Горькие узы (№1) - Заклятие немоты

— Пожалуй, мы отдохнем прямо здесь, — сказал Сианад, присаживаясь у рыжего ручейка. — Не будем тревожить озеро дев-лебедушек.

Вода в источнике была прохладной и сладкой на вкус. Путники набрали полный бурдюк про запас. Сианад раскрыл свой ранец.

— Опять безвкусные финики с изюмом… Я уже скучаю по нормальной пище! Ладно, зато тут еще больше половины. С таким едоком, как ты, нам надолго хватит!

После завтрака эрт принялся собирать круглую гальку по берегам потока. Набив полный карман, он обратился к девушке:

— Посиди здесь, шерна. А я пойду поохочусь. Там в валежнике копошилась стая диких индюшек. Думаю, сумею одну изловить.

«Нет! — Имриен в ужасе вцепилась в его одежду. — Я не буду видеть тебя».

— Не бойся. — Сианад бережно освободился из рук девушки. — Что станется с Большим Медведем? Разве что встречу слишком большую индейку. Ты, главное, береги ранец и никуда не уходи. Да, и не бросай дубинку — ясень сам по себе имеет магическую силу.

И он скрылся в лесу. Громкий треск шагов Сианада тут же заглушило безжалостное, сводящее с ума пение цикад, звенящее со всех сторон.

Имриен бездумно лежала в прохладной колючей траве. Маленькие пузырьки, всплывая, плясали на поверхности волн. От страшного шума раскалывалась голова.

У самой кромки воды захрюкала белая свинка с ушками, похожими на маковые лепестки. Она посмотрела на девушку гранатовыми глазками, отбежала в сторону и замерла, как бы выжидая. Имриен не тронулась с места. Смешной зверек вернулся, снова отбежал и сунул мордочку в траву. Девушку одолело любопытство, и она пошла посмотреть, куда ее зовут. Свинка тут же сорвалась и резво ускакала прочь. Имриен увидела совершенно непримятую траву там, где только что стояли копытца чудесной свинки, а в траве — множество клевера-четырехлистника. Девушка положила в карман целый пучок, на счастье, и вернулась к источнику.

Глаза Имриен слипались: сказывались жара и постоянное недосыпание. Сианад задерживался. Опасаясь задремать, она плеснула себе в лицо холодной воды и хотела заткнуть уши пальцами, чтобы не слышать назойливых цикад.

Но тут из чащи стрелой выскочил Сианад. Индюшки не было и в помине.

— Имриен, там, за холмом — ярмарка! Если бы ты видела! Мелкий народец, все в алом, зеленом, желтом — вылитые лорды и леди, разве что крохотные, продают, покупают, все как у нас в городе. А как искусно расписаны их палатки — загляденье! Товаров каких только нет, найдешь и обувь, и посуду, и любую безделицу! И еда, м-м-м! Жареные перепела, малина со сливками! Если будем поосторожнее и ничего там не растопчем, не поломаем — поменяются они с нами, как думаешь? Я бы не отказался от пирога или бекона в глазури, а ты? Хочешь сладкого безе с элем?

Эрт не мог ждать. Он сграбастал ранец и рванулся вперед, указывая дорогу. Почти у самой вершины холма путники остановились и поползли на животах. Добравшись до края, Имриен осторожно посмотрела вниз. Зрелище, открывшееся глазам девушки, разительно отличалось от того, что описывал Сианад. Она бросила изумленный взгляд на эрта, но тот уже ничего не замечал. Его немигающие глаза округлились, а на лице застыла широкая бессмысленная ухмылка.

Народец и впрямь толпился на утоптанной лужайке, но вот хваленые палатки оказались шаткими постройками из ободранной коры, посуда и украшения были плохо выструганными чурками, а одежка висела на карликах грязными лохмотьями. Лакомые яства, вызвавшие такой восторг у Сианада, внушали только отвращение: сорняки, желуди, пух из камышей, кукушкина слюна, даже насекомые, часть которых еще шевелилась на тарелках из лопухов.

