ГЛАВА 13

— Как настроение? — поинтересовался человек, предложивший продолжить участие в гладиаторских боях.

— Нормально, — вяло ответил Николай.

Он подумал, что, кроме странного для этих мест имени Мартин, ничего об этом человеке не знает. Не то чтобы это как-то влияло на его решение, но хотелось бы выяснить немного больше. Самое удивительное, что и проигравшие ему Медведи тоже оставались практически в полном неведении о Мартине. Их дело было побеждать и получать деньги. Остальное же их не интересовало.

— Тогда отдыхай пока, набирайся сил. Противники приедут серьезные, так что не очень-то расслабляйся.

— Скажите, где именно будут проходить соревнования? Я имею в виду площадку.

— Зачем тебе? — подозрительно взглянул на Николая собеседник.

— Ну не знаю… Проникнуться духом и вообще. Перед боем знаете как оно бывает…

Старый лис долго смотрел на юношу, но потом кивнул:

— Хорошо, после обеда съездим.

Он и в самом деле понимал всех этих людей. И, несмотря на кажущуюся ограниченность, все они по-своему заслуживали уважения. Добровольно выйти на бой, шансы в котором составляли пятьдесят на пятьдесят, смог бы далеко не каждый. И дело даже не в деньгах. Не такие уж это и большие деньги, десять тысяч долларов. Да и двадцать, обещанные этому, невесть откуда свалившемуся ему на голову странному мальчишке, тоже в общем-то мелочь. Недаром еще в Древнем Риме юноши из благородных семей часто продавали себя в гладиаторы. И хотя до положенных двенадцати побед доживали считанные единицы, что-то заставляло молодых людей, имевших гораздо более заманчивые жизненные перспективы, снова и снова выходить на песок арены и умирать на глазах праздной толпы, пьюще-жующей и по большому счету равнодушно взирающей на их маленький личный подвиг.

И раз его лучший на сегодняшний день боец хочет «проникнуться», то он повезет его, не задавая лишних вопросов.

До обеда Николай, сдвинув мебель в угол, «вспоминал» намертво впечатанные в подсознание Медведей боевые приемы. И что странно, сымитировав очередной удар, он как будто сравнивал его с чем-то хорошо знакомым и неоднократно повторявшимся ранее, в какой-то другой жизни. На что-то его тело с готовностью отзывалось, чутко реагируя каждой клеточкой. А иногда напрочь забраковывало, казалось бы, хороший прием. И в голове тут же всплывало откуда-то взявшееся знание, почему это не сработает, подтверждавшееся анатомическими подробностями и различными вариантами траекторий нападения и ухода.

Юноша был несколько удивлен происходящим. Подобно человеку, всю жизнь прожившему в пустыне и видевшему воду только в бурдюке, но вдруг брошенному в бурные морские волны. А он, вместо того чтобы беспомощно барахтаться и звать на помощь, с удивлением обнаружил, что неплохо плавает. Но, тем не менее это не мешало тренировке. И Николай «вытаскивал» из памяти все новые и новые ухватки, заложенные в него неизвестно кем и бог знает для чего.

Мартин позвонил около двенадцати, и юноша вышел на улицу. Мощный джип, казалось, пожирает пространство перед радиатором, и вот они уже остановились на предполагаемой арене.

— Ну, как? — с гордостью, будто последние недели не покладая рук приводил здесь все в надлежащий вид, поинтересовался Мартин.

Место и в самом деле оказалось хорошим. Правильной формы зеленевшая травой поляна находилась на берегу реки. Вокруг толпились могучие дубы, росшие, казалось, не вверх, а вширь, и накрывавшие шатром своих крон всю опушку. Прекрасное место — ни сверху, ни со стороны дороги ничего не видно. За обрывистым берегом, желтевшим мелким речным песком, привольно текла река, лениво несшая свои воды, подернутые рябью от легкого ветерка. Песчаная коса не позволяла в случае чего вплотную подобраться к месту будущего боя на катере. То и дело на поверхности воды были видны всплески, это выпрыгивали небольшие рыбешки и тут же быстро уходили обратно в глубину. У них свои заботы, людские дела их совсем не интересовали.

