Ад<рес> полковника:
 
      М. Georger Gaganidze
 
      Usine de la Saussay
 
      St. Michel-de-Maurienne (Savoie)
 
      Георгий Романович Гаганидзе.
 
      Посылаю Вам его письмо — вчитайтесь.
 
      ________
 
      Напишите ему, что Вы по моему поручению и т. д. хотели бы осмотреть дом. Пусть он Вам назначит день и сообщит свой домашний адрес.
 
      Пока всего лучшего, спасибо, буду ждать вестей.
 
      МЦ
 
      Р. S. Если он свободен только в воскресенье — в это (нынче пятница), Вы уже не поспеете, а ждать следующего — долго. Вы могли бы с ним повидаться вечером после его службы, переночевать у него (если возмож но), и утром отправиться самостоятельно — de la part de M<onsieur> Gaganidze pour une famille russe и т. д. Так лучше, а то я к 1-му августу и не соберусь. Напишите об этом Гаганидзе, т. е, можно ли у него переночевать, и приведите доводы. Я ему о Вашем возможном посещении пишу нынче же.
 
      — М. б. у него за это время что-нибудь другое наладилось, более-удобное, — тоже не исключается.
 
      МЦ
 
      Очень хочу в горы.
 
      24-го июля 1929 г.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      Дорогой Николай Павлович!
 
      Не сердитесь, — все вышло помимо меня. Вы ведь знаете, что я от себя не завишу.
 
      Первое: ответ полковника, что тот дом в 80 фр. — ушел (NB! оказалось — и кровати можно достать, и столы и даже шкаф, — чего же не говорил раньше??). Второе: дела С<ергея> Я<ковлевича> не дающие ему возможности выехать — что-то случилось, случается — что, рассказать не могу, словом — деньги с вечера целиком должны уйти на жизнь. Об отъезде и думать нечего.
 
      Простите за все беспокойство, — вопросы, расспросы, поручения. Мое единственное оправдание — полная уверенность, что поеду. Рухнуло сразу.
 
      Алю надеюсь на 2 недели отправить в Бретань, к знакомым. О себе пока не думаю, знаю только, что дико устала от Медона и хозяйства, хозяйства и Медона и что ни хозяйство, ни Медон, ни усталость не пройдут. Радуюсь за Вас, что Вы там, и горюю за себя, что Вас здесь нет — вспоминаю прошлогодние прогулки. У меня нет спутника, не гуляла уже — да с нашего последнего раза. Никого не вижу, не знаю почему. Должно быть — еще скучнее, чем с собой. Да и многие разъехались: письма из Швейцарии, с Пиреней, из Голландии. А мои — все из Медона. К В<ере> С<тепановне> не тянет, — она все о «втором Христе» (Кришнамурти), с С<ергеем> Мих<айловичем> изредка переписываемся, он тоже никуда не уехал, но у него нет хозяйства. Гончарова на Средиземном море. (А я в Медоне.)
 
      Ваш папа рассказывал чудеса об аллемонскнх грибах. Соберите и насушите — и подарите, я вскоре совсем обнищаю (не шучу!) а это — чудный ресурс. Мне когда-то из каких-то лесов прислал мешочек Шингарев, — полгода ели. У нас грибов еще нет, — недавно ходили целое утро — всем семейством — ни поганки! Ваш хозяин наверное знает как сушат грибы. (А может он gentilhomme и даже не знает как они растут? Тогда его домоправительницу — если не померла.) Шингарев сушил на солнце, разбросав на листе бумаги, это лучше, чем связками. Можно и в духовке, которой в вашем замке наверное нет. О грибах — мечтаю.
 
      18-го/31-го июля 1929 г. — А вчера были мои имянины (17-го). Были: Карсавины — всем семейством, — Ивонна, Радзевичи, Владик и В. А. С<увчин>ская. Подарки: от Али — серебряный пояс, кошелек (копытом) и грам<мофонные> иголки, от С<ергея> Я<ковлевича> 2 тома Пруста «La Prisonniere», от Ивонны почтовую бумагу (не терплю коробок — только блокноты!), от Радзевичей тетрадь и чернила, от Карсавиных: фартук, папиросы и дыню, от Владика дыню, от В<еры> А<лександровны> цветок и вино. Было чудное угощение, очень жалела, что Вас не было, сидели поздно. Мур побил Сусю (младшую Карсавину) ружьем. Вчера он в первый раз в жизни был у парикмахера и обнаружил совершенно отвесный затылок. — «За Vous'etonne? Moi non, — il y ena, il у en a des tкtes!» — философический возглас парикмахера.
 