Миг — и эрт уже был в толпе, предлагая всем содержимое распахнутого ранца. Сианада окружили существа не выше его колена. Они лопотали на неведомом языке и заливались резким смехом. Овсяная мука, финики, изюм, лесные орехи, хлеб, вяленое мясо — все пошло нарасхват. Преисполненный радости от выгодных сделок, эрт хватал всю мерзость, что ему предлагали, — и тут же запихивал в рот. Имриен выскочила из своего убежища, бросилась к Сианаду и выбила у него из рук навязанный карликами мусор.

— Э, ты че, девушка! Тут обоим хватит, — пробурчал эрт с набитым ртом. Имриен схватила друга за запястье, но он оттолкнул ее.

Что-то острое больно укололо икры девушки, и она увидела сотню крошечных пик, направленных на нее злобными существами. Борьба не имела смысла. Имриен спаслась бегством, решив подождать Сианада в отдалении. Наконец тот появился, утирая губы рукавом.

— Столько всякого добра! — Он довольно похлопал по набитому битком ранцу. — Ох, наелся! А ты-то хоть че-нибудь попробовала?

Девушка помрачнела.

«Не еда».

— Вы слишком разборчивы, леди. Ну ладно, пошли, нам пора.

«Не еда. Я смотрю. Я вижу».

Сианад вздрогнул и впервые на миг задумался.

— Видишь? — с опаской повторил он. — Что ты видела, Имриен?

Не в силах что-либо объяснить, девушка в отчаянии всплеснула руками.

— Значит, так, — решил эрт. — Идем обратно. Положишь ладонь на бедро так, чтобы я мог заглянуть из-под твоей руки и увидеть то же, что и ты.

Они взобрались на холм. Ярмарка спешно закрывалась: карлики покидали свои палатки, оставляя разбросанные «товары» прямо на земле. Сианад наклонился и взглянул вниз из-под выгнутого локтя Имриен.

Что тут началось! Изрыгнув поток проклятий самое меньшее на трех языках, эрт с ревом бросился по склону и принялся пинать неустойчивые палатки. Сор, шелуха и обрывки коры закружились в воздухе.

— Тачи пишогу! Тани, тачи скирдас, сгоррама твари со своим мороком! Оббан теш, шо же я съел?

Он ринулся в кусты, где его жутко вырвало.

— Дрянь! — бушевал Сианад между приступами удушья. — И я вот это ел? Да чтоб меня вши сожрали, оно такое зеленое.. Бр-р, мерзопакость, а это червяки, что ли!..

Вынырнув из кустарника, эрт нетвердой походкой направился к озеру дев-лебедушек и бултыхнулся прямо в воду. Имриен пока вытряхнула из ранца весь мусор, часть которого сразу же начала расползаться по траве.

И вот вернулся Сианад — ссутулившийся, угрюмый, мокрый, хоть отжимай.

— Так ты что же, Видящая?

Девушка пожала плечами.

— Могла бы и предупредить.

Она топнула ногой.

— Хорошо, хорошо, ты пыталась. Самое ужасное, что мы остались почти без провизии — гнусные сьофры забрали большую долю. И охотиться уже неохота, после той дряни я на мясо и смотреть не могу, даже мысли не перева… Тьфу! Бедный желудок, он, кажется, весь вышел заодно с этими слизняками!

Имриен ничего не ответила. Путники продолжали свой поход молча, в подавленном настроении.

Лесные птицы, шумно ссорясь, устраивались на ночлег на ветвях деревьев. Уже смеркалось, а Сианад и девушка так и не нашли укромного местечка для ночевки. Тут перед ними вновь появился Гайлледу и поманил их за собой. Эрт остановился в нерешимости.

— Кто его знает, говорят, он явный, но все-таки…

Имриен показала на белую свинку у ног эльфа, ткнула большим пальцем себе в грудь, а затем достала из кармана горсть помятого, увядшего клевера.

— Поросенок дал тебе клевер, да? Четырехлистник! Так вот что отвело морок от твоих пригожих зеленых глаз, а вовсе не Видение!

Эрт взял у нее часть листьев.

