— Ну как, принцесса Арисса обрадовалась новостям? — ухмыльнулся Келтэн.

— Что ж, ее можно понять. Можно мне взглянуть на Беллиом? — спросил Спархока Комьер.

Спархок вопросительно взглянул на Сефрению. Та не слишком уверенно, но все же кивнула. Спархок достал из-за пазухи полотняный мешочек, и, развязав его, положил Сапфирную Розу на ладонь. С тех пор, как он последний раз проделывал это, прошло несколько дней, но снова на самом краю зрения появилась тень, черная и еще более разросшаяся, будто впитавшая в себя тьму прошедших с тех пор ночей.

— Сила небесная, — выдохнул Абриэль.

— Да, это и правда он, — ухмыльнулся талесиец Комьер. — Убери-ка его лучше, Спархок, от греха подальше.

— Но… — запротестовал Дареллон.

— Вас заботит спасение вашей души, магистр? — мрачно спросил его Комьер. — Если да, то помните, нельзя смотреть на эту штуковину подолгу.

— Убери, Спархок, — твердо сказала Сефрения.

— У нас есть какие-нибудь новости об Отте? — спросил Келтэн.

— Он по-прежнему твердо стоит на лэморкандской границе, — ответил Абриэль. — Вэнион рассказал нам о признаниях бастарда Личеаса. По всей видимости, это делается по указке Энниаса. Ну, а Симмурский первосвященник заявит, что знает способ остановить Отта, и, конечно, получит по этому поводу еще несколько голосов.

— Интересно, Отту известно, что Беллиом находится у Спархока? — спросил Улэф.

— Азеш знает, — сказала Сефрения, — следовательно, и Отту это известно. Интересно другое — знает ли Энниас обо всем происшедшем?

— А что творится в Чиреллосе? — спросил Спархок Вэниона.

— По последним сообщениям, по-прежнему — Архипрелат все еще на волоске от смерти. Мы не сможем скрыть свое появление здесь, поэтому мы войдем в город открыто и даже придадим этому особое значение. Планы несколько изменились. Мы должны быть в Чиреллосе до того, как умрет Кливонис. Очевидно, что Энниас попытается насколько возможно ускорить начало выборов. Как только Кливонис скончается, патриархи, которые подпевают Энниасу, начнут созывать Курию на голосование. Возможно, первым вопросом, который будет обсуждать Курия, будет закрытие города.

— А Долманту известно, каково сейчас соотношение голосов?

— Это тайна для всех, сэр Спархок, — ответил Абриэль. — Многих патриархов еще нет в Чиреллосе.

— И некоторые не без помощи Энниасовых наемных убийц, — сухо заметил Комьер.

— Возможно, — согласился Абриэль. — В любом случае, в Чиреллосе сейчас сто тридцать два патриарха.

— А сколько должно быть? — спросил Келтэн.

— Сто шестьдесят восемь.

— А почему такое странное количество? — полюбопытствовал Телэн.

— Так было сделано намеренно, — объяснил Абриэль. — Количество выбрано так, чтобы для избрания нового главы Церкви понадобилась ровно сотня голосов.

— Сто шестьдесят семь было бы вернее, — подумав, заявил Телэн.

— Почему это? — заинтересовался Келтэн.

— Тогда сотня голосов составляла бы ровно три пятых части от общего количества, — сказал Телэн, глядя на непонимающее лицо Келтэна. — Ну ладно, зачем тебе сейчас забивать этим голову, Келтэн, — сказал он, — я потом тебе объясню.

— Неужели ты все это считаешь в голове, мальчик? — удивился Комьер. — У нас всегда уходит на эти подсчеты куча времени и бумаги.

— Привычка, милорд, — пояснил Телэн. — В моем деле иногда приходится подсчитывать что-нибудь быстро и про себя. А можно узнать, сколько примерно голосов сейчас принадлежат Энниасу?

— Примерно? Примерно шестьдесят пять, — ответил магистр.

— А на нашей стороне?

— Пятьдесят восемь.

— Так значит, никто не выигрывает! Ему нужно еще тридцать пять голосов, а нам — сорок два.

