Михнев договорился с Виталием, что первую часть пути поспит, а в полночь тот его разбудит, и сам отправится отдохнуть. Затем как смог устроился на максимально откинутом назад широком и довольно удобном сидении. В плечо сразу уткнулась женская головка. Виктор накрыл подругу и себя курткой. Стало тепло и приятно. В это время водитель включил ночной режим освещения, и возникло обманчивое ощущение почти домашнего уюта.
      Виктор расслабился, стараясь не думать о происходящем. В конце концов, великие древние не зря говорили: утро вечера мудренее. К тому же он полагал, что пока оставалась только одна проблема - раненые, а под надежным присмотром верных ребят она тоже могла подождать до утра. Он опять ошибался, ибо другая опасность приближалась к участникам экспедиции с быстротой, превышающей скорость мощного "Мерседеса".
      Но пока еще было время немного отдохнуть, и Михнев погрузился в блаженный сон, хотя и не на очень удобном лежбище, зато в приятной компании.
      Ему ничего не снилось, и когда он внезапно проснулся с непонятным предчувствием близкой беды, то подумал, что не спал вовсе. Однако, взглянув на часы, увидел, что до полуночи оставалось менее пятнадцати минут. Вокруг было тихое, сонное "царство", двигатель работал также ровно, как и в начале пути, и все же гнетущее ощущение опасности не покидало Виктора.
      Он решил встать и все проверить, тем более что интуиция за последние два дня еще ни разу его не подводила. Да и трудно было улежать: все тело как будто гудело, требовало активных действий, словно предвкушало скорый переход в режим "берсерка".
      Получше накрыв Вику курткой, Михнев прошел в конец салона, чтобы поглядеть на раненых и их охрану. Там все оказалось в порядке. Виталий, дежуривший вместе с двумя бойцами из "Евростандарта" кивнул Виктору, мол, "все под контролем".
      Михнев неторопливо двинулся к креслу водителя, поглядывая по сторонам. Большинство пассажиров спало, хотя и неспокойным сном. Многие ворочались, кое-кто постанывал.
      Около Маркаряна Виктор ненадолго задержался. Глава "Евростандарта", который еще вчера гордо выносил свое большое холеное тело из шикарного лимузина, теперь свернулся калачиком на двух сидениях и тихонько всхлипывал во сне.
      Постояв немного и поразмышляв о том, что могут сделать с человеком жизненные обстоятельства за столь короткий срок, Михнев вспомнил, как подобная метаморфоза произошла с одним его хорошим приятелем - Дмитрием Вихровым.
      Несколько лет назад тот сгоряча вложил все свои деньги в довольно рискованный бизнес, которым заправлял его школьный знакомый. Более того, он занял приличную сумму под неофициальный залог своей трехкомнатной квартиры, в которой жил с женой Светланой и двумя дочерьми: семи и двенадцати лет.
      Дело прогорело, школьный друг исчез в неизвестном направлении, как выяснилось, прихватив деньги еще нескольких десятков человек. Очень скоро в дверь позвонили кредиторы. Никакие отсрочки, даже с выплатой процентов их не устраивали. Диме было предложено в течение суток освободить жилплощадь. Он кинулся по знакомым и родственникам и совершил невозможное: за восемнадцать часов собрал нужную сумму и даже с избытком.
      Виктор, зная устойчивое финансовое положение приятеля и сочувствуя ему, тоже выделил небольшую сумму из своего холостяцкого бюджета. Тогда Вихров был одним из руководителей и совладельцев небольшой компании, разрабатывающей архитектурные и стилистические решения для зданий и сооружений, и зарабатывал очень даже неплохо. Конечно, он не мог иначе, ведь на нем был весь дом, ибо жена, родив вторую девочку, объявила себя "священной коровой" и не только отказалась выходить на работу, но и большую часть домашних дел переложила на супруга.
