Лос-анджелесский квартет (№4) - Белый джаз

Капитан Дадли Смит, начальник Отдела ограблений Полицейского управления Лос-Анджелеса, сообщил репортерам в полицейском участке Ван Нис: «Нам известно, что похитители взломали дверь и скрылись на большом грузовике с безбортовой платформой, их было трое или четверо; лица их были скрыты масками из чулок; к несчастью, пострадал охранник склада, который и дал нам описание грабителей. Им удалось вскрыть сложную систему замков, что обеспечило им доступ к мехам. Подкованность в техническом вопросе является отличительной чертой данной банды грабителей, и я не успокоюсь, пока не найду виновных».

Помогают капитану Смиту в раскрытии дела сержант Майк Брюнинг и сержант Ричард Карлайл. К всеобщему удивлению, недавно в этой команде появился еще один участник: сотрудник Джон Дьюхеймел – любителям бокса Южной Калифорнии он больше известен как Джонни «Школьник» Дьюхеймел – в прошлом победитель турнира «Золотые перчатки» в среднем весе. Капитан Смит и сержанты Брюнинг и Карлайл отказались давать интервью нашему журналу, но ведущему репортеру «Строго секретно» Дуэйну Такеру удалось-таки подкараулить Джонни Школьника на состоявшемся на прошлой неделе боксерском празднике на стадионе «Голливуд Легион». Конфиденциально, без протокола: строго секретно: вот что поведал Школьник на переменке:

Он назвал ограбление «преступлением, которое совершили профессионалы» и исключил версию о мошенничестве с целью получения страховки – хотя неоднократно сообщалось, что Сол Гурвиц – игрок и лудоман. Но тут Школьник прикусил язык и от дальнейших расспросов уклонился.

А что дальше? А дальше – в Пакоиме, то есть там, где располагается ограбленный склад Сола Гурвица, прошел пикет оскорбленных меховладельцев. Возмущенные скудными двадцатью пятью процентами компенсации, осиротевшие отцы нетерпеливо наседали на ни в чем не повинных норку Нортона, енота Энди и шиншиллу Шерри.

Вернитесь домой! У нас минус тридцать, мы мерзнем без вас!

Ожидайте рассказа о развитии событий в дальнейших выпусках рубрики «Окно в преступный мир». Помни, читатель: никакие помехи не помешают тебе услышать это первым: конфиденциально, без протокола, строго секретно.

«Лос-Анджелес Геральд Экспресс», 7 ноября 1958 года

Федеральный атторней объявляет о начале нового расследования

Сегодня утром, в заранее заготовленном, очень сдержанном в формулировках заявлении федеральный атторней Уэллс Нунан сообщил, что следственная группа Министерства юстиции, командированная в Южную Калифорнию, в ближайшее время начинает «тщательное, комплексное и далеко идущее» расследование, направленное на выявление деятельности организованных преступных группировок в Южном Централе Лос-Анджелеса. Он обозначил Данное расследование как «сбор доказательств и поиск преступных сообществ» и добавил, что его основная цель – предоставить «убедительные доказательства» специально для этого созванному федеральному Большому жюри, которое, в свою очередь, обещает громкие приговоры.

Сорокалетний Нунан, бывший член маклеллановского комитета по борьбе с организованной преступностью, пояснил, что новое расследование охватит такие аспекты криминального бизнеса, как транспортировка и последующая продажа наркотиков, нелегальная установка музыкальных, торговых и игровых автоматов. Также будет устроена «тщательная проверка» слухов, что Полицейское управление Лос-Анджелеса систематически практикует более чем халатное расследование дел об убийствах, где оба – и жертва и подозреваемый – негры.

Федеральный атторней отказался отвечать на вопросы журналистов, но подчеркнул, что в расследовании будут задействованы четверо атторнеев обвинения из его офиса, а также дюжина специально подобранных агентов Министерства юстиции. Закрывая пресс-конференцию, Нунан заявил, что заранее ожидает, что Полицейское управление Лос-Анджелеса откажется сотрудничать с ними в проведении расследования.

