Она, разумеется, солгала. С тех пор как пару часов назад Колли вышел из «Магнолии», она знала, что он напомнит о себе.
      Именно поэтому она задержалась в «Магнолии» до глубокой ночи.
      – Не надо обманывать, Элейна Мари, – возразил он, и Лейни на мгновение решила, что Колли прочитал ее мысли. – Все эти годы ты бежала от меня.
      – Не понимаю, о чем ты.
      – Это началось тогда, когда умер твой отец.
      Лейни отступила еще на шаг, но реакция Колли была мгновенной. Его пальцы поймали ее ладони и обожгли их.
      Лейни замерла.
      – Я сказала, что не собиралась кричать. Но предупреждаю тебя: если ты заговоришь со мной о том дне, о том, что тогда случилось… о том, что ты сделал тогда, я закричу. – Она гневно взглянула на него. – Я не хочу возвращаться в тот день.
      – Я помешаю тебе кричать, – с убийственным спокойствием возразил Колли.
      «Он не запугает меня, – сказала себе Лейни. – Я помню его мальчишкой в плохонькой одежонке и с исцарапанными коленками. И губы у него были вымазаны черникой».
      – Колли, если тебе нечего больше сказать, оставь меня в покое. Я, как и Дана, могу вызвать полицию. Уэй все еще на дежурстве, – сказала она как можно спокойнее.
      – Ага, и твой добрый родич примчится к тебе на выручку. Вот чем ты мне угрожаешь?
      Колли был холоден и упрям.
      – Не бойся, тебе ничего особенного не грозит. Старый богач, которого ты называешь дедом, не допустит, чтобы у тебя были серьезные неприятности. Как в прошлый раз.
      – А мне показалось, что ты не хочешь об этом говорить.
      Он был прав. Сейчас ей хотелось только плакать.
      – Извини. – Ком, застрявший в горле, мешал Лейни говорить. – Пусти меня.
      Колли выпустил ее руки, и она смогла вздохнуть свободно.
      – Нет, не уходи.
      – Тогда иди к бухте. Там светлее.
      Если он решит, что ему удалось ее напугать, пусть будет так.
      Но он молча кивнул и послушно побрел прочь.
      У края воды он обернулся, и серебро сверкнуло при свете луны. Свисток все еще висел у него на шее.
      – Зачем ты носишь эту штуку? – тихо спросила Лейни.
      Он дотронулся до свистка.
      – Наверное, затем, чтобы иногда вспоминать о девочке, которая подарила мне его в знак вечной дружбы. Вот только она забыла, что вечное длится не очень долго, правда, Лейни?
      – Колли, это тоже прошлое. Не стоит мне сейчас вспоминать, каким ты был.
      Колли нахмурился.
      – Не надо быть такой мрачной, малыш. Наверное, ты обо мне много чего знаешь, но и я смогу кое-что вспомнить. – В его голосе вдруг зазвучала ласковая насмешка. – Например, как когда-то ты с криками неслась во всю прыть, и мне пришлось схватить тебя за твой конский хвост, чтобы ты не сорвалась с обрыва. После чего ты заехала мне ногой по голени за то, что я сделал тебе больно. О, ты умела входить в раж.
      Ей вдруг стало жарко, и она не удержалась от смеха. Нет. Она больше не должна смеяться вместе с ним. Ведь это Колли.
      – Где твоя девушка? – поинтересовалась она.
      Колли отступил от нее и прислонился к перилам деревянного моста, переброшенного через речку.
      – Рейчел? Она поехала в Куквилл к друзьям. Наверное, она там.
      – Значит, ты туда ее отвез в своем «Порше»?
      Колли рассмеялся.
      – Ты можешь себе представить, чтобы у меня был «Порше»? Это ее машина. Она подвезла меня, высадила у дома и уехала. Сюда я добрался на своем грузовике. Оставил его у бассейна и пешком дошел до «Магнолии». На это у меня хватило ума. Мне не хотелось, чтобы Уэй заметил, что я брожу поблизости.
      – Это твоя подруга тебя одевает?
      Лейни не могла оторвать от него взгляда. Сейчас на нем не было пиджака, а сорочка при лунном свете сливалась с его кожей, и издалека могло показаться, что он обнажен до пояса.
      Колли ответил не сразу. Лейни заметила, как напряглись его мускулы под тонкой материей. – Тебе не нравится, как я выгляжу?
