Хроники Элении (№3) - Сапфирная роза

Спархок развязал стягивающие мешок веревки.

— Теперь вынь Беллиом и потребуй у него призвать к себе Кхвая. Скажи ему, что ты от него хочешь. Не будь многословен, Кхвай и так способен сам прочитать твои мысли. И молись, что ты не понимаешь его мысли.

Спархок глубоко вздохнул и вынул Беллиом из мешочка. Сапфирная роза была холодна как лед. Спархок поднял ее, пытаясь охранить свой мозг от чувства благоговейного страха, испытываемого при взгляде на цветок-гемму. — Голубая Роза, — прошептал он, держа драгоценный камень обеими руками. — Призови мне Кхвая!

Он почувствовал странные волнообразные движения в камне и одинокое алое сияние разлилось в глубине его лазурных лепестков. Беллиом вдруг стал горячим.

— Кхвай! — рявкнул Спархок на языке троллей. — Я — Спархок Эленийский. У меня есть кольца. Кхвай должен подчиниться.

Беллиом затрясся у него в руках.

— Я ищу Мартэла Эленийского, — продолжал Спархок. — Мартэл Эленийский был здесь два сна назад. Кхвай покажет Спархоку Эленийскому то, что он хочет увидеть, в огне. Кхвай сделает так, что Спархок Эленийский услышит то, что он хочет услышать. Кхвай подчинится! Теперь же!

Слабо, как будто отзвук дальнего эхо, послышался яростный рев, смешанный с треском огромного пламени. Пламя, плясавшее на дубовых бревнах в очаге, на мгновение стихло и улеглось. Потом вновь восстало, золотое и неукротимое, и оставило стену огненной завесы, которая даже не колыхалась. Жар спал, как будто перед очагом поставили толстое стекло.

Спархок увидел палатку. Измученный и усталый Мартэл сидел за грубо сколоченным столом, напротив Энниаса, который выглядел еще хуже.

— Почему ты не можешь их найти? — говорил первосвященник Симмура.

— Не знаю, Энниас, — вздохнул Мартэл. — Я призвал все существа и тварей, данные мне Оттом, и ни одно из них их не нашло.

— О, могучий пандионец, — фыркнул Энниас. — Может быть, тебе стоило подольше задержаться в твоем Ордене, чтобы Сефрения научила тебя магическим штучкам не только для развлечения детей.

— Не зарывайся, Энниас, а то ведь я могу обойтись и без тебя, — угрожающе произнес Мартэл. — Мы с Оттом просто посадим на трон Архипрелата любого другого церковника и без тебя добьемся того, чего хотим. Ты не так уж незаменим, заруби это себе на носу.

Теперь Спархоку стало ясно, кто кому отдавал приказы в этой компании.

Внезапно занавесь, скрывающая вход, была отброшена, и в палатку ввалился обезьяноподобный Адус. Его вооружение состояло из несуразно подобранных кусков амуниции более полудюжины воинств и народностей. У Адуса, как снова заметил Спархок, не было и намека на лоб.

— Сдохла, — гнусавым голосом доложил он.

— Тебя, идиота, надо заставлять идти пешком, — бросил ему Мартэл.

— Лошадь была слабая, — пожал плечами Адус.

— Была нормальной, пока ты ее не загнал к чертовой матери. Иди и укради еще одну.

Адус ухмыльнулся.

— С фермы что ль? — спросил он.

— Откуда хочешь. Только не убивай фермеров и не развлекайся с бабами. И, будь добр, не устраивай пожарищ. Огонь может нас выдать.

Адус заржал, хотя звуки, которые он издавал при этом, с трудом можно было бы назвать смехом, и вышел из палатки.

— И как ты выносишь этого дикаря? — передернулся Энниас.

— Адуса-то? — усмехнулся Мартэл. — Да он не так уж и плох. Считай, что это ходячий боевой топор. Он мне нужен для того, чтобы убивать людей, я не сплю с ним. Кстати, вы с Ариссой выяснили отношения?

— С этой шлюхой? — с презрением переспросил Энниас.

