 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: БСЭ :: Дансени Лорд :: Родари Джанни :: Лондон Джек :: Уилсон Жаклин :: Азимов Айзек :: Власова Елена :: Дик Филип Кинред :: Ликок Стивен Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Камо :: Самый яркий свет :: Притчи :: Влюбленный опекун :: Справочник по реестру Windows XP :: Господство женщин :: Рыцарь Золотого Сокола :: Полюбить никогда не поздно |
БеовульфModernLib.Net / Мифы. Легенды. Эпос / Эпосы, легенды и сказания / Беовульф - Чтение (стр. 13)
103 Ворон. – Обычно в древнегерманской поэзии ворон и волк ждут исхода битвы, чтобы наброситься на трупы (см. подробнее примечание к ст. 3024 след.). Они всегда вводятся для придания мрачности эпизодам сражений, но здесь чернокрылый ворон – вестник утра. Ср. имя франкского воина Дагхревна (ст. 2500), которое значит в переводе «ворон дня». 104 И тогда повелел он… добросердый муж. – Так заканчивается линия Беовульф – Унферт. Беовульф возвращается домой, увенчанный славой. Унферт остается с мечом Хрунтингом, который, подобно ему самому, грозен с виду, но ненадежен, хотя Беовульф и прощает великодушно мечу эту слабость, как еще раньше простил выходку его хозяина (ср. 500 след., 1456 след. и примечания 500, 1456). 105 Хигелак, //хоть и молод… – Как и дряхлость Хродгара, молодость Хигелака вызывает сомнения. Во всяком случае, у него уже замужняя дочь (см. ст. 2997). 106 … он поможет мне словом и делом… – Беовульф настолько близок Хигелаку, что может без предварительной договоренности дать такое обещание от имени своего конунга. Хигелак и Беовульф (дядя и племянник) так же правят гаутами, как Хродгар и Хродульф – данами. 107 Хредрик – старший сын Хродгара (см. ст. 1189, где оба его сына: Хредрик и Хродмунд – названы по именам). 108 … лишь бы сам ты // престол не отринул! – Эта фраза, как очень часто в поэме, – намек на будущее. Беовульф действительно переживет Хигелака, и вдова конунга предложит ему корону, но Беовульф откажется принять ее (ст. 2373 след.). 109 Лебединой дорогой. – См. примечание к ст. 200. 110 Сцена возвращения Беовульфа очень похожа на сцену прибытия (ст. 210 след.). 111 Хотя поэт и рассказывает о доме Хигелака и о его молодой и разумной жене, это описание гораздо более суммарно и неопределенно, чем описание дворца и семьи Хродгара. Датский двор – фон для подвигов героя, и все там вызывает пристальный интерес. У Хигелака же ничего существенного не происходпт, а сами по себе бытовые детали были совершенно безразличны древнеанглийским авторам. Даже Хюгд, скорее, расхваливается лишь для того, чтобы уравновесить предыдущие части и чтобы портрет умной, гибкой и прозорливой Вальхтеов не оказался единственным в своем роде. 112 Рассказ о Трюд и Оффе со знакомым мотивом укрощения строптивой в некоторых местах труден для понимания. Прежде всего, нет полной уверенности, что королеву звали Трюд. Рядом со словом Трюд слева в тексте стоит «mod» – «гордость», «надменность», но так как с современной точки зрения пробелы между словами в древних рукописях сравнительно произвольны, а строчные и прописные буквы не различались, то вполне вероятно, что женское имя здесь не Трюд, а Модтрюд (ср. загадочную форму Хунлафинг, ст. 1142 и примечание к нему). Кроме того, отступление, хотя и понятное по замыслу (Хюгд не похожа на Трюд), начинается совершенно неожиданно. Поэтому высказывалась гипотеза, что весь отрывок принадлежит либо другому произведению, либо, по крайней мере, другой части поэмы, а сюда попал по ошибке переписчика. Рассказы об Оффе и его жене были известны и в Англии и в Скандинавии, но детали существенно варьировались от одной версии к другой. Оффа в «Беовульфе» – сын Гармунда и отец Эомера и соответствует доисторическому англскому королю Оффе (вторая половина IV в.). Но этот Оффа был смешан в устной традиции с историческим королем Мерсии, носившим то же имя (годы правления 757—796). Легенда об Оффе и Трюд возникла еще до захвата англами (и саксами) Британии (V в.), а на острове подверглась новым изменениям. Среди датчан же она сохранилась в форме, более близкой к первоначальной. Интересно то, что в «Беовульфе» Оффа и Трюд – герои англского сказания, а все прочие персонажи имеют скандинавские корни (быть может, за исключением Вальхтеов – см. примечание к ст. 614). 