      Лейни пожала плечами и отвернулась.
      – Наверное, я был тебе больше по душе босой и в комбинезоне с чужого плеча. В те времена, – добавил он с горечью, – весь город звал меня ублюдком с фермы.
      Лейни почувствовала, как ее сердце забилось сильнее.
      – Не надо, Колли.
      – Что – не надо? Не надо помнить?
      – Я не о том. Человек не может просто так вычеркнуть что-то из памяти. Но ты можешь вспоминать и о хорошем тоже. – Неожиданно для самой себя она улыбнулась. – И я тоже кое о чем могу вспомнить. Мне всегда хотелось выглядеть, как ты. Однажды я даже заставила маму купить мне такой же комбинезон, как у тебя, но, когда она принесла мне его, я даже расплакалась. Он был длинный, а не по колено, как у тебя, и мама не разрешала мне надевать его на голое тело.
      Колли едва заметно усмехнулся.
      – Вот и хорошо. Я бы этого не перенес.
      Лейни смутилась.
      – Но мне было тогда одиннадцать или двенадцать лет!
      – И ты уже путалась с мальчишкой с реки.
      Лейни понимала, что этот разговор до добра не доведет. Нужно что-то предпринять. Нельзя позволять чувствам, когда-то испытанным ею, вернуться вновь.
      Она приказала себе вспомнить, что за человек стоит перед ней и что этот человек совершил. И резко спросила его:
      – Так ты явился в «Магнолию», чтобы сказать мне все это?
      Колли напрягся на мгновение и ответил раздельно и медленно, глядя ей в глаза:
      – Меня заставили приехать вороватые ручки Престона. И я очень хотел бы знать, почему он может спокойно посиживать в твоем заведении. Значит, твоя семья не желает принимать меня, а для него ваши двери открыты?
      Ирония из его голоса пропала начисто.
      Он ступил на опасную почву. Один неверный шаг – и предательская поверхность разверзнется под ногами.
      Но ответ Лейни прозвучал вполне беззаботно:
      – А почему ты меня спрашиваешь про своего родственника? Откуда мне знать, почему ему вздумалось сегодня заявиться к нам? Раньше он никогда не приходил. И я вовсе не жажду его видеть. – Это было сказано совершенно искренне. – Если хочешь еще раз поговорить по-семейному, ступай к нему.
      Лейни отвернулась, но он схватил ее за руку и притянул к себе. Она слышала его прерывистое дыхание.
      Паника охватила ее. Она попыталась оттолкнуть его, избавиться от него раз и навсегда, но вдруг вдохнула пряный запах солнечного дня – егозапах, памятный ей с детства, только сегодня он вызывал у нее ужас.
      – Колли, отпусти меня. Немедленно.
      Голос Лейни дрогнул против ее воли. Она несильно стукнула его, но Колли словно бы не заметил этого.
      – Нет, Лейни, – сказал он шепотом, обхватил ее другой рукой и сжал ее грудь. Она ожидала чего угодно, только не этого. – Постой спокойно одну минуту.
      Его пальцы мертвой хваткой сжимали ее локоть. И вторая рука стискивала Лейни с такой силой, что она едва могла дышать. Опять-таки с детства она помнила, насколько бесполезно вырываться из его стальных объятий, поэтому она просто замерла, как бабочка, наколотая на булавку. Он не двигался, но Лейни не могла обманываться относительно силы его страсти.
      – В свое время, – выдохнул он, – я решился бы на что угодно, лишь бы стоять с тобой вот здесь… и прикасаться к тебе вот так… – Резким движением Колли погладил ее, и его ладонь замерла, сжимая ее левую грудь. – В свое время тебе нравилось, когда я дотрагивался до тебя.
      – Колли… – Его прикосновения обжигали кожу даже сквозь ткань. – Не забывай о…
      «…той женщине… Рейчел», – мысленно добавила она. Лейни не сумела заставить себя произнести ее имя, а Колли понял ее по-своему.
      – О Джоне Торне? Лейни, произошла несчастная случайность. Больше я ничего не скажу. Я не прошу тебя меня выслушать, это бессмысленно. Только не надо считать, что я все забыл. Я с этим живу.
