Мой новый адр<ес>:
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      Meudon
 
      Целую Вас и еще благодарю.
 
      МЦ.
 
      Шкаф пошел Муру, большой стол Сереже, на маленьком обедаем, на краденой софе лежу.
 
      ________
 
      Да! ЧУДНЫЙ номер с И — новыми!
 
      Медон, 2-й день Пасхи 1927 г.
 
      Дорогая Саломея,
 
      Буду просить Вас о II ч<асти> (пишу как о книге!) иждивения. Вы удивитесь, куда ушли деньги с вечера? На квартирный залог — только сейчас довнесенный — зубного врача — и жизнь, к которой еще присоединилась Пасха: обязательность радостей.
 
      Буду у Вас скоро, просила П<утер>мана сговориться с Вами, когда мне придти. Занесу ему к Вам первую часть рукописи. Не сердитесь, что не запросив Вас, сговариваюсь с П<утер>маном о встрече у Вас, звала его к себе — занят — а дорог в Париже кроме как к Вам я не знаю. (Встреча с ним у Вас — идет от него, это я для пущей ясности.)
 
      Итах, надеюсь видеть Вас еще на этой неделе. Четверг, о к<отор>ом писала П<утер>ману. что занят — освободила. Занято, пока, только следующее воскресенье. Если уже сговорились с П<утер Оманом, не отвечайте, он известит.
 
      Целую Вас и кончаю тем, с чего начать должно бы:
 
      Христос Воскресе!
 
      МЦ.
 
      12-го мая 1927 г.
 
      Meudon (S. et О.)
 
      2, Avenue Jeanne d’Arc
 
      Дорогая Саломея,
 
      Совсем кончила книгу. Давайте повидаемся! Когда? Занята только во вторник (нынче четверг). В воскресенье или понедельник? Ответьте. Целую Вас.
 
      МЦ.
 
      <Июнь 1927>
 
      Дорогая Саломея,
 
      Почему не были на евразийском обеде? Было чудно. Ждали Вас чуть ли не целый час.
 
      Очень хочу Вас повидать, напишите когда. Целую Вас.
 
      МЦ.
 
      Четверг.
 
      Meudon (S. et О.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      Кончила новую вещь — Поэму Воздуха — которая никому не нравится — et pour cause (NB! воздуха!)
 
      8-го авг<уста> 1927 г.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Av<enue> Jeanne d’Arc
 
      Дорогая Саломея,
 
      Помогите мне достать визу для моей сестры Аси (Анастасии Ивановны Трухачевой) едущей сюда на 7 дней, на обратном пути, в Россию — из Сорренто, куда ее, по доброте сердца, выписал Горький, с которым она знакома только по письмам. Ася — член моск<овского> Союза Писателей и помощник библиотекаря Музея Изящн<ых> Искусств в Москве (нашего отца). Причастности к политике никакой.
 
      № паспорта 129412/26094
 
      Мы не виделись с 1922 г. В Сорренто ехать я не могу. Целую Вас.
 
      МЦ.
 
      Р. S. Если можно — не рассказывайте про Горького — не надо — просто: нужна виза.
 
      <Приписка на полях:>
 
      Ася отпущена на месяц, едет обратно в начале сентября.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      <Август 1927>
 
      Дорогая Саломея,
 
      Буду у Вас в среду, в 4 ч. Можно будет тогда же получить иждивение? Слоним — шестое письмо! — не отвечает и не платит, прихода ниоткуда, я совсем обнищала. Расскажу Вам забавное о —
 
      «Нам каждый гость дарован Богом»…
 
      Спасибо за мысли о визе и шляпе.
 
      Целую Вас.
 
      МЦ.
 
      От Аси последнее письмо из Венеции, сейчас, очевидно, уже в Сорренто.
 
      30-го августа 1927 г.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      Дорогая Саломея,
 
      Я свинья, целое стадо, м. б. и евангельское. Но — 1) корректура книги 2) судорожная переписка с Асей 3) приготовления к ее приезду 4) приготовления к нашему отъезду — и все очередное, т. е. стирка, варка, жарка, прогулки и — жара, новорожденная, правда, но богатырская.
 
