— Ты, — резко сказал Воргун одному из солдат, стоивших у двери. — Ступай и найди этого дохлого лэморкандца, который тащился за нами. Вели ему, чтобы пришел сюда.

— Сию минуту, ваше величество.

— Разумеется «сию минуту». Ведь, это мой приказ. А все мои приказы исполняются в мгновение ока. — Король Воргун пил уже четвертый кубок эля и был заметно пьян. — Вообще-то, — продолжил он, — этот парень добрался до замка, что я осаждал, не более двух недель назад, и я тут же отправился сюда.

Лэморкандец, доставленный солдатом в палату, имел действительно несколько болезненный вид. Он не походил ни на воина, ни на церковника. Прямые жидкие волосы мышиного цвета облепили его лицо, на котором далеко вперед выдавался нос.

— А, Эк, — произнес патриарх Ортзел, узнав в нем одного из своих слуг. — Мне стоило догадаться, что именно ты это сделал. Друзья мои, это мой слуга, которого зовут Эк, крайне услужливый парень, особенно когда речь заходит о воровстве.

Эк гнусавым голосом, очень подходившим к его внешнему облику, произнес:

— Как только вы подали нам знак, мы все поскакали на запад так быстро, как только могли наши лошади. Засады стали попадаться на нашем пути еще до того, как мы добрались до границы с Арсиумом. Тогда-то мы и решили разделиться в надежде, что хоть один из нас доберется до цели. Хотя лично я не особо-то и надеялся. Казалось, что лучники притаились за каждым деревом. Короче, я спрятался в разрушенном замке близ Дарры, чтобы собраться с мыслями. Как мне было доставить послание? Я не знал, где находится король Воргун, и не осмеливался спросить об этом у кого-нибудь из встречных из боязни, что они окажутся одними из тех, кто убил моих спутников.

— Рискованное положение, — согласно кивнул Дареллон.

— Я и сам так думал, милорд, — сказал Эк. — Я прятался в этих руинах два дня, а затем утром я вдруг услышал странные звуки. Казалось, кто-то наигрывал на свирели. Я подумал сначала, что это пастух, но это оказалась маленькая девочка, рядом с которой паслось несколько коз.

На вид ей было лет шесть, и как только я ее увидел, то понял, что она — стирик. Все знают, что связываться со стириками — дурной знак, и я остался прятаться в кустах. Конечно же, я еще боялся, что она выдаст меня людям, от которых я скрывался.

Но она подошла совсем близко ко мне, как будто знала, где я скрываюсь, и велела мне следовать за ней. — Эк замолчал, лицо его помрачнело. — Я — взрослый человек, ваша светлость, и не привык подчиняться приказам детей, тем более стирикских. Но что-то странное было в этой девочке. Сам себе удивляюсь, но я безмолвно подчинился ей. Ну не глупо ли это? А дальше она вывела меня из руин. Наемники, искавшие меня, рыскали повсюду, но вели себя так, будто они нас не замечают. Малышка провела меня через весь Арсиум. Вообще-то это очень долгий путь, но у нас он занял только три дни, нет — четыре, если считать тот день, когда мы остановились, чтобы одна из козочек девочки смогла разрешиться от бремени парой козлят — милые такие зверюшки. Малышка даже настояла, чтобы я вез их на своей лошади, когда мы отправились дальше. И, когда мы достигли того замка, что осаждала армия короля Воргуна, она исчезла. Признаюсь честно, я не питаю особой любви к стирикам, но я плакал, когда ее не стало со мной. Перед тем как исчезнуть она подарила мне свой поцелуй, и я все еще чувствую его на своей щеке. С тех пор я многое передумал и решил, что стирики не такие уж плохие.

— Благодарю, — промурлыкала Сефрения.

— Ну так вот, сэр, — продолжил Эк. — Оказавшись у замка, я подошел к военным и сказал, что у меня послание королю Воргуну от Курии. Они отвела меня к его величеству, и я передал ему этот документ. Ознакомившись с ним, он снял с места армию, и мы форсированным маршем прибыли сюда. Вот и все, милорды.

