Колесо Времени (№5) - Огни Небес

Ранд со вздохом посмотрел на затопившую проем врат серую пелену. Новые нити-потоки были, как видно, вплетены в его собственные — он не смог бы рассечь одни, не затронув остальных. Пройдешь во врата — сработает западня; однако если отсечь серую завесу, ловушка, может, и не захлопнется сразу, но, того и гляди, врата сомкнутся раньше, чем у них с Авиендой будет шанс в них прыгнуть. Похоже, прыгать придется вслепую, один Свет ведает куда.

Морса ловила каждое слово, которыми обменивались Авиенда с Рандом, а теперь задумчиво рассматривала обеих сул'дам, однако Джалиндин не сводила глаз с лица аристократки.

— В тайне хранится многое из того, что не следует укрывать от Взыскующих, леди Морса, — заявила она. — Взыскующие Истину обязаны знать все.

— Ты забываешься, Джалиндин, — рявкнула Морса, ее руки в перчатках дергались. Не будь локти и запястья женщины притянуты к бокам, шончанка размочалила бы и разорвала поводья. А пока она надменно вскинула голову и свысока взглянула на Джалиндин: — Тебя послали ко мне, потому что Сарек возомнил о себе и зарится на Серенгада Дай и Туэль, не спрашивая, что императрица...

Джалиндин бесцеремонно прервала ее:

— Если кто и забывается, леди Морса, то это вы, коли думаете, будто неподвластны Взыскующим Истину. Я лично подвергла допросу и пытке как дочь, так и сына Императрицы, да благословит ее Свет, и в награду за то, что я вырвала из них признания, она позволила мне лицезреть свою особу. Неужели ты смеешь полагать, будто твой мелкий Дом выше детей самой Императрицы?

Морса по-прежнему сидела выпрямившись, впрочем, выбора у нее и не было, но лицо благородной леди посерело, и она нервно облизнула губы:

— Императрица, да осияет ее вечно Свет, уже и так знает куда больше того, что я могу рассказать. Я вовсе не хотела намекнуть, будто...

Взыскующая вновь перебила ее, вывернув голову и обратившись к солдатам, словно Морсы тут и не было:

— Женщина по имени Морса отныне под арестом Взыскующих Истину. Как только мы вернемся в Меринлое, она будет допрошена. Под арестом также эти сул'дам и дамани. Кажется, они скрывают слишком многое, чего утаивать не следовало.

На лицах перечисленных женщин отразился ужас, о реакции остальных можно было судить по Морсе. С распахнутыми в ужасе глазами на внезапно вытянувшемся лице она осела в седле, насколько позволяли невидимые путы, не произнеся ни слова протеста. Вид у нее был такой, будто ей хотелось закричать, но она уже приняла случившееся и смирилась.

Джалиндин обратила свой беспощадный взор на Ранда:

— Она назвала тебя Ранд ал'Тор. Если сдашься мне, Ранд ал'Тор, с тобой будут хорошо обращаться. Откуда бы ты ни явился, если убьешь нас, можешь не помышлять о бегстве. Идут повсеместные поиски марат'дамани, которая ночью направляла Силу. — Взгляд Взыскующей на миг коснулся Авиенды, потом она снова посмотрела на Ранда: — Тебя тоже отыщут, это неизбежно. Но ненароком тебя могут убить. В этом округе бунт. Не знаю, как с мужчинами вроде тебя обращаются в ваших краях, но в Шончан твои страдания облегчат. Здесь, используя свою силу, ты способен снискать великую славу и честь.

Ранд рассмеялся ей в лицо, и Джалиндин оскорбление воззрилась на него:

— Убить тебя я не могу, но клянусь, самое меньшее с тебя надо заживо кожу содрать! — Попади он в руки шончанам, ему незачем будет тревожиться, что его укротят. В Шончан мужчин, способных направлять Силу, убивают. Нет, не казнят. Просто травят, загоняют, точно дикого зверя, и, едва увидев, расстреливают издали.

Затянутые серым врата сузились еще на палец — теперь Ранд с Авиендой вместе с трудом в них протиснутся.