      Он повернул ее к себе; лицо его горело даже в холодном свете луны. Ее диск теперь побелел, и на его краях, если смотреть достаточно долго и пристально, можно было различить тонкую кайму – белую на белом. Лейни дернулась, высвобождаясь из его объятий. Колли опасен, нельзя допустить, чтобы он оказался сзади; спокойнее смотреть ему в глаза.
      – Лейни, Дьявол велел мне вернуться домой.
      – Ну и что? Он каждый раз тебя вызывает, когда ему что-нибудь нужно. Колли, тебя действительно устраивает роль прихвостня Дьявола? Ты не знал, что именно так тебя называют в городе?
      Удар пришелся в цель. Он был настолько метким, что хватка Колли ослабла, и Лейни могла теперь вырваться и убежать.
      – Меня называют и похуже, – отозвался Колли, вновь обретая контроль над собой. – И меня это не колышет, Лейни. Только в этот раз он призвал меня в Спрингс совсем по другим причинам. Он желает, чтобы я остался, и я намерен подчиниться. Чувствуешь разницу? Раньше он отсылал меня в Кентукки, едва возникала опасность, что я увижу тебя.
      Темная и теплая волна стала подниматься в ее груди – наверное, волна радости из-за того, что она все еще значит для него так много. А вслед за этим пришла горечь – из-за того, что этой радости нет места в ее жизни.
      – Все позади, и я сожалею, что он этого не понимает, – выдохнула она свистящим шепотом. – Ничто нельзя возвратить назад.
      Колли молча глядел на нее. Невозможно понять, почему в его глазах столько жизни, столько страсти, хотя они черны, как уголь.
      – Так что же случилось такого, – заговорил он наконец, – что Дьявол больше не боится нашей встречи? Что ты такого сделала?
      В искреннем недоумении Лейни подняла взгляд.
      – Не знаю. Наверное, это тычто-то сделал.
      «Ты встретил другую женщину», – едва не сказала она.
      А Колли опять внимательно и мрачно посмотрел на ее лицо и не прочитал на нем ничего.
      Странно, но он все еще обнимал ее. Должно быть, все это время здесь трудился невидимый паучок, так как Лейни чувствовала, что неосязаемые нити оплетают ее, стягивают, влекут к Колли, туда, где блестят его теплые, такие нежные губы.
      Его лицо склонилось к ее лицу, загородило лунный диск, и в наступившей темноте нити натянулись до предела.
      Изо всех сил Лейни оттолкнула его.
      Он потерял точку опоры, отступил на мост, поскользнулся и с резким проклятием полетел в холодную воду.
      Лейни поспешно отбежала от кромки воды, не зная, как поведет себя рассерженный Колли. И вдруг поняла, что не может сдержаться.
      Она от души расхохоталась.
      Вот что значит одеваться «от мисс Рейчел». Лейни была довольна, что элегантный наряд Колли испорчен.
      – Я же говорила, мне не нравится твой костюм, – проговорила она, переводя дыхание.
      Лицо его не было злым. Изданный им звук Лейни даже приняла за ответный смешок.
      Колли рывком поднялся на ноги. С его одежды стекала вода.
      – Если тебя не устраивают вкусы Рейчел, – мягко сказал он, – может быть, ты возьмешь заботу о моем гардеробе на себя?
      От этого предложения у Лейни перехватило дыхание, а Колли тем временем выбрался на берег.
      – Не согласна? – Он остановился в двух шагах от нее. – Ладно, пока не будем об этом. Но, Лейни Торн, хоть я и вымок, а все-таки скажу тебе еще кое-что. Я отныне здесь. И я не намерен пробираться по улицам украдкой, чтобы случайно не попасться тебе на глаза, как это было. Я не хочу ездить кругами, чтобы только не оказаться вблизи «Магнолии». Я занимаюсь честным делом и поэтому буду приходить, когда захочу. А если мне случится встретить тебя на улице, я не намерен опускать глаза от стыда. И если ты не станешь всякий раз плевать в мою сторону, мы можем спокойно ужиться в Спрингсе и не напоминать всему городу про старые слухи. – Он тряхнул руками, обрызгав Лейни, и сделал шаг вперед. – Лейни, я хочу жить как все, и мне нужна женщина, которая любила бы меня.
      – Ты женишься на ней. – Лейни с трудом заставила онемевшие губы произнести эти страшные слова.
      – Я поступлю иначе…
      Как кошка, одним неуловимым движением он взлетел к ней, ухватил ее железной хваткой за плечи и повлек вниз, к воде.