      Да! нынче открытка от С<ергея> Мих<айловича>. Горюет, что не видит ни Вас ни меня. Написал Вам письмо по старому адресу. Завтра еду к нему и дам Ваш новый, — напишу и приколю на стенку.
 
      Прочла совершенно изумительные мемуары Витте — 2 огромных тома. Советую. Обвинительный приговор рукой верноподданного. Гениальный деятель.
 
      — Из новостей: бракосочетание Максима Ковалевского с Ириной Кедровой и бракосочетание Сосинского с Адей Черновой (не близнецом! «близнец» — остался — лась!). Но это уже давно. На свадьбе Ади был убит — сбит с велосипеда автомобилем — один из гостей, Шарнопольский, варивший пунш. Хороший юноша, большой друг Гончаровой и, немножко, мой (видела его во второй раз). Последний с кем говорил — со мной. Ужасная смерть. Расскажу при встрече. (Погиб на тихой уличке Pierre Louvrier.)
 
      — Когда возвращаетесь и успеем ли мы с Вами, до зимы, погулять? Навряд ли. Я по Вас соскучилась. Пишите.
 
      МЦ
 
      <Приписки на полях:>
 
      Пишите о природе и погоде. У нас опять холода, но я уже не обращаю внимания.
 
      У меня был дикий скандал с лже-евразийцем Ильиным — у Бердяева — у которого (знакома 16 лет!) была в первый раз. Присутствовала Вера Степановна. Скандал из-за царской семьи, <про> которую он, Ильин, обвиняя евразийцев в большевизме, говорил как большевик 1918 г. — Теперь таких нет. ХАМ. При встрече расскажу.
 
      Р. S. Когда Ваш день рождения? Что-то в этих числах. У меня для Вас есть подарок.
 
      <Ноябрь 1929 г.>
 
      Н. П. Гронскому — прошу ответа —
 
      Милый Николай Павлович, большая просьба, у нас беда с водой: ванна заткнута, а горячий кран в умывальнике не закрывается, черт знает что.
 
      С<ергей> Я<ковлевич> болен четвертый день, не встает и починить не может, кроме того, нет отвертки.
 
      Не зашли бы Вы с инструментами (если есть) сразу после завтрака (завтракать не зову, ибо обнищали), после к<оторо>го мне нужно в город — м. б. поедем вместе? Если можно — ответьте через Алю. Всею лучшего, простите за беспокойство.
 
      МЦ.
 
      1-го дек<абря> 1929 г.
 
      Милый Николай Павлович! Не удивляйтесь моему молчанию — очень болен С<ергей> Я<ковлевич>. На почве крайнего истощения — возобновление старого легочного процесса. Страшный упадок сил, — так называемая под-температура: 35,8—37, т. е. то же повышение в сутки на один градус. Все эти дни — исследование крови, рентген, снимки и т. д. Основная болезнь еще не найдена, — она-то и точит. Все врачи в один голос: воздух и покой, — то чего нет в Медоне: воздух — сплошной пар, а покой — Вы сами знаете. Вся надежда на людей (друзей). Еще большое горе (особенно для С<ергея> Я<ковлевича>, близко знавшего) — умерла Н. И. Алексинская, — сгорела в 4 месяца (туберкулез легких).
 
      Бесполезно спрашивать, как Вы, раз все равно не можете ответить. Надеюсь, что все хорошо, ибо плохого не слышу. Будет ли у Вас полная дезинфекция? Иначе не представляю себе встреч. Зараза годами живет в стенах, — очень уж страшна болезнь. Надеюсь на дезинфекцию из-за Вашей племянницы, — где-то она? Не в одном же доме, или Вы — вне?
 
      До свидания, не будьте в обиде — всякий день хотела писать Вам, по все отрывало — поправляйтесь, дезинфицируйтесь и пишите. (NB! Ни у кого из нас (тьфу! тьфу!) не было — чего, Вы сами знаете. Муру сделано две прививки, Аля — будет, мне не советуют из-за сердца, С<ергею> Я<ковлевичу> и подавно, — следовательно, будьте осторожны!) Вскоре напишу еще. Привет вашим — если с Вами.
 
