Глава 29

Спецагент Чарли Уайз сел в постели, как подброшенный и, когда зазвонил его сотовый телефон, Он слепо нашарил его среди ключей, мелочи, бумажника с жетоном и очков, оставленных на тумбочке у кровати. Он спал как убитый, но тихий сигнал сотового поднял его с постели не хуже пожарной сирены. Столь внезапное пробуждение могло бы вызвать у него остановку сердца, но прежде он все равно ответил бы на звонок.

Он щелкнул крышечкой и прижал телефон к уху:

– Уайз.

– Привет, Филин. Я тебя разбудил?

Это был Перкинс. В трубке слышался треск разрядов но, напрягшись, Филин все-таки разбирал отдельные слова.

– Нет, – солгал он, цепляя на нос очки. – Я просто удивился. Не думал, что сотовую связь уже восстановили, пока телефон не зазвонил.

– Вертолет… около… назад. Погода… говорит…

– Погоди, Перкинс. Ты еще там? Погоди. – Филин взбрыкнул ногами, откидывая одеяло. Он вылез из постели и бросился к окну в надежде увидеть в небе сигнал „Ясно“. – Перкинс?

– Тебя еле слышно, Филин.

– Давай суть. Вкратце.

– Вертолет. РВП..[24] в Клири десять ноль-ноль. Трое спасателей. Один снайпер из КСЗ[25]

– Хорошие новости. Что еще?

– Да, о Тир… вчера. Займись… как… что-то…

Филин с досадой повернулся, пытаясь найти в комнате такое место, где связь была бы лучше, но вдруг понял, что она вообще прервалась. Он взглянул на панель: она не светилась.

– Филин?

Бегли стоял в дверях гостевой комнаты, в которой спал Филин. Он держал свою Библию, заложив место, на котором остановился, пальцем. Он был полностью одет и выглядел глядел свежим, как роза. Филин мучительно застеснялся – сам-то он еще дрожал в одних трусах.

– Доброе утро, сэр. Это был Перкинс. Вертолет прибудет к десяти часам.

– Отлично. – Бегли посмотрел на часы. – Как только будешь одет…

– Да, сэр.

Бегли вышел, пятясь задом, и закрыл за собой дверь.

К счастью, подогреватели воды у Гаса Элмера работали на пропане, поэтому Филин снова принял душ, хотя это было первое, что он сделал накануне, когда они зарегистрировались и разместились в коттедже номер семь. Бегли настоял, что им надо держаться как можно ближе к коттеджу номер восемь, так как не доверял Датчу Бертону и не сомневался, что одержимый шеф полиции предпримет новую попытку прорваться в дом Тирни.

В отсутствие электричества они не смогли включить компьютер Тирни, и это вызвало у Бегли приступ бессильного бешенства. Ему хотелось как можно скорее влезть в файлы Тирни. Филин же, напротив, был втайне рад задержке. У него глаза слипались от усталости, он сомневался, что сможет сосредоточиться на раскалывании кодов доступа Тирни.

Их коттедж был единственным на всей турбазе с двумя спальнями, разделенными общей жилой комнатой и кухней. Пришлось обходиться светом от камина, свечами и походным керогазом. На ужин съели банку чили, которую Гас Элмер с удовольствием – хотя и далеко не бесплатно – им выделил, после чего Филин принял душ и добрался до постели, как сомнамбула.

И вот теперь, через пять минут после пробуждения, он присоединился к Бегли в общей комнате.

– Я вскипятил воду для кофе, но его не рекомендую. В полицейском участке кофе лучше, чем здесь. Давай поедем в участок и там будем дожидаться вертолета. Я полагаю, что мы обязаны хотя бы из вежливости сообщить Бертону о РВП.

– Я согласен, сэр. – Филин натянул куртку и перчатки.

– А Перкинс сказал, где приземлится вертолет?

– Нет, сэр, не сказал. Мы до этого не дошли, прервалась.

Бегли проверил свой собственный телефон и выругался, убедившись, что связи нет.

– Я перезвоню Перкинсу, как только мы доберемся до полицейского участка, – заверил его Филин.

Некоторое время они ехали в молчании, потом Бегли заговорил:

– Лилли Мартин. Думаешь, она еще жива, Филин?

