Хозяйка Эдамленда

      – Доброе утро, мистер Грант, – холодно ответила она.
      – Не называй меня так. Зови меня Френком. Ты же называешь других по именам.
      – Каких других?
      – Не беспокойся, они не спускаются сюда. Они слишком устают после работы под землей, – засмеялся он.
      – А вы не устаете?
      – Я молод и горяч. Разве ты не замечаешь этого? – Он снова захохотал и горделиво выпрямился.
      Он действительно представлял собой довольно смазливый образчик мужских достоинств. Но Элис не привлекали такие типы, особенно когда их глаза становились наглыми и они похотливо раскрывали свои неряшливые губы.
      – Другие люди могут быть заинтересованы в золотодобыче, – попыталась она перевести разговор на более безопасную тему.
      – Я же говорю тебе, что они устают и идут в постель. А мы могли бы иметь с тобой общую постель.
      – Мне надо наверх.
      – О, нет, только не сейчас. Его милость сегодня не вертится вокруг, чтобы спасти милую крошку.
      Он искательно смотрел ей в лицо, но девушка избегала встречаться с его глазами, которые внушали ей такое же отвращение, как и липкие, влажные губы.
      Мужчина сделал несколько шагов ей навстречу, инстинктивно она подняла руки, уперлась ими в его грудь и толкнула. Он был большого роста и крепкого телосложения. Попытка Элис применить силу только позабавила Гранта. К тому же он еще более страстно захотел ее. Он сделал очередную попытку.
      – Если вы не освободите мне дорогу, то я закричу, – предупредила она.
      – На твоем месте я не стал бы делать этого, если не хочешь вылететь отсюда как пуля.
      – Что вы имеете в виду?
      – Я имею в виду очень важного для Барка Уолша человека, ключевого человека, который похож на твоего отца.
      Она так изумленно посмотрела на него, что Грант тихо рассмеялся.
      – Если ты не веришь мне, спроси своего отца. Спроси, правда ли, что его взяли на строительство этого объекта только из жалости, только из-за уважения к его прошлым заслугам. Он просто доживает здесь свои последние дни.
      – Это неправда. Мой отец имеет большой вес в ученом мире. Он настолько важен для руководства Сноуи, что они разрешили и меня взять сюда.
      – Я не стану с тобой спорить, – усмехнулся Френк Грант. – Но на твоем месте, моя сладость, я не стал бы отталкивать меня, не стал бы упускать свое счастье.
      – Вы не мое счастье, вы мне ненавистны!
      – Как ты можешь так говорить? – продолжал он усмехаться. – Мы же еще не попробовали?
      Он отступил чуть назад и смерил ее жадными глазами.
      Конечно, она не поверила насчет отца. Элис бежала вверх по лестнице, напряженно обдумывая то, что она услышала от Гранта. Ее туфли громко стучали по деревянной лестнице.
      – Неужели это правда? – удивлялась она.
      Могла ли эта дорога стать концом карьеры профессора? Все вещи когда-нибудь подходят к концу… Ум не может быть таким же острым в семьдесят два года, как в двадцать семь. То, что его взяли сюда из жалости, могло разбить сердце отца. Элис знала, что он не сможет вынести, если не останется здесь до самого грандиозного финала, кульминационного финала всей его работы.
      Она замедлила шаги.
      Очевидно, что все дело в Беркли Уолше, который по каким-то причинам не согласен с присутствием ее отца на этом объекте. Для нее было мучительно думать, что Барк Уолш скрывает свое несогласие. Она решила забыть о том, что наговорил ей Грант, и никогда больше не касаться этой темы ни с ним, ни с Уолшем. В любом случае, для Барка его люди были более важны и первостепенны, чем те, кто приехал сюда раньше.
      Элис обдумывала все это, пока снимала свои грязные брюки. В словах Гранта было что-то, что выглядело достаточно убедительным. Фирма, заключившая контракт, приславшая сорок наемных рабочих за многие тысячи миль от Англии, не станет затем увольнять одного из них только потому, что какая-то девчонка выразила свое недовольство. Более правдоподобным был бы уход девушки, что повлечет за собой также и уход ее отца. А это было для них обоих наихудшим из всего, что может произойти.
