Всё возможно, детка

      – Знаешь, а мне как раз очень понравилось, как он читал, - сказал Джордж. - Другое дело, что текст здесь, прямо скажем, не слишком удачный. Понимаешь, не нужно закармливать публику бесконечными хохмами и приколами. Зрителю нужно доверять. Он не дурак, сам все поймет.
      По-моему, я еще не упоминал в этом дневнике, что Джордж обладает особым даром становиться редкостной скотиной, когда ему этого хочется.
      – Великолепно, Карл, просто великолепно, - сказал Эван.
      – Да, просто замечательно, и мы вам очень благодарны, что вы согласились прийти и почитать для нас, - добавил Джастин.
      Как я понял, это был реверанс в сторону Карла, в том смысле, что он, будучи звездой, мог бы и не опускаться до такой прозы жизни, как предварительное прослушивание и пробы, потому что мы все должны были заранее понимать, насколько блестяще он будет играть. Ну ничего себе! Можно подумать, тот факт, что он сносно сыграл Тенанта, владельца Уайлдфелл-Холла, являются не оспоримым свидетельством того, что он будет неотразим и в роли бесплодного, раздираемого сомнениями и переживаниями сотрудника Би-би-си.
      – Не бывает таких актеров, которые слишком хороши для проб, Эван, - промурлыкал Карл.
      Вот ведь претенциозный и насквозь фальшивый мудак.
      После того, как эта скользкая змея наконец-то уползла (несомненно, задержавшись по пути, чтобы полагать и даже трахнуть где-нибудь в кладовке уборщицу), мы стали обсуждать его жалкие потуги на то, чтобы получить эту роль. Я ожидал, что в спину Фиппсу будет вылит ушат язвительных комментариев по поводу его сомнительной пригодности даже для работы в каком-нибудь захолустном самодеятельном театре, но, к моему изумлению и горькому разочарованию, Эван счастливым голосом объявил, что, по его мнению, мы нашли нашего Колина, и все остальные готовностью поддержали его. Я пришел в ужас «громко запротестовал. В другой ситуации у меня не хватило бы смелости так открыто идти наперекор всей группе, но это было личное.
      – О нет, подождите, - сказал я. - Подождите, я вам говорю! Я категорически не согласен. Он абсолютно не подходит для этой роли. Совершенно неподходящая кандидатура. Я имею в виду - все, что он тут разыгрывал, никак не согласуется с образом Колина.
      – Это в каком смысле? - заинтересовался Эван.
      – Ну, он был неубедительный, зажатый и одновременно развязный, нервозный… и вообще похож на гомика.
      – Вот именно, - подытожил довольный Эван. - Живой и очень убедительный образ типичного англичанина.
 

      Дорогая Пенни.
      Пишу тебе эти строчки с ощущением шила в заднице. Нет, не в переносном смысле, а в самом прямом. Сэм, который вроде бы уже научился делать внутримышечные уколы, допустил сегодня досадную оплошность и так неудачно всадил мне иголку, что место укола болит до сих пор. Сделал он это, конечно, не специально и потом еще долго извинялся. В тот момент я как раз рассказывала ему о том сценарии, который прислали нам на работу, ну, про бездетную семью и искусственное оплодотворение. Он называется «Все возможно, детка», а снимают его совместно Би-би-си и «Эбав Лайн Филмз». Когда я узнала, что сценарий на эту тему принят к производству, мне стало даже как-то неловко. Вспомнить только, как много раз я отговаривала Сэма от затеи написать сценарий на такой сюжет. Он успокоил меня, заверив в том, что мне не в чем себя упрекнуть, но мне все равно как-то не по себе. Вот ведь какое дело получается: я постоянно пилю Сэма за то, что он, мол, не хочет покопаться в себе, чтобы найти нужную тему для творческой работы, но стоило ему что-то нащупать, как я же и пресекла его попытки поработать в этом направлении. Самое смешное, что сейчас я абсолютно искренне считаю эту тему хорошей для фильма. Когда я сказала об этом Сэму, он очень удивился и почему-то даже заволновался. Может, в глубине души он все еще лелеет надежду переубедить меня на этот счет. По правде говоря, не вижу в этом большого смысла, тем более сейчас, когда эту тему уже застолбил кто-то другой. В любом случае, менять свое мнение по поводу выставления напоказ нашей личной жизни я не собираюсь.
