Дуэт - Сладостное пробуждение

— Что-нибудь случилось по дороге домой?

— Обычные обвинения…

— Какие именно?

Прежде чем прошептать ответ, Клер судорожно вздохнула.

— Он обвинял меня в том, что я неверная жена.

— А вы были ею, леди Рейнсборо?

— Никогда, милорд, — ответила Клер звенящим от волнения голосом.

— Что происходило, когда вы приехали домой?

— Муж отослал всех слуг, а меня привел в библиотеку. Он схватил меня и хотел заставить признаться в том, чего никогда не было.

— Он ударил вас?

— Муж начал, как обычно, — проговорила она безразличным голосом, от которого сердце Джайзла болезненно сжалось. — Он бил меня по лицу, по губам… Потом бросил на пол и…

— И?..

— И начал бить меня ногами.

— А что делали вы?

— Скорчилась, — продолжала спокойно Клер. — Когда я поджимаю ноги к подбородку, он не может слишком сильно бить по животу… Муж избивает меня, пока не устанет… В этот раз все закончилось гораздо быстрее. Обычно он бьет ногами уже в конце… Последнее время муж стал поднимать меня и душить. Я надеялась, что это не будет повторяться…

— И это повторилось?

— Да, милорд.

— И это все, что он делал?

— Бог мой! Разве этого недостаточно? — в негодовании прошептал Джайзл.

— Нет. Потом он бил меня головой о каминную полку. Затем открыл ящик стола, где хранилось оружие, и вынул один из своих пистолетов. Муж приставил его к моей щеке, потом прижал ствол к виску и стал угрожать, что пристрелит меня, если не скажу правду. Он пообещал убить меня, а затем вызвать лорда Уиттона на дуэль, если я не признаюсь, что мы любовники.

— И вы действительно поверили, леди Рейнсборо, в предполагаемое убийство? — спросил коронер. Его тон разговора заметно изменился. Ранее он был холоден и равнодушен, теперь стал более заинтересованным.

— Да, милорд. Если бы дуэль состоялась, лорд Уиттон был бы убит. Мой муж слишком хороший стрелок… Меня… Меня не волновало, что он сделает со мной, но не могла же я позволить ему убить Джайзла. Ведь Уиттон не виноват ни в чем, кроме того, что мы с ним дружили.

— Что случилось потом, леди Рейнсборо?

— Он пообещал, что все это кончится, если я признаюсь в любовной связи с Джайзлом. Что мне оставалось делать? Чем больше я старалась доказать свою невиновность, тем ужаснее и яростнее становился он. Тогда мне пришлось сказать «правду», — с мягкой иронией сказала Клер, — и обещать больше никогда не видеть лорда Уиттона. И тут он снова начал душить меня. Муж в любом случае хотел убить меня, а потом расправиться с Джайзлом, несмотря на свое обещание.

Глаза Клер стали огромными. Казалось, она вновь видит эту картину и, медленно выговаривая слова, всеми силами пытается отдалить от себя произошедшее.

— Прогнувшись, я висела над письменным столом. Его руки сжимали мое горло… Моя рука случайно наткнулась на медный подсвечник, и я опустила его на голову Джастина.

— Это остановило его?

— Да, милорд.

— Ваш муж лежал на полу?

— Да, милорд.

— Без сознания?

— Я… Я так не думаю… Он пошевелился и начал подниматься… Увидев его пистолет, я схватила его, подошла к мужу и выстрелила.

Все сидели, как загипнотизированные тихим голосом Клер и тем, что услышали. Когда она призналась в своих действиях, раздался общий вздох, как будто зал дышал единой грудью.

— Это был выстрел в грудь, леди Рейнсборо?

— Наверное, да. Я не могла рассчитывать или думать об этом, только хотела остановить его.

— Муж был в этот момент на полу?

— Да.

— Без движения?

— Нет, нет, — вспоминая этот момент, Клер заволновалась. — Я видела, что он пошевелился. Мне показалось, он собирается опять подойти ко мне. Тогда я взяла другой пистолет и снова выстрелила в него.

— В висок?