— Боюсь, все не так просто, — вздохнул Абриэль. — Процедура голосования, установленная отцами церкви, предусматривает, что для избрания Архипрелата требуется сто голосов, либо количество, представляющее собой ту же долю от числа присутствующих, что и сотня от ста шестидесяти восьми.

— Так, — еще через некоторое время продолжил Телэн, — значит сейчас Энниасу понадобится восемьдесят голосов. Ему не хватает всего пятнадцать, — мальчик нахмурил брови. — Но если сложить тех, кто за Энниаса, и тех, кто за нас, то получится сто двадцать три. А вы сказали, что в городе сто тридцать два патриарха.

— Девять патриархов еще никак не дали понять, какого мнения они придерживаются, — сказал Абриэль. — Долмант подозревает, что так они надеются вытянуть из Энниаса побольше золота. Во время обсуждения в Курии других вопросов, для решения которых нужно простое большинство голосов, они голосуют то за предложения Энниаса, то против, чтобы продемонстрировать ему свою силу. Боюсь, что во время выборов их будет интересовать только собственная выгода.

— Ну так нам все равно нечего беспокоиться насчет этих девяти голосов. Энниасу-то ведь не хватает пятнадцати.

— Нет, не пятнадцать, — сказал Дареллон. — Из-за всех этих убийств и солдат церкви, разгуливающих по Чиреллосу, семнадцать патриархов — противников Энниаса прячутся где-то в Священном городе. Они не будут присутствовать на выборах, а это изменяет необходимое число голосов.

— От этих разговоров у меня скоро разболится голова, — пожаловался Улэфу Келтэн.

— Да, беда, милорды, — покачал головой Телэн. — Без этих семнадцати Энниасу нужно всего лишь шестьдесят девять голосов. Значит, не хватает четырех. Только четырех.

— И как только у него окажется достаточно денег, чтобы удовлетворить запросы четырех из этих девяти — он выиграл, — мрачно заметил сэр Бевьер. — Мальчик прав, милорды — мы попали в беду.

— Тогда мы должны изменить число голосующих, — сказал Спархок.

— Как ты собираешься сделать? — спросил Келтэн.

— Как? Разыскать в Чиреллосе этих самых прячущихся патриархов и под охраной доставить их в Базилику, чтобы они все же приняли участие в голосовании. Тогда Энниасу понадобится восемьдесят голосов, чтобы победить, а он не сможет набрать такого количества.

— Но и мы тоже, — заметил Тиниен. — Даже если мы приведем этих патриархов в Базилику, у нас все равно будет только пятьдесят восемь голосов.

— Шестьдесят два, сэр Тиниен, — поправил его Берит. — Ведь магистры Орденов тоже — патриархи, и вряд ли вы будете голосовать за Энниаса, милорды.

— Это опять изменяет количество голосующих. Теперь вместе с теми семнадцатью всего получается сто тридцать шесть, — сказал Телэн. — Значит, решающее число голосов становится восемьдесят два, точнее сказать — восемьдесят один с кусочком.

— Да, недостижимое число для любой стороны, — мрачно усмехнулся Комьер, — у нас тоже нет никакой возможности выиграть.

— Мы пока и не стремимся к этому, — сказал Вэнион. — Сейчас главное — не дать Энниасу сесть на трон, — магистр пандионского Ордена поднялся и принялся расхаживать по шатру. — Как только мы доберемся до Чиреллоса, мы попросим Долманта отправить Воргуну послание, где говорилось бы о религиозной смуте в Священном городе. Также это послание будет содержать подписанную четырьмя магистрами Воинствующих Орденов просьбу приостановить военные действия в Арсиуме и как можно быстрее выступать в Чиреллос. Его армия будет просто необходима нам здесь, тем более, если Отт двинет войска вглубь страны.

— Чтобы послать королю такое письмо, требуется голосование Курии, — заметил Дареллон. — Каким образом вы надеетесь набрать большинство голосов?

— Я не собирался ставить этот вопрос на голосование, мой друг, — с легкой улыбкой ответил Вэнион. — Твердая репутация Долманта убедит патриарха Бергстена в подлинности послания, а уж Бергстен не преминет заставить Воргуна выполнить наши указания. Позже, я думаю, у нас будет возможность извиниться за это маленькое недоразумение. А Воргун тем временем будет уже в Чиреллосе, вместе с объединенными армиями Запада.

