Всё возможно, детка

Попробуем развить уже имеющееся сравнение. По всей видимости, мне светит обращение за посторонней помощью, то есть неблизкая прогулка в поисках ближайшего телефона, который скорее всего окажется сломанным. Потом поездка на попутке к другому телефону, с которого до аварийной службы хрен дозвонишься. Когда же наконец они возьмут трубку, мне сообщат, что сейчас свободных бригад нет, что по моему идиотскому описанию посоветовать они мне ничего не могут и что я должна ждать мастеров у своей машины. Сколько? Этого не знает никто. Да, кстати: даже когда они приедут, то либо не смогут найти причину поломки, либо у них не окажется нужного инструмента, чтобы ее устранить. И все это время - представь себе, Пенни, такую картину - оставшаяся часть женской половины человечества будет со свистом проноситься мимо меня не просто в исправно работающих машинах, а в этих огромных штуковинах типа «рено-эспас», в которых сзади в три ряда установлено штук по восемь специальных детских сидений. Не слишком ли далеко я зашла в своих аналогиях? Возможно, но мне плевать, если это даже и так. Знаешь, я прекрасно понимаю, что иначе как хныканьем в жилетку эти рассуждения назвать нельзя. С другой стороны, если я не могу поплакаться в жилетку моей воображаемой подруге, то кому вообще тогда пожаловаться? Месячные проходят у меня ужасно, и к тому же на меня со все большей неотвратимостью надвигается сознание того, что весь этот кошмар, который я терплю по двенадцать раз в год с тех пор, как мне исполнилось тринадцать, - все это напрасно. В общем, если выяснится, что вся моя водопроводно-канализационная система безнадежно испорчена и я бы ничего не потеряла, если бы мне, например, удалили матку еще лет двадцать назад, то мне будет проще умереть, чем жить, сознавая это.
 
      Дорогой дневник.
      У нас опять не получилось. Твою мать. Люси говорит, что Шейла слышала какого-то там эксперта в шоу Опры, так вот он считает, что в моей ситуации не следует употреблять такие слова. Я имею в виду «не получилось», а не «твою мать». Если я правильно понял, слова типа «не получилось» заключают в себе оценочное суждение. Если мы говорим «у нас не получилось», это означает, что отчасти виноваты мы сами, а это, конечно же, не так. Люси прочла, если не ошибаюсь, восемь с половиной миллионов книг по теме деторождения и бесплодия. В большинстве случаев они противоречат друг другу абсолютно во всем. А если в чем-то их авторы и сходятся, то только в единогласном утверждении, что положительный настрой во всем этом деле имеет ключевое значение.
      С другой стороны… да пошло оно все на хрен. Ну, не получилось у нас, и все тут. Люси опять мается со своими месячными. На кой, спрашивается, черт было мучиться, устраивая себе этот Месячник Воздержания? Люси забралась в постель, выключила в спальне свет, и теперь оттуда доносятся только ее стоны и причитания. Я просто уверен, что истинная причина ее страстного желания обзавестись потомством заключается в избавлении от этих страданий хотя бы на девять месяцев. Ей ведь в эти дни не на шутку хреново. Она утверждает, что мне никогда не понять, насколько ей в это время плохо. Кое-какое представление о ее состоянии я могу получить, утверждает Люси, вообразив, что мне влетают веслом по яйцам, и не один раз, а методично двое суток без перерыва. Мне такое даже представить страшно. И смущает меня в этом сравнении только одно: откуда ей самой знать, каково это, веслом по яйцам?
      В такие дни я просто места себе не нахожу, не зная, как облегчить страдания Люси. Я чувствую себя абсолютно бессильным. Ничего себе словечко ввернул! Но ты же понимаешь, дорогой дневник, что я имел в виду. Не в том смысле бессильным, а в том… в другом… в общем, ты меня понимаешь… Какого черта, у меня, кажется, скоро совсем крыша съедет. Никто этот идиотский дневник все равно читать не будет, так нет же: я уже начинаю обращаться в нем сам к себе в третьем лице. Вот так люди с катушек и слетают. Нет, надо брать себя в руки.
