Брайан Джейкс
      Маттимео
      Содержание:
      Книга первая. СЛЭГАР БЕСПОЩАДНЫЙ.
      Книга вторая. ГЕНЕРАЛ ЖЕЛЕЗНОКЛЮВ.
      Книга третья. МАЛЬКАРИСС.
      Перевод с английского Светланы Цветковой
      Полуденное солнце нещадно жгло Орландо Секиру. Могучий барсук стремительно шагал по бескрайним просторам западных равнин, не останавливая взгляд на пышном ковре цветущих трав, уже подернутых летней позолотой.
      Орландо Секира гнался за лисом.
      Своей толстой пыльной лапой барсук вытирал слезящиеся глаза. Солнце нестерпимым блеском сияло на его двойном боевом топоре, который висел у него за спиной. Позади остался разоренный барсучий дом - вместилище пустоты и скорби.
      Орландо Секира гнался за лисом.
      Два восхода солнца тому назад он встретил на пути этого бродячего лиса с его бандой. Чужаки тогда посторонились, давая ему дорогу. Он направился к подножию гор в надежде найти пищу и собрать маленьких горных цветов, которые так любила его дочурка Аума. Никто в целом мире не мог испугать Орландо. Он прошел мимо лиса, не задумываясь о том, что оставил за собою ясный след, ведущий к его дому. На следующее утро, набрав полные лапы еды и цветов, он возвратился домой. Аума исчезла, дом оказался взломан и ограблен.
      Орландо Секира гнался за лисом.
      Три зимы прошло с тех пор, как умерла его жена Брокроуз, оставив на него все заботы о маленькой дочке. Аума была единственным сокровищем Орландо. Он учил ее всему, что знал, всем секретам равнин и гор. Теперь он стремился прочь, оставляя за спиной горы и равнины, гонимый одной лишь мыслью: найти свою дочь и того, кто ее похитил.
      Орландо Секира гнался за лисом.
      Барсук шагал по равнине, и грозный рокочущий звук нарастал из глубин его тесной, усталой груди, вырываясь наружу неистовым ревом дикого гнева и боли. Этот рев гремел, отдаваясь эхом в горах, и барсук, потрясая над собой боевым топором, всматривался вдаль своими налитыми кровью глазами.
      Орландо Секира гнался за лисом!
      Книга первая. СЛЭГАР БЕСПОЩАДНЫЙ.
      1
      Из дневника Джона Черчмауса, историка и летописца аббатства Рэдволл, что в Стране Цветущих Мхов.
      Вот и настал для нас канун самого долгого дня Лета Золотой Равнины. Сегодня я вновь взялся за перо, намереваясь сделать запись в главной книге. Тусклый свет и прохлада пребывают в тиши моего маленького кабинета в глубине здания. Я сижу, зажав перо в лапе, но с беспокойным сердцем внимаю веселому гомону, разносящемуся под сводами нашего аббатства. Нет, я не могу больше оставаться в уединении, радостные звуки гулянья манят меня наружу, хотя мой долг летописца еще ожидает своего исполненья. Взяв с собой перо и книгу, я выхожу по ступеням на внешнюю стену, там, где она проходит над самой Обителью Воителя, стоящей на страже у входа в аббатство Рэдволл.
      Что за чудесный день! Ни тени, ни облачка в небе, сияющем особенною, летней голубизной; под знойным взглядом солнечного ока лениво гудят пчелы, неустанно пиликают и звенят кузнечики. Далеко на запад протянулись великие равнины, мерцающие, гонящие теплые волны до самого горизонта, - огромный, исполненный дыханьем жизни травяной ковер, смешавший в себе золото лютиков, одуванчиков и ярких первоцветов. Ни разу еще нам не доводилось видеть такого моря желтых. цветов. Аббат Мордальфус нарек это время Летом Золотой Равнины. Как верно он подобрал названье! Со стены я могу наблюдать, как он, закатав рукава своей рясы, торопливо семенит за угол мимо колокольни, как, отдуваясь и пыхтя, помогает лесной молодежи переносить скамьи для гостей, званных на наш великий праздник восьмого сезона благоденствия и мира, наставших после многих войн.
