Скипетр милосердия (№2) - Пираты Черных гор

Он принял эффектную позу. Ланиус почувствовал острое желание ударить его. Зачем он тратит время на объяснения с этим напыщенным индюком!

— Ваша очередь придет, — произнес Ланиус. Только после того, как эти слова слетели с его губ, он задумался — а что он имел в виду, говоря это? Может, ему стоило промолчать?

— Не придет достаточно скоро, — проворчал Всеволод, доказывая, что не воспринял их так, как того опасался Ланиус. Он холодно поклонился.

— Недостаточно скоро, — повторил он и вышел из кабинета короля.

Король задумался, может ли он отправить Всеволода в Лабиринт, пока Грас не будет готов начать новую военную кампанию в Черногории. Он не сказал бы Всеволоду, что это ссылка — так, длительные каникулы…

Со вздохом сожаления Ланиус покачал головой. Всеволод обязательно догадается, что его оскорбили. Его крючковатый нос чуял оскорбления, действительные или кажущиеся. И Грас пришел бы в ярость, если бы Всеволод подумал, что его оскорбили. Старшему королю был нужен Всеволод в качестве официального союзника. Иначе на севере его воспринимали бы как обычного захватчика.

Но… его тесть действительно пришел бы в ярость? У Всеволода были сторонники, знатные особы, также проживавшие в столице. Если бы что-то случилось с принцем, один из них вполне мог бы стать официальным союзником. Медленно, задумчиво, Ланиус кивнул. Да, это могло бы сработать. И если бы король нашел готового к сотрудничеству черногорца, смог бы он обойтись без несносного Всеволода? Ланиус не знал наверняка, но он понял, что испытывает сильное искушение выяснить это.

Король Грас смотрел вниз, на долину Анапаса, реки, текущей к северу от Стуры, а затем издал длинный вздох облегчения. Он провел много времени, он пожертвовал многими людьми, чтобы оказаться так далеко, изгоняя ментеше из долин севернее этого места. Они оставляли после себя разрушения, но это были разрушения — он надеялся, — которые можно было восстановить, если кочевники не вернутся и не сделают чего-нибудь хуже.

Гирундо тоже смотрел вниз, на долину.

— Где-то неподалеку отсюда мы встретились впервые, если я правильно помню, — заметил генерал.

— Насколько я помню, это было дальше, в долине Стуры, — ответил Грас.

— Разве? — Гирундо пожал плечами. — Ну даже если и так, это все равно недалеко отсюда — по отношению к столице. Одно я знаю наверняка — мы оба были намного моложе, чем сейчас.

— Ну… да, — Грас кивнул. — За исключением нескольких вещей, я не чувствую себя старше, чем тогда, — но как седина попала мне в бороду, если я не стал старше?

Он выдернул волосок из бороды. Волос не был седым, он был ослепительно белым. Сердито бормоча себе под нос, Грас разжал пальцы и дал ветру унести волос. И если бы ветер мог забрать с собой все остальные белые волосы, он бы стал счастливейшим человеком на свете.

Время… Время — это зло, с которым Низвергнутый и близко не сравнится. Если Ланиус и сам Грас тревожили Низвергнутого, то все, что надо было сделать изгнанному богу, — это подождать. Довольно скоро, по его меркам, они бы ушли в небытие, и он бы вернулся к любым своим планам. Но ему, кто когда-то был Милваго, тоже не хватало времени, с тех пор как он был сброшен с небес в обычный мир. Он, возможно, не стал смертным в обычном смысле этого слова, но теперь ему так же было знакомо нетерпение. Он не мог ждать, когда все произойдет само. Из-за этого нетерпения он иногда ударял слишком рано. Грас смел надеяться, что сейчас был как раз такой случай.

— Вперед! — крикнул он и махнул трубачам, чтобы они сыграли эту команду.