Кьюрик мягко улыбнулся.

— Да-а… — протянул он. — Оказывается, Флейта по-прежнему с нами, и не только духовно.

— Похоже на то, — согласилась Сефрения, тоже улыбаясь.

— Что за документ? — спросил патриарх Эмбан патриарха Ортзела.

— Я осмелился выступить от лица Курии, — признался Ортзел. — Я дал каждому из моих посланников его копию для короля Воргуна. И счел это необходимым.

— Мне-то что, — пожал плечами Эмбан. — Однако Макове это может не понравиться.

— Что ж, попрошу у него прощения, если, конечно, не забуду. В общем-то, я не был уверен, что моим людям суждено добраться до короля Воргуна, поэтому ничего не сказал ему об этом.

Воргун, с трудом вникая в происходящее, неожиданно встрепенулся.

— Это что же, вы хотите сказать, что я привел сюда свою армию по приказу одного единственного патриарха, да и то не талесийского? — прорычал он.

— Нет, Воргун, — твердо сказал патриарх Бергстен. — Я полностью поддерживаю действия патриарха Кадаха, и ты сделал это по моему приказу. Желаешь оспорить меня?

— О, что вы, — с раскаянием в голосе произнес Воргун. — Это совсем другое дело. — Он не решался перечить патриарху Бергстену. — Я несколько раз прочел переданный мне документ, — продолжил король, — и решил, что совсем не навредит завернуть по дороге в Симмур. Я послал Дрегоса и Облера вперед с основными силами, а сам отвел эленийскую армию чуть назад, чтобы они смогли защитить свою столицу. Когда мы добрались до Симмура, оказалось, что его защищают простые горожане. И, представьте себе, когда я потребовал меня впустить, они отказались открывать ворота без дозволения их жирного главаря. Честно говоря, я так и не понял, в какой опасности находится Симмур. Скажу вам, что все эти лавочники и ремесленники на стенах ведут себя не хуже обученных солдат. В общем, потом мы отправились во дворец встретиться с графом Лэндийским и одной симпатичной молодой леди в короне. Там я и увидел этого мошенника. — Он указал на Стрейджена. — Наверное, вот этой самой рапирой, что при нем, он расправился с моей четвертой кузиной в Эмсате, и я бы назначил награду за его голову — больше из родственных чувств, чем из любви к кузине, тем более, что этот тип вызывает у меня отвращение. У него дурная привычка ковырять в носу при людях, а я нахожу это отвратительным. — Воргун поморщился. — Хотя, кажется, это единственный его недостаток подобного рода. — Стрейджен смерил Воргуна взглядом. — В общем-то, я хотел повесить этого мерзавца, но Элана меня отговорила. — Он сделал большой глоток из кубка. — Она даже пообещала объявить мне войну, если я не откажусь от этой затеи. Да, она оказалась кусачей, эта молодая леди. — Воргун вдруг ухмыльнулся, поглядывая на Спархока. — Я так понимаю, вас можно поздравить, сэр рыцарь. Но я на твоем месте не стал бы снимать доспехи, пока не узнал бы ее получше.

— Мы со Спархоком итак хорошо друг друга знаем, — серьезно проговорила Элана. — Он, можно сказать, вырастил и воспитал меня. Так что за мой характер можешь благодарить его.