      После десяти-двенадцати часового рабочего дня, Дмитрий, придя домой, встречал не заботливую и нежную подругу призывающую своего друга, защитника и кормильца отдохнуть и поужинать, а вздорную, сварливую женщину, жалующуюся на свои проблемы и требующую все больше денег. Последние Светлана с удовольствием тратила на врачей, косметологов, массажистов, наряды, парфюмерию, а потом, как выяснилось, и на молодых любовников. Времени на семью у нее просто не оставалось, поэтому готовка, стирка и уход за славными и очень любимыми дочурками тоже лег на Вихрова.
      Несмотря на столь своеобразное распределение домашних обязанностей, характер жены отнюдь не улучшался. Она стала надолго отлучаться, порой не приходила ночами, становилась все требовательнее и капризнее. Дело дошло до того, что начали таять ранее сделанные семейные сбережения. Здесь, правда, Дмитрий проявил твердость и не позволил растранжирить накопленное годами в результате отказа себе во многом.
      Первый раз за всю семейную жизнь встретив отпор, Светлана очень удивилась, однако ее новый жеребец настоятельно требовал денег, ссылаясь на карточные долги. Женщина придумала хитрый ход: сфабриковала тяжелую болезнь своей матери, последнюю оказалось нетрудно уговорить, ягодки были явно с одного поля. Под предлогом необходимого лечения за границей мужу был выставлен счет на огромную сумму, а тут-то как раз, как на грех, объявился старый школьный дружок с заманчивым предложением.
      Дмитрий, что называется "попал". Кредиторы сделали "ход конем", они отказались брать деньги, настаивая на квартире, а на следующий день незнакомый голос по телефону сообщил Вихрову, что его младшая дочь находится в "надежном месте" и для того, чтобы снова ее увидеть, нужно заплатить примерно ту сумму, которая и была занята ранее.
      Дмитрий срочно связался с кредиторами, те отказались признаться в похищении ребенка и напомнили о необходимости срочно освободить квартиру, пригрозили помочь в этом. Вот тогда то Вихров и сломался.
      Михнев заехал к нему просто так, по дороге в организацию, заказ которой только что выполнил. Видимо опять сработала интуиция. Виктор не сразу узнал приятеля, открывшего ему дверь: перед ним стоял совершенно седой старик с мертвыми потухшими глазами. Учитывая, что прошло меньше суток с момента последней встречи, когда озабоченный, но собранный и целеустремленный Дмитрий брал деньги в долг, эта перемена выглядела ужасной.
      Тогда Виктор, потрясенный до глубины души, смог помочь приятелю. Удалось поднять старые контакты деда, выйти на службу безопасности, которая оперативно провела блестящую операцию по освобождению девочки. В ходе дальнейшего расследования выяснилась связь кредиторов не только с похитителями, школьным приятелем и молодым альфонсом, но и с одним из совладельцев компании, в которой работал Дмитрий. Был "на подозрении" и главный инвестор фирмы, но ему удалось выпутаться.
      Вихров продал свою долю компании, развелся с женой. Однако лишь через полтора года, благодаря ласковым разумным дочерям и славной, терпеливой и нежной молодой женщине - Ольге, работавшей в той же фирме ландшафтным дизайнером и несколько лет тайно любившей шефа, Дмитрий смог научиться улыбаться. А вот волосы его уже навсегда остались седыми, да и глаза утратили былой блеск, а порой в них мелькал страх.
      Жалкий вид Маркаряна породил воспоминания из прошлой жизни.
      "Господи, ПРОШЛОЙ! - изумился Виктор. - Я сам назвал ее так. Значит, уже разделил свою жизнь на то, что было до этой ужасной командировки и тем, что происходит со всеми нами сейчас".
      Он даже остановился от этой мысли. Да, Рубикон перейден. Спокойное мирное существование, довольно сытое и приятное, хотя и с небольшими проблемами именно так они воспринимались теперь, осталось в прошлом. Впереди было совершенно не предсказуемое будущее, которое могло оказаться до безобразия коротким, собственно для многих уже закончившееся. Мурзин, Безбородко, Ивлев, боец бросивший гранату, пухленькая "химичка", молодой солдат в госпитале и многие другие уже завершили свой земной путь.