— За исключением эленийской армии, — настойчиво проговорил Спархок. — Мою королеву в Симмуре защищает только пара воров.

— Не хочу обидеть тебя, сэр Спархок, — сказал Дареллон. — Но вряд ли сейчас время думать об этом.

— Должен с вами не согласиться, Дареллон, — возразил Вэнион. — Энниасу по-прежнему жизненно необходимы деньги. А значит — доступ в сокровищницу Элении, не только для того, чтобы подкупить этих девятерых патриархов, но и для того, чтобы держать в повиновении уже подкупленных. Поэтому защита королевы Эланы и ее казны сейчас еще важнее, чем когда-либо раньше.

— Может, вы и правы, Вэнион, — согласился Дареллон, — я об этом как-то не подумал.

— Ну что ж, — подытожил Вэнион, — когда Воргун со своими армиями будет в Чиреллосе, соотношение сил заметно изменится. Влияние Энниаса на его приверженцев довольно шатко и часто держится только на том, что улицы города патрулируют его солдаты. Как только это прекратится, я думаю, немалая часть его союзников от него отвернется. Значит, наша задача такова — как можно скорее очутиться в Чиреллосе, послать бумаги Воргуну и разыскать прячущихся патриархов, чтобы под охраной препроводить их в Базилику для участия в выборах, — он взглянул на Телэна. — Так сколько нам необходимо будет голосов, чтобы не дать Энниасу сесть на Золотой трон?

— Допустим, что Энниасу удастся перетянуть на свою сторону этих девятерых. Тогда у него будет семьдесят четыре голоса, милорд. Если мы найдем хотя бы шестерых из тех семнадцати, общее число голосующих станет сто двадцать пять. Три пятых части из этого — семьдесят пять.

— Очень хорошо, Телэн, — сказал Вэнион. — Значит, все, что нам нужно сделать — это отправиться в Чиреллос, разбить город на участки, обыскать их все и найти шестерых патриархов, которые согласились проголосовать против Энниаса. Надо убедить их явиться в Базилику и подождать с началом голосования до прибытия короля Воргуна.

— Это все равно еще не будет нашей победой, Вэнион, — произнес Комьер. — Но это лучшее, что мы пока можем сделать.

Этой ночью Спархок снова спал беспокойно. Темнота, окружавшая его, как будто пульсировала от криков, стонов и ощущения неминуемой беды. В конце концов он поднялся со своего ложа, накинул на себя монашеский плащ и отправился искать Сефрению.

Как он и предполагал, Сефрения сидела перед входом в свою палатку с неизменной чашкой чая в руках.

— Ты хоть когда-нибудь спишь? — спросил он с некоторым раздражением в голосе.

— Твои сны не дали мне заснуть, дорогой мой.

— Ты знаешь, что мне снится? — удивился он.

— Не в подробностях, но я знаю, что тебе снятся тяжелые сны.

— Я снова видел тень, когда показывал Беллиом магистрам.

— И это лишает тебя покоя?

— Частично. Ты знаешь, кто-то снова стрелял в меня из арбалета, когда мы возвращались из монастыря, где заключена Арисса.

— Но это ведь было до того, как ты вынимал Беллиом. Может, эти события все же не связаны друг с другом?

— Может, и нет. А может, тень предвидит события в будущем. Возможно, ей и не нужно ждать, чтобы я дотронулся до камня, чтобы послать кого-нибудь убить меня.

— Что, в рассуждениях эленийцев всегда так много «может быть»?

— Да нет. Но сейчас все это меня беспокоит. Хотя не настолько, чтобы заставить меня пренебречь различными предположениями. Азеш посылает своих прислужников убить меня уже не впервые. И каждый раз это сверхъестественные твари. И эта тень тоже. Иначе и ты смогла бы увидеть ее.

— Да, это верно.

— Тогда надо быть просто дураком, чтобы не быть настороже только потому, что нельзя убедительно доказать, что эта тень послана Азешем.

— Что ж, верно и это.

— И хоть этого нельзя доказать, но я-то точно знаю, что существует связь между ней и Беллиомом. Я еще пока не знаю, что за связь, а всякие случайности только мешают разобраться в этом. Но стоит предполагать худшее — тень эта принадлежит Азешу, она следует за Беллиомом и именно она подсылает мне убийц.