Речные галеры скользили по реке Анапас. Так же как Грас и Гирундо делали раньше, когда впервые встретились, они могли использовать солдат на берегу и галеры, как молот и наковальню, чтобы расплющить ментеше. Кочевники были беззащитны в своих попытках перейти реку. Здесь их преимущество в подвижности над аворнийцами теряло силу.

— Давай подтолкнем их, — сказал Грас. Гирундо кивнул.

Но ментеше не хотели, чтобы их подталкивали. Вместо того чтобы ехать на юг к реке, они галопом поскакали на восток и запад, вдоль ее течения. И всюду, где они появлялись, за ними пылала земля и горели погребальные костры. Аворнийцы с трудом поспевали за кочевниками из-за обоза с провиантом.

А у ментеше были свои планы. Грас слушал бой барабанов, переговаривавшихся в ночи. Он и раньше так делал, но теперь ему была понятна их отрывистая речь. Если он понимал ее правильно, кочевники намеревались зажать его армию с двух сторон.

Он сообщил об этом Гирундо и услышал в ответ:

— Мы пытаемся сделать то же самое с ними, ваше величество. Все зависит от того, кому удастся успешнее завершить это.

— Я знаю, — проговорил Грас. — Однако не можем ли мы преподнести им небольшой сюрприз, а? Я не думаю, что они уже знают, насколько хорошо мы понимаем их барабаны.

— Тогда нам следует сделать свою победу значительной, — заметил Гирундо. — Иначе мы выдадим секрет, не получив за него достаточную цену.

Об этом Грас не подумал. Он медленно кивнул. Гирундо, как всегда, рассуждал разумно.

Придуманный ими план едва не рухнул при первом рассветном луче, потому что ментеше пошли в атаку раньше, чем предполагал Грас. Стрелы дугой полетели в аворнийскую армию с востока и запада, когда солнце еще не показалось на горизонте.

Но аворнийцы достигли многого, особенно на востоке, где король хотел задержать ментеше. Враги не смогли действовать так эффективно, как им хотелось бы: основная атака предполагалась с востока. Но об этом аворнийцам сказали барабаны, что и подтвердилось.

— Вперед! — крикнул Грас, когда все стало по крайней мере близко к тому, как он хотел.

Зазвучали аворнийские трубы. Возможно, ментеше понимали звуки труб так же, как он понимал сигналы их барабанов, но сейчас это не имело значения.

Аворнийцы ездили на более высоких лошадях и носили более прочные кольчуги, чем ментеше. При близком столкновении у них было преимущество над кочевниками. Люди принца Улаша в ужасе закричали, когда клин аворнийской армии врезался в них. Когда дела пошли плохо, кочевники не придумали ничего, кроме как спастись бегством, чтобы опять попытаться напасть в другое время. Грас ожидал этого и попытался использовать их отступление в своих интересах. Он развернул верховых, которые стреляли по кочевникам, пытающимся убежать на север. Ментеше отступили с этого направления и галопом помчались на юг.

Именно туда, согласно плану, кочевники должны были направиться. Только приблизившись к Анапасу, они осознали свою ошибку: там их ждали речные галеры. После того как снаряды с катапульт пригвоздили двух или трех ментеше к лошадям, а еще нескольких выбили из седел, всадники Улаша не захотели больше приближаться к реке.

Они решили напасть на Граса и тех, кого он вел за собой. С яростными криками кочевники бросились в сторону аворнийской армии. Они не привыкли так воевать, но отчаяние придавало им силы. Залп луков ментеше заставил нескольких аворнийских всадников выпасть из седел и рухнуть на землю. Раненые лошади пронзительно ржали. Но скоро атакующие ментеше подошли достаточно близко, чтобы люди Граса могли успешно отстреливаться.

— Грас! Грас! Король Грас! — кричали аворнийцы.

Дальше в ход пошли мечи, дротики и пики. Сталь звенела о сталь, сталь высекала искры о другую сталь, горячая сталь, пахнущая кровью, носилась в воздухе. Она рубила, кромсала, полосовала, колола!