      Неизвестно, что сейчас с Игорем Викуловым, полковником Смирновым, Толиком. Страшно даже представить, во что он мог превратился. А что будет с остальными, с теми, кто едет в этом "Мерседесе"? Уже сейчас среди них есть раненые, которые на самом деле совсем неизвестно кто. И все равно, пока точно не ясно, кто они, их нельзя убить или бросить, иначе сами перестанем быть людьми и превратимся в зверей.
      Мысли, мысли, мысли. Тяжелые - как каменные жернова, горькие - как полынь, смутные - как похмелье. Нет ясности в голове, нет четкой картины происходящего, а потому мечемся, как загнанные в угол кошки. Что не сделаем, все может оказаться неверным и даже губительным, причем не только для самих нас, но и для других.
      Тот ракетный залп системы ПВО, который оборвал жизни двух сотен пассажиров самолета, летевшего из Казахстана, подтвердил правоту Маркаряна: наверху царила паника, и это очень опасно, ибо в такие периоды принимаются совершенно необоснованные решения, диктуемые не разумом, а животным страхом и желанием выжить любой ценой, за счет чего угодно.
      Другая мысль никак не могла четко оформиться, но была как-то связана с ярким воспоминании о Дмитрии Вихрове.
      Виктор нахмурился, он не любил, когда не мог вспомнить что-то ценное. Краем глаза заметив, что Виталий устраивается поспать, он подошел к водителю, надеясь, что сконцентрировавшись в тишине сможет восстановить нужное знание.
      Дорога ныряла под колеса автобуса непрерывной темно-серой лентой. Мелькали полосы разметки, справа изредка вырывались освещенные лучами фар дорожные знаки и указатели. Рустам продолжал мурлыкать свою бесконечную песню, сидящий за ним "евростандартовец" выглядел бодрым. Все казалось спокойным, однако в теле Михнева, неподвластно никакой логике, быстро разгорался жаркий огонь.
      "Боевой режим" готовился вступить в свои права, но вначале обострилось мышление. В последние секунды перед предстоящей схваткой Виктор понял, что подсказывало подсознание в виде образов старого приятеля и его жизненной коллизии. Внутренние или внешние силы тщетно пытались напомнить ему о связях в высших эшелонах власти и службы безопасности, оставшихся в наследство от блаженной памяти деда Алексея и уже один раз продемонстрировавших свои возможности.
      Рука Михнева потянулась к мобильному телефону. Несмотря на ночное время, по одному или двум из прочно запомнившихся пяти номеров обязательно бы ответили. Однако он опоздал. Впереди, на шоссе появились огоньки, похожие на аварийные ограждения или пост патруля дорожной милиции. Именно оттуда исходила угроза для мчащегося автобуса, а остановиться и развернуться было уже невозможно. Волна жара захлестнула Виктора. Время пошло гораздо медленнее.
      17. 23:55, пятница.
      Михнев пока не знал, какая опасность затаилась впереди, но предполагал, что она сродни той силе, что организовала ракетный залп системы ПВО по подлетающему к Казани "Ту-204". Он решил попробовать искусственно вызвать свое необычное, всеобъемлющее восприятие и через него узнать: кто или что ждет экспедицию впереди на дороге?
      Виктор вспомнил ощущение свободного полета и опять, как в лесу и на пыльном складе, широко распахнулся горизонт восприятия. И среди неясных шорохов ночи отчетливо проступила волна страха, злобы, ненависти и просто холодной бездушной готовности убивать.
      Это были не монстры, отнюдь. В засаде находились самые опасные и смертоносные существа родной планеты - солдаты специальных подразделений службы безопасности и военной разведки, обученные проводить диверсионно-террористические акции и ликвидацию неугодных людей. Они удобно расположились на позиции, подковой охватывающей магистраль и ждали именно их автобус.