      «Но я все еще не могу поверить, – мучилась Элис, – что папа уже не так работоспособен, как раньше».
      Однажды она выбрала удобное время перед обеденным звонком, чтобы поговорить с профессором. Элис никак не могла начать, но если принимала решение, то никогда не отступала.
      – Я думаю, что ты очень устал за эти дни, папа.
      Профессор пронзительно посмотрел на нее. Этого вопроса он никак не ожидал от Элис.
      – Почему ты спрашиваешь меня об этом? – удивился он.
      – Мы сейчас на последнем участке, и, как говорит мистер Уолш, это очень важный участок?
      – Да, – проговорил профессор и облегченно вздохнул.
      В какой-то момент он подумал, что Элис могла узнать то, что было известно только ему и, конечно же, его доктору.
      – Так это очень важный участок? – продолжала она, все еще не веря.
      – Да, Элис, эта работа – кульминация многих лет напряженного труда.
      – Это твоя работа, – подчеркнула она.
      – Что касается начала, то да.
      – Что ты имеешь в виду под началом? Это всецело твоя работа.
      – Нет, моя дорогая. Только подготовительный этап был моей работой. Заключительный этап сделает мистер Уолш.
      – Но он не сможет ничего сделать без тебя.
      – Я тоже так думаю. Но я не смогу закончить без него.
      – О, папа, ты так скромен.
      – Стараюсь быть таким, Элис. Мне нужно не так много. Я стою у конца дороги, – профессор замолчал, он чуть было не проговорился.
      Но Элис ничего не должна знать об этом.
      Она села и посмотрела на него несчастными глазами.
      – Моя дорогая, – произнес он с мягкой улыбкой, – не надо все принимать так близко к сердцу. Меня беспокоит твое тщеславие. Ты все хочешь делать под грохот фанфар и не можешь находиться на втором месте.
      – А ты можешь?
      – К счастью, я так долго нахожусь на своем месте, что как-то не думал, что могу потерять его, – профессор Эннан подошел к окну и посмотрел вниз, на скалистую долину, где он прожил так долго и которую так сильно полюбил.
      Элис наблюдала за ним, и сердце ее наполнялось печалью. Как могла она сказать ему: «Одно мое слово, и ты можешь потерять все это, папа!»
      Прозвучал обеденный звонок, и они вместе проследовали и столовую. Уолш не пришел обедать. Не было и Гранта. Стараясь избавиться от охватившего ее беспокойства, Элис попыталась расслабиться. Как всегда, Ланс и Пол сыпали любезностями, соревнуясь между собой за право привлечь внимание девушки.
      – В следующие выходные, – мечтательно произнес Ланс, – вы возьмете нас с собой, юная Элис.
      – Вас обоих? – засмеялась она.
      – Это ваши слова, – улыбнулся Пол, – так что ваш эскорт будет состоять из двух человек.
      – Что вы хотите посмотреть?
      – Куму, Новый Эдамайнеби, озеро Экумбин, пик Косцюшко…
      – Минуточку! – засмеялась Элис. – Сколько же времени вы собираетесь все это осматривать?
      – На предполагаемую экскурсию нам отведен один день через две недели.
      – Тогда озеро Экумбин, – выбрала Элис. – Мы начнем с него. – Ложка с супом остановилась на полпути к ее губам, – а как насчет мистера Уолша?
      – Вы хотите, чтобы нас было трое?
      – Ничего подобного, я хотела спросить: он не будет возражать?
      – Барк никогда не возражает, если мужчина, отработавший свои законные восемь часов, после этого отработает хоть сто и восемьдесят восемь часов, – сухо ответил Ланс.
      Пол сказал более мягко:
      – Он не машина, поверьте, Элис, Барк – отличный человек.