— Так я и думал, — с хохотом проговорил Воргун. — Поскольку, как только я рассказал Элане о том, что происходит в Чиреллосе, она тут же заявила, что ее армия тоже примет участие в сражении. Я запретил ей, и все, чем она на это ответила — подергала меня за бакенбарды и сказала: «Ладно, Воргун. Тогда я поеду в Чиреллос — отвезу тебя». Вот уж чего я не позволю, так это дергать себя за бакенбарды. И я хотел было шлепнуть ее, королева она или нет, но тут ко мне подлетела эта невообразимая особа. — Воргун указал на женщину, которую Спархок узнал как Миртаи, тамульскую великаншу, и его передернуло. — Никогда бы не поверил, что она может передвигаться так быстро. Не успел я и глазом моргнуть, как она приставила мне кинжал к горлу. Я еще раз попытался объяснить Элане, что у меня с лихвой хватает воинов, чтобы защитить Чиреллос, но разве ее переспоришь? Так, в конце концов, мы все вместе покинули Симмур и, соединившись с Дрегосом и Облером, отправились к Священному Городу. А теперь, может кто-нибудь объяснит мне, что тут на самом деле происходило?

— Обычные церковные дела, — сухо ответил ему патриарх Эмбан. — Вы же знаете, как здесь обожают интриги. Мы боролись за то, чтобы отложить собрание Курии, манипулировали голосами, похищали и отыскивали патриархов и все в таком роде. И едва нам удалось оторвать грязные лапы первосвященника Энниаса от трона Архипрелата, как тут объявился Мартэл и осадил Священный город. Нам пришлось отойти за стены внутреннего города и стоять до последнего. Ко вчерашнему дню наше положение было весьма плачевно.

— Энниаса еще не схватили? — осведомился Воргун.

— К сожалению, нет, ваше величество, — ответил Долмант. — Незадолго до рассвета Мартэл ухитрился вытащить его из города.

— Жаль, — вздохнул Облер. — Значит, он еще может вернуться и серьезно навредить архипрелатству?

— Пусть возвращается, ваша светлость. Будем рады видеть его, — произнес Долмант с жестокой улыбкой на лице. — Уверен, вы слышали, что идут разговоры о возможной связи Энниаса с Мартэлом и о подозрениях, питаемых нами касательно их договора с Оттом. К счастью, теперь у нас есть доказательства этого. Мы смогли поставить командующего личной охраной Архипрелата в такое место, откуда он смог услышать разговор Энниаса и Мартэла. Генерал соблюдает полный нейтралитет, и это всем известно. Если он доложит о том, что слышал, Курии — Энниас будет отлучен от церкви — в самом лучшем для него случае. — Долмант немного помолчал, а потом продолжил. — Известно, что земохцы пересекли границу с Лэморкандом, пока расположившись на востоке его, — и это часть договора между Оттом и Энниасом. Узнав о том, что их планы в Чиреллосе рухнули, Отт двинет свои войска на запад. Нам необходимо что-то предпринять.

— А куда направился Энниас? — спросила Элана, гневно сверкнув глазами.

— Он и Мартэл, прихватив принцессу Ариссу и вашего кузена Личеаса бегут под защиту к Отту, — ответил ей Спархок.

— Мы можем как-то помешать им? — грозно потребовала она.

— Попробовать можно, ваше величество, — пожал плечами рыцарь, — но без особой надежды на то.

— Мне он нужен, Спархок, — не отставала Элана.

— Простите, ваше величество, — вставил слово Долмант, — но Энниас совершил преступление против Церкви, первыми получим его мы.

— И засадите его в какой-нибудь дальний монастырь молиться и петь гимны всю оставшуюся жизнь? — презрительно скривив губы, спросила она. — В моих руках его ожидает совсем другая участь. И, поверьте, если мне первой удастся захватить Энниаса, я не отдам его Церкви — по крайней мере до тех пор, пока я сама с ним не закончу. А после этого вы сможете получить то, что от него останется.

— Довольно, Элана, — резко осадил ее Долмант. — Ты на пороге открытого неповиновении Церкви. На заходи слишком далеко. На самом деле Энниаса ждет не монастырь. Его преступления по церковным канонам требуют сожжения на костре. — Их глаза встретились, и Спархок внутренне возликовал.

После таких слов патриарха Демоса молодая королева Элении смущенно рассмеялась, несколько пристыженная.

— Простите меня, ваша светлость, — извинилась Элана перед Долмантом. — Я говорила, не подумав. Так вы говорите сожжением?