      Выхода не было. "Мерседес" уже попал в ночные прицелы безоткатных орудий и установок управляемых реактивных снарядов. Плавно "вели" мощную машину и стволы пулеметов. Разворачиваться поздно, пытаться прорваться бессмысленно. Эти ребята никогда не делали серьезных ошибок и не упускали своей добычи. Они - настоящие профессионалы, безотказные и верные труженики на ниве смерти, оснащенные самым надежным оружием.
      Чтобы спастись самому и спасти членов экспедиции, нужно было срочно сделать что-то совершенно неординарное. Однако мгновения уходили в вечность, автобус стремительно приближался к изготовившимся к стрельбе "на поражение солдатам", а ничего подходящего на ум не приходило.
      Михнев понял, что проигрывает, еще несколько секунд и шквал смертельного огня обрушится на беззащитный "Мерседес" и куски разрывающегося металла вопьются в слабую и податливую человеческую плоть, а бушующее пламя пожрет останки. И тогда ужасное ощущение неизбежной гибели словно вошло в тело и душу Виктора. Он будто бы уже горел заживо в этом огне, пронзенный десятками пуль и осколков.
      Страх смерти охватил Михнева с невероятной силой. Все существо возопило о желании жить. Возникло странное ощущение мощной энергетической поддержки откуда-то со стороны, будто кто-то многоголосый и многолицый встал за его спиной надежной опорой. И тогда огромная эмоциональная волна ненависти к убийцам смешанная со страстным желанием выжить внезапно поднялась в нем на непостижимую высоту и щедро выплеснулась на головы затаившихся впереди солдат.
      Удар был совершенно неожиданным, как по форме, так и по содержанию. Пальцы матерых, профессиональных убийц, уже лежащие на курках и гашетках, свела судорога. Ноги подкосились. Глаза, глядящие в прицелы, помутнели, а рассудок рассыпался как разбитое зеркало. Перед затуманенными взорами поплыли лица уничтоженных ими людей постепенно превращающиеся в жуткие, непереносимые сознанием образы.
      Лишь один солдат успел-таки перед мучительным концом нажать на спуск тяжелого пулемета. Очередь наискось прошила лобовое стекло. Две пули разорвали грудь водителя автобуса и он рухнул на руль, заливая его своей теплой, живой кровью. Было видно, что он из последних сил старался остановить мощную машину и удержать ее на дороге.
      К нему на помощь бросился дежурный "евростандартовец". Рустам попытался что-то сказать, но вместо слов из его рта потекла алая струйка. Однако он продолжал держать руль и жать педаль тормоза. Автобус останавливался.
      После ментальной атаки на противника Виктор ощутил мощнейшую отдачу. Было такое чувство, что часть волны ненависти вернулась к нему и прошла через его разум, сминая и раздирая его. А вслед за этим по всему телу разлилась мертвящая слабость. Поддерживающая сила исчезла, и сознание стремительно меркло. Михнев безвольным кулем сползал на пол. Но ответственность за жизнь людей заставила его еще раз напрячься. Не зная, уничтожены ли враги или только парализованы, он из последних сил поднял голову и непослушными губами произнес:
      - Не останавливаться!
      Его услышал не только дежурный, но и умирающий Рустам. Невероятным усилием он убрал ногу с педали тормоза и, все еще придерживая руль, сполз с сидения, которое тут же занял "Евростандартовец". Лишь убедившись, что управление находится в надежных руках и тяжелая машина снова начала разгоняться, маленький татарин закрыл глаза. Он сделал все, что мог, пассажиры были спасены. Его сердце остановилось.
      Виктор потерял остатки сил и погрузился в пучину беспамятства.
      Прошло немало времени прежде чем до него стали доходить какие-то звуки. Это было чье-то всхлипывание. Сознание возвращалось очень медленно и как будто неохотно. Вслед за звуками появились пространственные ощущения, и Михнев по плавному покачиванию понял, что находится в движущемся автобусе. Потом прорезалось осязание и заныла поясница, под которой наметился неудобный бугор.
