– Я не оставлю папу, – слабо запротестовала Лейни, вцепившись в руку Торна.
Альберт поднял окровавленную ладонь.
– Один мертвец у нас уже есть. И я не хочу, чтобы Колли тоже умер. А ну шевелись, делай, что тебе говорят! – вдруг заорал он.
Могучая воля старого Ролинса вернула Лейни к жизни. Она выпрямилась и двинулась к выходу на непослушных ногах.
– Смотри не упади в обморок, – напутствовал ее Дьявол. – Ни о чем не думай, нигде не останавливайся. Дорога каждая секунда.
– Я постараюсь, – выговорила она.
«Этот кошмарный сон должен скоро кончиться. Я проснусь у себя в «Магнолии».
Впоследствии Лейни не могла вспомнить, как она добралась до джипа, как попала в город и отыскала врача. Перед глазами вставали только обрывки отдельных сцен.
Одним из самых ясных воспоминаний этих минут было испуганное лицо доктора Максвелла.
Она не смогла вновь войти в хижину Колли; обессилев, Лейни опустилась на колени у порога.
Альберт и доктор вынесли Колли, использовав вместо носилок матрас. Она вспомнила, как Колли говорил, что набил матрас свежей травой.
Он был без сознания. Ей ни разу не доводилось видеть его таким бледным.
Лейни поднялась, взялась за край матраса и помогла мужчинам отнести Колли к машине и уложить его.
Дождь уже прекратился, но все вокруг было мокрым. Как будто в крови, ошеломленно думала Лейни.
Больше всего ей запомнился миг, когда доктор вернулся в домик, чтобы накрыть ее отца брезентом.
Колли застонал и шевельнулся; Дьявол заботливо придержал его.
– Он… Он не умрет? – спросила Лейни.
Ей очень хотелось, чтобы маленький колдун все-таки оказался бессмертным. «Ну пожалуйста, Колли, не надо».
Альберт резко повернулся к ней. Его седые волосы были всклокочены, а лицо пылало яростью. В сером сумеречном свете уходящего дня пятна крови на его руках, как и на руках самой Лейни, казались коричневыми.
– Он не умрет. Этого я не допущу. А ты держись от него подальше, поняла меня? И если тебе когда-нибудь придет в голову опять сунуться к моему внуку, вспомни, что Джона Торна отправил в преисподнюю человек по фамилии Ролинс.
И тут – впервые – перед Лейни открылась страшная правда. Она вспомнила, как Колли бросился на ее отца. Бросился с единственным намерением – убить его. Она истерически всхлипнула.
– Колли его убил, – выговорила она, ни к кому не обращаясь.
Альберт Ролинс проигнорировал ее слова. Доктор Максвелл вышел на порог домика и плотно прикрыл за собой скрипучую дверь.
Лейни кинулась к нему с криком:
– Я не уйду отсюда!
– Не надо так, Лейни. – Доктор участливо взял ее под локоть. – Ты сейчас в шоке, это естественно. Поедем домой. Сейчас за твоим отцом приедет машина «Скорой помощи». А ты должна сейчас помочь матери, девочка. Тебе лучше поехать с нами, верь мне, Лейни.
И доктор мягко, но настойчиво повел ее к джипу.
Во всем виноват дождь. Долго Лейни уговаривала себя, что в смерти отца нет ни ее вины, ни вины Колли.
Полдня Лейни провела на небесах, а потом дождь низверг ее в ад на долгие годы.
Джон Торн и Альберт Ролинс приехали на плантацию в разгар непогоды, чтобы посмотреть, как чувствует себя табак под проливным дождем, не прекращавшимся несколько дней. Торн заметил дымок над хижиной Колли, повинуясь мгновенному порыву, схватил вилы и пошел в дом, чтобы узнать, какие бродяги туда забрались.
Эта часть правды была поведана шокированным обитателям Спрингса. Вторая же часть истории не имела с истиной ничего общего. Легенда гласила, что Торн не застал в доме никого – вероятно, тот, кто разжег огонь в камине, спрятался поблизости. Тогда Торн решил идти обратно, в темноте споткнулся и напоролся на вилы.