      Несмотря на все это, я по-прежнему считаю, что на Би-би-си правильно поступили, решив затронуть в фильме этот аспект. Для таких людей, как мы, то есть оказавшихся в подобной ситуации, очень важно, чтобы другие люди узнали о наших проблемах и чтобы этот вопрос перестали замалчивать. Совершенно неправильно, что несчастные бездетные пары чувствуют себя сейчас какими-то маргиналами. Я уверена, что хороший комедийный фильм мог бы нам помочь. Я, конечно, прекрасно понимаю, что говорить так сейчас, особенно при Сэме, не совсем корректно, но если разобраться, ничего особенного тут нет. Я, например, люблю смотреть фильмы, в которых затрагиваются темы секса, но я вовсе не хотела бы, чтобы моя собственная сексуальная жизнь была выставлена на всеобщее обозрение на экране (хотя боюсь, из такого материала и не получился бы хороший фильм) Мне пришлось объяснить Сэму: хотя я и собираюсь посмотреть «Все возможно, детка», как только он выйдет в прокат, сути дела это не меняет: я бы не вынесла, если бы такой фильм был снят на основе нашей истории. Мне было бы больно, если бы наши собственные несчастья и переживания оказались выставлены если не на посмешище, то во всяком случае напоказ. Слишком больно.

 
      Дорогой Сэм.
      Сегодня вечером я пережил настоящий шок. Я как раз собирался сделать Люси очередной укол, как она вдруг ни с того ни с сего заговорила о сценарии «Все возможно, детка». Вообще-то этого следовало ожидать. Я ведь знал, что этот кобель Фиппс пользуется услугами агентства Шейлы, а иначе как бы еще эта скотина могла бы вычислить, выследить и познакомиться с Люси? И тем не менее в первую минуту для меня это был шок. Потом на некоторое время у меня затеплилась определенная надежда, потому что Люси очень положительно отозвалась об этой затее. Похоже, она считает, что давно пора по-новому взглянуть на проблему бездетных семей и что комедийный фильм как раз представляет собой этот столь нужный новый взгляд на данную тему. Собственно, я целиком и полностью согласен с такой постановкой вопроса (особенно если мне удастся получить за свой сценарий премию Британской киноакадемии).
      Однако разочарование не заставило себя долго ждать. Оказывается, Люси одобряет эту идею в целом, но ни в коей мере не изменила своего отношения к сохранению в тайне проблем, касающихся непосредственно ее личной жизни. В общем, судя по всему, пройдет еще немало времени, прежде чем я смогу хотя бы намекнуть ей о реальном положении дел.
      Дальше все пошло еще веселее. Я уже занес иглу и стал прицеливаться, как обычно, в верхний наружный квадрант ее ягодицы, как это происходит каждый вечер вот уже неделю, и тут вдруг Люси взбрело в голову заговорить о кастинге для этого фильма. Она сказала, что через их агентство Карлу Фиппсу было передано предложение сыграть роль мужа Я скрипнул зубами и стал судорожно соображать, как бы поскорей переменить тему, но тут Люси стала рассыпаться в похвалах этому ублюдку. Она, видите ли, считает, что он великолепно подходит для этой роли, потому что - интересное кино! - он очень милый человек, чрезвычайно тонкий и эмоциональный актер и, конечно, просто красавец. Клянусь, я вовсе не хотел воткнуть иголку так, чтобы Люси было больно. Честное слово, я же не головорез какой-то. Я просто непроизвольно дернулся, услышав, как моя жена называет милым этого гаденыша У меня в голове в один миг пронеслось все, что я прочитал по этому поводу, хотя и не должен был читать, и вдруг вспомнилось, что пусть Люси и сохранила свою честь, не доведя эту интрижку до супружеской измены, но сделала она это неохотно. И мало того, оказывается, этот урод ей по-прежнему нравится.
