Внук Дьявола

      Она постаралась произнести эту фразу как можно беззаботнее. Престон заметно помрачнел.
      – Я сегодня многовато выпил, я знаю, – медленно проговорил он, – но я что-то не помню, чтобы я говорил тебе о каких-то женщинах. Кто тебе внушил, что они у меня были? Колли?
      – Престон, пожалуйста, не говори больше о нем.
      Горечь была настолько невыносимой, что Лейни прикрыла глаза.
      – А почему, собственно? Ты изменилась с тех пор, как Колли появился в «Магнолии». Но я могу заставить тебя забыть, что ты с ним… – Вдруг он запнулся и встряхнул головой. – Наверное, я все-таки пьян. Или голову напекло. Все кружится, вот я и несу черт-те что.
      Он отступил назад и прислонился к стволу старого платана. Этот платан был здесь единственным деревом, он рос возле самого провала, так близко к краю, что некоторые его корни торчали над водой. Часть ограды почти вросла в его кору.
      – Осторожно, Престон!
      Ее голос дрогнул, когда она увидела, что Престон оступился и ухватился за ветку. Черная вода под платаном зловеще подмигнула ему.
      – Лейни!
      Он рванулся к ней и схватил рукой воздух, стремясь сохранить равновесие.
      Она инстинктивно шагнула вперед и попыталась схватить его за руку, но промахнулась. Престон натолкнулся на нее и сбил с ног.
      Лейни упала на колени, сорвалась с обрывистого берега и стала быстро погружаться в холодную воду Ло-Джо.
 
      Колли быстро погрузился в новую жизнь в доме Дьявола. Больше всего он привязался к Надин. Это она привела маленькую девочку через неделю после его возвращения домой. Как же так? Теперь Лейни для него – просто девочка? Он стал старше на тысячу лет.
      В то утро Надин не пустила его в поле; он не слышал, что она сказала Альберту по этому поводу. Старик оседлал лошадь и ускакал куда-то на другую сторону реки. Тогда они вышли на веранду, и экономка сообщила Колли с заговорщицким видом:
      – Хорошо, что Дьявол уехал. Не надо, чтобы он оказался сегодня дома. Если он увидит, что происходит, то всем придется туго. У тебя будут гости. Понимаешь, Колли, мне пришло в голову, что ты бы не сбежал, будь у тебя здесь друзья. Так что я позвонила Деборе Торн и пригласила сюда. А по субботам ее дочь почти всегда с ней.
      – Как? Зачем? – воскликнул ошеломленный Колли. – Я не хочу, чтобы она приходила. Да она и не придет.
      – Придет. Я сказала ей, что ее зовет муж; на самом деле он уехал с Альбертом.
      – Надин!
      – Уже поздно. Присядь, мой дорогой. – Старуха указала ему на стул с прямой спинкой. – У тебя такая грива, что ты похож на медведя. Дай-ка я подстригу тебя, ты умоешься и тогда будешь больше похож на мальчика, с которым Дебора позволит пообщаться своей дочке.
      Да как же он теперь объяснит все Надин? Лейни Торн принадлежит к той славной, невинной, безмятежной жизни, которую он вел на реке. Колли не осмелится взглянуть ей в глаза. Она может заметить на его лице следы страсти и порока, а ее надо защитить от этих демонов, оставить в неведении как можно дольше.
      Для невинного ребенка он уже неподходящая компания.
      Он сознавал все это очень ясно, и тем не менее так хотел ее увидеть, что вернулся домой. И вот она придет; неужели он сможет заставить себя покинуть дом?
 
      – Не знаю, что у них случилось, – говорила Дебора, осторожно выезжая со двора дома Торнов. – Экономка мистера Ролинса сказала, чтобы я приехала к ним. Такого не было ни разу с тех пор, как Джон нанялся на ферму. Надеюсь, что с ним все в порядке.
      Лейни молчала, потому что не понимала, что происходит, и испугалась. Ей не хотелось ехать в дом Ролинса. Если она побывает там, она станет еще сильнее скучать по Колли.
      Когда машина миновала бетонный мост, Лейни смогла разглядеть на веранде старую экономку. А рядом с ней на стуле сидел какой-то человек.