      МЦ.
 
      <Приписка на полях:>
 
      Как странно, помните Вы мне за неск<олько> дней рассказывали про еврея-врача, не побоявшегося? А болезнь уже в Вас сидела.
 
      <1929 г.>
 
      Вторник.
 
      Милый Николай Павлович!
 
      Очень жаль и чувствую себя очень виноватой, хотя на пятницу не сговаривались, а вчера в субботу была дома ровно в 5 ч., т. е. 2 или 3 мин<уты> спустя Вашего ухода, — даже немножко пошла вслед.
 
      Но у Вас ноги длинные.
 
      Нынче сдаю (на просмотр) первые главы, а завтра так или иначе извещу Вас, скорей всего зайдем с Муром утром. А м. б. и сегодня возле 3 ч. Когда Вы вообще дома?
 
      МЦ.
 
      <1929 г.>
 
      Дорогой Николай Павлович,
 
      Если будете нынче в городе, не могли бы завезти Гончаровой следующую записку, крайне нужно. (Либо 13, Visconti либо 16, Lacques Callot, — вернее первое) В крайнем случае воткните в дверь мастерской, а в лучшем (случае) привезите мне ответ. М. б. с моего вокзала поедете? Тогда зайдите, — столкуемся о Яннингсе.
 
      До свидания!
 
      МЦ
 
      — Хорошо бы, если зашли. М. б. к 12 ч.? Тогда у нас позавтракаете.
 
      <1929 г.>
 
      Милый Николай Павлович, застаю пустынный дом, такой же как УЛИЦЫ, которыми шла. Жду Вас завтра к 121/2 ч. (завтра рынок и, боюсь, что к 12 ч. не управлюсь). Но не позже.
 
      Спокойной ночи!
 
      <20-го марта 1930 г.>
 
      Четверг.
 
      Милый Николай Павлович! Если свободны, приходите завтра вечером, пойдем в наш к<инематогра>ф (хороший фильм) и расскажу Вам новости про свой вечер. Завтра — пятница. Жду Вас до 81/2 ч., но лучше будьте к 81/4 ч.
 
      МЦ
 
      Не можете — заходите в субботу, не позже 3-х ч. Кстати передам Вам библиотечную книгу.
 
      <1-го или 8-го апреля 1930 г.>
 
      Милый Николай Павлович,
 
      Письмо от Тэффи, ждет меня завтра в среду к 11 ч., чтобы составить заметку для Возрождения. До завтра мне необходимо знать, в каких книжн<ых> магаз<инах> продаются билеты. Нынче я дома от 5 ч. весь вечер, завтра еду поездом 10 ч. 50 мин<ут>. Ради Бога — известите, а то зря поеду.
 
      У Вас в доме никого, только белье кипит в одиночестве.
 
      МЦ
 
      <9-го июня 1930 г.>
 
      Понедельник.
 
      Милый Н<иколай> П<авлович>
 
      Нынче забыла у Вас ручку — тростниковую, маленькую, рядом с чернильницей.
 
      Ради Бога тотчас же спрячьте и занесите мне ее в пятницу. Поезд в 10 ч. 50 мин<ут>. Будьте не позже 10 ч. 30 м<инут> у нас. До свидания! Спасибо.
 
      МЦ.
 
      <23-го июня 1930 г.>
 
      Милый Н<иколай> П<авлович>. Большая просьба. 28-го июня, т. е. на днях, в нашей квартире будет трубочист, необходимо, чтобы кто-нибудь был в ней с 8 ч. утра. Если можно — переночуйте, чтобы не опоздать. Печка у нас в ужасном виде, прочистить необходимо, а звать отдельно осенью будет дорого, да и не дозовешься. Ключ у Али, т. е. у прислуги Жанны — 18 bis, Rue Denfert-Rochereau, кв<артира> Лебедевых. Можете взять в любое время. Потом оставьте у себя до отъезда, кому передать — извещу.
 