— Оставь ее, Авиенда. Нужно уходить.

Авиенда отпустила ошейник Сэри и раздраженно глянула на Ранда, но взор ее скользнул мимо него к вратам, и она, подхватив юбку, тяжело зашагала к нему по снегу, бормоча что-то о замерзшей воде.

— Будь готова к чему угодно, — сказал девушке Ранд, обнимая ее за плечи. Себе он твердил, что обнял ее, чтоб наверняка вместе пройти во врата. А вовсе не потому, что ему это нравится. — Не знаю к чему, но будь наготове. — Девушка кивнула, и он скомандовал: — Давай!

Вместе они прыгнули в серое марево, Ранд отпустил плетение, удерживающее Шончан, чтобы наполнить себя взбурлившей саидин...

...и, споткнувшись, приземлился в своей опочивальне, залитой светом ламп. Они очутились в Эйанроде. За окнами густела тьма.

У стены возле двери сидел, скрестив ноги, Асмодиан. Источника он не касался, но Ранд все равно быстро поставил щит между ним и саидин. Не отпуская Авиенду, юноша повернулся и обнаружил, что врата исчезли. Нет, не исчезли — Ранд по-прежнему видел свое плетение и то, что, как он считал, должно быть плетением Асмодиана, — но там, казалось, ничего не было. Не медля ни секунды, он рассек свое плетение, и врата неожиданно появились — стремительно сужающаяся полоса, в которой виднелись заснеженная равнина и Шончан. Леди Морса обмякла в седле, Джалиндин выкрикивала приказы; копье с бело-зеленой кистью всунулось в отверстие, и врата тут же сомкнулись. Ранд инстинктивно направил Воздух, подхватывая его потоком неожиданно заколебавшееся копье — кусок в два фута длиной. Древко оканчивалось гладким срезом — точно обработанное каким-то мастеровым. Поежившись, Ранд порадовался, что не пытался убрать серый барьер — чем бы он ни был — до прыжка во врата.

— Хорошо, что ни одна из сул'дам вовремя не очухалась, — промолвил он, взяв в руку обрубленное копье. — Иначе нам вслед досталось бы нечто похуже.

Краешком глаза Ранд следил за Асмодианом, но тот просто сидел с несколько болезненным видом. Откуда ему знать, не вздумается ли Ранду проткнуть этим копьем ему горло.

Однако фырканье Авиенды было подчеркнуто критическим.

— По-твоему, я их отпустила? — возбужденно заговорила она. Девушка решительно высвободилась из-под его руки, но Ранд был уверен: ее горячность — не из-за него. Во всяком случае, не потому, что он ее обнимал. — Я как могла туго затянула ограждавшие их щиты Они твои враги, Ранд ал'Тор. Даже те, кого ты назвал дамани. Они — верные псы, которые скорей убили бы тебя, чем воспользовались свободой. С врагами ты должен быть беспощаден, а не мягок.

Она права, подумал Ранд, взвешивая копье в руке. Он оставил у себя за спиной врагов, с которыми очень возможна встреча одним вовсе не прекрасным днем. Он должен быть суровей, тверже. Иначе его сотрут в порошок раньше, чем он доберется до Шайол Гул.

Девушка принялась оправлять юбки, голос ее стал почти непринужденным.

— Я заметила, ты не стал спасать ту бледнолицую Морсу от ее судьбы. А то ты на нее так пялился, я уж решила, что ты запал на ее большие глаза и округлую грудь.

Ранд изумленно вытаращился на Авиенду, изумление медленно обтекало кокон пустоты, облепляя, точно патока. Таким тоном она могла бы говорить, что суп сварился. Ему вдруг стало интересно, каким таким образом он должен был заметить грудь Морсы — она ведь куталась в подбитый мехом толстый плащ!

— Надо было ее забрать, — сказал он. — Порасспросить о Шончан. Боюсь, они мне еще доставят хлопот.