Юноша обошел поляну, похлопывая ладонью по стволам многовековых исполинов. Да, выбравший это место в самом деле знает человеческую природу. Какое-то непонятное чувство, скрытое в самой глубине души, начинало шевелиться, откликаясь на эту первозданную красоту. Не до конца понятное, но несомненно существующее и явственно бередящее душу. Хотя он, должно быть, в детстве мало ходил в турпоходы. И это просто отголоски юношеской романтики, живущей в каждом мальчишке и настойчиво заставляющей играть в Робин Гуда.

Мартин с интересом наблюдал за этим странным парнем. Все же чем-то он напоминал ему кота. Не хищника, охотящегося на мышей и завораживающего при этом своей грацией и скупостью движений. Он представлялся ему котом в мешке. И неизвестно, чего от него ждать. И правда, пойдет ли заключенный союз Мартину на благо? Но, ни контролировать, ни как-то подчинить Николая себе он не мог. Можно, конечно, заставить человека выполнять определенную работу. Но, вот заставить побеждать нельзя. Победа — удел свободных людей. А Мартину очень нужна была его победа, ибо в противном случае он мог потерять практически все.

Солнце постепенно скрывалось в густых ветвях, отбрасывая удлинявшиеся тени. Приближался знаменательный вечер, который нес кому-то славу, а для кого-то должен был стать последним в их бурной жизни. Поляна уже была заполнена машинами до отказа, а гости продолжали прибывать. Вальяжные господа, роскошные девочки. Но, сегодня все они оставили лоск цивилизации дома, чтобы дать волю первобытным инстинктам. И насладиться самым захватывающим зрелищем, равного которому так и не придумали за все время существования человеческого общества. Ибо что может быть увлекательней, чем смотреть, как умирают тебе подобные? Было очень много китайцев и представителей корейской диаспоры. Азиаты держались особняком, их сопровождала явно вооруженная охрана. Вот подъехало несколько черных машин, и по толпе детей Поднебесной пронесся едва различимый вздох.

Николай вгляделся внимательней, а Мартин в ответ на невысказанный вопрос кивнул:

— Они, Дракон и Тигр: — и, ломая язык, попытался выговорить имена бойцов по-китайски.

Но, хищника, жившего в Николае, не интересовали их имена. Отрешившись от остального мира, он, казалось, вплотную приблизился к будущим противникам, «прощупывая» их и выясняя все их слабые места. Спустя мгновение юноша успокоился: пища. Как гордый олень, так и могучий бизон — все они живут лишь для того, чтобы такие, как он, могли прокормиться. Ему было даже немного жаль их, потративших всю жизнь на то, чтобы стать лучшими. Они и были лучшими. Среди себе подобных. Но, сегодня их жизням придет конец, а его тело наполнится новой силой и ненужными ему подробностями чужого мира.

«Прощупав» обоих главных соперников, на остальных Николай не стал обращать внимания. Начальные схватки он выиграл как бы походя. В угоду достоверности, перед тем как подарить им вечное забвение, пришлось поломать этих несчастных. Толпа неистово орала и вовсю скандировала:

— Бич!

Именно так его представил глашатай. И он бил, подобно бичу пастуха, с легкостью дотягивающегося до любого животного его стада.

— А сейчас на арене наши гости. Встречайте, господа!

Дракон и Тигр!

Публика заревела от восторга. Кое-где послышались хлопки. Худощавые и поджарые китайцы выбежали на арену.

Их противников встречали гораздо спокойнее. Как будто заранее пророча поражение. Два огромных с виду то ли афганца, то ли киргиза. Раздетые по пояс, они поигрывали могучими мышцами, натертыми маслом и потому блестевшими в свете фар и рельефно выделявшимися на геле. У каждого за голенищем красивых, явно сшитых на заказ сапог торчал нож. Китайцы же в ответ выхватили откуда-то короткие палочки, соединенные шнурком, вызвав у Николая невольную улыбку. Уж больно комично смотрелись эти вертящиеся штучки в руках взрослых мужчин.

— Ставок больше нет, господа, — провозгласил ведущий.

Мальчик ударил в гонг.

Видимо, то, что поначалу показалось Николаю детской забавой, все же было оружием. Ножи богатырей не причиняли видимого вреда танцевавшим вокруг них желтокожим противникам. Вот палка ударила по руке противника, тот охнул, схватившись за больное место, и нож полетел в траву. Второй китаец как бы между делом обернулся и добил раненого резким ударом по затылку. Да, это как-то больше было похоже на бой, чем та возня, которую демонстрировали парни в спортзале.