— Да, думаю, да, милорд.

— Итак, вы признаетесь в том, что убили своего мужа?

— Да, милорд.

— У меня больше нет вопросов к леди Рейнсборо, мистер Мор. Теперь она ваш свидетель, — произнес коронер.

— Знаю, как это все мучительно для вас, но мне хочется, чтобы вы вспомнили свое душевное состояние в этот вечер, — начал Эндрю.

Клер кивнула.

— Когда ваш муж душил вас, что вы чувствовали?

— В первый раз?

— Нет, всегда… Оба раза.

Здесь Эндрю сделал небольшую паузу, чтобы коронер и члены суда смогли как следует осознать, что стоящая пред ними женщина так привыкла к жестокости мужа, что теперь нуждается в нумерации этих случаев.

— В обоих случаях я боялась… была в ужасе… Понимала, что он убьет меня. Но особенно страшно стало во второй раз, когда я сказала то, что муж хотел слышать.

— Итак, вы откинулись назад?

— Немного, мистер Мор… Как только он толкнул меня назад, я попыталась сохранить равновесие и… Моя рука случайно схватила подсвечник…

— И вы, не сознавая, что делаете, ударили подсвечником лорда Рейнсборо по голове…

— Да.

— Почему вы не позвали на помощь? В конце концов, ваш муж был почти без сознания.

Клер изумилась, затем недоумение охватило ее.

— Мистер Мор, там не… Да кто бы пришел мне на помощь? Все слуги знали об издевательствах мужа надо мной! Но они потеряли бы место, если бы попытались помочь мне. Я знаю это по своему горькому опыту… — с грустью произнесла она.

— Что происходило дальше?

— Мною уже сказано, ваша честь, что Джастин стал подниматься. Меня охватил безумный страх… Потом я увидела пистолет, брошенный Джастином на пол, схватила его и выстрелила… Муж упал.

— Вы поняли, что убили его?

— Нет, — голос Клер дрожал, глаза потемнели, она вновь видела себя в библиотеке.

— Почему нет?

— Его рука двигалась… Мне казалось — он встанет и бросится на меня.

— Наверное, количество крови на полу и на вашем платье могло подсказать вам, что рана смертельна, леди Рейнсборо?

Клер замолчала и взглянула вниз, на свое платье. Она так вспотела от жары и переживаний, что одежда прилипала к телу.

— Так много крови… мое платье…

Она стала разглаживать свой черный шелковый наряд.

— Его рука… О боже, он встанет… он убьет меня, а потом… потом… расправится с Джайзлом…

Зрители, как зачарованные, хранили глубокое молчание. Стало ясно, что рассудок леди Клер помрачился и она сейчас оказалась в том времени, заново переживая события той ужасной ночи.

— Вы взяли другой пистолет… — голос Эндрю звучал очень мягко.

— Мне нужно остановить его… Но больше нет пуль, — застонала Клер. — Вот… вот… он опять пошевелился.

— Вы берете из камина щипцы…

— Мне нужно не пустить его… Не дать ему добраться до меня…

— Итак, вы не думали, что убили мужа, леди Рейнсборо. Вы не намеревались совершать это, а лишь хотели, чтобы он не убил вас и не пошел к лорду Уиттону.

— Что мне оставалось делать? — прошептала Клер, очнувшись от сна наяву и вновь возвращаясь к действительности. — Никто не пришел бы мне на помощь. Кроме Марты…

— Какой Марты?

— Марты Бартон. Когда я вышла замуж, она была моей горничной.

— И вы уволили ее, леди Рейнсборо?

— Нет. Ее уволил Джастин.

— А вам известна причина ее увольнения? Вы можете рассказать об этом коронеру и членам суда?

Клер глубоко вздохнула:

— Она видела последствия одного из избиений… На следующее утро ей пришлось защищать меня.

— Вы сказали, одного из избиений? Так это продолжалось, я имею в виду подобные случаи, в течение всего вашего брака?

Клер кивнула.

— С самого начала?

— Почти. Вначале мы были очень счастливы. Но когда Джастин начинал пить, он становился ужасно ревнивым.

