Лос-анджелесский квартет (№4) - Белый джаз

В ответ – тот же басовитый смех и подмигивание. «Сынок, твои мыслительные способности только что снискали тебе вечную дружбу некоего ирландца по имени Дадли Лиам Смит, и мне до сих пор непонятно, как получилось, что два таких сообразительных парня, как мы с тобой, до сих пор оставались просто знакомыми?

СДАЙ ЕМУ ДЬЮХЕЙМЕЛА.

СЕЙЧАС.

– Кстати, о дружбе, сынок. Насколько я понимаю, вы очень близки с Бобом Галлодетом.

В проходе – шум, крики: «Дейв Клайн – мой друг!»

Лестер – в комнате для допросов.

Я сорвался с места – как раз в это время закрывалась дверь в комнату номер три. Заглянул в окно – Лестер в наручниках выплевывает выбитые зубы – Брюнинг и Карлайл орудуют дубинками.

Удар плечом – дверь распахнулась настежь.

Брюнинг – непонимающее лицо. «А? Что?»

Карлайл – на стеклах очков – кровавый туман.

Запыхавшись, выпаливаю очевидную ложь: «Когда убили Кнокса, он был со мной!»

Карлайл: «Это было утром или вечером?»

Брюнинг: «Эй, самбо, – а теперь спой „Огни гавани"!»

Лестер выплюнул кровь вместе с зубами прямо Брюнингу в лицо.

Карлайл сжал кулаки – я сбил его с ног дубинкой. Брюнинг, ослепленный, вскрикнул – я врезал той же дубинкой ему по коленям.

И снова – знакомый акцент.

– Сынки, вам придется освободить мистера Лейка. Лейтенант, спасибо вам за помощь правосудию и ваше превосходное алиби.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Уважаемые мистер Хьюз и мистер Милтир,

Настоящим сообщаю, что в дни 11, 12 и 13 ноября 1958 года Гленда Бледсо принимала участие в активно освещаемых прессой мероприятиях, организованных компанией «Вэрайети Интернешнл Пикчерз», контракт с которой она заключила – это является абсолютно законным основанием расторжения ее контракта с «Хьюз Эйркрафт&Тул Компани, Продакшнз и др.». В частности, мисс Бледсо позволяла себя фотографировать в компании актеров Рока Рокуэлла и Сальваторе «Крутого» Веккио и давать интервью, содержание коего по большей части касалось актерской карьеры всех троих, а помимо этого, съемок картины «Атака атомного вампира», в которой на данный момент заняты все трое. Детали последуют в пояснительной записке (прилагается), но советую вам уже сейчас признать контракт мисс Бледсо недействительным; вы имеете право обратиться в гражданский суд с иском против нее, а также потребовать возмещения финансового ущерба с последующим запретом доступа в киноиндустрию, предусмотренного различными пунктами договора с компанией Хьюза. Мое продолжительное наблюдение за мисс Бледсо не выявило случаев кражи из домиков для гостей, и это позволило мне предположить, что в действительности эти кражи осуществлялись малолетними хулиганами из окрестностей. Несовершеннолетние проникали внутрь, отрывая недостаточно прочные задвижки на окнах, поскольку им было известно, что жильцы в данных домиках появлялись нерегулярно, что и позволяло им беспрепятственно совершать кражи. Прошу вас уведомить меня в случае, если вы пожелаете, чтобы я продолжал наблюдение за мисс Бледсо; однако позволю себе заметить, что в настоящий момент у вас достаточно информации, чтобы приступить к соответствующей законной процедуре.

С уважением, Дэвид Д. Клайн

Раннее утро – трейлеры. Гленда еще спала; Лестер свернулся калачиком возле «космического корабля».

Я вышел – Лестер пошевелился – забулькало дешевое вино. Междусобойчик: режиссер и оператор.

– Ладно тебе, Сид, – на сей раз главный вампир выкалывает глаза тому парню.

– Но Микки опасается, что фильм получится слишком жестоким. Я… я не знаю.