— Ты знал, что она из себя представляет, Энниас, — сказал ему Мартэл. — Я думал, ее распущенность тебя и привлекает. — Мартэл откинулся назад. — Это наверное Беллиом, — задумчиво произнес он.

— Что Беллиом?

— Видимо, Беллиом не позволяет подвластным мне существам отыскать Спархока.

— А Азеш не мог бы его найти?

— Я Азешу приказов не отдаю, Энниас. Он сам себе хозяин. А возможно, Беллиом сильнее даже его. Впрочем, ты сможешь полюбопытствовать у него об этом, когда мы доберемся до его замка, если, конечно, захочешь. Хотя подобный вопрос может и обидеть его, но это уж как знаешь.

— Много мы сегодня проехали?

— Не очень. Наше продвижение сильно замедлилось, когда Адус выпустил шпорами кишки своей лошади.

— А сколько еще до границы Земоха?

Мартэл развернул карту и сверился с ней.

— Думаю, дней пять пути или около того. Спархок не может отставать от нас больше, чем на три дня, так что придется не сбавлять ход.

— Я ужасно вымотался, Мартэл. Я больше так не могу.

— Каждый раз, когда ты соберешься ныть, что устал, представь себе, как Спархок рассекает тебе мозги — или то, как больно будет тебе, когда Элана начнет перерезать тебе шею портновскими ножницами или ножом для резки хлеба.

— Иногда я мечтаю, чтобы мы никогда не встречались, Мартэл.

— Взаимно, дружище. Однако мы слегка сдержим продвижение Спархока. Несколько засад на пути заставят его стать осторожнее.

— Нам приказано не убивать его, — возразил Энниас.

— Не будь идиотом. Пока у него есть Беллиом, ни один человек не сможет убить его. В конце концов, нам приказано не убивать только его, Азеш ничего не говорил о других. Думаю, потеря нескольких спутников нашего непобедимого пандионца может его огорчить. Мне-то хорошо известно, что кроется под сталью доспехов моего бывшего братца, и ему тоже не чужды чувства человеческие. Ну ладно, ступай-ка лучше спать. Мы выезжаем, как только вернется Адус.

— Ночью? — с недовольством спросил Энниас.

— В чем дело, Энниас? Ты боишься темноты? Подумай лучше о мече Спархока или о визжании хлебного ножа, пилящего твою шею. Это придаст тебе храбрости.

— Кхвай! — резко проговорил Спархок. — Довольно. Теперь уходи!

Огонь в очаге стал прежним.

— Голубая Роза! — воскликнул затем Спархок. — Призови мне Гхномба!

— Что ты делаешь? — воскликнула Сефрения, но Беллиом уже ответил. Слабое сияние посреди его сверкающих голубых лепестков сменилось на желто-зеленое, и Спархок внезапно ощутил во рту мерзкий привкус полупротухшего мяса.

— Гхномб! — произнес Спархок хриплым голосом. — Я — Спархок Эленийский, и у меня есть кольца. Гхномб должен мне подчиниться. Я охочусь. Гхномб сделает так, что я и мои охотники поймают того, за кем охотятся. Спархок Эленийский скажет Гхномбу когда, и Гхномб поможет нашей охоте. Гхномб подчинится!

И снова прозвучало эхо душераздирающего крика ярости, на этот раз смешанное с влажным причмокиванием губами.

— Гхномб! Теперь уходи! — приказал Спархок властным голосом. — Гхномб придет опять, когда прикажет Спархок Эленийский.

Зелено-желтое сияние, запрятанное в манящей голубизне лепестков Беллиома, пропало и Спархок спрятал самоцвет обратно в мешочек.

— Ты сошел с ума, Спархок! — воскликнула Сефрения.

— Нет, матушка. Просто я хочу так близко следовать за Мартэлом, чтобы у него не было времени устраивать нам засады и ловушки. — Рыцарь усмехнулся. — Похоже, что все попытки убить меня, действительно были идеей самого Мартэла, — сказал он. — Однако теперь он получил приказ. Это кое-что проясняет, но я беспокоюсь за вас. И главное для меня — защитить тебя и остальных.

22

— Спархок! — Кьюрик тряс рыцаря за плечо, пытаясь разбудить его. — До рассвета около часа. Ты просил, чтобы я тебя разбудил.