      Ася приезжает 2-го на несколько дней, с тем, чтобы обратно вернуться в Сорренто, и оттуда уже — в Москву, виза есть, получила телеграмму.
 
      Пишу благодарность Парэну. — Как жаль, что Вы Асю не увидите. И как жаль, что она Bac — не. Чуть было сама не попала в Сорренто, — Горький предлагал Асе — но тогда бы Ася не увидела ни С<ережи>, ни Али, ни Мура, к<оторо>го не видела никогда. А в Сорренто мирты, Горький в Асином письме прислал листочек, упавший прямо в миртовое деревце Федры, — ЧЕСТНОЕ СЛОВО! в открытую тетрадь. Редкий случай, когда лист падает нб дерево. Целую Вас, сердечный привет А<лександру> Я<ковлевичу>. По приезде Аси напишу еще.
 
      М.
 
      <Приписка на полях:>
 
      Книга, кажется, выходит хорошая. Вам многое понравится.
 
      15-го сент<ября> 1927 г.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      Дорогая Саломея, так коротко писала и пишу Вам оттого, что болен Мур. Краснуха, первые дни был сильный жар, сейчас меньше, но держится, кроме того, сильный кашель и частая рвота. Лечит русская докторша, очень хорошая, немецкой школы. Поездка, кажется, провалилась. Позже 20-го ехать бессмысленно, а к 20-му Мур вряд ли встанет.
 
      Ася у меня уже две недели, на днях едет. Много рассказывает о России, морально хуже, чем было в <19>22 г. Сама не изменилась, — впрочем Вы ее не видели и такие отзывы мало говорят.
 
      Горюю о новых местах — уклонившихся. Вера С<ув>чинская зовет изо всех сил, уехала 4-го. Там (St. Palais) сейчас Прокофьев, тоже зовет. Конверт, предусмотрительно заклеенный, вскрыт, деньги тихо и верно текут. Текут и окна — сверху вниз, в комнатах холодней, чем на улице, а на улице ноябрь. Деревья серые.
 
      Дружески завидую Вам от всей души. Немножко обойдусь — расскажу Вам забавную и ПОСРАМИТЕЛЬНУЮ вещь о Св<ятополк-> М<ир>ском. Достоверную. Позорную.
 
      Кончаю письмо благодарной просьбой об иждивении — если можно. Сколачиваем на терм (1-го).
 
      Пишите, — когда вспомянусь!
 
      МЦ.
 
      <Приписки на полях:>
 
      Сердечный привет А<лександру> Я<ковлевичу> — и Ирине, если меня помнит. Але 5/18-го — 14 лет. Скоро я буду бабушкой!!! Cassis — это который пьют?
 
      10-го Окт<ября> 1927 г.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d’Arc
 
      Дорогая Саломея, Мур и Аля уже отболели, я, приблизительно, тоже, но дезинфекции еще не было, п. ч. раньше 6-ти недель бессмысленно, а срок им будет в конце месяца. Если не боитесь зараз, приезжайте, — у меня все бывают, и пока (тьфу, тьфу) ни с кем ничего. Не знаю степени Вашей подверженности таким явлениям. Давайте так: если у Вас, лично, была — приезжайте. Дома переоденетесь и вымоете руки (NB! одно платье будет прокаженным). Если нет — не являйтесь ни за что, придется обриться (брилась уже 4 раза, хочу еще два: новая страсть) или облезть.
 
      Письмо Ваше пришло в день моего рождения, вчера 26-го ок<ября>/ 9-го окт<ября> приятное совпадение.
 
      Саломея! У меня есть 6 книг одного совр<еменного> франц<узского> поэта — и КАКИЕ! С картинками!
 
      Словом, очень хочу Вас видеть и надеюсь одинаково на Ваше безумие и благоразумие. Но, если соберетесь, предупредите, — я уже выхожу (разношу).
 
      Спасибо за иждивение и обещание досылки.
 