      У нас все грозы, но теперь по ночам, а дни чудные. Палочку пришлю недели через 2, возьмите в Медоне, адрес сообшу Выберу покрепче. Как Ваши экз<амены>? Напишите словечко. Привет и спасибо заранее за трубочиста: 28-го июня 8 ч. утра. Если увидите С<ергея> М<ихайловича> — горячий от меня привет
 
      МЦ
 
      Числа не знаю, знаю что нынче — понедельник.
 
      <Приписка на обороте:>
 
      Это — ближайший от меня городок, быв<шая> столица Савойи.
 
      С<ен-> Лоран, 10-го июля 1930 г.
 
      Милый Н<иколай> П<авлович>! Посылаю Вам пока 100 фр<анков> — на задаток. (Если книга ушла, верните так же, простым заказным). Узнайте, кстати, последнюю цену и сообщите где-нибудь сбоку письма, мелко, просто цифру — пойму. И через неделю дошлю остаток. Перед покупкой проверьте хорошенько книгу, нет ли вырванных листов или гравюр. Поаккуратней заверните.
 
      А это — La Roche-sur-Foren, чудесный городок, куда ездим на рынок, вернее — ходим. А сегодня за нами увязалась собаке (моя, благоприобретенная: chien-berger-quatre-yeux) и пришлось — так как обратно из-за груза ехали поездом платить за нее 5 фр. 50 коп., т. е. вчетверо дороже, чем за человека.
 
      Вчера ходили с хозяйкой (пришла из города за земляникой) и набрали — ходили мы с Тасей — каждая по литру. 2 часа сбору. Места самые змеиные, ноги и руки изодраны в кровь, но ни одного змеиного хвоста не видали.
 
      Мимо этого замку ходим каждый раз, — не знаю какого века, жил кардинал. (Мур, зараженный древностью: — «Мама! Когда Томми родился?» Томми — лошадь хозяев Сережиного замка, возящая и отвозящая «les hфtes», к тому же пашущая.)
 
      Здесь три замка: Сережин, рядом — другой — Comte de Chambos и кардинальский. Все — разные. Замки и избы, домов меньше всего, медонского образца совсем нет, — как будто не строят. Нашему дому ровно 100 лет, еще застал Гёте.
 
      Пишите — как дела с Ир<иной> К<арсавиной> (бывает ли в доме, самая лучшая — мать, потом Марьяша, она очень добрая и гораздо умнее сестры). Кланяйтесь им всем от нас и узнайте их письменный адрес, знаю дом только с виду.
 
      Итак, с нетерпением жду насчет Ундины. Простите за вечные хлопоты. Что — «О Германии»? Надо торопиться. Фотогр<афии> получились отлично, вышлю через неделю — заказаны.
 
      МЦ.
 
      С<ен->Лоран, 18-го июля 1930 г.
 
      Милый Н<иколай> П<авлович>. В саду ручей, впрочем не сад, а лес, и не лес, а тайга: непродёрная. Над щетиной елей отвес скалы. Все прогулки — вниз, мы последний жилой пункт. Почты нет, пишите на: St Pierre-de Rumilly Chвteau d'Arciae (H<au>te Savoie) мне. Завтра у Вас экз<амен>, ни пуха, ни пера! Третья гроза за 2 дня. Электричество потухло, пишу при уютной керосиновой лампе. Мур спит. Немножко обживусь — напишу подробнее. Спасибо за проводы и неизменную преданность.
 
      МЦ
 
      <На полях печатными буквами:>
 
      МУР — ЧИТАЕТ И ПИШЕТ!!!
 
      26-го июля 1930 г.
 
      St. Pierre-de Rumilly (H<au>te Savoie)
 
      Chвteau d'Arcine
 
      Дорогой Н<иколай> П<авлович>. Спасибо за все. Простите, что не писала раньше, болен Мур — вот уже почти месяц. Свалился в ручей и, хотя тотчас же был извлечен и высушен, застудил себе весь bas-ventre, — вроде воспаления пузыря. Д<окто>р сначала подумал, что — нервное, прописал бром, бром не помог, тогда прописал ежедневные (даже 2 раза в день) горячие ванны, приволокли за 12 кил<ометров> цинковую бадью — и с третьей ванны — простуда. Лежит в постели уже неделю, на строгой диете, очень похудел. Я никуда не выхожу и нигде еще не была, ни в Annecy, ни в Aix’n ни в Chamonix (куда мне совсем не хочется, хочется в Annecy — из-за Руссо, к<оторо>го я только что кончила).
 
