Опасения Эберхарда, брата королевы, что вендарская армия не появится на поле боя, не оправдались: он увидел ее перед собою и спасся бегством». — Хроники! — воскликнула Лиат. Она повернулась к Росвите и смолкла, увидев улыбку на губах священницы. Другие монахини прекратили писать, с удивлением воззрившись на чудо: «Королевский орел», умеющий читать на языке образованного церковного люда — на дарийском.

О Владычица! Она снова выдала себя, на этот раз перед учеными клириками короля.

— Я работаю над историей Вендара, — сообщила Росвита, в отличие от остальных ничуть не удивившись. — Здесь рассказывается, как Генрих Первый, герцог Саонии, стал королем Вендара после смерти королевы Конрадины.

— А что будет дальше? — спросила Лиат, надеясь ее отвлечь.

Росвита вежливо кашлянула, монахини вернулись к своей работе. Священница отложила великолепное орлиное перо, — видимо, подарок короля или его матери.

— Королева Конрадина сама была ранена в этой битве. Испытывая телесные и душевные муки, она призвала своего брата Эберхарда и сказала ему, что семья их обладает всеми качествами, необходимыми достойному правителю, кроме везения. Она передала Эберхарду древние символы королевской власти — священное копье, скипетр, золотую цепь и корону — и велела брату отдать все это герцогу Генриху и присягнуть ему на верность. Вскоре она умерла Храбрая и достойная женщина, мудрый правитель и тонкий стратег, широта ее взглядов была всем известна.

— Как в постели, так и вне ее, — вставила одна из сестер под смех остальных. Росвита жестом приказала им замолчать, шум стих.

— Эберхард присягнул Генри и предоставил казну в его распоряжение. Они заключили мирный договор. Дружба между ними более не прерывалась. Затем Эберхард короновал Генри под Касселем в присутствии всех владетельных особ края.

— Да, конечно, — сказала Лиат. — И вот теперь праправнук Генриха Первого, наш король Генрих, правит Вендаром и Варре. — Она поклонилась и отступила. — Прошу прощения за причиненное беспокойство, сестра. Не буду более мешать вашей работе.

Она повернулась и заспешила к двери. Выйдя наружу, девушка прислонилась к стене и поблагодарила Господа за то, что так легко отделалась от пытливого внимания сестры Росвиты. Запах свежей побелки щекотал ноздри, она почувствовала зависть. Если бы события развивались иначе в тот день девять лет назад, она сама могла стать клириком. Сейчас она сидела бы в окружении себе подобных и писала, читала, спорила. Как странно, Айвар попал туда, где она, возможно, обрела бы счастье. Но не суждено.

Встреча с клириками заставила ее задуматься. Девушка направилась к конюшне, внезапно почувствовав необходимость взять в руки книгу, даже если это чревато большой опасностью.

Тусклое освещение конюшни создавало таинственность. Это прибавило Лиат храбрости. Она вынула «Книгу Тайн» из мешка и осторожно открыла ее. Минутная нерешительность, но никакой холодный ветер не ворвался в конюшню. Даже для саламандровых глаз девушки чтение в таком сумраке было нелегким делом. Лиат просто перебирала пергаментные страницы, гладила шершавую, зернистую кожу переплета.

Она общалась с книгой, вдыхая ее сухой аромат. Книга отца. Все, что у нее осталось от Па, все, что он дал ей. О Владычица! Отец все, что имел, отдал ей, всю силу, которой обладал. Раньше она сомневалась в этом.

Безопасности не существовало — для нее во всяком случае. Она больше не удивлялась почти патологической бдительности отца, его осторожности, придирчивому вниманию ко всяким мелочам в каждой монастырской гостинице, и каждой таверне, в каждом фермерском сарае, где они останавливались на ночлег.

Кажется, Хью понял больше, чем она. Дверь конюшни заскрипела от сквозняка, но в этом не было ничего таинственного и опасного. Она почувствовала, что скоро начнется дождь. Голые ветви деревьев трепетали на ветру. Приближалась буря. Хью.

Она задрожала, как будто уже само имя заключало в себе злую магию. Прижав книгу к груди, девушка боролась со слезами. Она не должна поддаваться страху. Она спаслась.

— «Орел» Лиат.

Девушка вздрогнула и резко обернулась. Опять она опоздала. Ее окружили, отрезали, загнали в угол, прижали к земле.

К ней подходила Росвита.

Росвита знала, что будет проклята за свое любопытство, поэтому давно прекратила с собой бороться.