      Как бы то ни было, но, проявив себя таким болваном с этим уколом и причинив Люси боль, я почувствовал себя страшно неловко. Чтобы загладить вину, я даже принес ей в постель травяной чай и тосты. Господи, какая же она у меня красивая, когда сидит вот так, накрывшись пуховым одеялом и держа чашку обеими руками. Умилившись этому зрелищу, я пообещал себе быть еще внимательнее к ней и никогда не причинять боли. Неплохо придумано, а главное, вовремя, особенно если учесть, что главное мое предательство по отношению к Люси уже совершено. Но она ведь все поймет, правда? Уверен, что поймет, она ведь такая умница.
 

      Дорогая Пенни.
      Сегодня я сделала то, чего в свое время сама себе поклялась не делать. Я заглянула в магазин для новорожденных. Буквально на несколько минут во время перерыва на ланч. Но делать этого не следовало. Как же мне там понравилось. Все такое милое. Детская одежда, игрушки, все эти шикарные новые коляски с огромными колесами на толстых шинах. В общем, просто потрясающе. Сама себе не могу объяснить, почему мне так нравятся все эти вещи. Кое-что я даже купила. В конце концов, а почему бы и нет? Что в этом такого? Всего-то пару погремушек и большой мягкий мяч с колокольчиком внутри. Не думаю, что это может как-то повредить моему позитивному настрою, а если искусственное оплодотворение все-таки не удастся, то в конце концов у моей двоюродной сестры есть маленький ребенок, и я могу послать эти игрушки ей.

 
      Дорогой Сэм.
      Работа над фильмом продвигается семимильными шагами. Когда за съемки берется телевизионная компания, то можно быть уверенным: с делом они справятся быстрее, чем чистые киношники. Телевизионщики - люди привычные и не боятся жестких графиков. Учитывая, что уже через пять месяцев у Эвана начинается подготовительный период для его первого американского фильма, наш график составлен настолько плотно, насколько это вообще возможно. С актерами все решено окончательно: Карл Фиппс будет играть Колина (господи, какое же, оказывается, у судьбы извращенное чувство юмора), а Нимнх Таббс - Рейчел. Нимнх, конечно, не звезда уровня Карла, но о ней очень хорошо отзываются как о молодой и подающей большие надежды актрисе. Она уже сыграла много молодых шекспировских героинь в Королевском Шекспировском театре, а недавно «Дейли телеграф» назвала ее «Геддой Габлер поколения Миллениума» (в пьесе Ибсена она выступила в Национальном театре). Я так еще и не понял, как правильно произносится ее имя. Может быть даже и не Нимнх. С этим нужно будет обязательно разобраться до того, как начнутся репетиции, а начнутся они - хочешь верь, Сэм, хочешь нет, - с начала следующей недели. Обычно в кино много не репетируют, но Эван всегда неделю работает с главными исполнителями без камеры, «просто чтобы сработаться», сказал он.
 

      Дорогая Пенни.