      Болезнь Мура затяжная — когда-то вылезет? Условия для лечения/ лежания невозможные: холод, льет, топить нечем. Погода ужасающая, злостный ноябрь. Дела полны руки, у нас на пансионе Извольская, нужно хорошо кормить, в деревне ничего, кроме молока, хлеба и сыра — нет, бегаем в La-Roche — 12 кил<ометров> aller-et-retour, времени на писание (даже писем) совсем нет. Один примус вообще угас, другой ежеминутно заливается нефтяными фонтанами. Целый день отмываю копоть с кастрюль, — с рук уже не стоит.
 
      Все простужены. Вот тебе и горы! С<ергею> Я<ковлевичу> нечем доплачивать за пансион (Кр<асный> Крест дает 500 фр., нужно еще 500 фр., 2 раза доплачивала я, но иссякла).
 
      Вот наши невеселые дела.
 
      Эта дорога рядом с Chвteau d'Arcine, внизу шумит зелено-черный Борн, высота страшная. Напишите о себе, своем лете, всем. Занимаетесь ли? Куда и когда едете? Как погода? Как здоровье Ваше и Нины Николаевны? Поцелуйте ее за меня.
 
      МЦ.
 
      Еще раз спасибо за Германию. Деньги нашла: пошли Муру на ванну (Ундина!) <Приписка на полях:>.
 
      Не видала в Савойе еще ни одной коровы
 
      Откуда молоко?.
 
      5-го авг<уста> 1930 г.
 
      St. Pierre-de Rumilly (H<au>te Savoie)
 
      Chateau d'Arcine
 
      — мне —
 
      Дорогой Николай Павлович! Сердечное спасибо за чудный подарок, — держа в руке, долго гадала: что? И оказалось — самое нужное и приятное.
 
      Идея: почему бы Вам не проехать в С<ен->Лоран? Ночевали бы на сеновале, где часто ночует С<ергей> Я<ковлевич>, засидевшись до срока закрытия замка. Сеновал чудный, свод как у храма. Из Гренобля в С<ен->Лоран совсем недалеко, С<ергей> Я<ковлевич> дважды ездил к Афонасову. Могли бы, при Вашей любви к ходьбе, полдороги сделать в вагоне, остальное пешком. — Серьезно. — Буду Вам очень, очень рада, проедем вместе в Annecy, на дивное озеро. Повидаете снежные горы (Chamonix, Mer de Glace). Все это осуществимо, и — странно, что Вам самому не пришло в голову. Погостили бы недельку. С голоду бы не умерли, еда простая, но много, и готовлю я, как Вы знаете, на целую артель («на мало — не стоит труда!»).
 
      Словом — жду. Помните, в Понтайяке не удалось, пусть удастся сейчас. Пойдем компанией в ночевку на Mole (высшая гора поблизости, 2 тыс<ячи> 500, С<ергей> Я<ковлевич> с Алей были, там цветы с кулак, и любимая Вами «область скал». Вверх — 5 ч., вниз — 7 ч.).
 
      Никаких отговорок, мы сейчас соседи, вообразите, что Вы в Bellevue, а я в Медоне. Не сможете на неделю — на три дня. Отвечайте тотчас же: во-первых да, во-вторых — когда. Мы с Вами столько лазили по холмам, что не грех разок и нб гору.
 
      До свидания (скорого). Предупредите заранее, п. ч. может статься, что получу днем позже — из-за осложнения с почтой. Узнайте час прихода поезда, встретим.
 
      Итак …
 
      МЦ.
 
      <Приписка на полях:>
 
      Угощу Вас чудным малиновым вареньем: еще горячее! Собирали Аля и Наталья Николаевна.
 
      Никаких доводов не принимаю.
 
      14-го окт<ября> 1930 г.
 
      Здравствуйте, Милый Николай Павлович!
 
      Буду рада повидаться. Не забудьте ключ.
 
      Лучше всего к 3 ч., когда выходим на прогулку с Муром.
 
      До скорого свидания!
 
      МЦ.
 
      Медон, 18-го окт<ября> 1930 г.
 