      Заработала память, и Виктор вспомнил засаду на дороге и неожиданную ментальную атаку, проведенную с помощью неизвестного союзника. Наконец включилось и зрение. Михнев увидел над собой потолок автобуса и всхлипывающую Вику.
      Слабость была страшная. Хотелось опять закрыть глаза и ни о чем не думать. Но, несмотря на это, Виктор все-таки успел удивиться, что не ощущает никаких запахов. Похоже, что из всех чувств пока что не восстановилось только обоняние.
      "Ну что же, - вяло подумал он, - не самая большая плата за спасение".
      Тем временем окружающие заметили его приход в себя. Раздались радостные вскрики. Вика перестала хлюпать носом и прильнула к его груди. Среди общего шума раздался голос одного из докторов:
      - Да разойдитесь вы, дайте ему нормально дышать!
      Люди послушались, даже подруга немного отпрянула. Стало светлее и просторнее. Теперь Виктор смог разобрать, что лежит в проходе на импровизированных носилках, сделанных из спинок кресел.
      Какая-то мысль начала беспокойно стучаться в ленивый мозг. Он впустил ее и сразу же напрягся. Нужно было предупредить людей о возможной опасности. С трудом пошевелив непослушными губами и совершенно сухим языком, Виктор промямлил:
      - Следите за раненными.
      - Не волнуйся, глаз не спускаем, - ответил знакомый голос.
      Михнев поднял глаза и увидел склонившегося над ним Виталия.
      - Хорошо, - просипел Виктор. - А сколько времени меня не было?
      - Минут двадцать. Жуть просто, даже не дышал вроде. Мы уж думали: все, кранты. Однако доктор сердце услышал. Стучит, говорит.
      - Да, уж, - вмешался доктор, сидящий слева на кресле - Пульсик у вас однако был. Меньше тридцати ударов в минуту. "Занырнули" вы, право слово.
      Михнев попробовал пошевелиться, получилось, хотя с трудом, ощущение было такое, словно злобные враги раскатали его катком, а затем, не удовлетворенные достигнутым результатом, еще и не слабо обработали прессом. Но нужно было снова "принимать бразды правления". Тем более что и обоняние наконец-то тоже заработало, и он полной грудью вдохнул теплый и немного затхлый воздух.
      Виктор закряхтел и попытался приподняться. Не тут-то было. Мышцы спины и живота не слушались, голова закружилась, и даже немного затошнило. Он снова откинулся на спину и опять почувствовал что-то твердое под поясницей. Заведя руку назад, Михнев вытащил из-под спины мобильный телефон.
      "Однако, - подумал он. - Я ведь, кажется, собирался куда-то позвонить?"
      Телефонные номера дедовых друзей, как по команде, всплыли в памяти. Виктор выбрал два из них. По первому никто не отзывался, вторая попытка оказалась удачнее, на третьем гудке трубку подняли, и знакомый по эпизоду с Дмитрием Вихровым голос ответил.
      Михнев никогда не страдал провалами памяти, поэтому назвал собеседника по имени-отчеству - Андрей Владимирович, поздоровался и представился.
      На другом конце линии образовалось удивленно-напряженное молчание. Похоже, если собеседник и ждал какого-то звонка, то отнюдь не от него, поэтому Виктор решил сыграть "ва-банк".
      - Мы тут недавно повстречались с вашими коллегами из одной "группы встречающих", - нахально заявил он. - Так что звонков от них не ждите. И больше так не делайте.
      - Где это случилось?
      - Недалеко от Арзамаса.
      Руководитель одной из самых засекреченных служб страны промолчал, переваривая услышанное. Воспользовавшись паузой, Михнев прикрыл микрофон ладонью и спросил у Виталия: "Где ближайший поворот на Нижний Новгород?"
      - Вроде недавно проехали, - ответил тот.
