ГЛАВА 24

Занималась заря. Первые ласковые лучи летнего солнца отражались в речной воде, бросая дрожащие блики на быки-опоры моста. У дальнего берега полого стелился туман, чтобы вскоре осесть каплями росы и раствориться. День обещал быть жарким. Слегка покачиваясь, чуть ниже по течению стоял небольшой катер. Тишина казалась первозданной. Пять утра, еще нет интенсивного потока машин, и только редкие птицы стали свидетелями разыгравшейся на мосту драмы.

Едва дотронувшись до Алексея Ивановича, Владимир сразу обмяк. Никто еще не понял, что происходит, а Смирнов уже отпустил то, что всего несколько секунд назад было незадачливым следователем.

— Стой! — скомандовал присутствовавший здесь же Сергей Игоревич.

Но, Алексей Иванович уже перевалился через перила. В то же мгновение он почувствовал, как плоть его раздирает горячий свинец. Вниз падало уже мертвое тело, которое с громким всплеском ушло под воду и, подхваченное течением, погрузилось в темную глубину.

— По ногам надо было! — не сдержался старший.

— Так он уже перелезал, товарищ подполковник. Поди тут разбери, где голова, где ноги.

— Видел.

Сергей Игоревич и командир спецназовцев бросились к лежавшему без признаков жизни товарищу. Нет, его не зацепила шальная пуля, что часто бывает в спонтанно возникшей перестрелке. Но, Владимир был мертв, и на лице его, точно так же как у Большого Человека, застыла счастливая улыбка.

С задумчивым видом седой человек попытался пошевелить каменный шар, украшавший перила. Но, нет, это был монолит, составляющий одно целое с отлитым из бетона ограждением.

— Выходит, все же не яд, — пробормотал Сергей Игоревич, задумчиво прикусив губу.

Но, ведь этого не может быть. Мистика какая-то в стиле «Мортал комбат».

Командир взвода охраны тем временем уже достал рацию, связался с катером и отдавал распоряжения.

Последние мгновения на мосту Алексей Иванович старался дышать как можно глубже, запасая в мышцах кислород. «Запас прочности» — это хорошо, но и нормальное, естественное состояние надо поддерживать на должном уровне. «Выпитый» непосредственно перед прыжком Владимир позволил регенерировать практически мгновенно, и в воду Смирнов упал уже в сознании. Воды, правда, хлебнуть успел, но, быстро сориентировавшись, несколькими сильными гребками подплыл к опоре моста и осторожно вынырнул на поверхность со стороны, противоположной катеру. Беглец несколько раз глубоко вдохнул, сорвал с себя рубашку и пустил ее плыть по течению. На катере заметили его падение и уже заводили мотор, направляясь под мост. К несчастью, водолазы в команде были. Три человека в ластах и с баллонами за плечами прыгнули в воду спиной вперед, чтобы заняться поисками тела. Ничего, это даже хорошо. Ведь в случае столкновения увеличится его потенциал, да и акваланг не помешает. Вот только стоит ли выдавать себя?

Решив, что конспирация важнее, Смирнов последний раз глубоко вдохнул и, оттолкнувшись от опоры, нырнул, направляясь вниз по течению. Авось не догонят. Он делал сильные гребки, с каждым взмахом слегка погружаясь и одновременно все удаляясь от места падения.

Ведь ищут труп, так что у него неплохие шансы остаться незамеченным.

Смирнов внимательно и незаметно осмотрел реку сразу же после того, как вышел из автозака. Тогда он приметил вдалеке маленькую лодочную стоянку. Штук тридцать весельных лодок и катамаранов, видимо, служили для увеселения приезжавших сюда на выходные москвичей. А может, где-то поблизости есть санаторий или дом отдыха. Почти вплотную к воде подступал лес, давая возможность уйти незамеченным. И сейчас беглец направлялся именно туда. Усилия пловца, помноженные на скорость течения, вскоре увенчались успехом.

