Дуэт - Сладостное пробуждение

— Да, я заболел при виде твоей улыбки. Ты улыбалась ему… Я не намерен оставаться здесь больше ни минуты.

Крепко сжав ее руку, он провел жену через зал, раскланиваясь, улыбаясь и делая вид, что все в полном порядке. Граф извинился перед хозяйкой, ссылаясь на то, что Клер не здорова. Леди Беллингем понимающе улыбнулась, и молодая леди Рейнсборо оказалась в карете прежде, чем поняла, что происходит. Джастин, отпустив ее руку, сел напротив. На его лице была все та же непроницаемая маска. Клер поморщилась, потирая верхнюю часть руки. Завтра, несомненно, будет синяк. Она ничего не понимала. Неужели Джастин, ее любимый ласковый Джастин смог причинить ей такую боль? Ей стало казаться, что напротив сидит не ее муж, а какой-то страшный, таинственный незнакомец. Она боялась вымолвить хоть слово, чтобы не показать свой страх, и тихо сидела, надеясь, что, когда они вернутся домой, Джастин опять превратится в ее нежного мужа. Однако, когда они приехали на Сент-Джеймс-стрит, он не проводил ее, по своей обычной привычке, наверх, а прогнав лакея и бросив на Клер осуждающий взгляд, приказал дворецкому принести ему в библиотеку бренди. Она осталась стоять на ступеньках, надеясь на его добрый взгляд или слово, которые скажут ей, что все это — лишь ужасное недоразумение.

Она отпустила Марту, как только та расстегнула первые застежки ее платья. Ей не хотелось, чтобы служанка видела следы от пальцев на руке.

Клер дрожала, снимая сапфировое ожерелье. Сейчас оно лежало на ее туалетном столике, и она смотрела на него, припоминая прошедшие рауты. На многих последних балах Клер танцевала и смеялась со многими мужчинами… Но ведь и с Джайлзом она вела себя так же, как и с другими. Или нет? Конечно же, она не давала Джастину абсолютно никакого повода не доверять ей. Может быть, она позволила Джайлзу слишком близко стоять или слишком крепко держать ее? Что же она сделала?

Платье соскользнуло вниз. Клер одела ночную рубашку и посмотрела на кровать. «Сегодня будет первая ночь, — вспыхнув, подумала она, — когда я буду спать одна».

Вдруг она вспомнила лейтенанта Линтона … «Ну, конечно, — с облегчением подумала Клер, — если он приревновал к тому, кого я вообще не знаю, каково же ему было, когда я танцевала с Джайлзом. Когда он придет, я скажу, что все поняла».

Прошло около часа, а муж не приходил.

«Нужно пойти к нему», — решила Клер.

Все слуги уже разошлись. Лишь внизу из двери библиотеки пробивался свет. Клер тихо постучала. Не услышав ответа и призвав на помощь всю свою смелость, она открыла дверь.

Джастин стоя у письменного стола, повернувшись спиной к ней. В руке он держал наполовину пустой стакан. Клер очень удивилась: с тех пор, как они поженились, она ни разу не видела, чтобы он пил больше, чем бокал вина. Наверное, она все же так вывела его из себя, что Джастин уже столько выпил, опорожнив бутылку бренди наполовину.

— Ты идешь, дорогой? — робко спросила Клер. Граф повернулся. Она увидела красное лицо и бессмысленные глаза.

— Неужели вам нужна моя компания, Клер? — произнес он тем резким тоном, каким стал говорить с ней после танца с Джайлзом. — Не сомневаюсь, теперь вы предпочитаете общество Уиттона.

— Джастин, ты не должен так говорить со мной. Ты же знаешь, что это неправда, — пытаясь говорить спокойно и уверенно, произнесла Клер. Теперь она понимала, что все его поведение объяснялось чувством неуверенности. — Я танцевала с ним, потому что он мой старый друг. Если тебе что-то показалось не так, прости меня. Но ты, и только ты мой любимый муж… А Джайлз — просто старый друг.

— Не смей играть роль невинной простушки. Я видел, как ты порхала, как смотрела на него, прижималась к нему… И это все происходило на моих глазах! Да, у сплетников было много пищи для разговоров.