      Выдры, лениво плавая в пруду, собирают съедобные водяные растения (хотя, по большей части, просто играют и резвятся - всем ведь известно, каковы эти выдры). Ежата и кротята собрались у восточной окраины фруктового сада. Мне слышно как они поют, снимая урожай созревших ягод и подбирая ранние плоды тернослива, яблоки, сливы и груши, которые сбрасывают им белки с высоких ветвей. Милые молодые мышки, и юные полевки затеяли смешную возню на лугу, где они собирают цветы для праздничных столов, некоторые сплетают яркие венки и надевают их на головы как шляпки. Над моей головой то и дело с треньканьем пролетают воробьи, иной раз неся в клюве какую-нибудь крошку, которую им удалось найти или стащить (хотя трудно представить себе, чтобы кто-то другой, кроме птиц, мог польститься на те сомнительные лакомства, которые находят себе воробьи). Скоро должен прибыть Кротоначальник со своей артелью, чтобы выкопать печную яму. Так стою я, а внизу подо мной кипит жизнь и праздничная суматоха аббатства Рэдволл, к которому сзади примыкает наш старый добрый Лес Цветущих Мхов. В безмятежном зеленом покое он высится за стеной, и, кажется, даже ветер не смеет тронуть дуновеньем густолиственную массу его ветвей. Дубы, ясени, вязы и буки, тисы, платаны, грабы, ивы и ели подступают с востока и севера к самым стенам, осеняя их буйным смешением яркой и темной, густой и бледной зелени, нависая над ними своей разномастной листвой.
      Всего два дня осталось до нашего ежегодного торжества. И я вновь чувствую себя юным и беззаботным! Меня так и тянет, подобрав полы своей рясы, пуститься вскачь вместе с этими молодыми весельчаками, однако это никак не пристало моему положению историка и летописца. Нет, теперь мне надлежит поскорее закончить мои записи. Как знать, может мне случится забрести в винный погреб и присоединиться там к старшему поколению. Я слышал, что они собираются опробовать запасы октябрьского эля и черносмородинной наливки, дабы. удостовериться, что они сохранили свой вкус и крепость. В особенности это касается бузинного вина осеннего разлива. Разумеется, я пойду туда из одного желания помочь своим старым друзьям в затруднительном положении.
      Джон Черчмаус
      (Летописец аббатства Рэдволл, бывший летописец часовни Святого Ниниана).
      2
      Лучи полуденного солнца пробивались сквозь бреши в полуразрушенных стенах и кровле старой часовни Святого Ниниана, освещая царившее внутри запустение, бурьян и чертополох, проросшие сквозь ряды поломанных трухлявых церковных скамей. Облако мошек, роившихся в головокружительном танце, рассыпалось в стороны, когда Слэгар стремглав проскочил мимо них. Лис высунулся в проем между разбитыми дверными досками, напряженно глядя вдаль, на пыльную дорогу, петлявшую по равнине на юг, до самой западной опушки леса.
      Слэгар наблюдал, притаившись. Пурпурно-красная матерчатая маска с ромбовидным узором, покрывавшая всю его голову, вздувалась и опадала от его тяжелого дыхания. Наконец он заговорил, голос его звучал сипло и дребезжаще, словно в былые времена кто-то жестоко повредил ему горло.
      - Вот они идут. Откройте с той стороны дверь, живо!
      Длинная раскрашенная повозка, крытая радужным тентом, въехала в часовню. Ее тащила дюжина несчастных существ, прикованных цепями к дышлу, на козлах восседал горностай. Он нещадно стегал тянущих повозку своим длинным ивовым прутом.
      - А ну, шевелись, больше жизни, красавчики!
      Следом за повозкой в двери повалила толпа разношерстного хищного сброда: горностаи, хорьки, ласки, одетые так же, как их приятели, ожидавшие здесь вместе со Слэгаром. Каждый из них был обвязан широким полотняным поясом, из-за которого торчал пестрый арсенал всевозможного оружия - заржавленные кинжалы, штыки и ножи. У некоторых за поясом заткнуты были дротики и нелепого вида колуны. Слэгар Беспощадный поторапливал:
      - Живее, шевелись! Задвиньте дверь на место!
      Кучер соскочил с повозки.