— Наверное, находились причины для этого? — холодно спросил Эндрю.

— Под причиной вы подразумеваете мою заинтересованность кем-нибудь другим? Оставалась ли я верна ему? Нет, мистер Мор. Простая улыбка, разговор с мужчиной, приглашение на танец — все это настолько выводило его из себя, что он начинал пить.

— Тогда почему же вы не ушли от него? Не вернулись к родителям?

— Я вышла замуж за Джастина, чтобы делить с ним и радости, и горести, мистер Мор. Быть с ним в болезни и здравии… В его склонности к спиртному мне виделось что-то очень похожее на болезнь. Я ждала, когда пройдет это тяжелое для меня время и он вернется ко мне таким же добрым и любящим человеком, за которого выходила замуж.

— Итак, вы очень любили вашего мужа, леди Рейнсборо?

— О, да. Очень сильно… Но сначала он наносил мне один-два удара, от которых оставались синяки под глазами и разбитые губы, а потом снова превращался в другого Джастина, который делал все, чтобы развеять воспоминания о плохом… После этого муж всегда плакал и клялся, что больше не будет таким.

— И вы верили ему? — с сомнением спросил Эндрю.

— Сложно объяснить, мистер Мор. Наш брак напоминал мне жизнь с двумя разными людьми. Как только я начинала думать, что пьяный мужчина и есть мой истинный муж, а все надежды потеряны, сразу же появлялся Джастин добрый и любящий. Временами мне казалось, что я схожу с ума.

— Была ли Марта свидетельницей его нападений на вас?

— Нет. Хотя она всегда видела последствия. Я всегда пыталась придумать что-нибудь правдоподобное, объясняющее мои синяки, распухшие губы и лицо. Но понимала, что она догадывается об истинной причине их возникновения.

— Что же наконец заставило, Марту рискнуть своим местом?

— Мои дела шли все хуже. Промежутки, когда Джастин находился в нормальном состоянии, становились все короче. Теперь он уже начал пинать и бить меня ногами… — голос Клер зазвенел.

— А потом?

— У меня… Мы узнали, что скоро станем родителями, отцом и матерью. Я была так счастлива! Джастин пообещал… Я поверила, что в это время он не посмеет… Что не будет пить. Муж стал таким заботливым, даже слишком, — с усмешкой, более похожей на рыдание, произнесла она.

— И ваши отношения опять стали прежними?

— Я тоже так подумала. Но однажды мы поехали на бал к соседям. Джастин выпил глоток, потом другой. На следующий день он закрылся в библиотеке с бутылкой бренди. А когда вышел оттуда, то больше не владел собой. Таким я его еще не видела никогда! Джастин бросал мне в лицо дикие обвинения… — голос Клер прервался.

— Продолжайте, — ободряющим тоном произнес Эндрю.

— Он назвал меня…

— Как он вас назвал?

— Он назвал меня дрянью и дешевой шлюхой и сказал, что это не его ребенок, а ублюдок, которого я заимела от кого-то из соседей.

— Где вы находились, когда это произошло?

— Он пришел в мою спальню.

— Граф ударил вас?

— Да. Потом он поднял меня и стал бить, распаляясь все больше. Затем отшвырнул меня на туалетный столик, а когда я, соскользнув, упала ни пол, принялся наносить удары ногами.

— Куда он бил вас?

Голос Эндрю звучал теперь очень мягко и ободряюще.

— В живот. Джастин поклялся, что убьет ребенка, прежде чем он появится на свет и будет признан его наследником. И он сделал это!

Клер уронила голову на руки и зарыдала.

— И это видела Марта?

— Она пришла в конце этой сцены. Марта находилась со мной, когда я потеряла ребенка.

— После этого вы долго болели…

— Да.

— А что делал лорд Рейнсборо?

— Он словно обезумел. Муж унижал и ругал себя, говорил, что больше никогда не подойдет ко мне, пока я сама не позову его. Джастин умолял все забыть и поклялся на Библии, что больше никогда не сделает ни одного глотка.

— И вы снова простили его?

