Из всех искусств, которым отдает себя гений, живопись неоспоримо требует наибольших жертв.

Молитва сводится к следующему: каждый за себя, а Господь Бог за нас.

Предупредительность бесполезна, если вас любят, и несносна, если вас не любят.

Равенство состоит в том, что мы считаем себя равными тем, кто выше нас, и выше тех, кто ниже нас.

Свобода означает для нас право делать все, что запрещено законом.

Требовать благодарности за каждое из своих благодеяний – значит торговать ими.

Уважать кого-либо очень непросто. Либо вы знаете этого человека, либо нет. Если вы его не знаете – это невозможно. Если же вы его знаете… Сами видите, как это непросто.

Что такое афоризм? Нет ничего проще: это фраза, которая должна сразу поражать своей ясностью, краткостью, поучительностью и новизной. Как видите, нет ничего проще!

Анекдот: остроумие тех, у кого его нет.

Биржевой маклер: ленивец, который работает как проклятый, чтобы не работать.

Благодарность: переваривание благодеяния, процесс, вообще говоря, тяжелый.

Брак: рабство мужчины и раскрепощение женщины.

Вор: человек, который берет свое добро там, где его находит, – и никогда не находит его у себя.

Галантность: кокетство мужчин.

Гибкость: для поясницы – достоинство, для позвоночника – недостаток.

Говорить: наиболее часто используемый способ ничего не сказать.

Год: лошадь, которая мчится галопом, но маленькими шажками.

Грешки: наши мелкие подлости.

Движимоеимущество: единственное доказательство любви, которое покровитель может дать содержанке, и единственное, которого она требует.

Двуличие: единственный способ быть приятными для неприятных людей.

Диалектика: наука заблуждаться по правилам.

Дипломатия: длиннейший путь из одной точки в другую.

Доверчивость: мать недоверия.

Друг: человек, который все замечает и все нам прощает – даже наши достоинства.

Дружба: дуэт, в котором, как правило, поет лишь один.

Журналист: писатель, редактируемый своей газетой.

Закусочная: заведение, из которого каждый вечер возвращаются последний раз в жизни.

Злословие: искренность гадюк.

Инквизиторы: истопники веры.

Комплимент: обязательная ложь – и нередко обязывающая.

Конец: слово, которое приятно написать и прочитать на последней странице книги.

Красивая женщина.

Господин: О боже, как красива г-жа X.!

Дама: Вы находите? Я так не думаю.

Два года спустя (тот же господин и та же дама).

Господин: Это г-жа X.? О боже, как она некрасива!

Дама: Согласна.

Господин: Но как она была красива!

Кривая: кратчайшее расстояние между двумя хитростями.

Лампа: солнце науки.

Любитель: ни артист, ни публика, а так, летучая мышь.

Мечтать: поэтичный способ не думать.

Мир: всего лишь сон войны.

Наивность: родная сестра невинности и двоюродная – глупости.

Недоверчивый: человек, который судит о других по себе.

Немой: страдалец, который вынужден думать молча.

Обвинять: способ оправдываться, обычный для женщин, когда они не правы.

Обнародовать: рассказать что-либо кому-либо по секрету.

Оратор: болтун, который разговаривает сам с собой.

Отечество: человеческое изобретение, позволяющее нам ненавидеть своих ближних, и еще делать из этого добродетель.

Папа: уменьшительное прозвище, которое дети дают мужу своей матери.

Пианино: инструмент, на котором молодые девушки не играют, как только научатся играть. Лучше поздно, чем никогда…

Пословица: каучуковая правда.

Посредничество: способ объединить обе стороны – против себя.

Праздныйчеловек: животное, поедающее время.

Приемный отец: мужчина, который хочет быть твердо уверен в том, что отец его ребенка – не он.

Провидение: почетное имя, которое мы даем Случаю, когда он к нам благосклонен.

Пропащая: женщина, которую ищут все.

Проситель: философ, девиз которого: «Помоги мне, и Бог меня не забудет».

Проситьсовета: требовать от кого-либо, чтобы он сообщил нам наше мнение.

Расследование: баня, из которой виновный порою выходит чистым, а невиновный – всегда запачканным.

Ревнивец: следователь, который втайне радуется, обнаружив виновного.

Речи: ловкая манера сбывать оптом то, чего нельзя было бы сбыть в розницу.