      - Вот они, все здесь, Слэгар, - отрапортовал он. - Кроме той выдры. Она была слишком хлипкой, чтобы тащить дальше, и мы ее прикончили. Тело бросили в канаву и прикрыли сверху папоротником. Муравьи и прочие твари быстро докончат остальное.
      Лис в маске раздраженно фыркнул.
      - Это покуда вас никто не засек. Вести быстро разносятся в Стране Цветущих Мхов. Теперь вам придется отсиживаться в укрытии, пока не вернулся Витч.
      Двенадцать пленников, прикованные к дышлу повозки, - мыши, белки, полевки, пара ежат и юная барсучиха, - были в самом плачевном состоянии.
      Один из них, молодая белка всего нескольких сезонов от роду, жалобно простонал:
      - Воды, пожалуйста, дайте мне пить.
      Горностай, исполнявший обязанности кучера, злобно замахнулся на злополучную белку своим ивовым прутом.
      - Воды? Сейчас получишь у меня воды, гаденыш! Не отведать ли тебе палки, а? Получай!
      Слэгар наступил лапой на конец прута, помешав горностаю хлестнуть еще раз.
      - Идиот, Полухвост! Хочешь, чтобы мы притащили с собой не рабов для продажи, а груду дохлого мяса? Пошевели мозгами, горностай. Дай этой твари напиться. Эй, Морщатый, дай им питья и каких-нибудь корней и листьев, чтобы поели. А то они уже ни на что не сгодятся.
      Хорек по имени Морщатый кинулся выполнять приказ Слэгара.
      Полухвост дернул ивовый прут, пытаясь вытащить его из-под лапы Слэгара. Лис надавил лапой сильнее, не давая горностаю сдвинуть его с места.
      - Так вот, Полухвост, пустобрех ты этакий, похоже, ты стал туг на ухо. Я же сказал тебе держаться с повозкой поглубже в лесу!
      Полухвост отпустил прут.
      - Ну да. Я так и делал, где было можно, - запальчиво ответил он. - Ты сам-то когда-нибудь пробовал тащить повозку и дюжину рабов через этот окаянный лес?
      Слэгар Беспощадный поднял ивовый прут. Маска туго натянулась на его скулах, когда он резко набрал воздуху в грудь.
      - Ты забываешься, горностай. Я не обязан таскать повозки, я здесь главарь! Недавно я глянул на эту дорогу и увидел, что ты едешь прямо посередине, как будто тебе все нипочем, и сияешь как медная труба на солнце. Ты что, не понимаешь, что часовой на вышке аббатства Рэдволл тоже мог увидеть, как ты пылишь на дороге?
      Полухвост не заметил зловещих признаков бури.
      - Да ладно, какая разница, - ответил он, пожимая плечами, - они никогда ничего не видят.
      Слэгар в бешенстве стегнул его прутом, и Полухвост завопил от боли. Он мешком сполз вниз и прижался к борту повозки, не в силах удрать из-под града сыпавшихся на него ударов, оставлявших жгучие рубцы на его голове, спине и плечах.
      - Я покажу тебе, какая разница, тупая башка! Разница в том, чтобы ты не смел мне перечить. Я здесь вожак! Либо до тебя это дойдет, либо я с тебя шкуру спущу по лоскутку! - резким скрипучим голосом выкрикивал Слэгар с каждым хлестким ударом прута.
      - А-а-а-а, пощади, о-о-о-у-у! Пожалуйста, хватит! Не надо больше, хозяин!
      Слэгар сломал прут и с презрительной ухмылкой бросил его на жестоко исполосованную голову горностая.
      - Ха, кажется, теперь у тебя стало лучше со слухом. Вырежи себе новый хлыст. Этот немного обтрепался.
      Лис в маске обернулся к своей банде работорговцев. Его подручные сидели в испуганном молчании. Он резко подался вперед, и шелковый колпак обтянул его морду.
      - Это касается вас всех. Если кто вздумает нарушать мои планы, он горько пожалеет о том, что своими лапами так скоро свел счеты с жизнью, когда я с ним разберусь. Понятно?
      Приглушенный хор голосов ответил согласием.
      Слэгар влез на окно с разбитой рамой и сел там, пристально глядя в ту сторону, где стояло аббатство Рэдволл.