— Не сразу. Это происходило постепенно. Трудно объяснить. Джастин так искренне хотел измениться, что я не смогла оттолкнуть его.

— И все же он не менялся. В действительности мужчина, который издевался над вашим еще нерожденным ребенком, а потом убил его, в конце концов, издевался и над вами. Вы согласны со мной, леди Рейнсборо?

— Да, — проговорила Клер. Ее залитое слезами лицо застыло подобно трагической маске.

— Знаю, как это было мучительно для вас, леди Рейнсборо. Спасибо за то, что вы сумели рассказать нам всю вашу историю.

— У меня к леди Рейнсборо один вопрос, только один, — произнес коронер.

— Конечно, милорд.

— Вы нарисовали нам яркую картину вашего брака. Но у нас есть только ваш рассказ… Отбросив все рассуждения в сторону, скажите, вы когда-нибудь пытались защитить себя каким-либо способом… Словесно или еще как-нибудь? Вы когда-нибудь пробовали остановить лорда Рейнсборо, протестовать против его издевательств, опровергать его обвинения? Хотя бы предотвратить многие из них, особенно самые нелепые, постоять за себя?

Клер улыбнулась и покачала головой.

— Сначала я пыталась убедить Джастина, что он ошибается, милорд. Пробовала ссориться с ним. Однажды даже попыталась, чтобы защитить себя, оттолкнуть его. Но стало еще хуже… Знаю, что могу вам показаться довольно слабым человеком, милорд, но я очень скоро поняла: нельзя протестовать, когда он избивает меня. Если ему не мешать, все заканчивалось очень скоро. Лучшее мужество в этом деле — это собственная дискредитация, в любом смысле этого слова. Да, я перестала уважать себя, но именно это позволило мне выжить и не умереть, — усмехаясь, произнесла она.

— Спасибо, леди Рейнсборо. Вы можете сойти вниз… Мистер Мор, есть еще свидетели?

— Я бы хотел вызвать еще двух, ваша честь. И первой — Марту Бартон.

ГЛАВА 20

Джайлз и Сабрина сидели, замерев, пока Клер сбивчиво рассказывала историю своей семейной жизни. Казалось, они так же, как и все зрители, затаили дыхание, стараясь не пропустить ни одного слова, ни одного жеста леди Рейнсборо. В конце рассказа Сабрина не могла сдержать слез и они медленно текли по ее лицу. Протягивая ей носовой платок, Джайлз подумал: «Слезы прекрасно снимают напряжение… Жалко, что мне этого не дано».

В начале повествования он чувствовал только боль и ревность. Потом к нему пришла страшная злость на графа Рейнсборо и, ему было стыдно признаться в этом самому себе, на Клер. Как она могла выйти замуж за такого мужчину? Да нет… Не за человека, а за хамелеона. Джайлз не мог никак понять, как она могла влюбиться в него, как могла остаться с ним, особенно после того, когда стало совершенно ясно, что ее муж не изменится? Ведь Клер могла вернуться домой, к родителям… Или если не хотела скандала, то жила бы с Рейнсборо так, как это делают многие женщины, которые, отстаивая собственную независимость, спят с мужьями в разных спальнях. Но Клер позволяла ему снова и снова приходить в ее комнату…

Гнев на нее и ярость, которую вызывал в нем Рейнсборо, исчезли, когда леди Рейнсборо продолжила свой рассказ. Как мог мужчина так мучить женщину, любимую женщину?! Джайлз, конечно, тоже знал мужей, бивших своих жен. Но все они принадлежали к низшему сословию и могли разве что поставить синяк или дать пощечину… Обычно он не обращал внимания на подобные украшения на лицах жен фермеров или лавочников, считая, что сие — личное дело супругов. Но такая изощренная жестокость мужчины к любимой женщине!.. Всем, например, известно, что лорд Карло плохо обращается со своей любовницей. Но это тот риск, который всегда сопровождает женщин, продающих свое тело за деньги.