      Кто-то тоже говорил, что он отличный человек… Френк Грант сказал ей это. Элис слегка вздрогнула, но потом опомнилась, увидев, что вокруг нее – мальчики и она в полной безопасности. Просто надо быть всегда начеку, а в компании таких хороших ребят можно ни о чем не беспокоиться.
      – Это было бы чудесно, – сказала Элис с энтузиазмом.
 
      … Они поехали рано утром в субботу на джипе. Пол никогда не ездил по горным дорогам и еще не понимал коварства тесных крутых поворотов.
      – Эй! – предупреждающе говорила Элис. – Это Снежное шоссе, а не плоская дорога, здесь есть ограничения скорости, имейте это в виду, дорогие друзья.
      Она показала им новый, компактно расположенный город, пока еще немного пустынный, и пояснила, что через некоторое время подросшие кедры и кипарисы по краям дороги сделают его более живописным. Элис сводила их в церковь Святого Джона, которая была выложена каменной кладкой. Она показала им берег, затейливо изгибавшийся в этой местности. Она зашли выпить что-нибудь в «Снежный Гусь».
      – Нам еще повезло, что сейчас не зима и нас не задавила толпа замерзших лыжников, – улыбнулась Элис.
      Потом они спустились к озеру Экумбин. На противоположном берегу деревья росли из воды, и дорога бежала прямо к дому…
      Когда они подъехали к дому, то просто остановились и смотрели на него. Тут когда-то лежала долина. Была маленькая сельская деревушка. Здесь жили и любили люди, которые строили свои дома, делали свою работу и… умирали. Сейчас же здесь простиралось обширное искусственное озеро. Оно могло быть печальным и одновременно – волнующим и будоражащим.
      Элис моментально вспомнила утонувший Эдамайнеби, его ленивую красоту, буйную растительность, сладкую дремоту… Сейчас все уходило. Под напором наступающей воды уходили все его сладкие мечты…
      Но на другом берегу не было так тихо, как здесь. Там все было усеяно лодками, в которых катались увешанные фотокамерами туристы, рассматривающие местные достопримечательности. Молодые люди на водных лыжах разрезали водную гладь.
      – Давайте покатаемся, – предложил Ланс.
      Они снова сели в джип и покатили к другому краю озера, откуда лыжники начинали свое движение. Элис сообщила мальчикам, что туристический бизнес приносит большие доходы корпорации Сноуи.
      – Это не самый лучший способ зарабатывания денег, – засмеялась она, – и вы, работающие здесь, знаете это лучше меня, но вдали от всяких проектных интересов здесь такая замечательная, тихая красота.
      Они медленно подъезжали к концу огромного искусственного озера. С западной снежной линии пика Косцюшко открывался волшебный вид вниз. Мальчики привезли с собой купальные костюмы и вскоре решили попробовать покататься на водных лыжах. Собственно, именно Ланс и Пол уже попробовали. Элис имела большой опыт в этом виде спорта. Она сняла обувь, босиком подошла к задней части катера и уже стояла на лыжах, когда увидела Барка Уолша. У него, наверное, случайно выдалась свободная минутка. Босс находился в маленьком заливе на западном краю озера и уже заканчивал свою рыбалку. Элис не могла ошибиться. Она узнала бы эту высокую широкоплечую фигуру из тысячи похожих.
      Местная форель славилась своим бесподобным вкусом. Воды озера поднимались и покрывали все больше и больше новой земли, что приносило рыбакам неожиданный праздник. Они выкапывали червяков колоссальных размеров, на которых ловилась такая же огромная рыба. Люди не пренебрегали и искусственной приманкой. Улов коричнево-радужной форели восьми фунтов стал уже обычным каждодневным делом.
      Та, которую поймал Барк Уолш, могла и не весить восьми фунтов, но девушка все равно разозлилась.
      Ей никогда не нравилась рыбалка. Элис тошнило от нее. Профессор часто говорил дочери, что ее почему-то не тошнит, когда она поедает аппетитно приготовленные жареные кусочки. Элис любила наблюдать за полетом птиц в воздухе и плеском рыб в серебряных и чистых водах. Но сейчас на берегу этих вод находился рыбак – Беркли Уолш.