— У меня впечатление, Кьюрик, что ты вообще никогда не спишь, — позевывая заметил Спархок и сел в кровати.

— Я уже выспался, — буркнул Кьюрик, с неодобрением поглядывая на своего друга. — Ты слишком мало ешь. От тебя лишь кожа да кости остались. Давай, одевайся. Я пока пойду разбужу остальных, а потом вернусь и помогу тебе с доспехами.

Спархок встал и натянул на себя простеганную и покрытую пятнами ржавчины одежду.

— Это просто немыслимо, — бросил заглянувший в дверь Стрейджен. — Неужели какой-нибудь пункт вашего рыцарского устава запрещает вам стирать вашу одежду?

— Она сохнет неделю.

— А что, нельзя без нее обойтись?

— Послушай-ка, Стрейджен, ты носил когда-нибудь доспехи?

— Бог миловал.

— А ты все-таки попробуй как-нибудь. Тогда поймешь, что одежда внизу защищает от того, чтобы доспехи не стерли тебе кожу в некоторых интересных местах. Кстати, Стрейджен, ты и вправду собираешься повернуть назад от границы Земоха?

— Приказ королевы, дружище. К тому же, я просто буду вам помехой. Я совсем не приспособлен к битве с Богами. По правде сказать, ты мне кажешься сумасшедшим, Спархок — только без обиды.

— Ты собираешься обратно в Эмсат из Симмура?

— Ну да, если только твоя жена позволит мне уехать. Но мне и правда необходимо вернуться. Хотя бы проверить, как идут дела. Конечно, я во многом доверяю Тэлу, но ведь он все же вор…

— А потом что будешь делать?

— Кто знает… — пожал плечами Стрейджен. — Я ничем не связан, Спархок. У меня своего рода неограниченная свобода. Мне нет необходимости делать то, чего я не хочу. О, чуть не забыл. Я на самом деле пришел к тебе сегодня не для того, чтобы обсуждать твои доспехи и мою свободу. — Он полез в карман камзола. — Письмо для вас, милорд, — провозгласил он, насмешливо кланяясь. — Думаю от вашей жены.

— Интересно, сколько их у тебя всего? — спросил Спархок, принимая сложенный листок. Стрейджен уже выдал одно короткое и страстное послание Эланы мужу в Кадахе и одно в Мотере.

— Это государственная тайна, друг мой, — усмехнулся Стрейджен.

— Тебе были даны особые распоряжения королевы или ты распределяешь письма по собственному усмотрению и вдохновению?

— И то и другое. Например, если я вижу, что ты ходишь как в воду опущенный или мрачный как туча, я должен скрасить одним таким письмом твой день. Ну ладно, теперь читай, а я пойду. — Он вышел из комнаты и направился по коридору к лестнице на нижний этаж.

Спархок сломал печать и развернул письмо Эланы.

«Любимый, — гласило оно. — Если все шло хорошо, то ты уже в Палере. Знаешь, это так странно. Я пытаюсь заглянуть в будущее, но мое зрение меня подводит. Я говорю с тобой из прошлого и не имею ни малейшего представления, что с тобой происходило. Не смею даже описать тебе свою ярость и уныние из-за того, что нас так разлучили. Потому что не должна перекладывать на твои плечи груз своего сердца. Ты можешь расчувствоваться, а это для тебя сейчас не нужно и даже опасно. Я люблю тебя, мой Спархок, и разрываюсь между желанием быть мужчиной, чтобы разделить опасности, грозящие тебе и, если надо, отдать за тебя свою жизнь, и гордостью за то, что я женщина и могу забыться в твоих объятиях-« — С этого момента королева пускалась в подробное страстное и нежное описание того, что происходило и что она чувствовала в их брачную ночь.

— Ну, как письмо королевы? — спросил Стрейджен, когда они седлали во дворе лошадей, а рассвет бросал грязноватые отблески на облачный восточный горизонт.

— Грамотно написано, — коротко ответил Спархок.

— Довольно необычный отзыв.