Рулада: художественное полоскание горла.

Семья: такая хорошая вещь, что у многих их сразу две.

Снисходительность: один из способов возвыситься.

Ссора: разговор между мужем и женой.

Страсть: каприз, натолкнувшийся на препятствие.

Трудиться: зарабатывать деньги и не иметь времени их тратить.

Уравновешенный человек: человек, полностью владеющий всеми страстями, которых у него нет.

Фиоритуры: музыкальные антраша.

Храбрец: человек, который мало ценит свою жизнь – и еще меньше чужую.

Шедевр: дитя, которое получает имя лишь после смерти отца.

Шулер: человек, который никогда не играет ради собственного удовольствия.

Общие места – это инвалиды истины.

Праздный человек есть животное, поедающее время.

Развод – это предохранительный клапан супружеского котла.

Слушать – это вежливость, которую умный человек часто оказывает глупцу, но на которую этот последний никогда не отвечает тем же.

Будь осторожен в обращении с людьми, главное – никаких смешных заискиваний.

В литературе первое ощущение – самое сильное.

В музыке, как, должно быть, и во всех других искусствах, стоит только стилю, характеру, одним словом, чему-то серьезному, проявиться, как все прочее исчезает.

Возраст – это тиран, который повелевает.

Высшее торжество для писателя заключается в том, чтобы заставить мыслить тех, кто способен мыслить.

Живопись – неболтливое искусство, и в этом, по-моему, ее немалое достоинство.

Какое чудо – восхищаться в живописи тем, чем в реальности не восхищаешься!

Когда открываешь в себе какую-нибудь слабость, то, вместо того чтобы таить ее, брось лицедейство и увертки, исправляйся.

Лень, конечно, наибольшая помеха к развитию наших способностей.

Не сближайся с людьми, у которых слишком гибка совесть.

Никогда не бываешь многословным, если говоришь именно то, что хочешь сказать.

Ничтожная живопись есть произведение ничтожества.

Одно какое-нибудь дело, постоянно и строго выполняемое, упорядочивает и все остальное в жизни, все вращается вокруг него.

От всех живописных школ, независимо от их характера, всегда будут требовать, чтобы их произведения волновали душу, возвышали и просвещали ум.

Превосходное дело – обязательно ежедневно выполнять небольшой долг.

Самый смелый человек становится трусом, когда у него нет установившихся взглядов.

Страшно подумать, сколько памятников и произведений искусства погубили революции.

У большинства людей ум остается запущенной почвой почти в течение всей жизни.

Всякая правда, стоит ее высказать, теряет свою несомненность, приближается ко лжи.

Когда на душе невесело, на чужое счастье больно смотреть.

Нельзя достаточно объяснить публике, сколько усилий, сколько скрытой работы заключается в искусстве актера, с виду столь доступном и легком.

Ненависть – это гнев людей слабых.

Презрение – маска, которою прикрывается ничтожество, иногда умственное убожество: презрение есть признак недостатка доброты, ума и понимания людей.

Удачно высмеиваются лишь те недостатки, которые есть у тебя самого.

Человечество так старо! Всегда приходится идти по чьим-то стопам.

Всех я люблю так, как Господь велит нам любить своих ближних, – христианской любовью; но ненавижу я от всей души только некоторых.

Вся человеческая мудрость заключается в двух словах: ждать и надеяться!

Друзей не может быть слишком много.

Ждать невозможно лишь тогда, когда ничего не делаешь.

Женщина священна; женщина, которую любишь, – священна вдвойне.

Занятым людям некогда разглядывать женщин.

Как бы хорошо человек ни говорил, помните: когда он говорит слишком много, то в конце концов скажет глупость.

Когда стареешь, чаще думаешь о своей молодости.

Кто умеет создавать великое, создаст и малое.

Кто чувствует в себе волю к борьбе, тот не теряет даром времени и сразу отвечает судьбе ударом на удар.

…Легче всего осуществимы те мечты, в которых не сомневаются.

Любовь без уважения далеко не идет и высоко не поднимается: это ангел с одним крылом.

Люди всегда так – по самолюбию ближнего готовы бить топором, а когда их собственное самолюбие уколют иголкой, они вопят.

Люди, которые никогда ни о чем не спрашивают, самые лучшие утешители.

Молодость – большой недостаток для того, кто уже немолод.