Джастин залпом осушил стакан и повернулся, чтобы налить еще. Клер подошла к нему, нежно взяла за руку и мягко сказала:

— Пожалуйста, не надо больше, дорогой.

Почти не поворачиваясь и не видя ее лица, Рейнсборо ударил ее по щеке так, что она упала на диван. Клер вскочила и продолжала так стоять, полуоткрыв губы, задыхаясь и держа руку на горящей щеке. Рой мыслей гудел в ее голове: «Нет, я просто вижу самое страшное место в ночном кошмаре… Вот сейчас проснусь, а рядом Джастин. Поцелуем он разгонит мои страхи и потом будет любить меня так, как только может он один…» Но нет… Ее рука ощущала холодный подлокотник дивана, и щека горела, пульсировала отболи. Проведя языком по зубам, Клер с ужасом поняла, что некоторых уже нет. Она засмеялась коротким истерическим смехом при мысли, что она, леди Клер, стоит здесь и удивляется, что ее муж только что выбил ей несколько зубов… Ей уже приходилось видеть женщин из низших слоев с синяками, без зубов, и всякий раз она жалела несчастных, которым выпало жить с такими извергами. Но ведь она дочь маркиза, жена графа!

Джастин обернулся на ее смех — Клер отпрянула и забилась в самый дальний угол дивана. Казалось, он впервые заметил ее, с рукой на опухшей щеке, бросающуюся от него в сторону… Рейнсборо застонал, его глаза приобрели осмысленное выражение, холодная маска исчезла…

Медленно и осторожно он отвел ладонь Клер от ее лица.

— О господи! Клер, что я наделал?!

Со страхом и болью она взглянула на него. Говорить было больно, но ей удалось прошептать:

— Клянусь, Джастин, он просто старый друг.

— Не надо, Клер, не говори больше… Я знаю… Наверное, я… я… Что-то нашло на меня. Это все потому, что я очень люблю тебя и не могу видеть, когда ты с кем-то другим…

— Но я не с кем-то другим, Джастин… Я с тобой.

Он протянул руку и нежно дотронулся до ее мертвенно-бледного лица.

— Это я сделал, Клер?

В ее глазах он прочитал правду.

— Я знаю, ты никогда не простишь меня, но, клянусь, я никогда не забуду, что совершил. Это, должно быть, бренди. Я ведь обычно не пью, ты же знаешь… — пробормотал он. — О боже, ты ведь не поверишь, что я сознательно могу кого-то ударить?

Он взглянул на пустой стакан и бросил его в камин, затем выплеснул туда же остатки из бутылки. Пламя взметнулось и окрасилось в голубой цвет. Оно загипнотизировало обоих, и они, не отрываясь, смотрели на огонь, пока он не погас.

— Сегодня я буду спать в гардеробной, Клер, — не глядя на нее, произнес он. — Мне кажется, тебе не хочется, чтобы я прикасался к тебе. Клянусь, я больше никогда не буду столько пить… Но только, дорогая, больше не смотри на Уиттона, как сегодня. Это слишком больно.

Клер не могла больше вынести этого. Ночной кошмар, хотя и наяву. Безумие, внезапно рожденное алкоголем, овладело ее мужем, которое он объяснил любовью и желанием быть с ней всегда вместе. Конечно, он приревновал ее к Джайлзу… Это было очевидно: в конце концов, они ведь были почти женаты. Если бы не Джастин, она сейчас была бы уже женой другого.

Не в силах больше видеть отвернувшегося мужа, она медленно подошла к нему и взяла за руку.

— Мне бы не хотелось сегодня спать одной, Джастин, — прошептала она.

Он поднял руку и нежно погладил ее губы.

— Ты уверена, Клер? Я не буду упрекать тебя… Она прильнула к нему и почувствовала, как он вздрогнул и обмяк.

— Пойдем, Джастин.

Они шли как двое детей, которые наконец нашли путь в темноте. Когда они достигли комнаты Клер, Джастин дал ей еще одну возможность отослать его, но она покачала головой, улыбнулась и пригласила его в свою спальню.