— Знаешь, Стрейджен, иной раз за нарядными одеждами мы не видим человека. Элана, конечно, королева, но она и восемнадцатилетняя девушка, которая начиталась неподходящих книжек.

— Скажу честно, не ожидал от тебя столь суровых слов.

— У меня сейчас много чего на уме. — Спархок туже затянул седельный ремень. Фарэн фыркнул, надул живот и из вредности наступил хозяину на ногу. И почти сразу же получил от пандионца пинок. — Будь настороже сегодня, Стрейджен, — посоветовал он. — Многое может произойти в скором времени.

— Да? И что же?

— Пока не знаю. Но если все пойдет, как я задумал, то сегодня мы проедем гораздо больше, чем обычно. Будь с доми и его пелоями. Они люди эмоциональные, и странности могут их смутить и нарушить спокойствие. Просто говори им время от времени, что все в порядке и под моим контролем.

— А оно правда под контролем?

— Представления не имею, дружище. Но все-таки стараюсь верить в лучшее.

Этим утром светало медленно, потому что с востока ветер пригнал еще облаков. На длинном склоне у северного края свинцово-серого одеяла озера Рандера их догнали Кринг и пелои.

— Хорошо вернуться в Пелосию, друг Спархок, — сказал Кринг с доброй ухмылкой на изрезанном шрамами лице. — Даже в этой сплошь перекопанной части королевства.

— Сколько еще дней до границы Земоха, доми? — спросил Тиниен.

— Пять или шесть дней, друг Тиниен, — ответил доми.

— Мы выступаем через несколько минут, — сказал Спархок своим друзьям. — А сейчас нам с Сефренией необходимо кое-что сделать. — Он подъехал к своей наставнице и они отдалились на некоторое расстояние от группы всадников на вершине холма.

— Ну что? — сказал Спархок Сефрении.

— Ты все же не хочешь отказаться от своей затеи? — умоляюще проговорила она.

— Нет, не хочу. Это единственная возможность защитить вас от засад, когда мы достигнем границы Земоха. — Спархок сунул руку под плащ, вынул мешочек и снял рукавицы. Беллиом снова был холодным, как кусочек льда.

— Голубая Роза, — приказал рыцарь. — Призови мне Гхномба. — Камень угрюмо потеплел в его руках. Потом зелено-желтое сияние разлилось в его глубинах, а во рту Спархок ощутил уже знакомый привкус тухлого мяса. — Гхномб, — сказал он. — Я — Спархок Эленийский, и у меня есть кольца. Я охочусь. Гхномб поможет моей охоте. Это мой приказ. Гхномб выполнит его. Теперь же!

Спархок напряженно ждал, но ничего не происходило.

— Гхномб! Уходи! — произнес он тогда и спрятал Беллиом обратно в мешочек. — Ну, — печально вздохнул он. — Кажется на этот раз ничего не получилось. Довольно странно, но видимо он не может нам помочь.

— Не спеши с выводами, Спархок, — сказала ему Сефрения.

— Но ведь ничего же не произошло, матушка.

— На твоем месте я не была бы так уверена в этом, Спархок.

— Ну ладно, все равно отправляемся в путь. Однако теперь придется рассчитывать только на себя.

Небольшой отряд выехал бодрой рысью, двигаясь вниз по дальнему склону холма, и бледный диск только что вставшего солнца, прятался за облаками на восточном горизонте. На землях, лежащих на восток от Палера, настало время сбора урожая, и крепостные уже были в полях, маленькие фигурки в серо-коричневом или синем, казавшиеся вдали от дороги неподвижными игрушками.

— Рабство не способствует быстрой работе, — критически высказал Кьюрик. — Эти люди вообще, похоже, не двигаются.

— Будь я рабом, я бы тоже не слишком утруждал себя, — заметил Келтэн.

Дальше они отправились галопом, пересекли широкую долину и взобрались на цепь невысоких гор. Здесь к востоку облака были чуть тоньше и солнце, стоявшее прямо над горизонтом, просматривалось уже гораздо лучше. Отсюда Кринг выслал вперед свои патрули.