— Да, Элана, — ответил Долмант.

— Прошу, не сомневайтесь в том, что я подчинюсь нашей святой матери — Церкви. И скорее умру, чем забуду свой долг.

— Церковь оценит твою покорность, дочь моя, — спокойно проговорил патриарх Демоса.

Элана благочестиво всплеснула руками и послала ему улыбку, полную поддельного раскаяния.

Долмант не мог не рассмеяться.

— Ты невоспитанная девчонка, Элана, — сказал он.

— Да, ваша светлость, — признала она. — Возможно, это так и есть.

— Нет, это очень опасная особа, друзья мои, — возразил Воргун сидящим рядом с ним патриархам. — Думаю, нам следует хорошенько задуматься, как бы не оказаться на ее пути. Ну, ладно, что там дальше?

Эмбан слегка сполз в кресле и сложил вместе кончики пальцев.

— Мы уже более менее договорились, что вопрос об архипрелатстве должен быть разрешен как можно скорее. Ваше величество, это было еще до того, как вы вошли в город. Какое время вам понадобится на все необходимые приготовления, перед тем, как вы направитесь в Лэморканд?

— По меньшей мере, неделю, — мрачно ответил Воргун, — может быть, две. Мои подразделения растянуты на полпути к Арсиуму. Большей частью оставлены обозы. Придется ждать, пока не подтянется все войско, чтобы не идти вразброд.

— Мы можем дать вам самое большее дней десять, — сказал ему Долмант. — Организуетесь уже на марше.

— Так это не делается, ваша светлость, — возразил Воргун.

— Но так будет на этот раз, ваше величество. Солдаты на марше больше сидят и глазеют по сторонам, чем идут. Пусть это время будет проведено с пользой.

— И пусть ваша армии встанет лагерем подальше от Чиреллоса, — добавил патриарх Ортзел. — Большинство жителей покинули город. И если ваши солдаты начнут расселяться по опустевшим домам, то будет гораздо труднее собрать их, когда настанет время выступать.

— Долмант, — произнес Эмбан, — сейчас ты занимаешь место председателя в Курии, поэтому в первую очередь обращаюсь к тебе. Думаю, завтра утром мы должны созвать заседание. Кроме того, стоит отговорить наших братьев от возможных прогулок по внешнему городу, конечно же, для их собственной безопасности, потому что в руинах еще могут скрываться наемники Мартэла. Но прежде всего, мы не хотим, чтобы они увидели так незадолго до заседания, что сталось с их домами. Мы сильно отвратили от себя многих патриархов, и нам надо сделать все возможное, чтобы не дать им помешать теперешнему ходу дел. Думаю, нам надо устроить службу в нефе перед заседанием Курии. Может быть, что-то такое торжественное и благодарственное. Ортзел, не мог бы ты заняться этим? Ты будешь нашим кандидатом на место Архипрелата, так что пусть привыкают к тебе. И прошу тебя, Ортзел, постарайся периодически улыбаться. Честное слово, твое лицо от этого не треснет.

— Что, я уж такой суровый, Эмбан? — поинтересовался Ортзел, со слабой полуулыбкой.