— Высохнут — зашью под подкладку. Тогда ни один жучина меня не проведет. Сами они слизни, со своим пишогу! Встречу еще раз — повышибаю их язвительные глазки! И не только… А вот наш мальчик-колокольчик каким до клевера был, таким и остался, не врет, стало быть. Этот, по-моему, худого не пожелает. Ну что, идем за ним?

Девушка кивнула. Гайлледу со своей свинкой как-то отличался от всей нежити, с которой путникам довелось повстречаться. И все же они с большой опаской следовали за провожатым сквозь теплые летние сумерки. Рука Сианада сжимала кинжал. Лес кишел неведомыми существами, присутствие которых выдавали неясные звуки, видения, запахи… Вдруг Гайлледу приказал поторопиться. Идущих настиг топот конских копыт. Путники бросились бежать, хотя вокруг по-прежнему никого не было — только деревья, деревья, деревья, расплывчатая фигурка юноши да беленькая свинка впереди. Но вот Сианад споткнулся и чуть не перелетел через огромную колоду. Невидимые всадники с грохотом проскакали мимо и умчались прочь.

— Рябина, — только и произнес Гайлледу.

Путники остановились и с большим трудом перевели дыхание. Оглядевшись, они заметили, что юноша и в самом деле привел их в рощу спасительных деревьев. Провожатый и его свинка исчезли, оставив своих подопечных под надежной защитой рябиновых крон. Поужинав остатками пищи из ранца, Имриен и Сианад повалились на мягкую перину из листьев и заснули мертвецким сном.

Поутру они покинули рябиновую рощу и отправились дальше, на северо-восток. Однако, не пройдя и нескольких ярдов, путники встретили неожиданное препятствие: сам Гайлледу преградил им дорогу. Темноволосый юноша без слов покачал головой и указал на запад. Сианад остановился и с силой воткнул палку в землю.

— Доброго вам утречка, любезный. Благодарим покорно за спокойный ночлег, теперь мы у вас в долгу. Но только другой дорогой мы не пойдем, если вы это хотите сказать.

Гайлледу резким движением скрестил руки по диагонали, ударив одну о другую. Красноречивый жест мог означать лишь одно. Сианад поежился и обратился к девушке:

— Он не хочет, чтобы мы туда ходили, велит отправляться в обход.

Имриен кивнула и сделала шаг влево.

— Ты что, думаешь, он прав, да? Не-е, не может такого быть. Нам нужно прямо. Времени-то вон сколько потеряно, да и продуктов в обрез. Остался день, не больше, если никуда не сворачивать. А сделаем крюк — кто знает, как много лишних лье придется протопать. Еще раз благодарю вас за добрый совет, сэр, но при всем уважении к вам, мы не можем его принять.

Эрт обошел своего спасителя, однако тот снова возник у него на дороге. Карие глаза Гайлледу пылали гневом. Он опять покачал головой и повторил запрещающий жест, после чего отступил в сторону. Сианад встретился взглядом с девушкой, и ему стало неловко.

— Поступай, как знаешь. А я не сверну.

В волосах Имриен красовался незнакомый голубой цветок, сорванный ею этим утром. Девушка взяла его и протянула эльфу.

Пару мгновений Гайлледу глядел на ее скромный дар, затем принял его и, повернувшись к путникам спиной, молча удалился. Имриен еще немного посмотрела ему вслед, прежде чем отправиться за Сианадом.

Общаться по дороге им совсем не хотелось. Зато путники то и дело тревожно оборачивались через плечо и вздрагивали от каждой шевелящейся тени. Спустя час или два они попали в дремучий сосняк, растущий между огромных гранитных валунов. Деревья, взобравшиеся на скалы, оплетали их своими корнями, как артерии опутывают сердце; тяжелые ветви клонились до земли. Под этой колючей завесой могло таиться какое угодно зло. Странные видения, сомнительные звуки, как и раньше, смущали идущих, но теперь люди точно знали: все это истинная правда, ведь сила клевера-четырехлистника рассеяла мороки. От этого делалось еще страшнее.