— Все это не лишено смысла.

— Что ж, я рад, что ты согласна со мной.

— Однако ты и сам во всем неплохо разобрался, Спархок. Так зачем же ты искал меня?

— Мне нужно было все это рассказать тебе.

— Понимаю.

— Кроме того, мне приятно быть в твоем обществе.

Сефрения ласково улыбнулась.

— Иногда ты бываешь таким хорошим мальчиком, Спархок. А теперь скажи-ка мне, пожалуйста, отчего ты не рассказал о последнем покушении на твою жизнь Вэниону?

— Я вижу, ты не одобряешь этого, — вздохнул он.

— Честно говоря, нет.

— Мне просто не хотелось, чтобы он запихнул меня в середину колонны, где со всех сторон меня прикрывали бы своими телами и щитами рыцари. Я должен сам видеть, что ждет меня, Сефрения. Если я буду знать, то в нужный момент смогу и сам показать когти.

Фарэн пребывал в еще более дурном расположении духа, чем обычно. Видимо, сказывалась полуторадневная тяжелая дорога. Лигах в пятнадцати от Чиреллоса магистры приказали рыцарям спешиться и вести лошадей в поводу, чтобы дать отдохнуть усталым животным. За короткое время, которое потребовалось Спархоку, чтобы слезть с седла, Фарэн умудрился укусить его трижды. Правда, укусы были направлены лишь на то, чтобы показать свое раздражение — за последнее время Фарэн понял, что кусать хозяина, когда тот в полном боевом доспехе, опасно для зубов. Так как укусы не возымели действия, чалый извернулся и нанес солидный удар по бедру своего хозяина. Спархок понял, что пора принимать меры. С помощью Келтэна он поднялся, поднял забрало и, схватившись за узду, притянул морду Фарэна к себе так, чтобы смотреть прямо в глаза своему боевому коню.

— Прекрати немедленно весь этот балаган, — резко приказал он.

Спархок протянул руку в железной перчатке, и, схватив Фарэна за левое ухо, с мрачным ожесточением принялся выкручивать его.

Фарэн заскрежетал зубами. В глазах его появились слезы.

— Теперь, я надеюсь, мы поняли друг друга? — раздраженно спросил Спархок.

Но жеребец еще не сдался. Копытом передней ноги он нанес удар по колену хозяина.

— Ну как знаешь, Фарэн, — сказал ему Спархок. — Но предупреждаю — ты будешь выглядеть без этого уха просто смешно.

Он выкрутил ухо еще сильнее, так что Фарэн заржал от боли.

— Всегда приятно бывает поговорить с тобой, — проворчал Спархок, разжимая руку. Потом, похлопав коня по потной шее, смягчившимся голосом произнес: — Ну что, старый дурень, ты в порядке?

С нарочитым равнодушием Фарэн пряднул ушами, вернее одним ухом — правым.

— Я гнал тебя так по необходимости, а не ради развлечения, — объяснил Спархок. — Скоро уже все кончится. Ну так я могу на тебя положиться теперь?

Жеребец глубоко втянул в себя воздух и забил копытом.

— Ну вот и хорошо. Теперь пойдем.

— Это что-то действительно необычное, — заметил Абриэль Вэниону. — Впервые вижу, чтобы конь и человек так понимали друг друга.

— Да уж, друг мой, — согласился Вэнион. — Спархок и сам по себе не сахар, а вместе со своим конем он превращается в настоящее бедствие.

Примерно с полмили они еще прошли пешком, потом забрались в седла и продолжали свой путь к священному городу.

Около полуночи колонна пересекла широкий мост через реку Аррук и оказалась перед одними из западных ворот Чиреллоса. Ворота, как и ожидалось, охранялись солдатами церкви.

— Я не могу пропустить вас до восхода солнца, милорды, — твердо сказал им начальник стражи. — По приказу Курии мы не пропускаем вооруженных людей в ночные часы.

Магистр Комьер потянулся за своим топором.

— Не стоит торопиться, мой друг, — мягко остановил его Абриэль. — Я полагаю можно преодолеть эти трудности без кровопролития. Капитан, — обратился он к солдату в красном обмундировании.