Глава Полицейского управления Лос-Анджелеса Уильям X. Паркер и шеф Бюро расследований Эдмунд Эксли были проинформированы о заявлении федерального атторнея Уэллса Нунана. Оба отказались от комментариев.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ВАМПИРА

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Представьте себе:

«Кокосовая роща», «гранд-прием». Шеф Паркер, Эксли – рассыпается в улыбках нашему мальчику: Бобу Галлодету – «Газовая камера». Официанты с подносами напитков, танцующие пары – Мег привела Джека Вудса, чтобы было с кем танцевать мамбо. Дадли Смит, мэр Поулсон, Том Бетюн – последний явно не спешил говорить мне «спасибо» за устранение конкурента.

Репортеры, представители клуба «Доджерс». Галлодет – ухмыляется под вспышки фотокамер.

Посмотрим, кто у нас тут:

Джордж Стеммонс-старший, двое приспешников Дадли: Майк Брюнинг, Дик Карлайл. Читаем по губам: ФЕДЕРАЛЬНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ, ФЕДЕРАЛЬНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ, ФЕДЕРАЛЬНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ. Паркер и Эксли с коктейлями в руках – тоже ФЕДЕРАЛЬНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ – ставки. Мимо в ритме танца пронеслись Мег с Джеком – она все еще спит с гангстерами – это все я виноват.

Время выдать себя: я должен поздравить Боба. Лучше подождать, пока он останется один, – у меня не самая безупречная репутация. Я наблюдал за толпой, глядя на лица и пытаясь прочесть мысли.

Эксли – высокий, легко узнаваемый. Он прочел мой рапорт о деле 459 – зацепки: Люсиль – вуайерист, фальшивое дополнение: дело – тухляк, лучше бросить все на фиг. Он сказал: продолжайте – какая-то часть меня возрадовалась – уж очень мне хотелось вывалять в грязи имя этой семейки. Два конца – и нет середины: она бы появилась, дозвонись я тогда до Дэна Уилхайта.

Инспектор Джордж Стеммонс-старший наливает себе пунша: Джуниор, постаревший на двадцать лет. Сам Джуниор не показывается с самого допроса Инджа – ситуация патовая – он знал, что Гленда Бледсо убила Дуайта Жиллетта. Его отчет о деле Кафесьянов: полный бред. Никаких совпадений имен шлюх/клиентов – слишком был занят моими визитами в Черный город; тот парень, коего он тряс возле «Бидо Лито», этот его приятель – «симпатичный блондинистый полицейский». И я знаю, кто это – Джонни Дьюхеймел, новый участник команды Дадли Смита, главы Отдела по борьбе с оргпреступностью.

Джуниор: не доверять ему, не отстранять от работы над делом – пока…

Теперь – соло:

Проверил личные дела проституток: успех – в Университетском участке, нашел имена клиентов – правда, без имен проституток. Проверил их через полицейскую картотеку: все данные фальшивые – большинство ребят из Отдела нравов не особо заморачиваются поиском подлинных – какой смысл наседать на любителей клубнички? Удача оставила меня – я записал вымышленные имена – на всякий случай – большинство пользуется одним и тем же именем.

Прогулки по Черному городу:

Опросил шлюх с Вестерн-авеню, угробил три вечера – Люсиль никто не опознал. Заглянул в участок на 77-й улице – новых сведений о давешнем вуайеристе нет. Решил сам заделаться вуайеристом: дом Кафесьянов, джаз по радио – чтобы не заснуть от скуки. Два вечера подряд – одни семейные ссоры, на третий – Люсиль осталась дома одна – стриптиз на публику – ее тело двигалось в такт музыке. Три ночи подряд, единственный зритель – я. Тот самый инстинкт: вуайерист – взломщик – грабитель – один и тот же человек.

Домашняя работа, две ночи подряд: слушал Арта Пеппера и Чампа Динина – музыкантов с разбитых пластинок Томми К. Мой собственной граммофон, пластинка крутится, тот самый инстинкт не отступает. Прослушав одну пластинку, возвращаюсь к дому – проследил, как Томми К. уезжал на своей машине – в «Бидо Лито». Открыл клуб – своим ключом – возле игровых автоматов – пакеты с травкой. Я позвонил Лестеру Лейку – назови-ка мне парочку дружков нашего Томми.