      Ей были известны все сигналы, используемые на водной лыжне. Она просигналила, и катер развернулся и помчался в сторону берега. Он завалился чересчур резко, чего и надо было Элис, которая горела желанием буквально содрать кожу с этого гордого носа, а если этого будет недостаточно, то опрокинуть его, чтобы он добирался до берега вплавь. Кроме того, она хотела спасти рыб.
      Ей успешно удалось распугать рыб, но опрокинуть Барка девушка не смогла, потому что опрокинулась сама. Элис забыла, что даже опытные лыжники всегда должны оставаться наблюдательными на воде. Одного неосторожного движения было достаточно, чтобы рухнуть в моментально поглотившие ее воды. Вынырнув и глотнув воздуха, Элис почувствовала, что вода озера в это время года была довольно холодной.
      Все могло окончиться не так плачевно, не будь она столь близко от Уолша. Элис не могла не понимать, что ей ничего больше не остается, как плыть к этому человеку, которого она хотела опрокинуть. Элис не хотела выглядеть смешной и поплыла в противоположную сторону.
      – Не делайте глупостей, – позвал ее Барк Уолш, – катер может сбить вас, и вы пойдете ко дну.
      Это была правда. Водитель мог подумать, что она все еще следует к берегу, и если девушка поплывет обратно, то рискует оказаться прямо по курсу его следующего круга. Ей пришлось плыть к берегу.
      Он ждал и смотрел, как она выходит на траву. Барк был совершенно сухой, а она вся мокрая. К тому же ее угнетали угрызения совести, что он мог оказаться под водой.
      Элис старалась не думать о том, что, возможно, напоминает чуть не утонувшую крысу. Волосы, когда подсохнут, будут представлять собой мрачное зрелище. Конечно, она не выглядела румяной красоткой после купания в холодных водах Экумбина.
      – Так, так, – усмехнулся он, – ваши планы потерпели крушение? Готов держать пари, что, затеяв все это, вы совершенно не думали, что все так обернется.
      – Мне было очень жаль форель! – Ответ прозвучал недостаточно убедительно. – Поэтому я сделала эту глупость.
      – Вы сами виноваты в том, что произошло, – ответил Барк. – Оказывается, все это время вы вынашивали мстительные планы в своей маленькой головке. Вы говорите, что вам очень жаль рыбу, однако я не заметил сегодня утром, что вам было жаль жареную селедку, которую приготовил Альфред, и вам не было жаль меня, когда вы неслись с бешеной скоростью, чтобы опрокинуть мою лодку.
      – Но этого не произошло, – заметила Элис.
      – Только не благодаря вам!
      Она вся дрожала. Бриз, который дул со стороны пика Косцюшко, был холодным даже летом.
      – Мне холодно, – прошептала она.
      – Вполне вероятно. Вода не может быть горячей.
      – Мистер Уолш, я же сказала, что мне холодно, я могу простудиться, вы должны что-то сделать.
      – Я должен что-то делать? С каких это пор вы отдаете распоряжения своему боссу? Я вам что, девушка на побегушках?
      – Я вовсе не думаю о вас, как о девушке на побегушках, – сказала Элис, думая, чем же ей загладить свою вину.
      – А что же вы тогда думаете обо мне?
      – Я вообще о вас не думаю.
      – О, пожалуйста, только не говорите мне, что вы не думали обо мне, когда пытались перевернуть мою лодку.
      – Мистер Уолш, вы не собираетесь что-либо предпринять для меня? – отчаянно спросила она.
      – Нет, – отрезал он. – Только не я.
      – Я получу пневмонию, я…
      – Вам надо было раньше думать… – Он сделал паузу, обдумывая следующие слова, затем закончил: – Я не собираюсь ничего предпринимать, потому что в этом нет необходимости. Два ваших верных друга очень быстро приближаются сюда на машине, – он лениво указал в сторону джипа, который сейчас на большой скорости несся в сторону маленькой лодки. – Я не сомневаюсь, что они достаточно хорошо позаботятся о вас. И еще, мисс Эннан. Я не хочу, чтобы вы слишком близко принимали их заботу. Вы понимаете меня?