      Она не сразу догадалась, кто это, а когда поняла, то вскрикнула и подпрыгнула на сиденье.
      – Колли! – выдохнула она.
      Дебора ничего не сказала, только поджала губы.
      – Мама, это правда Колли?
      – Не знаю, что происходит, но твоему отцу это не понравится, – сказала она недовольным тоном и нажала на тормоз.
      – Мама, не останавливайся! Я хочу его увидеть! – взмолилась Лейни.
      Она вцепилась матери в плечо; ее синие глаза смотрели умоляюще. Дебора неуверенно перевела взгляд с дочери на молодого человека.
      – Надеюсь, я поступаю правильно, – пробормотала она.
      Когда машина подъехала к дому, Колли поднялся со стула и замер в нетерпении.
      Лейни выскочила из машины. Ее сердце колотилось как сумасшедшее. Однако, сделав несколько неуверенных шагов, она остановилась.
      Поколебавшись мгновение, Колли медленно спустился по ступенькам и шагнул ей навстречу.
      Они встретились посреди двора. Под октябрьским солнцем его черные волосы блестели, как вороново крыло.
      Чего же он испугался? Почему покинул ее?
      Ее большие жадные глаза встретили его взгляд.
      И страхи Колли испарились. Он понял, что невинность защитит сама себя. Ей всего четырнадцать лет. Лейни не в состоянии заметить, что пережил он, так как пока незнакома с этой стороной жизни. Она видит в нем прежнего мальчика с реки, и он ей дорог.
      Колли улыбнулся ей, не в силах скрыть своего облегчения.
      Лейни поняла, что в эту секунду она его полюбила еще сильнее. Робкая улыбка осветила его мрачное лицо.
      – Однажды ты сказал… – начала она, и ее голос зазвенел в неподвижном воздухе. – Помнишь, в тот день, когда я дала тебе свисток, ты сказал, что не уйдешь, пока будешь мне нужен. Так зачем ты ушел?
      – Прости, – ответил он шепотом. – Все смешалось у меня в голове. Лейни, я же вернулся. И уже не уйду никогда.
      Она сделала ему навстречу шаг, другой, и Колли уже не помнил, он ли обнял ее, или она его, но вот он уже хохотал, хохотал от души, впервые за много месяцев, и кружился с ней в танце, а ее худые длинные ноги мелькали в воздухе, как крылья ветряной мельницы.
      – Колли, так нельзя обращаться с девочкой! – крикнула с веранды Надин.
      – А это не девочка, – смеясь, возразил Колли, – это Лейни.
      – Можешь поверить мне на слово, она девочка. Отпусти ее, пока ее мать не пожалела, что привезла ее сюда.
      Колли вдруг вспомнил про Дебору, как вспомнил Розу и страх Торна. Тогда он отпустил Лейни и отшатнулся от подошедшей Деборы. Щеки его пылали. – С Джоном все в порядке? – тихо спросила Дебора. – Вы меня обманули. Вы знали, что я ни за что не привезла бы ее к нему.
      – Я же говорил тебе, как это будет, – с гневом и упреком Колли посмотрел на Надин.
      Надин не обратила на него внимания.
      – Я сожалею, если мистер Торн рассердится, – сказала она твердо. – Извините, что я вам солгала, но кто-то должен думать о Колли время от времени. Я не хочу, чтобы он опять ушел, но ему придется…
      – Вы не имели права поступать так жестоко, – повысила голос Дебора.
      – Нет, раз так, пусть Лейни уезжает, – взорвался Колли.
      – Он никому ничего плохого не сделал, – настаивала Надин. – Почему вы смотрите на него как на преступника? И вы, и ваш муж? Какое вы имеете право ненавидеть его? Что он вам сделал?
      – Вы не поймете, – беспомощно вздохнула Дебора.
      – Уезжай домой, Лейни, – сказал Колли и засунул руки в карманы. – Я не хочу так. Я ей говорил, как все получится.
      – Нет, Колли! – Лейни шагнула вперед, умоляюще глядя на мать. – Я хочу побыть с ним, хоть недолго.