      <Приписки на полях:>
 
      ВЫДУМАЙТЕ МНЕ ГОЛОВНОЙ УБОР, ХОЖУ В ДЕТСКОЙ ФЕСКЕ.
 
      Целую Вас (le baiser du lйpreux ) и жду письма.
 
      МЦ.
 
      Есть 1905 год Пастернака — ЧУДНЫЙ!
 
      28-го Октября 1927 г.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d’Arc
 
      Дорогая Саломея,
 
      Ни йоты, ни тени, и дезинфекция и чистка, все в порядке, жажду Вас видеть, спасибо за иждивение, целую, жду письма.
 
      МЦ.
 
      27-го дек<абря> 1927 г., вторник,
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      Дорогая Саломея,
 
      Заминка: чек ошибочно помечен <19>25 г. Прилагаю с просьбой оставить у прислуги другой, на два года старше (<19>27 г.) За ним завтра (в среду) зайдут. Предупредите прислугу, что зайдет господин, к<отор>ый спросит «une lettre pour M. Efron ». У меня огорчение: у Али и Мура не то ангина, не то грипп, во всяком случае жар и кашель (у Али и горло). Оба в постели. Никуда не выхожу. Чек, как тот, что возвращаю, пожалуйста, на имя С<ергея> Я<ковлевича>.
 
      До свидания. Очень рада буду повидаться, через неделю, надеюсь, дети обойдутся, тогда спишемся, захвачу Федру, которая Вам понравится больше Поэмы Воздуха.
 
      Да! Если все-таки что-нибудь найдется Ирининого для Али, приму с радостью, что бы ни было. Все нужно.
 
      Целую Вас и поздравляю с <19>28-ым.
 
      МЦ.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      9-го января 1928 г.
 
      Дорогая Саломея,
 
      Всячески сочувствую: то же и хуже, — кроме харка, сморка и хорка (у меня) еще короста, честное слово! т. е. вся голова в нарывах, выстрижена в 10-ти местах, несколько дней ходила перебинтованная как солдат, в самочувствии Иова — и резали, и мазали, — все новые и новые, теперь лечусь дрожжами и кажется вылечиваюсь.
 
      Во вторник боевая лекция Алексеева, первое открытое выступление Евразийцев, афишу прилагаю, а в среду доклад Слонима о молодых писателях за рубежом (где он их видел??), пойду исключительно в целях Вашей книги и его посрамления. Давайте так: Вера С<увчин>ская Вам позвонит и Вы с ней сговоритесь, а она меня известит. Алексеев, к сожалению, уезжает на днях.
 
      До свидания, желаю здоровья, сердечный привет А<лександру> Я<ковлевичу>. Целую Вас.
 
      МЦ.
 
      5-го февраля 1928 г.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d’Arc
 
      Дорогая Саломея, две больших просьбы. Ради Бога — иждивение или хоть часть, в этом месяце С<ережа> не играл, а я ни строки не напечатала, нечем жить, и каждый день может нагрянуть газ. Опускаю и молочников и булочников. Положение поганое, меня хоть в Сов<етской> России и наградили богемским миросозерцанием, но я в отношении задолженности (зависимости) трагически-буржуазна. — Выручайте! — Второе: ПУ-ТЕР-МАН. Чту?! Где?! КАК?! В издательстве домашнего адреса не дают, как узнать? Со всех сторон расспросы о книге — что отвечать? Вообще, что мне с ним делать? Посоветуйте. Уже дважды просили на отзыв. От факта книги (какова бы ни была!) многое зависит, могла бы съездить напр<имер> почитать в Чехию, мне об этом писали. И — пустые руки. Расскажите ему об этом, если позвонит. Ради Бога, простите за лишние заботы. Целую Вас.
 
      МЦ.
 
      <Приписки на полях:>
 
      Пишу хорошую вещь.
 
      Саломея! Достаньте и прочтите упоительную книгу сов<етского> писателя Вячеслава ШИШКОВА «Бисерная рожа». (Рассказы).
 