      - Тогда быстро разворачивайтесь и туда, - скороговоркой приказал Виктор.
      Виталий кинулся к водителю, автобус тут же начал тормозить и развернулся. Тем временем трубка снова ожила. Голос Андрея Владимировича был тих и печален:
      - Виктор, вы не понимаете, что творите.
      - Ну да, - зло огрызнулся Михнев. - Зато вы очень здорово понимаете! Сначала казахский самолет угробили, теперь начнете отстреливать все междугородние автобусы!
      - Да начнем. Поймите, ваше появление в столице чревато серьезнейшими последствиями, - попытался убедить его собеседник. - Вы же не знаете, что на самом деле происходит.
      - Ну почему же, - неожиданно успокоился Виктор. - Мы все отчетливо представляем и даже везем вам пятерых зараженных человек.
      - Так вы знаете об инфекции?
      - Догадываемся. Мы все-таки научная экспедиция. Или вы полагаете, что проблему можно решить пулеметами и ракетами?
      - Думаю, что нет. Но в Москву вам путь закрыт. Чем бы вы не прикрывались, мы вас не пропустим.
      На последних словах голос Андрея Владимировича заледенел. Михнев отчетливо помнил этого невысокого, неприметного человека, неопределенного возраста, без сколь ни будь ярких черт. Он лично руководил операцией по освобождению младшей дочери Вихрова, а с ним были еще несколько бойцов невидимого фронта. Кто-то из них, возможно, навеки остался около дороги в уничтоженной засаде.
      Теперь судьба развела их по разные стороны баррикады. Виктор очень жалел, что у него появился такой сильный противник. Уговаривать или убеждать его было совершенно бесполезно. Человеческие жизни всегда были для генерала мелкой разменной монетой, когда дело касалось "государственных интересов". Завершая телефонный разговор, Михнев резко сказал:
      - Через несколько часов мы будем в Москве! Ждите!
      Затем нажал кнопку отбоя и распорядился остановиться.
      Автобус, уже разогнавшийся, в сторону Казани, съехал с дорожного полотна и встал. Виктор, обратившись к Виталию, распорядился:
      - Срочно собери все мобильные устройства связи. Все. По ним нас снова могут обнаружить, ведь состав экспедиции не тайна за семью печатями. И объясни людям, что дело идет о нашей жизни или смерти. Следующий раз на нас просто сбросят большую бомбу, если, конечно, найдут, а вот тут-то мы должны им помешать.
      Народ оказался сознательный. Быстро собрали все мобильные устройства, в том числе у раненых и у погибшего водителя, аккуратно уложенного на второе сидение. Виталий подошел к Михневу с тяжелой сумкой, набитой аппаратами разных форм и расцветок.
      - Выбросите на противоположную сторону дороги, - приказал Виктор.
      Когда все было закончено "Мерседес" снова набрал скорость и вскоре свернул на дорогу, ведущую к Нижнему Новгороду. Тем временем Михнев ломал голову над вопросом: как добираться дальше. Автобус, понятное дело, нужно было бросить.
      Связываться с авиацией, после недавних событий, совсем не хотелось. Оставалось либо сесть на поезд, либо опять воспользоваться автотранспортом. Правда был еще и водный путь, но это для очень неторопливых, а ситуация, похоже, менялась стремительно, причем не в лучшую сторону.
      Как раз начали передавать новости. Испуганные дикторы зачитывали длиннющие списки городов и населенных пунктов, связь с которыми была потеряна. Назывались и целые страны, полностью прекратившие общение с остальным миром.
      Судя по всему, организованного отпора монстрам практически нигде уже не было. Только крепкие и дисциплинированные немецкие парни еще держались, подтверждая славу одних из лучших солдат мира. Дивизии бундесвера обливались кровью, несли чудовищные потери, но пока надежно перекрывали свои "зоны". Однако это не могло продолжаться долго. Натиск тварей явно усилился, несмотря на обработку многих эпицентров ядерным и нейтронным оружием. К тому же с каждым часом появлялось все больше новых "зон".