На виду у всех Джастин Рейнсборо был наизаботливейшим мужем, оберегая Клер даже в мелочах. Супруги поздно появлялись на балах и рано уезжали. В первые месяцы после их свадьбы многие делали ставки на то время, которое молодожены проводили вместе, опаздывая на тот или иной раут. Но как он мог настолько поменяться в семейной жизни? Кем же надо быть, чтобы поднять руку на такую слабую и беззащитную женщину, как Клер? Бросить ее на пол и избивать? Бить до тех пор, пока она не потеряет ребенка? Эта ужасная картина наполнила его душу печалью и гневом, он не мог до конца осознать произошедшее…

Джайлз наклонился и пожал руку Сабрины.

— О, как же мы не могли видеть всего происходящего? Как могли допустить… — нервно и гневно промолвила сестра.

— Тшшш, — прошептал он, наблюдая оживление в зале при виде Марты, которая шла на свидетельское место. — Как мы могли узнать? Она никому ничего не говорила… Тем более на людях, где они всегда находились только вдвоем.

Эндрю, приступив к допросу, начал быстро задавать вопросы Марте по поводу ее службы у Рейнсборо.

— Итак, когда леди Дайзерт стала леди Рейнсборо, она взяла вас с собой?

— Да, сэр. К тому времени мы очень привыкли друг к другу…

— Вам нравилась леди Рейнсборо?

— Очень, сэр. Она была так добра ко мне… Для нее я готова на все.

— Включая и защиту от «ласки» мужа?

— Да, сэр.

— Когда вам стало известно о поведении лорда Рейнсборо, мисс Бартон?

— О, с самого начала… Мою собственную мать часто избивал отчим, будучи пьяным. Я слишком хорошо знала, во что может бренди превратить мужчину…

— Вы говорили об этом с лордом Рейнсборо?

— Конечно, нет, сэр. Я ведь не хозяйка…

— А вы разговаривали об этом с кем-нибудь еще? Ну, например, с другими слугами?

— Да, да… С миссис Кларк, экономкой.

— Что же она ответила?

— Что происходящее меня не касается.

— Но ведь вы в конце концов не смогли не вмешаться, мисс Бартон?

— Я должна была сделать это. Он постоянно избивал жену, а ведь леди Рейнсборо находилась уже на третьем месяце…

— И что вы сделали? — тихо спросил Эндрю.

— Попыталась оттащить его… Я визжала, как сумасшедшая, пока он не остановился, — произнесла Марта с печальной улыбкой. — Граф очень не хотел, чтобы сбежались другие слуги…

— Что вы сделали, когда он остановился?

— Вытолкнула его из комнаты и отвела леди в ее постель. У нее начались ужасные схватки, — голос Марты становился все тише. — На утро она потеряла ребенка.

— До этого у леди Рейнсборо не было осложнений, связанных с беременностью?

— Нет, сэр.

— Так вы утверждаете, что выкидыш произошел в результате побоев, нанесенных мужем?

Марта взглянула на адвоката так, будто он не в своем уме.

— Разве это не очевидно?

Эндрю не мог скрыть улыбки. Прикрывая рот ладонью и откашливаясь для вида, он задал следующий вопрос:

— Что произошло через несколько дней?

— Я… Меня уволили… Приказали собрать вещи и немедленно покинуть дом. У меня даже не было возможности попрощаться с миледи. Честно говоря, я покидала дом с тяжелой душой и предчувствием чего-то ужасного… Мне бы не хотелось, чтобы миледи подумала, что я бросила ее.

— Вы сейчас у кого-нибудь работаете, мисс Бартон?

Марта нахмурилась:

— Да, сэр.

— Где?

— Горничной в холле в доме Уинстонов.

— Но ведь эта работа не так почетна, как работа служанки при хозяйке?

— Да, сэр. Но меня уволили без предоставления рекомендательных писем.

— Понимаю… Большое спасибо за ваше сообщение, мисс Бартон.

— Я рада, что хоть чем-то смогла помочь миледи, мистер Мор. Скажу только одно: лорд Рейнсборо получил то, что заслужил. Надеюсь, достопочтенные господа судьи, — она смело и открыто посмотрела на членов судебной комиссии, — достаточно интеллигентны и сострадательны, чтобы думать также.