Непринужденная болтовня – вечеринка в самом разгаре. О чем-то разговорились Мег и Джек Вудс – должно быть, они начнут все сначала. Джек добыл для нас наши долги, мы заключили сделку: он – букмекерствует, мы сдаем квартиры в наших трущобах в Вестсайде. Держатся за руки – моя сестра и мой друг гангстер. Вымотался: я ведь еще и за Глендой следить успевал.

Хреново: я не мог расторгнуть ее контракт с Хьюзом. Халтурка: я следил за ней, следил, чтобы не было хвоста за мной, придумывал и отметал версии. Прятался за трейлерами на съемочной площадке, не отставал ни на шаг.

Вот Гленда объезжает Хьюзовы домики для гостей, вот она раздает украденную оттуда еду старым бродягам из ночлежки Дракулы. Частые гости Гленды: Крутой В. и Рок Рокуэлл – Джорджи Индж не показывается. Прошлая ночь: добрая девочка Гленда – «фуа-гра» для стариков ночлежки «Сонная долина».

Личное дело: Бледсо Гленда Луиза:

В розыске не числится, ордеров на арест – нет, приводов за проституцию – тоже. Декабрь сорок шестого: десять дней ареста за ограбление магазина – несовершеннолетняя. Пометка – суд для несовершеннолетних – Гленда ударила домогавшуюся до нее лесбиянку-надзирательницу.

Отдел убийств: Дуайт Уильям Жиллетт – дата смерти – 19 апреля 1955 года (дело не раскрыто) – ПРО ГЛЕНДУ ЛУИЗУ БЛЕДСО – НИ СЛОВА.

Фальшивый отчет для Брэдли Милтира: про то, что Гленда грабит домики для гостей – молчок, откровенная ложь про ее «свидание на публике» – обозвал его «вечеринкой с друзьями». Гленда манит меня – здорово страшно – но и страшно здорово.

Снова глазею на толпу: у Галлодета – новая прическа – а-ля Джон Кеннеди – или Уэллс Нунан. Кивок в мою сторону, но рукопожатия не последовало – легавые с дурной репутацией сейчас ни к чему. Подтянулся Уолтер О'Мэлли – Боб только что на коленки перед ним не опустился. «„Чавес Рейвин", стадион, стадион», – громко и радостно.

– Здравствуй, сынок.

Слышу ирландский акцент – это Дадли Смит.

– Привет, Дад.

– Славный вечер, не правда ли? Запомни мои слова: мы отмечаем начало завидной политической карьеры.

Конвертик: от человека «Доджерс» – человеку из окружной прокуратуры. «Боб всегда был честолюбив».

– Как и ты, сынок. Ну неужто тебя так порадовала перспектива строительства нового стадиона?

– Да не особо.

Дад хохотнул.

– Да и меня, признаться. В «Чавес Рейвин» продаются такие славные мексиканские сувениры, но теперь, боюсь, вместо этого нас ожидают лишь пробки да очередная порция смога. А ты любишь бейсбол, сынок?

– Нет.

– Не интересуешься спортом? Выходит, приработок на стороне – твое единственное хобби?

– Это все моя фамилия – из-за нее все считают, что я еврей.

Хохот – аж полы пиджака разошлись. А под ним – чего только нет: «магнум», дубинка, пружинный нож: «Спасибо, сынок – сумел насмешить старика».

– Я становлюсь остроумным только тогда, когда мне скучно, – а бейсбол нагоняет на меня тоску. Вот бокс – другое дело.

– Ах да – я должен был догадаться. Безжалостные мужчины предпочитают кулачные бои. И в моих устах «безжалостный» – это комплимент, сынок.

– Да я и не в обиде. Кстати, о боксе – слыхал, Джонни Дьюхеймел теперь в твоей команде – это так?

