Университетский участок: аресты – МО: пусто. Три протокола допросов: «достаточно молодой», «нормального телосложения» белый мужчина заглядывал в окна мотелей-борделей. Наш любитель глазных яблок? – может быть – но:

Адресов мотелей не указано: только Саут-Вестерн-авеню. Ни имен жалобщиков, ни номеров жетонов.

Иными словами, пока идти некуда.

Я позвонил в участок на 77-й улице. Начальник, нудным голосом.

Мучителей собак – нет. Зато есть молодой белый мужчина, который подглядывал в окна борделей и джаз-клубов. Ни задержаний, ни подозреваемых, ни протоколов допросов на местах: в участке вводится новая система регистрации дел. Он пришлет мне названия и местоположение клубов и мотелей, когда – и если – найдет.

Разбитые джазовые пластинки Томми К.?

Еще звонки: Центральная тюрьма, Полицейское управление Лос-Анджелеса, Архивный отдел, Управление шерифа. Результаты: в этот год мучители собак – ноль; молодые белые мужчины-вуайеристы – ноль, пост-кафесьяновские 459-е – ни одного подозреваемого кавказской внешности.

Звонки, звонки – проторчал у телефона три часа, за это время обзвонил все отделы Полицейского управления Лос-Анджелеса и Управления шерифа. Черт: ни одного арестованного молодого вуайериста, двое мокроспинников[10] – мучителей собак депортированы в Мексику.

Ожидаю: личные дела извращенцев – Бюро расследований.

Покатил в центр. Проверил свой кабинет – сообщений нет, на столе – рапорт:

КОНФИДЕНЦИАЛЬНО

30 октября 1958

Кому: Лейтенанту Дэвиду Д. Клайну

От: сержанта Джорджа Стеммонса-мл.

Тема: Дело Кафесьяна (459 УК) 947. 1 Кодекса охраны здоровья и безопасности – нанесение увечий животным.

Сэр:

Согласно вашему приказу, я проверил дела Центрального Бюро и Центрального управления шерифа в поисках случаев, сходных с нашим. Таковых не значится. Я также проверил случаи 947. 1 (коих оказалось очень – мало), и совпадений имен с 459-ми не наблюдалось (самому молодому нарушителю статьи 947.1 в настоящее время тридцать девять лет, что противоречит описанию предполагаемого преступника, данному сотрудником Бетелем). Я также проверил все дела об убийствах – имевших место в Лос-Анджелесе и по всей стране начиная с 1950 года, – но не нашел ни одного 187-го, сопряженного с ограблениями, сходными по модус операнди с действиями нашего преступника.

Касательно капитана Уилхайта: я «дипломатично» попросил его дать нам список лиц, продающих и употребляющих наркотики, о которых Кафесьян проинформировал его отдел, на что мне ответили, что таких записей не велось – в целях безопасности семьи. Капитан Уилхайт назвал мне одно имя: этого человека – торговца марихуаной недавно сдал Томми Кафесьян: Уорделл Генри Кнокс, негр, работавший барменом в различных джаз-клубах. Ни капитан Уилхайт, ни его подчиненные не смогли сообщить мне местонахождение Кнокса. Кнокс был недавно убит (преступление не раскрыто). Это было убийство цветного цветным, и, вероятно, расследование проводилось с недостаточной тщательностью.

Касательно прачечных «E-Z»: во всех трех заведениях говорить со мной служащие наотрез отказались.

Вернемся к капитану Уилхайту. Если честно, я полагаю, что он солгал о том, что никаких записей не велось. Он выразил недовольство вашей ссорой с Джеем-Си Кафесьяном, а также сообщил, что ходят слухи о том, что федеральное расследование по поводу рэкета все же будет начато – объектом его станет наркоторговля Южного Централа Лос-Анджелеса. Он выразил озабоченность, что о связи полиции Лос-Анджелеса с семейством Кафесьянов станет известно, и это повредит репутации как всего Управления, так, в частности, и Отдела по борьбе с наркотиками и лично сотрудников, непосредственно общавшихся с семейством. Жду дальнейших указаний.

С уважением,

Сержант Джордж Стеммонс-мл.

Жетон №2104

Отдел административных правонарушений

Джуниор – может ведь, сволочь, когда захочет. Оставляю ему записку – новости о стриптизе Люсиль и вуайеристе. И приказ: вернуться на место, опрашивать свидетелей, стараться не попадаться на глаза членам семьи.