Оставив книгу открытой, чтобы высохли чернила, она встала и последовала за Лиат. С момента их встречи в библиотеке Кведлинхейма она не переставала думать о молодом «орле».

Выйдя во двор, Росвита увидела, как девушка скрылась в конюшне. Священница вышла следом за ней.

— «Орел» Лиат.

Произнеся ее имя, Росвита заметила предмет, который девушка крепко прижимала к груди. Книга. Удивленная, Росвита шагнула к Лиат и машинально взяла книгу у нее из рук. Лиат вскочила, но священница отступила к двери, вынудив девушку пойти за ней.

— Прошу вас, — запинаясь, пробормотала Лиат, лицо которой посерело от страха. Она была выше монахини, но казалась совсем хрупкой.

Взглянув на испуганное лицо девушки, Росвита опомнилась. Она вернула книгу, но тут же, увидев, как Лиат поспешно прячет ее в складках своего плаща, пожалела о своем великодушии: Росвита не успела прочитать название. Что это за книга, откуда она у нее? Но Росвита была слишком умна, чтобы идти напролом.

— Я не перестаю удивляться, где вы могли научиться так хорошо читать по-дарийски. Вы обучались при церкви?

Девушка молчала, ее красивый рот упрямо сжался. Усилием воли она придала своему лицу спокойное выражение. Но священница уже догадалась, что эта молодая особа более всего хотела бы остаться незамеченной, хотя непонятно, как это возможно с такой внешностью.

— Меня учил отец, — наконец ответила Лиат.

— Вы упоминали о нем у королевы Матильды, не так ли? Он был членом Церкви?

Лиат пожала плечами, не желая отвечать.

— Может быть, он оставил Церковь после вашего рождения? — предположила Росвита, стараясь подпустить в голос сочувственные нотки. — А родственники у вас есть? Вы их знаете?

— Мне говорили, что у него были двоюродные братья в Бодфельде. Но они порвали с ним отношения после… — Она замолчала.

Росвита почувствовала, в чем слабость девушки: начав, она забывала остановиться.

— После того как он признал вас своим ребенком? Или он уже оставил Церковь?

— Я не знаю, — резко ответила Лиат.

— Извините. Моя мать настоятельница часто упрекает меня в непростительном любопытстве. — Росвита улыбнулась. Лиат готова была ответить тем же, но сдержалась. Ее ярко-синие глаза, напоминающие сапфиры, резко выделялись на смуглом лице. — А ваша мать?

— Она давно умерла. Очень давно.

— И Вулфер взял вас в ученицы. Вы знали его раньше?

— Нет, не знала. — Она нетерпеливо тряхнула головой. — Он взял меня в «орлы». Он спас меня от… — Она вздрогнула и крепче прижала к себе книгу.

Владычица над нами! А не украла ли она книгу из монастырской библиотеки Кведлинхейма? Наступило время для прямого вопроса.

— Что это за книга?

Никогда еще Росвита не видела такого испуганного и неуверенного выражения лица. Украла? Что делать — немедленно добиться торжества справедливости или быть милосердной и дать ей сознаться в свое время?

— Мне оставил ее отец, — выдавила наконец девушка. — Это единственное, что у меня от него осталось.

Раздался раскат грома. Начался ливень. Шквал мыслей обрушился на Росвиту, подобно каплям дождя. Старый брат Фиделис и его наследие, «Житие святой Радегунды», оставленное ей. Его последнее, шепотом, упоминание о Семи Спящих, о дэймонах, о других существах, которых он опасался; таинственное исчезновение сына Виллама, Бертольда, и его шестерых товарищей в холмах за Херефордом; ее «История», которую надо успеть закончить до смерти старой королевы. Наконец, книга этой девицы.

Книга. Внезапно Росвита поняла, что ей необходимо заглянуть в эту книгу.

Сверкнула молния, раздался удар грома. Девушка заговорила:

— Вы умеете читать по-аретузски?

Росвита подняла бровь:

— Да, умею. Меня учила сама королева София. — (Лиат не ответила.) Священница сделала еще одну попытку: — Хотите учиться аретузскому? Ваш дарийский очень хорош.

Лиат прикусила губу. Искушение было велико. Искушение. В этом Росвита знала толк. Она знала, как этим изъяном воспользоваться, хотя грешно это, ох как грешно!

— Я могу научить вас аретузскому. Я видела, как вы читали на Джинна. Кажется, что-то по астрономии. Как раз перед тем, как Айвар…

— Айвар, — внезапно осенило Лиат.

— Мой брат Айвар, — кивнула Росвита, почувствовав еще одну брешь в обороне девушки. — Он говорил вам обо мне? Наверное, вы знали его еще с Хартс-Рест, до того, как он поступил в монастырь.