– Думаю, да, сэр.

– Почему?

– Она позвонила Бертону и сказала, что они вместе. Он об этом знает.

– Надеюсь, что ты прав.

Подъехав к полицейскому участку, они с изумлением увидели скопление гражданских автомобилей, в основном полноприводных внедорожников, перед приземистым кирпичным зданием. Те, что не уместились на стоянке, загромождали улицу по обе стороны от полицейского участка.

– Какого черта? – задал риторический вопрос Бегли.

В приемной толпились мужчины в военном камуфляже или в охотничьих костюмах. Большинство были с ружьями. Филин заметил одного с луком сложной современной конструкции и колчаном со стрелами. Все были возбуждены и говорили одновременно.

Бегли попытался локтями проложить себе путь сквозь толпу к дежурному, который, судя по всему, стал мишенью всеобщего недовольства. Предприняв несколько безуспешных попыток пробиться через толкучку, старший спецагент заложил четыре пальца в рот и издал оглушительный свист. Шум мгновенно стих. С топотом, напоминающим бег табуна мустангов, всепогодные горные башмаки повернулись на сто восемьдесят градусов.

Теперь, когда глаза всех присутствующих в помещении устремились на него, Бегли назвал себя. Его голосом можно но было резать стекло.

Позже, когда все уже кончилось, Филин рассказывал сослуживцам, что никогда еще „яйцерезка“ не была такой убийственной.

– Пусть кто-нибудь мне объяснит, что здесь, черт побери, происходит! – проревел он.

Толпа раздалась, давая дорогу человеку, который проталкивался сквозь нее навстречу Бегли. Хотя он был наряжен, как парашютист, Филин узнал в нем Эрни Ганна.

– Мистер Бегли, мистер Уайз, – поздоровался он. – Эти люди – волонтеры. Они помогали искать Миллисент, пока буран не заставил нас прервать поиски. Вчера мы узнали, кто ее похитил. Мы собрались этим утром, чтобы помочь поймать Бена Тирни.

Должно быть, сразу после вчерашней встречи с ними Ганн уведомил всех своих друзей, что именно Бен Тирни был злоумышленником, похитившим его дочь. А они уведомили своих друзей. Заглянув в лица собравшихся, Филин прочел в них решимость линчевателей, нацеленных на поимку намеченной жертвы и отправление своего собственного правосудия.

Не обращая внимания на остальных, Бегли обратился к Ганну:

– Я понимаю, вы доведены до крайности…

– Со всем уважением к вам, мистер Бегли, вы не можете понять. Ваша дочь дома, она жива и здорова.

– Поправка принимается, – согласился Бегли на редкость миролюбиво. – Я уважаю ваше стремление во что бы то ни стало разыскать Миллисент. Я также уважаю преданность ваших друзей и соседей, которые добровольно жертвуют своим временем и помогают вам в поисках. – Он обвёл взглядом присутствующих. – Но, джентльмены, этим утром вы напоминаете мне толпу линчевателей. На данный момент мистер Тирни не является подозреваемым: нет неопровержимых доказательств против него. Хочу это подчеркнуть. Люди услышали его имя в связи с нашим приездом сюда, слухи расползлись, как лесной пожар, об этом передали по радио, ситуация вышла из-под контроля. Мы приехали в Клири только допросить его, заставить его прояснить для нас кое-какие вопросы, чтобы вычеркнуть из списка подозреваемых.

В ответ раздался чей-то голос в задних рядах толпы:

– Вот и мы того же хотим. Допросить его.

Это двусмысленное замечание вызвало волну смешков. Бегли, явно раздосадованный помехой, возразил:

– Чтобы поговорить с человеком, ружья с оптическим прицелом не нужны. Через час сюда прибудет вертолет. Я собираюсь подняться в нем на вершину. Если Тирни действительно в коттедже, до недавнего времени принадлежавшем шефу полиции Бертону, мы потребуем от него сотрудничества и допросим по всей форме в соответствии с законом. Ему будут гарантированы все конституционные права. Вот так все и будет. Так и только так, мистер Ганн. Если вы и ваши друзья попытаетесь вмешаться и воспрепятствовать нашей миссии или взять дело в свои руки, я приму любые меры, какие сочту нужным, чтобы вас усмирить. Это дело полиции. Поэтому…

– А где чертова полиция? – сердито перебил его Ганн.