Появившаяся в глазах Авиенды опасная искорка погасла. Она открыла было рот, но прикусила язык, косясь на Асмодиана, когда Ранд жестом остановил ее. Он чуть ли не видел в ее глазах громоздящиеся кучей невысказанные вопросы о Шончан. Насколько Ранд знал Авиенду, начав, она не остановится, пока не выпотрошит его до конца и не выудит из него даже те крупицы, которых он и сам не припомнит. Что, кстати, не так уж плохо. Но в другое время. После того, как Ранд выжмет несколько ответов из Асмодиана. Авиенда права. Он должен быть суровым.

— Ты поступил очень умно, — сказала Авиенда, — спрятав сделанную мною дыру. Если б сюда заглянула гай'шайн, то через эту дыру искать тебя отправилось бы с тысячу сестер по копью.

Асмодиан кашлянул:

— Одна из гай'шайн приходила. Кто-то по имени Сулин велел ей проверить, чтобы вы, милорд Дракон, поели. Она принесла поднос с едой и хотела войти к вам. Чтобы не пустить ее сюда и не позволить ей обнаружить ваше отсутствие, я взял на себя смелость сказать ей, будто вы и молодая женщина не желаете, чтобы вас беспокоили.

Слегка напряженные уголки его глаз привлекли внимание Ранда.

— И что?

— Только мои слова она восприняла несколько странно. Громко расхохоталась и убежала. Несколько минут спустя под окном собралось десятка два Фар Дарайз Май, они с час или больше кричали и били копьями в щиты. Должен заметить, милорд Дракон, кое-какие из их советов изумили и смутили даже меня.

Ранд почувствовал, как у него запылали щеки — это случилось по ту сторону распроклятого мира, а Девы все равно узнали! Но Авиенда только глаза сузила.

— У нее такие же волосы и глаза, как у меня? — Девушка не стала дожидаться кивка Асмодиана. — Должно быть, это моя первая сестра Ниелла. — Она заметила удивление и вопрос на лице Ранда и ответила раньше, чем он успел спросить: — Ниелла — ткачиха, а не Дева. С полгода назад ее захватили Девы из Чарин в набеге на Крепость Сулара. Она пыталась отговорить меня от принятия копья и всегда хотела, чтоб я замуж вышла. Я отошлю ее обратно к Чарин, отстегав плетью по заднице — по удару за каждую, кому она рассказала!

Авиенда направилась вон из комнаты, но Ранд поймал ее за руку:

— Мне нужно с Натаэлем потолковать. А до рассвета, по-моему, не так много времени...

— Часа два, наверно, — вставил Асмодиан.

— ...поэтому спать придется немного. Если решишь поспать, то ты не против на остаток ночи устроить себе постель где-нибудь в другой комнате? Все равно тебе нужны новые одеяла.

Авиенда коротко кивнула и лишь потом высвободила руку и захлопнула за собой дверь. Наверняка она не сердится, что он выставил ее из своей спальни. Да и как ей гневаться, ведь сама сказала, что случившееся между ними больше не повторится? Тем не менее Ранд был рад, что он — не Ниелла.

Поигрывая укороченным копьем, Ранд обернулся к Асмодиану.

— Необычный скипетр, милорд Дракон, — заметил тот.

— На что-нибудь сгодится. — Чтобы напоминать: где-то там еще есть Шончан. Впервые Ранду захотелось, чтоб голос его звучал еще холоднее, чем это возможно с Пустотой и саидин. Он должен быть суровым. — Прежде чем я решу, не насадить ли тебя на этот вот вертел, ответь: почему ты никогда не упоминал о таком трюке? Делать что-то невидимым? Если б я не видел потоков, ни за что бы не догадался, что врата по-прежнему на месте.

Асмодиан сглотнул, заерзал, не уверенный, не исполнит ли Ранд свою угрозу. Впрочем, Ранд и сам не был в этом уверен.

— Милорд Дракон, вы никогда не спрашивали! Тут дело в искривлении лучей света. У вас всегда так много вопросов, трудно улучить момент побеседовать о чем-то еще. Теперь-то вы должны понимать, что я целиком разделю вашу судьбу. — Облизнув губы, он встал. Пока на колени. И принялся бормотать: — Я почувствовал ваше плетение — любой бы в миле его почувствовал... Никогда не видывал ничего подобного... Я не знаю никого, кто способен заблокировать закрывающиеся врата, кроме Демандреда и, быть может, Семираг... и Льюса Тэрина. Я почувствовал плетение и пришел. А пробраться мимо Дев — штука непростая, вот я и применил тот же прием... Теперь вы должны понять, что отныне я ваш, Милорд Дракон, я ваш верный слуга.