Взвинчен – хватаю досье на извращенцев. Собачники – взломщики – вуайеристы – что у нас тут:

Морской пехотинец, трахавший немецких овчарок. Доктор Дог, пойманный на том, что колол свой собственной дочери гной гончих собак. Убийцы собак – ни один не подходит под описание. Те, кто трахал псов, сосал у псов, избивал собак, поклонялся собакам; придурок, который зарезал собственную благоверную одетым в костюм Плуто. Любители нюхать дамские трусики, гадить в раковины, мастурбировать – забрызгивая исключительно нижнее белье. Грабители-пидоры, трансвеститы, «Рита Хейворт – Гильда» – густые крашеные волосы – попался в тот момент, когда отсасывал у усыпленного хлороформом младенца. Возраст совпадает – но тот парень отрезал себе член, а потом покончил с собой и давно покоится на кладбище тюрьмы Сан-Квентин. Вуайеристы: окна, мансарды с застекленными крышами, собственно крыши – куда только эти умники не исхитряются забираться. Среди них нет ни одного мучителя собак – это по преимуществу народ пассивный – даже хнычут и трясут потными лапками, когда поймаешь. Дэрил Уишник – забавный МО – тут тебе и вуайерист, и насильник, и взломщик – сторожевых собак он успокаивал, скармливая им мясо, начиненное смесью героина с кокаином, – жаль, что загнулся от сифилиса в пятьдесят шестом. Озарение: вуайеристы – пассивные, а наш приятель собачек таки замочил, да еще как.

Ничего.

17:45 – взвинчен, голоден. Поеду-ка в «Рик'с Риф» – может, Дисканта по телеку покажут.

Приехал, набросился на сухие крендельки в баре.

Новости: «Чавес Рейвин», автокатастрофы, «красные».

Делаю громче.

– … Так что я снимаю кандидатуру по личным причинам. Томас Бетюн будет переизбран при отсутствии других кандидатов, что, как я искренне надеюсь, не облегчит захвата территории «Чавес Рейвин». Я буду протестовать против этой пародии на демократию, как частное лицо. Я…

Аппетит у меня мигом пропал – уезжаю.

Ехать особо некуда – так, проедусь. На юг – туда, куда тянет невидимый магнит. Фигероа, Слаусон, Централ. За мной – серый «плимут». Скажем, ОВР – приказ Эксли. Я прибавил газу – adios, предполагаемый хвост.

Рай для вуайериста – ночные клубы, бордели. «Бидо Лито», клубы «Замбоанга» и «Зомби» – низенькие крыши, забраться – проще простого. Мотель «Счастливое время», мотель «Тик-так». Идеально для подглядывания: низенькие крыши, кусты по пояс. Озарение – надо свидеться с Лестером Лейком в «Тайгер Рум».

Разворот, взгляд в зеркало заднего вида, твою мать – «плимут» не отстает.

ОВР или Отдел по борьбе с наркотиками? А может, бандиты слежку устроили?

Боковые улочки – виляю туда-сюда – ровно в восемь шоу Лестера заканчивается. Лестер: жилец, информатор. Дешевый притом: мой должник.

Осень пятьдесят второго:

Мне звонит Гарри Кон[11] – киномагнат. Его заинтересовало мое прозвище – Вышибала, – а немецкую фамилию он счел еврейской. Какой-то эстрадный певец-«шварце» трахает его подружку – убей его.

Я отказался.

Микки Коэн тоже.

Тогда Кон позвонил Джеку Драгне.

Я знал, что это придется делать мне – без права отказа. Микки: запах легкой наживы не стоил чьей-то жизни, но Джек настоял.

Я позвонил Джеку – мол, дело выеденного яйца не стоит, чего возиться. Прижмите Лестера Лейка – зачем сразу убивать?

Джек ответил, что прижимать его придется мне.

Джек наказал взять на дело братьев Веккио.

Джек наказал: отвезите этого негра куда-нибудь подальше и перережьте ему голосовые связки.

Р-раз – и готово…

– … Или я прижму тебя к ногтю за Тромбино и Бранкато. И вываляю в грязи имя твоей шлюхи-сестры.

Я поймал Лестера в его логове: либо тебя убьют, либо – порежут, выбирай! Лестер – режьте, только, ради бога, побыстрее. В комнату протискиваются братцы Веккио – Крутой держит наготове скальпель. Немного «на грудь» – успокоиться. Снотворные капли для Лестера.

Анестезия – Лестер, хныча, зовет маму. Я освободил из-под стражи провинившегося докторишку – маленькая операция, и его не привлекут за незаконные аборты. Лестер поправился. Гарри Кон нашел себе новую подружку: Ким Новак.[12]

Голос Лестера из баритона превратился в тенор – теперь он поет исключительно в джаз-клубах для черномазых. Крутой приводил бойфрендов – послушать жалобные трели.