      11-го февраля 1928 г.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      Дорогая Саломея, огромное спасибо за двойное спасение. Конечно нам нужно повидаться до Вашего отъезда (завидую!). В ответ на предложение П<утер>мана встретиться у Вас в один из трех последних дней недели (оцените долготу периода!) я назначила ему воскресенье, — он должен был запросить Вас и оповестить меня. Но приезд А<лександра> Я<ковлевича> меняет дело. Давайте так, — со следующей среды когда хотите.
 
      Вчера целый день рассылала челобитные в сопровождении подписных бланков, — вплоть до России! Посмотрим.
 
      Хожу в Вашем в серо-синем осином свитере, Аля не влезла. Но обе юбочки ей как раз.
 
      До свидания, еще раз от всего сердца спасибо за мужски-молниеносную помощь (NB! старинных времен — мужски!) Буду ждать Вашего оклика, а — паче чаяния уедете раньше среды — добрый путь. Сердечный привет А<лександру> Я<ковлевичу>.
 
      МЦ.
 
      25-го февраля 1928 г.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d’Arc
 
      Дорогая Саломея, сгораю от самой черной зависти, но у нас тоже весна, — обскакавшая себя на месяц! Погода трогательна донельзя, уже не сидится, а идти некуда, потому что парк знаю наизусть, а в лесу хулиганы.
 
      Виделась с П<утер>маном, дела неплохи, есть надежда на выход книги в марте. Огромное спасибо за чудо десяти билетов, мною пока продано три. Остальные (адресаты) молчат. Есть надежда еще на подписчиков в России.
 
      Да! В Печати и Рев<олюции> огромная статья об «эмигрантских писателях», больше всего о Бунине и обо мне. № у меня есть, приедете покажу. Кое в чем упреки — мне — правильны, но не так направлены. Я бы упрекнула себя лучше. (Говорю о малоумии. — Вы ведь читали отчет?)
 
      Дорогая Саломея, огромная просьба, я бы очень хотела устроить Алю в студию Шухаева, но он берет 200 фр<анков> в месяц, а мне и 100 невозможно. Нельзя ли было бы бесплатно, тем более, что она, по обстоятельствам нашей жизни, могла бы ездить только через день, в послеобеденные часы. (У Шухаева от 9 ч. до 4 ч.)
 
      Она очень способна, с осени учится во франц<узской> школе рисования, но — безнадежной, как большинство таких школ. Вы настолько знаете меня, что не заподозрите ни в материнском преувеличении данных, ни в материнской же излишней требовательности к школе. Просто — Аля очень способна, а школа «pour dames et demoiselles», ерунда, жалко моего времени, которое на это уходит (с 12 ч. до 6 ч., в эти дни, пасу Мура и ничего своего не делаю).
 
      Подумайте. И если что-нибудь возможно — сделайте. Я знаю двух учеников этой Студии, оба они меньше одарены чем Аля. Но — платежеспособны. И мне обидно. Как лучше — написать ему (Вам) или отложить до Вашего приезда? Вам виднее.
 
      Пишу русскую вещь, начатую еще в России. Хорошая вещь. Замечаю, что весь русский словарь во мне, что источник его — я, т. е. изнутри бьет.
 
      Целую Вас, поправляйтесь, бегство у таких как Вы — победа.
 
      МЦ.
 
      14-го марта 1928 г.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      Дорогая Саломея!
 
      Где Вы и что Вы? (Oщ suis-je? Que vois-je? ) Если Вы целы и невредимы, зримы и видимы, назначьте мне какой-нибудь день (вечер) в начале следующей недели (начиная с понедельника), захвачу Федру, если захочется почитаем, можно ведь не всё.
 
      Сейчас читаю Пруста, с первой книги, (Swann), читаю легко, как себя и все думаю: у него всё есть, чего у него нет??
 
      Итак, жду оклика, а пока целую Вас.
 
      МЦ.
 
      Р. S. Хорошо бы по поводу Федры вытянуть моего дорогого издателя и совместно — бархатными лапами — на него напасть.
 