Надежда – лучший врач из всех, какие мне известны.

Не от того, кто влюблен впервые, можно требовать умения молчать. Первой любви сопутствует такая бурная радость, что ей нужен исход, иначе она задушит влюбленного.

Неистовство – признак слабости.

Никогда не бывает проявлением трусости подчинение силе, стоящей над вами.

Никогда не следует быть исключением. Если живешь среди сумасшедших, надо и самому научиться быть безумным.

Опасайтесь не мертвых соперников, а живых врагов!

Привидения являются только тем, кто должен их видеть.

Ревность – признак любви.

Редко случается, чтобы то, чего пламенно желаешь, столь же пламенно не оберегали другие люди.

С любовницей можно расстаться, но жена, черт возьми, это другое дело, с нею вы связаны навсегда – вблизи или на расстоянии, безразлично.

Скупость сушит душу.

Слабые духом всегда все видят через траурную вуаль.

Совет – больше, чем услуга.

Страсть ослепляет самые уравновешенные умы.

Судейские – народ живучий.

Счастье в одиночестве – не полное счастье.

Так уж положено: молодость веселится, старость бранится.

Тот, кто мстит, иногда жалеет о совершенном, тот, кто прощает, никогда не жалеет об этом.

У домов, как у людей, есть своя душа и свое лицо, на котором отражается их внутренняя сущность.

Чем выше парит в небесах могучий орел, тем дольше он вынужден отдыхать на земле.

Всякая литература, не имеющая целью совершенство, мораль, идеал, словом, что-либо полезное, есть литература рахитическая, нездоровая, мертворожденная.

Люди внесли в любовь стыдливость, поэзию, самопожертвование, самоотречение, но они же внесли в нее и то, чего не вносит ни одно животное: излишества, продажность, извращенность, лицемерие.

Никогда не поздно замолчать, если знаешь, что лжешь.

Печально не то, что надвигается старость, а что уходит молодость.

Простое воспроизведение фактов и людей составляет задачу протоколиста или фотографа.

Ревность – это искусство причинять себе еще больше зла, чем другим.

Цепь брака настолько тяжела, что нести ее приходится вдвоем, – иногда втроем.

Немцы – господа жен, англичане – слуги, французы – товарищи, итальянцы – тюремщики, испанцы – мучители, магометане – палачи.

Взгляд лицемерит, улыбка лжет, но драгоценности никогда не обманывают.

Возражать – это нередко стучаться в дверь, проверяя, есть ли кто дома.

Вуаль недотрог плотнее всего тогда, когда за ней есть что скрывать.

Для женщины образование – роскошь, очарование – необходимость.

Женщина прощает лишь после того, как понесет наказание.

Женщина царствует, но не управляет.

Запретный плод никогда не был пищей изголодавшихся.

Ищите у женщин вдохновения, но не совета.

Кокетство – вот истинная поэзия женщин.

Коммерция – это деньги других людей.

Мизантропы – люди порядочные; потому-то они и мизантропы.

Неверность как смерть – она не знает нюансов.

Нет ничего опаснее первого успеха.

Попробуйте быть беспристрастным, и вскоре вы станете вызывать подозрения.

Равенство – утопия негодяев.

Только интонация убеждает.

Самые многочисленные армии суть далеко не самые сильные.

Сила слова беспредельна. Удачного слова часто достаточно было, чтоб остановить обратившееся в бегство войско, превратить поражение в победу и спасти страну.

Утопия – таково имя, которым невежество, глупость и недоверие всегда величали великие замыслы, открытия, предприятия и идеи, прославившие свой век, послужившие эрой в человеческом прогрессе.

Бог – это место, где я забываю обо всем остальном.

Вечер жизни приносит с собой свою лампу.

Все стерпит бумага, но не читатель.

Все точное коротко.

Всему можно выучиться, даже добродетели.

Гениальными называют людей, которые быстро делают то, что мы делаем медленно.

Главный недостаток новых книг в том, что они мешают нам читать старые.

Говори тише, чтобы тебя лучше услышала глухая аудитория.

Детям нужны не поучения, а примеры.

Если мой друг одноглазый, я смотрю на него в профиль.

Императора любят из любви к империи.

Искусство есть способность видеть невидимое, осязать неосязаемое и рисовать то, что не имеет облика.