Лестер сказал, что должен мне. Наша сделка: я ему – квартирку в наших трущобах для черномазых за символическую плату, а он мне – информацию. Сделка удалась: он говорил с неграми на их языке, он сдавал мне букмекеров.

Клуб – фасад расписан «под тигра», у двери – лакей в тигровом смокинге. Внутри: обитые мехом под тигра стены, официантки в тигровых платьях. На сцене – Лестер Лейк, извергающий «Голубую луну».

Я занял кабинку, поймал пробегавшую «тигрицу»: «Дейв Клайн пришел к Лестеру». Она ринулась за сцену – под звон «одноруких бандитов». Лестер: насмешливо-смиренные поклоны, аплодисменты пьяных завсегдатаев.

Верхний свет, и – разом – негры потянулись по кабинкам. Появился Лестер с тарелкой в руке.

Цыпленок и вафли – аж жир стекает. «Здравствуйте, мистер Клайн. Я уж собрался вам звонить».

– Ты задолжал мне.

Он сел. «Ага, и вы – домовладельцы – продыху людям не даете. Хотя могло быть и хуже – например, вы могли быть евреем».

Взоры обратились на нас. «Мы всегда встречаемся с вами на публике. Как считаешь, что люди думают, глядя на нас?»

– Никто никогда не спрашивает, но я думаю, что все думают, что вы все еще собираете ставки для Джека Вудса. Я сам этим занимаюсь, поэтому знаю, что говорю. И кстати о Джеке, сегодня днем он собирал долги – оттого-то я и собирался звонить вам, пока со мной не сделали то же самое, что вон с тем беднягой.

– Помоги мне – и ничего с тобой не будет.

– В смысле – ты спрашиваешь, я отвечаю?

– Нет. Сначала ты избавишься от этой жирной мерзости, а потом поиграем в вопросы и ответы.

Мимо прошла «тигрица» – Лестер поставил на поднос свою тарелку и ухватил бокал с выпивкой. Глоток, отрыжка: «Теперь спрашивайте».

– Начнем со взломщиков.

– Лады. Лерой Коутс, досрочно освобожден и уже сорит деньгами. Уэйн Лейн, профессионал, специалист по особнякам, притом заставляет жену торговать собой. Альфонсо Таррел…

– Мой приятель – белый.

– А, ясно – но я-то специализируюсь на черных кварталах. Знаешь, когда я в последний раз слышал о белом грабителе в здешних краях? Никогда!

– Честно, по крайней мере, но я полагаю, что тот парень – психопат. Он порезал на куски двух доберманов-пинчеров, украл только столовое серебро, а затем испортил личные вещи домочадцев. Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Ни о чем. Мне не известен ни один подобный псих, разве что не надо быть Эйнштейном, чтобы догадаться, что он связан с семейством. Уэйн Лейн любит наложить кучу в стиральные машины, он же – самый безбашенный взломщик из всех моих знакомых по этой части.

– Ладно, тогда вуайеристы.

– By… это еще кто?

– Любители подглядывать. Парни, которые кончают, стоит им позаглядывать в чужие окна. Мне приходилось читать сообщения о таковых – в районе моего ограбления, равно как и в южной части города. Мотели, бордели и джаз-клубы.

– Я поспрашиваю, но сомневаюсь, что это окупит мою месячную ренту.

– Давай попробуем еще: Уорделл Генри Кнокс. Он приторговывал марихуаной и работал барменом в джаз-клубах, предположительно в этих местах.

– Скорее всего в этих, потому что в белые джаз-клубы его бы никто не взял. Именно что работал, потому что несколько месяцев назад его пристукнули. Неизвестный или группа неизвестных – на случай, если ты решишь спросить, кто это сделал.

Совсем близко заверещал музыкальный автомат – рву рычаг, вырубаю. «Я знаю, что он убит».

Возмущенное бормотание негров – ну и хрен с ними. Лестер: «Мистер Клайн, ваши вопросы уходят далеко от темы. Кстати, я, кажется, знаю мотив убийства Уорделла.

– Это какой?

– Это дело. Уорделл был фанатом перепиха. Просто жить без этого дела не мог. Трахал все, что движется. А если оно не двигалось, шевелил и все равно трахал. Врагов у него, должно, было не меньше миллиона. Он трахнул бы и связку дров, лишь на секунду заподозрив, что там затаилась змея. Он любил все, всех и сразу. Он…

– Достаточно, господи Иисусе.

Лестер подмигнул. «Спроси меня что-нибудь, о чем я могу хоть что-то знать.

