— Что? — Ньюхауз быстро сбежал с лестницы. Спустя мгновенье Арсанг и Хедвиг последовали за ним.
Ньюхауз подошел ближе.
— Что случилось? — повторил он вопрос.
— Она неожиданно закричала и побежала, — ответила Камала. — Кажется, девочка переутомилась.
— Да нет, я в порядке! — завизжала Терезина. — Шлюпка! Вы обманули нас! Шлюпка в порядке!
— Что? — Ньюхауз забыл закрыть рот.
Ньюхауз поднял пистолет.
— Кажется, у нее истерика, — сказал он. В скупом свете звезд его лицо казалось вытесанным из гранита. — Я ее сам успокою. У меня уже есть определенный опыт в подобных делах.
— У меня более богатый опыт, — возразила Лори.
— Здесь командую я! — рявкнул третий помощник.
Терезина только сейчас заметила в руке космонавта пистолет, направленный ей в грудь.
— Успокойся, милочка, — продолжил Ньюхауз. — Успокойся и расслабься.
— А что со шлюпкой? — спросил Фред.
— Ничего, — ответил Ньюхауз. — Абсолютно ничего. Ведь так? — и он, и его пистолет смотрели в грудь Терезине.
Впоследствии она так и не поняла, откуда пришли уверенность и хладнокровный расчет. Рывок. Удар ногой по руке, и пистолет по дуге отлетел в траву. Ньюхауз, ругаясь, бросился к оружию…
Терезина рванулась к шлюпке.
— Бежим! — закричала она. Ньюхауз ползал на четвереньках, разыскивая пистолет. Лори оглянулась на него и, не раздумывая, побежала к трапу.
— Фред! — закричала Терезина. Гигант, подхватив Камалу, как пушинку, вскочил в шлюз.
Терезина замыкала отступление и успела заметить, как офицер поднимается с колен, вновь сжимая в руке пистолет. Она не знала, решится ли он стрелять, но все похолодело у нее внутри. В следующий миг Фред схватил ее за шиворот своей огромной ручищей и втянул в шлюз. Люк закрылся.
Мгновение она лежала, тяжело дыша, лишь спустя минуту она выпалила, обращаясь к Лори:
— Иди в рубку… поднимай корабль.
Стюардесса смотрела на люк, словно он был прозрачный и она видела происходящее снаружи.
— Он не посмеет причинить им вред. Если вообще когда-нибудь и собирался. — Терезина потерла колени. — Все снаряжение снаружи. Я думаю, не случится ничего страшного, если они немного побудут в одиночестве.
— Никогда мне так не хотелось увидеть кого-нибудь стоящими вместе, как эту троицу, — объяснила она, успокоившись.
Вывеску Чарльз Брэндон увидел случайно. Он смотрел вслед планеру, пролетавшему мимо, потому что это был «смайрс» последней модели, и заметил маленькую вывеску среди тех, что блестели на навесах коммерческого центра.
«Древности» — возвещала она.
Брэндон взглянул на часы и сообразил, что может потратить двадцать пять минут. Он толкнул локтем своего шофера и показал вывеску. Через две минуты он был в магазинчике. Одним взглядом он оценил пыльный беспорядок. У него был терпеливо развитый инстинкт знатока, и этот инстинкт подсказывал ему, что он теряет время, осматривая эту жалкую халтуру.
Рядом внезапно появился антиквар. Это был плешивый маленький человечек, который качал головой и потирал руки.
— Да, господин?
— Зажигалки? — спросил Брэндон.
— Да, конечно, господин, конечно, у нас есть одна чудесная коллекция… Если хотите, пойдемте со мной…
Брэндон последовал за антикваром. Он ступал след в след, настолько был растроган.
Он может внять своему инстинкту попозже. Если он найдет поистине превосходную коллекцию зажигалок, хотя это и было маловероятно в таком месте, это стало бы большой удачей его жизни. Здесь, в Пала-Сити, под самым носом у Гарри Моррисона! Моррисон бы так зарычал, что дошло бы до Актюриса, а Брэндон бы наслаждался каждым децибелом.
Антиквар принес поднос. Брэндон глубоко вздохнул и медленно рассмотрел содержимое подноса, предчувствуя свое разочарование.
Это была куча неразвалившихся и незаржавленных обломков. Во всем наборе не было ни одного интересного экземпляра.
— Нет, — сухо произнес Брэндон, отворачиваясь.