Когда слишком сильно боишься того, что может случиться, испытываешь облегчение, когда твои опасения наконец сбываются.

Кто никогда не меняет взглядов, больше любит себя, чем истину.

Мечты составляют половину реальности.

Мудрость – сила слабых.

Обучать – значит учиться вдвойне.

Понять Бога легко, если только не пытаться его объяснить.

Правосудие – право наиболее хитрого.

Правосудие – это справедливость в действии. (Впоследствии повторено Бенджамином Дизраэли.)

Стук барабанных палочек прогоняет мысль; вот почему барабан так любят в армии.

Убедить можно лишь в том, в чем люди хотят убедиться.

Удивительное удивляет лишь раз, а восхитительное с каждым разом восхищает все больше.

Чтобы писать хорошо, нужна прирожденная легкость и приобретенная затрудненность писания.

Ясность – настолько очевидное свойство истины, что нередко их даже путают между собой.

Суеверие превращает все в чудеса.

Благие намерения – ничто, если они не претворяются в добрые дела.

Вместо того чтобы жаловаться на шипы у розы, я радуюсь тому, что среди шипов растет роза.

Воображение – это глаза души.

Воспитывая ребенка, нужно думать о предстоящей ему старости.

Всякое излишество портит или нравы, или вкус.

Выставить в смешном свете то, что не подлежит осмеянию, – в каком-то смысле все равно что обратить добро во зло.

Даже недостатки могут нравиться, если в них проявилась душа.

Если мои друзья кривы, я на них смотрю в профиль.

Если романам случается оказывать такое большое влияние на нравы и привычки, то происходит это не столько к чести книг, сколько к стыду эпохи.

Есть люди, у которых мораль всегда… материя, из которой они никогда не шьют себе платья.

Лучшие душевные движения не значат ничего, если они не приводят к добрым действиям.

Лучшие законы рождаются из обычаев.

Морали подобает иной род ясности. Здесь дело не в созерцании, питающем разум, а в побуждениях, направляющих волю. Жар и пыл нужнее ей, чем свет.

Нравственность – душа истории.

Обучать – значит вдвойне учиться.

Пользоваться чьими-либо благодеяниями – более верный способ привязать его к себе, чем делая ему одолжения в свою очередь.

Разум может подсказать, чего следует избегать, и только сердце говорит, что следует делать.

Справедливость без силы и сила без справедливости – обе ужасны.

Справедливость – это истина в действии.

Те, кто никогда не отказываются от ранее высказанных взглядов, любят себя больше, чем истину.

Тот, у кого есть воображение, но нет знаний, имеет крылья, но не имеет ног.

У того, кто смеется над злом, в любых его проявлениях, не совсем здоровое нравственное чувство.

Несчастье походит на труса: оно преследует людей, которых видит трепещущими, и бежит, когда смело идут ему навстречу.

Буржуазия именно такова, какой я ее рисую в своих романах: если в моих сочинениях много грязи, так это потому, что ее и в жизни столько же.

Страдания правого – приговор неправому.

Воля к жизни, участие в выполнении ее далекой и таинственной цели оправдывает самое жизнь.

Единственное счастье в жизни – это постоянное стремление вперед.

Суеверие опасно, допускать его существование – в этом даже есть известная трусость. Относиться к нему терпимо – не значит ли это навсегда примириться с невежеством, возродить мрак средневековья? Суеверие ослабляет, оглупляет.

Смех – это сила, которой вынуждены покоряться великие мира сего.

Если вы скроете правду и зароете ее в землю, она непременно вырастет и приобретет такую силу, что однажды вырвется и сметет все на своем пути.

Никогда еще люди не относились друг к другу с таким ожесточением, никогда еще не были в такой степени ослеплены, как в наше время, когда они стали воображать, что знают все.

Остроумие часто граничит с полной глупостью.

Для женского разговора необходимы по меньшей мере три женщины: две, которые говорят, и одна, о которой говорят.

Если нужно отменить смертную казнь, пусть господа убийцы начнут первыми.

Женщины угадывают все, а если ошибаются, значит, нарочно.

Из двух друзей лишь один друг другого.

Иные меняют честь на почести.

Каждая женщина считает себя обокраденной, когда любовью одаряют другую.

Каждый хочет иметь друга, но никто не хочет быть другом.

Любовь рождается из ничего и умирает из-за всего.