В молчании продолжали они свой путь. С недавнего времени Спархок не мог отделаться от ощущения, что вокруг происходит что-то странное и необычное, но никак не мог понять, в чем же дело. Воздух был неподвижным и цокот копыт казался громким и неестественно сухим на мягкой земле дороги. Спархок взглянул на остальных и понял, что его друзья тоже чувствуют себя не в своей тарелке. Они уже достигли середины следующей долины, когда Кьюрик вдруг с руганью натянул поводья своего мерина.

— Вот оно что! — воскликнул он.

— В чем дело? — спросил его Спархок.

— Сколько мы уже едем?

— Час или около того, а что?

— Посмотри на солнце, Спархок.

Спархок взглянул на восточный горизонт, где тусклый солнечный диск висел прямо над главной линией гор.

— По-моему, оно там же, где и всегда, Кьюрик, сказал он. — Никто его не трогал.

— Вот именно, Спархок. Оно не двигается. Оно не сдвинулось ни на дюйм с тех пор, как мы выехали.

Они все уставились на восток.

— Это обычное дело, Кьюрик, — спокойно проговорил Тиниен. — Мы катаемся вверх-вниз по горам. При этом солнце все время кажется не там, где оно находится на самом деле. Где оно тебе видится, зависит от того, высоко или низко ты на горе.

— Я тоже так сначала думал, Тиниен. Но клянусь тебе, солнце не двигалось с тех пор, как мы уехали с того холма к востоку от Палера.

— Не шути так, Кьюрик, — усмехнулся Келтэн. — Солнце всегда двигается.

— Но только не сегодня утром, это точно. Лучше бы ты, Спархок, объяснил в чем дело. Тебе-то уж наверное известно больше чем нам.

— Сэр Спархок! — неожиданно вскрикнул Берит. Высокий голос его был почти на грани истерики. — Смотрите!

Спархок повернул голову в ту сторону, куда указывал трясущейся рукой его молодой друг и увидел птицу. Это была совершенно обычная птица, что-то вроде жаворонка, как решил Спархок, и вряд ли кто обратил бы на нее внимание, если не то обстоятельство, что она совсем без движения висела в воздухе, будто ее туда прилепили.

Всадники оторопело оглядывались по сторонам. Неожиданно Сефрения рассмеялась.

— Не вижу ничего смешного, Сефрения, — сказал ей Кьюрик.

— Все превосходно, дорогие мои, — проговорила она.

— Превосходно? — удивился Тиниен. — Пусть так… Но все же, что случилось с солнцем и с этой идиотской птицей?

— Спархок остановил солнце и птицу.

— Остановил солнце?! — воскликнул Бевьер. — Это невозможно!

— Разумеется, нет. Но прошлой ночью он говорил с одним из Троллей-Богов, — сказала она им. — Он сказал, что мы охотимся и наша жертва далеко впереди нас. И Спархок попросил Тролля-Бога Гхномба помочь нам нагнать ее и, похоже, Гхномб именно это и делает.

— Что-то я все равно ничего не понял, — сказал Келтэн. — Какое отношение солнце имеет к охоте?

— Это все не так уж сложно, Келтэн, — спокойно заметила ему Сефрения. — Гхномб остановил время, вот и все.

— Ничего себе вот и все? Да как можно остановить время?!

— Вот этого я не знаю, — вздохнула стирикская волшебница. — Хотя может быть «остановить время» — не совсем верно сказано. На самом деле мы движемся в безвременьи. Мы словно попали в крошечный промежуток между двумя секундами.

— Но что удерживает эту птицу в воздухе, леди Сефрения, — потребовал объяснений Бевьер.

— Последний взмах ее крыльев, я думаю. Остальной мир движется вполне обычно. Там люди даже не знают, что мы проезжаем мимо. Случается, что Боги, выполняя наши просьбы, делают это не совсем так, как мы ожидаем. Когда Спархок сказал Гхномбу, что он хочет догнать Мартэла, он больше думал о времени, чем о расстоянии, вот Гхномб и ведет нас сквозь время, а не сокращает путь. Он будет удерживать в своей власти время так долго, сколько у нас займет дорога. А покрывать милю за милей — это уж наше дело.

Тут прискакал галопом Стрейджен.

— Спархок! — вскричал он. — Что, черт побери, происходит?