Повторялось то, что говорили кайриэнцы. С этим, как и со многим прочим, необходимо покончить. Ранд взмахнул обрубком копья:

— Встань. Ты же не собака. — Но, когда Асмодиан медленно поднялся, Ранд приставил длинный, похожий на меч наконечник копья к его горлу. Нужно быть суровым. — Отныне всякий раз, как мы будем беседовать, ты станешь рассказывать мне две вещи, о которых я не спрошу. Запомни — каждый раз. Если я только подумаю, будто ты от меня что-то утаиваешь, ты рад будешь попасть в руки Семираг.

— Как скажете, милорд Дракон, — запинаясь, вымолвил Асмодиан. Он готов был кланяться и целовать Ранду ноги.

Чтобы не позволить ему и вправду так поступить, Ранд отошел к кровати, на которой не осталось одеял, сел на податливую перину и стал рассматривать копье. Хорошая мысль, надо сохранить его. Если и не как скипетр, то как напоминание. Сколь многое нужно держать в голове, и про Шончан забывать нельзя. Эти дамани... Не окажись рядом Авиенды, которая отсекла их от Источника...

— Ты однажды пробовал показать мне, как женщину отгородить щитом от Источника. Тогда у тебя не получилось. Попробуй показать мне, как избегать потоков, которых я не вижу, как парировать их. — Как-то Ланфир рассекла его плетение столь же аккуратно и ловко, точно ножом.

— Это нелегко, милорд Дракон. Для практики нужна еще и женщина.

— У нас есть два часа, — холодно произнес Ранд, распуская щит, ограждавший Асмодиана. — Постарайся. Очень-очень постарайся.

Глава 33

РАЗНОГЛАСИЯ О КРАСНОМ ПЛАТЬЕ

Найнив стояла с завязанными глазами, прислонясь к широкой доске. Нож, скользнув по ее волосам, с глухим стуком воткнулся в дерево. Найнив вздрогнула. Как бы ей хотелось, чтобы у нее была пристойная коса, а не эти локоны до плеч. Если этот клинок хоть одну прядку срезал... Глупая женщина, пожалела она себя. Дура, дурнее не придумать. Глаза закрывал сложенный в несколько раз шарфик, и она видела лишь узенькую полоску света внизу. За темнотой плотных складок свет казался ярким. Хотя день уже скатился к вечеру, было еще достаточно светло. Наверняка Том не стал бы метать ножи, если бы считал, что стемнело и он не видит отчетливо цель. Второй клинок вонзился у другого виска; Найнив чувствовала, как он вибрирует. Ей показалось, будто он почти коснулся ее уха. Она готова была самолично убить и Тома Меррилина, и Валана Люка. А то и любого мужчину, который под руку подвернется, — просто из принципа.

— Груши! — крикнул Люка, словно и не стоял в тридцати шагах от нее. Должно быть, он думает, что, если ей завязали глаза, она не только ослепла, но и оглохла.

Покопавшись в кошеле на поясе, Найнив достала грушу и аккуратно пристроила ее себе на макушку. Нет, она точно ослепла. Слепая дура! Еще две груши, и Найнив осторожно, стараясь не задеть очерчивающие ее ножи, вытянула руки в стороны, держа груши за черенки. Возникла пауза. Найнив открыла было рот, собираясь сказать Тому Меррилину, что, если он ее зацепит, она...

Тук-тук-тук! Ножи летели так стремительно, что Найнив чуть не заорала, да только горло у нее сжало, точно в кулаке. В левой руке она еле удержала черешок, другая груша слабо покачивалась, пронзенная ножом, а третья, на голове, истекала соком на волосы.