      Она слишком поздно поняла его намерения.
      – Нет! Нет, Колли! Нет!
      Спустя мгновение Лейни барахталась в ледяной воде. Неудивительно: как раз здесь выходил на поверхность подземный источник.
      – Ах ты… ты…
      Слова застряли у нее в горле. Он быстр, ловок, непредсказуем, и он совсем рядом.
      Колли сам подсказал ей:
      – Скажи – «злобный дикарь». Так, помнится, меня величал твой папаша. А ты назвала меня еще хуже. Впрочем, это в запале, я полагаю.
      Он глянул на разъяренную, но бессильную Лейни, быстрыми шагами пересек мост, и золотисто-кровавая луна заслонила его и его удлиненную, тонкую тень.
 
      Когда луна принимала золотисто-кровавый оттенок и начинала появляться все ниже над горизонтом, Колли уже знал: табак почти созрел, а Лейни пора в школу.
      Наступал сентябрь, а в этом месяце у нее каждый год начинались занятия.
      Сквозь разноцветные кленовые и дубовые листья он смотрел на пустынный двор и унылый дом и тосковал по ней. Дважды со дня их знакомства он приходил к подножию холма, оба раза заставал ее высоко в ветвях дуба в ее излюбленном гнездышке. Она охотно спускалась к нему и плескалась с ним вместе в речке, где никто в целом свете не должен был их увидеть.
      Лето подошло к концу. Настала пора уборки табака, и у Колли не было предлогов, чтобы отлынивать от работы и сбегать куда-то.
      По вечерам он ложился на низенький жесткий топчан и старался вообразить школу. Чарли он закидал вопросами о школе и о том, почему ему, Колли, нельзя туда ходить. Отвечал ему Чарли очень просто: «Что ж, коли тебя тянет к занятиям, займемся геометрией».
      Геометрия нравилась Колли куда больше Книги Иова, но ответа на свои вопросы он так и не получил и потому продолжал их задавать. И наконец измученный Чарли сказал ему:
      – Спрашивай Дьявола, если не боишься.
      И этим ответом Колли удовлетворился.
      Не более чем две недели назад он стал свидетелем происшествия, которое разъяснило ему, из-за чего он должен бояться старика. В тот день ему довелось увидеть недовольного Дьявола.
      Дьявол явился на ферму в сапогах и рабочем комбинезоне, в надвинутой на глаза кепке, с кнутом, обмотанным вокруг ладони. Приехал он на джипе вместе с Джоном Торном, и лицо последнего отнюдь не выражало обычного самодовольства.
      – Мистер Ролинс, покраску в комнатах я поручил Гарнеру. За дополнительную плату. Я считал, что он должен лучше других справиться с работами по дому, но с таким народом разве можно рассчитывать на что-нибудь хорошее?
      Ролинс с трудом выбрался из машины и подошел к одному из бараков. Как раз наступило время ужина, и к этому бараку стягивались порядком напуганные сезонные рабочие.
      – Гарнер, – произнес старик мертвым голосом.
      Из-за дверей тотчас же раздался женский вопль:
      – Ему плохо! Он ничего не делал! Пожалуйста, мистер Ролинс, ох, пожалуйста…
      – Эй, Гарнер, ты что же, прячешься под чьей-то юбкой? Ждешь, что тебя выволокут во двор?
      Когда Гарнер все-таки показался на пороге, руки его тряслись, а лицо было пепельно-серым.
      – Я ничего не делал, мистер Ролинс, – выдавил он из себя.
      – Ты, Гарнер, украл алмазное ожерелье моей покойницы. Я-то сам блестяшками не увлекаюсь, но ей – при жизни – эта штука нравилась, я уверен.
      Он небрежно размотал кнут.
      – Вы, мистер Ролинс, всегда все правильно говорите. – Гарнер попытался изобразить улыбку. – Но сейчас…
      Кнут просвистел в воздухе с такой силой, что Колли, спрятавшийся за спинами рабочих, даже не видя его движения, ощутил его кожей. На грязной рубахе Гарнера мгновенно выступила красная полоса, и бедняга завопил, схватившись за грудь:
      – Я не виноват, клянусь вам…
      Еще один взмах, и вторая красная полоса появилась на груди Гарнера. На этот раз пронзительно закричала женщина, стоявшая рядом с Колли.