Близко. «Семейство Кафесьян. Ты наверняка знаешь о них больше, чем я».

Лестер заговорил – тихо, сдавленно:

– Я знаю, что они связаны с вашей конторой. А еще – что они торгуют исключительно с неграми и прочими, кроме тех, что называются добропорядочными белыми гражданами, поскольку так хочется шефу Паркеру. Колеса, травка, порошок – самые крупные поставщики ентого дела в южной части Города Ангелов. Я знаю, что они ссужают деньги и сдают так называемых «независимых торговцев» вашему ведомству, и за это их никто не трогает. Я также знаю, что Джей-Си и Томми нанимают на работу всяких малоприметных негров, и Томми присматривает за ними. Кстати, о психах – Томми К. Он постоянно отирается в околоджазовой тусовке «Бидо Лито» и выдает трели на своем жутком саксе всякий раз, когда ему позволяют – а позволяют частенько, – ибо кто сможет отказать психопату – даже такому маленькому и тощему, как Томми К.? Томми – псиииих. Совсем того. Он бандит и, говорят, виртуозно владеет своим ножичком. И еще – поговаривают, что он готов на все, чтобы угодить Отделу по борьбе с наркотиками. Слыхал, он чуть не на куски покромсал пьяного водилу, который сбил дочку одного парня из отдела.

Псиииих. «Это все?»

– А что – мало?

– Как насчет сестры Томми, Люсиль? Она – тоже того. Любит прогуливаться голой в собственной спальне.

– Я вот что вам скажу. Жаль, что Уорделл мертв, он бы наверняка от нее не отказался. Может, ей нравятся черные, как и ее братцу. Да я бы и сам ее не прочь – вот только последний раз, когда у меня была беленькая, мне горло порезали. Да вы, наверное, помните – вы ведь при этом присутствовали.

Щелк! – включился музыкальный автомат – голос самого Лестера – кто-то захотел музыки. «Тебе разрешают ставить собственные песни»?

– Да, Крутой и Чик Веккио. Они оказались более сентиментальными к этой истории с перерезанным горлом, нежели некий домовладелец по имени Дейв Клайн. Пока они заправляют автоматами в южном Лос-Анджелесе под началом Микки Коэна, здесь будут звучать «Огни гавани» в исполнении Лестера Лейка. Что дает мне передышку, поскольку я слышал, что последние пару недель какие-то чужие ребята орудуют с автоматами, что может повредить старику Лестеру.

«Огни гаааааавани» – сущие сопли на меду. «Микки должен за этим проследить. Тут федералы собирались устроить проверку всех здешних автоматов. А тебе кто-нибудь говорил, что ты – вылитый гомик? Как Джонни Рэй в свободное время?»

Хохочет:

– Ага, мои приятельницы. Я убеждаю их, что у меня есть «такие» наклонности, и они из кожи вон лезут, чтобы привести меня в норму. Крутой В. вечно приводит дружков, и я перенимаю их манеры. Нехилая школа, скажу я вам.

Я зевнул – перед глазами бешено завертелись тигровые полоски.

– Идите поспите, мистер Клайн, – у вас ужасный вид.

К чертям сон – магнит неудержимо тянул меня. Зигзагами – с востока на юг – серый «плимут» вроде отпал. Вестерн-авеню – раздолье для вуайеристов – полно борделей, но адресов нет. Угол Вестерн и Адамс – блядский рай – стайки девочек разных мастей. Цветные, мексиканки, попадаются и белые – платья с разрезами, штанишки в обтяг. Вспышка: штанишки Люсиль – изодранные и забрызганные спермой.

Мысль:

Вестерн и Адамс относятся к Университетскому участку. Отдел нравов, проверим досье на проституток: личные дела, списки клиентов и сутенеров, приводы. Блядская ухмылка Люсиль, папашина кровь на ее серебристых ноготках – а что, если и она тоже…

Интересное предположение – за и против.

Тем не менее…

Университетский участок, стол – кипа несортированных дел о проститутках.

Фотографии, копии протоколов. Имена: проститутки, сутенеры, люди, пользовавшиеся услугами девочек. Три ящика стола разношерстных бумаг, никакой маломальской системы.

Посмотрим:

«Кафесьян» – нет, равно как и прочих армянских фамилий, – и часа времени как не бывало – что неудивительно – большинство шлюх выходят под залог, уплаченный через подставных лиц. Кстати: если бы Люсиль торговала собой – и попалась, она бы наверняка позвонила Дэну Уилхайту, чтобы тот ее вытащил. Сто сорок четыре отчета о задержании – 18 белых девушек – ни одна не подходит под описание Люсиль. Идиотская система – большинство легавых халатно относятся к делам проституток – все равно большинство из них снова попадутся. Списки сутенеров: никаких Люсиль, Люс, попалась белая девушка Люси – но не с армянской фамилией.