По пути Алексей Иванович постоянно забирал вправо, и вот уже показались опоры мостков. Он заплыл под настил, вынырнул и перевел дух. Катер кружил километрах в двух вверх по течению, где-то рядом с водолазами. Смирнов усмехнулся: «Ищите, ищите…» Немного поразмыслив, он решил, что вид выходящего из воды человека в одежде может вызвать подозрение у случайных свидетелей, поэтому стащил с себя брюки и ботинки. Скатав их в узел, забросил клубок в лодку и, словно только что совершил утренний заплыв, спокойно вышел на пляж. У охраны наверняка есть бинокль. На случай, если вдруг кто-то наблюдает, Алексей Иванович повернулся к мосту спиной и стал делать энергичные махи руками, изображая утреннюю зарядку. Даже если кто-то и смотрит в его сторону, вряд ли наблюдателю придет в голову принять любителя здорового образа жизни за изрешеченный пулями труп, покоящийся на дне реки.

Позанимавшись минуты две, Алексей Иванович небрежным жестом подхватил сверток с одеждой и не спеша направился в сторону леса. Десять шагов, и он скрылся среди деревьев, навсегда исчезнув из поля зрения правоохранительных органов. Да-а, там, где он родился, ему бы так просто уйти не дали.

Смирнов шел по лесу в брюках и ботинках, обсыхая на ходу. Чтобы проехать в электричке, надо достать какую-нибудь рубашку. Отпуская тело Владимира, он прихватил из внутреннего кармана следователя портмоне, так что деньги у него были.

Проблема с рубашкой разрешилась, едва он вышел к какому-то дачному кооперативу. Не новая и не совсем его любимого фасона, но, чтобы добраться до дома, сойдет. Вряд ли при обыске нашли тайник, так что через несколько часов у него будут новые документы. Да и запас наличности в тайнике имелся изрядный. Жаль, конечно, что придется бросить дом, к которому так привык. Ну да ладно. В конце концов, это такая мелочь. А при его образе жизни сентиментальность даже вредна.

Выйдя на платформу, Алексей Иванович взял билет и, дождавшись электричку, уселся в вагоне. Занятый мыслями о предстоящем побеге, он не задумывался над вопросом, что делать дальше. Но, никакого бизнеса, кроме разве что изредка перепадавшего «наследства», в России у него не было. Не считать же таковым маленький медицинский кабинет, открытый исключительно для Юлии Даниловны. Так что уехать за границу он мог хоть завтра. И к тому моменту, когда электричка прибыла в Москву, Смирнов принял окончательное решение: он переберется в Америку. Во-первых, далеко от места последних событий, а во-вторых, нельзя забывать о «наследстве». Все прибрать к рукам, конечно, не удастся, но кое-что все-таки он приватизирует. И это «кое-что», надо сказать, немаленькое.

Дом был опечатан, и Смирнову стало смешно. Разве могут кого-то задержать эти жалкие бумажки, испачканные кляксами чернил? Запасные ключи были спрятаны в хозяйственном сарае, и он вошел. Повсюду виднелись следы обыска, мебель и окна испачканы пудрой для снятия отпечатков пальцев. Но, до заначки криминалисты не добрались. Смирнов немного пожалел, что так быстро «расстался» с молодым следователем, не успев толком «покопаться» в его памяти. Но, здесь он был не властен и отбросил пустые сожаления.

Переоделся, не торопясь вымылся и достал из тайника документы. Теперь его звали Егоров Алексей Сергеевич. Он стал на два года старше и сменил место постоянного жительства. Родиной его был небольшой городок в двухстах километрах от Москвы. Документы были настоящие и стоили ему несколько тысяч долларов. Еще имелся диплом о высшем образовании. Не то чтобы Алексей Иванович собирался когда-нибудь работать за жалкие копейки, но подвернулась оказия, и он обзавелся корочками.