Никогда еще он не был так нежен. На ее ночном столике стоял кувшин с водой. Держа Клер на руках, совсем как ребенка, он приложил холодный компресс к ее распухшей щеке. Потом снял с жены ночную рубашку и накрыл ее одеялом.

— Я боюсь поцеловать тебя, Клер, — прошептал он, и она увидела на его глазах слезы, — боюсь причинить тебе боль.

— Джастин, ты ведь можешь целовать меня не только в губы…

Он принялся целовать ее шею, плечи, грудь. Джастин с нежностью прикасался губами к груди, словно ребенок, сосущий конфету. Его рука покоилась на ее животе, и вскоре они слились в единое целое.

Сначала их движения были медленными, но постепенно становились все быстрее, пока огромное наслаждение не обрушилось на Джастина, а секунду спустя — и на Клер. Упоение страстью растворилось в слезах, струившихся из глаз.

— Клер, ты самое прекрасное, что есть у меня в жизни, — прошептал он, прикоснувшись к ее лицу.

— И ты для меня тоже, — ответила она, нежно поцеловав и положив голову ему на грудь.

На следующее утро Клер спокойно посмотрела на себя в зеркало. На предплечье проступили багровые кровоподтеки, но это легко можно было скрыть, надев один из утренних туалетов. Но вот лицо… Глаз, к счастью, не пострадал, но щека все еще была опухшей, и Клер поняла, что потребуется день или два, чтобы все пришло в норму. Ей пришлось отменить все встречи на два дня, потому что никакая из причин, объясняющих происшедшее, не приходила ей в голову.

У Марты, пришедшей одеть свою госпожу, расширились глаза.

— О, Марта, — с притворным огорчением сказала Клер, — видишь ли, я ночью решила поискать какую-нибудь книгу, чтобы почитать перед сном, и была настолько глупа, что забыла захватить свечу. И вот, посмотри, стукнулась о дверной косяк. Ну что ж, зато теперь я смогу день-два отдохнуть от всякой суеты.

Клер быстро болтала о том, о сем, пока Марта одевала и причесывала ее. Обычно служанка была в курсе всех последних сплетен, но на сей раз Клер не удалось ее разговорить. Марта молчала, изучающе посматривая на свою госпожу. «А впрочем, — подумала Клер, как бы защищаясь, — никому нет дела до этого, да и служанке тоже».

— Пожалуйста, прикажи Питеру отменить все мои приглашения на сегодня и завтра. Я буду завтракать здесь…

— Да, миледи.

Марта, как и все слуги, любила свою хозяйку. Спускаясь вниз, она ворчала:

— Ударилась о косяк!.. Как же!.. Черта лысого… Чувствую, что это дело рук красавчика-мужа.

Передав приказания Клер дворецкому и повару, она поспешила найти экономку.

— Миссис Кларк, сегодня госпожа не спустится вниз…

Экономка с удивлением выслушала это сообщение.

— Неужели миледи нездорова? Может быть, она в положении? — испытывающе спросила она.

— Нет, с этим все в порядке, — ответила Марта, ставя стул против миссис Кларк. — Вот только ее лицо…

— Ее лицо?

— Все такое красное и распухшее. А на руке багровые следы от пальцев.

— Чьи следы? О чем ты говоришь?

— Мне часто приходилось видеть лицо матери после подобных сцен, — с горечью ответила Марта. — Я точно могу сказать, когда мужчина ударил женщину.

— Лорд Рейнсборо? Ударил леди Рейнсборо? Уверена, ты ошибаешься, Марта. — Тон миссис Кларк стал холоден. — С какой стати? Ведь они так преданы друг другу. Где бы и когда я их ни видела, лорд Рейнсборо всегда так нежен с ней…

— А, мой отчим тоже всегда был точно таким… Чуть что, он сразу был готов целовать и ворковать… Но если мать что-то делала ему не по нраву, он тут же бросался на нее.

— Да я просто уверена, что ты ошибаешься. А как леди Рейнсборо все объяснила?

— О, она придумала чудесную историю… Совсем, как моя мать, которой впору было книжки писать. Миледи сказала, что хотела спуститься в библиотеку за книгой и ударилась о косяк… У нас бывает, что и лошади летают.