Спархок вкратце все объяснил.

— А теперь отправляйся и успокой пелоев, — заключил он. — Скажи им, что это волшебство и что мир как бы замерз. Ничто не будет двигаться, пока мы не приедем куда нужно.

— Это правда? — с сомнением спросил Стрейджен.

— Более-менее.

— А ты думаешь, они мне поверят?

— Что ж, если им не понравится мое объяснение, пускай поищут свое собственное.

— А ты сможешь потом все это разморозить?..

— Думаю, что да, — заверил его Спархок.

— Послушай, Сефрения, — вкрадчиво проговорил Телэн. — Значит весь остальной мир остановился?

— Так это видим мы. Но для остальных все идет своим чередом.

— А нас они видят?

— Нет, они даже не подозревают, что мы здесь.

Слабая, почти благоговейная улыбка тронула губы мальчика.

— Так-так… — произнес он. — Это просто прекрасно.

У Стрейджена тоже загорелись глаза.

— Да, не могу не согласиться с вами, ваша светлость, — игриво согласился он.

— Выкиньте это из головы, вы двое, — резко сказала Сефрения.

— Стрейджен, — добавил, подумав, Спархок. — Скажи Крингу, что он может особо не торопиться. Мы тоже можем дать лошадям отдохнуть. Все равно никто никуда не сдвинется с места, пока мы не приедем, куда хотим.

Было жутко и страшно ехать сквозь этот остановившийся рассвет. Было ни холодно, ни жарко, ни сыро, ни сухо. Мир вокруг стал беззвучен и недвижимые птицы висели в воздухе. Рабы как статуи стояли в полях, а раз они проехали мимо высокой березы, которую пригнул ветер, прямо перед тем, как Тролль-Бог Гхномб остановил время. Облако недвижимых золотых листьев застыло в воздухе с подветренной стороны дерева.

— Как ты думаешь, сколько времени? — спросил Келтэн, когда они проделали уже довольно долгий путь.

Улэф прищурившись посмотрел на небо.

— Думаю уже рассвет, — ответил он.

— Очень смешно, Улэф, — недовольно хмыкнул Келтэн. — Не знаю, как вы все, а я проголодался.

— Ты наверное родился голодным, — улыбнулась ему Сефрения.

Тем не менее было решено устроить короткий привал, а затем, немного подзаправившись, они двинулись дальше. Торопиться не было необходимости, но ощущение важности того дела, ради которого они пустились в поход, не позволяло им расслабиться и ехать прогулочной рысью, и скоро они перешли на галоп.

Через час или около того — хотя наверняка утверждать это было невозможно — сзади появился Кринг.

— Думаю, позади нас кто-то есть, друг Спархок, — сказал он. Кринг говорил с уважением и даже благоговением. Ведь не каждый день случай сталкивает тебя с человеком, способным остановить солнце.

Спархок пристально посмотрел на Кринга.

— Ты уверен? — спросил он.

— Не совсем, — признал Кринг. — Это больше ощущение. Но на юге низко над землей темное облако. Оно еще далеко, так что трудно сказать наверняка, но похоже оно плывет за нами.

Спархок посмотрел на юг. Это опять было то же облако, только больше, чернее и еще враждебнее. Оказалось, что тень даже здесь, в этом безвременье, могла преследовать его.

— Ты видел, как оно двигалось? — спросил рыцарь Кринга.

— Нет, но мы проехали довольно много до привала, а это ужасное облако по-прежнему за моим правым плечом, как и тогда, когда мы выступали.

— Следи за ним, — сжато сказал ему Спархок. — Приглядись к нему, может заметишь, как оно движется.

— Ладно, — отозвался Кринг и поворотил коня.

Когда они проехали то расстояние, которое приблизительно могли бы покрыть за день, было решено остановиться на «ночлег». Лошади фыркали и, ничего не понимая, встревожено поводили ушами. Фарэн с подозрением поглядывал на Спархока.

— Это не моя вина, Фарэн, — сказал Спархок, расседлывая своего чалого жеребца.

— Что ж ты так бессовестно обманываешь бедное животное, Спархок? — усмехнулся стоявший рядом Келтэн. — И как только тебе не стыдно?..