      Сегодня в обеденный перерыв я заглянула в магазин Диснея на Риджент-стрит. На этот раз у меня вполне убедительное оправдание: мне действительно нужно было кое-что купить. Я давно хотела купить видео с «Белоснежкой». А что в этом такого? Ведь это действительно классика мультипликационного кино. Что же касается остальных игрушек, видео и маленького платьица Покахонтас, которые я накупила, то они, например, очень даже могут пригодиться, когда к нам будут приходить друзья со своими детьми - надо же будет чем-то развлечь малышей, даже если своих у нас нет. Я, кстати, много думала о том, где у нас будет детская - если, конечно, все получится (хотя знаю, что, по статистике, это маловероятно). Наша вторая спальня - лучшее место для этого. Мы практически не пользуемся ею, за исключением тех случаев, когда Сэм слишком много выпивает и начинает храпеть - тогда я отправляю его туда. За окном у нас там растет дерево, и ребенок сможет учиться по нему различать времена года, а если приложить некоторые усилия, то я уверена, мы сможем устроить так, чтобы на этом дереве стали гнездиться птицы. Что для этого нужно сделать, я еще пока не знаю. Может быть, повесить скворечник, а может, купить в зоомагазине сеточки с орешками. Я куплю книгу по этой части.
      Пенни, я прекрасно понимаю, что ты сейчас обо мне думаешь - или что бы думала, если бы существовала на самом деле. Но в любом случае я уверена, что ты ошибаешься. Ну, я в том смысле, что это я ошибаюсь. В конце концов, нет ничего странного или нездорового, чтобы время от времени покупать игрушки. Разве мне запрещено мечтать? Или у меня нет права предаваться приятным фантазиям? А вот предположи на минуточку, что это не фантазии. Ну представь, что у нас наконец все получилось. Как бы это было чудесно! Я даже не отваживаюсь думать об этом - слишком тяжело будет потом расставаться с этими мыслями.

 
      Дорогой Сэм.
      Что бы я ни думал об Эване, выбравшем на роль Колина Карла Фиппса, должен сказать, что с Нимнх Таббс он угадал на все сто процентов. Она великолепна. Красива и умеет разбудить в людях эмоции, когда входит в образ. Сегодня она играла некоторые эпизоды, которые я выкрал из дневника Люси, и пока она не дошла до конца, в павильоне стояла полная тишина. Ей удалось добиться того, чтобы всем было и грустно, и смешно. Когда же она закончила монолог о молитвах и о том, что героиня верит в бога только тогда, когда чего-то от него хочет, все зааплодировали - включая меня.
      Больше того: если уж быть абсолютно честным перед самим собой, надо признать, что Карл Фиппс тоже неплох. Есть в нем действительно какая-то природная, не наигранная убедительность, когда он читает текст, и я порой даже забываю, что сам написал эти строчки. Сегодня они репетировали сцену, когда Рейчел обвиняет Колина в том, что ему наплевать, будут у них дети или нет, а тот пытается ей что-то объяснить и в итоге признается, что в абстрактном, самом общем смысле он, может быть, действительно не хочет иметь детей…
      – Понимаешь, если дети - это часть тебя, продолжение и выражение нашей любви, то я, конечно, хочу, чтобы они у нас были. Я был бы рад, да что там - рад, я был бы просто на седьмом небе от счастья. - В этом месте Фиппс сделал паузу и посмотрел в глаза Нимнх. Клянусь: они оба чуть не расплакались. Оба - я имею в виду обоих актеров, а не оба глаза Нимнх. Хотя, конечно, и в них обоих действительно стояли слезы. Мне рассказывали, что у актеров есть такой секрет: если им нужно, чтобы на крупном плане у них получились полные слез глаза, то они дергают за волосинку в носу, и это рефлекторно вызывает слезы. Не знаю, может, в этот раз они и рвали на себе волосы, но если так, то сделали это чрезвычайно ловко, потому что я ничего не заметил. В общем, выдержав паузу, Карл взял Нимнх за руку и сказал: - Но если этого не случится - значит, так тому и быть. Я так считаю. Если у нас будут дети, они станут частью нас, нашей любви. Если же детей не будет, то мы ведь друг для друга все равно останемся, и наша любовь от этого не станет меньше.
      Вот это да! Все именно так и есть. Именно такие чувства я и испытываю к Люси. Впрочем, чего ж тут удивляться: в конце концов, я же и написал этот сценарий. Но все равно было ужасно трогательно. Даже Джордж - на что уж редкое по толстокожести животное - и тот был растроган. Он даже соизволил сказать мне, что сцена удалась, на что я ему сказал, что отвечаю за каждое слово.