      В общем, как я уже отметил, в эти дни я чувствую себя абсолютно бесполезным. Я лишь со стороны наблюдаю за мучениями Люси и действительно понятия не имею, что с ней творится. Я знаю лишь, что в такие дни живот у нее надувается как футбольный мяч, и это вдвойне обидно, потому что выглядит при этом Люси как беременная. По- моему, всем мальчикам лет примерно в одиннадцать нужно организовывать специальные уроки, на которых им объясняли бы, что такое менструации и что в эти дни происходит с женщинами. По крайней мере, когда я учился в школе, нам об этом никто ничего не говорил. Чует мое сердце, что и сейчас дело обстоит примерно так же. А ведь подростки, они такие: чем старше становятся, тем меньше любят задавать вопросы. Нет, кое-что мне, конечно, известно, но информацию обо всяких деталях приходится выуживать по крупицам из телевизионной рекламы тампонов и прокладок. Это дело, естественно, путает все карты. В рекламе используется особый кодовый язык и выражения вроде «защищенности», «свободы» и «постоянного ощущения свежести». Ко всему приплетаются какие-то крылышки, ручьем льется синяя кровь, и в итоге остаешься в полном неведении, что же на самом деле происходит в «критические дни».
 

      Дорогая Пенни.
      Сегодня я чувствую себя лучше, по крайней мере физически. Морально - по-прежнему хуже не куда. Горькая и жестокая правда состоит в том, что это уже шестьдесят первые месячные с тех пор, как мы с Сэмом решили завести ребенка. Итак, мы имеем пять лет и один месяц. Кроме того, если хорошенько задуматься, то и задолго до этого мы были в сексе не слишком-то осторожны. Если честно, то примерно с год мы использовали в качестве предохранения прерванный половой акт. Мне ведь уже тогда хотелось ребенка, и я ничего не имела бы против, если бы вдруг в один прекрасный день (то есть, конечно, ночь) Сэм не сдержался бы и вышел из меня слишком поздно. Это теперь я знаю, что мы зря переживали и трепали ему нервы. Он мог торчать во мне сколько угодно, хоть до самого Нового года. Единственным последствием этого было бы полное отсутствие последствий.
      В общем, пора набраться мужества и посмотреть правде в глаза. Да, я дура несчастная и невезучая. Я бесплодна. Моя матка никогда не станет местом зарождения новой жизни.
      Ну вот, признание сделано. Как я себя при этом чувствую? Да какая разница. Конечно, паршиво. С другой стороны, какой был бы толк от этого дневника, если бы я не смогла быть абсолютно честной даже перед самой собой? Извини меня, Пенни, вынуждена прерваться. Пошла за носовым платком.
      Ну вот, я проревелась и снова пишу тебе, Пенни. Извини, что заставила тебя ждать. Чтобы побыстрее избавиться от переживаний по поводу личных неприятностей, я пыталась заставить себя думать о нищих и бездомных, о голодающих детях Африки, но это не слишком срабатывает. Пришлось дожидаться, пока слезы сами собой начнут наворачиваться мне на глаза. Ты не волнуйся,. я не собираюсь падать в обморок или хвататься за сердце. У меня все под контролем. Просто, понимаешь, иногда такая тоска находит…
      И знаешь, не нужно мне рассказывать все эти трогательные истории о разных женщинах, которые ждали ребенка гораздо больше пяти лет и одного месяца (на самом деле шести лет и одного месяца, если считать год сомнительной контрацепции), а потом внезапно начинали метать икру, как рыбы. Я уже этих историй наслушалась выше крыши. Уверяю тебя, Пенни, я знаю все эти сказки. Я могу сама их тебе рассказывать. Например, одну абсолютно достоверную историю о паре, которая уже совсем отчаялась, а потом у нее родилось восемь детей за неделю!