— Да, милорд, — голос капитана был оскорбительно самодоволен.

— Приказ, о котором было упомянуто, распространяется на членов Курии?

— Милорд? — сконфужено пробормотал капитан.

— Я задал простой вопрос, капитан. Достаточно ответить «да» или «нет». Так распространяется этот приказ на патриархов церкви?

— Никто не может воспрепятствовать патриарху церкви, милорд.

— Ваша светлость, — поправил его Абриэль.

Начальник стражи туповато заморгал.

— Патриарха церкви следует называть «ваша светлость». По положениям наших законов я и мои три спутника являемся патриархами церкви. Постройте ваших людей, капитан. Мы хотим произвести проверку.

Начальник стражи мялся в нерешительности.

— Я приказываю властью, данной мне церковью, лейтенант. Вы что же, выказываете открытое неповиновение ей?

— Простите, ваша светлость, вы ошиблись, я — капитан, — робко поправил начальник стражи.

— Вы были капитаном, лейтенант. Теперь — нет. И если вы не хотите стать капралом или сержантом, извольте выполнять мои приказания.

— Слушаюсь, ваша светлость, — быстро ответил бывший капитан. — Эй, вы! — прокричал он своей команде, — быстро строиться и приготовиться к проверке! Поживее, поживее!

Внешний вид ночной стражи, по словам магистра, иначе сказать — патриарха Дареллона, оставлял желать много лучшего. После того, как он весьма нравоучительным тоном высказал свои замечания солдатам, колонна без дальнейших задержек вступила в стены Священного города. Ни смеха, ни даже улыбки не было на лицах рыцарей, пока они не отъехали на достаточное расстояние от ворот.

Несмотря на поздний час по улицам Чиреллоса вышагивали многочисленные патрули солдат церкви. Спархок хорошо был знаком с этой породой людей и знал, что их преданность держится на деньгах. В Священном городе их было довольно много, они уже освоились и вели себя грубовато-надменно. Вид четырех сотен рыцарей Храма в полном доспехе на улицах ночного Чиреллоса заставил их поубавить спеси, по крайней мере, простых солдат. Офицерам понадобилось много больше времени, чтобы смириться с этой неприятной правдой. Один из молодых офицеров был так увлечен сознанием собственной значимости, что загородил колонне дорогу и потребовал предъявить бумаги, удостоверяющие право на въезд в город. К сожалению при этом он не потрудился оглянуться назад, иначе он увидел бы, что его собственное войско с позором разбежалось. Он продолжал чего-то требовать и отдавать приказы, пока Спархок не позволил Фарэну подойти к нему поближе и нанести копытом передней ноги несколько ударов по самым чувствительным местам.

— Ну как, теперь тебе полегчало? — спросил Спархок своего коня.

Фарэн злобно всхрапнул.

— Келтэн, пора начинать, — сказал Вэнион. — Пусть колонна разобьется на небольшие отряды — скажем, по десять человек, и распределится по всему городу, так, чтобы всем было известно, что прибыли рыцари Храма и предлагают защиту каждому патриарху, который захочет отправиться в Базилику на голосование.

— Да, милорд Вэнион! — с энтузиазмом откликнулся Келтэн. — Мы разбудим священный город! Уверен, все, затаив дыхание, ждут новостей, которые я принесу.

— Как ты думаешь, — спросил Вэниона Спархок, — можно хоть немного надеяться, что он когда-нибудь повзрослеет?

— Надеюсь, что нет, — мягко ответил магистр. — Неважно, сколько нам лет, в каждом из нас всегда живет ребенок, и это прекрасно.

Магистры в сопровождении Спархока, его спутников и двух десятков охраны продолжали путь по широкой улице.

Скромное жилище Долманта охранялось взводом солдат, и Спархок узнал их командира — одного из самых преданных людей демосского патриарха.

— Мы тут случайно проезжали мимо и решили нанести визит вежливости, — с улыбкой проговорил Вэнион. — Надеюсь, с его светлостью все в порядке?

— Теперь, когда вы, милорд, и ваши друзья здесь, ему будет еще лучше. А то в Чиреллосе все же чувствовалась некоторая напряженность.

— Могу себе представить. Его светлость еще бодрствует?