      Затем Эван объявил короткий перерыв и удалился, чтобы провести это время в демонстративном одиночестве, которое нарушали только шикарные девчонки с мелированными волосами и в тонированных очках, почтительно подносившие ему кофе. Актеры и остальные члены съемочной группы нестройной толпой, вроде пчелиного роя, сгрудились вокруг стола с чаем и бисквитами - как обычно это и делают актеры и члены съемочной группы. Я решил воспользоваться моментом и познакомиться с Нимнх. Она, как и подобает актрисе, отказалась от чая и опустила в чашку с кипятком пакетик с какой-то гадостью, именовавшейся, по всей видимости, очередным травяным сбором.
      – Привет, я автор сценария. Очень рад, что вы приняли предложение сняться в этом фильме, Нимнн… Нхиммн… Нмнхм…
      Само собой, только в этот момент до меня дошло, что я совсем забыл заранее узнать, как правильно произносится имя этой девушки. Впрочем, ее это не удивило и, по всей видимости, не обидело. Она явно привыкла к подобным ситуациям. А впрочем, что еще ей остается делать с таким-то именем?
      – Мое имя произносится - Нахве. С ударением на втором слоге. Это очень древнее кельтское имя, - сказала она с прелестным, едва уловимым ирландским акцентом, которым, как мне показалось, она гордилась. - Я очень глубоко осознаю свои кельтские корни. Наша семья происходит с суровых и прекрасных Гебридских островов, что возле Ирландии. Моя кровь темно-зеленого цвета.
      Ну что ты на это скажешь! Вот я и не нашелся, что ответить на такую тираду, и хлопал глазами до тех пор, пока к нам вдруг словно ниоткуда не подкатил Карл Фиппс - само воплощение мужественности и дружелюбия.
      – Я Карл. А вы Сэм, правда? Я немного знаком с вашей супругой. Она работает в моем агентстве.
      Да, мужик, немного ты ее знаешь. И хрен когда узнаешь ее лучше, ты, лживый двуличный ублюдок.
      – Потрясающий сценарий, приятель, - продолжал Карл. - Просто потрясающий, честно.
      Я поблагодарил его, а когда он отвернулся, ухитрился капнуть кетчупа ему в чай. Маленькая, но очень важная победа. Затем ассистент режиссера пригласила всех обратно на репетицию. Нахве, проходя мимо меня, ткнула пальцем в ту страницу сценария, которой Эван собирался заняться.
      – Когда я в первый раз прочитала этот кусок, то даже расплакалась, - призналась она.
      Надо же, какое совпадение. Со мной было то же самое.
      Этот фрагмент я вставил в сценарий только сегодня утром. Раньше этого сделать мне бы не удалось, потому что эта страница еще не была написана Люси. В последнее время она берет свой дневник в Спаннерфилд и, если очередь длинная (как обычно бывает), чтобы не скучать, вкратце записывает свои мысли.
      Нахве села на стул посреди репетиционного зала, с ручкой и тетрадью в руках (я даже тетрадь вставил в фильм, чтобы актерам легче было работать с таким количеством внутренних монологов и закадрового текста), и стала читать.
      – Не знаю, почему так получается. Чем ближе тот день, на который намечено либо мое полное возрождение, либо очередная частичная смерть, моя тоска и стремление забеременеть становятся почти физическими. Будто я проглотила что-то большое, тяжелое и даже слегка ядовитое. Это вроде утренней тошноты от похмелья и чувства нереализованности. Могу ли я надеяться, что этой тоске скоро придет конец?
      Я едва мог это слушать. Текст читала Нахве (и читала очень хорошо), но мне слышался голос Люси. Я просто видел, как Люси сидит в полном одиночестве среди толпы в комнате ожидания и изливает на бумаге свои мысли - ее личные, не предназначенные ни для чьих глаз и ушей мысли, которые я теперь выношу на публику.