      «Я знаю людей, которые ждали десятилетиями!» - слышу я сочувственные высказывания.
      «Это еще что! Вот моя троюродная бабушка родила первенца спустя три года после смерти. А умерла она, между прочим, от старости, когда ей уже за сто перевалило! Была она похожа на засушенную тысячелетнюю мумию, сухую, как забытый на грядке под солнцем помидор. Но самое удивительное во всей этой истории, что яйца ее мужу оторвало еще во время Крымской войны. При этом стоило им начать строгать детей, как прервать это дело они уже не смогли. Так бабуля нарожала столько крепеньких и здоровеньких ребятишек, что их хватило на футбольную и волейбольную команды, плюс две группы поддержки!!»
      Абсолютно все это я уже слышала.
      Мама утверждает, причем на полном серьезе, что все дело в моем настрое. Все они так говорят. Они считают, что я излишне озабочена своей карьерой и работой. Почему-то никто не задумывается, какой такой, блин, карьерой я озабочена? Ха! Ха-ха-ха! Вот насмешили-то. Никакой карьеры у меня как не было, так и нет. Я ведь даже не театральный агент, я ассистент театрального агента в актерском агентстве. Мелкая торговля за грошовые гонорары при очередном показе по какому-нибудь кабельному каналу старых эпизодов «Изумрудной фермы» (тех, древних, когда этот сериал еще назывался «Изумрудной фермой») - это вовсе не то, что можно назвать карьерой.
      Мелинда говорит, что я должна просто успокоиться и расслабиться. Все так говорят! Именно это говорят абсолютно все и чаще всего. Они говорят: «Успокойся, расслабься, выкинь все это из головы, и как только ты об этом позабудешь, все произойдет само собой». Им непонятно, что расслабиться в моем состоянии невозможно. Какая там к чертовой матери релаксация, когда внутренние часы твоего тела отстукивают каждое уходящее мгновение с грохотом в пять миллионов децибел, а твои яйцеклетки с каждым днем все больше и больше усыхают и стареют.
      Сегодня к нам в гости заглянули Мелинда и Джордж. Очень мило с их стороны было привести с собой маленького Катберта. Я была очень рада. Мне, конечно, страшно хреново, но не настолько, чтобы я не могла порадоваться за своих друзей и их малыша. Сэм по-прежнему за глаза (родителей) называет Катберта «Старым членом», отчего мне становится просто смешно. Он ведь такой хорошенький (я имею в виду Катберта, а не Сэма)! Когда мне позволили подержать его на руках, я его чуть не съела от восторга. Какая же я несчастная! Надо же дожить до такого… Говоря Мелинде и Джорджу о том, какой у них замечательный малыш, я повторяла про себя одно и то же: «Ну почему он не мой? Хочу такого же».

 
      Дорогой Сэм.
      Вроде бы «Старый член» стал выглядеть чуть поприличнее. Впрочем, определенно утверждать это я бы не решился. При взгляде на него мне больше не хочется спрятаться где-нибудь за диваном, словно при виде монстра из «Доктора Кто», но, в конце концов, я мог просто к нему привыкнуть. По-человечески я с большой радостью заметил, что Джорджа тоже перестали терзать чудовищные сомнения и светившая Катберту перспектива оказаться в один прекрасный день в качестве подкидыша под дверью полицейского участка, кажется, отошла на второй план. Джордж твердо уразумел, что из этого парня вряд ли получится всемирно известный манекенщик, но что касается работы где-нибудь на радио или, например, в Сити, то ради этого Джордж готов приложить все свои отцовские усилия. Хочу ему посоветовать при первой же возможности отдать мальчишку в секцию бокса. Чем раньше, тем лучше. Может, из него выйдет толк на профессиональном ринге. По крайней мере, переживать за изуродованную физиономию сыночка родителям Катберта не придется - хуже она не станет.