      Милый Н<иколай> П<авлович!>
 
      (Так Царица писала Саблину)
 
      Вот листок для France et Monde. Если думаете зайти ко мне в понедельник, заходите не позже 6-ти, ибо уезжаю. Если же не можете — во вторник утром. Сердечный привет.
 
      МЦ.
 
      <20-го октября 1930 г.>
 
      Понедельник
 
      Милый Н<иколай> П<авлович>,
 
      Только что письмо от Фохта, где он пишет, что денег в Редакции нет, что он сам мне передаст деньги и т. д., — словом обычная морока.
 
      Но Вы все-таки поезжайте. 1) м. б. и сказки, т. е. все-таки заплатят (мое положение ужасно) 2) если скажут, что платежами заведует Фохт, Вы им вручите прилагаемое письмо, к<отор>ое Вас уполномачиваю прочесть.
 
      Спасибо заранее. Если сможете — зайдите рассказать до шести, не сможете — завтра утром.
 
      М. б. они Вам сразу передадут несколько номеров журнала для меня, попросите.
 
      МЦ.
 
      <Конец октября 1930 г.>
 
      Милый Н<иколай> П<авлович>,
 
      Сейчас получила вторичную повестку на кв<артирный> налог — 450 фp. — saisie en huit jours, т. е. 7 нас будут описывать.
 
      Нужно во что бы то ни стало выдрать фохтовсхие деньги, т. е. —
 
      Заходите за мной завтра, чтобы вместе отправиться в Humanites Contemp<orain> (France et Monde) и попытаться наконец получить. Возьму с собой повестку.
 
      Приходите так, чтобы вернее застать кого-нибудь в редакции.
 
      Итак жду.
 
      МЦ.
 
      <Январь-февраль 1931 г.>
 
      Милый Николай Павлович!
 
      Большая просьба: у меня есть надежда издать Перекоп отдельной книжкой, но для этого необходимо переписать его на машинке. — 1000 строк. —
 
      Отдельного беловика, с которого бы можно было переписывать, у меня нет, пришлось бы с голосу, т. е. мне — диктовать. Думаю, если бы по 100 строк (коротеньких) в день — справились бы дней в десять. Вы же знаете мою строку — короткую.
 
      Ответьте пожалуйста — можете ли? Обращалась в контору, но безумные цены.
 
      Если да, нужно было бы приступить сразу.
 
      Всего лучшего.
 
      МЦ.
 
      Утром я почти всегда свободна, но об этом сговорились бы потом.
 
      Если да, сообщите свои более или менее свободные часы: утро? apres-midi? вечер? Я очень связана отъездами в город С<ергея> Я<ковлевича>, но выкроить бы можно было.
 
      У Вас ли книги, бывшие у Странге: 2 тома Дюма и Гёста Берлинг?. Я его совсем не вижу, боюсь книги пропадут.
 
      <Февраль 1931 г.>
 
      Вторник
 
      Милый Н<иколай> П<авлович>,
 
      Перекоп более или менее готов. Когда Вы можете ко мне придти печатать? Мое самое удобное время 5 ч. Если дома — ответьте. Привет
 
      МЦ.
 
      Нет ли у Вас хоть немножко свободных денег?
 
      Мы погибаем. Все ресурсы разом прекратились, а Новая газета статьи не взяла.
 
      <Февраль 1931 г.>
 
      Милый Николай Павлович!
 
      Приходите нынче на блины к 121/2 ч., после попечатаем. Машинку накормим тоже.
 
      Если случайно не можете (на блины), приду к 2 ч. — я.
 
      Но лучше смогите.
 
      До свидания. Не запаздывайте и не забудьте машинку.
 
      МЦ.
 
      Воскресенье.
 
      <Февраль-март 1931 г.>
 
      Понедельник.
 
      Дорогой Николай Павлович,
 
      Принесите мне нынче все уже напечатанное, мне нужно спешно исправить и представить. Просьба: пока никому о моих планах и надеждах насчет устройства Перекопа.
 
      Итак, жду Вас к 4 ч.1/2, нам нужно сделать нынче возможно больше. Сердечный привет.
 
      Вы меня очень выручаете.
 
      Нынче же уговоримся насчет поездки к В<ере> С<тепановне>.
 
      МЦ.
 