113 Пряха согласия – кеннинг для женщины. 114 Хемминг был то ли братом Гармунда (т. е. дядей Оффы), то ли тестем Гармунда или самого Оффы. В ст. 1944 родич Хемминга – Оффа, а в 1961-м – его сын Эомер. 115 Победитель Онгентеова – Хигелак. Германские воины очень часто именовались таким образом (например, Сигурд в «Старшей Эдде» – Убийца Фафнира). Онгентеов – шведский король. О сражениях между шведами и гаутами и о гибели короля будет рассказано в последних главах (и см. примечание к ст. 2379 след.). 116 Дочь Хереда. – Хюгд (см. ст. 1689). 117 … умолял не искать встречи с чудищем… соперничать с Гренделем. – В первой части поэмы сказано иное: людей не пугала затея Беовульфа (ст. 202), они его вовсе не отговаривали от похода, а напротив, доверились добрым знаменьям (ст. 204). Беовульф и сам сообщает Хродгару (ст. 416 след.), что старейшины благословили его на подвиг. Подобные несоответствия, как уже говорилось в связи с идолопоклонством данов и ожерельем Брисингов (см. примечание к ст. 175 след. и 1204 след.), – явление не исключительное в поэме. Для данного случая оно особенно характерно (ср. еще ст. 3079 след. и примечание). 118 Фреавару. – Из рассказа Беовульфа Хигелаку мы узнаем множество подробностей, вне всякого сомнения специально прибереженных для этого случая. Впервые упомянута дочь Хродгара (Вальхтеов говорила только о сыновьях, а Беовульф приглашал в гости одного Хредрика – ст. 1189, 1836), впервые назван по имени Хандскио (см. примечание к ст. 741). Даже о суме Гренделя (ст. 2086) ничего еще не было известно. Рассказ Беовульфа играет, видимо, ту же роль в композиции поэмы, что и ст. 1259 след. (см. примечание к ним), но дополнительные детали делают сцену интересной и тем, кто слушал повествование с самого начала. 119 Фрода – король хадобардов. Кто такие хадобарды, остается невыясненным. Их отождествляли и с лангобардами, и с некоторыми другими германскими племенами. Хотя в поэме об этом нет никакого упоминания, а в соответствующем рассказе Саксона Грамматика («Деяния датчан», около 1200 г.) противоборствуют другие племена и нужные сведения отсутствуют, тем не менее очень вероятно, что Фрода убил Хальфдана, отца Херогара, Хродгара и Хальги, и что сыновья убитого конунга отомстили Фроде и убили его в сражении. Во всяком случае, когда. выросли сын Фроды Ингельд и дочь Хродгара Фреавару, Хродгар попытался пресечь вражду их браком. Все дальнейшее изложено как предположение или предвиденье Беовульфа. Он не верит в план Хродгара и ясно представляет себе, как к Ингельду приедет тесть с дружиной и один из старых воинов увидит на гостях знакомые доспехи и оружье – родовое достоянье хадобардов, отбитое у них данами. Ингельд позволит разжечь в себе дух мести, и старая ненависть вспыхнет заново. Так все и случилось: хадобарды напали на данов, но были разгромлены войском Хродгара и Хродульфа. Во время этого набега и сгорел Хеорот, «предан пламени ярому в распре меж старым тестем и зятем» (ст. 83, 782). Надо добавить, что текст подлинника не дает прямого указания, действительно ли Беовульф говорит о том, что может случиться, или об уже происшедших событиях. Весь рассказ идет в настоящем времени, и это время очень часто употреблялось для описания предстоящих событий, так как в древнеанглийском не было специальных форм будущего. Но известен и так называемый praesens historicum типа «сижу я вчера и вдруг слышу…». Однако в «Беовульфе» praesens historicum не встречается (есть лишь два сомнительных случая, и в обоих, видимо, нужно исправлять текст). Кроме