Жара сгустилась, стала удушающей. Как же рады были путники обнаружить темное лесное озерцо! Это случилось уже после обеда. Сианад и Имриен с наслаждением омыли ноги и плеснули водой себе в лица, хотя пить не пили, послушавшись внутреннего голоса. Кусочек чистейшего лавандового неба, что просвечивал среди густых ветвей, почему-то не отражался в этой тихой чернильной воде.

Колючие лапы сосен зашелестели, раздвинулись, и на берег вышел косматый коник. Попив из озера, он стряхнул капли с умильной мордочки, многозначительно глянул на людей дружелюбными глазами и тихонько фыркнул.

Главная особенность водяных коней — то, что им веришь с первого взгляда. Они совершенно лорральны, и кажется просто смешным думать иначе. Стоит увидеть такое существо — и все мысли об опасности, о какой-то там нежити улетучиваются в одно мгновение. Смертный даже не подозревает, что находится под действием чар. Спасти от шаловливой, безобидной с виду лошадки может лишь очень сильное заклятие либо полная твердолобость.

— Быстро обувайся — и уходим отсюда, — прошипел Сианад.

Конь потрусил прямо к ним, почти беззвучно ступая по ковру из опавших игл. Руки Имриен так дрожали, что она не могла даже зашнуровать ботинки. Губы эрта безмолвно шевелились. Коник ткнул его мордочкой в плечо и принялся вертеться вокруг, заходя то с одного бока, то с другого, игриво подставляя крутую шею, словно напрашивался на ласку. Чем старательней путники изворачивались, тем проказливее он скакал перед ними, смешно взбрыкивал и высоко взмахивал длинным хвостом, и бил землю копытом, соблазняя прокатиться с ветерком. Туда — сюда, в чащу — обратно; озорник возникал перед людьми, куда бы те ни повернули, просто проходу не давал. Все сильнее затягивала обоих паутина властных чар. Когда положение сделалось совсем безнадежным, Имриен вдруг разозлилась и замахнулась на очаровашку той самой дубинкой из рябины, едва не выбив ему глаз. Тут оклемался и Сианад: в правой руке его блеснул кинжал, а в левой очутилась солонка.

— Пошел отсюда!

Тварь завизжала, завращала очами, взрыла землю копытцами. Люди двинулись в наступление. Существо отпрянуло и кинулось к озеру. Всплеска не было, только легкие круги разбежались по водной глади.

Глаза Сианада подозрительно увлажнились. Он покачал головой, не сводя взгляда с таинственной темной воды.

— Тамбалей! М-м-м, сколько живу, таких не видел, а уж я в конях разбираюсь. И как это я устоял?..

Ничего доброго от здешних мест ждать не приходилось. Путники заспешили прочь. Дорогу занавешивали бесчисленные черные тени; настил из сухих иголок скрадывал звуки шагов. Имриен вновь кожей ощутила чужое присутствие. Здесь, в глухом сосняке, сумерки сгущались быстро. Тюремными решетками темнели нескончаемые ряды длинных стволов. Когда, не видя ни зги, Сианад и Имриен перестали понимать, куда идут, впереди замаячил просвет или, вернее, поредела тьма. Еще через несколько ярдов деревья расступились, и над путниками раскинулся звездный шатер. Пейзаж тускло вырисовывался в лучах Великой Южной Звезды. Под ногами людей начинался склон узкого ущелья, покрытый низкорослым ракитником. По дну оврага бежала река. На севере высился горный пик, а на противоположном берегу вздымались волнами едва различимые лесистые холмы и луга, над которыми восходил острый полумесяц.

— Речка, наконец-то! — Эрт просветлел. — Она как раз течет на юг от Шпиля Колокольни. Вот ведь невезуха: я не знаю, на какой мы стороне и куда теперь: то ли вниз по течению, то ли вверх.

Они неуверенно потоптались на холме, но взрыв жуткого, нечеловеческого хохота, что донесся из ночного леса, заставил обоих кубарем скатиться по склону. И без того уже дырявые, ботинки Имриен не выдержали тягот дороги: правая подметка почти отлетела и теперь на бегу просила каши. Девушка сделала вынужденную остановку, чтобы оторвать ее.