Грас нанес удар мечом по одному из ментеше, сдвинув плотно пригнанный железный шлем ему на лоб. Противник взвыл от боли и попытался поправить шлем. Но Грас ударил еще раз — мгновением раньше. Его меч рассек кочевнику щеку, и тот опрокинулся вниз через круп своей лошади.

Еще один кочевник бросился с мечом на Граса, но король сумел отразить удар щитом. Телохранитель Граса отвлек этого ментеше, прежде чем тот смог снова замахнуться на короля. Над головой Граса просвистела стрела, звук ее полета был опасен не более жужжания осы, — но ее жало, если оно попадало в цель, было гораздо опаснее осиного.

Какое-то время король беспокоился, что страх и отчаяние воодушевят кочевников на то, чтобы прорваться сквозь ряды его солдат. Но аворнийцы держались, а затем стали оттеснять налетчиков Улаша к реке, где их встретили катапульты. И тогда они бросились врассыпную.

— За ними! — прохрипел Грас.

Он отпил глоток из бутыли с водой, чтобы смочить горло, затем вновь прокричал команду. И аворнийцы припустили за своими врагами.

У Гирундо текла кровь из руки, но, казалось, генерал даже не замечал, что ранен.

— Неплохо, ваше величество, — сказал он. — Совсем неплохо, клянусь богами. В этот раз мы им причинили много вреда.

17

Король Ланиус сидел на алмазном троне. Корона всем своим весом давила ему на голову. Его самые роскошные королевские одежды, расшитые золотыми нитями и украшенные драгоценными камнями, были тяжелы, как кольчуга. Внизу под его высоким троном королевские гвардейцы сжимали в руках мечи и копья. Они нервничали — так ведут себя большие, сильные крестьянские собаки, когда чувствуют приближение волков. И Ланиус понимал и разделял их состояние. Он не ожидал посольства из черногорского города-государства Дердеватца. Остались в прошлом те дни, когда при дворе с радостью встречали послов с севера, предвкушая ценные и богатые подарки, которые те всегда привозили.

Теперь отношения между Черногорией и Аворнисом изменились. Но до какой степени, Ланиус не знал.

Насколько ему было известно, Дердеватц не принадлежал к числу тех городов-государств, которые поставляли продовольствие Нишеватцу, когда Грас осадил его. Однако кто мог сказать наверняка, что произошло с тех пор? Никто не мог — и поэтому охрана так крепко сжимала свое оружие, и среди них находились двое волшебников, переодетых в шлемы и кольчуги, с мечами и щитами. Они не на многое бы сгодились в битве, но маскарад мог помочь им наложить заклятие, если кто-нибудь из послов попытается использовать магию против короля.

Станут ли люди из Дердеватца поступать так? Этого Ланиус тоже не знал.

Тем временем посланники из Дердеватца приближались к нему. Они были крупными, крепкими мужчинами с крючковатыми носами, густыми темными курчавыми бородами и черными волосами, убранными в аккуратные пучки на затылках. Льняные рубашки украшала причудливая вышивка на груди и плечах, шерстяные клетчатые юбки прикрывали колени, почти достигая высоких сапог. Их предводитель носил самую нарядную рубашку. Он низко поклонился Ланиусу, достаточно низко, чтобы показать лысину на макушке.

— Приветствую ваше величество, — сказал он на хорошем, но с гортанным акцентом, аворнийском языке. — Меня зовут Коловрат. Я приветствую вас не только от себя лично, но также от имени моего повелителя, принца Ратибора, и всех других правителей Черногории.

Быстрый шепот пробежал по тронному залу. Ланиус и сам задал бы вопрос соседу, не сиди он на алмазном троне у всех на виду, поэтому пришлось спрашивать у посла.

— Принц… Ратибор? А что случилось с принцем Болушем?

Он нарушал протокол, но никто в Аворнисе не слышал, что Болуш потерял свой трон. Коловрата, казалось, не смутил этот вопрос.

— Несчастный случай на охоте, ваше величество, — ответил он. — Очень печально.