Оставшийся в одиночестве батыр стал предпринимать более решительные попытки настичь ловко уворачивавшихся от него противников. Он был силен и мог бы сокрушить гору. Но, ему противостояли два воробья, постоянно отскакивавшие и уклонявшиеся от мощных ударов, способных прихлопнуть любого из них насмерть. Сами же они то и дело норовили достать противника своими висюльками, мимолетным касанием рассечь ему кожу или даже сломать кость.

Батыр продержатся еще минуты три. Вернее, ему позволили продержаться. Будто повинуясь какому-то знаку, китайцы вдруг разом ударили гиганта по коленям и быстро добили поверженного противника, проломив ему череп мелькнувшей незаметно для глаза диковинной штучкой.

Следующим был Николай. Против него решил попытать счастья тоже одиночка. Не в силах забыть предшествовавшее зрелище, юноша сражался как-то машинально, уклоняясь от прямого контакта и давая противнику пролетать мимо. Если бы он удосужился «заглянуть» в память одного из «высосанных», то узнал бы, что использует приемы айкидо. Но, как безымянны для нас шаги и чужие вдохи, так и действия его были неосознанно автоматическими, совершаемыми в ответ на угрозу и мгновенно стирающимися из памяти, чтобы в нужный момент всплыть опять. Задумавшись, юноша пропустил чувствительный удар, от которого нормальный человек мог бы просто умереть. Но, его организм, этот запасливый, неведомо кем сконструированный биологический механизм, тотчас выдал на-гора порцию энергии, необходимую для полного восстановления.

Не смертельно, конечно, но неприятно. Поймав руку атакующего, Николай слегка «потянул» из него. Противник сразу «поплыл». Николай легонько ударил его в солнечное сплетение. Только что полный энергии, агрессивно наступавший человек мешком рухнул у его ног. Не обращая внимания на рев жаждавшей крови толпы, демон покинул арену.

— Зря ты это. — Мартин подал победителю полотенце. — Он бы тебя не пожалел. Да и все эти… Они пришли сюда за одним. А хороший бокс обычно смотрят по телевизору.

— Ладно, учту. Просто задумался.

— Индюк тоже думал.

— Не кипятись. Никто больше живым не уйдет.

— То-то. А вообще ты молодец. Давно таких бойцов не было.

Не очень интересуясь мнением собеседника, Николай машинально спросил:

— Каких-таких?

— Равнодушных. Ты, когда на арене, безразличный какой-то. У других хоть ярость или страх. А у тебя вид дитяти, размазывающего манную кашу по тарелке.

Николай пожал плечами и неожиданно для себя ответил:

— Ты даже не представляешь, насколько прав.

— Не зазнавайся. Китайцы сильные бойцы. Видел, как моджахедов уделали?

Словно в ответ на его слова, работавший на публику ведущий заорал:

— А сейчас, дамы и господа, восходящая звезда нашей арены, человек, не так давно ставший приверженцем наших традиций, Одинокий Бич.

— Ни пуха. — Мартин хлопнул Николая по плечу.

Глашатай тем временем представлял не нуждавшихся в рекламе китайцев. Видимо, таковы были правила.

Наследники шаолиньских монахов сразу выхватили свои порхающие, словно мотыльки, палочки и принялись наносить удары. Они были столь быстры, что Николай, подобно неуклюжим душманам, едва успевал реагировать. Хорошо, что организм мгновенно регенерировал, иначе ему пришлось бы туго. Крутящиеся вокруг него и жалящие, словно назойливые пчелы, противники никак не давались в руки. Попытки же схватить досаждающие орудия, мгновенно пресекались, и юноша невольно выпускал почти отобранную небольшую палку, получая при этом чувствительный удар по руке. «Так дело не пойдет», — мелькнула мысль и тут же погасла… С хрустом проломив Николаю висок, китаец поразил его в голову. И наступила тьма.

Но, у демона имелся солидный «запас»! И не успели победители покинуть арену, выделывая всевозможные сальто и всячески кривляясь, как поверженный встал. «Нунчаки», — зачем-то вспомнилось название дрянных штучек. Хотя какое это имело значение? В глазах бурно радовавшихся победе китайцев появилось удивление. Дракон, прекрасно слышавший, как треснули, кости черепа под его смертоносным орудием, невольно сделал шаг назад. Великий Будда! Человек не может быть таким живучим! Но, покидать арену, не закончив начатое, было нельзя, и атака возобновилась.