того, если бы формы настоящего была употреблены здесь для обозначения прошедших событий, это можно было бы истолковать лишь в одном смысле: будучи у Хродгара, Беовульф видел то, о чем рассказывает. Но такое предположение совершенно невероятно. Нельзя допустить, чтобы во время пребывания Беовульфа в Хеороте там происходили события такой первостепенной важности и о них не было бы даже упомянуто, да и сам Хеорот сгорел как раз в том конфликте. Хотя в рассказе Беовульфа есть подробности, которые, в принципе, предвидеть невозможно, подобные распри всегда возобновлялись более или менее одинаково, и Беовульфу не стоит больших усилий представить себе застолье, прерванное ссорой и сраженьем, и все, что случится дальше. Исследователи, подчеркивающие художественную цельность «Беовульфа», замечают, что намек на неудачу миротворческой деятельности Хродгара тонким образом вплетен в выбор темы для застольной песни на пиру (финнсбургский эпизод: ст. 1071 след.): датская принцесса Хильдебург тоже могла быть отдана королю Финну ради замирения, но дело кончилось новыми сраженьями и новой кровью, а сама Хильдебург вернулась на родину. 120 … без отмщенья… – В подлиннике стоит слово хотя и понятное («воздаяние», «отмщенье»), но нигде более не зарегистрированное. Поэтому обычно предполагают, что перед нами собственное имя Видергюльд (а имя такое известно) и что Видергюльд был вождем хадобардов в последней битве, быть может, даже отцом воина, подстрекающего Ингельда к мести. 121 … а любовь к жене охладеет… – Это, видимо, литота (см. примечание к ст. 1071), означающая, что он прогонит жену. 122 Беовульф очень скромно рассказывает о своей победе над Гренделем и его матерью. Германский воин хвалился не тогда, когда шел с сечи, а когда шел на нее. (Ср. примечание к ст. 678 след.) 123 … то он пел нам… сердце старца печалью полнилось… – Это место существенно дополняет наше знание о сюжетах старых песен (ср. ст. 90 след. и примечание к ним). Сохранилось несколько древнеанглийских элегий (см. еще ниже ст. 2247 след.). Не исключено, что песню о былой удали поет сам Хродгар. 124 Херогар – старший брат Хродгара (см. ст. 470). 125 Херовард – см. примечание к ст. 470. 126 … так и должно дружиннику… соратников и сородичей. – Это одно из многочисленных дидактических отступлений такого рода в поэме, но вполне вероятно, что оно имеет определенного адресата. Может подразумеваться Херогар, вполне отвечающий идеалу князя (ср. также ст. 19 след.), но не исключено, что это последний намек на будущую смуту в доме Скильдингов (см. примечания к ст. 1018, 1181, 1228). 127 … шейный обруч, подарок Вальхтеов – см. ст. 1204 след. 128 Таковым оказался сын Эггтеова… – Это описание молодого Беовульфа неожиданно. До сих пор было известно лишь о его подвигах. «Мне ратное дело с детства знакомо», – говорит он Хродгару (ст. 409—410). Он прославился битвами с морскими чудовищами (ст. 423 след.) и искусством плавать (ст. 530 след. – состязание с Брекой). Хродгар тоже знал Беовульфа еще совсем юным (ст. 373), но не вспомнил о том, что мальчик был вялым и слабым (в таком случае он едва ли бы вверил гостю Хеорот и скорее поддержал бы Унферта – правда, он и не прервал его!). В принципе легко себе представить робкого мальчика, превратившегося в могучего воина, но сам поэт и его слушатели не замечали несообразности рассказа. Устная традиция знает два мотива: герой, очень рано, иногда даже в колыбели, совершающий сверхъестественные подвиги, и герой, ничем не примечательный в детстве, но вырастающий доблестным мужем. В «Беовульфе» представлены оба мотива, и сказитель не позаботился, чтобы между ними было соответствие. Но, при всех обстоятельствах, важен взгляд поэта на нравы века и его неодобрительная оценка грубости современников. Уже став героем и привыкнув к пирам, Беовульф сохранил презрение к пьяному бахвальству окружающих (ср. его первое обращение к Унферту, ст. 530 след. и 1466 след.) и то глубокое миролюбие, которое может себе позволить только очень сильный человек. 