Спархок спал плохо, было все время светло, и проспав сколько смог, он поднялся. Остальные тоже уже шевелились.

— Доброе утро, Спархок, — добродушно усмехнулась Сефрения. Но Спархоку показалось, что она чем-то расстроена.

— Что-то не так, матушка?

— Скучаю по утреннему чаю, — ответила она. — Я пыталась нагреть несколько камней, чтобы вскипятить воды, но ничего не вышло. Ты только представь себе, Спархок, здесь не действуют ни заклинания, ни магия. Мы совершенно беззащитны в этом завороженном мире, что создан тобою и Гхномбом.

— Да что может угрожать нам здесь, матушка? — мрачно сказал ей Спархок. — Мы вне времени. Мы там, где никто не может нас достать.

Однако около «полудня» они поняли как несправедливо было это утверждение.

— Оно двигается, Спархок! — закричал Телэн, когда они подъехали к деревне, погруженной в сон безвременья. — Это облако! Оно двигается!

Теперь уже ни у кого не вызывало сомнений то, что облако, которое заметил Кринг «день» назад, двигалось. Оно было черным, что чернила, и плыло, почти касаясь земли, прямо в направлении сгрудившихся домиков рабов, крытых соломой, и зловещий рокот бури сопровождал его неумолимое продвижение. Это был первый звук, который они слышали с тех пор, как Гхномб запер их во времени. За облаком деревья и травы были мертвы, как будто едва уловимое прикосновение тьмы обрекло их на мгновенную смерть. Облако наползло на деревню, а когда прошло ее, все поселение исчезло, словно никогда и не существовало.

Когда облако приблизилось, Спархок различил ритмичный звук, как будто дюжины босых ног топали по земле, и вместе с этим рычание, доносившееся словно от стаи диких зверей, хрипло лающих в унисон.

— Спархок! — крикнула Сефрения. — Используй Беллиом! Разбей это облако! Призови Кхвая!

Спархок бросил рукавицы на землю, достал из-за пазухи мешочек и, быстро развязав стягивающие его веревки, уже снова держал в своих руках волшебный цветок-гемму.

— Голубая Роза! — почти прокричал он. — Призови мне Кхвай!

Беллиом стал горячим и в глубине его лепестков появилось одинокое алое сияние.

— Кхвай! — рявкнул Спархок. — Я — Спархок Эленийский. Кхвай сожжет тьму, которая наступает. Кхвай сделает так, что Спархок Эленийский увидит, что внутри этого облака. Выполни это, Кхвай! Теперь же!

И снова послышался рев отчаяния и ярости, когда Тролль-Бог подчинялся против своей воли. Сразу вслед за этим перед приближающимся черным облаком возникла стена ревущего пламени. Пламя становилось все ярче и ярче и Спархок ощущал волны нарастающего жара, исходящего от этого огненного пекла. Но облако неумолимо двигалось вперед, казалось, огонь был ему не помеха.

— Голубая Роза! — вновь обратился Спархок к Беллиому. — Помоги Кхвай! Голубая Роза направит свою мощь и всю силу Троллей-Богов на помощь Кхвай! Выполняй это! Теперь же!

Волна огромной мощи вырвалась из глубины самоцвета и чуть не вышибла Спархока из седла, и Фарэна отнесло назад, он прижал уши и оскалился.

Облако остановилось, по его поверхности пошли большие трещины и разрывы, но они почти сразу затянулись. Пламя волнами поднялось вверх и распалось на слабые огоньки, потом снова воспряло, когда обе силы соединились. Наконец тьма облака начала рассеиваться, словно ночь на рассвете, а пламя поднялось еще выше и стало гораздо ярче. Облако бледнело и таяло на глазах.

— Мы побеждаем! — воскликнул Келтэн.

— Мы? — удивленно переспросил его Кьюрик, поднимая рукавицы Спархока.