— Да. У него встреча с патриархом Укеры. Вы, вероятно знаете его, милорд. Его имя Эмбан.

— Эдакий тяжеловесный жизнерадостный человек?

Долмант, патриарх Демоса, был по-прежнему худ и суров, но при виде вошедших в кабинет рыцарей Храма расплылся в широкой улыбке.

— Вы очень быстро добрались, господа, — сказал он. — Вы, конечно, знакомы с патриархом Эмбаном?

Патриарх Эмбан оказался мужчиной даже более, чем тяжеловесного сложения.

— Твой кабинет начинает напоминать кузню, Долмант, — усмехнулся он, поглядывая на доспехи рыцарей. — Ни разу не видал еще так много железа в одном месте.

— Зато ощущаешь от этого какую-то уверенность, — ответил Долмант.

— О, несомненно.

— Как обстоят дела в Симмуре, Вэнион? — с беспокойством спросил Долмант.

— Рад известить вас, что королева Элана в добром здравии и приняла бразды правления в свои руки.

— Слава Всевышнему! — воскликнул Эмбан. — Теперь наконец-то карман Энниаса оскудеет.

— Тебе удалось найти Беллиом, сын мой? — спросил Демосский патриарх Спархока.

— Да, — кивнул тот. — Желаете взглянуть на него, ваша светлость?

— Думаю, что нет, Спархок. Не стоит рисковать.

Спархок с облегчением вздохнул. Ему вовсе не хотелось снова встретиться с тенью, а потом несколько дней провести в ожидании, что кто-то пустит в него стрелу.

— Похоже, Энниас еще не знает о выздоровлении королевы, — заметил Долмант. — По крайней мере, он ничем еще не выдал своего беспокойства.

— Это не удивительно, ваша светлость, — сказал Комьер. — Вэнион превратил Симмур в закрытый город, и тех, кто пытается покинуть его, возвращают назад.

— Но вы не оставили там своих пандионцев, Вэнион?

— Нет, ваша светлость. Мы получили помощь с неожиданной стороны. А как здоровье Архипрелата?

— По-прежнему при смерти, — ответил Эмбан. — Правда, он при смерти уже несколько лет, но сейчас положение гораздо серьезнее, чем обычно.

— Отт не совершал еще поползновений к продвижению вглубь страны? — спросил Дареллон.

— Нет, — покачал головой Долмант. — Его войско по-прежнему стоит лагерем на границе Лэморканда. Отт постоянно сотрясает воздух ужасными угрозами и требованиями вернуть загадочное земохское сокровище.

— Ничего загадочного, Долмант, — усмехнулась Сефрения. — Ему нужен Беллиом — он знает, что камень у Спархока.

— И кое-кто собирается приказать Спархоку отдать Беллиом, чтобы предотвратить вторжение, — предположил Эмбан.

— Этого никогда не случится, ваша светлость, — твердо сказала Сефрения. — Потому что камень будет уничтожен.

— Кто-нибудь из прячущихся от Энниаса патриархов не объявился случайно? — поинтересовался магистр Абриэль.

— Ни одного, — фыркнул Эмбан. — А чего же от них ждать? Пару дней назад с двумя из них случилось пренеприятное происшествие, когда они шли по улице, ну, а остальные сидят теперь тише воды, ниже травы.

— Мы послали в город своих рыцарей на розыски патриархов, — сообщил Дареллон. — Я думаю, что под защитой рыцарей Храма даже самый трусливый заяц станет похрабрее.

— Дареллон, — укоризненно воскликнул Долмант.

— Простите, ваша светлость, — без всякого воодушевления извинился магистр.

— Это что-нибудь изменяет в наших подсчетах? — обратился к Телэну Комьер. — Я имею в виду, что двумя голосующими стало меньше.

— Нет, милорд, — ответил мальчик.

Демосский патриарх недоуменно воззрился на них.

— У мальчика настоящий дар, — объяснил Комьер. — Он считает в голове быстрее, чем я на бумаге.

— Порой ты меня удивляешь, Телэн, — сказал Долмант. — Может быть, я смогу заинтересовать тебя хорошей будущностью на службе у Церкви?

— Что, подсчитывать приношения паствы, ваша светлость? — легкомысленно спросил Телэн.