      – …как только я вижу мать с ребенком, снова задаю себе этот вопрос, и во мне вспыхивает радость, которую вновь накрывает волна отчаяния. Как только я узнаю о беременности кого-нибудь из знакомых, это становится для меня лучиком надежды и в то же время жестоким напоминанием, что по крайней мере в данный момент внутри меня нет ничего, кроме той самой тоски. И может быть, никогда не будет. Не знаю, почему так все устроено: почему для женщины потребность произвести на свет новую жизнь имеет такую важность, почему женщина, пока не станет матерью, не может почувствовать себя полноценной. Но знаю, что это именно так. Наверное, это чувство неудовлетворенности собой не знакомо тем женщинам, которые легко, как и положено природой, обзаводятся детьми… Какое же это сильное чувство жен ского горя и страха, что желанные дети могут так никогда и не родиться.
      Этот монолог всем очень понравился. Эван в восторге от того, что я, как он выразился, «выстраиваю сценарий слоями, как кирпичную стену». Джордж заявил, что теперь, по его мнению, мне действительно удалось «раскусить» образ главной героини.
      – Знаешь, старина, я здесь вообще ни при чем, - ответил я. - Разве я тебе не говорил? Я нашел женщину-соавтора.
 

      Дорогая Пенни.
      Только что перечитала несколько страниц из тех, что были написаны в последнее время, и, по правде говоря, смутилась. Сплошное хныканье и сочувствие самой себе, такой несчастной. Извини, что я, наверное, уже утомила тебя этим нытьем. Чего стоят только завывания по поводу «внутренней тоски» и «утренней тошноты, как от похмелья». Надо же было такое понаписать! Господи, и это в то время, когда три четверти населения планеты живет впроголодь! Как я могу быть такой эгоистичной? Все, что я могу сказать: слава богу, что никто никогда не прочитает этот дневник. А значит, если возможность изливать душу на этих страницах мне помогает жить, то хуже от этого никому не станет, пусть я даже выгляжу в этом дневнике капризной и плаксивой девчонкой. 
      Сегодня ездила в клинику сдавать очередной анализ крови. Вот, собственно говоря, и все. Больше рассказать нечего.
      Осталось ждать недолго. Судя по всему, мои яичники выглядят как битквм набитые мешки картошки. Яйцеклетки гроздьями, штук по пятьдесят, торчат из них в разные стороны.

 
      Дорогой Сэм.
      На Радио Би-би-си мне вручили официальное предупреждение о грозящем увольнении. Ну что ж, как минимум это означает, что придется влезать в долги, потому что аванса, который мне выплатили за фильм, явно не хватит, чтобы прожить вдвоем до следующей выплаты. Впрочем, ничего не поделаешь: рано или поздно это должно было случиться. В последние два месяца я настолько часто отсутствовал на работе, что это стали замечать даже в таком болоте, как Дом радио. Обычно, если человек не испытывает судьбу и терпение руководства, ему позволяют тихо-мирно, практически ничего не делая, продремать на своем рабочем месте до пенсии. Но для этого он должен хотя бы мелькать у начальства перед глазами, принимая посильное участие в создании всеобщей суматохи. В общем, всему есть предел, и я понял, что лучше уйти самому, пока меня не уволили за прогулы.
      Придя в последний раз на работу, я заглянул в студию утреннего шоу к Чарли Стоуну, чтобы попрощаться.
      – А? Что? Ну ладно, бывай, рад был познакомиться, - сказал он. - А ты, кстати, кто такой?
      По-моему, такое прощание с редактором является достойной и, самое главное, справедливой эпитафией моей так толком и не начавшейся карьере в области молодежного радиовещания.