— Вот теперь я полностью уверена, что что-то произошло, Марта, — отозвалась миссис Кларк и с вызовом продолжила: — Все же не стоит сравнивать жизнь вашей матери с этой… Вот еще что… Не советую распространятся об этом. Ты меня слышала? Лорд Рейнсборо — весьма добрый человек. Я не могу вспомнить, чтобы он когда-либо повысил голос на слугу, не то что на супругу.

С трагическим видом Марта встала.

— Хорошо, я буду помалкивать… Но это только ради миледи, а не из-за чего-нибудь еще. Но запомните: первый раз никогда не бывает последним.

Джастин встал рано, но Клер не видела его до обеда. Она провела день, спокойно читая и занимаясь вышивкой. Одним словом, наслаждаясь спокойным течением дня без выполнения всех светских обязанностей. Она была почти благодарна мужу за такую возможность отдохнуть… Но когда Марта подала ей визитную карточку Сабрины, Клер почувствовала себя виноватой…

— Питер не вполне уверен, следует ли отказать и леди Сабрине, как и всем прочим.

— Я с удовольствием приму ее, Марта, но не сегодня, — ответила Клер, и ее рука автоматически потянулась к щеке, как бы проверяя, не прошел ли отек. — Скажи ей, что мне нездоровится.

— Да, миледи.

Очень скоро Марта вернулась.

— Лорд Рейнсборо желает узнать, не хотите ли вы его видеть, — объявила она абсолютно нейтральным тоном.

— Почему же нет, конечно, — произнесла Клер, нервно улыбаясь. До этого Джастин никогда не спрашивал разрешения для ее посещения. Их отношения были так просты, что они могли в любое время входить друг к другу.

Марта впустила Джастина и закрыла за ним дверь. Несколько минут она стояла около дверей, раздумывая, не сможет ли он заметить ее за такой массивной преградой.

— Вам бы лучше не трогать ее, пока я здесь, милорд, — уходя, проворчала она.

«Джастин выглядит не лучше меня», — с искренним смехом в душе подумала Клер. Его лицо было бледно, а глаза воспалены от выпитого вина и от пролитых ночью слез.

— Добрый день, дорогой, — произнесла она как можно более естественным тоном.

— Извини, я убежал сегодня утром, Клер. Признаюсь, я очень боялся увидеть, что сделал с тобой.

— Да, Джастин, сегодня мы оба выглядим, мягко говоря, не очень… Но нам нужно забыть это все и жить дальше, — продолжила более серьезным тоном Клер.

Муж достал из кармана и протянул ей маленькую продолговатую коробочку.

— Как только я увидел ее, сразу же подумал о тебе…

— Джастин, тебе не следовало делать…

Он подошел и нежно прижал палец к ее губам.

— Тшш, дорогая. Закрой глаза и позволь мне застегнуть это…

Клер почувствовала ласковое движение его пальцев, застегивавших на ее шее маленькое ожерелье. Ее напряжение ослабло. Украшение было такое же изящное и дорогое, как и то, с сапфирами. За короткое время их супружества Джастин проявил слишком большую щедрость, делая ей подарки…

— Стань здесь, — прошептал он ей на ухо, — и не смотри.

Джастин подошел к туалетному столику и взял маленькое зеркало.

— Ну, Клер… Теперь открой глаза.

Клер почти с ужасом смотрела на себя в зеркало: на ней была изящная цепь с аметистом в виде сердца. Она была похожа на тот подарок Джайлза и так отличалась от привычного вкуса Джастина, что в этом было что-то странное и настораживающее.

Клер нежно провела пальцами по цепи, не в силах вымолвить ни слова.

— Не знаю, что и сказать, Джастин…

— Не надо ничего говорить, Клер. Все абсолютно так, как я и предполагал: темно-сиреневый оттенок камня передает оттенок твоих глаз… Я все время жалел, что старался уберечь тебя от подарков Уигтона. Но ведь это было бы слишком лестно для него. А теперь у тебя есть подарок, подарок любви, который ты получила от меня.

— Как он прекрасен, Джастин! Я буду очень беречь его.