Насколько случаен был этот несчастный случай? Ланиуса также интересовала позиция Ратибора и Коловрата в отношении многих злободневных и важных проблем. Однако на этот момент возобладал протокол. Король сказал:

— Я рад принять приветствия принца Ратибора вместе с вашими.

Ланиус не упомянул других черногорских принцев. С одной стороны, Коловрат не имел настоящих полномочий говорить от их лица. С другой — по крайней мере половина из них была сейчас в состоянии войны с Аворнисом.

— От имени моего повелителя я благодарю вас, ваше величество, — поклонился Коловрат.

— Я рад, что у меня есть подарки для вас и вашей свиты, — сказал Ланиус.

Он кивнул одному из придворных, и тот вручил черногорским послам серебряный поднос, на котором лежали увесистые кожаные кошельки.

— Я снова благодарю вас, ваше величество, — сказал Коловрат, еще раз кланяясь. — У меня тоже есть для вас подарки.

Придворные тянули шеи, сгорая от любопытства. В свое время черногорцы дарили Ланиусу и обезьян, и котозьянов. Королевские телохранители и волшебники, переодетые в телохранителей, тоже подались вперед, готовые защитить Ланиуса, если это посольство окажется детально продуманной маскировкой с целью совершить убийство. Такое тоже уже случалось в истории Аворниса. Хотел бы Ланиус, чтобы алмазный трон не возносил бы его на такую внушительную высоту — сидя на нем, он превращался в отличную мишень.

Но когда черногорцы, стоявшие рядом с Коловратом, открыли ларец, оттуда не выскочили ни стрелы, ни потоки огня, ни колючие чудовища. Вместо этого в ней было… Неужели пергаменты?

Коловрат пояснил:

— Принц Ратибор обнаружил эти старые письмена в нашем соборе. Он слышал о вашем увлечении подобными вещами, и он посылает их вам с искренним уважением и наилучшими пожеланиями.

Телохранители облегченно переступили с ноги на ногу. Их примеру последовали волшебники. Что бы Ратибор ни думал о Ланиусе, он, казалось, не намеревался убить его. Аворнийские придворные отпрянули с волнением, граничащим с раздражением. Старые пергаменты? Ничего в них интересного нет!

Ланиус? Ланиус сиял.

— Большое спасибо! — воскликнул он. — Передайте мою самую искреннюю благодарность его высочеству. Я предвкушаю удовольствие от чтения этих старых пергаментов. Вы говорите, они из собора?

Да, ваше величество, — кивнул Коловрат.

— Как… интересно!

Король с трудом сдерживал себя — когда же он наконец сможет взять их в руки! Пергаменты из собора в Дердеватце могли относиться к временам, предшествующим тем, когда черногорцы устремились на побережье Северного моря и захватили аворнийские города.

— Я уверен, то удовольствие, с которым вы приняли подарок, порадует принца Ратибора. — Коловрат следовал протоколу и изо всех сил старался скрыть, как его удивила радость короля по поводу подарка.

Это плохо скрытое удивление заинтересовало Ланиуса.

— Почему принц Ратибор думает, что мне так понравится этот дар?

— Почему, ваше величество? Принц Ратибор умный человек. И он знает, что вы тоже умный человек. Он знает, что вы поможете Дердеватцу в час нужды.

«Ага, теперь мы дошли до сути», — подумал Ланиус и вслух спросил:

— Что ваш принц хочет от Аворниса?

— Нишеватц и его союзники, другие города-государства, беспокоят нас, — ответил Коловрат. — Мы не знаем, как долго мы будем оставаться свободными без вашей помощи. Что, если мы проиграем? Василко — правитель Нишеватца, но все знают, кому на самом деле принадлежит этот город и душа принца.

«Он имеет в виду Низвергнутого», — с сожалением подумал Ланиус. Как бы ему хотелось, чтобы Ратибор обратился к нему с какой-нибудь обычной просьбой, которую он мог либо выполнить, либо отказаться без угрызений совести.