      – Нет. – Ее зубы стучали от холода.
      – Грант, – ответил Уолш лаконично. – Я знаю, что он слишком падок на женщин, и в последнее время я заметил недобрый интерес у него в глазах, когда он смотрит на вас. Догадываюсь, что такой интерес может появиться только с благосклонного разрешения женщины?
      Несмотря на вопросительную интонацию, фраза скорее звучала утвердительно. Неужели Барк осмелился подумать, что она способна быть благосклонной к такому типу, как Грант? Она хотела сказать ему правду, но вспомнила наглые угрозы Френка Гранта, и слова горячего отрицания застыли у нее на губах.
      Барк внимательно наблюдал за ней. У него были собственные мысли но поводу Гранта. Девушка могла сказать только одно слово, и этот человек был бы уволен. Но Элис ничего не сказала, и Уолш сделал свои выводы.
      – Поезжайте к «Снежному Гусю» и дайте ей горячего рома, – приказал он мужчинам, которые пригнали джип.
      – Я не хочу рома, – запротестовала она, – я не люблю его.
      – Двойной ром. Я не потерплю никаких болезней в Эдамленде. Вы поняли?
      Опять он думал только о своей работе. Гонки за временем. Проект, который нужно было быстрее завершить.
      Она поспешно забралась в джип и завернулась в плед. Элис знала, что не должна ничего говорить. То, что заботило Уолша, было только работой. Все зависело от этого человека! Не от профессора. Не от отца. Если кто-то уйдет со строительства, то это будет не Грант.

Глава девятая

      На этой неделе произошло то, чего никогда не случалось в Эдамленде. Несчастный случай.
      Трагедия, которая произошла, когда руководителем работ был Барк Уолш, легла на его плечи тяжкой виной. А сама Элис чуть не ослепла от слез. Она подружилась с молодым Кенни Бристером, найдя в нем веселого ровесника – ему еще не было и двадцати одного года, – подходящего компаньона для смеха, совершенно открытого и искреннего, обладающего юным легкомыслием, не похожего на Ланса и Пола с их честолюбивыми наклонностями. Не похожего на Гранта.
      Она прослушивала каждый джазовый диск, который Кенни привез с собой. В конце концов парни стали шумно протестовать и изгнали веселую пару из барака. Тогда они стали забирать портативный проигрыватель, кучу драгоценных пластинок и уходили вниз, в один из гаражей, где беспрепятственно слушали музыку вдвоем. Глаза Френка Гранта неотступно следили за ними. Молодые люди выглядели столь беззаботно, что, казалось, ничто не может помешать их веселью. Элис забыла свои страхи в отношении Гранта, заботы об отце, антипатию к Уолшу.
      Но недолгим было их счастье, оно продолжалось не более двадцати четырех часов. На следующий вечер бедный мальчик был задавлен тяжелой железной плитой.
      Он умер не сразу. Кенни Бристер еще жил некоторое время, пока его несли наверх из туннеля. Но он не приходил в сознание и как будто заснул, чтобы никогда больше не проснуться.
      Элис, конечно, кое-что знала о смерти, но она еще не теряла близких людей. В маленьком обществе, где люди бок о бок работают в тяжелых условиях, под землей, и невольно испытывают друг к другу братскую привязанность, к смерти – особое отношение. Элис вспомнила про несчастные случаи, о которых ей кто-то рассказывал. О смерти молодого итальянца, которого она никогда не видела. Он погиб, упав на гранитную плиту. Летом погиб эстонец в Миджин-Лобе…
      Этих людей она не знала. Но она знала Кенни.
      Казалось, что ее горе могло заполнить вечность. Она плакала, надрывая свое сердце, всю ночь. Профессор не мог ничем успокоить ее, но его заботил и мистер Уолш.
      – Элис, ты женщина. Иди и поговори с ним. Ему нелегко сейчас, – попросил он.