      Наверное, я не совсем справедлив по отношению к этому ребенку. У меня есть глубокие подозрения насчет того, что все младенцы выглядят примерно так же до поры до времени, но следует признать, что мне до этого не должно быть никакого дела. Лично мне они не сделали ничего плохого. Время от времени я честно пытаюсь проникнуться симпатией к очередному появившемуся у кого-нибудь из моих знакомых ребенку, но, увы, даже взять младенца на руки у меня нет никакого желания. Я вообще стараюсь держаться от всех людей как минимум на расстоянии вытянутой руки. Это моя комфортная дистанция. Возраст того, кто ее нарушает, раздражая меня и вызывая негативные эмоции, значения не имеет. Кроме того, меня просто вырубает вид так называемого родничка - ну, этой едва затянутой дырки в черепе младенца, на самом темечке. Когда я в первый раз увидел эту хреновину, я, честно говоря, так и ожидал, что сейчас оттуда начнет вылезать какой-нибудь Чужой, преследуемый по пятам Сигурни Уивер. Люси, ясное дело, сразу же наложила на ребенка лапу и весь вечер просюсюкала с ним, думая (уверен в этом) только о том, как бы ей хотелось иметь точно такого же, но своего.
      Мне очень жаль, что у нее нет ребенка. То есть, я хочу сказать, мне жаль, что у нас нет ребенка. Я с огромным удовольствием стал бы отцом ребенка Люси.
      Время от времени, когда я заставляю себя совершить утреннюю пробежку по ближайшему парку, мне вдруг приходят на ум странные мысли. Я внезапно начинаю воображать, как бы сложилась наша с Люси жизнь, обзаведись мы детьми. Я представляю себе, как она возвращается домой в сопровождении двух очаровательных карапузов. После прогулки они перепачкались с ног до головы, и мне приходится отправлять их обоих в ванную и мыть целиком. Люси тем временем колдует на кухне, и вот мы уже все вместе садимся за чай, а потом малыши ждут, когда я начну рассказывать им традиционную вечернюю сказку.
      Все, на сегодня хватит. Ишь ты, расчувствовался. Так ведь можно превратиться и в нытика почище собственной жены.
 

      Дорогая Пенни.
      Друзилла решила мне помочь, предложив пару рецептов из арсенала ароматерапии. Она прита щила немножко розового и гераниевого масла, что, надо признать, очень мило с ее стороны. Она утверждает, что эти масла повышают выделение эстрогена в организме. У Сэма на этот счет, конечно, свое, особое мнение, и он, ясное дело, не замедлил его высказать. С его точки зрения, если женщинам нравится принимать ванны с ароматическими добавками, то лично он ничего не имеет против, но какого, спрашивается, хрена они утверждают, что в этом есть какой-то иной, более глубокий и чуть ли не сакральный смысл? Меня просто бесит, когда он так говорит. Можно подумать, что все на свете должно подчиняться законам логики и иметь очевидное рациональное объяснение, а если такого объяснения нет, то и говорить тут не о чем: это все самообман, лженаука и шарлатанство. Насчет ароматерапии не знаю. Может, это и в самом деле полное шарлатанство, спорить не буду. Но нельзя же всегда и во всем быть таким скептиком. Я ему так и сказала: «Знаешь, дорогой, твои любимые наука и философия еще не описали этот мир полностью и не разложили его по полочкам. А помимо нашего есть ведь и другие миры. А ты, между прочим, циник и козел!» По-моему, этот довод сразил его наповал. По крайней мере, получив достойный и, главное, логичный ответ, он воздержался от дальнейших комментариев.
      Все проблемы Сэма заключаются в том, что он пытается щадить свои ранимые чувства самым дурацким способом. Делает вид, что их у него вообще нет. Именно поэтому у него и возник этот творческий кризис. Ни за что не поверю, что можно написать что-нибудь стоящее, не вложив в это хотя бы часть себя, своей души.

 
      Дорогой я.