Никто не мог дать внятного объяснения присутствию Лейни на ферме Ролинса в тот момент, когда туда прибыла «Скорая помощь». По городу ползли невероятные слухи, задавались вопросы, ответа на которые так и не последовало.
Люди обратили внимание на то, что Джон Торн погиб вскоре после того, как поссорился с человеком с реки. И общественное положение Колли, как ни странно, только упрочилось. Отныне его стали считать безжалостным, а значит, имеющим силу, следовательно, опасным.
Наверняка никто ничего не знал, и потому разговоры множились. Зато в точности было известно, что Колли долгое время не появлялся в городе. Жители Спрингса представления не имели, что все это время Колли сам был на волосок от смерти.
Доктор Максвелл решил, что лучше всего будет сохранить в тайне тяжелое состояние Колли. Он лежал в комнате на втором этаже дома Альберта, доктор Максвелл регулярно навещал его, а сам рассказывал своим знакомым вымышленную версию обстоятельств смерти Джона. Так будет лучше для всех, заявил доктор Максвелл, и Дебора, поколебавшись, согласилась с ним. В самом деле, поняла она, не стоит доводить до всеобщего сведения, что Лейни была на месте происшествия.
Подобно всем старожилам города, шериф о многом догадывался, однако и он счел за благо принять на веру версию доктора, поскольку в этом случае не было нужды предъявлять кому-либо очень серьезное обвинение.
Таким образом, роль, которую Лейни сыграла в трагической гибели отца, осталась тайной для всех, но самой Лейни от этого не было легче. Каждую ночь она плакала у себя в комнате, а Дебора скорбела по мужу в своей спальне. Временами Лейни казалось, что она теряет рассудок.
Она все еще любила Колли и молилась о его выздоровлении, молилась богу, который, как она считала, предал ее. Но еще сильнее любви была в ее сердце ненависть к Колли. Она возненавидела его за то, что он совершил.
Разве возможно любить убийцу своего отца? Разве возможно сохранить любовь к себе после того, как ты стала причиной смерти близкого человека?
Она решила, что ей нельзя больше видеться с Колли Ролинсом. Она дала себе клятву убить свою любовь к нему.
Маленький колдун никогда не станет ее любовником или мужем.
Колли предпринял последнюю попытку поговорить с Лейни.
К тому времени прошло три долгих месяца, в течение которых Колли отчаянно боролся со смертью. Джон Торн страстно желал уничтожить парня с реки и почти добился своей цели.
Но силы постепенно возвращались к Колли. Со временем он начал вставать с постели и выходить из дома, но в Спрингсе не показывался.
Ни разу за все это время Лейни не приходила к нему и не справлялась о нем.
Колли не помнил, каким образом до него дошла весть о том, что Дебора продала дом на Мартин-Холлоу-роуд и переселилась в дом тети Оливии около «Магнолии». Но каким-то образом он, изнывающий от страха и глубокого ощущения вины, узнал об этом.
Он убил человека. И не просто какого-то человека, а отца Лейни. Колли твердил себе, что только защищался, и тем не менее понимал, что в мире умер не только Джон Торн. Колли знал, что любовь Лейни умерла.
Прежде чем окончательно отступиться, он предпринял последнюю попытку.
Придя в тот день в город, он старался выглядеть как можно лучше, потому что ему не хотелось предстать перед Лейни в облике чудовища, безжалостно расправившегося с ее отцом. Да и лямка комбинезона, в котором он обычно ходил, чересчур сильно давила на не до конца зажившую рану на плече.
Поэтому в то воскресенье он облачился в джинсы и белую рубашку. Глянув в зеркало, Колли обнаружил, что преобразился, и не только благодаря одежде. Он побледнел, похудел и стал гораздо старше.
В воскресные дни «Магнолия» открывалась в двенадцать часов, поэтому Колли явился туда с утра, надеясь застать Лейни и Дебору одних. Но когда он взошел на веранду и заглянул в дом, то понял, что совершил ошибку.