– Прошу прощения?

Ганн широко раскинул руки в стороны.

– Эти люди пришли сюда сегодня утром, чтобы предложить свои услуги вам и полиции. Но нашего шефа полиции нигде нет.

Филин и Бегли переглянулись в изумлении.

– Что значит его нигде нет?

– Именно то, что я сказал, – ответил Ганн. – Никто, даже его собственные люди, не видели Датча и ничего о нем не слышали со вчерашнего вечера, когда он сказал дежурному, что идет домой спать.

– Он велел нам зайти за ним, если он понадобится.

Из толпы материализовался офицер Харрис. Он сменял полицейскую форму на водонепроницаемый лыжный костюм и меховую шапку-шлем с опущенными наушниками как и у большинства присутствующих, поэтому его невозможно было отличить от остальных.

– Я ездил к нему домой, только что вернулся. По-моему, там давно никого не было. Камин не топлен, в нем даже золы нет.

Бегли бросил обеспокоенный взгляд на Филина.

– Может быть, Уэс Хеймер…

Харрис покачал головой, не дав ему закончить.

– Он тоже ушел в самоволку. Я заехал к нему по пути сюда. Миссис Хеймер сказала, что мистер Хеймер вчера вернулся поздно, проспал пару часов и снова уехал еще до рассвета.

– Она знает, куда он уехал?

– Сказала, что не знает.

Филину все это страшно не нравилось. Судя по выражению лица Бегли, он тоже был не в восторге. На несколько минут он глубоко задумался, потом произнес:

– Офицер Харрис.

– Да, сэр?

– В отсутствие вашего шефа впредь до особого распоряжения с моей стороны вы координируете действия этих людей. Я хочу, чтобы они были организованы в официальный поисково-спасательный батальон. Ваша непосредственная задача состоит в том, чтобы снабдить их всем необходимым. Амуницией. Обмундированием. Компасами. Едой. Водой. Как можно больше воды. Я не возьму на себя ответственность, если кто-то там наверху хлопнется в обморок от обезвоживания.

– Есть, сэр.

– Они должны быть готовы выступить в любой момент.

– Слушаюсь. – Вдруг в глазах молодого человека проступило сомнение. – Э-э-э… С какой целью, сэр?

– Этого я не буду знать, пока не осмотрю местность на вертолете. Будем держать связь по полицейской рации, поэтому предлагаю вам пока оставаться здесь. Используйте как свою оперативную базу. Могут прийти новые добровольцы, нам может понадобиться любая помощь. Могу я внести предложение?

– Э-э-э… да. Сэр.

– Я по опыту установил, что разделение отряда на мелкие подгруппы с назначением лидера, ответственного за каждую, – это эффективный способ организации людей с более низким уровнем подготовки. Лидеров подгрупп отбирайте тщательно, они будут рапортовать только вам. Это лишь совет. Вы можете действовать, как считаете нужным.

– Да, сэр.

– Агент Уайз! – Бегли повернулся кругом и направился к двери.

Филин бросился ее открывать, потом вышел следом. Как только дверь за ними закрылась, они отбросили всякое притворство. – Думаешь, они купились на всю эту чушь?

– Трудно сказать, сэр, – ответил Филин.

– Пусть поломают голову, это их на время отвлечет, особенно если начнут выбирать лидеров подгрупп. Надеюсь, к тому времени, как они с этим разберутся, мы успеем спасти мисс Мартин и взять Тирни под стражу. – Бегли вдруг умолк. – Вот черт! Ты же так и не добрался до телефона.

– Перкинс не вызывал меня по пейджеру. Он непременно вызвал бы, если бы было что-то срочное. А пока я постараюсь дозвониться до него по сотовому.

– Что ты думаешь об исчезновении Бертона и Уэса Хеймера?

– Теряюсь в догадках, сэр.

– Мне это не нравится. Совсем не нравится.

Филин распахнул дверцу с водительской стороны.

– Куда, сэр?

– В аптеку. По-моему, у них там гнездо. Начнем поиски оттуда. – Прежде чем сесть в машину, Бегли запрокинул голову и взглянул на ясное небо. – Не могу поверить, что я это говорю, но мне не хватает снега. По крайней мере, пока шел снег, я знал, кто где находится.