Сдернув шарфик, Найнив зашагала к Тому и Люка — оба лыбились будто помешанные. Не успела она излить все вскипевшие от гнева слова, как Люка восхищенно заговорил:

— Ты великолепна, Нана! Твоя храбрость невероятна, ты просто превыше всякого восхищения. — Кланяясь, он взмахнул своим нелепым красным шелковым плащом и приложил ладонь к сердцу. — Я назову это «Роза среди шипов». Но по правде, ты много прекраснее какой-то заурядной розы.

— Мало храбрости стоять пень пнем. — Роза, она? Вот сейчас она ему покажет шипы. Обоим покажет. — Послушай-ка меня, Валан Люка...

— Какая отвага! Ни разу не вздрогнула! Скажу прямо, у меня бы духу не хватило на такое. А ты себя вела столь смело!

А вот это сущая правда, сказала себе Найнив.

— Я не храбрее обычного, — промолвила она помягче. Трудно орать на мужчину, который настойчиво твердит тебе, какая ты отважная. И уж всяко лучше слушать такие похвалы, чем идиотский лепет про всякие розы. Том, будто увидев нечто забавное, разглаживал длинные белые усы согнутым пальцем.

— Платье. — Люка показал в улыбке все свои зубы. — Ты будешь великолепна и просто неотразима в...

— Нет! — отрубила она. Как бы много Люка ни обрел в ее глазах, он потерял все, вновь заведя разговор на эту тему. Кларин приготовила платье, в которое Люка желал облачить Найнив, — из темно-красного шелка, еще краснее его плаща. Найнив считала, что такой цвет выбран для того, чтобы была не заметна кровь, если у Тома дрогнет рука.

— Но, Нана, красота в опасности — ничто так не притягивает людей. Голос Люка превратился в нежное мурлыканье, словно он шептал ей на ушко нежности. — От тебя будет глаз не отвести, от твоих красоты и отваги у каждого сердце сильнее забьется.

— Если оно тебе так нравится, — твердо сказала Найнив, — сам и носи.

Не говоря о цвете, она не станет выставлять на всеобщее обозрение так много, независимо от того, считает Кларин такой вырез приличным или нет. Найнив видела платье Лателле, в котором та выступает, все в черных блестках, с воротом до подбородка. Она могла бы надеть что-то похожее... О чем она думает? Она же ни в какую соглашаться не намерена. На эту пробу Найнив согласилась просто для того, чтобы Люка прекратил каждый вечер скрестись в дверь фургона, пытаясь уговорить ее на выступление.

Люка был очень ловок и понимал, когда надо менять тему.

— Что у нас тут случилось? — спросил он, вдруг весь обратившись в нежную заботливость.

Найнив отшатнулась, когда он коснулся ее заплывшего глаза. Но Люка крайне не повезло, что он завел речь именно об этом. Лучше бы продолжал убеждать ее влезть в то красное платье.

— Мне не понравилось, как сегодня утром он смотрел на меня из зеркала. Вот я и врезала.

Ее негромкий тон и оскаленные зубы заставили Люка отдернуть руку. Судя по боязливому блеску в его темных глазах, он подозревал, что Найнив опять может ударить. Том яростно разглаживал усы, стараясь сдержать смех и покраснев от натуги. Он-то, конечно, знал, что случилось. Скорей всего. И как только она уйдет, он не преминет посвятить Люка в свою версию событий. Мужчины не могут не сплетничать; это у них от рождения, и женщинам из них этого ни за что не выбить.

Свет дня потускнел, и много сильнее, чем предполагала Найнив. Красное солнце сидело на верхушках деревьев на западе.

— Если ты хотя бы попробуешь, когда будет так же темно... — прорычала Найнив, грозя Тому кулаком. — Уже сумерки давно!

— По-моему, — промолвил тот, приподняв кустистые брови, — это значит, что ты не прочь попробовать, если я ничего не буду видеть? — Конечно, он шутит. Наверное, шутит. — Как хочешь, Нана. Отныне — только при лунном свете.

