Беовульф

(и ни словом худым

о клинке не обмолвился

добросердый муж!)

а потом с нетерпением

рать снаряженная

дожидалась его,

поспешившего

1815

в золотые чертоги,

где предстал герой,

полюбившийся данам,

перед Хродгаром.

Молвил Беовульф,

сын Эггтеова:

«Ныне водим мы,

морестранники,

возвратиться

в державу Хигелака.

1820

Ты приветил нас,

дал нам пристанище,

был хозяином

щедрым и ласковым;

и коль скоро случится

мне на этой земле

ради дружбы твоей

сделать большее,

чем уже свершил,

о народоводитель,

1825

буду рад я

работе ратной;

и коль скоро за море

донесет молва,

что соседи

тебя тревожат,

как бывало уже,

угрожая набегами, —

я пошлю тебе войско

в тысячу воинов,

1830

рать на выручку,

ибо знаю, что Хигелак,

хоть и молод[105]

правитель гаутский,

он поможет мне

словом и делом,[106]

я, как должно, в сраженье

послужу тебе,

и добуду победу

с древом битвы в руках,

1835

и пополню

твою дружину.

Если ж Хредрик,[107]

наследник державный,

к нам наведается,

в земли гаутские,

встретит он друзей, —

страны дальние

хороши для того,

кто и сам неплох!»

1840

Тут, ответствуя,

Хродгар промолвил:

«Слово это

вложил в твое сердце

сам всемудрый Бог,

ибо разума большего

в людях столь молодых

не встречал я!

Ты крепок телом,

сердцем праведен

1845

и в речах правдив!

Я же чаю,

что случай выпадет

сыну Хределя

от меча ли погибнуть,

от копья-стрелы,

от железа, болезни ли.

но любезный твой

вождь упокоится, —

ты же выживешь!

1850

и тогда-то уж гаутам

не сыскать среди знатных

достойнейшего,

кто бы лучше

управил державу, —

лишь бы сам ты

престол не отринул![108]

А еще по душе,

милый Беовульф,

мне твое благомыслие,

1855

ибо ты учинил

в наших землях мир

и согласье

в гаутах с данами, —

и отныне меж нами

не бывать войне,

и усобицы прежние,

распри забудутся!

И покуда я властен

в державе моей,

1860

я сокровищниц не закрою —

пусть из края в край,

от друзей к друзьям,

лебединой дорогой[109]

по равнине волн

корабли кольцегрудые

перевозят дары!

Знаю я, мои подданные

должным образом,

доброчестным обычаем

1865

встретят недругов

и приветят друзей!»

Тут двенадцать даров

друг дружины,

сын Хальфдана,

поручил мореплавателю,

дабы эти сокровища

свез он родичам

в земли отчие

да скорей бы к нему возвращался;

1870

и тогда благородного

крепко обнял

владыка Скильдингов

на прощание,

лобызая воителя, —

и сбежала слеза

по щеке седовласого,

ибо старец,

гадая надвое,

не надеялся

1875

вновь увидеть

в своем чертоге

и услышать вождя,

так ему полюбившегося,

что не смог он сдержать

в сердце бурю слез;

и не раз потом

грустью полнилась

грудь правителя —

вспоминался ему

1880

воин избранный.

Вышел Беовульф

из хором на луга,

славным радуясь

золотым дарам

(а уж конь морской

ждал хозяев,

корабль на якоре);

шли герои,

расхваливали

1885

подношения Хродгаровы:

он воистину

вождь безупречный —

только старость

его и осилила,

как и всякого смертного.

Шла дружина

мужей доспешных

к побережию,[110]

и сверкали на воинах

1890

сбруи ратные,

кольцекованые.

Страж прибрежный

следил с утеса,

как и прежде;

дивясь на воинство

потрясал он копьем,

не грозя, но приветствуя

вот идет на корабль свой

рать сверкающая,

1895

гордость гаутов!

И взошли они

на корму круто выгнутую,

нагрузили

ладью на отмели

и казною, и конями,

и припасами воинскими,

и дарами бесценными

из сокровищниц Хродгара

переполнили.

1900

Корабельного Беовульф

одарил караульщика

золоченым мечом,

дабы этим отличием,

древним лезвием,

страж гордился

в застольях бражных.

И отчалили корабельщики,

и отплыли, покинули

землю данов;

1905

взвился на мачте

парус, плащ морской,

к рее крепко привязанный,

древо моря

скользнуло по волнам —

и помчалось;

ни разу над водами

непопутного не было

ветра плавателям,

и летел через хляби соленые

1910

прочно сбитый борт

по равнине бурь;

скалы гаутские

показались вблизи,

берег знаемый, —

быстро к пристани,

подгоняемый ветрами,

побежал корабль!

А уж там их

встречал дозорный

1915

страж, высматривавший

в океанской дали

возвращающихся

морестранников;

привязал он

широкореброго

вервью к берегу,

чтобы дерево плаваний

в хляби водные

не увлек отлив.