— У меня есть один, который работает, — сказал антиквар. Он извлек кусок металла, потер его большим пальцем и показал дрожащее пламя. Брэндон презрительно фыркнул.
— У меня в Коллекции 761 зажигалка, милейший, и все они работают.
Антиквар поднял голову и выговорил неизбежное:
— Другие вещи?
Брэндон нетерпеливо покачал головой. Он бросил последний взгляд на вещичку, добрался до двери. На вершине какой-то груды причудливого хлама лежал один странный предмет, привлекший вдруг его внимание. Несмотря на толстый слой пыли, полностью покрывший хлам, Брэндон острым взглядом уловил признак некоего блеска, своеобразную изюминку.
Он взял предмет в руки. Вещь походила на шкатулку с длинной ручкой, но щели не оказалось, за исключением двух забавных прорезей наверху и дыры в днище, возникшей, очевидно, от удара. Брэндон ощупал рукой края дыры, рассмотрел ее, подойдя к свету.
— Что за черт! — пробормотал он.
Вездесущий антиквар победно прошепелявил:
— Я не думаю, что вы сможете это узнать, — сказал он. — Это дерево.
— Древесина? — Брэндон нагнулся, чтобы еще раз посмотреть.
— Вы уже видели такое? — спросил антиквар.
— Я не знаю. Думаю, что видел деревянный стол в музее.
— Возможно, — сказал антиквар. — Возможно, но это редкость. А это подлинник, взгляните.
Он поднес предмет к лампе и провел пальцем. Внутри, неясно видимая сквозь одну из щелей, была надпись: «Джекоб Рейманн в И Бел Хауз, Саут-марк, Лондон, 1688».
— Подлинник, — сказал антиквар. — Почти тысяча лет…
— Это невозможно. И… это из дерева?
— Из дерева? Выделано из одного дерева. — Антиквар взял лоскут и стер пыль с полированной поверхности.
— Из одного дерева, — повторил он, поднимая предмет к свету. — Вы видели дерево? Нет, конечно. На нашей матушке Земле было множество деревьев, но в других местах его так и не смогли вырастить. Теперь на Земле ничего родного больше нет. Издержки войны невозможно оценить деньгами, мой друг, это безвозвратная потеря некоторых вещей, деревьев, например.
— Но что это за вещь?
— Это скрипка.
Брэндон погладил предмет. Он почувствовал хрупкую форму, наполненную, не похожую ни на что из того, что он уже видел.
— Что такое скрипка?
— Музыкальный инструмент.
— Невозможно. Как же она работает?
У антиквара в первый раз поубавилось самоуверенности.
— Ну, я точно не знаю.
— Здесь мало места для механизма, — сказал Брэндон, глядя через отверстие.
— Милейший, — воскликнул антиквар, — в то время не было механизмов.
— Но каким дьяволом тогда это производит музыку?
Антиквар покачал головой в знак неведения.
Брэндон уверенно положил предмет на прежнее место.
— Это теперь ни на что не годится.
— Подумайте, мой друг. Века перед последней войной на Земле были деревья, миллионы, может быть, и она, она была частью их жизни. Один искусный ремесленник обрабатывал ее собственноручно, потому что тогда не было станков. Древесина — самый редкий материал в Галактике. Это дивный предмет, украшение. Роскошный. Может быть, на стене или на столе…
— Я приобрел для себя много украшений. Если я покупаю музыкальный инструмент, я хочу, чтобы он звучал. Я выходил 761 зажигалку, и я должен быть способен извлекать музыку из этого предмета. Как вы его называете?
— Скрипка.
— Должно быть много книг, которые рассказывают о том, как она действует.
Антиквар согласился.
— Несомненно, должно быть что-нибудь в университетской библиотеке.
— Сколько?
— Десять тысяч.
Брэндон уставился на него.
— Смешно. Это изломанная развалина, и в ней не хватает, конечно, всех деталей. Простой ящик.
— Подлинное произведение, — мурлыкал антиквар. — Деревянный подлинник. — Почти тысяча лет…
— До свидания.
Брэндон оставил позади себя хлопающую массивную дверь. Его шофер скакал за планером, а теперь застыл в ожидании. Он остановился на миг, погруженный в свои мысли: пора начинать новую коллекцию. К зажигалкам его интерес ослабел. И потом, деревянный… У Гарри Моррисона в его коллекции нет ни одного куска дерева.
Брэндон повернулся и снова вошел в магазинчик.
— Я беру это, — сказал он.
Моррисон отложил свою лупу и важно покачал головой.