– Верно, и отличное пополнение Отдела по борьбе с оргпреступностью – страху нагоняет будь здоров. Я вовлек его в свое расследование по делу о краже мехов – и тут он оказался весьма полезен. А почему ты спрашиваешь, сынок?

– Да так, вспомнилось. Один из моих людей когда-то был его наставником в полицейской академии.

– Ну да, сержант Джордж Стеммонс-младший. Вот это у него, должно быть, память, раз так хорошо помнит всех своих прошлых студентов.

– Ага, он.

Меня заметил Эксли – сухой кивок. От взора Дада это не укрылось. «Беги, сынок, – вон тебя шеф Эксли зовет. Ах, до чего же у него немигающий взгляд – что у твоей акулы».

– Приятно было увидеться, Дад.

– И мне тоже, сынок.

Я подошел. Эксли, без предисловий: «Послезавтра – совещание. Девять часов, присутствуют начальники всех подразделений Бюро. Будьте там – мы собираемся обсуждать грядущее федеральное расследование. Также я хочу, чтобы вы подняли все налоговые декларации семейства Кафесьян. Вы – юрист, найдите там слабое место».

– Чтобы поднять налоговые декларации, необходимо разрешение федеральных властей. Почему бы вам не попросить Уэллса Нунана? Ведь это его округ.

Костяшки пальцев побелели – бокал с вином задрожал в его руке. «Я прочел ваш рапорт, и имена клиентов меня заинтересовали. Теперь я желаю, чтобы вы провели облаву в борделях на углу Вестерн и Адамс завтра вечером. Согласуйте это с Отделом нравов Университетского участка, возьмите столько людей, сколько вам нужно. Мне нужно максимум информации о клиентах Люсиль Кафесьян».

– А вы не боитесь, ведь мы будем работать под носом у федералов?

– Действуйте, лейтенант. Не гадайте о моих мотивах и не спрашивайте почему.

Вывел – я спускаюсь в холл, злой как черт. Телефон, десять центов – звякну в Бюро.

– Отдел административных правонарушений, Ригль.

– Сил, это я.

– Привет, шеф. Ну, ты прямо телепат. Только что пришло сообщение из участка Холленбек.

– Погоди-ка, сперва мне нужно тебя кое о чем попросить.

– Внимательно…

– Позвони в Университетский участок и скажи, что нам нужно устроить облаву в борделях. Скажем, восемь ребят и два фургона. Время назовешь – одиннадцать часов вечера, завтра. Вестерн и Адамс, приказ шефа Эксли.

Сид присвистнул. «Может, хоть объяснишь?»

МОЗГОВОЙ ШТУРМ:

– И скажи тамошнему лейтенанту, что мне понадобятся комнаты для допросов, а Джуниору Стеммонсу передай, чтобы ждат меня в участке, – он мне тоже понадобится.

Зашуршал карандаш. «Записал. Так передать тебе сообщение?»

– Давай.

– Справочная по ломбардам обнаружила кафесьяновское серебро. В одну контору в Бойль-Хайтс пришел мексиканец и попытался его заложить, но хозяин заведения видел наше объявление, и того типа задержали. Сейчас он в участке Холленбек под охраной.

Я аж вскрикнул – головы обернулись в мою сторону. «Позвони в Холленбек, Сид. Попроси отправить мекса в предвариловку. Я прямо туда».

– Считай, что сделано, шеф.

Обратно к собравшимся – к «Газовой камере» Бобу не протолкнуться – поздравления придется отложить на потом. Мимо промелькнула блондинка – Гленда? – прищурился – просто какая-то женщина.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Хесус Часко – жирный мексиканец – явно не мой вуайерист. Ни приводов, ни судимостей – «грин кард», срок истекает в 1958-м. Напуган – и оттого отчаянно потеет.

– Habla ingles, Хесус?

– Я говорю по-английски так же, как и вы.

В руках у меня – отчет о задержании. «Согласно этому, вы пытались сдать в ломбард „Хэппитайм" краденые вещи. Вы сказали полицейским, что не крали этих вещей, однако отказались сообщить, откуда они у вас. Выходит, уголовное преступление номер один: хранение краденого. А в качестве адреса проживания вы указали свою машину – это тоже судебно наказуемый проступок: бродяжничество. Сколько вам лет, Хесус?»