      А главное, никто не мог описать параметров и характеристик биологического оружия, так внезапно ударившего по планете, не говоря уже о том, чтобы определить источник его происхождения.
      Землян разделывали под орех и, если не произойдет какого-либо чуда, то процедура уничтожения человечества, а, точнее, его перевода в новую, монстровую форму, должна была окончательно завершиться за несколько дней, максимум за неделю.
      Придя к такому печальному выводу, Михнев перестал терзаться двойственностью своего положения: с одной стороны - руководителя и защитника сотрудников экспедиции, старающегося доставить их домой; с другой - врага родины, везущего в столицу потенциально опасный бактериологический груз - раненых. Зараза доберется до Москвы и без его участия. Поэтому теперь нужно было сообразить, как попасть туда раньше ее.
      Когда за окном замелькали окраины большого города, Виктор уже знал, что делать дальше.
      В прошлом году он ездил в Нижний Новгород сдавать работу заказчикам. Последние остались очень довольны и в день отъезда организовали ему богатые проводы с шикарным ужином и профессиональным варьете в одном из лучших ресторанов на набережной Волги. Вечер плавно перетек в ночь и, когда Михнев попытался исчезнуть, ссылаясь на железнодорожный билет, его убедили не торопиться. А по окончании мероприятия подвезли к другому скорому поезду и устроили в нем наилучшим образом.
      Этот поезд отправлялся в Москву около четырех часов утра. Из-за неудачного времени народу в нем было немного. Вот на этот скорый Виктор и рассчитывал, учитывая, что желающих путешествовать теперь будет еще меньше.
      Вскоре заметили дорожный указатель, обозначавший поворот в сторону вокзала. Снизили скорость и, в душе благодаря местное руководство за хорошее оснащение дорог, направились в нужную сторону.
      Когда "Мерседес" остановился на привокзальной площади. Виктор сказал Виталию, что кому-то из его бойцов придется выбраться на автобусе обратно на шоссе и угнать машину как можно дальше в сторону Москвы. После чего добираться домой своим ходом. При этом Михнев честно предупредил, что "Мерседес" может быть снова атакован, причем довольно скоро, поэтому нужно внимательно следить за ситуацией и при первых же признаках опасности бросать автобус.
      Вообще-то Виктор ожидал ракетной атаки с целью полного уничтожения экспедиции, ибо спецслужба никогда не повторяет уже провалившийся вариант ликвидации. Поэтому надежд на возвращение ребят было не много, о чем он их и предупредил. Однако крепкий, среднего роста парень, по имени Сергей, приведший машину в город, согласился ее отогнать.
      Он чуть кривовато улыбнулся и сказал, как отрезал: "Один справлюсь. А если не суждено будет выбраться, не хочу никого с собой тянуть".
      Михнев поблагодарил его и, пожав руку, пожелал благополучно добраться до дома. Но что-то подсказывало ему, что этого не случится.
      Пассажиры быстро выгрузились. Раненных контролировали четверо "евростандартовцев" и двое сотрудников ИСА. Виктор выходил последним. Он мысленно еще раз поблагодарил погибшего маленького татарина, отправляющегося на своей машине в последний рейс. Потом махнул рукой Сергею и вышел. "Мерседес" закрыл дверь и тронулся с места, резво набирая скорость.
      Члены экспедиции сгрудились у здания вокзала. Непростой путь домой продолжался.
      Виктор пошел в кассовый зал. Народу там, как и предполагалось, было совсем мало.
      Судя по расписанию, нужный поезд не был отменен, и Михнев подошел к окошку, за которым в одиночестве скучала невзрачная кассирша средних лет.
      Узнав, что пассажир желает закупить целый вагон в отнюдь не популярном поезде, она оживилась и принялась манипулировать на своем компьютере. К сожалению, совсем пустых вагонов не оказалось, но в одном из плацкартных было выкуплено всего два места. Виктора очень устроил тип вагона - проще контролировать ситуацию. Он тут же заплатил за остальные пятьдесят два места и прикупил еще два билета в купе, надеясь договориться и перевести туда "чужих" пассажиров.