      Люси я о своем увольнении не сказал. Ума не приложу, как ей это объяснить. Она же понятия не имеет, чем я в последнее время занимаюсь. Да ладно, в конце концов, одной ложью больше, одной меньше - какая разница. Хуже уже не будет.
      Сегодня у нас было большое совещание по поводу сценария. Как-никак, с завтрашнего дня у нас начинается съемочный период. Состоялось совещание в офисе «Эбав Лайн Филмз» в Сохо, потому что Эвану, видите ли, было «обломно переться» к нам в центр. По этой уважительной причине в Сохо пришлось переться Джорджу, Тревору и даже Найджелу. Меня сегодня осенило: пожалуй, Найджел на самом деле вовсе не настолько крут, как хочет казаться другим, да и самому себе. В конце концов, взять даже сегодняшнюю ситуацию: Би-би-си вкладывает в этот фильм львиную долю денег, а Найджел при этом позволяет обращаться с нашей корпорацией как с младшим партнером. И кому позволяет: трем паяцам с идиотскими стрижками, которые снимают пару жалких комнатушек в Сохо.
      Почему, спрашивается? Да потому, что это кино. Весь мир околдован кинематографом, неподражаемым сиянием серебристого экрана. По крайней мере, я могу утверждать это в отношении тех, кто работает в области масс-медиа в Лондоне, а для нас - тех, кто работает в этой области, - Лондон и есть весь мир. Все остальные формы повествовательного искусства внезапно стали устаревшими и невыносимо скучными по сравнению с кино. Книги, театр, телевидение? Кое-что по-своему неплохо, но при серьезном анализе становится понятно, что все это - скука смертная. Старомодная скучища, пропахшая нафталином, которую только и можно рассматривать в качестве одной из ступенек исторической лестницы, подводящей нас к единственной подлинной вершине - волшебному и сверкающему миру кинематографа! Стоит писателю выпустить новый роман, как первый же берущий у него интервью журналист спрашивает: «Ваша книга будет экранизирована?» Стоит актеру получить роль в телевизионном мини-сериале с бюджетом в десять миллионов фунтов, как он начинает несколько смущенно оправдываться перед друзьями: «Да, конечно, неплохо, но ведь это всего лишь для телевидения». Режиссеры существующих на государственные субсидии театров в поте лица ищут пьесы, по которым можно было делать спектакли, по возможности похожие на фильмы (насколько это позволяют пустая сцена, четверо актеров и один стул). При этом каждый из них втайне лелеет мечту о том, что когда-нибудь он станет настолько модным и успешным, что сможет наплевать на театр и заняться наконец настоящим делом - снимать кино. Все дело, понимаете ли, в Голливуде. Вот уже девяносто лет мы живем под его гипнозом. Нам все еще хочется пробиться туда. И если никому из работающих на Би-би-си Голливуд не светит, то кто-нибудь из «Эбав Лайн Филмз» все-таки может туда попасть, что и доказывает пример Эвана. Вот почему гора была вынуждена идти к Магомету.
      Признаюсь сразу: совещание прошло и, более того, закончилось очень удачно для меня. Для начала все согласились, что вариант сценария, который имеется на текущий момент, не только всем нравится, но и заслуживает похвалы. Великолепно - именно это слово носилось в воздухе. Эван дал всем понять, что он тоже очень доволен.
      Почувствовав настроение Эвана и перехватив у него эстафетную палочку, Петра вытащила ворох факсов и объявила, что Лос-Анджелес и Нью- Йорк тоже очень довольны, и вообще все очень, очень довольны.
      Настоящий триумф любви к моей скромной персоне.
      Затем настал черед неизбежного ушата холодной воды. Такое происходит с авторами сценариев постоянно, на всех обсуждениях, абсолютно независимо от того, насколько бурными были восторги всех собравшихся на этих обсуждениях.
      Все идет хорошо до тех пор, пока кто-нибудь не произнесет роковые, имеющие силу заклинания слова: «…за исключением». Да я сам сотни раз говорил такое авторам: «Всем очень понравилось, и я тоже считаю, что вам многое удалось, за исключением…»
      – За исключением финала, - сказал Найджел, и все дружно кивнули.