Футболка и штаны хаки – насквозь промокли от пота. «Сорок три. А почему вы спрашиваете?»

– Да вот, подумалось: пять лет в Сан-Квентине, потом депортация обратно, в Мексику. К тому времени, как вы сюда вернетесь, вам впору будет давать медаль как самому старому мокроспиннику в истории.

Часко развел руками, разбрызгивая капельки пота. «Я сплю в машине, чтобы сэкономить!»

– Ну да, чтобы переправить сюда свое семейство. И сидите смирно, иначе мне придется приковать вас наручниками к вашему стулу.

Он сплюнул на пол. Я поиграл означенным предметом у него перед носом. «Скажите мне, откуда у вас серебро. Если сможете это доказать, я вас отпущу».

– То есть вы…

– То есть – совсем отпущу. Никаких обвинений, ничего.

– А если не скажу?

Подождать, пусть выпустит пар. Десять секунд: классическое пожатие плечами – совсем в духе пачуко. «Я охраняю один мотель, на углу 53-й и Вестерн. Он называется „Красная стрела". Он… для putas[17] и их клиентов».

Мурашки. «Продолжайте».

– Н-ну… я чинил раковину в девятнадцатом номере. И увидел эти красивые серебряные вещи – они были запрятаны в матрац, и… все простыни, и матрац тоже – все было вспорото. Я тогда подумал… я подумал, что парень, который снимал эту комнату, сошел с ума и… и не станет заявлять в участок, если я заберу его вещи.

Зацепка – не упускать ее: «Как выглядел этот парень?»

– Я н-не знаю. Просто парень. Я никогда его не видел. Спросите у бабульки, которая дежурит там по ночам, – она вам расскажет.

– Она нам расскажет.

– Эй, вы сказали…

– Руки за спину!

Возмутился – возмущения хватило на две секунды – очередное пожатие плеч. Я сковал ему руки – не так туго – аккуратнее.

– Эй, я хочу есть.

– Шоколадку дать?

– Вы сказали, что вы освободите меня!

– Я это и собираюсь.

– Но моя машина здесь!

– На автобусе поедешь.

– Pincecabron! Puto! Gabacho markon![18]

Ехать полчаса. Надо отдать должное Хесусу: не шумел, не звенел наручниками. А вот и мотель «Красная стрела»: связанные между собой кабинки в два ряда, между ними – проезд. Неоновая вывеска: «Свободные номера».

Я подъехал к номеру 19: темно, машины у входа нет. Часко: «У меня есть свой ключ».

Снимаю наручники. Врубаю фары – он открывает дверь номера при превосходном освещении.

– Идите, смотрите! Что я вам говорил?

Я вошел. Улики: следы от отмычки на дверном косяке – свежие – щепки отколоты совсем недавно. Комната: на полу – линолеум, никакой мебели, кроме кровати. Сама кровать: разодранные простыни, из вспоротого матраца сыплется набивка.

– Сходи-ка за своей старушкой. Только не вздумай убежать – иначе я рассержусь.

Часко мигом исчез. Принимаюсь рассматривать кровать: матрац истыкан вилкой – до самых пружин. Пятна спермы – мой вуайерист точно возопил: ПОЙМАЙТЕ МЕНЯ СЕЙЧАС! Я оторвал кусочек простыни – по сперме можно определить группу крови.

– Белый ублюдок!

Я обернулся. «Белый ублюдок испортил мою кровать!» – черномазая старушенция, размахивающая карточкой постояльца.

Выхватываю: «Джон Смит» – чего и следовало ожидать – оплата – вперед за десять дней, последний день – завтра. Бабулька плевалась, Часко ждал снаружи.

Присоединяюсь к нему. Хесус, оживленно: «Карлотта тоже не знает, кто снимал комнату. Она говорит, что, по ее предположениям, это молодой парень, белый. Она сказала, что комнату ему сдал алкаш, который раньше в ней жил, и тот парень попросил комнату 19. Она его не видела. И я не видел, но, послушайте, я знаю того алкаша. Дадите мне пять долларов и отвезете к моей машине – и я вам его найду».