      – Если я тебе разрешу, ты потом не станешь с ним встречаться? Как тогда, тайно? Или ты даешь мне слово, или мы уезжаем.
      Лейни почувствовала, что мать тверда в своем решении.
      – Я даю слово.
      Дебора внимательно посмотрела на расстроенное лицо дочери, на непроницаемое лицо Колли.
      – Мы приехали не вовремя, – обратилась она к Надин, неловко пытаясь перевести разговор в другое русло, и кивнула на ножницы в руке старухи.
      Лейни перевела дух. Колли не шелохнулся. А в глазах экономки мелькнула благодарность, и она постаралась попасть в тон Деборы:
      – Нет, ничего, мэм. Просто я замешкалась. Я хотела подстричь его, да совсем я уже старая, да и он вертится все время.
      – Не хочу стричься, – заявил Колли.
      Лейни рассмеялась.
      – Поздно, Колли. Тебя с одной стороны уже подрезали.
      – Надин, – завопил он, – зачем ты это сделала?
      – Мистер Альберт говорит, что нельзя тебе ходить, как девочка.
      – А Колли все равно не похож на девочку, – вступилась за него Лейни.
      Она любовалась его широкими плечами, горделивой посадкой головы.
      – Наверное, я только напортила, – сокрушенно вздохнула Надин. – Надо будет отвести тебя к парикмахеру.
      – Нет! – воскликнул Колли.
      – Нет! – закричала Лейни. – Мне его волосы нравятся. – Она заискивающе посмотрела на мать. – Мама, попробуй ты. Ты же и меня стригла, и Уэя.
      – Нет, что ты, не надо.
      Колли не на шутку испугался.
      – Почему, Колли? Мама хорошо стрижет. Ну пожалуйста, мама!
      Дебора взглянула на Надин (та уже протягивала ей ножницы), потом на Колли (он упорно не глядел на нее).
      – Ладно, если он не возражает, – сказала она, помолчав.
      Дебора Торн была немногим старше той женщины, с которой Колли провел лето. Он не мог смотреть на нее без стыда и тем более не хотел находиться рядом с ней и вспоминать о Розе. Но все они смотрели на него выжидающе, так что выбора у него не оставалось. Очень неохотно он приблизился к стулу и опустился на него, очень неуверенно Дебора провела рукой по его волосам – точь-в-точь как в тот памятный день на реке. Она волновалась не меньше, чем он.
      А руки у нее совсем не такие, как у Розы.
      У Деборы Торн материнские руки.
      Колли не смог бы сказать, как он это понял, он, никогда не знавший матери, но он понял это сразу. В ее ладонях сострадание и нежность. В ее пальцах, сжимающих ножницы, – тепло.
      Надин не сводила с них глаз.
      – Колли Ролинс, – строго сказала она, – сиди спокойно, не ерзай.
      – Так у тебя теперь есть фамилия? – удивилась Лейни. – И ты теперь будешь стриженый!
      Не успела Лейни радостно подумать о том, как здорово, что они снова встретились, как Колли вытянул руку, и острый камешек (она не заметила его у Колли в руке) царапнул ее по ноге. Лейни охнула.
      – Ну-ну, перестаньте! – прикрикнула Надин.
      – Наверное, Лейни заслужила, – вступилась за него Дебора. – Нет ничего смешного в том, что мы его пострижем. У Колли такие же густые волосы, как у нее, только совсем не вьются. И такие же вороные, как были у его отца.
      «От чего же я убежал? Чего искал?» – с горечью подумал Колли.
      Похоже, этот день дал ему наконец то непонятное, к чему он стремился. Сейчас он получит то, что ему необходимо, и будет счастлив.
      Он восседал на стуле, как древний Самсон , а Дебора Торн хлопотала вокруг него, стараясь придать ему хоть сколько-нибудь цивилизованный вид.
      А Лейни между тем не предавалась размышлениям. Она сидела на ограде веранды, подтянув колени к подбородку, прислушивалась к пощелкиванию ножниц в умелых руках матери и наблюдала, как падают на пол черные пряди.
      Где-то в доме играло радио.