1920

Повелел тогда

людям Беовульф,

благо путь недалекий,

на плечах снести

золотую кладь

к дому Хигелака,

сына Хределя, —

на приморском холме

вождь с дружиной

сидел в хоромах.

1925

Был дворец тот обширен,[111]

владыка могуч,

а жена его, Хюгд,

и юна, и разумна,

и ласкова,

хоть и мало зим

провела она

в этом доме,

дочь Хереда,

наделяя без робости

1930

гаутских воинов

драгоценностями

от щедрот своих.

Ни гордыней, ни хитростью

не подобилась Хюгд

Трюд-владычице,[112]

той, на чье лицо

заглядеться не осмеливался

ни единый

из лучших воителей,

1935

кроме конунга,

ибо каждый знал:

страшной каре

повинный подвергнется,

смертным узам,

и меч, не мешкая,

огласит над злосчастным

приговор Судьбы —

и без жалости

смертоносное лезвие

1940

сокрушало жизнь.

Не к лицу то властительнице,

не пристало то женщине,

даже лучшей из жен,

прях согласья,[113]

по злобе, наветами

лишать жизни

мужей неповинных!

Родич Хемминга[114], Оффа,

укротил ее;

1945

и за чашей медовой

люди сказывали,

что смирилась,

притихла злочинная

с той поры, как взял

юный вождь

деву златоукрашенную

в жены за море,

конунг Оффа

в свои чертоги,

1950

там по воле отцовской,

за желтыми водами,

зажила она,

с той поры добронравная,

многовластная

благоденствовала,

и была ей ниспослана

доля радостная,

и любил ее

вождь дружинный,

1955

герой досточестный,

из сынов земли

всеизвестнейший, —

так я слышал, —

от моря до моря

Оффа славился

и победами ратными,

и подарками щедрыми

копьеносцам-дружинникам,

и в державе своей

1960

мудровластием;

и таким же, как он,

был внук Гармунда,

родич Хемминга,

в битвах яростный Эомер,

покровитель воителей.

Предводитель шел,

и дружина за ним,

от приморских песков

по знакомой дороге,

1965

прочь от берега, —

светоч небесный,

солнце с полдня

тропу озаряло.

Ускоряя шаг,

поспешала рать

ко дворцу, где сидел

юный конунг,

хранитель державы,

щедросердый вождь,

1970

победитель Онгентеова.[115]

Прежде них добежала

весть до Хигелака

о пришествии Беовульфа:

он вернулся

живой, невредимый

с бранных игрищ, —

уже приближается

ко дворцу друг щита,

к дому отчему!

1975

Тотчас было

владыкой поведено

во дворце чертог

приготовить для странников,

и воссели там

родич с родичем,

вождь с героем,

из похода вернувшимся,

и, как должно,

хозяина доброго

1980

витязь приветствовал.

Обходили стол

чаши с брагою:

честных ратников

медом потчевала,

мореходов,

дочь Хереда;[116]

тут же Хигелак,

в зале пиршественном,

их расспрашивал,

1985

ибо знать желал,

что морская рать,

что дружина гаутская

на чужбине изведала:

«Ты покинул нас,

родич Беовульф,

обуянный желанием

испытать себя

за солеными хлябями

битвой в Хеороте,

1990

что же было потом?

Спас ли Хродгара ты,

досточтимого конунга,

от напасти

всеземноизвестной?

Я не верил в успех,

сокрушался в душе

и, страшась твоих

дерзких замыслов,

друг возлюбленный,

1995

умолял не искать

встречи с чудищем,[117]

но понудить самих

южных данов

соперничать с Гренделем.

Слава Господу,

что хранил тебя

и вернул в живых!»

Молвил Беовульф,

отпрыск Эггтеова:

2000

«То известно

вождь мой Хигелак

многим людям,

нам повстречавшимся,

как я с Гренделем

переведался

в том чертоге,

в ночной хоромине,

в доме Скильдинга,

где бесчинствовал

2005

адский выходец,

– так воздал я ему,

что соотчичи Гренделя,

твари гнусные,

искони прозябающие

в прахе, проклятые,

никогда не похвалятся

этой битвой

и воплем заутренним!

Гостем Хродгара

2010

я вошел во дворец,

в зал для пиршеств,

где сын Хальфдана,

как услышал

мое прозвание,

удостоил меня

местом возле

престолонаследника.

Ликовала дружина —

в жизни я не видал

2015

большей радости

в бражном застолье;

там хозяйка державная,

миротворица,

не воссев еще

за веселый стол,

высылала в зал

юным дружинникам,

им на радость,

витое золото;

2020

подносила воителям

дочь Хродгара

чаши с медом,

и я услышал

имя – Фреавару;[118]

так ее называли,

пряху мира,

герои, одаренные

кубком дивноукрашенным.

Златоубранная

2025

эта дева обещана

сыну Фроды[119], счастливцу:

за благо счел

мудрый Скильдинг,

хранитель державы,

избежать войны,

выдав деву

замуж за недруга.