Много ли нужно для сохранения памяти о человеке? Час работы мраморщика.

Мужчины вели бы себя гораздо смелее, если бы знали, что на уме у женщин; а женщины вели бы себя гораздо кокетливее, если бы знали мужчин поближе.

Пишущая женщина грешит вдвойне: увеличивает количество книг и уменьшает количество женщин.

Свобода одного имеет своим логическим пределом свободу других.

Счастье есть общая сумма несчастий, которых удалось избежать.

Чем больше все меняется, тем больше все остается по-старому.

Чтобы заработать на жизнь, надо работать. Но чтобы разбогатеть, надо придумать что-то другое.

Дружба двух женщин – всегда заговор против третьей.

Единственное утешение в смерти тех, кого мы любили, – это что мы не утешаемся и что нам не приходится видеть, как они во второй раз умирают в нашем сердце тою смертью, которая глубже первой и которая называется забвением.

Хорошо высказываешь только ту любовь, которой не чувствуешь.

Безнравственность сердца свидетельствует также об ограниченности ума.

Деспотизм – вот к чему ведет торжествующая общая воля; а чей деспотизм – одного, нескольких или всех, – это уже несущественно.

Мораль должна быть не целью, но следствием художественного произведения.

…Созерцание красоты любого рода, выводя нас за пределы вашего собственного "я"… пробуждает в нас способность к самопожертвованию…

Чтобы жить спокойно, нужно затратить не меньше усилий, чем для того, чтобы править миром.

Единственная искренняя и прочная дружба – это существующая между мужчиной и женщиной, потому что это единственная привязанность, свободная от всякого соперничества.

Когда мы хотим проникнуть в неразрешимую тайну сущности происхождения явлений, то мы не можем придумать ничего более удовлетворительного, как приписать их внутренним или внешним хотениям, уподобляя их, таким образом, повседневным проявлениям волнующих нас страстей.

Хотя естественный порядок во всех отношениях чрезвычайно несовершенен, его возникновение тем не менее гораздо лучше согласуется с предположением разумной воли, чем с теорией слепого механического мироздания. Поэтому закоренелых атеистов можно рассматривать как самых непоследовательных теологов, так как они занимаются теми же вопросами, отбросив единственно годный для них метод.

Истинная философия ставит себе задачей по возможности привести в стройную систему все человеческое личное и в особенности коллективное существование, рассматривая одновременно все три класса характеризующих его явлений, именно мысли, чувства и действия. Со всех этих точек зрения основная эволюция человечества представляется необходимо самопроизвольной, и только точная оценка ее естественного хода единственно может дать нам общий фундамент для мудрого вмешательства.

Однако систематические видоизменения, которые мы можем ввести в эту эволюцию, имеют тем не менее чрезвычайную важность, так как они в состоянии значительно уменьшить частичные уклонения, гибельные замедления и резкую несогласованность, могущие иметь место при столь сложном движении, когда оно всецело предоставлено самому себе. Беспрерывное осуществление этого необходимого вмешательства составляет главную задачу политики. Но правильное представление о нем может дать только философия, которая постоянно совершенствует его общее определение.

Наша опаснейшая болезнь заключается в глубоком разногласии умов относительно всех основных правил, непоколебимость которых является первым условием истинного социального порядка. Приходится признать, что пока отдельные умы не примкнут единодушно к некоторому числу общих идей, на основании которых можно построить общую социальную доктрину, народы, несмотря ни на какие политические паллиативы, по необходимости останутся в революционном состоянии и будут вырабатывать только временные учреждения. Равным образом достоверно и то, что, коль скоро это единение умов на почве общности принципов состоится, соответствующие учреждения неизбежно создадутся без всякого тяжелого потрясения, так как самый главный беспорядок рассеется благодаря одному этому факту. Именно на это и должно быть главным образом направлено внимание всех тех, кто понимает важное значение действительно нормального положения вещей.

Мертвые правят живыми.

Всякая подлинно историческая нация призвана осуществить определенную цель.

Живопись – это вполне конкретное искусство, оно может быть только изображением действительно существующих вещей. Это язык природы, язык зримого мира. То, чего мы не видим, не существующее и абстрактное, не относится к области живописи.

Юноша ищет счастья в непредвиденном, старик – в привычном.

Всякий порок есть следствие праздности.