      В доме дым коромыслом! Хоть пожарных вызывай. А уж вонища! И какого, спрашивается, черта Люси общается с этой Друзиллой? Нет, Друзиллу я понимаю: она возомнила Люси своей лучшей подругой и считает себя по гроб жизни ей обязанной за то, что Люси сумела протащить ее на роль спелой вкусной сливы в рекламе йогурта, но суть дела от этого не меняется: эта женщина просто форменная идиотка. Причем это заразно. Чего стоит одна затея с ароматерапией! Вот, например, сейчас, пока я пишу эти строчки, Люси, в общем-то вполне здравомыслящий человек, варит целую кастрюлю коры боярышника с корешками каких-то не то травок, не то кустиков для того, чтобы вылить получившееся зелье себе в ванну. Эта гадость, по ее замыслу, не просто должна оказать благотворное влияние на ее здоровье, но и способствовать увеличению численности населения на планете в рамках одной отдельно взятой нашей семьи. Я всячески сдерживаю себя и не высказываю вслух своего мнения по этому вопросу. Впрочем, Люси и так прекрасно знает, что я по этому поводу думаю, и считает такое отношение неопровержимым свидетельством моего цинизма и нега тивного настроя по отношению ко всему, что с нами происходит. Она полагает, что в этом кроется и причина того, почему я до сих пор не осчастливил мир своими литературными шедеврами. Ей кажется, мне достаточно перестать скользить по поверхности океана своих чувств и эмоций, окунуться в них с головой, и дело пойдет на лад. К сожалению, эту проблему так просто не решить. Правда заключается в том, что никаких сколько- нибудь глубоких чувств и переживаний у меня нет и погружаться мне, соответственно, не во что. Так что точная причина, почему я до сих не написал ничего сколько-нибудь стоящего, заключается в полном отсутствии таланта, творческих задатков и наличии в моем котелке брюссельской капусты вместо мозгов.
 

      Дорогая Пенни.
      Сэм по-прежнему ворчит по поводу моей ароматерапии и всяких лечебных трав. Не понимаю, что ему так не нравится. Вот, например, сейчас я делаю отвар фенхеля с имбирем - сочетание ароматов, по-моему, просто восхитительное. Ну, может, пахнет чуть сильнее, чем хотелось бы, так ведь это пока только варится. Сэм же, как всегда, насторожен и презрительно холоден ко всему, что имеет хотя бы отдаленное отношение к чувствам и душевному комфорту. Меня это очень огорчает, потому что именно теплых чувств и душевного комфорта мне больше всего и не хватает в жизни. В конце концов, какой смысл соединять судьбу с другим человеком, если у тебя нет возможности нормально поговорить с ним на темы, которые волнуют тебя больше всего? Сэм же, боюсь, считает чувства каким-то досадным недоразумением и потому не считает для себя возможным говорить о них с должной серьезностью. Ему, понимаете ли, интересна только всякая фигня вроде его работы да старой до банальности поп-музыки. Иногда я спрашиваю себя, нравлюсь ли я ему по- прежнему, и стараюсь отбросить эту мысль, потому что боюсь местного ответа.
      Шейле сегодня удалось заполучить для нашего агентства нового клиента. Он, по-моему, самый крутой из всех, с кем мы работаем. Это актер Карл Фиппс. Он сегодня заходил к нам в офис. На мой вкус, надменный и самовлюбленный тип. Красивый, конечно, ничего не скажешь, но мне-то что с того?

 
      Дорогой я.