Тот, кого глашатай представил Одиноким Бичом, наученный горьким опытом, старался отбить удары, летевшие в голову. Рукам, ставившим блоки, было больно, но голова-то — она одна… Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы на арену прямо ему под ноги не бросили моток какой-то веревки с деревянной рукоятью, чем-то похожей на чертовы нунчаки китайцев. Подцепив ногой упругое кольцо, Николай взял его в руки.

— Размотай, — донесся до него голос Мартина. Работодатель, увидев, что юноша пользуется брошенным ему оружием словно щитом, решил просветить недотепу.

Едва полированная рукоять легла в ладонь и упругий хлыст развернулся во всю длину, тезку находящегося в руках предмета пронзило знание. И вот уже один из нападавших, выпустив свой цеп для обмолота риса, свалился, схватившись за лицо. Теперь они были с другим китайцем один на один и оба были вооружены. И преимущество было явно на стороне недавно избиваемого. Одежда китайца окрасилась кровью, а сам он несколько поубавил пыл. Вскоре, будто живая, кожаная змея обвилась вокруг ноги противника, подсекая его и валя на вытоптанную траву арены. Для бойца, попытавшегося прыжком вскочить на ноги, все закончилось в один миг. Его напарник сразу понял, что ему не спастись. Кровь заливала ему лицо, хлеща из рассеченного лба и выбитого глаза. Китаец поднялся и принял угрожающую стойку, но этим он никого не смог обмануть. Обозначив два удара и свалив врага на землю, Бич коленом придавил его к земле, «забирая» остатки жизни из покалеченного тела.

— Приветствуем нового чемпиона арены! — неистовствовал глашатай.

На шею победителю бросилась какая-то перевозбужденная девица.

ГЛАВА 14

—… Основоположником науки географии является выдающийся местный ученый Эратосфен. Он первым ввел термин «география». И именно так назвал он свой трехтомный труд.

Гн-трх кивал в такт словам рассказчика. А тот, заметив одобрение на лице Верховного, продолжал:

— Первым доказав, что планета имеет шарообразную форму, Эратосфен вычислил ее окружность и радиус. Во время путешествия ученый обратил внимание на то, что в городе Асуане в полдень во время летнего солнцестояния светило находилось прямо над головой, освещая дно даже самых глубоких колодцев, в то время как там, где он жил, солнце стояло в это время гораздо ниже и все предметы, им освещавшиеся, отбрасывали небольшие тени.

Эратосфен изготовил нехитрый прибор в виде полукруглой чаши, на дне которой в самом центре укрепил вертикальный стержень (гномон). Внутри же чаши через основание стержня он провел черту, разделив ее на 180 равных частей — градусов. Дождавшись летнего солнцестояния в полдень, Эратосфен установил, что тень от стержня на его приборе, все время сокращаясь, дошла до 7,2 градуса, после чего стала удлиняться. «Если, — рассуждал ученый, — в Асуане солнце в это время стоит в зените, то эти города удалены друг от друга на 7,2 градуса, что составляет примерно 1/50 земной окружности». А так как расстояние между ними составляет 5000 лиг (по нашей мере каждая лига равна 158 стандартным единицам, а расстояние между городами — 780 стандартных единиц), то, перемножив 5000 лиг на 50, Эратосфен и получил протяженность окружности планеты, которая в наших мерах составила 39 500 стандартных единиц, а радиус — 6287 стандартных единиц.

«Поразительно точный результат, — мелькнуло в голове у Гн-трха, — особенно если учесть, что окружность, измеренная автоматами при посадке, равняется примерно 40 000 стандартных единиц. Вот уж действительно: все гениальное просто!»

Слушая докладчика, Гн-трх невольно улыбнулся. Стараясь во всем походить на членов его семьи, придворные подчеркнуто дистанцировались от остальной части населения, тем самым как бы причисляя себя к членам Клана.

— Ученого мужа поощрить! Такие люди ни в чем не должны знать отказа. Но, не забывайте о делах насущных.

Верховный кивнул, давая понять, что аудиенция окончена.

— Слушаюсь, мой повелитель.

Придворный поклонился и поспешно покинул зал.