«А вот это уж совсем неожиданно», — подумал Эндрю, пытаясь скрыть свое удовольствие.

— Я прошу членов суда извинить свидетельницу, — произнес он, обращаясь к коронеру. — Остался еще один свидетель, милорд.

— Продолжайте, мистер Мор, — сделав знак рукой, произнес сэр Бенджамин.

— Вызывается доктор Симкин.

С удивлением и интересом Джайлз смотрел, как полный пожилой мужчина подошел к присяге.

— Вы доктор Симкин?

— Да, сэр.

— Вы проживаете в Девоне? Доктор кивнул утвердительно.

— Пожалуйста, говорите вслух, сэр.

— Наша семья уже сто лет живет в Девоне. Я самый младший сын баронета Симкина.

— Вы можете сказать суду, что делали в ночь на двадцать пятое января сего года?

— Я только что вернулся от больного… Вдруг меня срочно вызвали в Рейнсборо-Хилл.

— И вы немедленно поехали туда?

— Конечно. Я уже многие годы являюсь лечащим врачом семьи Рейнсборо.

— Что вы обнаружили, придя к ним в дом?

— Лорд Рейнсборо выглядел да и вел себя как безумный. Леди Ренсборо находилась в положении, и он страшно боялся, что она потеряла ребенка.

— Как выглядел лорд Рейнсборо?

— Так, как я уже сказал: как безумный.

— Безумный в трезвом или пьяном виде, доктор Симкин? — с незаметной иронией поинтересовался Эндрю.

— Гм… Да, казалось, лорд Рейнсборо был пьян… Но это объяснимо при подобных обстоятельствах…

— При каких обстоятельствах, доктор?

— У леди Рейнсборо действительно произошел выкидыш.

— Не могли бы вы описать, как выглядела леди Рейнсборо в ту ночь?

Доктор замялся.

— Так вы осматривали ее или нет?

— Конечно. Он… она… В общем, на ее лице были синяки и разбиты губы.

— А живот?

— Весь покрыт синяками… И доктор охотно добавил:

— Да это и понятно…

Брови Эндрю взметнулись вверх.

— Понятно?

— Лорд Рейнсборо сказал мне, да и леди Рейнсборо подтвердила, что она упала с лошади.

— Как вам кажется, повреждения соответствуют этим объяснениям?

— Вообще-то, да. Их можно объяснить подобным образом. Правда, ее лицо…

— И ее живот…

— Леди Рейнсборо сама объяснила, что ее отбросило на переднюю луку седла. У меня не было оснований не доверять ей.

— Вы так считаете? Скажите, доктор Симкин, неужели той ночью вам не пришло в голову никакое другое объяснение?

— Да, мне показалось странным такое количество синяков и ссадин…

— Но лорд Рейнсборо был так огорчен…

— Да. И, в конце концов, в мои обязанности не входит задавать слишком много вопросов в подобных случаях.

— Ну, конечно, нет, — медленно протянул Эндрю.

— Скажите, доктор Симкин, вы слышали показания леди Рейнсборо и ее бывшей служанки? Могли синяки и ссадины на теле леди появиться в результате побоев, о которых вы недавно слышали?

— Да, — ответил доктор, доставая платок и вытирая пот со лба.

— Теперь, когда вы знаете всю историю случившегося, можете ли вы сказать утвердительно, что именно жестокое поведение лорда Рейнсборо явилось причиной потери ребенка?

— Ну, если он избивал ее подобным образом, то да.

— Если? Вы все еще продолжаете сомневаться в правдивости показаний двух свидетелей, доктор Симкин?

— Вообще-то, нет, — немного нервничая, произнес доктор.

— Спасибо, мистер Симкин.

Эндрю отвернулся, как будто врач больше его не интересовал, но только тот стал вставать со своего места, вновь повернулся к нему:

— И все же, доктор Симкин, вы должны были подозревать, что лорд Рейнсборо бьет свою жену?

— Да. Это приходило мне в голову, — с неохотой признался врач.

— Почему же вы не рассказали об этом никому?