      Пока все складывалось неплохо. До отправления поезда оставалось около часа и, оставив членов экспедиции в зале ожидания, Михнев решил осмотреться и выйти в город, в надежде узнать что-нибудь интересное.
      На привокзальной площади не было ни души. Холодный осенний ветер гонял какой-то мелкий мусор, небо было плотно затянуто низкими дождевыми облаками. Виктор побродил немного под резкими порывами ветра и почувствовал, что начинает мерзнуть. Махнув рукой на прогулку и возможность что-нибудь разузнать у местных жителей, он напоследок посмотрел на небо и замер, пораженный.
      Несмотря на яркое городское освещение и плотный покров туч на севере почти полнеба занимало странное голубовато-зеленое свечение. Оно немного походило на северное сияние, но было гуще и статичнее, без переливов и переходов цветов. Словно где-то далеко включился мощный прожектор и пытался пробить толщу туч, частично проецируясь на них как на экране.
      Странное явление продержалось секунд пятнадцать-двадцать, потом плавно сошло на нет. Михневу стало очень холодно и захотелось бежать из обреченного города как можно быстрее, поскольку он понял, что где-то совсем близко, может, на окраине Нижнего Новгорода только что открылась новая "зона".
      Пройдя через здание вокзала, Виктор вышел на платформу. Слава Богу, поезд уже подали, и участники экспедиции садились в свой вагон.
      Михнев сразу отыскал держащихся особняком "чужих" пассажиров: молодую супружескую пару, напуганную творящимися вокруг событиями и решившую срочно перебраться в Москву, под крылышко родителей мужа. Виктор мысленно посочувствовал им, ибо сам уже не верил в возможность спасения.
      Молодоженов не пришлось долго уговаривать. Они с радостью приняли предложение и перешли в купейный вагон. Теперь кругом были только свои. Михнев расположил раненых в одном блоке плацкарта, оба соседних были отведены охране. Несколько человек контролировали переходы в передний и задний вагоны. Проводник безмолвно принял пару крупных купюр и исчез.
      Экспедиция приготовилась к последнему этапу пути. Все понимали, что он действительно может оказаться последним, поэтому молча расположились на своих местах. Спать, похоже, не собирался никто. Поезд мягко тронулся и стал набирать скорость.
      18. 04:30, суббота.
      За окнами уплывали назад окраины Нижнего Новгорода. В вагоне царил полумрак, еще больше нагнетавший обстановку страха и неуверенности. Виктор посидел немного, затем несколько раз неторопливо прошелся по вагону. Все участники экспедиции выглядели неважно. На лицах людей отражались жуткие события минувшего дня и напряженное ожидание дня наступающего. Что-то он им принесет?
      Михнев понимал, что ничего хорошего от начавшейся субботы ждать не приходится. Ареал распространения инфекции быстро расширяется. Спецслужбы охотятся на экспедицию, как на стаю бешенных волков. И еще, он по-прежнему не мог решить вопрос: что же все-таки так активно движет его соратниками в их неукротимом стремлении вернуться домой? Ведь в одиночку или небольшими группами, избегая крупных городов в нашей все еще большой, несмотря на старания вот уже нескольких поколений политиков, стране, члены экспедиции могли бы продержаться вне поля зрения "особистов" довольно долго. А так, двигаясь единым отрядом, они представляли отличную мишень для удара, который может покончить с ними разом.
      Почему никто даже не хотел слушать его, не очень, правда, настойчивые, предложения об отходе в "глубинку"? У людей стекленели глаза и каменело лицо лишь при одном упоминании такого варианта. Да и сам он, нужно признаться, буквально рвался в столицу, а когда начинал обдумывать возможность иного решения, чувствовал сильный дискомфорт.