      Ну вот, теперь дело дошло до всяческих блюдечек со свечками и чашечек, в которых подогревается ароматическое масло. В доме воняет разными травками, как той самой травкой на какой- нибудь студенческой вечеринке. Я наперед знаю, что завтра у меня от этой вони будет заложен нос, начнется аллергический насморк, а может, и голова разболится. А еще вся эта чушь привела к тому, что я, сам того не желая, обидел Люси. На сей раз ей, видите ли, приспичило, чтобы я втер мускатное масло в самую глубокую складку на ее теле. В ту, что проходит между ягодицами. Спешу заметить, что требование это было высказано не в связи с чем-то похожим на внезапно проснувшееся эротическое желание, а лишь потому, что так написано в инструкции, прилагаемой к бутылочке с этим чертовым маслом. Ну, я, само собой, отложил газету и сделал то, о чем меня просили. Но Люси почему-то усмотрела в том, как я себя вел, отсутствие должного энтузиазма по поводу такого мероприятия. Она, понимаете ли, ощутила, что я массировал ей задницу чисто механически, без должного вдохновения, и расценила это как еще одно свидетельство моей душевной черствости и неумения проявлять нежность иначе как в момент совокупления. В качестве аналогичного примера она поставила мне в вину мое позорное нежелание обниматься с ней, сидя на диване перед телевизором. Люси утверждает, что я бесчувственный чурбан, которого не может вдохновить на ласку даже массаж ее очаровательной задницы. Ей показалось, что между моими пальцами и ее пятой точкой не возник необходимый в ее столь бедной чувственными радостями жизни эмоциональный диалог. На самом деле я все сделал как положено. Просто мне очень хотелось дочитать статью в газете.
      Понимаешь, дневник, я вовсе не хочу сказать, что Люси перестала мне нравиться или что она меня больше не возбуждает. Слава богу, еще как возбуждает, но нельзя забывать, что мы вместе уже чуть ли не десять лет! Ну, не могу я больше так заводиться от прикосновения к ее заднице, как это бывало когда-то. Я прекрасно знаю ее задницу, мы, можно сказать, с ней уже сроднились. Как- никак столько лет вместе. Ее поглаживание уже никогда не сможет быть таким страстным, приближающим меня к великому таинству, каким оно было когда-то, в наши первые безумные ночи. Само собой, Люси я об этом сказать не могу. Такие слова привели бы ее в ужас, и я навеки оказался бы занесен в список животных, точнее - всякой скотины, а еще точнее - грязных свиней. В свое оправдание я могу сказать только одно: если бы я подкатил к ней в тот момент, когда она смотрит своих «Жителей Ист-Энда», и сказал: «Дорогая, не желаешь ли помассировать мне задницу? Давай, разомни пальчики, а то у меня там что-то чешется», - расправа была бы скорой и беспощадной. Думаю, что долго мучиться мне бы не пришлось.
      По-моему, с женщинами всегда так. Для них писаны одни законы, для нас - другие. Кроме того, их поведение абсолютно иррационально и нелогично. Взять, например, сегодняшний случай, а именно то, что заявила мне Люси, почувствовав отсутствие восторга с моей стороны по поводу втирания масла ей в задницу. Ни с того ни с сего она вдруг возьми да и упрекни меня в том, что я с куда большим удовольствием стал бы втирать арома тическое масло в зад Вайноне Райдер, чем ей. Вот, блин, удивила! А то, можно подумать, нет! Вслух я этого, конечно, не сказал, но мое молчание было расценено не просто как знак согласия, а еще и как самое красноречивое признание собственной вины (должен заметить, что это в корне противоречит любому цивилизованному законодательству). Что было дальше? А вот что. Считая, что меня удалось поймать на грязных похотливых мыслишках, Люси заявила: «Ну что ж, давай, валяй. Можешь приступать. Я тебя не держу». На это я возразил, что не собираюсь ни массировать задницу Вайноны Райдер, ни втирать туда масло по одной простой причине: я люблю ее (то есть Люси, а не Вайнону). Более того, я пояснил, что каким бы полигамно-похабным гормональным выбросом ни реагировал мой организм на образ кинозвезды, я решил - и это мой осознанный выбор - быть верным Люси. Кроме того, не факт, что Вайнона пришла бы в восторг от такого предложения с моей стороны, а ее мнение, как ни крути, тоже следует учитывать.