В паспорте стояли шенгенская и американская визы, но новоявленный господин Егоров решил не рисковать, пытаясь улететь самолетом, и уехать через Брест в толпе челноков, ежедневно снующих через белорусско-польскую границу. Машину тоже пришлось оставить. Кто его знает, насколько мелкие ячейки в сети, заброшенной таинственным Сергеем Игоревичем. Очень велико было желание найти проницательного господина и «высосать» до дна. Но, Алексей решил оставить все как есть. Чтобы ввязаться в игры с ФСБ, нужно быть либо суперменом, либо кретином. Пока его считают мертвым, он в относительной безопасности. А стоит возникнуть хоть малейшему подозрению, и все начнется сначала. И второй раз ему может не повезти. Потом… Год, два… Сдадут в архив дело о таинственной смерти Полуянцева. Смирятся с пропажей наворованных миллионов, а что дело именно в деньгах, Смирнов-Егоров не сомневался. Тогда можно будет и вернуться. Хотя, по большому счету, никаких претензий к человеку в штатском у Алексея Ивановича не было. Восхищение профессионализмом — да. Злость за проигрыш — тоже. Но, вот ненависти не было.

Иногда, очень редко, но все же бывало так, что он мысленно ставил себя на место кого-нибудь из этих убогих. И невольно содрогался. Жалкое существование, короткая жизнь, сопровождаемая в большинстве случаев многочисленными болячками. Практически любое ранение, пустяковое для него, делает их инвалидами, и эти, если можно так выразиться, «люди» выбрасываются из активной жизни, становясь никому не нужным баластом. Так что достойного соперника, тем более сумевшего вызвать уважение, он встречал очень редко. Можно сказать, впервые.

Егоров зашел в парикмахерскую и коротко постригся. Контактные линзы, изменившие цвет глаз с серого на карий, он вставил еще дома. С Белорусского вокзала новоокрещенный Алексей Сергеевич сел в электричку, намереваясь добраться до Смоленска на перекладных. По дороге проводилась проверка документов, но его ли именно искали сказать трудно. Паспорт не вызвал подозрений, да и приметы его теперь разнились со словесным портретом, если, конечно, он у проверяющих был.

В Смоленске снял номер в гостинице возле вокзала и немного поспал. А в два часа ночи сел в поезд до Бреста. И, только вытянувшись на верхней полке, наконец расслабился. Жалеть о прошлом было не в его характере, а потому всю дорогу Алексей Сергеевич провел, разгадывая кроссворды и коротая время как и миллионы путешествующих.

Белорусско-польскую границу пересек, напросившись в попутчики к какому-то мужику, явно промышляющему закупкой и перепродажей польских шмоток. Тот ехал в Белосток, и Алексей Сергеевич, поблагодарив и расплатившись, отправился на вокзал. То ли за годы, прожитые в Москве, он пропитался русским духом, то ли было что-то неуловимое в одежде, но над ухом раздался голос:

— Который час?

Машинально поднеся руку с часами к глазам, он ответил:

— Пятнадцать минут первого.

— Откуда, земляк? — поинтересовался крепкий парень, ощупывая его взглядом.

— Какая разница?

— Такая, земляк, что ты на нашей территории. И за вход надо платить.

Ничего глупее быть не могло. Уйти из застенков ФСБ, чтобы нарваться на примитивный рэкет своих, если можно так выразиться, соотечественников.

Видя, что его слова не произвели должного впечатления, наглец поднял майку и продемонстрировал заткнутый за пояс пистолет. Но, на лице предполагаемой жертвы заиграла улыбка. И бандит, слегка опешив, махнул рукой, призывая подкрепление.

Тем лучше. И вместо одного Егоров «выпьет» троих. Вряд ли польская полиция станет расследовать внешне естественную смерть трех оболтусов, ведущих к тому же явно паразитический образ жизни.

— Ты че, земляк? Или борзометр зашкаливает? — Говоривший явно не привык к подобному поведению намеченной жертвы.

Стоящий перед ним тридцатилетний парень только улыбался, будто его пригласили на ужин в хороший ресторан.