— Только не выкидывай! — прохрипел Сианад. — В лесу ничего своего не бросай… Огни Тафтара, а это еще что?

Путь пересекла грязная колея, перерезавшая склон наискось от леса к потоку. На ее рваных краях, да и внутри тоже не росло ни травинки.

— Что-то не внушает мне доверия эта склизкая канава. Пойдем лучше вверх по реке, — решил эрт. — И да помилует нас рок!

Небо над ущельем затянули светящиеся, словно жемчужные, облака. Растрепанные клочки тумана льнули к вершине склона. Берега речушки были чересчур крутыми. Они просто обрывались футах в шестидесяти над водой. Гигантские валуны среди пенящихся волн напоминали серые сгорбленные спины левиафанов. У идущих заложило уши от шума бурлящей реки, подобного музыке сумасшедшего проливного дождя или серебра, что кипит и пузырится в реторте мага. Вокруг порхали белые ночные мотыльки.

Что-то пронзительно заверещало позади. Путники обернулись. По оставленной ими колее скатилась некая тварь и, безумно хохоча, перелетела на другой берег. Еще миг — и от нее осталось лишь эхо.

— Оббан теш! — выругался эрт, ускоряя шаг. — Лучше бы я ошибался, но… по-моему, оно тащило свою башку под мышкой.

Имриен ковыляла следом: разорванный ботинок в одной руке, верная дубинка — в другой. Месяц поднимался все выше над бурным потоком.

И тут начались ужасные звуки. Они пришли из мрака леса. Бум-м. Бум-м-м. Земля задрожала в такт ударам невидимого мощного молота. Тревожное молчание, а потом снова: Бум-м. Бум-м-м. Источник грохота подбирался к ним. Опять затишье. Странный шипящий выдох: это эрт попытался засвистеть пересохшими губами. На лбу Сианада выступила холодная испарина. У Имриен засосало под ложечкой; живот скрутило, как при жестоком несварении желудка.

Бум-м. Бум-м-м. Земля сотрясалась так, что под ногами у путников прокатились волны. Звук неумолимо приближался.

Сианад сорвался на бег. Имриен не отставала.

Месяц зашел за облако. Короткий вскрик сорвался с губ эрта, когда тот оступился и едва не полетел вниз. Впереди замаячил тусклый зеленый огонек, и вскоре путники увидели темную фигуру с фонарем. Подробностей было не разобрать, только широкий рукав с прорезами.

— Следуйте за мной, скорее! — Голос оказался низким, приятным, слегка надтреснутым, словно у подростка, вступающего во взрослую жизнь. — Ну что же вы? Время не ждет.

— Кто ты?

— Забыли своего друга и провожатого из рябиновой рощи? Вперед или Диреас вас настигнет. Я укажу дорогу.

Сианад хотел что-то сказать, но фонарь закачался и поплыл прочь. Тогда эрт вцепился в руку девушки и потащил за собою. С трудом продираясь вслед за светом, он даже не заметил, как Имриен вырвала свою ладонь. Здесь что-то не так! — закричала бы девушка, если б могла. Сианад часто и тяжко дышал, однако шел не останавливаясь. Для него не было других звуков, кроме удаляющегося, манящего голоса; все огни Айи сосредоточились в этом капризном, зыбком пламени, за которым эрт готов был полететь, точно зачарованный, обреченный мотылек. Имриен теребила его за одежду, за выпотрошенный ранец — без толку, разве что истертая наплечная лямка оторвалась и повисла, болтаясь за спиной.

Куда влечет фонарь? Там же обрыв!.. Но обманутый эрт шагает через край. И с криком падает.

Тошнотворный хруст осыпающегося гравия. Дробный стук дубинки, покатившейся в пустоту.

Сианада больше нет.

Огня тоже.

Девушка легла у самой кромки бездны, слепо вглядываясь во тьму. В ушах у нее гудело. Далеко в небесах вздохнул легкий ветерок — и луч Великой Южной Звезды пробился сквозь слоистое облако, высветив могучие ладони, что из последних сил цеплялись за комья глины на краю пропасти. С плеча эрта все еще свисал ранец. Имриен тотчас привязала оторванную лямку к стволу какого-то кустарника, достаточно крепкого с виду.