И тут вдруг, будто унесенное сильным порывом ветра, облако рассеялось и все наконец увидели, что было там, внутри облака. То были огромные человекоподобные существа, которых роднило с людьми лишь наличие рук, ног и головы. Одеты они были в шкуры, а на головы их было нахлобучено что-то вроде шлемов — скальпы невообразимых животных, увенчанные рогами. Покатые лбы и похожие на воронки рты с выпяченными губами совсем не красили их и без того уродливые лица, раскрашенные глиной, а волосы, растущие у этих полулюдей, скорее походили на шерсть животных. Хотя облако рассеялось, они продолжали двигаться странным неровным маршем, зловеще размахивая в воздухе каменными топорами и копьями, в унисон ударяя ногами по земле и издавая лающий выкрик на каждый сделанный ими шаг. Через равные промежутки времени эти дикари замирали и поднимали пронзительный вопль, напоминающий горловой крик, а потом ритмичный лай и марш возобновлялись.

— Это тролли? — спросил Келтэн.

— Никогда не видел таких троллей, — ответил Улэф, хватаясь за топор.

— Ну, детки! — крикнул доми своим ребятам. — Давайте сметем этих зверей с нашего пути. — Он выхватил саблю и издал громкий воинственный клич.

Пелои бросились в атаку.

— Кринг! — воскликнул Спархок. — Подожди!

Но было поздно и никто уже не смог бы обуздать дикое племя с восточных равнин Пелосии.

Спархок выругался и сжал Беллиом под плащом.

— Берит! — приказал он. — Отведи куда-нибудь подальше Сефрению и Телэна. Остальные, давайте поможем.

Начавшаяся бойня совсем не напоминала честную битву, а после первой же атаки кочевников Кринга походила на свалку дикой жестокости. Рыцари Храма почти сразу же поняли, что вышедшие из облака полулюди-полузвери совсем не испытывали боли — возможно, это было дано им от природы, а может у них был могущественный покровитель, кто оделил их своей защитой. Под их свалявшимся мехом было что-то неестественно твердое, и мечи не то чтобы отскакивали от них, но рубили очень плохо, и самые лучшие удары вызывали только небольшие раны.

Пелои, похоже, действовали своими саблями более успешно. Быстрый выпад острого оружия лучше достигал нужной цели, чем мощный удар тяжелого меча. И вскоре вся долина огласилась жуткими душераздирающими воплями и все наконец услышали, как воют от боли эти казавшиеся неуязвимыми дикари; проткнутые острыми саблями, они в корчах валились на землю. Стрейджен горящим взором продирался сквозь эту гущу, наконечник его рапиры плясал, избегая неуклюжих ударов каменных топоров, пропуская жестокие выпады тупых копий, и, без усилий, почти аккуратно, входил в покрытые мехом тела.

— Спархок! — крикнул он. — У них сердца расположены ниже! Бей в живот, а не в грудь!

Теперь стало легче. Рыцари Храма наносили мечом колющие удары, а не пытались сразить своего диковинного противника, рубя всем лезвием. Бевьер с сожалением повесил свой Локамбер на луку седла и вытащил короткий боевой меч. Улэф однако упрямо держался за топор, и единственной уступкой с его стороны было лишь то, что он взялся за него обеими руками. Его необыкновенной силы вполне хватало на то, чтобы пробить надетые на головы дикарей диковинные «шлемы» в палец толщиной.

Скоро соотношение сил изменилось. Огромные непонятливые чудища не могли быстро приспособиться к изменившейся ситуации и все больше их валилось со стоном на землю. Небольшая группка дикарей все еще продолжала упорно сопротивляться, когда большинство их сородичей уже полегло, но быстрые как молнии удары воинов Кринга скоро стерли и их. Последний оставшийся на ногах истекал кровью от дюжины сабельных ударов. Он поднял свою звериную морду и из его глотки вырвался ужасный нечеловеческий вопль, которому не суждено было длиться долго. Улэф привстал в стременах, занес топор над головой и рассек голову воющего дикаря от макушки до самого подбородка.

Спархок, с окровавленным мечом в руке, огляделся вокруг в поисках новой жертвы, но все дикари уже лежали поверженными на земле. Однако победа досталась дорогой ценой. Дюжина людей Кринга была убита — и не только убита, но и разорвана на части, и почти столько же со стонами лежали на залитой кровью земле.