      Лейни смотрела на Колли. Она так и не решила для себя, красив ли он. Наверное, был бы красивым, если бы не чересчур черные волосы и чересчур резкие черты. До этого дня она, в общем-то, не задумывалась о его внешности. А сегодня задумалась – должно быть, причина в том, что в этом году Дана и другие ее школьные подруги стали вовсю заглядываться на мальчиков.
      А может, и потому он предстал перед ней сегодня в ином свете, что в нем самом что-то глубоко переменилось, и не только в том дело, что он стал старше.
      У Колли грустное лицо; таким оно, впрочем, было всегда, может быть, благодаря морщинкам в уголках глаз. У него было такое выражение, как будто он всматривается в мир и видит в нем нечто такое, что прочие люди в суете не замечают.
      Лейни продолжала пристально разглядывать своего друга. У него притягательный рот. Даже в свои невинные четырнадцать Лейни понимала это; наверное, это видела и мама, потому-то она так нервничала по поводу их встреч. Скорее всего линию его рта отметила бы любая женщина.
      Все дело, конечно, не в верхней губе. Она тонкая, заметно изогнутая, изящная. Хотя, может быть, отчасти и верхняя губа создавала проблему, так как она заставляла девочку доверять Колли, улыбаться ему, верить в него.
      Но главная опасность – нижняя губа. Она более полная, угрюмая и сексуальная. Лейни даже испугалась, когда рассмотрела ее как следует. Эта губа говорила: Колли станет мужчиной, который любит целоваться. Чьи поцелуи сводят добронравных девушек с ума.
      Мама отступила на шаг, и Лейни увидела ее творение. Волосы Колли свисали теперь всего лишь чуть ниже подбородка, обрамляя лицо, подчеркивая скулы и смуглый оттенок его кожи.
      – Колли, – невольно ахнула Лейни, – какой же ты красивый!
      – Лейни! – укоризненно воскликнула мать.
      Щеки Лейни вспыхнули, когда она осознала, что за слова произнесла. Колли же, донельзя смущенный, неловко поднялся и вышел с веранды, не говоря ни слова.
      – Так вежливости и не научился, – вздохнула Надин.
      – Колли, подожди! – Дебора шепнула дочери: – Я должна с ним поговорить, – и поспешила за ним.
      Колли нехотя остановился, поджидая Дебору. Она подошла к нему и продолжила:
      – Давай немного пройдемся. Я хочу тебе кое-что сказать.
      Они направились к реке. Колли шел рядом с матерью Лейни, едва сдерживая нервную дрожь.
      – Чего вам надо? – с вызовом спросил он, не пытаясь казаться вежливым.
      – Я рада, что ты снова дома.
      – Нет, неправда, – бросил Колли. – Вам было бы проще, если бы я не вернулся совсем.
      Дебора виновато потупилась.
      – Колли, я вовсе не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Но я боюсь тебя, – призналась она.
      Колли остановился.
      – Боитесь меня?
      – Ты очень сильно влияешь на Лейни, – решилась на откровенность Дебора.
      Горячая кровь прильнула к его лицу.
      – Я никогда не… вредил ей.
      – Я не то имею в виду. Просто ты занял в ее жизни слишком важное место. Лейни слишком привязалась к тебе. Послушай… Даже не знаю, как тебе сказать… Я ни разу не видела, чтобы она прикасалась к мужчине, разве что к отцу или Уэю. Но с тобой было совершенно иначе. Ее влечет к тебе.
      – Говорите, пожалуйста, прямо, – попросил Колли.
      – Пойми, я вовсе не имею ничего против тебя.
      Невидящие глаза Колли смотрели на реку.
      – А Торн?
      – Ты же знаешь, как настроен он. И с этим придется считаться. Я не могу объяснить тебе, почему этого нельзя изменить. И, насколько я могу судить, Альберт Ролинс ненавидит нас. Здесь я бессильна. А вот ты, Колли, можешь сыграть определенную роль. Ты в состоянии оградить Лейни от опасности.
      – Оградить Лейни от опасности? Я?
      – Да, Колли. – Дебора взяла его за подбородок и повернула его голову так, чтобы взгляды их наконец встретились. – Ты можешь защитить ее от себя самого. Я всего лишь прошу тебя подождать… пока она не станет старше.