— Да-а, — сказал он. Провел по щеке длинными пальцами с маникюром. Ногти его были слегка подкрашены голубым. Брэндону это не нравилось. Он находил Моррисона немного фатоватым.
— Да, — повторил Моррисон. — Может быть, это открытие.
— Я тоже так думаю, — сказал Брэндон.
— Или может быть… — элегантный Моррисон поднял голову и уставился в потолок. — Это не открытие. Посмотри на этот рисунок. А! Да, довольно четкий. По крайней мере, можно рассмотреть. Допустим, что так музыкант играет. Жаль, что его рука закрывает часть инструмента. Это лучший рисунок из того, что они нашли?
— Единственный, какой могли найти.
— Гм, да. Не хватает клочка. Эти штуковины…
— Струны, — сказал Брэндон непринужденно.
— По-видимому, они тянутся по всей длине, хотя из-за руки музыканта трудно разобрать, каким образом они закреплены. А что это у него в другой руке? Назывался смычок.
— Не известно, что это. Описание не содержит этого.
— А! Описание. Послушаем.
Брэндон начал читать: «Скрипка. Наиболее значительный из струнных музыкальных инструментов. Основные части: кофр, который состоит из деки, верхней и нижней, грифа, заканчивающегося струнодержателем, скрипичными колками и завитком. Внутри кофра находится рессора и дужка. Четыре струны созвучны в квинту: ми, ля, ре, соль».
Моррисон снова посмотрел на чертеж и покачал головой.
— Явно не хватает страницы. И никаких существенных идей: как играют-то?
— Я не знаю, — сказал Брэндон. — Профессор Вельц точно так же ничего не может придумать. Он собирается изучить этот вопрос. Он сфотографировал скрипку, снял размеры и собрался заказать копию.
— Из дерева? — спросил Моррисон.
Брэндон загоготал:
— Из металла или пластика. Профессор считает, что сможет разрешить многочисленные серьезные проблемы, связанные с древней музыкой, когда поймет, как играть на этой штуке.
— Что вы намереваетесь делать?
— Надо восстановить ее, — сказал Брэндон, — и учиться играть.
— Может быть, это труднее, чем вы думаете. К большому сожалению, ни один рисунок не показывает, как играть.
— О! Найдут. Что я хочу у вас спросить, так… — Он перевернул скрипку и показал дыру. — Сначала надо починить это. Кто может восстановить дерево?
Моррисон оставался безмолвным минуту, наконец сказал:
— Я готов поискать. Может быть, никто и не умеет.
Личный секретарь Брэндона был серьезным и трудолюбивым молодым человеком, увлечения которого удачно совпадали с таковыми Брэндона. Последний ценил в нем эту черту и оплачивал секретаря соответственно. Но когда Паркер осторожно положил на стол Брэндона пластиковую коробку, он не казался восторженным.
— Дело оказалось тяжелее, чем я думал, — сказал он с печальным видом.
Брэндон открыл коробку и бросил ласкающий взгляд на скрипку.
— Что-то не получается, Паркер?
— Я говорил с директором Музея Конгресса. У него есть один деревянный предмет, стол.
— Припоминаю, — сказал Брэндон.
— Он рассказал мне, что, когда нашли стол, понадобциось его отремонтировать, но главной проблемой оказалось достать клей, подходящий для дерева. У них были все детали, надо было только соединить их. У меня есть формула состава клея.
Брэидон одобрил расторопность помощника.
— Но он так никогда больше и не смог найти других кусков дерева. Он не знает ни как это можно сделать, ни того, кто может это сделать. В нашем Отделе Палаивер я нашел одного инженера, который предложил залатать дыру пластиком.
— Глупо, — отрезал Брэндон.
— Точно. Он думает также, что мог бы сделать это деревом, но, естественно, у него его нет. Он согласен попробовать, если мы найдем ему дерево.
— Найди ему дерево.
— Это проблема. Его вообще нет. Я повсюду спрашивал.
— Вам нужно искать интенсивнее, чтобы найти. Я сумел это сделать.
— Это случайность, сэр, потому что я везде спрашивал…
— Да, надо знать, где спрашивать. Соедини меня с Моррисоном.
Он с нетерпением ждал, когда физиономия Моррисона покажется на стенном экране. Моррисон в знак приветствия поднял палец — сегодня его ногти были красные — и сказал:
— Я полагаю, это по поводу вашей замечательной скрипки.
Брэндон согласился.