— Да кто ты…

Больше бандит ничего сказать не успел. Да и двое других не смогли удовлетворить ни своего любопытства, ни получить столь любимых ими зеленых бумажек. А тот, кого они прочили на роль жертвы, уже торопливо удалялся, чтобы успеть на поезд до Франкфурта-на-Майне.

— Цель приезда в Европу?

— Отдых.

— Первый раз пересекаете границу?

Он чуть было не ответил «нет», но вовремя сообразил, что теперь носит другую фамилию, и утвердительно кивнул. Пограничнику совсем необязательно знать, что в одном из здешних банков у него есть довольно приличный счет и очень скоро он сможет выкинуть эти шмотки в дорожной грязи. Главное — вести себя осторожней и стараться держать в узде инстинкты, стоившие жизни троим хохлам, выехавшим на промысел в соседнее государство. Хотя стоит одеться соответственно да снять номер в дорогом отеле, тогда вряд ли какая-нибудь шушера рискнет приблизиться. У тех своя «клиентура», преимущественно соотечественники, нелегалы или челноки, защищать которых польская полиция не очень-то стремилась.

Из номера Алексей позвонил Юле, но трубку никто не брал. Черт, гак опрометчиво отпустил девушку, даже не спросив, где живет предполагаемый клиент. Но, ведь рано или поздно, а домой-то она вернется. Просто надо будет чаще звонить, хотя что сказать по поводу своего внезапного отъезда и как объяснить необходимость остаться за границей, он еще не решил.

ГЛАВА 25

— Спасибо, мисс Смит. — Пожилая дама церемонно поклонилась. — Должна признаться, что поначалу я не верила во все эти сказки. Но, вы — просто чудо.

Юлька скромно потупилась в ответ на теплые слова. Это была обычная реакция. Сначала — недоверие. Потом удивление и наконец облегчение, когда очередной пациент понимал, что это все по-настоящему и теперь, избавленный от тяжелой болезни, он сможет снова вести полноценную жизнь здорового человека.

С момента приезда в Америку прошел месяц. И за это время Юля, нет, не сделала себе имя. Этим занималась миссис Вильяме. Она же просто успела многое. В смысле количества. Будучи иностранной гражданкой и не имея права работать на территории Соединенных Штатов, она официально числилась временным консультантом. Нет, конечно, при желании, подписав кучу бумаг и доказав, что ты не верблюд, можно было получить официальное разрешение на работу. Но, спрашивается: оно ей надо? Работать она преспокойно могла и дома. И только горячие и взволнованные слова Майкла о том, что существование ее в единственном экземпляре — преступление против человечества, смогли убедить девушку остаться. Надо сказать, что сильно ей не докучали и в подопытную морскую свинку она не превратись. Пару раз взяли кровь на анализ да время от времени просили поработать с датчиками, закрепленными по всему телу.

Тогда, месяц назад, вернувшись с прогулки, они увидели, что в доме Вильямсов их уже ждут. Сияющая счастьем старушка обняла Юльку и расцеловала:

— Спасибо. Вы не представляете, Юля, какое это прекрасное чувство — знать, что все позади.

Майкл, гордый тем, что именно он нашел и доставил эту уникальную девушку в Америку, весь светился от гордости. Остальные же, их было человек пять, смотрели просто с удивлением.

— Юлия Даниловна, поймите нас правильно, — смущенно начал один из них. — То, чему мы стали свидетелями, поистине чудо. Но, хотелось бы… м-м-м… еще раз убедиться в стабильности результата.

Юлька уже было сделала шаг навстречу говорившему, но тут вмешалась Пестрова:

— Любой каприз, господа, за ваши деньги. — И, заметив недоумение, появившееся на лицах новоявленных экзаменаторов, пояснила: — За посещение мамы мистера Вильямса нам была заплачена определенная сумма. И мы с коллегой не можем себе позволить унизить вас, уподобив нищим. А потому будьте добры по десять тысяч долларов за каждый сеанс. Можно наличными.