129 Наследие Хределя – меч, описанный в следующих строках (Хредель – отец Хигелака и дед Беовульфа; ср. ст. 376 и примечание). 130 Семь тысяч земли. – Мерой земельной площади, подразумеваемой здесь, был хид (hid), равный примерно 120 акрам. Надел Беовульфа составил целое королевство (семь тысяч хидов было в Северной Мерсии). 131 Хигелак сгинул, и Хардред // от меча погиб. – Хигелак пал в своем несчастном франкском походе (ст. 1204 след.), а его сын Хардред – в войне со шведами (ст. 2383) – см. примечание к ст. 2379 след. 132 Скильвинги – шведская династия, шведы. 133 Херерик – дядя Хардреда, брат Хюгд. 134 Пять десятков зим – такое же условное число, как и в предыдущих случаях (ср. примечание к ст. 1769). 135 (2210—2231) – Текст этих строк, особенно последних пяти, дошел в очень плохом состоянии. 136 Нерадивый слуга старейшины. – Не вполне ясно социальное положение вора, навлекшего на гаутов гнев дракона. Скорее всего, это был раб (т. е. пленный, взятый на войне), бежавший от правосудия. Он украл чашу из клада и ее ценой купил себе прощенье (ст. 2281—2282). Впоследствии, когда уже ничего нельзя было исправить, чашу отдали Беовульфу (ст. 2404 след.). 137 Речь последнего из оставшихся в живых – блестящий пример древнеанглийской элегии (ср. примечание к ст. 2108 след.). Скоро в положении гибнущего племени будут гауты, и элегия текстом и настроением готовит слушателя к развязке. 138 … не вьется сокол… – Соколов приручали в Швеции уже в VII в., в Англии искусство соколиной охоты распространилось в конце VIII в. 139 … а вскоре и конунг // с жизнью расстался, нашел кончину. – И это важнейшее событие поэмы, как и исходы остальных сражений Беовульфа, предсказывается заранее (ср. примечание к ст. 700 след.). 140 Дом Беовульфа сгорает так же, как задолго до того спасенный им Хеорот. Параллелизм деталей и перекличка эпизодов не позволяет поэме распасться на множество отдельных кусков. И в главном сюжете, и в многочисленных отступлениях есть цементирующее начало. Оно может ускользнуть от современного читателя, но незаметно для него и даже помимо его воли создает необычайно сильный художественный эффект. 141 … и думал всемудрый, что Бог гневится… – Беовульф еще не знает, чем вызван гнев дракона, и принимает случившееся за божью кару. Но, с теологической точки зрения, причина все равно в воле Всевышнего. Однако остается неясным, в чем грешен Беовульф и какую заповедь он нарушил. 142 … сердце воина // впервые исполнилось недобрым предчувствием. – Начиная с предсказания в ст. 2308—2310, поэт использует различные средства подготовить трагический финал. 143 Поэт вновь возвращается к последнему походу Хигелака и, как всегда, рассказывает что-то новое. 144 Хетвары – древнеанглийский вариант племенного названия хаттуариев (см. ст. 1204 след.). 145 Здесь и дальше рассказывается история шведско-гаутских войн. По обыкновению, эта история дана не компактно, а в отрывках, разделенных основным повествованием. То, что так неудобно для современного читателя, было, видимо, естественно для людей, привыкших воспринимать на слух большие эпические поэмы. Чаще всего в песнях сказителя им были знакомы не только сказочные, но и исторические сюжеты (между которыми не делалось различий, ибо приход чудовища из соседнего болота или прилет дракона с берегового кургана казался такой же реальностью, как нападение соседей). И экспедиция Хигелака, и повесть о древнем кладе, и жизнеописание Беовульфа, и пожар Хеорота рассказаны клочками. Этим усиливался интерес к каждой линии: ничего нельзя было забыть, ибо в любой момент давно оборванный ход мог возобновиться и повести слушателей дальше. Ниже для полноты картины дается суммарное изложение шведско-гаутских войн и генеалогия, как они представлены в «Беовульфе». Первые схватки относятся ко времени, когда