      Ну что ж, удар был нанесен честно и по правилам - с этим не поспоришь.
      – Имеется в виду отсутствие такового, - сказала Петра, взяв на себя труд облечь невысказанные сомнения других.
      Я понял, что наступил момент дать последний, явно безнадежный бой. Учитывая то, насколько мы с Люси сейчас близки к реальной развязке - счастливой или нет, - я не то чтобы не считаю себя вправе, но просто не могу найти в себе сил определиться с тем, каков будет финал моей истории. Похоже, Люси все-таки была права, постоянно повторяя одну и ту же, казалось бы, банальную фразу: писать нужно от сердца. То, что пишешь, должно исходить из глубины твоей души. И вот сейчас у меня не хватает духу решить судьбу моих героев. Я просто понятия не имею, как отреагирую на столь долгожданное известие, когда оно придет, поэтому и не могу себе представить, как будут реагировать мои герои, что они будут чувствовать и как себя поведут. Это вовсе не значит, что я просто перенесу наши с Люси чувства на Колина и Рейчел. То есть вполне возможно, финал фильма будет совпадать с тем, что получится у нас в жизни, но это вовсе не обязательно. Пока я этого просто не знаю.
      – Послушайте, речь ведь идет всего об одной последней странице, - сказал я. - Даже о нескольких последних строчках. Я все допишу и принесу вам, как обещал: через несколько дней.
      – Но, Сэм, - запротестовал Найджел, - Эван ведь начинав!' снимать уже на следующей неделе.
      – Но ведь его никто не заставляет снимать, начиная с конца, правда? - возразил я и с надеждой посмотрел на Эвана, который сидел молча, загадочно глядя в бокал с минералкой со столь свойственным ему и всем остальным режиссерам выражением лица: «Свой вердикт я вынесу, когда сочту нужным».
      – При всем моем к вам уважении, - сказала Петра - и голос ее прозвучал не более ласково, чем лязганье передернутого затвора, - мне представляется очень трудной, практически невыполнимой задачей удерживать на крючке американских прокатчиков и, главное, их деньги, если на начало съемочного периода мы не сможем сообщить им, чем заканчивается фильм.
      – Ну не знаю я, чем он закончится, - взмолился я. - Прошу прощения, но хоть убейте: не знаю.
      Эван тем временем выбрался из глубин своего кокона и величественно протянул руку к вазочке с оливками.
      – Слушайте, вообще-то это мой фильм. Надеюсь, с этим все согласны? - осведомился он таким тоном, каким общаются с миром только кинорежиссеры. Вообще-то сценарий фильма написал я. Разные люди дали деньги на съемки. Не одна сотня человек так или иначе вовлечена в процесс производства Но в конце концов это будет, конечно, «его» фильм, «фильм Эвана Проклеймера». В другой ситуации я бы непременно высказался по этому поводу (хотя не уверен, что у меня хватило бы смелости), но поскольку выяснилось, что Эван на моей стороне, естественно, я промолчал.
      – Я уже неоднократно давал понять, - продолжал он, - что если Сэму не хочется писать финальную сцену раньше времени, то пусть так оно и будет. Такая неизвестность будет отличной мотивацией для актеров, да и нам всем не даст расслабиться. Актеры играют людей, которые живут в подвешенном состоянии - жить или не жить. И лично я даже рад, что у меня есть такая возможность помочь актерам существовать во время съемок в состоянии неопределенности. Пускай попереживают всерьез. Импровизация - это и есть самая животворная сила для творческого поиска.
      Что я могу на это сказать? По крайней мере, все остальные после этого заткнулись.
 

      В Хаммерсмите, недалеко от эстакады, по которой я проезжаю, направляясь в клинику, стоит церквушка, которую я про себя назвала «одинокой церковью».