— Какую помощь я могу оказать вам? Я не знаю, как много я могу дать. Наверняка вам известно, что мы воюем на юге. Аворнис тоже подвергся нападению.

— Да, я знаю это. Если вы сможете оказать нам хоть какую-нибудь помощь, солдатами или кораблями, мы будем очень благодарны богатому и прославленному королевству Аворнис. В этом клянется мой принц, ради всех богов на небесах.

Не так давно Ланиус обнаружил в архиве копию письма его отца какому-то барону. Такие находки время от времени случались, и это всегда производило на него странное впечатление. Он был маленьким мальчиком, когда король Мергус умер, и плохо его помнил. Уцелевшие документы помогали ему ближе узнать этого циничного, но иногда удивительно обаятельного человека, который способствовал его появлению на свет.

Аворнийский дворянин, очевидно, обещал вечную благодарность королю Мергусу, если он что-то сделает для него. И король Мергус написал в ответ: «Благодарность, ваше превосходительство, имеет свой вес — в золоте».

Это письмо почему-то вспомнилось Ланиусу. Иногда приходится делать что-то без надежды на благодарность. Король полагал, что данный случай был именно таким.

— Когда вы вернетесь в Дердеватц, передайте принцу, что Аворнис сделает для него все, что сможет.

Коловрат низко поклонился.

— Пусть боги благословят вас, ваше величество.

— Да, — сказал Ланиус, раздумывая, как он будет выполнять обещание, которое только что сделал. — Пусть они на самом деле благословят меня.

Грас лично допрашивал пленников. Он плохо знал их язык, и мало кто из ментеше говорил по-аворнийски; впрочем, это не мешало кочевникам откровенничать в отношении того, что они намеревались делать в Аворнисе.

— Мы будем пасти свой скот и свои стада на ваших лугах, — заявил один из захваченных князей. — Мы будем убивать ваших крестьян — убивать или превращать в рабов, смотря что нас больше устроит. Ваши города станут нашими городами. Мы будем поклоняться Падшей Звезде, истинному свету мира, в ваших соборах.

— Неужели? Тогда как случилось, что мы захватили тебя? — спросил Грас мягким тоном.

Небрежно пожав плечами — удивительно небрежно, учитывая, что он был пленником, — ментеше ответил:

— Я сделал ошибку. Это со всеми нами случается. Ты, например, — он указал на Граса, — не склоняешься перед Падшей Звездой. Ты заплатишь за свою ошибку, и хуже, чем я заплатил за свою.

— А если я убью тебя сейчас? Князь снова пожал плечами.

— Хоть бы и так.

Насколько понимал Грас, это не было напускной храбростью, кочевник на самом деле так думал. Нахмурившись, король дал сигнал охранникам, окружившим пленника. Они увели его. Его уверенность обеспокоила короля. Насколько он понимал, все кочевники разделяли чувства и настроения допрошенного им князя, и это делало их более опасными.

И все-таки, какими бы уверенными они ни были (или такими казались?), король Грас нанес им несколько ощутимых ударов. Как только он освободит от них долину реки Анапас, можно будет двигаться дальше к реке Стуре и выгнать их окончательно. Он не хотел, чтобы ментеше задерживались в Аворнисе до весны. Иначе королевству грозит голод.

Но что он хотел сделать и что мог — совершенно разные вещи. Пока у него нет — пока у Аворниса нет — какого-то надежного способа излечивать рабов и не давать людям превращаться в рабов, он не осмелится перейти реку. Поражение обернется катастрофой. А затем его сын и зять начнут воевать за право занять алмазный трон. Это станет другой катастрофой, не важно, кто победит.

Стражники ввели следующего пленника. Этот с порога хвастливо сказал:

— Мне наплевать, как вы будете пытать меня. Я человек принца Улаша и поклоняюсь Падшей Звезде.

— С чего ты взял, что тебя будут пытать? — поинтересовался Грас.

— Аворнийцы — они такие, — ответил ментеше. — Все это знают.