      - Морщатый, принеси мне что-нибудь путное поесть и флягу вина из повозки, - распорядился он.
      Хорек подобострастно побежал исполнять волю своего хозяина.
      - Трехпалый, в сумерки пойдешь в дозор. Вылупи глаза хорошенько да одним приглядывай, не идет ли Витч.
      Ласка вытянулась и отдала честь.
      - Есть, хозяин.
      Медленно тянулся тихий золотистый день. Временами маленький пыльный смерч, поднятый летним зноем, бесенком кружился по дороге.
      Слэгар мягко разглаживал лапой свой шелковый арлекинский колпак, скрывая под ним ухмылку, - план отмщения аббатству Рэдволл постепенно созревал в его подлом уме.
      Он давно уже жил мыслью об этой мести. Порой словно жгучие приступы боли искажали его морду, когда он предвкушал ее сладость, зная, что близится день, когда он рассчитается со всеми, кого винил в своих злоключениях.
      Какой-то жучок выпал на подоконник из гнилой источенной деревянной рамы. Слэгар Беспощадный ловко наколол его на коготь и наблюдал, как несчастное насекомое корчится в смертной муке.
      - Рэдволл! Хи-хи-хи-хи-хи! - И все, кто тут был, содрогнулись от этого смеха.
      3
      - Маттимео! Маттимео!
      Василика расстроенно всплеснула лапами. Она в последний раз оглядела Пещерный Зал и стала взбираться по лестнице, ведущей в Большой Зал. Тишина и покой стояли в этом самом обширном помещении аббатства. Солнечные лучи, как пики пронзавшие цветные стеклышки окон, падали вниз, расползаясь радужными лужицами по старинному каменному полу.
      Мышь выглянула наружу, суетливо бормоча себе под нос:
      - Куда же, интересно знать, подевался этот постреленок? Ох, Матти, ты заставишь меня поседеть раньше времени.
      Джон Церковная Мышь, грузно пыхтя, спускался по лестнице с западной стены, прижимая к себе перо и свою книгу. Он чуть не налетел на Василику, которая пересекала в тот момент внутренний садик.
      - Добрый день, госпожа. Гм, гм, ты, кажется, чем-то озабочена.
      Василика присела на нижнюю ступеньку и тяжело вздохнула, обмахивая лапой свои усы.
      - Озабочена не то слово, Джон. Я уже целый час разыскиваю своего несносного сына. Ты случайно его не видел?
      Добродушный летописец похлопал Василику по лапе.
      - Да тут он, тут, не ломай понапрасну себе голову, госпожа. Если твой Матти и есть где-нибудь, то он, конечно, с моими Тимом и Тэсс. Юные бестии, они должны были помогать брату Руфусу надписывать имена гостей на табличках для стола. А, вот и он сам. Эй, Руфус, не видел ли ты кого-нибудь из детворы Тима, Тэсс или Матти?
      Брат Руфус широкими шагами пересекал садик, качая головой. Он помахал им берестяным свитком.
      - Катастрофа! - воскликнул он. - Вы только посмотрите на этот список, который они должны были написать. Я не могу взять отсюда ни одну надпись, чтобы положить на место за столом. Взгляните, вот аббат Мордальфус, - вместо "ф" написано "б". Заяц Бэзил - кажется, все достаточно ясно, но нет, они умудрились написать вместо "Бэзил" - "Баззерл", а в слове "Заяц" поставить "е" вместо "я"!
      Джон вытащил платок и шумно прочистил нос, чтобы скрыть сотрясавший его смех.
      - Гммм, да, хо-хо-хо! Прошу прощения, все же, полагаю, это сделала не моя Тэсс. Она довольно сильна в орфографии.
      Брат Руфус туго скрутил свиток.
      - Это все малыш Маттимео, он тут заводила. Я знаю, тебе это может не понравиться, госпожа Василика, но это так! - Его голос стал пронзительным от огорчения.
      Василика с грустью кивнула.
      - Да, боюсь, я должна с тобой согласиться, брат Руфус. Матти становится сущим бедствием. Я не осмеливаюсь рассказать его отцу и половины всего того, что он вытворяет.
      Джон сочувственно посмотрел на нее поверх своих квадратных очков.