Прогалина, где они — или один Том, чтоб ему сгореть заодно с Люка! — практиковались, располагалась в стороне от лагеря, к северу от дороги. Понятно, почему Люка привел их сюда — не хотел расстраивать своих животных, пронзи один из ножей Тома сердце Найнив. А потом он, вероятно, скормил бы ее труп своим львам. Единственное, почему ему так хочется вырядить Найнив в то платье, — чтобы беспрепятственно пялиться жадными глазами на то, что она не имеет намерения показывать никому, кроме Лана — чтоб и ему тоже, упрямцу безмозглому, сгореть! Жаль, что его тут нет — она бы еще и не то сказала! Будь он тут, она была бы уверена, что ему никакая опасность не грозит. Найнив обломала веточку собачьей ромашки и принялась сшибать бурым сухим перистым стеблем вылезшие из лиственного ковра головки бурьяна.

Прошлой ночью, по словам Илэйн, Эгвейн сообщила ей о войне в Кайриэне, о стычках с бандитами, с кайриэнцами, считающими любого айильца врагом, с андорскими солдатами, пытающимися завоевать для Моргейз Солнечный Трон. В этих стычках участвовал и Лан: стоило Морейн упустить его из виду, как он, по-видимому, сразу ввязывался в драку, будто чувствовал, где будет горячо. Найнив никогда бы не поверила, что ей самой захочется, чтоб Айз Седай держала Лана на коротком поводке, подле себя, но сейчас она не возражала бы против этого.

Этим утром Илэйн по-прежнему беспокоилась из-за того, что в Кайриэне солдаты ее матери, что они сражаются с айильцами Ранда, но Найнив больше тревожили разбойники. Если верить Эгвейн, в случае, если кто-то признавал у бандита украденную вещь, мог поклясться, что видел, как тот убил человека или сжег хотя бы сарай, Ранд вешал злодея. Нет, сам он за веревку не тянул, но какая разница? И еще Эгвейн сказала, что, наблюдая за казнью, он сохранял холодное и безжалостное, точно горный утес, лицо. А на Ранда это совсем не похоже. Он был мягким, добрым мальчиком. Что бы ни случилось с ним в Пустыне, ничего хорошего это ему не дало, он только хуже стал.

Ладно, Ранд отсюда далеко, а у нее — и у Илэйн — забот хватает. И они ничего не сумели придумать. Меньше мили к северу — река Элдар, через которую переброшена арка единственного каменного моста, возведенного на высоких металлических опорах без пятнышка ржавчины. Наверняка остатки прежних времен, может даже, и предыдущей Эпохи. Найнив добралась до моста к середине дня, сразу, как они сюда прибыли, но не обнаружила на реке ни одной подходящей лодки. Вдоль заросших тростником берегов сновали небольшие рыбачьи челны, скользили какие-то необычные маленькие узкие лодчонки, в которых мужчины гребли, стоя на коленях, странными веслами. Найнив разглядела и плоскодонную баржу, причаленную так, точно в иле застряла, — похоже, на обоих берегах ила и грязи было предостаточно, хотя кое-где он засох и эта корочка уже потрескалась, что и неудивительно при такой-то жаре. Однако ничего такого, на чем можно уплыть вниз по реке с той быстротой, с какой желала Найнив. Правда, нельзя сказать, что она знает, куда же им нужно отправиться.

Как ни ломала Найнив голову, она не могла вспомнить название местечка, где вроде назначен сбор Голубых сестер. Она свирепо стегнула по вертопрашке, и коробочка растения взорвалась белыми перышками семян, которые плавно опустились на землю. Вполне вероятно, что этих Айз Седай там уже и нет, даже если и были. Но эта деревня — единственная ниточка, единственное безопасное место, кроме Тира. Только б название вспомнить!

Единственная хорошая вещь в путешествии на север то, что Илэйн перестала кокетничать с Томом. С тех пор как четверо беглецов присоединились к этому странному зверинцу, никаких заигрываний. По крайней мере, хоть это хорошо. Если только Илэйн нарочно не решила вести себя как ни в чем не бывало. Вчера Найнив поздравила девушку с тем, что та вроде опомнилась, так Илэйн холодно ответила: «Пытаешься выведать, не стою ли я между тобой и Томом? Так, Найнив? Для тебя он тоже староват, и, по-моему, ты повсюду любовную рассаду высаживаешь, многим головы кружишь. Впрочем, ты вполне взрослая и сама решаешь, что к чему. Том мне нравится, и, думаю, я ему тоже. Он для меня точно второй отец. Если тебе угодно с ним флиртовать, я разрешаю. Но мне вообще-то представлялось, что ты менее ветрена».