      – Поговорить с мистером Уолшем? – отозвалась она. – Но что я могу ему сказать?
      Профессор утомленно посмотрел на нее. Он все эти долгие годы после смерти жены старался не думать о ней, не думать о своей Маргарет. Ему порой так не хватало ее мягких рук, нежного голоса. Она не стала бы мешкать и непременно нашла бы слова сочувствия. Но не Элис.
      – Почему я должна переживать за мистера Уолша? – спросила Элис.
      – Он привез мальчика за тысячи миль… на смерть. Именно об этом он сейчас все время думает.
      – Чем я могу помочь ему?
      Профессор печально посмотрел на свою дочь. Если Элис еще не созрела, чтобы понять своим женским чутьем, что нужно говорить в таких случаях, то как он объяснит ей все это?
      Он произнес чуть грубовато:
      – Иди, ну хотя бы взгляни на него, Элис, как он…
      Девушка послушалась и нерешительно постучалась в дверь. Барк негромко отозвался:
      – Входите!
      Элис зашла в комнату. Человек около стола быстро повернул лампу так, что чуть не ослепил ее. У нее не было времени рассмотреть, нуждается ли он в ее сочувствии или нет.
      Слова Барка были полны раздражения, они отнюдь не будили сочувствия.
      – Вы что-то хотели? – требовательно спросил он.
      Элис немного постояла в нерешительности, затем быстро выпалила:
      – Я очень сожалею, мистер Уолш.
      Эти несколько слов тронули его, потому что, когда он снова с ней заговорил, в его голосе почти не осталось льда.
      – Спасибо, Элис, – произнес Барк, принимая ее сочувствие.
      То, что он опять назвал ее по имени, так удивило Элис, что девушка не удержалась и добавила:
      – Отец прислал меня.
      Это было сказано некстати. Ее неуклюжие и чуть скомканные слова о сожалении прозвучали искренно, а теперь отдавали фальшью.
      – Итак, – произнес он голосом, моментально ставшим жестким, – вы хорошо исполнили поручение вашего отца.
      Элис ничего не ответила. Она повернулась, чтобы уйти, разгневанная и огорченная тем, что Барк не так ее понял. Но почему он неправильно все воспринимает? Действительно ли Элис жалела его? Почему она должна жалеть этого мужчину? Его голос остановил ее.
      – Один момент, мисс Эннан.
      Она остановилась.
      – Садитесь.
      Девушка села. Свет все еще падал на ее лицо… Он хотел читать ее мысли, не позволяя Элис читать свои.
      – Вы действительно сожалели, да? – спросил он, чуть растягивая слова.
      – Я буду жалеть всю мою жизнь – о Кенни, – сказала она отрывисто. – Я жалею себя, у меня сейчас так пусто внутри.
      – Пережинать чужую смерть всегда очень тяжело, – проговорил он тихо, и Элис вспомнила, что однажды он говорил ей о потере друга.
      Тем не менее, у него все равно должен быть более сильный характер.
      – Но, хоть вы и исполняли поручение вашего отца, вам все же не жалко меня.
      – А как мне быть? О, я знаю, вы привезли Кенни за много миль от его родины сюда, на это строительство, и он здесь погиб, но почему мое горе должно служить причиной тому, чтобы я жалела вас?
      Человек около стола поднялся. Он походил по маленькой комнатке, потом вернулся обратно и встал около лампы.
      – Я молил Бога, чтобы все так случилось, – простонал он.
      Элис изумленно посмотрела на него. Она ничего не понимала.
      – Что вы имеете в виду, мистер Уолш?
      – Очевидно, что вы не знаете всей истории. Я думаю, будет лучше, если вы узнаете обо всем сейчас. Впрочем, мне кажется, что вам уже все известно. – Его голос опять стал жестким.
      – Да? – выдохнула она.
      – Я сделал это заключение, ощутив холод ваших слов. – Его голос снова стал спокойным. – Вы можете сказать, что я убил Кенни.
      – Что? – воскликнула она.
      – Я убил его, – повторил он.
      – Вы с ума сошли!