королем гаутов стал Хадкюн, сын Хределя и старший брат Хигелака (см. ст. 374, 2473 след., 2922 след., 2964 след.; ср. также примечание к ст. 2427 след.). Шведы под предводительством Охтхере и Онелы постоянно нападают на своих южных соседей (особенно часты стычки на холме Хреоснаберг), забирают добычу и возвращаются домой. Впоследствии Хадкюну и Хигелаку удается нанести ответный удар. (Но неясно, кто возобновил военные действия: в ст. 2471—2472 названы шведы, но ср. ст. 2926—2927.) Вначале их кампания идет успешно, и гауты даже берут в плен жену старого шведского конунга Онгентеова, но Онгентеов не только возвращает пленников, но и убивает Хадкюна, а его дружину загоняет ночью в Воронью рощу, грозя поутру повесить и зарубить всех оставшихся в живых. Однако на рассвете приходит подкрепление – отряд Хигелака, и это решает дело. Шведы бегут, а Онгентеова убивают братья Эовор и Вульф (эти имена, видимо, нарочито условны: Вепрь и Волк). По возвращении Хигелак («победитель Онгентеова») щедро наградил братьев, а Эовору отдал в жены свою единственную дочь. Но вскоре Хигелак сам погиб у франков, и ему наследовал Хардред, сын Хигелака от Хюгд. Королем же шведов после смерти Онгентеова видимо, стал Охтхере. Однако потом (может быть, после смерти старшего брата) трон захватил Онела, а сыновья Охтхере – Эанмунд и Эадгильс – бежали к гаутам (своим наследственным врагам!). Хардред дал приют обоим принцам, но Онела напал на гаутов и, хотя не захватил их земель, убил Хардреда и Эанмунда. Несколько позже Эадгильс, поддержанный гаутской ратью, отомстил своему дяде. Его победный поход стоил Онеле жизни и вернул Эадгильсу трон. Как говорилось (примечание к ст. 349), Онела, возможно, представлял продатскую партию при шведском дворе, а принцы – прошведскую, и это обстоятельство, кроме обычной борьбы за власть, усугубляло раздор внутри династии. Во всей этой истории, как она реконструирована выше, самое загадочное то, что Беовульф и Хардред поддерживают наследников Охтхере против Онелы, т. е. сторонников шведской, а не датской ориентации. После бегства Эггтеова к Хродгару и тем более после победы Беовульфа над родом Гренделя невозможно себе представить недружеские отношения между гаутами и данами. Хотя Хродгар, расставаясь с Беовульфом, вспоминал какие-то давние распри, которым не суждено вернуться (ст. 1858 след.), в принципе данов и гаутов всегда объединяла общая ненависть к шведам. См. далее примечание к ст. 2601 след. 146 … зимним походом… – Есть основания думать, что именно зимнее сражение имеется в виду под словами подлинника «холодными горестными походами» и что слово «холодные» употреблено в своем прямом значении. Знаменитая битва между Эадгильсом и Онелой (в скандинавской традиции: Адилом и Али) происходила на льду озера Венерн. Хотя в «Младшей Эдде» и сагах Онела не шведский, а норвежский король и вовсе не брат Охтхере (Оттара), персонажи наверняка те же. Характерно, что и в скандинавских источниках Адил получает помощь со стороны (но там от Хрольфа). 147 Об истории клада будет рассказано еще в строках 3046 след. и 3069 след., и вкратце она сводится к следующему. В давние времена клад зарыли и наложили на него заклятье. Потом его обнаружили и использовали другие. Их племя погибло, и последний оставшийся в живых вновь закопал клад в землю. Там его и нашел дракон, пролежавший на золоте триста лет вплоть до кражи чаши (а может быть, тот последний человек сам превратился в дракона, ибо дракону положено охранять клад, а охраняющий клад становится драконом; так случилось с Фафниром из «Старшей Эдды»). Спасая свой народ от разъяренного дракона, Беовульф гибнет, но убивает и чудовище, так что оба испытывают на себе силу древнего заклятья. Безутешные гауты закапывают клад в курган вместе с останками своего вождя. 