— Нет, нет, вряд ли, Телэн.

— Кстати, ваша светлость, сейчас соотношение голосов в Курии остается прежним? — спросил Абриэль.

— Да, — Долмант кивнул. — У него и сейчас большинство. Энниасовы подпевалы созывают Курию на голосование по любому, самому мелкому поводу, и это постоянно держит нас на привязи в Палате Совещаний.

— Однако соотношение скоро изменится, ваша светлость, — сказал Комьер. — Мои друзья и я собираемся принять участие в голосовании.

— Но это несколько необычно, — протянул Эмбан. — Магистры воинствующих Орденов не принимали участия в голосованиях Курии вот уже наверное две сотни лет.

— Но мы по-прежнему имеем на это право, и нас с нетерпением там дожидаются, не так ли, ваша светлость?

— Что касается меня, то это несомненно так, ваша светлость, но вот Энниас… вряд ли.

— Как неприятно будет огорчить его… Так что там у нас с числами, Телэн?

— Энниасу нужен будет семьдесят один голос.

— Я не думаю, что кто-нибудь из нейтральных патриархов встанет на его сторону, пока он не заплатит им как следует. Скорее всего сейчас они воздержатся от участия в голосовании, и тогда Энниасу потребуется… — Долмант нахмурил брови, подсчитывая.

— Шестьдесят шесть, ваша светлость, — подсказал Телэн. — Не хватает одного голоса.

— Превосходно, мальчик, — похвалил Долмант. — Лучшее, что мы сейчас можем сделать — это требовать голосования по всякому поводу — даже если понадобится просто зажечь побольше свечей.

— Но каким образом это делается? — спросил Комьер. — Я не слишком хорошо разбираюсь в этих процедурах.

— Один из нас встает и вносит предложение, — с легкой улыбкой сказал Долмант.

— А они его не провалят?

— О, нет, мой дорогой Комьер, — хихикнул Эмбан. — Вопрос о том, является ли вопрос существенным, уже является существенным вопросом сам по себе. Я думаю, у нас получится, Долмант, и тогда нехватка этого одного голоса не даст Энниасу взойти на золотой трон.

— Да, если только он не сможет добыть еще денег, — сказал Долмант. — Или если не умрет кто-нибудь из патриархов. Скольких из нас ему еще надо будет убить, чтобы выиграть, Телэн?

— Я думаю, он будет рад избавиться от вас всех, — усмехнулся Телэн.

— Попридержи-ка язык! — рявкнул Берит.

— Ох, прошу прощенья, — извинился Телэн. — Я полагаю, мне следовало добавить «ваша светлость»? Энниасу нужно сократить число голосующих по крайней мере на два, ваша светлость.

— Мы должны взять под охрану всех патриархов, которые собираются отдать свои голоса нам, — сказал Абриэль. — И не только это — мы должны также патрулировать улицы города. А для этого нам необходим Воргун.

Эмбан с удивлением взглянул на магистра.

— К этому решению мы пришли еще в Демосе, ваша светлость, — объяснил тот. — Энниас может запугивать патриархов, потому что Чиреллос наводнен его солдатами церкви. Если патриарх, скажем, вы или Долмант, официально назовет положение в городе религиозной смутой и прикажет Воргуну привести сюда войско, то положение изменится. И тогда стращать и запугивать сможем уже мы.

— Абриэль, — произнес Долмант с болью в голосе. — Мы не можем избирать Архипрелата, запугивая патриархов.

— Но таково положение сейчас, ваша светлость. И Энниас первым начал эту игру. Нам придется играть по его правилам, пока мы не сможем изменить их.

— Кроме того, — добавил Телэн, — это даст нам еще один голос.

— О чем ты? — не понял Долмант.

— Я говорю о патриархе Бергстене. Он же наверное захочет голосовать с нами.

— Отчего бы нам теперь же и не сочинить письмо королю Талесии, Долмант? — ухмыльнулся Эмбан.

— Я как раз собирался предложить то же самое, Эмбан. Мы должны постараться, чтобы никто не узнал об этом письме, иначе, если Воргун получит другой приказ, от другого патриарха — это может сбить его с толку, а Воргун достаточно сбит с толку и без того.