      После третьего удара Гарнер рухнул на колени, и его подбородок окрасился кровью. На пороге барака вдруг появилась жена Гарнера и швырнула Дьяволу небольшой бархатный мешочек.
      – Возьмите ваше украшение, возьмите! Только остановитесь, ради Христа!
      Дьявол опустил кнут. Лицо его было по-прежнему бесстрастно, словно он только что не истязал человека.
      – Подай мне, – скомандовал он стонущему на земле Гарнеру.
      Тот с трудом нашарил перед собой мешочек и протянул его хозяину.
      – Это мое, – объявил он перепуганной толпе рабочих и поднял мешочек над головой, как боевой трофей. – За то, что принадлежит другим, я плачу. Гарнер взял то, что ему никогда не принадлежало. Следовательно, он вор. Запомните, никто не смеет протягивать лапы к моему имуществу!
      Высказавшись таким образом, он в гробовой тишине прошел, прихрамывая, к джипу.
      Он еще не отъехал, когда его взгляд упал на Колли. В течение минуты старик и мальчик изучали друг друга, а потом Колли, опомнившись, шарахнулся в сторону. Он успел только заметить спокойное, невыразительное лицо сидевшего за рулем Торна. Затем джип, громыхая, отъехал.
      Колли все еще глазел вслед машине, когда небольшой камень больно стукнул его между лопаток. Колли обернулся и увидел перед собой одного из сыновей Гарнера.
      – Убирайся отсюда, рожа! – крикнул мальчик. – Иди к своему ненормальному старику.
      Колли не знал, за что рассердились на него все собравшиеся возле барака люди, но злость явственно читалась во всех глазах, как взрослых, так и детских. Он хотел было послушно уйти, но тут Гарнер-младший бросился на него и сбил с ног.
      Драка завязалась беспощадная. Ни тот, ни другой не соблюдали никаких правил. Они катались по земле, хрипели, кусались, лягались… В конце концов Колли вдавил противника лицом в землю, вцепился в пыльные волосы и безжалостно ударил его окровавленными костяшками пальцев по шее.
      – Мозги из тебя вышибу, – прохрипел он, задыхаясь. – Какой смелый! Камнями… сзади… швыряться!.. Я ничего тебе не сделал.
      В пылу Колли совершенно не замечал толпы, а сейчас поднял голову и увидел, что к нему приближаются двое или трое мужчин. Он поднялся на ноги, оставив всхлипывающего врага на земле, и приготовился умереть.
      – Не троньте его! – крикнула жена Гарнера. – Если вы его изобьете, вам самим плохо придется. Он ведь тоже «имущество» старика. Помните, что он сказал? Если тронете этого, с вами будет то же, что с моим мальчиком и моим мужем!
      Мужчины остановились в нерешительности. Колли повернулся к миссис Гарнер, желая ее поблагодарить хотя бы взглядом, но она резко от него отвернулась и сказала:
      – Эй, кто-нибудь, помогите-ка отнести этих двоих в дом. Не видите, что с ними сотворили Ролинсы?
      Дохромав до речки – до того места, где он переходил ее вброд, – Колли услышал:
      – Эй, парень!
      Дьявол поджидал его, стоя в воде. Торн остался на вершине склона, возле джипа. Колли остановился, и сердце его ушло в пятки. Только теперь он боялся не своего надсмотрщика – он боялся старика.
      – Да, сэр?
      Туман, всегда поднимавшийся над речкой с наступлением сумерек, прохладными, чуть влажными пальцами гладил его по щекам.
      – Скажи Чарли, чтоб позаботился о Гарнере. Надо, чтоб он выжил, хоть он и кусок дерьма.
      – Я передам.
      Он хотел было идти дальше, но Дьявол неожиданно подошел к нему и ухватил за плечо. Сердце Колли бешено заколотилось, но он усилием воли заставил себя взглянуть старику в лицо. Так близко он Дьявола еще ни разу не видел.
      – Тот козленок неплохо тебя отделал, – заметил Дьявол.
      Торн наверху фыркнул.
      – Этот чертенок тоже дрался дай боже. В него, наверное, бес вселился.
      – А ты, Торн, выезжай на дорогу, – сурово распорядился Дьявол. – Я через минуту подойду.
      Торн уселся за руль и медленно отъехал.
      – Тот мальчик швырнул мне в спину камень, не знаю, за что, – выпалил Колли. – Вот я и подрался с ним.