Что ж: достаю две купюры по пять и фотографию Люсиль: «Одна тебе, вторая – Карлотте. Передай ей, что я не хочу неприятностей, и спроси, знает ли она эту девушку. А потом найдешь мне этого алкаша».

Часко мигом вернулся, передал купюру – старушка закивала: да, да, да. Хесус, обратно мне: «Карлотта говорит, что эта девушка появляется здесь время от времени, снимает комнату на короткое время и не заполняет форм. Она утверждает, что девушка – проститутка и всегда просит номер 18, как раз перед тем, где я нашел серебро. Еще она сказала, что восемнадцатый девушка выбирала оттого, что оттуда видно улицу – на случай, если приедет полиция».

Думать:

Номер 19, номер 18: наш вуайерист подсматривает, как Люсиль ублажает клиентов. Однако на номере 19 – следы отмычки – кто-то третий?

Бабуля загремела жестянкой. «Для Иеговы. Десять процентов от этих греховных денег уходят в его пользу. Я сама грешу – играю в автоматы, но отдаю десять процентов своего выигрыша Иегове. Вы – симпатичней молодой по-лицейский, так что за один доллар для Иеговы я расскажу вам еще про эту треклятую белую девку, фотографию которой показал мне Хей-суус».

Черт с ним, пусть – бабуля бросила монетку в банку. «Когда я была в „Бидо Лито" – играла в „однорукого бандита", чтобы воздать Иегове его десятину, – я видела эту девку. Тот, другой по-лицейский, он выспрашивал у всех в баре про эту девку. Я ему сказала то же, что и вам: она – треклятая белая шлюха. Потом, ночью, я видела эту же девку, что на фотках, – она танцевала стриптиз в ка-ра-си-ивой норковой шубе. Тот, второй по-лицейский, тоже ее видел, но ничего не сделал, чтобы остановить этот позор, – как будто он не реагировал вообще».

Подумать – пока не спешить. «Хесус, найди мне того алкаша. Карлотта, скажите, а как выглядел тот, другой полицейский?»

Часко исчез. Карлотта: «У него были светло-русые волосы, уложенные помадой, около тридцати лет, симпатичный – не такой, как вы, мистер по-лицейский, но тоже ничего».

Ага: вторая зацепка про Джуниора в Черном городе. И вот еще что: Рок Рокуэлл в Ферн-Делл – какой-то педик сказал, что якобы наш отдел планирует облавы на гомосексуалистов. Джуниор объяснил это тем, что якобы «обязан» какому-то своему бывшему студенту из Отдела нравов Голливудского участка.

Дзинь-дзинь – я насыпал в банку бабульки немного мелочи. «Скажите, а вы видели того парня, который снимал эту комнату?»

– Слава Иегове, я видела его со спины.

– А вы не видели его с кем-нибудь еще?

– Слава Иегове, нет, не видела.

– Когда вы в последний раз видели ту девушку с фотографии?

– Слава Иегове, тогда, когда она танцевала стриптиз в «Бидо Лито», – четыре, может, пять дней назад.

– А когда она в последний раз снимала номер 18?

– Слава Иегове, с неделю назад.

– А где она ищет клиентов?

– Слава Иегове, я не знаю.

– Она когда-нибудь приводила одного и того же клиента дважды?

– Слава Иегове, я приучила себя не смотреть на лица этих грешников.

Вернулся Часко, таща вусмерть пьяного человека. «Не знаю, но, сдается мне, этот парень сейчас не в состоянии отвечать на вопросы».

«Парень» – мексикашка, а может, филиппинец. Грязный как свинья – да уж, толку от такого… «Как тебя зовут, сагиб?»

Бормотание вперемежку с икотой – Хесус шикнул на него. «Ваша братия зовет его Спичка, потому что он иногда поджигает себя, когда нажирается».