Ему не было известно, что набожные дамы имели обыкновение собираться утром у Деборы, прежде чем отправиться в церковь. А еще он не ожидал столь бурной реакции Лейни.
Она стояла за регистрационной стойкой, когда он открыл дверь. Увидев его, она непроизвольно вскрикнула:
– Нет!
Сидевшие здесь же, в холле, дамы удивленно подняли головы. Сдавленный возглас Лейни оторвал их от благочестивых размышлений перед службой.
Лейни отшатнулась от стойки, затем взяла себя в руки и сумела тихо выговорить:
– Уходи… Я не хочу тебя видеть.
– Я пришел поговорить с тобой.
Двигаясь как автомат, Лейни отвернулась и отошла от стойки.
– Мама, я не могу! Объясни ему.
Она всхлипнула, неожиданно сорвалась с места, пересекла холл и взбежала по лестнице.
Дебора, поколебавшись, подошла к двери. Колли вышел на веранду, она проследовала за ним. Он заметил, что за прошедшие три месяца постарел не он один.
– Прошу тебя, Колли, – заговорила Дебора, – не приходи. Лейни мне все рассказала.
Он упрямо тряхнул головой.
– Я хочу ее видеть. Потому что я ее люблю. Тогда я ничего не мог поделать.
– Сейчас это уже неважно, – мягко возразила Дебора. – Джона больше нет, и ее сердце больше не принадлежит тебе. Пожалуйста, уходи и не приходи больше в «Магнолию». Никогда.
Медленным взглядом Колли оглядел любопытные женские лица за стеклом, горшки с петуниями, висящие на стенах веранды, скорбную фигуру Деборы Торн.
Разве он не знал, что Лейни никогда не простит ему смерть отца?
Не говоря ни слова, он вышел из «Магнолии» и вернулся к реке.
На следующей неделе девятый вал пересудов и сплетен накрыл Спрингс.
Старик Ролинс намеревался после уборки урожая табака отправить Колли в Дэнвилл, штат Кентукки, на знаменитый конный завод Пола Хардинга, с тем чтобы Колли жил там постоянно.
Самому Колли не было никакого дела до этих планов.
Часть IV
ДЖИН И ПАМЯТЬ
Глава 11
Прошло двое суток, и буря, учинившая разрушения в «Магнолии», улеглась, как будто у природы уже не осталось сил на бесчинства.
Лейни вышла в сад тетушки Оливии, который удивительным образом не пострадал. Кукуруза даже вроде бы посвежела, налилась соками, словно бешеный ураган, обрушившийся на городок во вторник, пошел ей на пользу.
Набрав целое ведро початков для завтрашнего обеда, Лейни выпрямилась и направилась в тенистый двор.
Она работала без передышки, стараясь не задумываться о причинах собственного трудолюбия.
Дойдя до двери, ведущей в каменный погреб, она заметила какое-то движение. Она вздрогнула, но, по правде говоря, ничуть не удивилась, когда от ствола старого каштана отделилась фигура Колли.
Колли смотрел на нее в упор, и на его лице ничего нельзя было прочесть.
– Ты знала, что я приду. – Говорил он негромко, но очень спокойно и уверенно. – Ты это знала еще в субботу, когда была с Престоном у карьера.
– Да, – почти беззвучно призналась Лейни.
– Я обещал себе, что не стану бороться за тебя.
Голос его вдруг сделался очень низким и твердым, как камень.
Лейни почувствовала, что разучилась понимать его, его язык. Она подумала, что настала пора прощаться. Навсегда.
А небо было чистым, как в первый день творения. В воздухе стоял густой аромат роз, а над головой затянула песню какая-то птица.
– Но я вспомнил, что ты много лет любила меня, Лейни.
Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Я иногда забываю обо всем, что было, и думаю, что все еще люблю, – ответила Лейни, помолчав. – Мне больно видеть тебя, Колли.
Задумавшись, он опустил голову. А потом сделал шаг вперед. Он был теперь так близко, что она разглядела холодный блеск серебряного свистка у него на груди.
Колли протянул руку и взял из ее ведра початок кукурузы.