Клер была тронута, ей показалось, что нечего и желать. Но ее радость была немного омрачена чувством, которое… не позволяло ей спокойно прикоснуться к подарку. Клер показалось странным, что Джастин напомнил ей о Джайлзе, несмотря на свою ревность. И хотя эта драгоценность была вещью исключительной красоты, леди Рейнсборо поняла, что ей никогда не будет хорошо в ней. Она будет ее носить в честь своего мужа, но…

Прошло три дня, и лицо Клер пришло в нормальное состояние. Супруги Рейнсборо были готовы к очередному светскому рауту, к взглядам на ее талию, а также к коварным расспросам о ее здоровье.

Взволнованная и настороженная Сабрина немедленно подошла к Клер:

— Я уже начала волноваться, когда Питер снова не пустил меня…

— Мне так не хотелось этого, Сабрина, но я опять чувствовала себя неважно, — извинилась Клер.

— Не хочу совать свой нос, но, надеюсь, ничего серьезного?

— Нет, небольшая усталость и озноб… Нет, нет, Сабрина, я не в положении… — с лукавой усмешкой в глазах ответила Клер на незаданный вопрос подруги. — И не начинай осматривать мою талию. Обещаю, ты будешь первой, разумеется, после Джастина, кто узнает об этом.

Джайлз внимательно следил за появлением супругов Рейнсборо из другого конца зала. Клер была одета в шелковое платье цвета лаванды. В прическе сверкало бледно-лиловым светом украшение. Когда она прошла мимо канделябра, ярко-сиреневое сияние осветило ее шею и Джайлз понял, что этого украшения у нее не было и это, очевидно, подарок мужа. Увидев с ней рядом Сабрину, он решил подойти.

— Клер, я так рад видеть вас, — произнес он после взаимных приветствий. — Когда я вернулся с пуншем, вы уже ушли и я забеспокоился, что вам стало плохо… Уже потом Сабрина сказала мне, что я был прав. Надеюсь, теперь вы здоровы?

— Леди Рейнсборо вполне здорова, — послышался голос подошедшего графа. — Спасибо за ваше участие.

— Клер — мой старый друг, и я всегда буду заботиться о ее благополучии, — просто ответил Джайлз.

— Но в этом нет никакой необходимости, Уиттон, для этого у нее есть любящий муж. Пойдем, дорогая, я хочу познакомить тебя с одним человеком, который недавно приехал из Вест-Индии. Хочу, чтобы он увидел мою красавицу жену.

Взяв Клер за руку, он быстро увел ее, оставив Джайлза и Сабрину, которые с непониманием и ужасом обменивались взглядами.

— Да, Сабрина, наконец-то Рейнсборо обнаружил свое истинное лицо.

— Нет, извини, Джайлз, я уверена, что это не из-за Клер… У нее ведь сохранилась старая привязанность к тебе, и я вынуждена сказать, если бы была на месте Рейнсборо, я бы подальше упрятала свою жену от всяких старых друзей и поклонников.

— Понимаю, — ответил Джайлз. — Хотя совершенно не знаю, чего он опасается: Клер была без ума отчего буквально с их первой встречи. Во мне ему нечего искать соперника… Ты видела ее ожерелье?

— Да. Это то, которое подарил ей ты? Очень мило, что она снова одела его…

— Нет. Если помнишь, оно очень похоже на мое, но и сильно отличается. Эю явный намек. «Спасибо, — думает Рейнсборо, — но если кто и может видеть оттенок глаз моей жены, то это я, ее муж». Странный подарок, тебе не кажется?

— Может быть, ты почувствовал это, потому что речь идет о Клер?

— Думаю, да. Хорошо, намек получен, но будь я проклят, если не буду танцевать с ней сегодня и вообще всегда, когда захочу.

Хотя Клер говорила себе, что ревность Джастина в прошлом, что инцидент исчерпан, что она убедила его, что ничего не чувствует к Джайлзу, все же она попыталась побыстрее заполнить свою карточку приглашений на танец, оставив на долю старого друга всего лишь один контрданс. В вальсе она расслаблялась, а этот танец делал ее более строгой и молчаливой. Клер постоянно думала о том, что не стоит ли где-нибудь ее муж и не наблюдает ли за ней… Улыбка сделалась напряженной, и, когда музыка затихла, она почти беззвучно попросила его отвести ее к Люси Киркман, которая стояла неподалеку и разговаривала с приятелями.