      – Я говорю полнейшую правду. Мы прошли три мили вверх по туннелю. В следующей секции готовился взрыв. Я заглянул туда и увидел четырех человек. Взрыв должен был вот-вот произойти. Опять могло повториться то, что случилось в Африке с моим другом. Я уже рассказывал вам об этом.
      – Да.
      – Их должно было засыпать землей, – продолжал Барк бесстрастным голосом, – каждый человек стоял под породой. Когда люди находятся под землей, то не так осторожны, как наверху.
      – Четыре человека? – повторила она мрачно.
      – Доусон, Филипс, Джеймс и Бристер. Трое первых стояли вместе. Бристер стоял отдельно.
      – И…
      – И я должен был выбрать между ними. Между тремя и одним. – Голос Уолша звучал очень напряженно. – Это простая арифметика, три к одному. – Он сделал паузу. – Мой ответ был – три. Сейчас вы понимаете?
      – Нет.
      – Вы не поняли, что я, делая выбор между тремя смертями и одной, выбрал одну?
      – Я не понимаю, почему там вообще должна была произойти смерть.
      – Я же говорю вам, мы были в туннеле.
      – И там, внизу, человек не так осторожен, как наверху, – кивнула Элис. – Вы уже говорили об этом. Но почему вы должны были выбирать?
      – При производстве взрыва все должны находиться снаружи, – резко произнес Барк. – И этот процесс невозможно остановить. – Он посмотрел на нее. – Вы можете проследовать за мной туда?
      Уязвленная, она воскликнула:
      – Конечно, могу. Но я уже слышала то, что вы рассказали…
      – Но не видели, – ответил Барк. – Вы не можете не увидеть, что у меня не было другого выбора.
      – Я…
      – Ответьте мне, – потребовал он глухим голосом. – Ответьте мне, Элис.
      – Хорошо, я… – Она посмотрела на него беспомощно. – Просто я не могу понять, почему были спасены только трое, а не четверо.
      – Я же говорил вам, что трое были вместе, а Бристер стоял отдельно.
      – Но ведь вы должны были проследить, чтобы до момента взрыва все люди были выведены наружу.
      – Вы никогда не были там, под землей, вы не можете это сделать в считанные доли секунды.
      – Но должен ведь быть какой-то резерв времени, – продолжала Элис обвиняюще, – вам необходимо было проявить осторожность раньше и посмотреть, все проверить.
      – Я проверял.
      – После того, как начался процесс.
      – Я все осмотрел до процесса, – проговорил он мрачно. – И все тогда было в порядке.
      Минуту длилось молчание. Элис нарушила тишину.
      – Как, – спросила она сдержанно, – как вы спасли троих человек?
      – На самом деле вы хотели спросить, как я убил одного человека? – тихо поправил ее Барк. – Я убил его, не принял его в расчет, оставил его умирать.
      – А Доусон, Филипс и Джеймс?
      – Они стояли на уступе скалы, я прыгнул на кран и взял с собой троих, и он нас вынес на поверхность.
      – А Кении? – произнесла Элис.
      Прошла долгая минута молчания.
      – Вы не могли крикнуть ему, предупредить его? – жестко спросила Элис.
      – Мой Бог, а что, вы думаете, я делал? Считаете, что только вы умеете кричать?
      Элис вспомнила его раздраженный окрик «Заткнись!», когда она кричала на горе.
      – Хорошо, – сказал Барк. – Вот и вся эта неприглядная история.
      Почему ваш отец жалеет меня, почему он послал вас с этим поручением, которое оказалось бесполезным, не так ли, мисс Эннан? Вы совершенно не испытываете жалости ни к кому.
      – Нет! – закричала она. – Я жалею…
      – Себя, потому что вы потеряли товарища ваших игр. А он был им, не так ли? Того, кто танцевал с вами, того, кто слушал с вами музыку.