– Господи Иисусе, просто берешь кого-нибудь из массовки и наливаешь ему в глаза фальшивой крови.

– Да ладно тебе, Уайли. Дай хоть кофе попить – а то, знаешь, в шесть сорок девять утра я как-то не особо настроен придумывать кровавые сцены.

Лестер помахал мне – весь в порезах и синяках. «Всегда мечтал стать кинозвездой. Может, поторчу тут пару деньков, побегаю в массовке – каким-нибудь чернокожим вампиром».

– Не стоит. Брюнинг и Карлайл наверняка разыскивают тебя. Уорделла Кнокса, допустим, тебе не пришьют, но что-нибудь да нароют.

– Что-то не особо хочется куда-то смываться, м…

– Придется. Я же говорил тебе вчера вечером: позвони Мег и скажи ей, что я велел сохранить за тобой квартиру. Ты что – хочешь, чтобы тебя пристрелили при попытке сопротивления аресту какой-нибудь ночью, когда ты уже решишь, что про тебя забыли?

– Нет, не особо. Слушайте, мистер Клайн, – никогда не думал, что Дадли может дать мне передышку.

Я подмигнул а-ля Дадли. «Ему нравится мой стиль работы, сынок».

Лестер побрел обратно к своей бутылке. Режиссер вытаращил на меня глаза, но я как ни в чем не бывало прошествовал к трейлеру.

Гленда читала мою записку. «Дэвид, это убьет… я хотела сказать, это поставит крест на моей актерской карьере».

– Надо же дать им хоть что-нибудь. Если они поверят, то не станут выдвигать обвинений в краже. И это отвлечет внимание от домиков для гостей.

– Пока ни по телевизору, ни в газетах ничего не сообщали.

– Чем больше времени пройдет, тем лучше. Хьюз может сообщить о его исчезновении, а рано или поздно обнаружится и тело. В любом случае, нас могут допросить, а могут и не допрашивать. У меня были с ним стычки, так что скорее заподозрят меня – хотя бы для проформы. Я справлюсь, и… и я знаю, что ты тоже справишься, ведь мы… вот черт.

– Профессионалы, ты хочешь сказать?

– Не будь так жестока. Пока слишком рано.

Она взяла мои руки в свои. «Когда мы сможем встреться в открытую?»

– Уже можем, наверное. Мне не стоило задержишься так поздно, и, может, стоит повременить, пока то да се.

– Пока что?

– Пока не уляжется история с Мишаком.

– Мы в первый раз упомянули его имя.

– Да мы о нем и не говорили почти.

– Ну да. Мы были слишком заняты раскрытием друг другу секретов. А как насчет алиби?

– Недели две ты была дома, одна. А что было раньше, ты не помнишь – да и кто помнит так долго?

– Но тебя беспокоит и что-то еще – прошлой ночью я догадалась об этом.

Шею защекотало – я и выдал: «Да все это дело Кафесьянов. Я говорил с девушкой, которая знает Томми К., и она мне сообщила, что Люсиль работала девушкой по вызову у Дуга Анселета».

– Не думаю, что мы были знакомы. Девочки редко назывались своим настоящим именем, и, если бы я знала кого-нибудь похожего на то, как ты ее описывал, я бы непременно тебе сказала. Ты собираешься его допросить?

– Ага. Причем сегодня.

– Когда она работала на Дуга?

– Дуга?

Гленда рассмеялась. «Я сама-то на него работала без году неделя – сразу после истории с Жиллеттом, и тебя это беспокоит, потому что ты знаешь, чем я занималась».

– Нет, не потому – я просто не хочу, чтобы все это было связано с тобой.

Наши пальцы сплелись. «А я и не связана – разве только тем, что связана с тобой». Она сжала мои пальцы. «Что ж, иди. Эскортное агентство „Премьер", 481, Саут Родео, возле отеля „Беверли Уилшир"».

Я поцеловал ее. «Сначала ты делаешь совсем плохо, потом – совсем хорошо».

– Нет – просто плохое ты предпочитаешь потреблять небольшими порциями.