      – Значит, – с горечью отозвался он, – вы просите меня держаться от нее подальше.
      – Разве это так уж много? Всего лишь подождать. Скоро Лейни достигнет такого возраста, что, если она пожелает быть с тобой, никто и ничто не сможет ее удержать. Клянусь тебе, когда она станет взрослой, я не стану возражать и приму любое ее решение.
      – Неужели вы думаете, что я способен сделать ей что-то плохое? Вы говорите так и в то же время надеетесь, что за это время она забудет меня.
      – Неважно, почему я так говорю. Главное, я достаточно полагаюсь на тебя, чтобы просто тебя просить. На моем месте о том же попросила бы всякая мать.
      Они подошли к реке и остановились недалеко от моста.
      – Я в таких вещах мало чего понимаю.
      – Колли, дай ей немного времени. Только и всего.
      Долго Колли стоял, глубоко задумавшись.
      – Я поступлю так, как вы хотите, – решился он наконец. – Не знаю, конечно, но, наверное, мать вправе просить.
      Но Дебора не отступала.
      – Дай мне слово, Колли. Слово чести.
      Неужто от Деборы Торн нет спасения?
      – Я же сказал, разве вам не понятно? – огрызнулся Колли.
      На самом деле он радовался, потому что ему доверяли, и страдал, потому что от него требовали едва ли не невозможного.
      В глубине души он, вероятно, понимал, почему принял такое решение. О, не ради Деборы, отнюдь. А ради той девочки, с которой познакомился на реке, которая поцеловала его и подарила серебряный свисток. У нее нельзя отнимать детство, годы душевного спокойствия. Он-то знал, что такое жизнь, лишенная детства. Теперь ее мать считает, что от него зависит, будет ли оно у Лейни.
 
      Три месяца спустя настала пора исполнить обещание в полной мере. До той поры Колли избегал встреч с Лейни, как ни хотелось ему нарушить данное Деборе слово.
      Он приехал с Альбертом в город. Город он не любил, а обитателей его чуждался. Они платили ему той же монетой, принимая его скрытность за враждебность. А он старался не придавать этому значения.
      Эти люди в самом деле не трогали его. А вот Лейни – иное дело. Он прошел мимо нее молча, в самом деле не заметив ее. И тогда она окликнула его:
      – Колли!
      Он удивленно обернулся. Она стояла здесь же, на тротуаре, совсем рядом. Альберт не замедлил шага, Колли следовал за ним. Проходя мимо Лейни, он увидел и Дебору неподалеку от дочери. Она перевела взгляд с него на Лейни, красноречиво напоминая ему о его обещании.
      – Ты даже не поздоровался, – удивленно-обиженно произнесла Лейни.
      – Я тебя не увидел, – пробормотал он.
      – А если бы увидел, остановился бы?
      Он совершенно растерялся. Ну как со всем этим быть?
      – Тебе всего четырнадцать лет. А я намного старше.
      – Мне уже почти пятнадцать, – сердито возразила она, и лицо ее стало покрываться пятнами от гнева. – А ты и раньше был старше меня. Ну да, теперь ты внук Альберта Ролинса. Теперь ты в его власти. – Она проводила взглядом старика, удалявшегося, не оборачиваясь, и дала волю раздражению: – Так я тебя поэтому совсем не вижу?
      – Нет, не в этом дело, – запротестовал Колли. – Лейни, ты еще ребенок. Чем мы с тобой должны заниматься? Играть? Ничего не выйдет. У меня работа.
      – Значит, – с внезапным отчаянием прошептала она, – ты больше не хочешь меня видеть? – Горе заволокло ее синие глаза. – И потому ты не приходил?
      Колли не знал, что сказать.
      – Я по-прежнему твой друг, если это тебе еще нужно.
      Она гордо тряхнула головой.
      – Зачем бы мне это было нужно?
      На мгновение Колли увидел взрослую Лейни. Ее черты словно бы заострились, когда она ощутила боль раненого женского самолюбия. Она была слишком желанна, чтобы он мог по доброй воле оставить ее.
      Дебора заставила его дать слово чести.