      10-го мая 1928 г.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      Дорогая Саломея,
 
      Почему мы с Вами так долго не видимся? Теряюсь в догадках. Может быть Вы обиделись на мое внезапное исчезновение из поля Вашего зрения на Евразийцах? Дело было не во мне, С<ергей> Я<ковлевич> внезапно меня увел, — ему нужно было исчезнуть незаметно и безвозвратно. Я не успела опомниться, как уже оказалась на улице.
 
      Можно попросить Вас об очередном иждивении? Когда увидимся? Хочу прочесть Вам Красного бычка.
 
      (замогильным, нет — заупокойным голосом:) — Что Путерман??
 
      Целую Вас.
 
      МЦ.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      27-го мая 1928 г.
 
      Дорогая Саломея,
 
      Разлетелась к Вам и…Madame est partie Почему не окликнули? Праздный вопрос и еще более праздный укор.
 
      Милая Саломея, быка за рога, посылаю Вам 10 билетов на мой вечер 17-го июня с докладом обо мне (достаточно странно?) — угадайте кого? — похитителя Фернандэза: Слонима. Слоним будет читать, а я буду молчать, потом я буду читать, а Слоним молчать (ему труднее, чем мне!)
 
      Постарайтесь распространить в Лондоне, докажите пострадавшим, что они, в конце концов, в выигрыше: билет есть, а идти не только не надо: НЕВОЗМОЖНО.
 
      За билет берите сколько заблагорассудится, — т. е. не меньше чем дадут. Этот вечер — вся моя надежда на лето. Опишите положение, т. е. ОСВЕЖИТЕ скарлатину (из-за которой мы в прошлом году прогадали море), — кроме того у Мура уже 7 мес<яцев> бронхит, не сдвигающийся с места несмотря на жару, мне необходимо его увезти. С<ергей> Я<ковлевич> недавно был у Алексинского: резать-не резать, но всяческие недуги, режим, а главное — отдых. В Медоне его быть не может.
 
      Настоящее письмо напишу Вам на днях, бумага не терпит иных сожительств.
 
      Целую Вас, буду рада, если напишете.
 
      МЦ.
 
      7-го июня 1928 г.
 
      Meudon (S. et 0.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      Дорогая Саломея, очень обрадовалась Вашему письму, я по Вас соскучилась. Обескураживает отсутствие прямого адреса (Ваша прислуга мне давала, но что-то странное, вроде: Лондон — Саломея!) не верю в достоверность Мирского, на которого пишу, — когда у меня с человеком кончается, кончается человек, следовательно и дом, где он живет, а уж во всяком случае номер, — нет! только номер остается, как в царстве будущего (О или О bis!)
 
      С вечером у меня очень плохо: никто не берет. Цветник отказов, храню. Одни (Т. Л. Сухотина, жена Эренбурга, значит: одне!) не видаются с русской эмиграцией (чем французы-туземцы хуже? — для вечера! а налетчики-американцы??) другие издержали весь свой запас дружественной действенности на недавний вечер Ремизова, — вообще вечеров, Саломея! — вот 13-го вечер Рощина (писателя, читали? я нет) и с какой программой: Рощина-Инсарова, Кошиц, Дон-Аминадо, еще кто-то — не то что НАШ тощий Слоним!
 
      Г<оспо>жа Фундаминская (Амалия? какая жуть!) по всем отзывам могущая взять 20 — и по — 100! (ни секунды не верила!) взяла, на всякий случай, 4 по 25. Единственно неунывающие — Прокофьевы, у них, должно быть, какое-нибудь слово.
 
      А С<ув>чинский, знающий всех музыкантов и не давший мне ни одного!
 
      Друг тот кто делает — согласны? Все иное я называю слизанием сливок (кошки).
 
      И кончится все, согласно прошлогодней поговорке Мура — его первой фразе — «Народу масса, денег мало», — видите, не всегда рифмуют МАССА и КАССА.
 
      — Рада, что рады книжке. Я ее еще не читала, наверное никогда в не прочту в страхе заведомых опечаток.
 