— Он всегда отзывался о вас с уважением, хотя никогда не хотел пойти по вашему пути.

— Я его понимаю, у него на это есть причина.

Лиат покраснела и отвела взгляд, вспомнив сцену свидания в библиотеке Кведлинхейма, свидетелем которой оказалась Росвита.

— Он вам доверяет.

Росвита перевела дыхание, тщательно продумывая следующую фразу. Сейчас все решится.

— Сестра!

Чуть не выругавшись вслух, Росвита с неудовольствием обернулась на голос. Темноволосый мужчина средних лет, с неприметными чертами лица, «Королевский орел», входил во двор, ведя на поводу лошадь.

— Прошу вас, сестра. У меня важное сообщение. — Он подошел ближе. Росвита заметила, что его лошадь хромала.

Лиат тем временем и след простыл. Воспользовавшись замешательством, она тихонько ускользнула. Окликать ее было уже поздно. Но Росвита помнила о своем долге.

— Я послан принцессой Сапиентией.

— Сапиентией?

— Я должен был появиться здесь за полдня до нее, чтобы проверить, все ли как следует подготовлено к ее прибытию, но тут захромала лошадь, и вот… — Он замолчал. Послышался звон, хохот, шум, усиленные порывом ветра.

В воротах появились всадники, которые весело смеялись, не обращая внимания на дождь и ветер. Верховых было не более двадцати. За ними тянулись повозки и несколько пеших слуг. Па ветру слабо колыхался промокший штандарт. Богатое убранство лошадей и отличное снаряжение воинов говорили о высоком положении особы, которую они сопровождали.

Группу возглавляла принцесса. Насколько представляла себе Росвита, не должно было пройти более четырех месяцев, так как отъехала принцесса со своим собственным двором наследницы престола примерно шесть месяцев назад. Сапиентия была настолько изящного сложения, что даже сквозь толстый шерстяной плащ Росвита заметила красноречивую выпуклость ее живота.

Взгляд клирика почти мгновенно переметнулся на всадника, гарцующего рядом с принцессой.

Росвита невольно открыла рот. Было очевидно, что этот мужчина и есть отец еще не рожденного ребенка Сапиентии. Ей недвусмысленно давали это понять: слишком непринужденно вела себя пара, возглавлявшая процессию наследницы. Росвита была шокирована, хотя за длительное время своего пребывания при дворе короля она успела привыкнуть к скандалам.

Стоявший рядом с ней «орел», заметив ее удивление, пробурчал:

— Не совсем то, чего все ожидали.

Но Росвита уже поняла, что удивляться тут нечему. Скорбь, по-прежнему владевшая королем Генрихом, помешала ему лично заняться отправкой своей старшей законной дочери в это путешествие по стране. Он поручил это другому лицу — Джудит, маркграфине Ольсатии и Австры.

Иного результата и не могло быть.

Лиат засунула книгу в мешок, мысленно проклиная себя. Ну почему она все время попадает впросак, каждый раз выдает себя? Может быть, хватит притворяться тем, кем она не является, — простым, необразованным «орлом»? Почему бы не довериться этой женщине? Кажется, она заслуживает доверия. К тому же она сестра Айвара.

Однако Росвита слишком долго жила при дворе короля. Она не была такой простодушной и прямолинейной, как Айвар. Священница может быть вовлечена в неизвестные, опасные для Лиат интриги. Как монахиня, она вряд ли с симпатией отнесется к сказкам о дэймонах, к тому, что Лиат владеет основами еретической математики.

Не знаю и никогда не узнаю. Никогда я не смогу понять, кому можно довериться. Вот почему Па говорил мне: «Никому не доверяй».

Конюшня задрожала от очередного оглушительного удара грома. Лиат подскочила от неожиданности, ругая себя за вечный страх. Если бы Ханна была с ней. Но Ханны не будет еще долго. К тому же вместе с Ханной вернется Вулфер со своими проклятыми вопросами.

Росвита больше заслуживает доверия, чем Вулфер, который, правда, нравился Лиат, но которому она никогда не сможет довериться. Он знал ее отца и мать. Он чего-то хочет от нее, как чего-то хотел Хью.

Стоп. Она не собирается думать о Хью. Хью казался достойным доверия. Красавчик Хью. Она поднесла руку к щеке, вспоминая боль от его удара.

— Ты свободна от Хью, — прошептала она.

Снова громовые раскаты, много раз подряд. Ее охватил ужас. Страх казался ей живым существом, дэймоном, вонзившим в нее когти, пившим ее кровь, уничтожавшим ее душу. По крыше барабанил ливень.