– И то верно.

– Я бы не стала так уверяться. И – поосторожнее с Дугом – он приплачивает полиции Беверли-Хиллз.

И я ушел – с легким сердцем. Лестер выдавал неполнозубую версию «Огней гавани» столпившимся у «корабля» алкашам.

Новости по телефону:

Вудс напал на след Джуниора в Черном городе – потом тот проскочил на красный свет, и Джек потерял его. Джек, раздраженным голосом: «Такое впечатление, что он живет в своей машине. Жетон у него приколот к пальто, как будто он шериф на хреновом Диком Западе – я раз видел, как он заправлялся бензином, так из штанов у него торчали два здоровенных автоматических пистолета».

Прискорбно, зато:

Ящик 5841 он таки взломал – пошаришь, мол, под ковриком – там найдешь ключ, им откроешь почтовый ящик. «Четыре письма, Дейв. Господи, я-то думал, там брюлики или еще что интересное. Итого с тебя…»

Я повесил трубку и поехал к нему домой. Нашел: ключ, почтовый ящик, четыре письма. Назад, к машине – почта Чампа Динина.

Четыре конверта – два запечатанных, два распечатанных. Первым делом я распечатал непрочитанные – оба оказались от журнала «Замочная скважина» – судя по маркам, отправлены недавно. В каждом конверте содержалась пятидесятидолларовая купюра и приписка: «Спасибо большое, Харрис» или «Чамп – спасибо, старик!»

Два, судя по всему, прочитаны – решил сохранить? – без обратного адреса, рождественские марки 1957 года. Одиннадцать месяцев эти письма хранились в ящике – почему?

17 декабря 1957.

Дорогой сын,

Так грустно, что в эти праздничные дни ты не со мной. Обстоятельства были безжалостны к нам – вот уже несколько лет мы в разлуке. Остальные, конечно, тоже скучают, но не так, как я, и оттого я скучаю гораздо больше – в том числе о тех временах, когда мы были якобы счастливым семейством.

Хотя… странная жизнь, которую ты выбрал для себя, непостижимым образом успокаивает меня. Я не жалею о тех деньгах, которые я тебе высылаю, – даже посмеиваюсь про себя, когда твой отец читает список моих расходов, где встречаются кое-какие траты, которые я не спешу объяснять. Он, разумеется, считает, что ты скрываешься оттого, что боишься тягот реальной жизни. Я знаю, что обстоятельства нашей – и их – семейной жизни очень повлияли на тебя. Ты не можешь притворяться, как другие, и я люблю тебя за это. Должно быть, твои музыкальные интересы приносят тебе утешение, и я всегда покупаю пластинки, которые ты мне рекомендуешь, хотя это не та музыка, которую я предпочитаю слушать. Твой отец и твои сестры игнорируют эти пластинки, полагая, что я покупаю их лишь для того, чтобы быть поближе к тебе, так как с трудом переношу разлуку, но им невдомек, что я покупаю их, следуя твоему совету! Я слушаю их только тогда, когда никого нет дома и при выключенном свете. Каждый день я караулю почтальона, чтобы перехватить его, пока он не дошел до нашего дома – так, чтобы остальные не узнали, что мы общаемся. Это – наш секрет. Такой способ общения нов для нас с тобой, но, даже если нам и придется прожить так всю жизнь, точно давно потерявшие друг друга из виду приятели по переписке, живущие в одном городе, – я согласна, ведь мне прекрасно известны все те ужасы, что претерпели обе наших семьи за свою долгую безумную историю, равно как и то, что они с тобой сделали. Я понимаю и не осуждаю тебя. Это и есть мой рождественский подарок тебе.

С любовью,

Мама

Аккуратный почерк, бумага с шероховатой поверхностью – отпечатков на такой не сохраняется. Никаких упоминаний о Ричи и о прочих именах: «свою долгую безумную историю» – «обе наших семьи». Семья моего вуайериста: мать, отец, сестры. «Обстоятельства нашей – и их – семейной жизни очень повлияли на тебя».