Лохматая рыжая голова отлепилась от обрыва, Сианад посмотрел наверх и заморгал, стряхивая пыль с ресниц.

— Я стою на одних пальцах… Земля уже сыплется, она сползает. Мне рано умирать! О Сеиллеин, Мать всех Воинов, спаси и сохрани!

В этот миг его ноги соскользнули с неверного выступа. Эрт ухватился за лямку — та почти сразу же лопнула, однако он успел поймать другой рукой ветви ракитника. Куст весь изогнулся, но чудесным образом выдержал великана. Сианад подтянулся: сначала из-за кромки показалось искаженное от натуги лицо, затем плечи. Девушка помогала ему, пытаясь тащить то за рукав, то за нечесаную шевелюру. Эрт замер, перевел дыхание и выбрался наверх. Затрепанный ранец до сих пор висел на спине. Не в силах тотчас подняться на ноги, Сианад начал отползать от кручи.

Некое мелкое и омерзительное существо пролетело над ним, столкнуло ранец в пучину и скрылось в ночи, повторяя: «Плач, плач, плач…»

Девушка отерла грязь с лица друга. Тот был несказанно бледен.

Бум-м. Бум-м-м.

Снова эти страшные шаги. Погоня не окончена.

Сианад встал, пошатываясь.

— Все, теперь ты у нас главная, — прохрипел он. — Я глупец. Это был блуждающий огонь, а я и не сообразил. Но каяться поздно. Кто бы там ни топал, мы уже выдали свой страх. Дай мне дубинку, я сам с ним потолкую!

Настала полночь. Полумесяц выглядел белым парусом рыбацкой шлюпки в бездонном море, созвездия — сверкающими сетями для ловли юрких комет. А где-то далеко, внизу, расстилался угрюмый пейзаж — и две крохотные фигурки мчались во весь опор по краю обрыва. Тяжелые шаги нежити громыхали уже совсем близко. Берег резко пошел под откос, и люди оказались футах в десяти над водой. Поток ревел, как тысяча разъяренных львов, однако даже ему стало не под силу заглушить грозную поступь хищной твари. Преследователь нарочно затягивал смертельную игру, желая довести свои жертвы до исступления.

— Ты плавать умеешь? — проорал Сианад. — Если пересечь поток — нежить за нами не сунется! Они боятся бегущей воды, тем более бегущей на юг! Или нет, лучше не надо, тебя может унести!

И тут они увидели мост.

Одно из громадных камедных деревьев, окаймлявших пойму реки, было повалено, соединяя противоположные берега. При падении из почвы вырвалась лишь часть корней, поэтому дерево еще жило. Его пышная зеленая крона рассыпалась по берегу невдалеке от беглецов, и те не раздумывая бросились к ней, но время было упущено. Стук шагов ускорился. Миг — и Диреас люто взревел за спинами путников. Западня захлопнулась. Имриен и Сианад обернулись и увидели своего преследователя. Какими словами описать его?

Чудовище.

Порождение буйного кошмара. Выше Сианада по меньшей мере на два фута, оно вырастало прямо из земли, одетое в черные с синим отливом перья. Одна-единственная костлявая и волосатая рука, торчащая из грудной клетки, сжимала увесистую дубину. Одна-единственная нога с мозолистой подошвой и вздувшимися венами шевелила кривыми когтями. Один-единственный глаз зловеще горел посередине лба. Существо замерло, выжидая.

Не сводя взгляда с твари, эрт отбросил кинжал за спину.

— Возьми его, шерна, с этим симпатягой клинок ни к чему. Буду драться дубинкой, так сподручнее. А ты хватай нож и живо на тот берег.

Девушка помотала головой, хотя Сианад и не мог видеть ее. Уйти? Сейчас? И бросить друга?

Эрт взревел и кинулся на врага. Человек и нежить вступили в схватку.