      Мой разум отказывается воспринимать логику рассуждений Люси. С ее точки зрения, тот факт, что ее мужчина находит других женщин привлекательными, равносилен признанию в супружеской неверности. Но это же чушь собачья! Супружеской неверности может быть равносилен только сам факт супружеской неверности! Я попытался объяснить Люси, что если мужчина хранит верность своей жене, несмотря на то что и другие представительницы женского пола привлекают его внимание (а это ведь абсолютно нормально, если мужчина еще не отбросил коньки), это свидетельствует о его любви и преданности, а значит, этот факт надо признавать как данность и оценивать положительно, но уж никак не осуждать. Выслушав мои доводы с самым серьезным видом, Люси почти слово в слово повторила то, что уже говорила перед этим: «Ну и ладно, и катись отсюда. Если ты такой жлоб и бабник, то я держать тебя не буду». Я чуть не завопил: «Да не хочу я! В этом-то все и дело! Не хочу я ничем ни с кем заниматься. Только с тобой. Пойми, я не изменяю тебе не потому, что все другие женщины - стервы или уродины, а потому что я люблю тебя!» А она опять за свое: «Давай, валяй, развлекайся с кем хочешь. Я тебя не держу».
      Ну вот, так и скоротали, значит, вечерок.
 

      Дорогая подруга по переписке!
      Как-то мне нехорошо. Что-то не так. Я ведь прекрасно знаю, что Сэм меня любит. Более того, я почти уверена, что нравлюсь ему как женщина. Другое дело, что он не находит нужным хоть как- то продемонстрировать это, каким-нибудь образом обозначить свои чувства. А уж о том, чтобы сказать мне что-нибудь ласковое и нежное, давно даже и речи нет. Стоит мне завести разговор на эту тему, как он начинает клясться, будто толь ко и делает, что говорит мне комплименты и признается в любви. Он утверждает, что у меня какое-то редкое заболевание - выборочный слух. Я, мал, не слышу ничего, что он говорит мне хорошего, и включаю свои уши лишь тогда, когда он молчит или говорит о чем-то нейтральном. По- моему, он глубоко заблуждается. У меня сложилось впечатление, что он говорит мне, как он выражается, «что-то хорошее», только если я его об этом попрошу (и то далеко не всегда). Может, дело в том, что ему в детстве в семье недодали ласки? Вот, например, сегодня вечером я попросила его втереть мне ароматическое масло там… пониже спины. Он, конечно, выполнил просьбу, но я-то почувствовала, что сделал он это безо всякого удовольствия, будучи уверен, что все это чушь, из-за которой его оторвали от чего-то важного. Можно смело сказать, что вся затея пошла насмарку. Если ароматерапия и может дать какой-то реальный положительный эффект, то ощущаться он будет на уровне гармонизации тончайших биоритмов. Отрицательная энергия, выплеснутая на меня Сэмом, разумеется, сведет этот эффект к нулю. Не нужно быть большим специалистом, чтобы понять, что у тонкого кружева ритмов человеческого биополя нет никаких шансов в борьбе с лавиной отрицательной энергии, обрушившейся на него из-за того, что кому-то, видите ли, очень хотелось дочитать свою чертову газету.
      Раньше он был куда более тактичным и деликатным, а теперь ему лень даже потратить время и силы на предварительные ласки перед сексом. Нет, он не то чтобы груб или агрессивен, да и бесчувственным в сексе я его не считаю (уж я-то знаю, каким страстным и в то же время заботливым любовником он может быть). Просто в последнее время он перестал уделять этому внимание. Он лишь для порядка немного тискает и гладит меня перед тем, как заняться любовью, и как только сочтет, что физиологически я готова, сразу приступает к тому, ради чего все и затевал. Я как-то пыталась осторожно поговорить с ним на эту тему, но он только злится. Он, видите ли, считает, что в отношениях между людьми, долго живущими вместе, год от года становится все меньше чувственности и эротизма. При этом он совершенно не обращает внимания на то, что я так не считаю. И мне, между прочим, иногда хочется не столько секса, сколько ласки, поцелуев, в общем, всего того, что Сэм находит бесполезной тратой сил и времени.

 
      Дорогой дневник.