— Безупречно, — ответил Эмбан. — Поулыбайся часок-другой перед зеркалом. Помни, ты будешь добрым, любящим отцом, во всяком случае, мы хотим, чтобы они так думали. То, что ты будешь делать, когда сядешь на трон — между тобой и богом. А эта служба должна напомнить нашим братьям, что они прежде всего — сыны церкви, а потом уже собственники. Затем, после богослужения, мы прямо из нефа отправимся в Совещательную палату. Я поговорю с хормейстером, дабы он постарался, чтобы песнопения громким эхом разносились по всей Базилике. Потом Долмант призовет нас к порядку, и мы начнем с самого насущного, расскажем всем в подробностях, что происходило. Особенно это пойдет на пользу тем патриархам, что попрятались в подвалы, когда началась осада. Тот нам стоит прибегнуть к услугам очевидцев, я сам для этого подберу людей, обладающих красноречием. Пусть они со всей возможной убедительностью опишут все те мрачные события, что происходили во внешнем городе. Расскажут о творившемся насилии, поджогах и грабежах, всколыхнут волну недовольства недавними гостями нашего города. Ну, а на сладкое, — произнес Эмбан, довольно потирая руки, — мы преподнесем им генерала Деладу с рассказом о разговоре Энниаса с Мартэлом. Затем дадим им время все обдумать. Я же попрошу некоторых из наших братьев подготовить речи, полные негодования и осуждения первосвященника Симмура. После этого Долмант назначит несколько человек для расследования этого дела. Потом мы на пару часов распустим Курию, пусть все немного отдохнут и поразмыслят над вероломством Энниаса. Когда собрание возобновится, патриарх Бергстен произнесет речь о необходимости действовать как можно быстрее, напомнив всем о грозящей гибели веры и церкви и настаивая на немедленном голосовании. Надень свои доспехи, Бергстен, и прихвати с собой этот топор. Пусть проникнутся духом военного времени. Затем, последуют традиционные речи королей Эозии. И побольше трагичности, ваши величества. Поведайте им о жестокостях войны и Отта, и про дьявольские намерения Азеша. Нужно слегка запугать наших братьев, чтобы они голосовали, а не шептались по коридорам, пытаясь заключить друг с другом сделки. Следи за мной внимательно, Долмант. Я разнюхаю, кто из наших братьев любит занудствовать и потянуть время, и укажу тебе на них. Не позволяй им этого. И быстрее переходи к голосованию. Нужно, чтобы Ортзел сидел на троне Архипрелата еще до захода солнца, а ты, Ортзел, во время обсуждения держи рот на замке. Некоторые твои мысли весьма противоречивы. Не делись ими с Курией — во всяком случае не завтра.

— Я чувствую себя просто младенцем перед тобой, Эмбан, — мрачно проговорил король Дрегос. — Где ты всему этому научился?

— Большой город, ваше величество, большие сложности, — уклончиво ответил Эмбан.

Король Сорос Пелосийский, человек набожный и благочестивый, во время хладнокровного рассуждения Эмбана несколько раз чуть не потерял сознание. И при первой возможности он поднялся и торопливо покинул палату, бормоча себе под нос что-то о необходимости вознести молитву к Богу.

— Следите завтра за Соросом, ваша светлость, — посоветовал Воргун Эмбану. — Он слишком религиозен. Вдруг, произнося завтра свою речь, он просто решит разоблачить нас. Сорос проводит все свое свободное время в разговорах с Богом, а это порой размягчает мозги. Может, мы обойдемся без него?

— Закон не позволяет нам этого, — сказал Эмбан.

— Мы поговорим с ним, Воргун, — вступил в разговор король Облер. — Возможно, нам удастся убедить его, что он слишком плохо себя чувствует, чтобы присутствовать на завтрашнем заседании.

— Я уж постараюсь, чтобы он заболел, — пробормотал Воргун.

Эмбан поднялся со своего кресла.

— Ну что ж, все мы люди занятые, — сказал он. — Так что, как говорится, разбежимся по своим делам.

За ним встал и Спархок.

— Посольство Элении было повреждено во время осады, — холодно проговорил он. — Могу ли я предложить вам скромные удобства Пандионского замка взамен?

— Кажется, ты рассержен на меня, Спархок? — невинно спросила она.

— Обсудим это наедине, моя королева.

— Ах, — вздохнула Элана. — Ладно, отведи меня в ваш Замок, а там можешь себе в удовольствие пораспекать меня немного. Но потом переходи к извинениям и поцелуям. Честно говоря, меня больше интересует последнее. Во всяком случае, отшлепать тебе меня не удастся, пока Миртаи стоит на страже. Ты знаком с ней?