Мэри-Ли думала, что дела не могут принять более скверный оборот. Она ошибалась.

К ней в дом ворвалась Дора Хеймер. Вид у нее был совершенно безумный, Мэри-Ли никогда ничего подобного не видела. Казалось, она сбежала из сумасшедшего дома. На ней были только купальный халат с мокрым от снега подолом и домашние шлепанцы. Голые ноги покраснели от холода.

В ту самую секунду, как Мэри-Ли открыла дверь, Дора вскричала:

– Скотт здесь?

– Нет.

– Вы знаете, где он? Прошу вас, умоляю. Если вы знаете, где он, скажите мне.

Мэри-Ли взяла ее за руку, втянула в дом и провела прямо к камину.

– Сядьте и расскажите мне, что случилось.

Дора отказалась сесть. Она металась взад-вперед и рвала на себе волосы. В одной руке она сжимала листок линованной бумаги. Левый край был оборван и висел бахромой, значит, листок был вырван из блокнота со спиральным креплением.

– Что это? – спросила Мэри-Ли.

– Записка. Я нашла ее в комнате Скотта. К нам приходил полицейский.

– Полицейский?

– Один из людей Датча. Искал его и Уэса, – нетерпеливо объяснила Дора. – Это неважно. Когда он ушел, я заглянула в комнату Скотта, хотела проверить, как он. Комната была пуста. Я нашла вот это. – Она протянула записку Мэри-Ли. – Это правда? – Слезы текли по щекам Доры. – Вы его любовница?

Мэри-Ли и в голову не пришло отрицать.

– Последние несколько месяцев, – тихо подтвердила она.

Дора остановилась и уставилась на нее с открытым ртом.

– Как вы могли? Вы что, с ума сошли?

– Миссис Хеймер, прошу вас, – мягко сказала Мэри-Ли.

Душевное состояние Доры волновало ее куда больше, чем обвинения, которые мать Скотта готова была на обрушить. Казалось, Дора вот-вот рухнет.

– Я расскажу все, что вы хотите знать о моих отношениях со Скоттом. Но я ничего не могу сказать, пока вы кричите на меня. Прошу вас. – Она указала на кресла у камина, но Дора ударила ее по руке. Удар был болезненный, но Мэри-Ли сохранила самообладание. Кто-то из них двоих должен был его сохранить. – Что в записке?

– Он объяснил, что произошло этим утром.

– Это была омерзительная сцена. Других слов не подберу.

– Что ж, можете гордиться собой, – горько усмехнулась Дора. – Ваше позорное поведение привело вот к этому.

Она швырнула записку Мэри-Ли. Листок был скомкан и влажен от ладони Доры. Разгладив его, Мэри-Ли узнала почерк Скотта.

Записка была адресована его родителям. Первая же строка привела ее в ужас: „Я знаю, вы никогда меня не простите за то, что я сделал“. Мэри-Ли прочла это вслух и взглянула на Дору:

– Что он хотел этим сказать? Что он такое сделал, чего нельзя простить?

– Спал со своей учительницей, полагаю. Я не знаю. – Дора вновь принялась метаться и ломать руки. – Вы – последняя, кого я хотела бы видеть рядом с моим сыном. Мне до смерти не хотелось к вам обращаться. Но я пришла в надежде, что вы сможете пролить свет на эту записку. Или подсказать мне, где он может находиться. Или объяснить, что значит: „Вы никогда меня не простите“. Скажите мне хоть что-нибудь! – закричала она, и на последнем слове ее голос сорвался на визг.

Мэри-Ли еще раз перечитала строчку.

– Может быть, он имел в виду нашу связь. Но, может быть, он хотел сказать…

Она не могла заставить себя выразить вслух, что эта туманная фраза могла означать.

– Он имеет в виду то, что сделает к тому моменту, когда мы прочтем записку? – спросила Дора. – Или то, что он уже сделал? То, что, по его мнению, мы сочтем непростительным?

– Я не знаю и боюсь гадать, миссис Хеймер.

Дора попятилась к стене, закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Он хочет сказать, что убьет себя?