Только редко где

после гибели кольцедробителя

2030

опускаются копья,

смерть несущие, —

и невесте желанной

не упрочить согласия,

ибо вождь хадобардов

не возрадуется,

ни дружина,

ни его сородичи,

когда он войдет

с молодой женой

2035

в отчий дом – и увидит

гордых данов

посланников,

а на них златокованую

сбрую древнюю,

достояние хадобардское,

родовое оружие,

им служившее

до поры, пока

в мечевой игре

2040

не похищено было

вместе с воинами.

Там, за чашей медовой,

седой боец,

не забывший убитых

своих соратников,

он, печальный,

глядя сумрачно

на знакомый клинок,

станет сердце

2045

юного витязя

бередить да испытывать,

разжигая в нем

пламя кровоотмщения:

„Узнаешь ли ты, друг,

меч прославленный,

твоего отца

драгоценный клинок,

послуживший ему

в том сражении,

2050

где он пал,

шлемоносец-воитель,

в сече с данами,

где, разбив нашу рать, —

без отмщенья погибшую[120], —

беспощадные Скильдинги

одержали верх?

А теперь в этом зале

сын убийцы сидит,

той добычей кичащийся,

2055

окровавленным лезвием,

тем наследьем,

что по праву

тебе причитается!“

И такими речами

распаляет он воина,

подстрекает, покуда

за дела отца

сын не поплатится,

не падет окровавленный

2060

под ударами лезвия

дан-пришелец,

слуга Фреавару;

хадобард же спасется,

ибо знает он

все дороги

в краю отеческом.

И пойдет разлад:

клятвы нарушатся,

вспыхнет ярость

2065

в сердце Ингельда,

пыл воинственный,

а любовь к жене

охладеет в нем.[121]

Хадобардам

я не верил бы —

ни в их верность,

ни в дружбу с данами,

ни в согласье бессрочное!

А теперь пора,[122]

2070

о даритель сокровищ,

рассказать и о Гренделе;

я поведаю,

как сошлись мы

с ним врукопашную:

чуть запал за пригорки

самоцвет небес,

к нам ворвалось

злое чудище,

лютый недруг,

2075

в дружинный зал,

где мы стражу держали;

первым Хандскио

пал от рук его,

муж, Судьбою-владычицей

обреченный на смерть, —

и, припав к нему

мечезубым ртом,

Грендель мерзостный

соплеменника нашего

2080

разодрал в куски

и насытился человечиной;

но прожорливый

из чертога дружинного

не спешил бежать

сыроядец, вор

без поживы,

с пустой котомкой, —

и ко мне протянул он

руку грозную,

2085

лапу острокогтистую;

на груди у него

пребольшой висел

крепко сшитый мешок,

хитроумно сработанный

адской тварью,

кошель необъятный

из драконьих кож, —

и вот в ту мошну

он наморился

2090

затолкать и меня,

безоружного,

как и прочих, —

да попятился,

ибо в ярости

я встал на ноги!

Долго сказывать,

как я сквитывался

с людоедом, —

но этой битвой

2095

преумножил я,

о народоправитель,

славу нашего племени!

Враг успел бежать —

но не долго жить

оставалось ему,

ибо в Хеороте

он утратил

плечо с предплечьем, —

обессиленный

2100

в омут кинулся

адский выходец.

Нас на радости

Скильдинг державный

наградил золотыми пластинами

и несметной казной,

и воссели мы поутру

за веселый пир

пело воинство,

ликовала рать;

2105

сам же Скильдинг

седой, многоопытный

нам поведывал

о былых временах —

и словам его

арфа вторила,

сладкозвучное дерево, —

то он пел нам[123]

песни безрадостные,

то предания сказывал

2110

чудо-истинные,

властитель милостивый,

то с тоской вспоминал

годы минувшие,

силу юности,

сокрушенную временем, —

сердце старца

печалью полнилось,

горькой скорбью

по невозвратимому.

2115

Так с утра

пировали мы,

пили брагу до вечера,

а когда над хороминой

тьма распростерлась,

матерь Гренделя

вознамерилась

кровью выместить

смерть единственного

сына, павшего

2120

в схватке с гаутами;

и средь ночи

это женочудовище

погубило героя

неповинного —

жизнь покинул

старейшина ратный,

старый Эскхере, —

и не было поутру

тело мужа

2125

пламени предано,

и, оплакав сородича,

даны горестные

не могли на костер

возложить его,

ибо жертву свою

в горный водоворот

утащила врагиня

кроваворукая.

То для Хродгара,

2130

о народе пекущегося,

было скорбью,

горем великим;

стал он жизнью твоей

заклинать меня

вновь подвигнуться

на деяние воинское:

и для славы,

и ради награды

в хлябях ратовать.

2135

Там, на дне морском,

отыскал я

злоизвестную

вод владычицу,

и схватились мы с ней

один на один:

океан окровавился,

как в подводном чертоге

снес я чудо-мечом

голову чудищную,

2140