— Нет, моя королева, — ответил Спархок и взглянул на молчаливую тамульскую великаншу, стоявшую за креслом Эланы. Кожа Миртаи имела бронзовый оттенок, а ее глянцево черные волосы были заплетены в тугие косы. Если бы не рост, а она оказалась на добрые полголовы выше Спархока, ее стоило бы назвать красавицей, а темные глаза, слегка приподнятые в уголках, были просто восхитительны. На ней была одета просторная белая рубаха с длинными рукавами и нечто более напоминающее короткий мужской кильт, чем юбку, подпоясанную на груди. При Миртаи был меч на перевязи, с которым она, казалось, никогда не расставалась. Несмотря на пугающие размеры, она казалась прекрасно сложенной. Но во всем ее внешнем облике и невыразительном взгляде красивых глаз было что то зловещее.

Спархок с ледяной вежливостью предложил королеве свою закованную в сталь руку и вывел ее через неф и по мраморным ступеням из Базилики. Тут Миртаи постучала по его доспехам пальцем. Она сняла сложенный плащ со своей руки, встряхнула его и протянула Элане.

— О, зачем? Ведь совсем не холодно, — капризно скривила губы Элана.

Лицо Миртаи окаменело, и она еще раз встряхнула плащ. Королева вздохнула и позволила великанше накинуть его ей на плечи. При этом Спархок, не отрываясь, смотрел прямо в бронзовое лицо и поэтому не мог не заметить как, не меняя при этом своего каменного выражения, она медленно подмигнула ему. У Спархока словно гора с плеч свалилась, он понял, что они найдут общий язык.

Поскольку Вэнион был занят, Спархок проводил Элану, Сефрению, Стрейджена, Платима и Миртаи в кабинет сэра Нэшана. С самого утра Спархок мысленно подбирал и оттачивал для разговора со своей королевой несколько емких и суровых фраз.

Элана же полагала, что для достижения скорейшей победы в разговоре стоило быть кратким, даже очень кратким, тем более когда твое положение столь шатко.

— Знаю, ты не рад, что мы здесь, — начала она еще до того, как Спархок закрыл за собой дверь. — Ты считаешь, что мне здесь не место, и что мои друзья виноваты в том, что позволили мне подвергать себя опасности. Так, Спархок?

— Примерно так, — тон его был ледяным.

— Давай все упростим, — быстро продолжила Элана. — Платим, Стрейджен и Миртаи яростно протестовали, но поскольку я — королева, я отклонила все их возражения. Вы согласны, что у меня есть на это право? — В ее голосе слышался вызов.

— Несомненно, ваше величество, — ответил ей Платим примирительным тоном. — Мы целый час пытались отговорить ее от этой затеи, но она пообещала заточить нас в башню, если мы попытаемся помешать ей. Она даже угрожала лишить меня дарованного ею прощения.

— Ее величество — ужасная задира, — согласился Стрейджен. — Не доверяйте ее улыбке, за которой может крыться что угодно, в том числе и много неприятного для вас. А уж своей властью она пользуется, что дубиной. Мы дошли до того, что пытались запереть королеву в ее покоях, но она просто приказала Миртаи вышибить дверь.

Спархок обомлел.

— Это же очень толстая дверь!

— Да, была. Миртаи ударила по ней пару раз, и дверь раскололась точно посередине.

Спархок с удивлением взглянул на тамульскую великаншу.

— Это было несложно, — произнесла она. Голос ее был мягким и мелодичным, с непривычным легким акцентом. — Двери быстро высыхают и довольно легко ломаются, если правильно ударить. Элана сможет зимой топить обломками камин, — предложила они со спокойным достоинством.

— Миртаи отлично меня защищает, Спархок, — сказала Элана. — Рядом с ней я чувствую себя в полной безопасности. А еще она учит меня тамульскому языку.

— Эленийский язык груб и некрасив, — отметила Миртаи.

— Я тоже заметила, — улыбнулась Сефрения.

— Я учу Элану тамульскому языку, чтобы моя хозяйка не кудахтала на меня, как курица.