24 декабря 1957.

Дорогой сын.

Веселого Рождества – пусть настроение у меня совсем не рождественское, и даже те пластинки с рождественскими мелодиями в джазовой обработке, которые ты посоветовал мне купить, не развеселили меня, потому что мелодии показались мне с моими более традиционными вкусами несколько беспорядочными. Я чувствую себя усталой. Может, это оттого, что У меня в крови не хватает железа, как в рекламе геритола, которую показывают по телевизору, но, скорее всего, дело в той постоянной необходимости приспосабливаться – она-то меня и доконала. Я чувствую, что должна положить этому конец. Я абсолютно уверена, что больше не хочу ничего знать. Три месяца назад я сказала, что близка к этому, и это подвигло тебя на опрометчивый поступок. Больше я этого не хочу. Иногда, когда я слушаю самые красивые песни с тех пластинок что ты мне посоветовал, мне думается: вот он, Рай, совсем близко. Твои сестры – слабое утешение. С тех пор, когда твой отец заразил меня тем, что подцепил от той проститутки, я живу с ним только ради денег, и, даже если бы у меня был выбор, я бы все равно отдавала все деньги тебе. Пиши мне. На Рождество с почтой часто бывает неразбериха, но все остальное время я так и буду подкарауливать почтальона.

С любовью,

Мама

Сестры, музыка, вылечившийся отец.

Мать – попытка самоубийства за три месяца до этого. «Это подвигло тебя на опрометчивый поступок». «Твой отец заразил меня тем, что подцепил от той проститутки».

Пленка вуайериста: клиент – Люсиль: «… ну, и еще ведь ты заразила меня кое-чем».

Дуг Анселет увольняет Люсиль: «… она заразила нескольких клиентов гонореей».

Ничего себе:

Выходит, вуайерист записывал на пленку Люсиль и своего собственного отца.

«Безумие».

«Обе наших семьи».

«Обстоятельства нашей – и их – семейной жизни очень повлияли на тебя».

Заехал домой, переоделся, взял с собой магнитофон, копии портрета и список клиентов. Остановившись у таксофона, позвонил Эксли и без объяснений:

– Лерой Карпентер – Стив Венцел – Патрик Орчард – ордер на их задержание. Отправьте участковых полицейских – мне нужны эти пушеры.

Эксли согласился – правда, неохотно. И даже на то, чтобы все происходило в Уилширском участке. Правда, с подозрением: почему не на 77-й?

Не отвечать же:

«Я тут заказал одного легавого – и не хочу, чтобы об этом пронюхал Дадли Смит – он слишком близок к тому полицейскому, который свистнул меха…»

– Я позабочусь об этом, лейтенант. Но с условием: вы напишете мне подробный рапорт.

– Есть, сэр!

Пол-одиннадцатого – эскортное агентство «Премьер» должно быть открыто.

Еду в Беверли-Хиллз – на Родео, прямиком возле «Беверли Уилшира». Открыто: большой двухкомнатный офис на первом этаже, приемная, за столиком – девушка.

– Мне Дуга Анселета, если можно.

– Вы – клиент?

– Потенциальный.

– Можно спросить, кто вам порекомендовал нас?

– Питер Бондюран. – Блеф чистой воды – тот еще любитель клубнички.

Голос за нашей спиной: «Карен, если он знаком с Питом, пропусти его».

Я вошел. Славный кабинет: темное дерево, гравюры – сцены из игры в гольф. Пожилой человек, одетый Для игры в гольф, на лице – официальная улыбка.

– Дуг Анселет – это я.

– Дейв Клайн.

– Как там Пит, мистер Клайн? Сто лет его не видел.

– Занят очень. Разрывается между работой на Говарда Хьюза и журнальцем «Строго секретно».

Фальшиво-теплым тоном: «Господи, уж мне эти его Истории. Знаете, уже несколько лет Пит является нашим клиентом и одновременно подыскивает таланты для мистера Хьюза. Собственно, мы представили мистера Хьюза нескольким молодым леди, работавшим у нас, и они заключили с ним контракт».