— Я знаю эту семью вот уже много лет…

— Но не лорда Рейнсборо.

— Это верно… Казалось, он такой заботливый муж… Я… гм… не хотел вмешиваться в то, что принято называть личной жизнью.

— Если вы увидите, как на оживленной улице мужчина начал бить свою лошадь, вы вмешаетесь? Примете меры, доктор?

— Я… на самом деле не знаю. В конце концов, человек волен делать со своей собственностью все, что ему будет угодно.

— А согласно закону, жена является собственностью своего мужа. Хорошо, вы выразили свою точку зрения, доктор, — произнес Эндрю. — Спасибо. Вы можете быть свободны.

Мистер Симкин открыл рот, чтобы что-то возразить, но протестующий знак коронера заставил его промолчать и спуститься вниз.

— Это ваш последний свидетель, мистер Мор?

— Да, милорд.

— Теперь нам предстоит, все взвесив, принять окончательное решение. Члены суда удаляются на совещание для вынесения приговора.

Двенадцать мужчин, лица которых были обращены в зал, сдвинули свои стулья, образовав своеобразный круг. По их склоненным головам ничего нельзя было предположить.

Когда Джайлз стал наблюдать за совещанием, он и представить себе не мог, сколько оно продлится, прежде чем судьи вынесут окончательное решение.

— Не хочешь подышать свежим воздухом, Сабрина? — спросил брат.

— Нет, я и так боюсь пропустить что-то важное…

— Мне кажется, Эндрю просто великолепно провел процесс, правда?

Лицо Сабрины просветлело.

— О, да. Если кто и смог убедить судей в невиновности Клер, то это только Эндрю.

«Он и меня сумел кое в чем убедить», — подумала Сабрина.

Это уже был не тот Эндрю, с которым она встретилась много лет тому назад. Он теперь стал намного сильнее. Особенно ее покорила манера задавать вопросы свидетелям. Как прекрасно все вышло у Эндрю с Клер! Как-то удивительно тонко… Сейчас он находился подле нее, и по мимолетной улыбке Клер Сабрина догадалась, что он старается успокоить ее. Да и сидел Эндрю таким образом, чтобы леди Рейнсборо не могла видеть членов суда.

— Как ты думаешь, Джайлз, о чем они говорят? — спросила Сабрина, пристально вглядываясь в совещавшихся мужчин.

— Просто не вижу, каким образом они могут вынести другое решение, кроме оправдательного приговора, — сказал Джайлз.

— А если вдруг решат иначе?

— Тогда это еще не окончание процесса… У Эндрю будет достаточно времени, чтобы еще лучше подготовить дело. Но вердикт коронера будет иметь достаточный вес…

— Они не могут привлечь ее к суду. Одна мысль, что ее могут обвинить в убийстве… что приговор… — голос Сабрины задрожал.

— Исключительная мера наказания — пережиток прошлого. В наше время мы уже достаточно цивилизованы.

— Ну, конечно, мы настолько цивилизованы… Мы можем просто повесить женщину, вся вина которой лишь в том, что она пыталась защитить себя.

Оба вдруг замолчали. Им представилась страшная картина: вот полуослепшую от слез Клер ведут к эшафоту, привязывают к позорному столбу, и пламя уже подбирается к краю ее платья.

Эти видения оказались столь необычными для Джайлза, что ему начало казаться все кошмарным сном наяву, от которого невозможно избавиться. Джайлз никак не мог представить себе, что Клер, подруга детства, которую маленькой девочкой привезли в Уиттон, и женщина, в которую он, став взрослым, влюбился, пойдет под суд за убийство. Это просто немыслимо и переворачивает все его представления о добре и зле. Если ее помилуют — а она обязательно должна быть помилована, — тогда он постарается, чтобы они оба пробудились от этого страшного сна. Джайлз даст ей свою фамилию и защиту, они возвратятся в Уиттон и будут жить той жизнью, какой им и нужно было жить уже давно: гулять, ездить верхом, ловить рыбу… Все будет так, будто никогда в их жизни не было ни Джастина Рейнсборо, ни этих кошмарных двух лет. Он обнимет Клер и больше уже никогда не отпустит ее. Никому больше Джайлз не позволит обижать свою любимую. Если будет нужно, он защитит ее, даже если весь мир ополчится против нее.