148 Семь зим, мне было, когда державный… – В этом отступлении рассказывается и о самом Беовульфе, и о том, как Хадкюн случайно убил на охоте своего старшего брата Херебальда. Гибель первенца свела в могилу Хределя. Не меньше, чем потеря наследника, угнетала его невозможность отомстить (непреднамеренное убийство было наказуемо, но, конечно, не внутри собственного рода). Здесь, как и везде в древнегерманской поэзии, кровная месть – источник основных трагических коллизий. Здесь же мы впервые узнаем, что Эггтеов отдал семилетнего сына на воспитание тестю («аталычество» широко практиковалось у скандинавов, но, судя по сагам, более почтенный человек отдавал своего ребенка человеку, который был менее богат и пользовался меньшим уважением; в «Беовульфе» же ситуация иная). Таким образом, дружба Хигелака и Беовульфа восходит к давним годам. Беовульф, перечисляя своих дядей (ст. 2434), говорит «мой Хигелак», и в устах германца, еще совершенно не знавшего сентиментальных оборотов более поздних времен, это слово звучит как ласкательный эпитет. «Моим» называет и Вальхтеов Хродульфа (ст. 1181). 149 Так некий старец, увидевший кровного // чада тем… – По мере того как Беовульф приближается к смерти, тон поэмы становится все более и более мрачным. Рассказ замедляется и движется не столько вперед, сколько назад, к прошлому. В конце поэмы отступления связаны только с гибелью людей и целых родов. Теперь фон для основного рассказа – это уже не подвиги Сигмунда или состязанье отважных пловцов, а прощание с кладом, печальная судьба Хределя и Херебальда, история отца, сидящего перед трупом повешенного сына. Беовульф готов совершить последний подвиг, но ему уже не дано пережить врага. Так же бессилен в последнем эпизоде Хредель, и его бессилье самое страшное, которое мог себе представить поэт: некогда могучий конунг, основатель славной династии, лишен права отомстить за сына. Элегия о старце, напоминающая многие страницы современной поэзии, принадлежит к лучшим страницам поэмы. 150 … ни войска гепидского. – Гепиды (по-древнеанглийски они называются гифты) были племенем, родственным готам, и их старая родина (как, наверно, и у самих готов) – Скандинавия. Впоследствии они переселились в низовья Дуная и были уничтожены лангобардами. 151 … на слабых ратников – то есть на воинов худших, чем сам Беовульф. 152 Беовульф вновь возвращается в мыслях к франкскому походу Хигелака. Возможно, франк Дагхревн (о его имени ср. примечание к ст. 1801) и убил Хигелака. Беовульф же расправился с ним, как с Гренделем: без меча. «Хугский» значит «франкский». Дагхревн – единственный человек, которого убивает Беовульф. 153 … коль скоро впервые в жизни// Судьба не хранит его в единоборстве, // в победной битве. – В подлиннике запутанная и малопонятная фраза. 154 … не лучшим образом ему служило // лезвие славное. – В этой литоте слышится осуждение всякого (будь то даже неодушевленный меч), кто идет в битву и не выполняет своего долга. 155 … и не нашлось под рукой у конунга… благородного воинства. – Нельзя было представить себе позора более страшного, чем, поддавшись страху смерти, бросить своего конунга в беде. Воинов не оправдывает даже то, что Беовульф сам велел им дожидаться исхода сраженья в укрытии (ст. 2528 след.). 156 В рассказе о Виглафе впервые названы Вагмундинги. Было высказано предположение, что Вагмундинги, как и Вульфгар (см. ст. 349 и примечание), принадлежали семье венделов, которые поддерживали Онелу против Онгентеова и его сыновей. Этим объясняли высокое положение Вульфгара, вождя венделов, при датском дворе. Здесь же видели причину того поразительного факта, что хотя Веохстан сражался вместе с Онелой против Эадгильса и Эанмунда и даже убил Эанмунда, его сын Виглаф – любимый и самый верный воин Беовульфа. Видимо, сердце Беовульфа было больше на стороне Онелы, чем на стороне принцев, которые нашли поддержку Хардреда и которым впоследствии он сам оказал военную помощь. Тем не менее трудности исторического толкования приведенных фактов очевидны. Гораздо