Поутру Люка рассчитывал переправиться на тот берег, а Самара — городок за рекой, уже в Гэалдане — не место для Найнив с Илэйн. Большую часть дня, после того как зверинец разбил лагерь неподалеку от дороги, Люка провел в Самаре, выбирая место для своего представления. Его немало тревожило, что еще несколько зверинцев расположилось близ городка и что не у него одного припасено кое-что кроме животных. Потому-то он и проявлял все большую настойчивость, уговаривая Найнив позволить Тому метать ножи. Ей еще повезло, что ему не втемяшилось в башку упрашивать ее ходить по канату с Илэйн, а то и объединить канат и ножи. Кажется, у Люка лишь одно в голове: чтоб его представление было самым лучшим, самым грандиозным. Ничего важнее для него не существовало. Но у самой Найнив наибольшую тревогу вызывало то обстоятельство, что в Самаре обосновался Пророк; его сторонники заполонили город, жили в многочисленных палатках, в выстроенных вокруг хижинах и лачугах, превратив свой лагерь в целый город, превосходящий размерами далеко не маленькую Самару. Самара была окружена высокой каменной стеной, большая часть домов сложена тоже из камня, многие трехэтажные, и черепичных и шиферных крыш больше, чем соломенных.

Обстановка на этой стороне Элдара ничуть не лучше. По пути сюда колонна миновала три бивака Белоплащников — сотни белых палаток выстроились ровными рядами. И наверняка путники не видели лагерей, подобных этим трем. На этом берегу Белоплащники, а на другом Пророк и, быть может, грозящий вот-вот вспыхнуть бунт, а у Найнив нет ни малейшего представления, куда отправиться, и никакого средства передвижения, кроме как на мотающемся фургоне, который едет не быстрее, чем она идет на своих двоих. Найнив жалела, что тогда позволила Илэйн уговорить себя бросить карету. Не заметив поблизости ни одного стебля — необезглавленными остались лишь те, что были в паре шагов от нее, — Найнив переломила прутик собачьей ромашки пополам, потом еще, пока обломки не стали длиной всего в ладонь, и швырнула их наземь. Как бы ей хотелось проделать то же самое с Люка! И с Галадом Дамодредом, из-за которого им пришлось сюда бежать! И с ал'Ланом Мандрагораном, потому что его нет тут! Нет, конечно, не то чтобы он ей нужен. Но с ним рядом ей было бы... уютней. Или спокойней.

В лагере было тихо, возле фургонов на маленьких костерках готовился ужин. Петра кормил черногривого льва, палкой просовывая через решетку громадные куски мяса. Львицы свою долю уже слопали и теперь сидели рядышком, точно подружки на посиделках, порыкивая, если кто-то слишком близко подходил к клетке. Найнив остановилась возле фургона Алудры; вынеся наружу столик, Иллюминаторша склонилась над деревянными ступкой и пестиком и, что-то бормоча, готовила какую-то смесь. Трое из Шавана приветственно заулыбались Найнив, взмахами рук приглашая присоединиться к ним. Но не Бруг, который по-прежнему сердито глядел на Найнив исподлобья, хотя она и дала ему мази для распухшей губы. Может, стоило и остальных так же приложить, тогда бы они прислушались к Люка — и, что важнее, к ней! — и наконец раскумекали, что ей их улыбки и даром не нужны. Очень плохо, что мастер Валан Люка сам не в состоянии следовать собственным наставлениям. Лателле повернулась к Найнив от клетки с медведями и натянуто улыбнулась. Улыбка ее скорее походила на презрительную усмешку. Но главным образом Найнив смотрела на Керандин, которая подравнивала тупой ноготь одного из громадных серых с'редит инструментом, смахивающим на напильник по металлу.

