Так звали моего отца, — пояснил Рудольф.

Эрик кивнул и внимательно посмотрел на младенца. Внезапно глаза его расширились, и Ру заметил, что у него задрожали колени. Эрик вцепился в косяк, и Ру схватил его за руку.

— Что случилось?

Потом он сам взглянул на мальчика, и его словно ударило. Рудольф был невысокий коренастый парень с рыжеватыми волосами, и ребенок ничем не напоминал его. По воцарившемуся напряженному молчанию Ру мгновенно понял, что произошло, когда они с Эриком уехали.

— Сын Стефана? — тихо произнес Ру два слова, которых Эрик был, по-видимому, не в силах выговорить.