      - Может, лучше, чтобы все так и было. Рано или поздно юный Матти начнет взрослеть, если он вообще надеется стать Воином Рэдволла, как его отец Матиас. Ему придется вести себя достойно, вместо того чтобы шататься повсюду, как избалованное дитя, извини меня за это выражение, госпожа,
      Василика встала.
      - Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, Джон, но, быть может, мы судим о Матти немного пристрастно. В конце концов, с него и так большой спрос как с сына Воина Рэдволла. К тому же едва ли не каждый из здешних лесных жителей баловал его с рождения.
      Джон и Руфус закивали головами в знак согласия.
      Последовавшее затем неловкое молчание было немедленно нарушено бандой малышей во главе с юным кротом, который дико размахивал своими похожими на лопаты лапами.
      - Скорее, госпожа, торопись! Маленький Матти сейчас убьет Витча. Быстрей!
      Хотя малыш кричал на причудливом и малопонятном кротовьем наречии, всем сразу стала ясна вся срочность его сообщения.
      - Где, где? Отведи нас скорее!
      Вся компания пустилась бегом, огибая южный предел аббатства, чтобы срезать путь к восточному цветнику.
      Василика подхватила свои юбки, едва не столкнувшись с ежонком. Брат Руфус вырвался вперед.
      Белка Джесс оказалась первой на месте происшествия. Она сидела на ветках яблони в фруктовом саду вместе со своим сыном Сэмом, когда до них донеслись вопли. Перемахивая с сука на сук, быстрая, как птица, Джесс спрыгнула на землю и села рядом, пытаясь разнять двух малышей, вцепившихся друг в друга на траве. Они катались, плевались и неистово лупили друг друга. Сэм пришел на помощь своей матери. Они схватили драчунов и растащили их в стороны. Как только им это удалось, сбежалась толпа.
      Маттимео тяжело дышал. Он пытался было вырваться, но Джесс крепко встряхнула его за шиворот.
      - Стой спокойно, маленький разбойник, а не то я тебя так взгрею! пригрозила она.
      Сэм крепко скрутил другого мышонка, Витча, который больше походил на крысу, хотя и был невелик. Витч не сопротивлялся. Казалось, он даже испытывал облегчение от того, что драка закончилась.
      Джон решительно встал между ними.
      - Ну и что все это значит, а?
      - Он обозвал меня тощим крысенышем.
      - А он сказал, что я вовсе не сын воина.
      - А он дернул меня за хвост, и наскочил на меня, и стал бить, и...
      - Тихо!
      Все присутствующие замолкли при звуке зычного, раскатистого голоса огромной седой барсучихи. Констанция, патриарх Рэдволла, стояла на задних лапах, возвышаясь над всеми. По-судейски скрестив передние лапы, она пристально смотрела вниз, на двух юных злоумышленников.
      - Так это Витч? Что ж, Витч, ты недавно в нашем аббатстве, но это не может служить оправданием для драки. Мы мирные жители. При ссоре никогда нельзя решать дело насилием. Что ты можешь сказать в свою пользу?
      Мышонок, похожий на крысу, утер кровь на морде.
      - Это все Маттимео, - жалобно заскулил он. - Он первый меня ударил, а я ничего не сделал, я просто...
      Сбивчивые оправдания Витча слились в сплошное хныканье под суровым взглядом барсучихи. Она простерла над ним свою короткую толстую лапу.
      - Отправляйся на кухню. Скажи монаху Гуго, что это я тебя послала. Он поставит тебя мести полы и чистить сковородки. Я не потерплю в аббатстве ни драк, ни хныканья, ни перекладывания вины на других. Брат Руфус, отведи его и проследи, чтобы он точно передал мои слова монаху Гуго.
      У Витча был такой вид, будто он надеялся улизнуть, но брат Руфус крепко схватил его за ухо и повел прочь.
      - Пойдем-ка, малыш Витч, грязные кастрюли и мытье полов пойдут тебе на благо.
      - Ой-ой-ой-ой! Пусти, верзила, - запротестовал Витч. - Ты оторвешь мне ухо!