— Я тебе больше не хозяйка, Миртаи, — настойчиво сказала Элана. — Я вернула тебе свободу, когда купила тебя.

— Хозяйка?! — удивленно воскликнула Сефрения.

— Это обычай народа Миртаи, — объяснил Стрейджен. — Она — атан. Это раса воинов, и считается, что ими нужно управлять. Тамульцы полагают, что они слишком эмоциональны, чтобы жить жизнью свободных людей.

— Элане не стоило даже и предлагать мне этого, — спокойно произнесла Миртаи.

— Миртаи! — воскликнула Элана.

— Десятки людей оскорбляли меня с тех пор, как вы стали моей хозяйкой, — суровым тоном произнесла тамульская великанша. — Если бы я была свободна, все они были бы уже мертвы. Этот старик Лэндийский даже как-то позволил упасть на меня своей тени. Я знаю, что вы его любите, и мне было бы жаль убивать его. — Она вздохнула и задумчиво добавила. — Свобода — опасная вещь для таких, как я. Я предпочитаю не быть обремененной ею.

— Мы еще вернемся к этому, Миртаи, в другой раз, — сказала Элана. — А сейчас нам нужно утихомирить моего рыцаря. — Она посмотрела прямо в глаза Спархоку. — У тебя нет причин сердиться на Платима, Стрейджена или Миртаи, любимый. Они сделали все возможное, чтобы не выпустить меня из Симмура. Так что сердись на меня, и только на меня. Давай позволим им удалиться, чтобы всласть накричаться друг на друга наедине.

— Я пойду с ними, — сказала Сефрения. — Уверена, вы оба сможете говорить более свободно, если вас оставить одних. — Она направилась прочь из кабинета вслед за Платимом, Стрейдженом и Миртаи. Остановившись у двери, она заметила. — И последнее, дети. Можете кричать сколь угодно громко, но без побоев — и я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас вышел отсюда, пока вы окончательно со всем этим не разберетесь. — Сефрения вышла и закрыла за собой дверь.

— Ну? — сказала Элана.

— Ты ужасно упряма, — бесстрастно проговорил Спархок.

— Это называется силой воли, Спархок. У королей и королев это считается добродетелью.

— Скажи мне, ради всего святого, что заставило тебя отправиться в осажденный город?

— Ты кое-что забыл, Спархок, — сказала она. — Я не совсем женщина.

Рыцарь смерил ее таким взглядом, что она в ярости покраснела до кончиков своих ушей. Спархок знал, что поступает жестоко, но так было необходимо.

— Да? — спросил он невинным тоном, зная, что его битва в любом случае проиграна.

— Перестань, — сердито сказала Элана. — Я — королева, правящая монархиня. Это значит, что иногда мне приходится делать то, что не позволено обычной женщине. Я и так в невыгодном положении из-за того, что женщина. И если я буду прятаться за собственной юбкой, ни один из остальных королей не примет меня всерьез. А коли такое произойдет, то так же они будут относиться и ко всей Элении. Я должна была приехать сюда, Спархок. Ведь ты знаешь, что это так?

Он вздохнул.

— Не нравится мне все это, Элана, но я не могу с тобой спорить.

— К тому же, — нежно добавила она, — я по тебе соскучилась.

— Ты победила, — рассмеялся Спархок.

— Замечательно! — воскликнула королева, хлопая в ладоши от удовольствия. — А теперь давай перейдем к примирению и поцелуям.

Этим они и были заняты еще некоторое время.

— Я так скучала по тебе, мой суровый рыцарь, — вздохнула Элана и постучала пальцами по его кирасе. — А вот по этой штуковине совсем нет, — добавила она. — Спархок, скажи мне, почему у тебя было такое странное выражение лица, когда этот парень Ик…

— Эк, — поправил рыцарь.

— Ну, да, извини. Так вот, когда этот Эк говорил о той малышке, которая провела его через Арсиум к королю Воргуну?

— Потому что эта малышка — Афраэль.