— Вот она-то, — заметила Алудра, — умело использует и руки, и ноги, разве нет? Не гляди на меня так сердито, Нана, — добавила она, отряхивая руки. — Я тебе не враг. Вот, держи. Обязательно попробуй эти новые огневые палочки.

Найнив с крайней осторожностью приняла из рук темноволосой женщины деревянную коробочку. Такой кубик она запросто могла уместить в одной ладони, но взяла его обеими руками.

— По-моему, ты их чиркалками называла.

— Можно и так, а можно этак. Огневые палочки — это ведь лучше говорит о том, зачем они нужны, верно? Я хорошенько зачистила маленькие отверстия, куда вставляются палочки, и они больше не воспламеняются о дерево. Хорошая идея, верно? И головки, у них теперь новый состав. Опробуй их и скажи мне, каковы они. Хорошо?

— Да, конечно. Спасибо.

Найнив поскорее улизнула, пока Алудра не всучила ей еще одну коробочку. Найнив держала подарок так, словно он мог взорваться, причем она не исключала подобного поворота дел. Алудра всем раздавала на пробу свои чиркалки, огневые палочки, или как там она их обзовет в следующий раз. Да, лампу или костер от них зажечь можно. А еще они вспыхивают, если потереть их друг о друга голубовато-серыми головками или одной из них чиркнуть по чему-нибудь шершавому. Но сама Найнив лучше обойдется старым дедовским способом: сталью о кремень или уголек, должным образом уложенный в коробочку с песком. Куда безопаснее.

Найнив уже поставила ногу на ступеньку фургона, в котором они с Илэйн жили, как к ней подбежал Джуилин. Он не сводил взора с ее подбитого глаза.

Найнив ожгла Джуилина таким злым взглядом, что бедняга отшатнулся и сдернул с головы свою дурацкую шапку, похожую на перевернутое ведерко.

— Я за рекой побывал, — сказал Джуилин. — В Самаре с сотню, а то и больше Белоплащников. Просто наблюдают. А с них не спускают глаз гэалданские солдаты. Просто неусыпно за ними следят. Но одного из Белоплащников я узнал. Того парня, который в Сиенде сидел напротив «Света истины».

Найнив улыбнулась Джуилину, и тот поспешно отступил еще на шаг, опасливо поглядывая на нее. Галад в Самаре. Только этого и не хватало.

— Вечно ты, Джуилин, приносишь радостные вести. Надо было тебя в Танчико оставить, а еще лучше — на причале в Тире. — Ну, это совсем несправедливо. Лучше пусть он предупредит о Галаде, чем Найнив, завернув за угол, наткнется на этого королевского отпрыска. — Спасибо, Джуилин. По крайней мере, теперь мы точно знаем о нем и постараемся не попадаться ему на глаза.

Едва ли можно было назвать кивок Джуилина достойным ответом на любезную благодарность; он поспешил прочь, нахлобучив на голову свою шапку, словно ожидал, что Найнив ему сейчас в глаз звезданет. Нет у мужчин ни манер, ни воспитания.

В фургоне было много опрятнее, чем сразу после того, как Том с Джуилином его купили. Облупившуюся местами краску начисто соскребли — мужчины ворчали, занимаясь этим, — а шкафчики и крохотный столик, накрепко привинченный к полу, были до блеска смазаны маслом. Маленькая кирпичная печка с железной трубой еще ни разу не пригодилась — ночи теплые, а начни они тут готовить, так от Джуилина с Томом стряпни больше не добьешься. Но в печке очень удобно пристроились их сокровища, все эти кошели и ларчики с драгоценностями. А в замшевом мешочке хранилась печать — его Найнив затолкала как можно глубже и с той поры к нему не притрагивалась.

Когда Найнив поднялась в фургон, Илэйн, сидевшая на узкой кровати, сунула что-то под одеяла, но, прежде чем подруга успела задать вопрос, девушка воскликнула:

— Твой глаз! Что с тобой стряслось?

Волосы Илэйн пришлось еще раз вымыть с куриным перчиком — у корней черных прядей проглянули слабые намеки на золото. Процедуру надо будет повторять каждые несколько дней.