Джайлзу стало ясно, что она отстраняется от него, но он с улыбкой попрощался с нею, как будто ничего не случилось. Клер же обнаружила, что ее муж вовсе не следит за нею, а спокойно беседует с группой знакомых. После танца с Джайлзом она смогла наконец отдохнуть и получить удовольствие от вечера. Они с мужем вальсировали, а затем рано уехали домой, страстно мечтая о том, чтобы как можно скорее очутиться в объятиях друг друга.

Когда на следующее утро Клер проснулась и взглянула на спящего мужа, она уже знала, что, хотя ей было тяжело не общаться с Джайлзом, счастье и спокойствие мужа было дороже. Лишь одна вещь могла сделать ее еще более счастливой… Она положила руку на живот. Это было то, что сразу успокоит все сплетни и даст Джастину сына, которого они оба так хотели.

ГЛАВА 8

Малый сезон закончился быстро и без особых приключений. Клер чувствовала, что ей нужно избегать Джайлза, и это теперь ей хорошо удавалось.

Это усилие принесло свои плоды. Джастин оказался верен слову и не только воздерживался от крепких спиртных напитков, но, кажется, даже стал на путь доверия. Однажды вечером он заявил, что ему не хочется думать, будто она избегает старого знакомого по его требованию. Поскольку ему не хотелось бы никаких сплетен, не сможет ли она предоставить Уиттону хотя бы один танец в неделю?

Они раньше других уехали домой в надежде избежать шумных балов и вечеринок. Клер была рада снова очутиться дома и с энтузиазмом ребенка принялась готовиться к празднику. Действительно, она чувствовала себя ребенком и с нетерпением ждала Рождества, которое всегда любила.

Когда в начале ноября она не заметила обычных женских недомоганий, то решила сохранить свою тайну до тех пор, пока не будет полностью уверена в своей беременности. Зато какой приятный сюрприз ожидает Джастина на Рождество! Приглашения падали, как снежные хлопья. Клер казалось, что и те, кто прибыл в Лондон, и оставшиеся в Девоне как будто задумали замучить ее. И все же она принимала почти все приглашения, пока однажды после особенно напряженных дней Джастин не увидел, что под глазами у Клер легли тени.

Бал у виконта и виконтессы Вейр в день святой Луизы был одним из тех, которые нельзя пропустить. Вейр-холл всегда украшался свежей пахучей зеленью. Виконт и его супруга слыли прекрасными хозяевами. А еда была настолько хороша, что всегда кто-нибудь вскрикивал от восторга.

Клер удивилась и на минуту почувствовала беспокойство, ощутив присутствие неведомого несчастья, когда Джастин, протянув руку, помогал ей сесть в карету. «Как я глупа, — подумала Клер. — А вдруг Джастину придется выпить? Ну, конечно, может же он в праздники позволить себе немного бренди».

— Леди Рейнсборо, как приятно, что вы проводите время и свое первое Рождество вместе с нами в Девоне.

Виконт, весьма сердечный человек с раскатистым басом, взглянул на жену:

— Не так ли, дорогая?

Виконтесса, которой всегда было хорошо в обществе своего деятельного мужа, полностью лишенного всякого самолюбия, просто взяла Клер за руку и сказала:

— Позвольте, дорогая, представить вас гостям. Со многими вы уже встречались, но кое-кого уж точно не знаете.

Одним из незнакомых гостей был сэр Персиваль Блейк, побывавший в Канаде и в Соединенных Штатах и только прибывший домой. Это оказался красивый джентльмен, весьма отличающийся от Джастина своими тусклыми светлыми волосами и такими же неяркими глазами. Сэр Персиваль выглядел на пять лет старше ее мужа. Ему удалось получить котильон, а также возможность проводить Клер к ужину, чему она была очень рада, потому что страстно мечтала путешествовать и хотела узнать многое об Америке.