— Гарри, я уверен, что вы знаете всех антикваров, достойных своей профессии. Передайте им, пожалуйста, что мне нужна древесина.
— Я уже спросил, — ответил Моррисон. — Если найду, я скажу вам.
— Спасибо.
— Если только это не будет настолько важным, чтобы сохранить. Было бы глупо уничтожить одну ценную вещь, чтобы восстановить другую.
Брэндон не поддался желанию улыбнуться. Открытие скрипки ужалило Моррисона больнее, чем он воображал. Он считает, что самое интересное открытие состоится в коллекции Моррисона.
— Нет, этого не понадобится, — сказал он. — Мне нужны только крошечные кусочки.
— Хорошо. Если я что-нибудь найду, я уведомлю вас об этом.
Моррисон махнул рукой, и его изображение пропало. Брэндон сидел, не шевелясь, нервно вращая большими пальцами. Затем он поднялся и нажал на кнопку.
— Паркер, — закричал он, — достаньте мне дерево.
Паркер пропадал в течение недели. По возвращении он был уставшим и мертвенно-бледным. Брэндон понял с одного взгляда и сказал:
— Безуспешно, а?! Где вы были?
— В справочном зале библиотеки, сэр.
— Вы что, рассчитывали найти там дерево?
— Сведения, сэр. Боюсь, что о дереве они знают немного. Но я кое-что нашел. Сто лет назад на Белоумане — это в Округе Порту — был скульптор по дереву.
— Я не верю, что это может дать что-то полезное, — сухо сказал Брэндон.
— Нет, сэр. Но если он был скульптором по дереву, ему надо было много древесины. Если он долго работал, значит, у него было много древесины, а может, она там осталась.
Брэндон размышлял.
— Скульптор по дереву. Человек, который ваяет из дерева. Человек, делавший из дерева вещи. Но это невозможно! Даже сто лет назад не было достаточно дерева, чтобы заниматься таким ремеслом. Где вы это нашли?
— В брошюрке с заглавием «Диковинные ремесла». В последнюю перепись нашли на Белоумане человека, бывшего по специальности скульптором по дереву. Это все, что было. Округ Парту достаточно удаленный, и возможно, расследование мистера Моррисона дотуда не распространилось. Думаю, поискать в том направлении было бы интересно.
— Белоуман, что-то знакомое. Мои интересы там представлены?
— Да, сэр. Под вашим контролем рудники. Вам можно запросить вашего Директора-Резидента, я уверен, что он легко сможет найти дерево, если оно там есть.
— Это мысль. Может быть, это хорошая мысль. Бывал ли я когда-нибудь на Белоумане, Паркер?
— Нет, сэр, насколько мне известно. Конечно, нет, с тех пор, как я у вас.
— Не думаю, что ездил когда-нибудь в Округ Парту. Паркер, приготовьте опись моих владений в Парту. Пора собираться в инспекторское турне.
Они приземлились на Белоуман в День Дождя. Чарльз Роздел, Директор-Резидент, бормотал извинения, пока они шлепали по грязи к планеру.
— Это дело местных властей. Вы единственные путешественники в единственный День Дождя в неделю, и ни Межзвездные Перевозки, ни Бюро Метеорологического контроля не соизволят его изменить. Я им повторю, что это производит на посетителей скверное впечатление. Я знаю туристов, которые тотчас улетали обратно, когда видели эту грязь.
Брэндон ворчал, но это ни к чему не обязывало, и Паркер прижал рукой к себе коробку со скрипкой, надеясь, что она герметична.
Роздел посадил их в планер и привез в гостиницу.
Часом позже Брэндон отодвинул груду книг и личных дел, возвышавшихся перед ним, и подошел к окну.
Белоуман был почти пограничной планетой. Широкие проветриваемые проспекты, окаймленные приземистыми строениями, придавали городу вид диковатой юности. Дождь продолжал хлестать по их каменным плитам.
— Вы когда-нибудь видели дерево? — спросил Брэндон.
Роздел был любителем отвечать вычурно.
— Дерево? Что это такое?
Брэндон скрыл свое разочарование.
— Если вы не знаете, нечего и говорить об этом. Паркер, вы должны начать поиски. — Он повернулся к Розделу. — Мы узнали, что на этой планете был человек, по специальности скульптор по дереву. Следовательно, подумали мы, дерево было. Хорошо бы, чтобы эти догадки, по меньшей мере…
— Скульптор по дереву? — перебил Роздел. — О! Теперь я припоминаю. Это старик Тор Петерсон называл себя скульптором по дереву. Я об нем и не подумал, но он делает украшения, безделушки и… наверное, из дерева. Он назначает фантастические цены и работает, в основном, на заказ. Думаю, что он отправляет свой товар в Парту. Там у людей, вероятно, есть деньги на такие глупости, но не здесь.