      – Разве в танцах дело? Или в музыке? – вопрошала она. – Он был молодым и веселым, не таким, как вы, занятый целыми днями составлением расписания и каждую минуту использующий для зарабатывания денег. О, я понимаю, вы все строите на времени, на сроках. Я знаю, что здесь наступает кульминация всего, что было прежде, что это сейчас самое существенное, самое важное. Но все это не стоит того, чтобы жизнь на этой работе зависела от сотых долей секунды, мистер Уолш, боюсь, что я не понимаю…
      Внезапно поток ее слов прекратился, так как он башней навис над ней. Элис увидела, что его лицо стало белым от ярости.
      – Я объяснял вам… Бог знает, почему я чувствую себя обязанным объяснять элементарные вещи такой неопытной девчонке, такой маленькой женщине, как вы, но вы уже обдумали свой выбор и вынесли свой собственный вердикт. Вы считаете меня убийцей, не так ли, мисс Эннан? Вы собрали все факты, но так как я вам не нравлюсь, они ничего не значат для вас.
      – Вы мне не нравитесь, – выпалила она сердито.
      – Я знаю. Сильно. Но мне еще больше не нравится быть заклейменным.
      – Я не судья вам, – громко произнесла она.
      – Не надо так много слов. Вы уже сказали, что я составляю расписание, что от меня зависит человеческая жизнь на этой стройке, я понял, вы хотели сказать, что я убийца.
      Он отодвинул свое кресло и снова сел.
      – Можете уходить, – холодно проговорил Барк. – Я телеграфировал Бристерам. Сейчас я пишу письмо. Если это интересует вас, то нахожу это занятие чрезвычайно трудным.
      – О погибшем человеке? – произнесла она недоверчиво.
      – Это все, мисс Эннан, – холодно закончил он. – Спасибо вашему отцу за его соболезнования. – Он сделал паузу, – спасибо вам, вы хорошо исполнили его поручение.
      Похороны были на следующее утро. Пришел профессор. Так как Элис была далеко, она могла видеть всех людей, пришедших на похороны. Девушка стояла внизу, около ручья.
      Внезапно около нее оказался Грант, рядом не было никого, так как все пошли на похороны.
      У Элис не было времени на слова.
      – Сделайте только один шаг ко мне, и я сообщу мистеру Уолшу, – свирепо произнесла она.
      – Я так не думаю, моя сладость. Вспомни, что я говорил о твоем отце. Между прочим… – У Гранта появилась хитрая усмешка… – ты уже не получишь потом такого пламенного приема у босса, как сейчас.
      – Сейчас? – Элис совершенно не хотела разговаривать с Грантом; но ей надо было как-то собраться.
      – Это касается Бристера, – небрежно произнес мужчина. – Или ты думаешь, что босс так же страдает, как и ты? Он страдает только из-за наличных. Мистер Уолш очень много потерял, моя сладость. Но он потерял только время. Если босс закончит этот проект раньше срока, то получит большие премиальные.
      – Вы мне ненавистны! Это совершенная ложь.
      – Тогда спроси его, спроси, правда ли то, что он получит кучу денег, если закончит работу раньше срока. Не удивительно, что он выглядит, как привидение: целый день бесполезно потерян! – Грант захохотал.
      Гнев поднялся в душе Элис, да такой, что даже превзошел гнев Барка прошлой ночью.
      – Как вы можете быть настолько бесчувственным! Человек страдает из-за смерти Кенни.
      – Ты так думаешь?
      – Вы все врете. Он страдает, потому что винит себя в гибели человека.
      – Хорошо, он мог бы отменить взрыв, который так сильно по нему ударил. – Опять в его голосе прозвучала нотка пренебрежения.
      – Вы же, в сущности, называете его убийцей! – Элис, делая это заявление, не сознавала, что атакует Гранта так же, как Барк атаковал ее.
      – Успокойтесь, моя сладость. Я сочувствую боссу. Будь я в его шкуре, то, наверное, тоже скрежетал бы зубами. Но я не в его шкуре. – Он бросил на похоронную процессию злобный взгляд. – Я никогда не следую в толпе. – Грант нагло двинулся вперед. – Вашего товарища по играм уже нет, Элис, а я здесь.