– Пит свое дело знает.

– И то верно. Господи, не верится, что он – тот самый человек, который подтверждает подлинность пакостных статеек в этом богомерзком журнальчике. Он не рассказывал, как работает «Премьер»?

– Не вдавался в подробности.

– Исключительно по рекомендации. Люди рекомендуют нас своим знакомым, те – своим и так далее. Мы работаем по принципу относительной анонимности – все наши клиенты обзаводятся псевдонимом и сами звонят нам, когда желают воспользоваться нашими услугами. Таким образом, у нас нет данных ни об их настоящем имени, ни о номере телефона. У нас есть личные дела, включающие фотографии девушек, которых мы посылаем на такие «свидания», и у них тоже есть псевдонимы – более или менее соблазнительного свойства. За редким исключением вроде Пита, я не знаю по именам и полудюжины наших клиентов и наших девочек. Личные дела девочек включают и списки их клиентов – это облегчает рекомендации. Анонимность, понимаете? Мы принимаем только наличные, и, уверяю вас, мистер Клайн, – я уже забыл ваше имя.

Ну-ка, потрясем его. «Люсиль Кафесьян».

– Прошу прощения?

– Мне ее рекомендовали – еще один клиент. Сексапильная брюнетка, немного полноватая. Он так и сказал – «с ней было здорово». К сожалению, он добавил, что вы ее уволили за то, что она заразила некоторых клиентов венерическим заболеванием.

– К сожалению, мне пришлось из-за этого уволить нескольких девочек, и у одной из них действительно была армянская фамилия. А что за клиент упоминал о ней?

– Парень из оркестра Стэна Кентона. Внимательно смотрит на меня – видать, заподозрил, что я полицейский. «Мистер Клайн, чем вы зарабатываете на жизнь?»

– Я адвокат.

– А с собой у вас что – магнитофон?

– Да.

– А почему носите револьвер в наплечной кобуре?

– Потому, что я – глава Отдела административных правонарушений Полицейского управления Лос-Анджелеса.

Лицо его стало наливаться краской. «Вам меня порекомендовал Питер Бондюран?»

Достаю портрет вуайериста, слежу за его реакцией. «Так это он меня рекомендовал? Я никогда не видел этого человека, и, судя по портрету, он значительно моложе, чем большинство моих клиентов, мистер…»

– Лейтенант.

– Мистер лейтенант Как-вас-там, вы находитесь вне вашей юрисдикции – немедленно покиньте мой кабинет!

Я закрыл дверь. Лицо Анселета стало красным – казалось, его вот-вот хватит удар – поосторожнее. «Вы, должно быть, связаны с Мортом Риддиком из отделения Беверли-Хиллз? Поговорите с ним – он меня знает. И Пит Б. меня знает – позвоните ему и спросите обо мне».

Лицо его из свекольного стало пурпурным. На столе стоял поднос с закусками и выпивкой – я налил ему из графина.

Он выпил все это одним глотком и закивал, чтобы я добавил. Я добавил еще немного – он выпил это и заел какими-то таблетками.

– Сукин сын – прикрываться именем моего доверенного клиента! Сукин сын!

Еще добавки – на сей раз наливал он сам.

– Пару минут вашего времени, мистер Анселет. И вы заключите ценный контракт с Полицейским управлением Лос-Анджелеса.

– Треклятый сукин сын! – остывая.

Я достал список клиентов. «Вот вымышленные имена, которые я нашел в одном полицейском деле».

– Я не стану называть ни одно имя либо псевдоним моих клиентов.

– Тогда – бывших клиентов. Это все, что мне нужно.

Прищурившись, водя пальцем по списку: «Вот, Джозеф Арден. Несколько лет назад он довольно часто пользовался нашими услугами. Я еще запомнил, потому что моя дочь живет возле молочной Ардена в Калвер-сити. Неужели этот человек якшается с уличными девками?»