— Да? Сколько пленников, которых мы пытали, ты встретил? — Королю Грасу было известно, что аворнийцы иногда действительно пытали пленников — когда знали, что те располагают нужными сведениями. Но такие случаи можно было пересчитать по пальцам.

— Все говорят, вы делаете это, — настаивал кочевник.

— Кто сказал тебе? — Грас пристально смотрел на него. — Ты встречал среди соотечественников тех, кто говорил тебе, что пережил наши пытки?

Но ментеше покачал головой.

— В этом нет нужды. Наши князья так говорят, значит, это правда.

Армия пересекла Анапас. Ментеше на южном берегу реки не пытались оказывать сопротивление. Вместо этого, обстреляв армию при переправе, они… разбежались. Это поставило короля Граса перед знакомым выбором — разбивать или нет свою армию на группы, чтобы преследовать их? Что, если ментеше нападут из засады и уничтожат некоторых из них? Помня, что случилось с эскадроном разведчиков на севере, он не испытывал большого желания так рисковать.

Пока он принимал решение, кочевники убрались через горы на север, в направлении долины Стуры.

— Интересно, там они также уйдут назад, на свою сторону реки или будут сражаться? — Грас в упор смотрел на своего генерала.

— Поэтому мы туда и идем, ваше величество, — ответил Гирундо. — Я имею в виду, чтобы выяснить, что они станут делать.

— Нет. — Король покачал головой. — Не поэтому. Мы идем туда, чтобы убедиться: они делают то, что мы хотим.

Генерал некоторое время размышлял над его словами, затем кивнул.

— Ну, я не стану говорить, что вы не правы. Если бы я попытался, вы, возможно, сослали бы меня в Лабиринт.

— Нет. — Король снова покачал головой. — У меня на уме есть худшее наказание для тебя.

Гирундо вопросительно поднял бровь, а Грас продолжал: — Я оставлю тебя здесь командовать войском и сражаться с проклятыми ментеше.

— Люди не лгут, когда говорят, что вы, ваше величество, — жестокий, суровый король! — Гирундо задрожал в притворном ужасе.

Хотя он шутил, его слова задели короля за живое.

— Люди говорят так? — спросил Грас. — Я стараюсь быть не таким. — В его голосе ощущалась задумчивость, он звучал немного — даже больше чем немного — печально.

— Я знаю, ваше величество, — быстро сказал Гирундо. Грас оставался в грустном настроении до самого вечера.

Он знал, что дал повод проклинать его имя. Он ссылал людей в Лабиринт, считая это милосердным — хотя мог бы убить их вместо этого. Но они и их семьи все равно считали его жестоким и суровым королем, Гирундо верно сказал. И он не дал разграбленным кочевниками городам столько продовольствия, сколько им хотелось бы, так как не мог этого позволить в ущерб интересам королевства. Все равно… Он хотел бы отвечать чаяниям людей Аворниса. Он также хотел бы, чтобы никто из этих людей не плел против него интриг. Он действительно боялся заговоров, ножа в спину. Что он мог сделать?

— Продолжать, — прошептал он и вернулся к разговору с Гирундо: — Давай покончим с ментеше в этой долине, а затем перейдем к следующей.

— Да, ваше величество, — генерал сделал паузу, затем продолжил: — Если вы хотите быстрее двигаться к Стуре и выставить гарнизоны у перевалов, чтобы не дать ментеше пробраться через них, пусть оставшиеся в тылу солдаты закончат охоту на кочевников, задержавшихся здесь. Вы согласны со мной, ваше величество?

Грас тоже сделал паузу, а затем кивнул:

— Да. Это правильно, Гирундо. Спасибо. Это позволит мне быстрее добраться до границы, и мы в таком случае смогли бы устроить ментеше сюрприз, объявившись там раньше, чем они ожидают.

С вершины перевала, откуда армия спускалась в долину Стуры, Грас пристально разглядывал столбы дыма, тут и там поднимавшиеся в небо. Они свидетельствовали о разрушениях, чинимых людьми Улаша, но также давали понять, где находятся ментеше. Он указал на ближайший.