      Колли возненавидел честь.
 
      – Пожалуйста, Лейни, не плачь, – уговаривала Дебора дочь, гладя ее по волосам.
      Девочка оторвала раскрасневшееся мокрое лицо от подушки.
      – Мама, я люблю его, а он меня не любит.
      Дебора замерла на миг, потом опять принялась гладить ее по голове.
      – Лейни, милая, я знаю, что ты его любишь. Но, поверь, Колли поступил правильно. Ты еще слишком молода для сильных чувств. Может быть, через несколько лет ты поймешь, что это было просто детское увлечение. А если бог захочет, чтобы вы были вместе, он все устроит. – Нет мне дела до бога! Я никогда больше не подойду к Колли, никогда! – воскликнула Лейни, изо всех сил стараясь быть упрямой и гордой. – Он думает, что он мне нужен? Я покажу ему! Никогда я о нем не заплачу!
      – Очень надеюсь, что так.
      Дебора улыбалась, но в ее голосе не чувствовалось уверенности.

Глава 8

      Поразительно тоскливый этот субботний день.
      Колли приехал из Нэшвилла в пустой дом и стоял на веранде, подставив лицо горячему солнцу, пока не почувствовал, что не в силах более выносить одиночество. Тогда он прошел к себе в комнату, переоделся в старые джинсы и снова вышел на веранду.
      За три года он перепробовал все способы, стараясь забыть Лейни. Оказалось, что хотя бы отчасти помогает лишь тяжелая физическая работа. С тех пор как Колли потерял Лейни, он работал на износ, буквально изводя себя. Вот и сегодня у него осталось еще время, чтобы поработать.
      Но он не успел покинуть ферму, как какой-то автомобиль проехал по бетонному мосту и остановился невдалеке от ворот. Колли с удивлением посмотрел на него, прикрыв глаза от солнца ладонью. Это была полицейская машина. Колли узнал сидевшего за рулем помощника шерифа.
      Уэй Блэкберн.
      Интересно, что ему понадобилось здесь?
      Колли был в неподходящем для обмена любезностями настроении, поэтому он молча ждал, чем Уэй объяснит свое появление на ферме. На лбу и обнаженной груди Колли, как и на лице Уэя, выступили капли пота.
      Приблизившись, Уэй сказал:
      – Уверен, вы не догадываетесь, зачем я здесь.
      – Точно.
      Колли опустил обе руки на решетку ворот.
      – Чтобы убедиться.
      – Убедиться в чем?
      – Что вы здесь, а не в обществе моей сестры.
      Колли насупился.
      – Надеюсь, вы сами понимаете, о чем говорите. Лично я – нет.
      – Возможно, и вы поймете, если будете знать, что сегодня Лейни оставила гостиницу. Такого с ней еще не случалось, она каждый день была на работе. Я расспросил как следует Дану и в конце концов вытянул из нее, что Лейни собралась купаться в чьем-то обществе. Где именно, Дана не знала, и кто пригласил Лейни, она мне не сказала. Вам что-нибудь об этом известно? Я не мог не подумать о вас.
      Колли застыл.
      – Приглашал ее не я.
      Уэй снял темные очки и обтер потное лицо тыльной стороной ладони.
      – Это хорошо, – сказал он ровным голосом. – У вас сейчас есть другая женщина. И последнее. Я полагаю, что могу больше не беспокоиться относительно ваших с нею контактов.
      – Я не имею отношения к тому, что произошло с Джоном Торном, – сказал Колли.
      Фраза эта далась ему с заметным трудом. Почему он должен оправдываться вновь и вновь? Он повторял эти слова до хрипоты несколько лет назад.
      – Что произошло, то произошло, и Лейни тогда убивалась так, что была на волосок от смерти.
      Колли заговорил снова, и собственные слова обожгли его сердце:
      – Если Лейни когда-нибудь решится прийти ко мне, вам лучше ее не удерживать. Но… – Он просунул голову сквозь решетку ворот и посмотрел полицейскому в глаза. – Но сегодня рядом с ней не я.
      Не он. Кто-то другой. Она ушла с другим.
      Уэй долго изучал его лицо.