      – Тебе незачем знать, за что он кинул камень. То, что случилось, должно было случиться, и твое поведение тоже понятно. А раз ты дрался, то старался победить. Все правильно. Думаю, они всем скопом набросились бы на тебя, если б у Гарнерши не оказалось капли мозгов.
      – А-а, так вы видели, – протянул Колли.
      – Я знал, что они захотят выместить злобу на ком-нибудь, а ты был как раз под рукой. Поэтому я велел Торну остановиться и вернулся туда. Там я увидел то, что ожидал увидеть. Подошел я, чтобы посмотреть. А не для того, чтобы помочь тебе.
      – Я вас на помощь не звал, – проворчал Колли.
      Твердые пальцы старика приподняли подбородок Колли.
      – Ну-ка скажи как следует. У тебя скверное произношение, деревенщина.
      Колли вдруг почувствовал необыкновенную решимость.
      – А вам что за дело? Говорю, как привык.
      Дьявол пожал плечами.
      – Значит, придется спросить с Чарли. Он должен тебя учить, а раз он учит тебя вот такому, то заслуживает того же, что и Гарнер.
      Глаза Колли расширились. В горле у него пересохло.
      – Нет… Не надо. Подождите. Я умею говорить как следует. Вот…
      Он повторил уже произнесенную фразу. Дьявол кивнул:
      – Так лучше. Да, каким это дурацким именем ты себя называешь? Колли?
      – Так меня называет Чарли. Это мое имя.
      – Мне плевать, как тебя зовут. Вот меня называют Дьяволом, и по заслугам. Это не значит, что я зол. Я справедлив. Справедливость – интересная штука. Все кричат, что желают справедливости, но только до тех пор, пока она над ними не свершается. А на самом деле всем им нужна милость. Ко мне никто не был особенно милостив, а что до них, то с ними я поступаю справедливо. Я наказал Гарнера по справедливости. Он вор и всегда был вором, но на ферме его не станут так называть. Будут только говорить, что я побил его. Вот и про тебя они только говорят, что ты побил его щенка. Никто не вспомнит про брошенный им камень. Поэтому пусть болтают что хотят, а ты посылай их ко всем чертям. Только запомни: Гарнерша была права. Я защищаю свою собственность. Ты принадлежишь мне.
 
      Зима для Колли тянулась бесконечно долго, так как он был одинок.
      Он обдумывал происшедшее и, в частности, поступки рабочих. Большая часть их, как всегда, покинула ферму вскоре после инцидента. Никого не интересовало, куда эти люди разъехались, так как было известно, что весной они вернутся, чтобы опять наняться на работу. А тех, кто остался, Колли обходил стороной, даже Надин, подругу Чарли. И к речке он больше не ходил и не любовался новым домом.
      Чарли, почувствовав, что с мальчиком происходит что-то неладное, решил загрузить его работой. Колли было поручено кормить животных, нарезать табак и чистить сараи. По вечерам Чарли включал старенький транзистор и слушал блюзы. Он сидел у огня, припав ухом к приемнику, грыз черенок своей видавшей виды трубки и иногда шевелил губами, подпевая Би-Би Кингу . Все чаще он стал заходиться в приступах кашля. Тогда он раздраженно откладывал трубку и ворчал:
      – Ну вот, даже от дыма уже удовольствия нет.
      Потом он оборачивался к Колли и подсаживался к нему с книжкой, которую Колли штудировал после ужина. В эту зиму, помимо геометрии, Колли занялся историей, так как во владениях Чарли нашлось невероятное количество исторической литературы.
      Чарли задавал мальчику вопросы: «Что такое Сфинкс? Кто такой Генрих Восьмой? Что произошло при Аламо? «А Колли призывал на помощь все вновь полученные знания и отвечал. Если ответ оказывался правильным, Колли продолжал читать. Если же он ошибался, Чарли заставлял его возвращаться к уже изученному параграфу и читать его еще раз вслух.
      А когда наступила весна того года, когда ему, по его подсчетам, исполнялось как минимум пятнадцать, Колли набрался мужества и задал Чарли чрезвычайно важный вопрос:
      – Дьявол – мой отец?
      Эти слова ему долго не давались главным образом потому, что они означали признание неприятного факта: он не знал своего происхождения. Он только чувствовал, что существование его каким-то образом связано с седовласым Ролинсом. Но оказалось, что связано оно с Ролинсом не так, как он предполагал. Чарли, услышав этот вопрос, замялся, но потом ответил четко и ясно:
      – Нет.