— Давайте поохотимся.

И охота состоялась. Они не захватили столько пленников, сколько хотелось бы королю, потому что люди принца Улаша, завидев их, разбегались. Грас предпочел бы стереть их с лица земли, чем наблюдать за их бегством; впрочем, пусть лучше убегают, чем продолжают грабить его королевство.

Не все из тех, кто пытался убежать, преуспели в этом. Аворнийские речные галеры скользили вдоль берегов Стуры. Любимым занятием капитанов (не исключая и Граса) было таранить и топить маленькие лодки, которые ментеше использовали, чтобы пересечь реку. Но оказывается, теперь Улаш тоже обзавелся судами. Когда Грас впервые увидел речные галеры ментеше, которые попытались атаковать аворнийские суда, он не сдержал улыбки — и крепких ругательств. Да, ментеше могли причинить беспокойство на реке и получить достойный ответ. После того как соотечественники Граса потопили несколько галер, полных кочевников, а сами не потеряли ни одной, ментеше перестали провоцировать их.

— Они — источник неприятностей на земле. Но на воде? — Он покачал головой, затем улыбнулся Гирундо. — В сравнении с ними ты — отличный моряк. Вот если бы они еще и всадниками были такими, как я.

Но надежда Граса не оправдалась. Ментеше расстреляли аворнийский эскадрон, который с энтузиазмом преследовал их, затем организовали наступление, размахивая кривыми острыми саблями, заставив людей Граса дрогнуть и стремительно отступить. Это был смелый поступок, особенно учитывая то обстоятельство, что ментеше последнее время предпочитали спасаться бегством. Грас восхищался бы ими больше, если бы кочевники не искромсали тела убитых ими людей.

— Сейчас, когда мы умираем, то уходим навсегда, — сказал ему захваченный в плен ментеше. — Но когда Падшая Звезда снова займет свое место на небосклоне, мы будем жить после смерти. А вот вы, глупые аворнийцы, думаете, что будете здесь всегда. Мы так обращаемся с телами, чтобы показать вам истину: сейчас вы не более чем плоть, такая же, как и мы.

Он говорил на превосходном аворнийском языке, с таким страшным убеждением, что у Граса озноб пробежал по спине. Если эта жизнь была единственной, какой располагал человек, почему бы вправду не делать все, что хочешь? Что могло бы остановить тебя, кроме грубой силы? Как мог бы человек, уверенный, что у него есть всего лишь короткая жизнь, проявлять какие-либо признаки совести? И нет ничего удивительного в том, что кочевники так привязались к Низвергнутому. Если они думали, что его триумф был их единственной надеждой на жизнь после смерти…

Но даже если они так думали, Грас был убежден, что они не правы.

— Боги на небесах сильнее, — сказал он кочевнику. — Они изгнали Низвергнутого, и он никогда не вернется.

— Нет, он вернется, — ответил ментеше. — Когда-нибудь он будет управлять миром и вернет себе небеса. Те, кого ты называешь богами, завидовали Падшей Звезде. Они обманом свергли его.

Грас задумался, сколько правды содержалось в этих словах. Только боги на небесах и Низвергнутый, тот, кто когда-то был Милваго, знали это точно. Грас боялся, что Низвергнутый нашлет на него сон, где изгнанный бог расскажет ему об этом, — так он, наверное, поступил с ментеше. Однако ночь прошла спокойно. Сначала король почувствовал облегчение, но потом задумался: чем же так занят Низвергнутый, что не нашел времени, чтобы поселить ужас в сердце своего врага? Представив себе некоторые возможности опального бога, он испытал достаточно страха и без всякого сна.

Лимоза присела в реверансе перед Ланиусом.

— Ваше величество, могу я попросить вас об одолжении? Вы всегда можете, ваше высочество, — ответил Ланиус. — Но пока я не услышу, каково оно, я не буду ничего обещать.