— Джайлз, они раздвигают стулья, — прошептала Сабрина.

В зале повисла напряженная тишина, в которой одиноко скрипнул стул одного из членов судебной комиссии.

Коронер оглядел присутствующих таким взглядом, словно хотел сказать вслух: «Пока будет читаться вердикт суда, ни слова, ни вздоха».

— Вы приняли решение? — спросил он членов суда. Секретарь, джентельмен средних лет, одетый в черное, встал со своего места.

— Приняли, милорд.

— Огласите его.

Руки брата и сестры встретились…

— Мы находим, что леди Рейнсборо убила своего мужа, пытаясь защитить себя, и вследствие этого не может быть признана виновной.

— Господи, спасибо, — прошептал Джайлз.

В зале пронесся шепот, становившийся все громче и громче по мере того, как зрители выражали свое отношение к решению присяжных заседателей.

Когда Джайлзу и Сабрине удалось пробраться к тому месту, где находилась Клер, ее уже не было. При первых же криках Эндрю схватил ее за руку и увел через боковую дверь из зала. Вокруг слышались одобрительные восклицания людей, оживленно обсуждавших увиденное. Джайлз посмотрел на сестру и улыбнулся.

— Я боялся, что они будут так же весело и громко кричать, когда ее поведут на казнь… Но все равно, я рад слышать все это… Держись, Брина, — сказал он, предлагая ей свою руку, — теперь нам нужно, чтобы толпа с таким же почетом пропустила нас.

Клер мысленно следовала тем же путем, каким ее вот уже несколько дней подряд вел Эндрю: сначала к тому времени, когда она была замужем, потом в зал заседаний, затем к рассказу о своей жизни… Она чувствовала в душе полную пустоту. Клер казалось, что ее тело лишено веса… Она даже не вполне понимала смысл судебного вердикта. Ей вспоминалось, что будто бы прозвучали слова «не может быть призвана виновной», но едва секретарь произнес их, Эндрю буквально вытащил ее из зала, прежде чем к ней хлынула толпа.

Клер предполагала, что это, должно быть, хороший вердикт, раз ее адвокат, сидящий напротив, улыбался и говорил о том, какую прекрасную работу она проделала. «Что же такого хорошего сделала я? Рассказала все? Сумела выжить? Убила своего мужа? Господи, как пусто и… страшно», — вихрем пронеслось в ее голове. Клер закрыла глаза и откинулась на спинку сидения кареты, в которую ее усадил Эндрю.

— С вами все в порядке, леди Рейнсборо? — участливо спросил он, беря ее за руку. Это прикосновение, живое и теплое, вернуло ее в мир действительности. Она открыла глаза и улыбнулась ему.

— Не знаю, мистер Мор… Я… ничего не чувствую. Даже облегчения… Вероятно, я должна… Кажется, меня не повесят и не сожгут…

— Вы прошли через ужасное испытание, леди Рейнсборо. И вы пока еще в весьма угнетенном состоянии, — разъяснял Эндрю. — В вашем сердце скопилось столько всего, что оно не в силах вместить что-то еще. Сейчас вы поедете домой и там, наедине с собой, во всем разберетесь… Вам сразу же станет легче.

«Домой? А где этот дом?» — подумала Клер.

Когда она была маленькой девочкой, то жила под родительским кровом, но никогда не чувствовала себя дома… Потом жизнь в Уиттоне… Здесь Клер чувствовала себя уютно и каждое лето представляла себе, что возвращается домой, к Сабрине и, особенно, к Джайлзу. Почему она не захотела построить свою семью два года назад с лордом Уиттоном? Наверное, потому, что Джайлз стал для нее таким простым и родным человеком… А потом ее домом стали Джастин и Девон. Хотя Клер знала, что по закону она получит теперь оба дома, и в городе, и в деревне, все же чувствовала себя как бездомная.