Спичка показал шрамы – старушенция в негодовании отскочила в сторону: «Ф-фу». Хесус: «Послушайте, я спросил его, кому он сдал комнату, и не думаю, что он хорошенько его запомнил. Вы все еще не передумали отвезти меня…»

Вернулся в номер 19 – закрылся. Выбросил ключ, принялся оглядываться – ого! – дверь, соединяющая номера.

Из номера 19 – в номер 18 – любимое место «работы» Люсиль. На дверном косяке – тоже следы отмычки, но не такие, как на входной двери.

Думать:

Наш герой вскрыл – или хотел вскрыть – дверь комнаты Люсиль.

При этом он наводит беспорядок в собственном номере, бросает серебро и в панике бежит. Или: следы отмычки не идентичны тем, что на входной двери. Скажем, сюда ломился кто-то еще. Кто-то третий?

Постучал в дверь – ни звука. Толкнул плечом – р-раз, два – крак! – дверь слетела с петель, и я въехал на ней в номер 18.

Такой же, как номер 19, – правда, шкафчик без дверцы. Зато там я обнаружил кое-что еще: зазубрины в стене над кроватью.

Ближе: вздувшиеся обои, пробоина, наспех залепленная шпаклевкой, квадратное углубление – под ним – дырчатая гажа. Содранные обои – один маленький кусочек.

Стена возле двери – ныряю в трещину под дверью.

Так и есть:

Жучок – установленный и впоследствии убранный, микрофон прямо над кроватью – тот, что наблюдал за Люсиль, шарит в электронике.

Обыскиваю комнату: пусто, ноль – ничего. Номер 19 – дважды обыскиваю, метнулся в шкафчик – а там – магнитофонная кассета, завернутая в шорты.

А вот и подтверждение того, что мой приятель удирал в панике.

Снаружи – бабуленция и Хесус, раздраженно разговаривают на повышенных тонах.

С быстротой молнии протискиваюсь сквозь них: старушенция швыряет в меня своей жестянкой.

В Бюро – код «три» остановка у лаборатории, приказы: проверить сперму на кусочке простыни на группу крови. К себе, нашел свой старый набор для снятия отпечатков пальцев: проверим-ка пленку:

Все смазано – ни одного мало-мальски четкого отпечатка. Раздраженный, я достал из кладовки маленький кассетный магнитофон.

Полночь – в дежурке никого. Закрываю дверь в свой кабинет, нажимаю «воспроизвести», вырубаю свет.

И слушаю:

Треск, шум проезжающих автомобилей, дребезжание оконных стекол. Снаружи: звуки жизнедеятельности мотеля «Красная стрела».

Болтовня черномазых проституток и их клиентов – минут десять кряду. Я почти ВИДЕЛ это: шлюхи возле ЕЕ окна. Тишина – только шипение кассеты – хлопает дверь. «Заранее, милый». – Пауза. – «Да, это значит – сейчас».

«Да, да», – мужчина. Пауза, звук падающих туфель, скрипение матраца – три минуты подряд. Кассета почти кончилась; стоны – его оргазм. Тишина, неразличимые слова, Люсиль: «Давай поиграем в одну игру. Я буду дочкой, а ты – моим папой, и, если у тебя и пра-а-авда получится, будет второй раз – за просто так».

Шум – машины, прохожие, дыхание. Легко представить:

Между ними – стена.

Недостаточно просто видеть.

Мой вуайерист тяжко дышит – боится, что вот-вот пробьет стену.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Путаные, непонятные сны: Люсиль просит меня побыть ее папой. Разбудил звонок из лаборатории: по сперме определили группу крови – первая, положительный резус. До сих пор мурашки по коже: вчера поздно вечером мне позвонили из Отдела нравов Голливудского участка и назвали историю Джуниора об облаве на педиков полной чушью.

«Бред собачий – так и передайте тому, кто вам это сказал. У нас и так забот по горло с этим треклятым Блуждающим Огнем, чтобы гонять каких-то там пидоров, – а в Ферн-Делле никто из наших и подавно уже больше года не был».

Кофе – осилил всего полчашки: нервы на взводе.

Звонок – громко и настойчиво.