– Именно. А клиенты очень редко меняют псевдонимы. Итак, этот самый Арден – он имел дело с девушкой с армянской фамилией?

– Что-то не припомню такого. И помните, что я вам сказал: я не завожу документов на своих клиентов, и досье на эту триппероносную шлюшку принадлежит далекому прошлому.

Трепло, конечно, – вон шкаф на всю стену, забитый папками. «Послушайте запись. Всего две минуты».

Он постучал пальцами по циферблату своих часов. «Одну минуту. Меня пригласили в Хиллкрест, поиграть в гольф».

Быстренько: перемотка, стоп. Воспроизведение – пленку заело. Опять стоп, снова воспроизведение:

Люсиль: «В этих мотелях полным-полно неудачников и одиноких бедолаг».

Стоп. Воспроизведение: «Мелодия любви…», клиент: «… ну, и еще ведь ты заразила меня кое-чем».

Я нажал «стоп». Анселета это впечатлило. «Да, это Джозеф Арден. И голос девушки мне тоже знаком. Устроит?»

– Как вы можете быть уверены? Вы ведь слушали десять секунд.

Снова постучал по циферблату. «Послушайте, я делаю свои дела по большей части по телефону и хорошо запоминаю голоса. Вот вам ход моих мыслей: у меня астма. Этот человек говорит с присвистом. Я помню, как он позвонил мне – ни с того ни с сего, несколько лет назад. Он тоже говорил с присвистом, и мы немного поговорили об астме. Он сказал, что слышал, как двое в лифте обсуждали мою контору, и нашел ее номер в телефонном справочнике „Желтые страницы Беверли-Хиллз", в тамошнем объявлении, честно говоря, подразумеваются мои, скажем так, легальные эскорт-услуги. Несколько раз он заказывал себе девочку – и все. Удовлетворены?

– И вы не припоминаете, каких девушек он выбирал?

– Верно.

– И никогда не приходил смотреть на их фото?

– И это верно.

– И разумеется, никаких данных на этого клиента у вас нет.

Тук-тук. «Верно, и, Господи, они начнут партию без меня. А теперь, мистер полицейский-приятель-Пита-с-которым-я-общался-исключительно-из-вежливости, попрошу вас…»

Ему в лицо: «Сядьте. Не двигайтесь. Не прикасайтесь к телефону».

Он повиновался – дергаясь, кипя; физиономия его приобрела темно-красный оттенок. Картотечный шкаф – Девять ящиков – начинаю поиски:

Не заперто, папки из желтой бумаги, алфавитные указатели. Мужские имена – гребаный брехливый старикан сутенер. В алфавитном порядке: Амур, Фил; Анон, Дик; Арден, Джозеф.

Выхватываю ее – ни настоящего имени, ни адреса, ни телефона.

Анселет: «Это вопиющее вторжение в частную жизнь!»

Его заказы:

14. 07. 56, 1. 08. 56, 3. 08. 56 – Лейси Картунян – назовем ее Люсиль; 4. 09. 56, 11. 09. 56 – Сьюзан Энн Глинн. (На полях – пометка: «заставить эту девушку придумать себе вымышленное имя»; подозреваю, что она хочет, чтобы клиенты могли с ней связаться иначе, чем через фирму, чтобы не платить комиссию.)

– Они уже на второй лунке!

Я принялся выдвигать ящики – первый, второй, третий, четвертый – сплошь мужские имена. Пятый, шестой, седьмой – папки с инициалами, фотографии шлюх.

– Убирайся отсюда, вуайерист хренов, пока я не позвонил Морту Риддику!

Вытаскиваю папки – ни инициалов «Л. К», ни фотографий Люсиль.

– Карен, позвони в участок Морту Риддику! Выдираю его телефонный аппарат из розетки – его лицо перекашивается. Мои перекосы: к чертям Л. К., поищу-ка Г. Б.

– Мистер Анселет, Морт уже выехал!

Папки кончаются, Л. К по-прежнему не обнаруживается. Ага, нашел – Г. Б., в скобках «Глория Бенсон» – киношный псевдоним Гленды, как она рассказывала.