Сианад с легкостью уворачивался от ударов: пригибался, подскакивал, откатывался в сторону, при этом ловко попадая дубинкой по телу существа, которому явно не по душе пришелся ясень. И все же исход битвы не вызывал сомнений. Когда мускулистая нога отталкивалась от земли, смертному оставалось только пятиться. Огромные вывернутые ноздри Диреаса раздувались и фыркали, а взгляд одинокого глаза так и впивался в жертву. Поразительно, однако в пылу сражения тварь стала перемещаться совершенно непостижимым способом — а может быть, все дело в коварном лунном свете? Она словно пропадала в одном месте, чтобы неожиданно проявиться в другом. Обескураженный Сианад начал сдавать позиции.

Имриен обогнула дерущихся и с клинком в руке бросилась на спину нежити. Взревев от ярости, чудище развернулось, и сучковатая дубина едва не снесла девушке голову.

Зато оружие Сианада угодило точно в ухо твари. Кинжал Имриен дымился и капал кровью. Черной кровью. Понимая, что нежить больше не подставится под удар, девушка все же продолжала отчаянно нападать и раздражать существо. Теперь Диреас вертелся в обе стороны, при помощи все того же странного трюка успевая сражаться и с эртом, и с Имриен.

Потянулись долгие ночные часы. Изматывающая борьба никак не прекращалась. Трава вокруг была уже вытоптана, землю изрыли в прах стальные когти. Неумолчный поток бушевал и плевался клочьями пены. Лунный баркас легко уплывал вдаль.

Люди выдыхались на глазах. Безжалостный враг, похоже, решил загнать обоих до смерти. Вот эрт неудачно замахнулся, дубинка ударила в землю и переломилась у самой рукояти.

— Все кончено, беги! — закричал он, с трудом удерживаясь на ногах.

Чудовище взревело и двинулось на Сианада. Озаренная внезапной догадкой, Имриен замахнулась драным ботинком и швырнула его в глаз черного великана. Диреас зашатался.

В это мгновение предрассветный ветер взъерошил крону поваленного дерева, и невдалеке подала голос первая сорока. Чудовище застыло на месте.

Жизнерадостное стрекотание возвестило о наступлении утра. Тьма на востоке побледнела до размытой синевы. Единственная рука Диреаса безвольно повисла.

Услыхав третью сороку, существо напоследок замахнулось на ослабевшего смертного. Дубина просвистела в воздухе и опустилась на ребра эрта.

Бум-м. Бум-м-м. Нежить с грохотом убралась обратно в лес. Сианад обмяк, согнулся пополам и упал. Девушка помогла ему подняться, и путники поковыляли к живому мосту. Прижимая ладони к животу, эрт осторожно, опираясь на Имриен, пересек реку. Сделав два шага по суше, Сианад рухнул наземь и больше не встал. Девушка положила его голову себе на колени, да так и осталась сидеть на берегу. Двери небес распахивались все шире, впуская яркий свет нового дня.

Когда эрт очнулся, Имриен дала ему речной воды. Тот приподнялся на локте, сделал пару глотков и со вздохом откинулся на траву.

— Точно доброго эля попробовал! Славная водица, только чудная: старыми башмаками пахнет.

Девушка пожала плечами. Она и принесла пить в его ботинке — а в чем же еще? Бурдюк находился в ранце, который пропал вместе с остатками еды, кремнем и кресалом; собственной обуви Имриен лишилась. Вещей у путников больше не было, оружия тоже…

— Батюшки мои, карта!

Сианад полез в карман и тут же застонал:

— А-ах, словно раскаленным ножом внутри ворочают! Знатно он меня — счастье, коли все ребра целы!

Девушка достала карту, показала ему и спрятала обратно. Эрт успокоился и заснул. Имриен отправилась купаться.

В отличие от другого берега этот полого спускался к самой реке. Имриен прополоскала свою одежду и разложила на траве сушиться. В воду входить не рискнула: уж очень грозно бурлил стремительный поток! Девушка поступила иначе — держась за длинную ветку, склонилась над волнами и зачерпнула полный башмак: обувь Сианада пригодилась и тут. Ледяные струйки обожгли плечи и спину. Имриен осторожно поливала себя, стуча зубами от холода.