— В таком случае, он еще жив?
— Я не знаю. Я не видел… Э! Примерно… по крайней мере, два года. Ему было уже трудно ходить. Он довольно стар, знаете ли.
— Я верю, — воскликнул Паркер. — У него должно быть…
— Неважно, — сказал Брэндон. — Если он жив, мы его увидим, а если мертв, нам все-таки нужно дерево. Где он достает дерево?
— Я не знаю, — сказал Роздел. — Его семья, наверное, сможет сообщить вам. Я спрошу, жив ли он еще, и покажу, где ферма Петерсона.
— Пожалуйста, сделайте немедленно, — сказал Брэндон. Паркер, вызови планер.
Белоуман был планетой аграрной и ремесленной. Они бегло ознакомились с миленькими усадьбами и ремонтировавшимися дорогами. Порой встречались леса из гигантских трав. Вскоре они переправились через границу метеорологических зон, сменив День Дождя в городе на яркое солнце. Брэндон нетерпеливо рассматривал ландшафт.
— Должно быть, теперь недалеко. Это река, про которую нам говорил Роздел, так ведь?
Паркер справился по карте.
— Верно. Немного дальше здесь, наверное, населенный пункт. Они сели в центре большого круга, образованного старыми каменнымй зданиями, огромными ригами, силосными башнями, автомастерскими и строениями совсем крошечными, укрывавшими клохчущую домашнюю птицу и разную скотину. Ферма, высокое квадратное здание с примыкающими с трех сторон пристройками, возвышалась посреди круга.
В тот момент, когда они собирались направиться к ферме, Брэндон схватил Паркера за руку и остановил.
— Ну и ну!
Возле фермы устремилось к небу одно строение, шероховатое и прямое, как палец, увенчанное зеленой кроной.
— Это?..
— Дерево.
— Я думал, что в Галактике не осталось больше ни одного дерева.
— Ну что ж, одно осталось, — сказал Паркер.
— Может быть, и другие есть. Вот так он тут и находит свое дерево. Паркер, это добрых пять метров в высоту.
Они подошли. Грунт постепенно опускался, а между фермой и пристройками шли ряды ям, окруженных камнями.
— Вот где он их выращивает, — сказал Брэндон. — Двадцать три, двадцать четыре ямы. И только одно дерево. Ну что ж, пошли поговорим с этим человеком.
На пороге их вежливо встретила молодая женщина, препроводившая их в маленькую комнату.
— Входите, — предложила она и сказала: — Папа, к вам.
Они вошли. За исключением верстака и суппортов, комната была пуста. Но в ней находился старец с комично сморщенным лицом, увенчанным белой лохматой шевелюрой. В комнате царил мрак, но верстак был ярко освещен.
— Извините, пожалуйста. Я не могу подняться, чтобы принять вас. — Его голос сильно дрожал. — Мои ноги больше ни на что не годятся, — продолжал он. — Мой голос почти исчез. Мои глаза и руки уже не те, что раньше. К счастью, аппетит хороший, и аппетита столько, сколько и надежды. — Он засмеялся. — Что вы хотите, господа?
Брэндон приблизился и отдал карточку. Старик сидел в инвалидной коляске, завернутый в длинные покровы с ярким рисунком. На верстаке лежал кусок дерева. Это была почти законченная голова женщины, выделявшаяся захватывающей выразительностью. Брэндон открыл рот.
— Вы прибыли издалека, мистер Брэндон, — сказал Петерсон. — Не только затем, чтобы увидеть меня, несомненно.
— Мы не ожидали вас увидеть, — сказал Брэндон. — Мы… Мой секретарь в старой книге нашел намек на скульптора по дереву, который жил здесь.
— Когда датирована эта книга?
— Она издана сто сорок лет назад, — сказал Паркер.
— О! В таком случае, это намек на моего деда, а может быть, на прадеда. Мы, Петерсоны, скульпторы по дереву с тех поколений, коих я и счесть не смогу. Но я последний. Мои сыновья достигли более высокого положения. Мои дочери вышли замуж за фермеров — за хороших фермеров. Они процветают. А я, так как мои руки дрожат, я трачу останки своего таланта на безделушки.