Двери конюшни резко распахнулись, внутрь ввалились слуги, ведя за собой лошадей. Они возбужденно и громко говорили, перебивая друг друга. Лиат вернулась к стойлу, где лежали вещи ее и Хатуи. Притаившись в тени, она прислушалась. Сапиентия, после битвы при Касселе отосланная в самостоятельную поездку по стране, вернулась ко двору короля беременной. Ее ребенок, если он благополучно появится на свет, подтвердит ее право наследницы престола.

Следом за Сапиентией вернулись охотники, успев до того, как разгулялась непогода. В конюшне сразу стало тесно. Лиат подхватила тощие пожитки Хатуи и свои и отправилась на сеновал, затерявшись среди множества слуг.

Увы, не навсегда.

Насквозь промокшая Хатуи поднялась по стремянке. Она отжала плащ. Ее мокрые волосы прилипли ко лбу и к шее.

— Ты уже вернулась! — воскликнула она удивленно.

— Ну да.

— Ты должна была дожидаться прибытия короля, — рассердилась Хатуи. На мгновение отвлекшись суматохой внизу, она затем добавила: — Я слышала, что вернулась принцесса Сапиентия, но не видела ее.

— Я тоже ее еще не видела. Она приехала сразу же после меня.

— Они прибыли по западной дороге. — Хатуи собрала вещи. — Я отправляюсь в Кведлинхейм сообщить новость королеве Матильде и матери Схоластике. А ты немедленно отправляйся к королю. Сейчас же!

Лиат послушно кивнула. Она засунула свои вещи в дальний угол и прикрыла сверху одеялом. Хатуи собрала свои вещи и, кивнув девушке, спустилась вниз. Лиат последовала за ней.

Снаружи лило как из ведра. Хатуи получила свежую, уже оседланную лошадь, а Лиат направилась к боковой двери. Выйдя наружу, она задержалась под карнизом, с которого низвергались потоки воды, превращая двор в грязную лужу. Хатуи вышла через главную дверь, вскочила в седло и устремилась к воротам. Лиат смерила взглядом расстояние от конюшни до недавно побеленной стены большого зала, где жили важные посетители и обитатели охотничьего заповедника. Стена ничуть не изменилась с тех пор, как она с час назад приехала сюда, надеясь найти здесь покой. Ее охватил ужас. Колени предательски задрожали.

Она не должна поддаваться этому страху. Лиат дотронулась до рукояти меча, своего «доброго друга», повела плечом, ощутив успокаивающую тяжесть лука, «Искателя Сердец», и полного стрел колчана.

Девушка оторвалась от стены конюшни и со всех ног побежала в сторону центрального здания. Она домчалась туда, почти не промокнув, стоявший на страже у дверей «лев» поощрительно улыбнулся и распахнул перед ней дверь. Внутри было тепло. Она вошла.

Обстановка полностью изменилась. Тихих трудолюбивых клириков сменила громкая, мокрая, смеющаяся толпа придворных. Зал казался тесным, в воздухе стоял тяжелый запах сырой шерсти и пота. Лиат направилась в дальний угол зала, где перед камином располагалось кресло короля. С каждым шагом страх все глубже проникал в нее, изматывая душу, бороздил улицы ее «города памяти», подбираясь к запечатанной башне.

Что случилось с ней? Откуда появился этот необъяснимый страх?

Ей хотелось развернуться и броситься прочь. Па так и сделал, но это его не спасло. Она не должна повторять ошибок отца.

Перед ней расступались, освобождая проход к королю. Генрих выглядел утомленным. Одной рукой он теребил узлы на мокром собачьем поводке. Другая рука покоилась на бедре. Он постоянно сжимал и разжимал кулак. Король рассеянно наблюдал за двумя своими младшими детьми, сидевшими у огня. Сапиентия стояла рядом с ним, нервно переминаясь с ноги на ногу и время от времени посматривая на группу людей, находящихся слева от нее. Это были ее придворные, склонившиеся над резным сундуком, в котором принцесса, вероятно, хранила свои драгоценные одежды, а также предметы, приобретенные ею во время священного путешествия, благополучный исход которого должен ознаменоваться доказательством ее способности быть правящей королевой после смерти Генриха.

От очередного удара грома задрожали ставни. Придворные расступились, и Лиат увидела стоявшего в центре человека, к прекрасному лицу которого был прикован ревнивый взгляд принцессы Сапиентии.

Гром стих, и Лиат услышала потрескивание пламени в камине.

Хью.