      Когда Витча увели, Констанция повернулась ко второму виновному. Джесс уже отпустила Маттимео. Мышонок стоял потупясь и от стыда ковырял задней лапой землю. Он не видел, как его мать и Констанция обменялись знаками. Василика дала свое молчаливое согласие барсучихе: Маттимео ждал серьезный нагоняй.
      - Сын Матиаса Воина, смотри мне в глаза! - скомандовала Констанция.
      Мышонок робко поглядел вверх и встретился глазами с темным немигающим взглядом Констанции. Все наблюдавшие стояли в полном молчании, пока мать-предводительница учила мышонка уму-разуму.
      - Маттимео, уже не в первый раз у меня появляется повод для разговора с тобой. Я не спрашиваю у тебя объяснений, поскольку в данном случае не думаю, что ты способен как-то оправдать свое поведение. Витч - новенький, пришел сюда совсем недавно. А ты родился в Рэдволле и знаешь законы нашего аббатства: жить в мире с другими, никогда без нужды не причинять вреда никому, оказывать поддержку, помогать всякому и быть любезным со всеми.
      Губы Маттимео задрожали, словно он хотел произнести что-то в ответ, но суровый взгляд барсучихи остановил его.
      - Сегодня ты решился вступить в драку с тем, кого мы приняли как гостя в нашем доме. - Обвинительный пафос окреп в голосе Констанции. - Ты - сын моего старого друга Матиаса Воина, который сражался за то, чтобы принести мир в Страну Цветущих Мхов. Маттимео, я не стану давать тебе в наказание никакой работы. Печаль и беспокойство, которые ты доставляешь своей матери, и позор, который навлекаешь на своего отца, будут достаточным укором, который останется на твоей совести. Теперь иди и сам поговори с отцом.
      Маттимео, повесив голову, поплелся прочь.
      Тэсс, Тим и Сэм стояли молча. Они знали, что каждое сказанное Констанцией слово было правдой.
      4
      Взошла молодая луна. Словно недавно отчеканенная монета, она висела на густо-синем фоне полночного неба, тихого и безоблачного. Мотыльки, трепеща крыльями, тщетно устремлялись к ней вверх и обессиленно снижались кругами к устланным травой лесным подножиям. Словно вечные стражи, стояли деревья. Лишь неугомонный козодой нарушал эту темную тишь своей ночной песней.
      Трехпалый бдительно стоял на своем посту. Он разглядел приближающуюся фигурку Витча и тихо свистнул.
      Тот, который на самом деле был крысой-недомерком, взглянул вверх.
      - Где Слэгар и все прочие? - поинтересовался он.
      Трехпалый указал кончиком своего кинжала.
      - В часовне. А сам-то ты что поделывал?
      - Не суй нос не в свои дела, толстяк, - огрызнулся Витч и ловко проскочил мимо Трехпалого внутрь часовни.
      Ласки, несколько хорьков и горностаев вповалку спали на полу. Слэгар сидел прислонившись спиной к расписной повозке. Он хмуро взглянул на Витча.
      - Ты не слишком торопился вернуться. Что тебя задержало, раздери тебя клык?!
      Витч устало плюхнулся на взъерошенный клок сена.
      - Мытье грязных горшков и сальных сковородок, отскабливание полов и вообще тычки и затрещины, которые мне достались.
      Слэгар подался вперед.
      - Мне нет до всего этого дела. Я послал тебя туда с заданием. Когда начнется праздник?
      - Ах да. Через одну луну, начиная с раннего вечера.
      - Ладно. Ты проверил болты на той маленькой дверце в северной стене? спросил Слэгар.
      - Конечно. Я первым делом позаботился об этом. Они хорошо смазаны и подготовлены к тому, чтобы их быстро снять для бегства. Можешь получить свой Рэдволл, Слэгар. Я туда больше не пойду.
      - Отчего же так, Витч? - Голос лиса был угрожающе вкрадчив.
      - Уф, мне было трудновато сойти там за мышь. А этот малявка, как его бишь? Матти вроде бы, он тотчас учуял во мне крысу. Я подрался с этим врединой. Он сильный, как выдра. А потом за меня взялась большая барсучиха. Она устроила мне настоящий нагоняй. Они, видите ли, мирные жители, выпади мои зубы! Меня отволокли к какому-то старому жирному повару скрести его грязные кастрюли. Он стоял надо мной, пока я не вымазался до самого хвоста в их сальных помоях, и заставлял тереть и чистить...