— Богиня? Она действительно является простым людям?

— Да, — кивнул он. — Афраэль сделала Эка невидимым для людей и сжала десятидневное путешествие в три дня. Она для нас не раз такое проделывала.

— Как интересно, — Элана стояла, беспечно барабаня пальцами по его доспехам.

— Пожалуйста, перестань, Элана, — попросил ее рыцарь. — А то я ощущаю себя колоколом, к которому приделали ноги.

— Извини, Спархок, это действительно так необходимо, чтобы патриарх Ортзел занял трон Архипрелата? Не слишком ли он холоден и суров?

— Ортзел действительно часто бывает непреклонен, и его архипрелатство вызовет определенные неудобства для Воинствующих Орденов. Например, он непримиримый противник нашего использования магии.

— Что же тогда останется рыцарю Храма?

— В наших руках не только магия, Элана. Хотя, я сам, пожалуй не выбрал бы Ортзела, но он твердо придерживается учения Церкви. Пока Ортзел у власти, ни один тип вроде Энниаса не получит никакой важной должности. Да, он непреклонен, но следует букве закона Церкви.

— Но неужели нельзя сделать Архипрелатом кого-нибудь, кто был бы нам больше по душе?

— Мы не выбираем Архипрелата, руководствуясь привязанностью, Элана. Курия старается выбрать человека, который принесет больше пользы Церкви, — с упреком в голосе произнес Спархок.

— Конечно, Спархок. Все это знают. — Неожиданно Элана резко обернулась. — Опять она, — с раздражением сказала королева.

— Кто она? — удивленно спросил Спархок.

— Ты ее не увидишь, милый, — ответила Элана. — Ее никто не видит, кроме меня. Сначала я решила, что все вокруг просто ослепли. Это какая-то тень или что-то в этом роде. Я сама не то чтобы вижу, во всяком случае, не ясно, но она вроде как зависает у меня за спиной и я лишь иногда на мгновение ловлю взглядом ее смутные очертания. Но каждый раз, стоит ей лишь появится, как у меня холодит все внутри.

Спархок повернулся, стараясь ничем не выдать своего волнения. Тень, похоже, опять стала больше и темнее, и ее враждебность ощущалась еще сильнее. Но почему она преследовала Элану? Ведь та даже не притрагивалась к Беллиому.

— В свое время тень исчезнет, — сказал он, не желая пугать Элану. — Не забывай, что Энниас подсыпал тебе очень редкий и сильный яд. Наверное, это его последствия.

— Я тоже так думаю.

И тут Спархок понял, что это, конечно же, ее кольцо. Он мысленно ругнул себя, что не подумал о такой возможности раньше. Чем бы она ни являлась, эта тень непременно захочет проследить за обоими кольцами.

— Я думала, мы все еще миримся, — капризно сказала Элана.

— Ну, да.

— Тогда почему ты меня не целуешь?

Но едва Спархок собрался приступить к этому занятию, как дверь распахнулась и в кабинет вошел Келтэн.

— Тебя что, не учили стучаться? — недовольно спросил его Спархок.

— Прости, — сказал Келтэн. — Я думал, здесь Вэнион. Пойду, поищу его где-нибудь еще. Да, кстати, могу вас слегка порадовать — если вы еще в состоянии что-то воспринимать. Мы с Тиниеном отправились с солдатами Воргуна очистить дома от попрятавшихся там наемников Мартэла и наткнулись в одном из них на нашего старого приятеля, прятавшегося в погребе винной лавки.

— Да?

— Мартэл почему-то не взял Крегера с собой. Думаю, нам предстоит приятный разговор с ним — как только он протрезвеет и после того, как вы двое закончите то, чем вы тут занимаетесь, что бы это ни было. — Он на мгновение замолк, а потом добавил. — Мне закрыть дверь на ключ? Или, может, постоять на страже снаружи?

— Убирайся отсюда, Келтэн! — донеслось до Келтэна, но уже отнюдь не от Спархока.