      Милая Саломея, мне билеты важнее чем подписки, с книги я все равно никогда ничего не получу, горестно уверена.
 
      С П<утер>маном мы встретились средне: я ему сказала, что Поволоцкий жулик, а оказался его друг. Сначала мы оба злились и надписывали, нет! он взрезал (страницы, как животы) я же: № 1, № 2, № 3 — Марина Цветаева Марина Цветаева Марина Цветаева — до полного одурения — потом отходили и пили чай. Все это на фоне огромной безмолвной Али, весьма напоминавшей полежаевских «молодцов». П<уте>рман даже, не без робости: «А дочка у Вас атлетического сложения», на что я: «Да и я ничего». (Тут-то он и дал чаю.)
 
      До свидания, милая Саломея, обрываю из-за билетных дел — опять к кому-то идти, кого-то улещать.
 
      Мне очень жалко, что П<утер>ман Вам послал книжку без надписи, но тогда, у него, я бы двух слов не выжала. Хотите — пусть эта пойдет А<лександру> Я<ковлевичу>, а я Вам дам другую?
 
      МЦ.
 
      Спасибо Мирскому за чек. Пусть, когда поедет (он ведь собирается в Париж?) захватит книгу, я ему надпишу. Деньги пока не высылайте, буду тратить «мирские», а Ваши пойдут на терм (1-го июля).
 
      18-го июня 1928 г.
 
      Дорогая Саломея?
 
      Вопросительный знак (случайный) относится к: почему не были на вечере?
 
      Сидели потом всей компанией: Мирский, Сувчинский. еще разные, в вспоминали Вас. Мирский был ЧУДНЫЙ.
 
      Милая Саломея, если возможно, пришлите иждивение, а то придется грабить тощую вечеровую кассу. Мне не повезло: вчера и единств <енный> cпектакль Антония, и половина моей публики ушла туда.
 
      Целую Вас, когда увидимся? Пока занята только в среду.
 
      МЦ.
 
      29-го июня 1928 г.
 
      Дорогая Саломея,
 
      Спасибо за иждивение и не считайте меня невежей, после вечера столько дел, еще больше, чем до. Мечемся по всей карте в поисках 2 piйces et cuisine на фоне моря, — занятье гиблое, вечер дал гроши, а ради отъезда все и делалось.
 
      Надеюсь уехать в конце следующей недели (С<ергей> Я<ковлевич> на днях едет вперед, искать), непременно забегу проститься — на счастье. Предстоят все предотъездные хлопоты, голова кругом идет. Напишите словечко, в какие часы Вас легче застать — принципиально. Лучше не вечером, вечера уходят на переписку и правку Федры, к<отор>ую должна сдать на самых днях в надежде на недоданные 300 фр. (ТОРГУЮТСЯ, НЕГОДЯИ! Здесь 1 фр. строка, в России РУБЛЬ!)
 
      Целую Вас и жду весточки.
 
      МЦ.
 
      11-го июля 1928 г.
 
      Дорогая Саломея! Второй день как приехали. Чудная природа: для меня — рощи, для остальных море (вода грязная и холодная, купаюсь с содроганием), чудная погода, но дача — сезон — 2 тыс., по соседству такие же — 31/2 и 4, нам еще «повезло». (По-моему, такая прелесть как лето и такая радость как дом (все с ним связанное) должны быть даром, а?)
 
      Поэтому, если можно, пришлите иждивение, не хочется сразу открывать счет в лавке, нас не знают. Слава Богу, и квартира и обратный проезд оплачены, нужно только на жизнь.
 
      Простите за такое короткое и скучное письмо, обживусь — напишу как следует. Пишите об Ирине и о себе. Целую Вас.
 
      МЦ.
 
      20-го августа 1928 г.
 
      Pontaillac, prйs Royan
 
      Charente Infйr<ieur>
 
      Villa Jacqueline
 
      Дорогая Саломея, все ждала от Вас весточки, — где Вы и что Вы, а, главное, что с Ириной? Я Вам писала последняя.
 