      - Заткни сопелку и не распускай нюни, крыса. Этот мышонок был Маттимео, сын Матиаса Воина?
      - Ага, это он и был, но откуда ты знаешь?
      Слэгар огладил свой шелковый красный колпак и злобно обнажил клыки.
      - Неважно, откуда я знаю. Он один из тех, кого мы утащим с собой. Его и всех, кто попадется нам в лапы.
      Витч оживился.
      - Может быть, я улучу несколько минут, чтобы повидаться с Маттимео наедине, когда мы уже убежим и он будет хорошенько связан и закован.
      Слэгар одобрительно посмотрел на хищную мордочку крысы.
      - Ха, тебе бы это понравилось, так ведь?
      - Хе-хе, понравилось бы! Я бы только этого и желал! - Глазки Витча зловеще заблестели.
      Лис придвинулся ближе.
      - Месть - вот как это зовется. Я говорю тебе, крыса, ничто в мире не сравнится с той минутой, когда твой беспомощный враг простерт перед тобой и ты можешь сполна отплатить ему.
      Витч был озадачен.
      - Я не могу себе представить, как такой маленький мышонок мог чем-то навредить тебе, Хитрейший. Что он сделал такого, из-за чего ты стремишься отомстить ему?
      Слэгар смотрел мимо отсутствующим взглядом, из-под маски вырывалось его хриплое дыхание.
      - Нет, это его отец Воин и та большая барсучиха тоже. По сути дела, все, кто только есть в Рэдволле, навредили мне. Этот мышонок даже не родился еще тогда, но я знаю, что они все души в нем не чают. Он сын их воина, вся их будущая надежда. Я могу одним камнем убить сразу много зайцев, если захвачу Маттимео. Ты представить себе не можешь, как больно им будет потерять его. Я же знаю этих лесных жителей из аббатства. Они обожают своих детенышей и скорее сами пойдут в плен, чем позволят чему-нибудь случиться с их драгоценными малышами. Это и будет для меня самой сладкой местью.
      Витч вдруг протянул лапу к покрытой маской морде Слэгара.
      - Это они с тобой сделали? Потому тебе и приходится носить на голове эту маску? Почему ты ее не снима-а-а-р-р-р-у-у!
      Слэгар стиснул лапу Витча и жестоко выкрутил ее назад.
      - Не смей больше тянуть свои грязные лапы к моей морде, или я выломаю их у тебя начисто и заставлю тебя их грызть, крыса! Возвращайся в аббатство и разуй глаза. Ты должен точно знать, где этот мышонок находится в любой момент, чтобы я мог наложить на него лапы, когда придет время.
      Он отпустил Витча и крыса-недомерок, скуля, повалился на землю. Слэгар пренебрежительно фыркнул.
      - Вставай, жалкий мешок с потрохами. Если будешь валяться здесь, то через минуту попробуешь на себе мой меч. Тогда тебе и впрямь будет над чем поплакать.
      Витч медленно и горестно поднялся с земли. Тотчас грубый пинок Слэгара отбросил его к выходу.
      - Вот так! Пошел вон с моих глаз, хныкающий сопляк!
      Витч поспешно удалился, оставив Слэгара отдыхать в покое. Беспощадный лис вновь откинулся на спину. Дремота разом сошла с него при одном лишь слове, которое, как жуткая мелодия, отдавалось в его извращенном мозгу.
      Отмщение!
      5
      Матиас, Воин Рэдволла, стоял в зале, прислонившись спиной к пустому очагу. Василика ушла из дому рано, чтобы помочь с выпечкой. Золотистые лучи утреннего солнца струились в окна маленького привратного домика, ярким блеском играя на росистых боках разложенных на столе фруктов. К завтраку был подан и кувшин с холодным сидром, несколько головок сыра и свежеиспеченный каравай, но Матиас не спешил отдать должное всему этому и угрюмо оглядывал помещение. В зале было светло и радостно, что никак не соответствовало настроению Воина.
      В дверь постучали.
      - Входите, пожалуйста, - откликнулся он, распрямляясь.