Я схватил папку, схватил магнитофон и выбежал вон. На улицу, к машине – взвизгнули покрышки – вперед, под нашу юрисдикцию.

Посмотрим, что тут у нас:

Две фотографии в обнаженном виде – датированные мартом пятьдесят шестого года – вид у Гленды на них на редкость обескураженный. Четыре «свидания», пометка: «упрямая девка, в конце концов вернулась в свою придорожную забегаловку».

Я порвал папку в клочья.

И врубил сирену – хорошо-то как, мать вашу!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

В транспортной полиции отыскались данные некой Сьюзан Энн Глинн – Оушен-вью-драйв, Редондо-бич.

Двадцатью минутами езды к югу. Домишко, обшитый досками, совсем далеко от океана, на пороге – силуэт беременной женщины.

Я поставил машину и пошел к ней. Блондинка за двадцать – точь-в-точь как в личном деле.

– Вы – Сьюзан Энн Глин?

Она жестом пригласила меня сесть. Ждала: сигареты, журналы.

– Вы и есть тот полицейский, о котором говорил по телефону Дуг?

– Он вас предупредил!

– Угу. Он сказал, что вы просматривали личное дело бывшего клиента, где упоминалось мое имя. И добавил, что вы можете прийти и надоедать мне, как вы надоедали ему. На что я ответила, что надеюсь, что он поспеет до полчетвертого – в это время возвращается с работы мой муж.

Был полдень. «А ваш муж не знает, чем вы занимались до знакомства с ним»?

Изнутри завизжал ребенок – она задумчиво зажгла сигарету. «Угу. И я очень надеюсь, что если я пойду вам навстречу, то вы ему не расскажете».

– Так и есть.

Она закашлялась, улыбнулась. «Ребенок пошевелился. Значит, гм, Дуг сказал, что клиента звали Джозеф Арден, ну, я и начала прикидывать. Надеюсь, это не связано с убийством или с чем-то подобным? Потому что вел тот человек себя как джентльмен».

– Я расследую ограбление.

Закашлялась, поморщилась. «Знаете, я вспоминаю, что тот человек мне понравился. Еще я запомнила его потому, что Дуг тогда предупредил меня: будь с ним поласковей, потому что еще одна девочка из нашего агентства заразила его триппером, и ему пришлось лечиться».

– Он не называл вам своего настоящего имени?

– Нет. Вот я какое-то время работала под своим настоящим именем, но потом Дуг обвинил меня в том, что таким образом я подыскиваю клиентов в обход его заведения, и мне пришлось прекратить.

– Как выглядел этот Джозеф Арден?

– Приятный. Интеллигентный. Лет, может, под пятьдесят. По виду – не бедный.

– Высокий, маленький, толстый, стройный?

– Футов шесть, наверное. Среднего телосложения и волосы, как это – темно-русые, вот.

Я показал портрет. «Этот похож?»

– Слишком молод, по-моему. Хотя… подбородок похож.

Снова шум – Сьюзан поморщилась. Посмотрим, что за журналы она читает. «Фотоплей», «Невеста». «Вы знаете, что это такое?»

– Ну конечно. Это фотографии преступников. По телевизору такие показывают.

Мягко: «Не могли бы вы…»

Затрясла головой – категоричное нет. «Мистер, этот человек не был преступником. Я буду смотреть на эти ваши фотки, пока этому карапузу у меня в животе не стукнет шестнадцать, и все равно его не опознаю».

– Он не упоминал, что у него есть сын по имени Ричи?

– Мы особо не разговаривали, но на нашем втором, типа, свидании он рассказал мне, что его жена недавно пыталась покончить с собой. Сперва я не поверила, потому что многие мужики рассказывают всякие грустные истории, чтобы тебе стало их жалко и ты притворилась, что тебе это очень нравится.

– Вы сказали, что сперва не поверили. Что же вас убедило?