– Когда-то ты обвинила меня в том, что я работаю двадцать четыре часа в сутки. Смотри, Лейни, уже сумерки, а я застаю тебя за работой. Как ты думаешь, почему я изводил себя работой?
Она машинально покачала головой.
– Разве ты не догадываешься? Да чтобы не думать о тебе и о том, что я совершил в тот день в хижине.
Лейни отвернулась, даже не отдавая себе в этом отчета. Нельзя, чтобы ей что-нибудь напомнило о смерти отца.
Но Колли твердо взял ее за локоть, а другой рукой забрал ведро.
– Нет, Элейна. Отложи работу. Пожалуйста, удели мне этот вечер.
Он поставил ведро у двери в каменный погреб, потом выпрямился и развернул ее лицом к себе. И опять ее синие глаза встретились с парой неистово-черных.
– Когда-то я думал: пройдет время, ты забудешь, и так будет лучше для всех. Я ошибся. Ты не забыла, и лучше не стало. Значит, сегодня нам с тобой надо вспомнить. Даже если ты возненавидишь меня еще сильнее. Сегодня – мой последний шанс.
За его совершенным внешним спокойствием угадывалась буря эмоций. Ей передавалась его боль, его обида, его тоска.
– Тогда говори, – неожиданно для себя сказала Лейни. – Один раз я позволю тебе вернуть меня в прошлое. Один-единственный раз, Колли. Один раз, и все. Мне слишком больно думать о том, что я потеряла все. Не только папу, но и тебя тоже.
Колли вздрогнул: она высказала то глубинное, что таилось в его душе.
– Я убил Джона Торна.
Лейни вскрикнула, пораженная его прямотой, и его пальцы впились ей в плечо, не давая отвернуться снова.
– Вот видишь? Я сказал это вслух. Через три года.
Каким-то образом она нашла в себе силы поднять руки и прикрыть ладонями лицо.
– Я не собирался ничего говорить. Да только вот сказал. Я просто жил и вдруг оказался в крови. Чарли говорил мне как-то, что жизнь сурово обошлась с Дьяволом, и потому, мол, он так суров. В те времена, когда у меня была ты и моя река, я его не понимал. Но с тех пор я многое пережил.
– Перестань, Колли. – Лейни уткнулась лбом в его теплое плечо. – Чего ты хочешь от меня?
Он молчал и заговорил только тогда, когда она подняла на него глаза:
– Я хочу от тебя самой великой милости, которую человек может оказать человеку. – Он с мольбой заглянул ей в глаза. – Я хочу, чтобы ты простила меня.
– Я могу сказать тебе, что постараюсь. Этого достаточно?
Он молчал.
– Или ты желаешь услышать, что я все еще люблю тебя?
Слишком ясно прозвучали эти простые слова в прозрачном прохладном воздухе.
– Да. Если только это правда, – ответил Колли.
– А какая тебе разница, Колли? Даже если я скажу все, чего ты хочешь, что это изменит? Мы будем так же далеки друг от друга, как и сейчас. Разве ты не понимаешь, маленький колдун? Я не могу тебя ненавидеть. Но уйти к человеку, который убил отца, это значит предать маму, мой дом. Себя.
Он резко отпустил ее. Гнев вскипал в его груди.
– Да ведь он хотел убить меня, а возможно, и тебя.
– Папа ни за что не поднял бы на меня руку.
– Этого ты не можешь знать. Он опять оказался в прошлом в тот день. Он видел свою первую дочь и другого мужчину. Того, кто в самом деле заслуживал смерти.
– Я знаю, что случилось с Бет. Мама мне рассказала. Но я не верю, что он действительно хотел…
– Убить меня?
Лейни не могла найти ответа.
– Ты так же долго страдала бы из-за меня? И так же жестоко отплатила бы ему за мою смерть?
– Не знаю. Ты убил его. Не ранил, не попытался остановить. Как же ты его ненавидел, Колли?
Ее слова обожгли его. Жар устремился внутрь, в глубины сердца.