Открыл – ч-черт – Брэдли Милтир и Гарольд Джон Мишак.

Суровые взгляды – их коллега-полицейский, завернутый в полотенце. Мишак пристально оглядел мой шрам от самурайского меча.

– Прошу, джентльмены.

Они закрыли за собой дверь. Милтир: «Мы пришли за отчетом».

Улыбаюсь – льстиво так. «Я нашел источники в съемочной группе – они помогут мне собрать информацию о мисс Бледсо».

– Вы работаете над заданием мистера Хьюза уже неделю, лейтенант. И, честно говоря, пока вы не собрали тех результатов, на которые он рассчитывал.

– Я работаю над этим.

– В таком случае, пожалуйста, предъявите результаты. Или ваша полицейская служба мешает выполнению задания мистера Хьюза?

– Моя полицейская служба довольно нерегулярна.

– Как бы там ни было, вам платят за сбор информации о мисс Гленде Бледсо. И вот теперь мистер Хьюз, кажется, заподозрил, что Гленда крадет запасы продовольствия из домиков для гостей. Кража – это уголовное преступление – прямой повод для расторжения контракта, так что не могли бы вы попристальней следить за вашей подопечной?

Мишак выпрямил руки – татуировок больше нет.

– Я немедленно начну наблюдение, мистер Милтир.

– Отлично. Мистер Хьюз ждет результатов.

Мишак – взгляд отпетого уголовника, на дух не переносящего полицейских.

– «Уайт фенс» или «Фист флэтс», Гарольд?

– А? Вы о чем?

– О татуировках, которые заставил тебя свести мистер Хьюз.

– Послушайте, я чист.

– Ну разумеется. Мистер Хьюз да-авно уничтожил твое личное дело.

Милтир: «Лейтенант, позвольте…»

Зутерский ублюдок: «Откуда у вас этот шрам, умник?»

– От самурайского меча.

– А что стало с тем… самураем?

– Я засунул этот меч ему в задницу.

Милтир, выкатив глаза «ой, мама дорогая»: «Результаты, мистер Клайн. Мы ждем. Пошли, Гарольд».

Гарольд вышел. Выходя, погрозил кулаком – ну точно, «Уайт фенс».

На съемочной площадке – суета:

Алканавты толпятся у трейлера – Микки К. раздает своей «съемочной группе» дешевое пойло. «Режиссер» Сид Фритцелл – «оператору» Уайли Баллоку: «Как будем выкалывать глаза главному монстру – палочкой или ножичком?» Гленда кормит осетром приютских стариков из массовки – в ее глазах: «Кто этот парень? Я его уже видела».

Трейлер Рока Рокуэлла – стучусь в дверь.

– Открыто!

Я вошел. Уютно: матрац, даже стул имеется. Рокуэлл на полу – зарядку делает. ЕГО ВЗГЛЯД: «Легавый – вот черти принесли».

– Это – не облава. Я – друг Крутого.

– Меня кто-то звал?

Из ванной вышел Крутой, завернутый в полотенце. Никаких перегородок – только телевизоры, поставленные один на другой.

– Дэвид, ты этого не видел.

– Чего – этого?

Рокуэлл скользнул на свой матрац, Крутой швырнул ему полотенце. «Мег у меня тоже покупает. Это она сказала, что хочет поставить телевизор в квартиры, которые сдает, чтобы повысить ренту. Ох, извини. Рок Рокуэлл, Дейв Клайн».

Не поздоровался – только поплотнее завернулся в полотенце. Крутой: «В чем дело, Дейв?»

Устремляю взгляд на Рокуэлла – его приятель намек понял. «Он умеет хранить тайны – даже полицейские».

– У меня есть несколько вопросов о том, что происходит в парке Ферн-Делл.

Рокуэлл поерзал на матрасе – Крутой растянулся рядом с ним. «Ты имеешь в виду Отдел нравов?»

Я пододвинул стул: «Вроде того – что-то там непонятное творится, и более того – это может быть связано с одним из моих людей – вроде как он трясет завсегдатаев Ферн-Делла».