Человек, требовавший доказательств, побагровел:

— Да как вы смеете? Вы понимаете, что от нас зависит, сможете ли вы работать в Америке, получив признание, или же вас ославят как шарлатанов?

— Отлично, господа. Прощайте. — И обратилась к Юльке: — Обязательства, данные мистеру Вильямсу, мы выполнили. Со старушкой побеседовали. А то, что бабка себе что-то напридумывала, это нас не касается.

Схватив Юльку под руку, Лена направилась к выходу.

Миссис Вильям откровенно смеялась, а Майкл накинулся на говорившего:

— Заткнись, идиот. — И, обогнав девушек, заслонил собой дверь: — Не пущу! После того как я вас нашел и привез сюда, вы не можете уйти просто так.

— Нас только что, и, между прочим, во второй раз в этом доме, назвали мошенницами.

— Приношу свои извинения, леди. Этого больше не повторится. А что касается оплаты, я думаю, все можно уладить.

— Вот и улаживайте на здоровье. Майкл быстро выскочил из комнаты и принес конверт. Протянул Ленке, сказав при этом:

— Думаю, надо будет открыть счет в банке. Не станем же мы каждый раз таскать с собой горы наличности.

— Кто здесь нуждается в утешении? — игнорировала последнее его заявление Пестрова, пряча деньги в сумочку.

Майкл подтолкнул к Юльке того, кого недавно обозвал идиотом:

— Давай, Генри. Надеюсь, после сеанса ты убедишься.

Юлька усадила Генри на диван рядом с собой и взяла за руку:

— У вас язва желудка, требующая хирургического вмешательства. В детстве вы сломали три пальца на левой ноге — играли в футбол и попали ногой по штанге. Простите за откровенность, но вы сами требовали доказательств. — Генри непонимающе уставился на девушку, а она продолжила: — В юности вы три раза болели триппером. Поначалу никаких особых последствий это не вызвало, но теперь у вас проблемы с эрекцией.

Генри густо покраснел и попытался вырвать руку, но Юлька силой удержала, успокаивающе говоря:

— О больном желудке можете забыть. И сегодня вечером смело идите к Мери, — потом чуть-чуть поддержала смущенного мужчину: — Это будет вот так.

И Генри почувствовал, что то, про что он в последние три года со вздохом говорил: «Был детородный — стал водопроводный», снова обретает основную функцию, упруго напрягаясь и грозя порвать брюки.

Последние фразы Юлька, щадя гордость пациента, произнесла еле слышно, почти шепотом. И присутствующие увидели только, как у Генри изменился цвет лица. Но, вскоре на губах его заиграла радостная улыбка, и он, не в силах сдержать чувства, поцеловал девушку.

— Но-но, Генри, — строго нахмурила брови Пестрова. — Помните, условия контракта подразумевают только разговор. И мы подадим в суд за сексуальные домогательства.

— А-а, подавайте.

Генри возбужденно вскочил и принялся тискать Майкла:

— Ты был прав, дружище. Это действительно работает.

И выбежал за порог.

— Даже если бы я не видел результатов лабораторных исследований, то слова Генри убедили бы меня окончательно, — заявил один из присутствующих. — Такого скептика, как он, надо еще поискать.

— Вот видите, какой бриллиант иногда можно найти, доверившись слухам, — видимо продолжая старый спор, обратился к нему Майкл. И уже к девушкам: — Это руководитель нашего проекта мистер Голдсмит. Далее в порядке старшинства: Карпентер — он работает с парапсихами, Брайан и Коллинз сейчас изучают стигматы. Ничего пока не нарыли, но не теряют надежды доказать, что раз человеческий организм может силой воли нанести себе раны, то возможен и обратный процесс.

— Думаю, надо подробнее ввести леди в курс дела. А также организовать для нее посещение нашего центра, — сказал Голдсмит. — Мисс, вы не против посетить нас завтра? Вы окажете нам великую честь, ознакомившись с тем, что мы делаем и к чему стремимся.