Снова фотографии – некоторые из них с номерками на шее и припиской: настоящее имя, уличное имя, имя сутенера, дата. Черные, мексиканки, несколько белых – большей частью страхолюдины. И тут – мурашки по коже: Люсиль – профиль, анфас – ни дат, ни имени, ни номерков на шее.

Ну же: все перепроверим. Три раза – ничего, ноль, пусто. Никаких намеков на Люсиль.

Всего лишь пара фотографий.

Словом, лишняя бумажная возня.

А что, если вмешался Дэн Уилхайт – а фотографии не заметил?

А что, если: грабитель, вуайерист – клиент Люсиль К.?

Записал задание Джуниору:

Проверь всю информацию о проститутках и их клиентах – а именно постарайся нарыть что-нибудь на Люсиль.

Мурашки по коже: проклятая семейка.

Заехал в Бюро, оставил на столе Джуниора записку. Полночь: Отдел административных правонарушений пуст.

– Клайн!

В коридоре – Дэн Уилхайт. Я поманил его в – свой – кабинет.

– Что?

– То, что я прошу прощения за перебранку с Кафесьянами.

– Я пришел не за тем. Повторяю: ну что?

– То, что это непростая ситуация, и я пытаюсь вести себя в рамках. Я не хотел браться за это дело и сейчас не хочу им заниматься.

– Я знаю, и ваш сержант Стеммонс уже извинился за ваше поведение. Также он просил список лиц, о деятельности которых проинформировали Кафесьяны. Я ему отказал и вам повторю: такого списка не существует, так как все данные о Кафесьянах уничтожены. И что?

– Что ж, пусть так. А вопрос ваш должен звучать так: чего хочет Эксли?

Уилхайт подобрался, руки – в бедра: Расскажите мне, что вы думаете об этом 459-м. Лично я уверен, что это может быть предостережением наркомафии. И считаю, что мой отдел лучше подготовлен, чтобы расследовать это преступление, и предполагаю, что вы передадите эти мои слова шефу Эксли.

– Я так не думаю. Полагаю, что взломщик как-то связан с самим семейством, в частности с Люсиль. Это может быть и тот вуайерист, которого с некоторых пор видели заглядывающим в окна проживающих в этом районе.

– А может, это какой-нибудь псих. Конкуренты решили использовать тактику устрашения.

– Может быть, хотя я не думаю. Я, вообще-то, не следователь, и…

– Нет, вы – бандит с дипломом юрфака.

ОСТЫНЬ – ПОЛЕГЧЕ – НЕ ДВИГАЙСЯ.

– … и мне очень жаль, что я втянул вас во все это. Так вот: я слышал, что федеральное расследование все-таки состоится. Также я слышал, что Уэллс Нунан намерен проверить налоговые декларации – мои и некоторых моих сотрудников. У меня есть предположение, что он знает обо мне и Кафесьянах. Нам всем вручают благодарности – дорогие подарки, происхождение которых мы не можем объяснить, так что…

Пот, горячее дыхание его разит табаком.

– … вы выполните свой долг перед Полицейским управлением. У вас есть двадцать лет выслуги, а у меня и моих ребят – нет. Вы можете давать юридические консультации и отсасывать у Микки Козна, а мы не можем. Вы должны нам, поскольку это вы позволили Сандерлину Джонсону выпрыгнуть из окна, и Уэллс Нунан начинает расследование только оттого, что из-за вас провалилось «дело боксеров». Из-за вас заподозрили моих людей, так что вся вина лежит на вас и разгребать все тоже вам. И под конец: Томми и Джей-Си – ненормальные. Они никогда не имели дела с враждебно настроенными полицейскими, и, если федералам вздумается их прижать, вполне могут слететь с катушек. Я хочу, чтобы они успокоились. Прекратите это свое дерьмовое расследование, и мне плевать, что вы скажете Эксли. Просто убирайтесь из поля зрения семьи – и чем быстрее, тем лучше.

Надвинулся на меня. «Постараюсь».

– Сделайте это. Можете считать это платежом. Как будто я считаю, что это вы вытолкали Джонсона из окна.

– А вы так считаете?

– Вы – достаточно жадный, но не настолько глупый.

Я надвинулся на него, встал – ноги трясутся. На моем столе – записка: «Звонил Пит Бондюран. Просил перезвонить Г. Хьюзу в отель „Бель-Эр"».