      У нас начался разъезд, — 8-го уехал С<ергей> Я<ковлевич>, вчера С<ув>чинский и Алексеев, днем раньше — Карсавины. Но не-евразийцев здесь еще гибель, у русских по летам таинственная тяга друг к другу.
 
      Милая Саломея, мне очень тяжело напоминать Вам, особенно сейчас, когда У Вас такая забота, — откладывала со дня нб день и занимала у знакомых — нельзя ли было бы получить август<овское> иждивение? 28-го уезжает В. А. С<ув>чинская (при встрече много об этой странной паре расскажу) я ей кругом должна, хотелось бы отдать, и, вообще, не на что жить, — здесь очень дорого, в Париже держишься дешевкой, т. е. разностью качества и цен тех же предметов (можно за 1 фр., можно за 10 фр.), — здесь всё за 10 фр… Карсавины, сняв на 3 мес<яца>, просуществовали месяц.
 
      Если бы не дороговизна, здесь очень хорошо. Чудесные окрестности, — огромный сосновый приокеанский лес, на десятки верст, деревеньки со старыми церквами, кроты (не люблю!) Сам Понтайяк — суша, жив только пляжем. Пробуду здесь с детьми до конца сентября, радуюсь тишине.
 
      Очень жду от Вас вестей, заходил ли к Вам С<ергей> Я<ковлевич>, м. б. в первые дни не успел, — за его отсутствие скопилось множество дел по из<дательст>ву, — евразийский верблюд. (Кажется, будет редактировать евраз<ийскую> газету, но м. б. это секрет.)
 
      Целую Вас нежно, простите за просьбу, пишите.
 
      МЦ.
 
      Посылаю заказным, чтобы во всяком случае переслали.
 
      Понтайяк, 1-го сентября 1928 г.
 
      Дорогая Саломея! Слава Богу, что тиф, а не что-нибудь другое, — дико звучит, но так. Но какое у Вас ужасное лето. И как все вокруг беспомощны сделать его иным.
 
      Пишу Вам так редко не из равнодушия, а — стыда; точнее — несоответствия того, чем живу я, и того, чем живете Вы, — все равно, что больному о чудной погоде, Вы же сейчас хуже, чем больной. Надеюсь, что последнее все-таки относится к прошлому, что Ирине с каждым днем лучше, следовательно и Вам.
 
      Когда Вам опять будет дело до всего и всех, напишите, расскажу Вам много развлекательного. (Кто жаднее больного на новости, когда дело пошло на поправку? Удесятеренная жизнь. Так будет и с Вами!)
 
      А пока — сердечное спасибо за быстрый отклик с иждивением, мне даже стыдно благодарить. Мы остаемся здесь до конца сентября, очень рада буду, если, отойдя, напишете.
 
      Целую Вас нежно. Привет А<лександру> Я<ковлевичу>, если с Вами.
 
      МЦ.
 
      17-го сентября 1928 г.
 
      Pontaillac, prйs Royan
 
      Charente Infиr<ieur>
 
      Villa Jacqueline
 
      Дорогая Саломея, можно Вас попросить об иждивении? 25-го мы Уезжаем, и предстоят платежи.
 
      Наш отъезд — последний, и нас иигго не провожает. Провожали и проводили всех.
 
      В Руаян я больше никогда не вернусь, когда возвращаются — вещи двоятся. Кроме того, Руаян для меня кусок жизни, а не город. Отсюда — невозвратность.
 
      Хорошее лето, без событий, одна природа. Я бы долго могла так жить, если бы не, с половины лета, угроза отъезда. А отъезд для меня — помимо лирики — сломанные или испорченные за лето вещи, страх очной с ними — хозяйка, счеты, подсчеты, увязка, отправка, — БОЮСЬ И НИ О ЧЕМ другом НЕ ДУМАЮ, вот уже две недели.
 
      Я страшный трус, Саломея.
 
      Напишите мне словечко о своей жизни, давно не писали. Встала ли Ирина? Скоро увидимся, мне здесь всего 8 дней.
 
      Пишу во втором ночи, целый день снимала и печатала, только что — проявляла, много хороших снимков, покажу.
 