Что там говорила старуха Гретхет? Безобразное тело? Еще одна ложь. Оно было безупречным — стройным, изящным, как молодые, полные жизненных сил прибрежные деревья. Девушку впервые восхитила собственная белоснежная кожа, такая упругая и прохладная на ощупь. О эти гибкие стволы с гладкой серебристой корой!..

Вдоволь налюбовавшись, Имриен надела тунику не отжимая и вернулась караулить спящего.

Сианад стонал и метался в забытьи. Когда солнце преодолело половину небесного пути к зениту, эрт разлепил веки, огляделся и с усилием встал.

— Где это мы? А, земля куинокко. Добрые места, путешествовать по ним — одно удовольствие… Интересно, с какой стати мой башмак чавкает и хлюпает, точно я водяной?

Путники вооружились эвкалиптовыми посохами и отправились дальше, вверх по течению, к голому утесу, что возносился до самых облаков.

Картина неба поминутно менялась. Будто кисть невидимого живописца, вечно недовольного собой, уничтожала и создавала вновь ледяные горы, сады цветущих яблонь, белопенные леса, молочные реки и туманные озера. Вокруг расстилались целые акры лугов, над которыми подобно редким дозорным башням возвышались лавровые деревья и жакаранды, усыпанные цветами. Вольный свежий ветер благоухал пьянящими ароматами, оживляя и веселя сердце не хуже кисловато-сладкого сидра из зеленых яблок. Путники почти не отдыхали. Сианад хранил молчание. Имриен не услышала от него ни жалобы, хотя было ясно, что он смертельно устал и страдает от голода. На каждом привале девушка поила эрта и заботилась о нем, как могла.

Ночевать пришлось под большим деревом. Трудно было и вообразить, что за ужасы принесет с собой тьма. Имриен боялась вздремнуть даже на минуту, но пелена забытья то и дело неумолимо обволакивала сознание девушки. Один раз лунный луч превратился в серебристого коня, прекрасного, как светлый сон; вот только снов Имриен никогда не видела. Больше в эту ночь к людям никто не приближался.

Последующие два дня походили друг на друга, точно братья-близнецы. Девушка просто шагала вслед за Сианадом, не глядя по сторонам. Ее израненные ноги кровоточили, плоть терзалась от голода, желание спать сводило с ума, а главное — сердце болело за измученного товарища. Надежда покинула обоих. Путники продолжали идти, гадая про себя о том, какого рода гибель их ждет — падут ли они сами от бессилия или кто-нибудь им в этом подсобит.

Чем ближе к подножию скалы, тем кучнее росли жакаранды, опавшие лепестки которых устилали землю лазурно-бирюзовым ковром, плавали на зеркальной глади тихих заводей и прозрачных озер. Дорога Сианада и Имриен пролегала вдоль русла реки, в точности воспроизводя все ее повороты и излучины. Иногда берега были каменистыми и пустынными, иногда их обильно заливали сочные травы и луговые цветы, а иногда поток блестел начищенным оловом под густыми навесами древесных крон.

И вот путники вновь оказались в таинственной чаще, куда с трудом проникало солнце. Однообразные прямые стволы, толстые и тонкие, устремлялись вверх, то теснясь ближе, то немного расступаясь. Какая разница, куда идти, думала девушка, ведь кругом все то же — деревья, еще деревья, и снова деревья в сером полумраке… Неудержимо хотелось спать, однако Имриен брела вперед, поддерживая эрта под руку.

Приближался вечер, и вдруг люди расслышали то, что давным-давно должны были услышать, но не воспринимали своими затуманенными мозгами, — непонятный шум в отдалении. Речка как раз огибала невысокий утес. Путники обошли ровную стену выступа. Страшный грохот оглушил их, лес чуть раздался в стороны, и глазам людей представилось изумительное зрелище.

С головокружительной высоты летели вниз миллионы радуг, пойманных каплями водопада. Край этой блистательной завесы терялся в тучах брызг у подножия горы.

Сианад оперся на свой посох и слабо улыбнулся.

— Лестница Водопадов. Мы отыскали ее, Имриен. Вот наша силдроновая шахта.