При всем величии и справедливости правителя есть в нем что-то такое… Казалось, ему, выросшему при дворе и довольно часто остававшемуся с великим правителем наедине, можно было бы и привыкнуть. Ведь он не какая-нибудь деревенщина, а потомок древнего рода, избравшего своим уделом службу полубогам. Но, каждый раз, оставаясь вот так один на один для приватного разговора, чиновник чувствовал, как спина его покрывается холодным потом, а тело охватывает слабость, граничащая с обреченностью. Раньше, будучи моложе, со свойственной юности недоверчивостью и желанием попробовать все на зуб, он пытался разобраться в своих ощущениях и даже отваживался как бы невзначай коснуться кого-то из высших. Но, вскоре оставил эти попытки, будто заглянул в бездну, не имеющую дна и ужасающую своей непостижимостью.

Оказавшись в одиночестве и вздохнув свободнее, он окинул взглядом один из покоев, в которых чиновники «третьего эшелона» творили государственную жизнь. Апартаменты ничуть не напоминали контору, в которой обычно трудятся клерки. Напротив, мягкая мебель, ковры на полу, на стенах гобелены — все создавали ощущение постоянной праздности. Роскошная дворцовая обстановка. И все-таки это было, если можно так выразиться, производственное помещение. И именно здесь обдумывались сложные проблемы и принимались решения. Кого назначить ответственным за выполнение, сколько налогов должна заплатить та или иная провинция… Никто из Высших, как правило, не вмешивался в процесс. Определив общее направление, они попросту ждали результата, внешне равнодушные, не проявляющие праздного любопытства и не докучающие мелочной опекой. Но, именно это демонстративное доверие подстегивало лучше всяких окриков. И исполнители порой превосходили самих себя, отыскивая иной раз оригинальные решения, удивлявшие небожителей.

Придворный вызвал звонком прислугу, которая, зная привычки того, кого у нас бы назвали министром, принесла густой коричневый напиток. Потягивая ароматную, обжигающую жидкость, он вспоминал историю появления этого напитка. История была довольно странной, как и многое другое, связанное с деятельностью правящего Клана. Сто пятьдесят лет назад в приказном порядке была снаряжена экспедиция в южные края. Задача была поставлена довольно четко: отыскать то-то и то-то. Но, искали не золото и не какие-то особенные сокровища. Экспедиция привезла растения. И Верховный сам лично почти полгода колдовал на кухне, перемалывая, варя и смешивая различные ингредиенты. Результатом его трудов теперь пользовалась вся Империя, пьющая на завтрак заваренные бодрящие смеси, созданные самим божеством.

Они, сверхлюди, как будто заранее знали, что и как нужно сделать. И следовали раз и навсегда принятой программе. Конечно, в мелочах они были людьми. Но, принимая серьезные решения, правящий дом никогда не ошибался. Подумать только. Два века назад весь подлунный мир был населен разрозненными племенами, истреблявшими друг друга из-за охотничьих угодий. Лютыми зимами люди вымирали до последнего человека. И лишь мудрость правителя, поддерживаемого сыновьями и дочерьми, смогла объединить эти полудикие стада в некое подобие государства. Сильные охотники поражались, когда молодых людей, вместо того чтобы учить выслеживать зверя, заставляли заучивать название загогулинок, выводимых кем-нибудь из Высших прутиком на песке. Отобрав луки и копья, мужчин заставили строить загоны, в которые другие отряды доставляли (уму непостижимо!) живую дичь. Тогда же было введено земледелие. И женщины, ранее бродившие по лесу в надежде найти съедобный корень, научились выращивать пищу прямо возле дома.

За двести лет многого удалось достичь. Малыши теперь вполне уверенно рассуждали об астрономии, и уже появились первые математики, рожденные на этой планете и начинавшие делать робкие шаги по долгому пути познания.

Чиновник, сознающий величие творимых дел и гордый причастностью к ним, вдруг недовольно поморщился. Планомерному развитию государства постоянно мешали, досаждая мелкими проказами, те, кого люди называли ночными хищниками. Их, казалось, никто не замечал. Просто то тут, то там иногда умирал человек. И смерть его была легкой и приятной. Но, на каждый такой случай немедленно выезжал кто-нибудь из Клана. И тогда поднималась на ноги вся округа, прочесывались леса, а все подозрительные проверялись лично одним из высших существ. Никаких конкретно обвинений им не предъявлялось. Выявленных расстреливали еще из одного новшества, введенного высшими существами и называемого арбалетом. Когда уже мертвое тело лежало утыканное короткими стрелами, словно еж, к нему не разрешали приближаться. А воины рассказывали, что покойники, случалось, оживали. И тогда снова натягивалась тетива, опять стрелы несли смерть.