Как Клер и ожидала, сэр Персиваль оказался прекрасным соседом, а также прекрасным рассказчиком, заставлявшим ее то смеяться, то дрожать от страха, и в течение минуты превращавшим свои истории из комедии в драму. Ей было так интересно, что она впервые забыла о присутствии Джастина.

По дороге домой, сидя в карете, Клер быстро рассказывала мужу о услышанных от сэра Персиваля историях:

— Представь себе, Джастин, город Бостон был построен как раз на коровьем выпасе… А сэр Персиваль рассказывал, что он провел много недель в Америке, изучая жизнь коренных жителей.

Пока Клер бурно рассказывала обо всем, Джастин хранил молчание. Он нарушил его только дома, приказав лакею проводить леди Рейнсборо в дом, чтобы она не почувствовала идущий от него запах спиртного.

— Ну, давай же Клер, ступай, — с нетерпением проговорил он. — А мне нужно освежить голову…

«Все в порядке, — подумала она, — почему я так беспокоюсь? Сейчас время праздников, которые муж хочет провести в кругу друзей и соседей… Ему захотелось всего лишь пройтись, освежиться в этот холодный ясный вечер».

Когда Джастин вошел, она уже была в ночной рубашке и пеньюаре, а Марта укладывала на ночь ее волосы.

— Я сам подготовлю леди Рейнсборо ко сну. Служанка посмотрела в зеркало и обменялась взглядами с Клер, которая кивнула, отпуская ее:

— Да. Ты, должно быть, устала, ожидая нас. Ложись спать. А завтра утром я тебя жду.

— Слушаюсь, миледи.

Уловив запах бренди, Марта не была уверена, что поступает правильно, оставляя свою хозяйку, но выбора не было. Он не казался расстроенным, да и тон его был спокоен. Насколько она была осведомлена, граф всегда был любезен и нежен с женой после того случая.

Когда за Мартой закрылась дверь, Джастин взял гребень и стал нежно водить им по локонам Клер. Не успела она немного расслабиться, как он внезапно и резко дернул ее за волосы.

— Джастин, милый, так очень больно. Мне кажется, что мои волосы заслужили лучшего обращения, — смеясь, произнесла она и, протянув руку, хотела взять гребень.

Рейнсборо резко ткнул его ей в руку и положил сверху свою ладонь, а затем так сжал запястье, что Клер сморщилась от боли.

— Вот твой гребень, дорогая, а вот и ты сидишь и любуешься на себя, как шлюха… Да ты и есть шлюха!

Клер онемела. Она не понимала, почему он опять нападает на нее. Ей оставалось только смотреть на лицо мужа, отражавшееся в зеркале. Его глаза были мутны и холодны, как лед.

— Джастин, мне кажется, ты снова выпил слишком много бренди, — как можно спокойнее сказала она.

— Не смей мне говорить о том, что я выпил и чего не выпил… А кто бы не выпил, увидев, как его жена кокетничает с каким-то болваном вроде Перси Блейка.

«О господи, опять, — подумала Клер. — Сначала Линтон, потом Джайлз, а теперь сэр Персиваль».

— Я не кокетничала, любимый, — мягко и спокойно возразила Клер, подумав, что не может же он вот так просто обвинить ее почти в измене. — Я сказала, что сэр Персиваль — интересный рассказчик, и совсем недавно рассказала тебе одну из его смешных историй.

Клер была полностью уверена, что если она будет спокойна и не повысит голос, если будет тихонько дышать, не будет двигаться и не будет его волновать, то Джастин непременно остановится.

— Вы знаете слишком много хороших рассказчиков, дорогая… И один другого нежнее, скромнее и интереснее, чем ваш пьяный муж…

Рейнсборо размахнулся и стал наносить удары… Сначала по спине, затем по голове Клер. Потом рывком схватил ее за волосы, резко встал и потащил ее за собой. Клер закричала от боли и унижения.

— Так тебе больно, моя высокочтимая женушка?

Намотав на руку ее волосы, Рейнсборо запрокинул ее лицо и стал бить, нанося удары сначала легко, а затем все сильнее и сильнее.