      Вошел Кротоначальник, пригнувшись и прикрывая черную меховую макушку своей огромной копательной лапой. Его круглый нос сморщился в широкой улыбке, почти совсем скрывшей из виду маленькие блестящие глаза.
      - Доброе тебе утро, Матиас, хрр. Мы, кроты, копаем сегодня печную яму. Может, хочешь помочь?
      Матиас радушно улыбнулся. Он похлопал старого друга по спине, понимая, что тот пришел ободрить его.
      - Спасибо за приглашение. К сожалению, сегодня утром мне предстоят другие, более серьезные дела. М-м-м, похоже, в соседней комнате как раз встают с постели. Извини меня, дружище.
      - Хрр, хрр, он хор-роший парень, твой Матти. Не устраивай ему сильной порки нынче. - Кротоначальник, посмеиваясь, вышел из комнаты и отправился к своей артели.
      Накануне Матиас был слишком рассержен, чтобы еще вчера разобраться со своим сыном, поэтому он сразу отправил его в постель, лишив всякого ужина. Теперь Воин встал перед дверью в спальню, глядя, как из-за косяка украдкой высовывается взъерошенная голова малыша.
      Увидев отца, тот замялся.
      - Входи, сын. - Воин махнул ему лапой, подзывая к себе.
      Мышонок вошел, голодными глазами поглядев на стоящий на столе завтрак, прежде чем повернуться к отцу. На морде Воина читалась суровость, сменившая вчерашний гнев.
      - Итак, что ты можешь сказать про себя, Маттимео?
      - Мне очень жаль, - промямлил тот.
      - Надеюсь, что так.
      - Мне правда жаль, - снова пробормотал Маттимео.
      - Кротоначальник сказал, что мне следует выпороть тебя. Как ты считаешь?
      - Мне очень, очень стыдно. Это больше не повторится, папа.
      Матиас покачал головой и положил лапу на плечо сына.
      - Матти, почему ты так ведешь себя? Ты огорчаешь твою мать, огорчаешь меня, расстраиваешь всех наших друзей. Даже своих собственных юных приятелей ты заставляешь печалиться. Почему?
      Маттимео стоял, не в силах вымолвить ни слова. Чего они все хотят от него? Он уже попросил прощения, сказал, что ему очень жаль, и он ведь правда никогда больше так не будет. Белка Джесс, его мать, Констанция - все они уже сделали ему суровый выговор. Теперь очередь его отца. Маттимео знал, что стоит ему ступить за порог, как его тотчас приметят, - возможно, тот же аббат Мордальфус, - и это будет означать новую строгую отповедь.
      Матиас внимательно посмотрел на сына. Глядя на его печальную мордочку и опущенные усы, он ясно различал тлеющий внутри бунт, затаенную обиду малыша на взрослых.
      Повернувшись к стене над очагом, Матиас вынул из ножен висевший там огромный меч. Это был символ его звания Воина Рэдволла. И это была единственная вещь, способная приковать к себе все внимание его сына. Матиас протянул ему оружие.
      - Ну-ка, Матти, посмотри, не можешь ли ты уже владеть им?
      Мышонок взялся обеими лапами за огромный меч. Он сияющими глазами смотрел на тяжелую, ладно пригнанную черную рукоятку с вправленным в нее красным камнем, на крепкую гарду и чудесный клинок. Он сверкал, как искристая льдина, края его были отточены и остры, словно порыв зимнего вьюжного ветра, и острие колко, как шип чертополоха.
      Раз, другой мышонок попытался занести его над головой, и оба раза, шатаясь, не в силах был справиться с его тяжестью.
      - Почти уже, отец, я почти уже могу взмахнуть им!
      Матиас взял оружие у сына. Он взвесил его на одной лапе, затем вскинул вверх, вращая и кружа его вихрем, так что воздух засвистел, подпевая звону смертоносного, дивного клинка. Он летал вниз и вверх, и по кругу, проходя на волосок от самой головы Маттимео. Лихо вращая им, Матиас отхватил черешок у яблока, не касаясь стола, рассек на ломти каравай и почти что небрежно срезал корку с сыра. Наконец Матиас мощным взмахом меча отдал воинский салют и позволил оружию отдохнуть, опустив трепещущий клинок острием в пол.