— Я видел дерево, — сказал Брэндон. — Я думал, что здесь, как и на Земле, деревья не растут.
— Здесь по-другому, — сказал Петерсон. — Теперь ничего не растет. Но Петерсоны выращивали деревья, потому что скульпторы по дереву нуждаются в древесине. Долгое время эта культура была секретом семьи. Когда рубили дерево, всегда было готово новое зерно, чтобы положить в почву. Но не теперь. Я не выращиваю деревьев, потому что не проживу достаточно долго, чтобы их использовать. То, которое вы видели, последнее. Когда я его срублю, на Белоумане больше не будет скульпторов по дереву… Но вы отправились в такую даль не для того, чтобы слушать вздор старика.
— Может быть, это последнее дерево во всей Галактике, — сказал Брэндон.
Старик вздохнул.
— Может быть. Деревья выращивают с химикатами. Это долго и утомительно. Я от сердца отдал этот секрет многим людям, но никто не заинтересовался. Чего ради вкладывать столько труда, если нет больше скульпторов, чтобы использовать эту древесину?
Брэндон взял коробку из рук Паркера и открыл ее.
— Я приехал сюда ради этого, — сказал он.
Побелевшие руки с выпуклыми венами приподняли скрипку. С глазами, блестящими от волнения, рассматривая со всех сторон, Петерсон поднес ее к свету.
— Великолепно, — прошептал он. — Великолепно! Но что это такое?
— Скрипка, — ответил Брэндон. — Музыкальный инструмент.
— Ах! В то время были настоящие мастера, и настоящие музыканты тоже. — Он широко улыбнулся Брэндону. — Я благодарю вас за то, что показали мне это. Мне трудно передвигаться, но я отправился бы далеко, чтобы увидеть это. Великолепно.
— Я хочу, чтобы вы ее отремонтировали, — сказал Брэндон.
Улыбка рассеялась. Петерсон покосился на дыру, потрогал опытной рукой.
— Зачем?
— Зачем? — Брэндон уставился на него. — Затем, что я хочу видеть ее восстановленной. У нас есть чертеж ее, какой она должна быть. Я хочу научиться играть.
Петерсон взглянул на чертеж и на скрипку. Медленно покачал головой. Последнее нежное прикосновение, и он снова положил инструмент в футляр.
— Нет, — сказал он. — Я очень сожалею, но… нет.
— Но почему? Дерево ведь ваше ремесло, не так ли?
— У моего деда был музыкальный инструмент, — сказал Петерсон. — Флейта. Он ходил играть в поля. Даже животные приходили его слушать. Я видел их собственными глазами. Исполнял он удивительную музыку. Я извлекал какие-то звуки, но не музыку. Музыка умирает вместе с музыкантом.
— Что стало с флейтой? — спросил Брэндон, которому в мыслях уже виделась коллекция бесценных музыкальных инструментов.
— Я похоронил ее, — сказал Петерсон. — Это был очень, очень древний инструмент, вроде этой скрипки. Секрет музыки передавался от владельца к владельцу, но мой дед так и не нашел человека, который захотел бы учиться. Когда он умер, его музыка тоже умерла. Музыка этой скрипки умерла. — Он осторожно похлопал по футляру. — Похороните ее, — сказал он.
— Глупости, — сказал Брэндон. — Это великолепное произведение. Вы сами сказали. Что за беда в том, чтобы восстановить ее, даже если человек не умеет играть?
— Вы вызываете врача перед агонией? Нет. Может быть, он сможет ее замедлить, но он не сможет вылечить умирающего. Я с радостью исцелил бы вашу скрипку, если бы смог заставить ее говорить вновь. Но раз я не могу ее исцелить, я не стану ее чинить. Похороните ее.
— Я хорошо вам заплачу, — сказал Брэндон. — У вас есть дерево, у вас есть талант, вы долго не работали.
— Слишком долго, — произнес он дрожащим голосом. — Работай я всю жизнь, даже тогда я не смог бы ее исцелить. Я не ожидал, что вы поймете. Музыка — древняя музыка — не такая, как сейчас. У нас музыкальные машины, а они не имеют души. Древняя музыка… Я знаю, потому что слышал игру моего деда. — Он с опаской закрыл футляр. — Я очень огорчен, что вы даром так далеко ехали.
— Знаете ли вы кого-нибудь другого, кто смог бы ее починить?
Петерсон покачал головой.
— Я — единственный. Скоро я умру, и тогда больше никого не будет.