Марта уже дважды за утро стучала в дверь и уже дважды получала от лорда Рейнсборо ответ, что его жена еще спит. Она сразу поняла, что это значит. По всему видно, что граф снова избил ее… Хотя надо признать, что у хозяйки обычно по утрам всегда был очень довольный вид… А сегодня… Сегодня из комнаты не доносилось ни звука. Марта совсем уж решилась войти, но заколебалась: что если они как раз… Ей бы не хотелось быть одной из тех, кто появляется в такой момент. Пришлось разыскать камердинера.

— Его светлость уже встали, Прайк?

— Нет, и вряд ли это будет так скоро, — изображая из себя пьяного и пошатываясь, ответил камердинер.

— А он спал в своей комнате?

— Да. Впрочем, была уже глубокая ночь, когда он вернулся, — произнес Прайк, многозначительно подмигивая.

Марта стремглав побежала назад. Стукнув один раз и не ожидая ответа, она вошла в комнату.

Клер лежала, скорчившись, как ребенок, и все еще спала. Марта улыбнулась, глядя на нее, и вдруг ее взгляд упал на кувшин с грязной водой и окровавленное полотенце. Она уже знала, что у Клер больше нет ежемесячных женских недомоганий и что вот уже три недели это было тайной радостью ее хозяйки. Возможно, что-то случилось этой ночью? По всей видимости, она была беременна и потеряла ребенка в ранний срок. Марта наклонилась над Клер и осторожно потрясла ее, боясь, как бы этот глубокий сон не был следствием большой потери крови. Почувствовав прикосновение Марты, Клер застонала. Она повернула голову, чтобы взглянуть на того, кто пытался прервать ее забвение. Один глаз Клер полностью был закрыт, распухшие губы с трудом шевелились.

— О господи, что с вашим лицом, миледи? — прошептала Марта и тут же ответила: — Ничего, ничего… Я знаю, что случилось с вашим лицом… Это все этот подонок, грязный, вонючий ублюдок…

— Нет, нет, Марта, — протестуя, воскликнула Клер.

— Только не нужно мне больше рассказывать сказки про дверные косяки, леди Рейнсборо. Я не поверила вам тогда, не собираюсь и сейчас. Лучше вставайте и дайте мне посмотреть, что он сделал с вашим милым личиком.

Поддерживаемая Мартой, Клер терпела, пока та осматривала ее глаза и нос.

— Спасибо, что хоть нос не сломал. И глаза, вроде, в порядке. Ну почему вы не позвали меня, миледи?

«Потому что я не могла крикнуть, — подумала Клер. — Потому что меня вообще тут не было… Потому что это просто сон, страшный ночной кошмар».

— О, конечно, это меня не касается, да и что я могла бы сделать? А вам всю эту неделю лучше провести в постели…

Марта замолчала, подумала и решила все-таки спросить:

— Кровь там, на полотенце… Это из носа? Может быть, вам нужно еще одно полотенце?

Клер густо покраснела и инстинктивно положила руку на живот.

— Нет, Марта. Если со мной все хорошо, то в ближайшие восемь месяцев они мне не понадобятся. Не знаю, может, эта ночь как-то повлияла на меня, как ты думаешь? — шепотом спросила она.

— Нет, если вы останетесь в постели, будете лечиться и много спать… Я сейчас принесу овсянки и чая, захвачу из кладовки орехов…

— Спасибо, Марта. И скажи, пожалуйста, миссис Кларк, что я не совсем здорова, и поэтому не смогу ей помочь в подготовке к празднику.

— Конечно.

— И еще, Марта… Не могла бы ты сделать так, чтобы лорд Рейнсборо несколько часов не появлялся здесь? Я не могу его видеть…

— Сделаю все, что смогу, миледи.

Но лорд Рейнсборо и не пытался увидеть в это утро свою жену. Он долго спал, а после завтрака приказал запрячь своего коня и ускакал с такой скоростью, как будто все демоны гнались за ним по пятам.

Клер оставалась в своей комнате. Она очень мало ела и почти весь день провела в кровати, то просыпаясь, то погружаясь в тревожный сон. Клер так много спала днем, что боялась бессонной ночи. Но, видимо, сон был тем лекарством, в котором так нуждалось ее тело. И она проспала всю ночь.