      <Весна 1931 г.>
 
      Милый Николай Павлович, увы, увы, пролетает и вторая башмаковая сотня: мне крайне нужны деньги, дайте Але те 28 фр., а если еще спите, занесите мне их сразу после завтрака (до 21/2 ч.) — потом уйдем.
 
      Итак жду.
 
      МЦ.
 
      Кстати, расскажите про Ивонну.
 
      <Конец декабря 1932 — начало января 1933 г.>
 
      Милый Николай Павлович,
 
      Если Вам не трудно, пришлите мне пожалуйста точный адр<ес> русской гимназии и адр<ес> того преподавателя (фамилию, имя и отчество) к<отор>ый, по Вашим рассказам, хорошо относился к моим стихам.
 
      Мой адр<ес> до 15-го
 
      Clamart (Seine)
 
      101, Rue Condorcet
 
      Всего лучшего и спасибо заранее
 
      МЦ.
 
      Не странно ли, что попала к Вам как раз в день (а м. б. и час) Вашего приезда.
 
      Заходили с Муром.
 
      <Без даты>
 
      Дружочек!
 
      Сейчас ко мне заходил Ваш папа и, не застав С<ергея> Я<ковлевича>, сказал, что зайдет к 9-ти ч., с поезда.
 
      Поэтому — приходите раньше, часам к 61/2, вместе поужинаем и, если не будет дождя, пойдем ходить, или еще что-нибудь придумаем.
 
      Мне не хочется, чтобы Ваш папа думал, что Вы все время у нас — потому — что этого нет.
 
      А м. б. — Аля, Вы и я — втроем в кинематограф? (наш). Говорю на случай дождя.
 
      Словом, увидим.
 
      М. б. уже к 6-ти придете? Не настаиваю, п. ч. боюсь отрывать Вас. Но на 61/2 настаиваю. До свидания!
 
      МЦ.
 
      <Без даты>
 
      Воскресенье
 
      Милый Николай Павлович!
 
      Предложение: хотите нынче вечером в Кламар, на хороший фильм (Fiйvre, американский). Приходите как условлено в 7 ч., поужинаем и отправимся.
 
      Расскажу о своих вечеровых делах. Только не запаздывайте. До скорого свидания!
 
      МЦ.
 
      <Без даты.>
 
      Воскресенье.
 
      Cher ami,
 
      Venez me tenir compagnie avec Mour.
 
      Все уходят, я сижу с ним целый день. Приходите сразу после завтрака, если будет дождь посидим дома, солнце — Вы проводите нас с ним в Кламар. У меня есть для Вас приятная находка, душевного порядка.
 
      Варенье не несите, ибо завтрашний день не упраздняется.
 
      Жду.
 
      МЦ.
 
      Если солнце — не позже 2 1/2 ч. Лучше к 2 ч.
 
      <Без даты>
 
      Милый Николай Павлович!
 
      Подождите меня, пожалуйста, я в Кламаре, скоро вернусь. Ключ под дверью.
 
      МЦ.
 
      <Без даты>
 
      Милый Н<иколай> П<авлович>,
 
      Простите, что не дождалась, — пришлось неожиданно ехать в город. Жду Вас сегодня вечером, после 8 ч. Посидим — побеседуем.
 
      МЦ.
 
      <Без даты>
 
      Милый Николай Павлович! Я приехала и очень рада буду повидаться. Если П<авла> П<авловича> сейчас нет дома, попросите его захватить письмо завтра и, если не трудно, занесите. А то оно давно лежит.
 
      Жду Вас либо нынче вечерком, либо завтра.
 
      МЦ.
 
      <Без даты>
 
      Среда
 
      В субботу идем. Выясните, может ли Павел Павлович. Остальное как условлено.
 
      МЦ.
 
      <Без даты>
 
      Вторник
 
      Милый Николай Павлович!
 
      Вы мне очень и срочно нужны. Я дома от 12 ч. до 21/2 ч. и вечером от 5 ч. до 7 ч. Дело важное.
 
      Привет.
 
      МЦ.
 
      Если не спите и дома — скажите Але, когда будете.
 
      <Без даты>
 
      Милый Николай Павлович.
 
      Приходите ко мне, если можете, завтра часа в два — пойдем за ящиками (4 уже есть) — если есть, захватите пилку для полок. Итак, жду до 21/2 ч.
 
      МЦ.

БУНИНОЙ В. Н