      Ответ прозвучал с такой определенностью, что Колли ни на секунду не усомнился в том, что это правда. И тогда он решил, что он один как перст в этом мире, и почувствовал, что ему стало еще холоднее, чем прежде.
      Когда он пришел как-то раз на отдаленное поле, чтобы подготовить его к наступающему сезону, то понял, что зимний мрак начал рассеиваться. Ему становилось легче от острого запаха молодой травы, теплых лучей ласкового солнца, песни пересмешника в ясном утреннем небе.
 
      И как только пришло тепло, с ним пришла надежда вновь увидеть ту маленькую девочку.
      С ней мир стал бы снова правильным.
      В один из майских дней Колли ушел с поля позже обычного, когда солнце здорово напекло ему спину, не прикрытую ничем, кроме драного комбинезона. На лбу у него выступил пот, и тогда он решил пойти к речке освежиться. Уже оказавшись на знакомом месте по щиколотку в ледяной воде, он оглянулся на дом на холме.
      Она была на своем излюбленном месте. Она заметно подросла. Густые темные волосы падали на лицо.
      Он просто стоял, задрав голову, и смотрел на нее, стоящую в развилке ветвей дуба, стоял и смотрел до тех пор, пока она не глянула вниз и не увидела его.
      В первое мгновение Лейни не шелохнулась. А потом лицо ее сморщилось, и она вдруг расплакалась. Даже до него доносились ее всхлипывания.
      А потом она неуклюже спустилась по лесенке и стрелой метнулась к нему. Брызги полетели во все стороны, и ее разгоряченное лицо прижалось к его потной и запыленной шее.
      – Маленький колдун, – прошептала она и обвила его тонкими, еще совсем детскими руками. – А я думала: может, я вправду тебя только вообразила, как когда-то принцессу, а потом ты куда-то делся, как сон, и я не могу сделать так, чтобы ты мне еще раз приснился. – Ее слова катились потоком, как и слезы. – Какая же я была дура! Вот я до тебя дотронулась, да и вижу я тебя днем! А на Рождество я повесила на дуб подарок для тебя. И он там три месяца висел, а ты не приходил, я и решила – если ты настоящий, значит, умер. Я правда боялась, что ты умер.
      Колли рассмеялся – искренне и тепло. Он был счастлив. В его душе снова светило солнце.
      Он обхватил ее талию и сжал так, что сам испугался: а вдруг ее кости треснут?
      А потом Колли отпустил ее и слегка оттолкнул, но тут же ухватил за запястье.
      – Испачкаешься, – виновато пояснил он. – Погоди, дай на тебя посмотреть. Что ты сделала с волосами?
      – Я постриглась, – с вызовом ответила она. – Сначала Дана постриглась, и мне захотелось, чтобы у меня тоже были короткие волосы, а папа не разрешал мне, вот я и обрезала их сама. Ладно, мне уже все сказали, что я теперь похожа на чучело.
      Колли дотронулся до завитка около уха.
      – Не-а, ты не похожа на чучело. – И добавил поспешно: – Это не так уж плохо выглядит.
      Лейни расхохоталась и запустила пальцы в его черную гриву.
      – Ничего, у тебя хватит на двоих.
      – Чарли не любит стричь, а Надин считает, что я сильно верчусь, так что она обрезает концы как придется, чтобы поскорее оставить меня в покое.
      – Никогда не видела, чтобы у мальчика были такие длинные волосы, – заявила Лейни.
      – Если тебе не нравится, давай… Я постараюсь посидеть спокойно, и тогда Надин…
      – Нет, – решительно бросила Лейни, наматывая его прядь на свое запястье. Эта прядь была сейчас словно нить, привязавшая их друг к другу. – Настоящий маленький колдун должен иметь именно такие волосы.
      – Да говорю тебе, я пошутил. Я даже назвал тебе свое имя.
      – Колли, – быстро проговорила Лейни, но тут же добавила издевательски: – Колли-колдун. – Она перевела дыхание. – Теперь ты уже не исчезнешь? Ты скоро придешь опять, хорошо?
      – Я пока побуду тут, – ответил Колли.
      Ему было по-настоящему тепло.
      Она же хочет, чтобы он остался. Он ей понравился.

Глава 3