Жена Орталиса кивнула.

— Я понимаю. Без сомнения, вы мудры. Однако, одолжение, о котором я прошу, довольно простое. Могли бы вы вернуть моего отца из ссылки?

— Ты уже спрашивала об этом. И тогда я ответил тебе «нет». Почему ты думаешь, что с тех пор что-то изменилось? Петросуса отправил в Лабиринт король Грас. И никто, кроме него, не может вызволить его оттуда.

— Почему я так думаю? Потому что теперь у вас больше власти, по крайней мере мне это показалось, — ответила принцесса Лимоза. — Король Грас очень далеко. Вы можете сделать это, если захотите.

Возможно, она была права. Интересно, Грас станет злиться или пойдет на что-нибудь большее? Ланиус сомневался, особенно когда Орталис и Лимоза выглядели по-настоящему счастливыми. И все же… младший король знал, что одной из причин того, что ему позволено пользоваться властью, было то, что он использовал ее, не пересекаясь с властью, которой обладал Грас. До сих пор он не пытался решительно противостоять тестю.

Итак, что могло бы случиться, если бы он попытался выполнить просьбу Лимозы? Грас был занят войной против ментеше. Но обязательно найдется доброжелатель, который сообщит ему о том, что Петросус вернулся. Если ему не понравится это, Ланиус потеряет годы упорных усилий — и все из-за человека, которого он не любил.

Пересилила осторожность.

— Вот что я сделаю, — сказал король. — Я напишу письмо Грасу, прося его еще раз обдумать свое решение, учитывая, что произошло после того, как ты вышла замуж за принца Орталиса. Извини, но это все, что в моих силах.

— Что вы осмелитесь сделать — это вы имеете в виду. — Без сомнения, она хотела его обидеть. Но в ее словах заключалась правда.

— Ты права — это то, на что я могу осмелиться, — ответил Ланиус. — Если Орталис напишет одновременно со мной, это могло бы помочь изменить решение Граса.

Лимоза с гордым видом ушла прочь. День был жаркий и душный, один из тех дней позднего лета, который можно вынести, только думая о неуклонном приближении осени. Несмотря на это, на девушке было платье с глухим воротом и длинными рукавами. «Что она и Орталис делают, когда остаются наедине друг с другом? Я действительно хочу это знать?» Ланиус покачал головой. Нет, он так не думал.

Младший король все-таки написал письмо. Ему было трудно выказать воодушевление, но он был честным перед самим собой, когда его рука выводила следующее: «Я не верю, что Петросус будет представлять опасность для тебя, особенно если ты не дашь ему никакого поста по его возвращении в столицу».

Ланиус также сообщил Грасу о своем приказе, который он отдал днем раньше: четыре новых аворнийских корабля с высокими мачтами были отправлены им от западного побережья на север к Дердеватцу. На побережье больше не осталось новых судов, но, как он полагал, обязательства по отношению к Коловрату и принцу Ратибору были выполнены.

Когда Ланиус вручал письмо направлявшемуся на юг курьеру, он поинтересовался, отдал ли Орталис ему письмо для Граса. Офицер покачал головой:

— Нет, ваше величество.

— Спасибо, — сказал Ланиус.

Орталис не хотел обращаться к отцу с просьбой даже ради своего тестя? Был ли Орталис одним из тех людей, кто никогда не прибегает к услугам почты? Или он просто не любил Петросуса, не важно, какие чувства он испытывал к Лимозе?

«Это меня не касается», — подумал король. Он и так зашел слишком далеко в отношении Петросуса.

Ему не пришлось долго ждать ответа от Граса. Письмо доставили в столицу удивительно быстро, в особенности учитывая, как далеко на юг продвинулся старший король. «Петросус останется монахом, — писал Грас. — Что касается кораблей, я одобряю твое решение! »

Испытав облегчение — Грас не сердится на него из-за кораблей, — Ланиус пригласил Лимозу и прочитал ей письмо. А затем счел нужным прокомментировать его.