      – Если бы я считал, что она в состоянии все забыть и быть счастливой с… – Вдруг он что-то пробормотал себе под нос и обернулся к машине: – Меня вызывают.
      Он поспешил к машине, уселся за руль и схватил трубку. До Колли донесся голос Уэя:
      – Да-да, я на ферме Ролинса. Да. Что? Но карьер же закрыт. Какому идиоту могло прийти в голову забраться туда? Кто-о? О боже! Выезжаю.
      – Карьер? – изумленно переспросил Колли. – Туда же никто…
      – Я нашел Лейни, – отозвался Уэй, высовываясь из машины. – Я пошел по следам не того Ролинса. Лейни отвел туда ваш красавец-кузен, и она упала в провал.
 
      Упав в воду, Лейни не умерла. Она всего лишь падала вниз, вниз, и, казалось, это падение будет длиться бесконечно.
      В какой-то момент она стала отталкиваться от ледяной воды, тянуться вверх. Совершенно неожиданно теплый свет погладил ее по лицу, и воздух заполнил готовые разорваться легкие.
      Она прилагала невероятные усилия, чтобы остаться на поверхности.
      Вот только долго ли еще она сможет бороться? Сколько миллионов лет она уже барахтается в этом черном колодце, как золотая рыбка, попавшая в ловушку?
      Достаточно долго, во всяком случае, чтобы позабыть о всяческих призраках и доплыть до единственной стены колодца, на которой имелся округлый выступ, напоминавший толстое брюхо. Зеленой бахромой свисали с него какие-то растения. Только они могли сейчас послужить Лейни спасением. В них можно вцепиться, повисеть на них, немного передохнуть…
      Злейшему врагу не пожелала бы Лейни захлебнуться в этом колодце. А впрочем… может быть, именно такой смерти заслуживает злейший враг? Жуткой смерти.
      Сверху раздался голос:
      – Лейни, ты здесь?
      – Да.
      В голове Лейни бился один вопрос: почему так жестоко подшутил над ней господь? Много лет она панически боялась воды, с тех самых пор, как когда-то в детстве провалилась в омут; кажется, это называется фобией. Лишь долгое время спустя после того случая она заставила себя научиться плавать.
      Колли как-то сказал ей: «Лейни, с водой не надо бороться. Она не враг тебе. Ложись на спину и отдайся ей. Видишь, я поддерживаю тебя снизу. Ты не утонешь. Я тебе не позволю».
      Сам-то он воды не боялся; он любил водную стихию так, что ему следовало бы родиться рыбой.
      Все было бы хорошо, если бы только Колли оказался здесь.
      Погрузившись в холодную воду, она погрузилась в воспоминания о прошлом, о том мире вблизи реки, где они встретились в первый раз. Теперь воспоминания ожили. Она видела его, ощущала его. И не могла не вспоминать его в этой безжалостной смертной бездне.
      В эти минуты, когда реальная жизнь оказалась где-то бесконечно далеко, Лейни выпустила свое сердце на свободу и решилась сказать себе правду, ту правду, которую она таила в себе, ту правду, от которой она отречется немедленно, если только опять окажется наверху.
      Правда была проста: Лейни готова отдать едва ли не все на свете, лишь бы вернуться в те счастливые годы, когда Колли был просто мальчиком, сбежавшим на часок с табачного поля, пренебрегая своими обязанностями, чтобы поиграть с ней. Там он весь принадлежал ей. Тогда она была для Колли центром вселенной, тогда могла положиться на его крепкие руки, надежные и верные. Колли, где же сейчас твои руки? Ты же обещал, что не дашь мне утонуть, так где ты? Вынеси меня из долины теней и призраков!
      – Элейна Мари!
      Все ее силы ушли на воспоминания о прошлом и на то, чтобы держаться над поверхностью воды, так что ей казалось уже, будто она провисела в таком положении много лет; и все же она изогнулась и сумела взглянуть вверх, на корни платана.
      Это был Колли, он явился на ее мысленный зов, подобно джинну из бутылки.