Назавтра Ленка с Юлей в сопровождении Майкла совершили перелет в Лос-Анджелес. Устроившись в квартире, принадлежащей, по словам Вильямса, исследовательскому центру, посетили высокое светлое здание почти на самом берегу океана. У входа им на блузки прикрепили пропуска. На карточках, закатанных в пластик, значилось, что доктор Кузнецоффа и доктор Пестроффа имеют право доступа в здание научно-исследовательского центра в любое время суток.

— Мы интересуемся буквально всем, — рассказывал Майкл. — Стоит только появиться слуху о чем-то необычном, и мы тут как тут. Подбор специалистов весьма разнообразен, и группа профессионалов включает в себя широкий спектр людей, ведущих исследования в различных направлениях. От парапсихолога, имеющего медицинскую степень, до уличного хироманта, выдающего себя за цыгана или индийца из Нью-Дели, готового за несколько долларов быстренько, за какие-нибудь две-три минуты, «прочитать» вашу судьбу. Их интересы лежат совершенно в различных областях, но все они в той или иной степени верят в чудо. Будь то старушка из глухой румынской деревушки, умеющая заговаривать зубную боль, или хирург, продвигающий вполне современные методы операций на мозге. Ведь, несмотря на все исследования, наука до сих пор не может ответить на, казалось бы, простой вопрос: что же заставляет клетки жить. В нынешних условиях вполне можно синтезировать одноклеточный организм. И он будет почти как настоящий. Вот только мертвый.

На лице Пестровой была написана здоровая доля скептицизма, но увлеченный рассказчик, казалось, не замечал этого. Юлька же, занятая своими мыслями, тоже слушала вполуха. Во время перелета ей снова приснился непонятный сон, и теперь девушка мучительно пыталась вспомнить подробности и найти какое-то объяснение странным видениям.

Аа-нау снижалась в посадочном модуле над незнакомым городом. Люди, жившие в нем, имели несчастье пойти, пусть даже в мыслях, против воли Императора. Это была одна из недавно открытых планет с населением где-то около двух миллионов человек. Вполне благоприятный климат, достаточное количество полезных ископаемых. Все, что надо для процветания колонии, которая заботится о своих гражданах и несет благосостояние Империи. Так длилось лет сто, но вот нашелся же кто-то шибко умный. И тут и там стал раздаваться недовольный ропот. Появилось множество анекдотов, "высмеивающих Императора. Конечно, смешные истории про правящую верхушку существовали всегда. Ведь того, над кем смеешься, перестаешь ненавидеть. И анекдот — это всего лишь один из инструментов власти. Но, как и всяким инструментом, им можно пользоваться и во благо, и во зло. Политика Империи пока не вызывала открытого протеста, но социологи просчитали, что, если не принять мер, в ближайшие годы это грозит потерей колонии. И меры будут приняты радикальные. Город, раскинувшийся перед ней как на ладони, обречен на уничтожение. И это будут не излучатели, сжигающие все живое, и не варварская атомная бомбардировка. И то и другое скомпрометирует правящий дом и вызовет ропот других колоний. По той же причине не годилось и бактериологическое оружие. А уж о каких-либо репрессиях и арестах зачинщиков вовсе не могло быть и речи. Всем известна широта взглядов и либерализм Верховного.

Аа-нау выключила маршевые двигатели и включила передатчик, подающий сигнал SOS. Но, она знала, что никто прийти на помощь не успеет, так как время подачи сигнала вычислено заранее. И, даже если кто-нибудь примет слабые позывные, то будет слишком поздно и спасатели обнаружат только мертвое тело одного из десантников, и после смерти продолжающего нести службу Императору. Все было тщательно просчитано. Бот, в меру покореженный, со следами аварии, на самом деле исправен. Бортовой процессор запрограммирован таким образом, что ни один эксперт не сможет выяснить, откуда прибыл несущий корабль. Так, небольшие намеки на исследовательскую экспедицию в отдаленные уголки галактики. Но, никто не сумет связать ее появление с правящим домом.