      Целую Вас
 
      МЦ.
 
      Понтайяк, 23-го сент<ября> 1928 г., воскресенье.
 
      Дорогая Саломея, выезжаем 26-го, в среду, вечером с огромным трудом достали плацкарт, откладывать невозможно. (Поезда идут перегруженные.) Очень прошу Вас перевести мне деньги телеграфом, чтобы получить 25-го — хотя бы вечером. На имеющиеся у меня 100 фр. никак не выехать, одна доставка багажа в Ройян — 30 фр. (осел), и еще починка мебели, и возмещение битой посуды, — а главное счет в лавке (последние 10 дней живем в кредит).
 
      Очень прошу Вас и прислать и простить.
 
      Целую Вас.
 
      МЦ.
 
      25-го сент<ября> 1928 г.
 
      Дорогая Саломея, сердечное спасибо, пишу в самую уборку и укладку. Отъезд послезавтра, никакой лирики, сплошные тарелки и кастрюльки.
 
      Целую Вас, до скорого свиданья, простите за бомбардировку. Бомбардировал — страх.
 
      МЦ.
 
      Медон, 9-го Октября 1928 г.
 
      Дорогая Саломея, пишу Вам в постели, после второй прививки пропидонта (?) от которого — честное слово! — чуть было не отправилась на тот свет: сердце совсем пропало, обморок за обмороком, к счастью (или к несчастью) доктор оказался под рукой и вспрыснул камфору. Это было третьего дня. сейчас я уже обошлась, хотя очень болит нога (отравленная) и жар. Говорят, что все это в порядке вещей.
 
      Теперь я немножко знаю, как умирают, т. е. перестают быть, т. е. первую часть смерти, — если есть вторая (быть начинают). После 3-ей прививки м. б. узнаю и вторую.
 
      А в общем буду у Вас дней через 10, очень по Вас соскучилась.
 
      Целую Вас.
 
      МЦ.
 
      16-го Октября 1928 г.
 
      Meudon (S. et О.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      Дорогая Саломея, все еще никак не могу попасть к Вам, после вспрыскиванья хромаю и с трудом дохожу до ближней лавки. Если не трудно, пришлите мне иждивение, очень нужно.
 
      Дошла ли до Вас моя весточка из кровати?
 
      Напишите мне о себе. Слышала от В. А. С<ув>чинской (уехала в Лондон) что Ирине лучше, радуюсь за Вас.
 
      Целую Вас и скоро надеюсь увидеть.
 
      МЦ.
 
      28-го Окт<ября> 1928 г., воскресенье.
 
      Medon (S. et О.)
 
      2, Av<enue> Jeanne d’Arc
 
      Дорогая Саломея! Я, неблагодарная свинья, до сих пор не поблагодарила Вас за иждивение. Мне даже стыдно показаться Вам на глаза. Не будь это, я бы давно была у Вас. Позовите меня, пожалуйста. Свободна со среды, когда хотите. Перешлите, пожалуйста, прилагаемый листок Путерману — если еще жив. Прочтите, пожалуйста. Безнадежное предприятие?
 
      Целую Вас и жду приглашения. Принесу с собой летние снимки, есть веселые.
 
      МЦ.
 
      Медон, 19-го ноября 1928 г.
 
      Дорогая Саломея, очень, очень, очень нужно иждивение, пришлите что можете и позовите меня в гости. Целую Вас.
 
      МЦ.
 
      17-го декабря 1928 г.
 
      Meudon (S. et O.)
 
      2, Avenue Jeanne d'Arc
 
      Дорогая Саломея! Можно Вас попросить об иждивении? Очень нужно.
 
      Все собиралась узнать о Вашем здоровье и делах, — в последний раз я Вас видела лежащей.
 
      Сейчас в Париже Мирский, — не хотите ли встретиться втроем? Я бы приехала. Вторник и среда у меня заняты, остальное пока свободно.
 
      Жду весточки и целую Вас.
 
      МЦ.
 
      22-го дек<абря> 1928 г.