      Правда, джинны не приезжают на вороных конях и не гарцуют на фоне неба. А Колли сидел на вороном коне. У него даже уздечки не было, и скакун нервно перебирал ногами, боясь подходить так близко к краю обрыва. Конь упирался, а Колли сжимал коленями его бока и гнал вперед, бил его по загривку кулаками, а иссиня-черные волосы хлестали его самого по лицу.
      – Элейна, отвечай! – закричал он снова.
      – Я здесь, – откликнулась она.
      Ей вдруг захотелось смеяться. Значит, она не утонет и не замерзнет, потому что ей спасет жизнь Колли Ролинс.
      Какой-то предмет шлепнулся в воду прямо перед Лейни, и ей в лицо полетели брызги.
      Пластиковый ящик из-под льда. Наверное, в нем Престон держал бутылки. Значит, этот ящик все время был там, наверху, и никто, кроме Колли, не догадался сбросить его вниз.
      – Если тонешь, держись за эту штуку! – Его голос эхом отдавался от обрывистых каменных стен колодца. – Слышишь меня?
      – Я… не… тону, – прохрипела Лейни, задыхаясь.
      Тем не менее она обхватила ящик руками, он закачался под ее весом и едва не выскользнул.
      – Держишься, Элейна? Делай же, как я сказал!
      – Я держусь. Не кричи на меня, а лучше вытащи отсюда.
      Теперь благодаря своему импровизированному плавучему средству Лейни почувствовала себя гораздо увереннее.
      Сейчас она не видела Колли, так как оказалась спиной к платану, но голос его слышала так же отчетливо:
      – Как ты могла связаться с этими идиотами! Послушай, детка, если ты не захлебнешься, я задушу тебя собственными руками, когда вытащу!
      – Напугал до смерти, – пробормотала она и неожиданно хихикнула.
      Вновь поглядев наверх, она увидела лишь голову и плечи Колли; должно быть, он успел спешиться.
      – Колли, я хочу наверх. Сделай же что-нибудь.
      Голос ее дрожал.
      – Я понимаю. Ничего, скоро я тебя вытащу.
      Колли рассчитывал успокоить ее хоть немного, но, по правде говоря, ему было больно видеть, до чего докатилась его Лейни. Она была похожа сейчас на куклу, которую швырнули в воду. Она ни слова не сказала о своем страхе, но он-то знал, до чего ей страшно. Колли почти что видел, как дрожит она в темной воде и как пульсирует на ее шее жилка.
      Он перевел взгляд на столпившихся вокруг беспомощных кретинов. Здесь был Джек Грегори; он едва не обнял Колли – так обрадовался, что на выручку явился кто-то трезвый. Здесь его брат-близнец Марк и Ллойд Тейт, а также три женщины, которых Колли не знал. И еще Престон; этот стоял неподвижно, как восковая фигура, с того самого мгновения, когда Колли примчался к карьеру верхом на взмыленной лошади.
      Престон и Лейни.
      Но нет, сейчас не до этого.
      – Что ты здесь делаешь? Не суй нос в мои дела! Ты должен быть в Нэшвилле; вот и катись туда. Неужели ты думаешь, что без тебя мы не справимся? – крикнул Престон своему кузену, когда тот отошел от края обрыва. – Мы уже позвонили в полицию, и нам пообещали выслать спасательную бригаду. Ее…
      – Заткнись! – оборвал его Колли.
      Конь, должно быть, почуял царящую в воздухе панику и отпрянул от обрыва, когда Колли взялся за веревку, которую прихватил в конюшне, и попросту обмотал вокруг конского крупа. Затем он извлек из кармана джинсов соединительную скобу, которая еще пятнадцать минут назад мирно висела на гвозде в сарае.
      Пятнадцать минут. Четверть часа, как ни гнал он испуганного коня по полю, как ни мчался тот на сумасшедшей скорости. Очень долго… Все равно Уэй будет дольше добираться сюда на своей машине.
      Колли подошел к краю обрыва. Где же она?
      Сердце его тревожно сжалось, когда он закричал в пустую тьму:
      – Лейни!
      – Я здесь, – отозвалась она слабым голосом и тут же показалась у каменистой стенки карьера. – Я знала, что ты будешь здесь, и подплыла сюда.