Мэри-Ли продолжила чтение. В душе у нее нарастала паника. Это была предсмертная записка самоубийцы, хотя Скотт прямо не написал, что собирается покончить с собой. Но когда он торопливо оделся и покинул ее спальню этим утром через балконную дверь, он был в жутком состоянии. Она умоляла его остаться, но он слышать ничего не хотел.

Он ушел от нее и, должно быть, забежал домой только для того, чтобы написать записку. На что бы он ни решился, решение было принято мгновенно. Именно эта поспешность ужасала ее. Он не мог поступать разумно.

– Он что-нибудь взял с собой, когда уходил?

– Я не знаю, – покачала головой Дора. Погруженная в свои горестные мысли, она почти не слушала Мэри-Ли.

Мэри-Ли схватила ее за плечи и встряхнула.

– Из дома ничего не пропало?

Взгляд Доры прояснился.

– Что вы имеете в виду?

„Пистолет“. Не успела Мэри-Ли произнести это вслух, как раздался громкий стук в дверь. Обе женщины вздрогнули. Несколько секунд они в страхе смотрели на дверь. Обеим пришла в голову одна и та же мысль, которую они боялись высказать.

Мэри-Ли первая нашла в себе силы. Она бросилась в прихожую и открыла дверь.

– Мисс Ритт, мы уже познакомились вчера.

– Я помню. Специальный агент Уайз.

– Да, мэм. А это старший специальный агент Бегли.

– Входите.

Она отодвинулась, впуская агентов ФБР в прихожую. Они остановились на самом пороге гостиной, завидев прижавшуюся к стене Дору Хеймер. Надо было отдать должное Бегли: он сделал вид, что не заметил непорядка в ее одежде и заговорил так, словно они встретились на светлом чаепитии.

– Доброе утро, миссис Хеймер.

Ее глаза округлились от страха, вся краска отхлынула от лица.

– Вы пришли из-за Скотта?

– Скотта? Нет.

– А в чем дело? – спросил Уайз, уловив их тревогу. Дора предоставила Мэри-Ли отвечать.

– Мы не знаем, в чем дело. Зачем вы пришли?

– Честно говоря, мы надеялись застать вашего брата дома, – ответил Уайз. – Мы заглянули в аптеку. Там никого не было.

При упоминании о своем брате Мэри-Ли почувствовала, что ее лицо каменеет. Она все еще пыталась осмыслить всю чудовищность его предательства. У нее в голове не укладывалось, как он может получать удовольствие, причиняя боль стольким людям.

Будь он на самом деле обеспокоен ее моральной нечистоплотностью, он поговорил бы с нею об этом с глазу на глаз, посоветовал бы ей обратиться за помощью к психологу или к священнику или даже пригрозил бы скандалом, если она немедленно не прекратит свою связь со Скоттом.

Вместо этого он держал все в секрете, травил ее намеками, пока не захлопнул ловушку с наибольшим ущербом для всех остальных, чтобы получить максимум удовольствия самому. Тот бог, в которого верила Мэри-Ли, счел бы злорадное коварство Уильяма куда более тяжким грехом, чем ее преступная любовь к Скотту.

Агенты ждали ее ответа.

– Брат ушел из дома примерно час назад. – Она выжидала в своей спальне, пока не услышала, как за ним захлопнулась дверь и отъехала его машина. – Я полагала, что он уехал в аптеку. Если его там нет, я ничем не могу вам помочь. Что вы хотели у него спросить?

– Честно говоря, мы разыскиваем его клиентов. Один из них – ваш муж, миссис Хеймер, – повернулся Уайз К Доре. – Вы не могли бы нам сказать, где он?

– Понятия не имею.

– Они с Датчем приходили сюда рано утром, – вмешалась Мэри-Ли. – Они пришли вместе с Уильямом. Я слышала как они говорили о снегоходах. Уильям недавно купил их на аукционе. – Разговор на повышенных тонах в коридоре она услышала сквозь закрытую дверь своей пальни. Она была слишком безутешна из-за Скотта и почти не обратила внимания на возбужденные голоса, да и не было ей никакого дела до того, о чем эти трое могли говорить, но слово „снегоходы“ запало ей в голову. – Да, я только что вспомнила: Уэс и Датч были в лыжных костюмах.

Взгляд, которым обменялись Бегли и Уайз, встревожил Мэри-Ли.