– Он рассказал, что пару недель назад с его женой случился припадок – она вдруг начала кричать, схватила флакон очистителя для труб и принялась его пить. А он отобрал флакон и сбегал за врачом, который жил по соседству, чтобы не везти ее в больницу. Поверьте, это была слишком страшная история, чтобы усомниться.

– А он не сказал, потом он ее отправлял в больницу – долечиваться?

– Нет. Все сделал тот самый сосед врач. Он сказал, что не хотел, чтобы кто-то узнал, что его жена – сумасшедшая.

Одна зацепка точно есть. «А он не сказал, как звали его жену?»

– Нет.

– А имен других членов семьи не упоминал?

– Нет, точно нет.

– А других девочек, которые работали на Дуга Анселета?

Закивала – энергично: «Какую-то девушку с иностранной фамилией – знаете, которая кончается на – ян. Мне еще показалось, что он…»

– Лейси Картунян?

– Да-а.

– И что он о ней говорил?

– Что ей это дело нравилось по-настоящему. У мужиков, которые пользуются услугами девочек по вызову, это чуть ли не пунктик – каждый думает, что именно с ним тебе это понравится по-настоящему.

– А подробней?

– Он сказал: «Попробуй делать это как Лейси». А я спросила: «А как Лейси?» А он ответил: «По-настоящему». Вот и все, что он о ней сказал, – я в этом уверена.

– Так он не говорил, что именно она его заразила?

– Не-а – все, что он говорил, я вам передала. Сама я ни разу ее не видела, и больше никто о ней не упоминал. И вообще, если бы не смешная фамилия, я бы и этого не запомнила.

Восстановим хронологию:

Рождество 57-го: мамашу вуайериста снова посещают мысли о самоубийстве. Сентябрь 56-го – «свидания» Сьюзан Энн Глинн и Джозефа Ардена. Миссис Арден, выпившая очиститель для труб, – тайное лечение на дому. В полиции данные о самоубийствах обычно за семью печатями, а Арден к тому же богат – в случае самоубийства своей супруги он не пожалел бы денег на дополнительные меры.

Ниточки:

Письма, пленка, Анселет.

Цитаты:

Джозеф Арден – Люсиль: «Ты ведь заразила меня кое-чем».

Мамаша – Чампу-вуайеристу: «Твой отец заразил меня тем, что подцепил от той проститутки».

Выводы:

Наш приятель записал, как его собственный отец трахал Люсиль.

Сьюзан: «О чем это вы задумались?»

– Вам бы не захотелось этого знать.

– Ну… спросите еще что-нибудь.

Испытаем ее: «Когда вы работали на контору Анселета, вы не знали девушку по имени Глория Бенсон? По-настоящему ее зовут Гленда Бледсо».

Радостно улыбнувшись: «Помню. Она ушла от Дуга, чтобы стать кинозвездой. Когда я прочитала, что она заключила контракт с Говардом Хьюзом, я так за нее обрадовалась».

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Участок Уилшир – пока жду, работаю.

Первым долгом проверил на наличие отпечатков мамашины письма – отпечатков оказалось два. Просмотрел в Отделе нравов досье Джека Вудса – так и есть, его пальцы.

Почему последнее письмо в ящике датировано прошлым Рождеством?

Я позвонил Сиду Риглю: проверь данные на попытки самоубийств – белые женщин начиная с Рождества 1957 года. Просмотри отчеты коронера, опроси личный состав участков – как городской, так и окружной юрисдикции. Особые приметы: средних лет, состоятельная, муж-сын-дочери. Сид сказал, что поможет мне на полставки – «тебя ведь постоянно нет на месте – вот я и руковожу отделом – кому-то же надо».

Я позвонил в молочную Ардена в попытке определить личность Джозефа Ардена. Холодно: ни владельцев, ни сотрудников по фамилии Арден там не оказалось – основатель фирмы умер бездетным.

Заехал в Университетский участок – 4 утра – перекличка ночной смены продолжается. Разговор по внутренней связи:

– Никто из ваших сотрудников не задерживал человека с таким псевдонимом – это белый мужчина?