понятней то, что, после воцарения Эадгильса на троне своего отца, Веохстан должен был бежать из родного края. Его, как в свое время Эадгильса с братом, тоже приютил Беовульф. Виглаф даже в последней битве еще называется скильвингом, поскольку по происхождению он действительно швед. Реальные взаимоотношения гаутов и шведов несколько заслонены от нас тем, что во всех междоусобицах участвует Беовульф, фигура легендарная, а не историческая. В поэме сказано, что после гибели Хардреда гаутами пятьдесят лет правил Беовульф, но это в высшей степени сомнительно. Скорее можно было бы предположить, что Онела, завершив свой победоносный поход на Хардреда и убив Эанмунда, не повернул назад (в поэме он не решается напасть на Беовульфа), а без большого труда захватил гаутский престол и посадил на него наместником Веохстана(откуда и все его земли). И лишь потом Эадгильс, спасшийся у каких-то соседей (например, у данов), сумел (с помощью Хрольфа) вернуть себе престол. Бегство под защиту враждебного племени, хотя и чреватое смертельной опасностью, было довольно частым явлением. Возвращаясь к Вагмундингам, мы замечаем, что одни из них входили в гаутское племя (как Беовульф и его отец Эггтеов), другие – в шведское (Веохстан и Виглаф). Связи между ними не ясны. Географически же гауты, а следовательно, и гаутские вагмундинги, скорее жили на Вестеръётланде (к югу от Великих шведских озер) и были близкими соседями скильвингов и шведских вагмундингов. 157 .. однако Онела //за смерть племянника не мстил убийце. – По законам кровной мести Онела должен был бы мстить Веохстану за убийство племянника, но тот был бесправным изгнанником и утратил все связи со своей семьей. Фактически же Онела мог только радоваться смерти Эанмунда, и в этой подробности намек на близкий уже распад родовых уз. 158 Очевидно, вначале Виглаф тоже бежал в лес (иначе к кому же обращена его речь?), но потом вернулся к Беовульфу. 159 Странно, что юный Виглаф воодушевляет своего конунга на битву, но если этой несообразности не заметила аудитория Х в., значит, она была полностью оправдана художественно: устами Виглафа говорит поэт, и его слова – это именно те слова, которые готов был произнести любой из его слушателей. 160 … но родича родич… укрыл железной //доской от пламени. – Теперь Беовульф и Виглаф идут на дракона под прикрытием одного щита. 161 … но преломился… Нэглинг… – Как и меч Хрунтинг, этот меч («острый», «режущий») оказался бесполезным. Он раскололся от страшной силы удара – распространенный прием, чтобы косвенно охарактеризовать силу воина. 162 Из текста видно, что дракона убил Виглаф, но Беовульфу предоставлена честь последнего удара. Виглаф тоже (ст. 2874 след.) приписывает победу Беовульфу, а себя называет лишь помощником. Это последнее сражение Беовульфа и похоже и не похоже на предыдущие. Как и прежде, он защищает народ от напасти, как и прежде, он окружен трусливыми зрителями, как и прежде, никто, кроме него, не может надеяться на успех. Но дракон не дьявол и не проклятый Богом отшельник (хотя некоторые словесные схождения в описаниях Гренделя и дракона все же есть). Для людей он что-то вроде стихийного бедствия. Для Беовульфа же он – судьба. Дракон защищен всеми средствами: летает и ползает, покрыт броней, изрыгает яд и пламя. Он так безмерно жесток, что Грендель с матерью – агнцы по сравнению с ним. Самое страшное – что он по-своему прав. Грендель был врагом рода человеческого, радость и музыка были невыносимы ему, у дракона же (как и у матери Гренделя) есть мотив для мести. Дракон непобедим, и Беовульфе самого начала знает это. Чудовище можно убить, но вместе с ним, с судьбой Беовульфа, умрет и сам Беовульф. Сражаясь с матерью Гренделя, Беовульф спасся чудом. Теперь чуда быть не могло, и эта битва заканчивает серию его побед, каждая из которых доставалась все более дорогой ценой. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14 |
|||||||