      Я сильно подозреваю, что Люси окончательно дошла до ручки. Нет, внешне все спокойно. В последние дни ее вообще не видно и не слышно. Но я-то знаю, что, затаившись, она обдумывает план обзаведения ребенком любой ценой. Не так давно по нашей Би-би-си показывали цикл доку ментальных передач, посвященных семьям, которым пришлось прибегнуть к экстракорпоральному оплодотворению (знал бы, что наш канал показывает такую ахинею, - сделал бы все, чтобы не допустить ее в эфир). Лично я смотреть на такое не могу. Ну, не заставить мне себя сопереживать абсолютно посторонним людям, которые, с моей точки зрения, просто дурью маются. Люси же, само собой, не только записала все эти передачи на видео, но, по-моему, выучила их наизусть, кадр за кадром. Она вообще в последнее время записывает все программы, хоть как-то связанные с темой рождаемости и бесплодия. Стыдно признаться, но моя жена смотрит и записывает даже этого кретина Килроя, которого с его кретинскими шуточками и сентенциями выпускают только в утренний эфир. А еще Люси вырезает статьи из газет (в жизни бы не подумал, что на эту тему пишут такое количество статей и заметок) и шлет письма во всевозможные дурацкие организации. Наблюдать за этим довольно тяжело. Она-то думает, что держит ситуацию под контролем, и твердо уверена, что отсутствие или наличие детей не станет навязчивой идеей и она в любом случае останется нормальным человеком. На самом деле все идет к заурядному помешательству. Можно подумать, что я несколько сгущаю краски, но видел бы кто-нибудь, как она впадает в умиление и сюсюкающую прострацию, когда в ее поле зрения попадает, например, какая-либо детская одежда.
      Впрочем, эту странность я замечал за многими женщинами. Увидев пару детских носочков, они впадают в транс и начинают завывать: «Ой, какая пре-е-е-лесть! Ну какие же они симпати-и-и-чные, просто чу-у-удненькие!»
      Нет, ну что за маразм? Лично я не вижу никаких рациональных объяснений такому поведению. Прошу обратить внимание, что речь идет просто о носках, о пустых носков без ребенка внутри. И какого черта женщины готовы забиться в экстазе над какой-то парой носков? Вот я, например, нахожу привлекательной Вайнону Райдер (по-моему, где-то я об этом уже упоминал), но по- фетишистски восторгаться ее носками, попадись они мне, я бы не стал… Хотя, впрочем… черт его знает. В любом случае, если я и не уверен до конца в том, что мне пришло бы в голову сделать с носками Вайноны Райдер, я могу сказать наверняка, что причина, по которой женщины готовы хором кудахтать над крохотной кофточкой или шапочкой, для меня непостижима.
      С куклами, кстати, то же самое. Люси нравятся куклы. Ей, между прочим, тридцать один год, и при этом ей по-прежнему нравятся куклы. Естественно, как женщина взрослая и неглупая, она пытается изобразить, что куклы привлекают ее в сугубо эстетическом плане. Больше того, в целях маскировки своей несколько необычной страсти к детским игрушкам она делает вид, что ее интересуют лишь редкие и необычные экземпляры.
      Она даже начиталась кое-чего о кукольном антиквариате и теперь вполне может отличить любой ширпотреб от куклы с настоящей фарфоровой головой, предпочтительно немецкого производства, да еще ручной работы и с личным клеймом мастера При этом я прекрасно знаю, что она просто любит кукол - всех без разбору. Если бы она не боялась прослыть среди знакомых полной идиоткой, то накупила бы себе кучу самых разных Барби. Ну ладно, на сегодня, по-моему, хватит. Мне еще надо сценарий читать - комическую пьесу, написанную парнем, который отучился в сценарной мастерской при нашем же канале. Одну пьесу этого автора уже ставили не то в «Ройял Корт», не то еще в каком-то зажравшемся, перекормленном государственными дотациями, загнивающем и деградирующем театральном заведении Лондона.