– Во мне не было ненависти. Можешь не верить мне, но это так. Я даже хотел, чтобы он лучше ко мне относился – все из-за тебя. – Он помолчал и потер щеку, морщась от воспоминаний. – Я не могу как следует оправдаться перед тобой, Лейни, потому что почти ничего не помню. Не помню, что было после того, как он меня ударил. Я упал. Слышал, как ты кричала. Он ударил тебя. И я пытался его остановить. Нет, Лейни, не задавай мне вопросов. Я все тебе расскажу и так. Наверное, я вправду понял, что убью его, когда он ударил тебя. Я это видел. А потом – провал. Потом я помню, как Дьявол стоял надо мной и бормотал ругательства. Кровь помню. Я не сразу понял, моя это кровь или нет. А потом я увидел тебя. Ты поднималась с пола, опираясь на край кровати, и я подумал: слава богу, она жива, она идет ко мне.
Лейни прислонилась к дереву. Ее ногти судорожно царапали кору.
– Хорошо, что ты вспомнил про деда, – сказала она, видя, что Колли умолк и ждет отклика. – В тот день я тоже стала звать его Дьяволом. Я увидела то, что давно было ясно всему городу. Он сказал, что папа отправился в преисподнюю. И он был рад, что ты… что ты убил папу. Он умеет ненавидеть, проклятый старик. А ты – его кровь и плоть.
Колли вздрогнул.
– Я ничего этого не знал. Целую неделю я не вставал с постели и целый месяц не выходил из дома, потому что если бы кто-нибудь из города увидел меня, то сложил бы два и два и многое понял. Дьявол сказал, что тебе хотелось, чтобы правда выплыла наружу. Я не мог ему не поверить, ведь ты так и не пришла, не поинтересовалась, жив я или умер. Послушай, разве надо тебе говорить, что я отдал бы правую руку, лишь бы не было того дня? Лейни, милая, разве я хотел, чтобы смерть твоего отца встала между нами?
«Что-то здесь неправильно, – думала Лейни. – Это я пострадала, пострадала несправедливо, я, а не он».
Она поднесла руку к горлу, говорить было все труднее.
– Мы с мамой лишились тогда всего. Сначала папы, потом дома. Нашей привычной жизни. И с каждой новой утратой я ненавидела тебя все сильнее. – Помолчав, она добавила: – Ты больше не мой, Колли. Оставайся с той женщиной, с которой ты пришел в «Магнолию».
Она обязана была высказать все до конца, даже если слова подобны смерти.
– Мне не нужна Рейчел.
«А мне не нужен Престон, – подумала Лейни, – да только нет у меня выбора».
Колли шагнул к ней, пошатнулся; его рука задела ее плечо, и ее словно бы пронзил электрический разряд. Каждая клеточка ее тела трепетала. Отчаянным усилием Лейни заставила себя не закрывать глаза, не прикасаться к нему, двигать губами, чтобы говорить, а не целовать его, позабыв обо всем. – Лейни, я многое могу для тебя сделать, – продолжал Колли осипшим от волнения голосом. – У меня есть деньги. Они твои. Как всегда. Я знаю, у тебя много проблем с «Магнолией». Я все могу уладить. Дай мне шанс. Прости меня. И полюби опять.
– Нет.
У него перехватило дыхание. Лейни захотелось, чтобы он вышел из себя: с ним проще иметь дело, когда он бушует от ярости и не владеет собой.
– Мои деньги ничем не хуже денег Престона! – рявкнул он.
– С деньгами Престона не связана память о прошлом, – возразила Лейни.
Ей в голову не пришло отрицать, что за ее отношениями с Престоном стоят именно деньги.
– Со мной тебе будет лучше, чем с ним.
– Где будет лучше? В постели?
– Везде. И в постели тоже. – Колли тоже говорил с трудом, он задыхался. – Когда мы с тобой до конца узнаем друг друга, то забудем о пропасти, которая почему-то легла между нами. – Он протянул руки, чтобы обнять ее; она отпрянула, и Колли окончательно потерял голову. – Не убегай. Ты столько лет убегаешь от меня. Ты бежишь от меня к
нему! Я…
Он не договорил, а обхватил ее крепкими руками, прижал к себе и со звериной страстью впился в ее губы.
Лейни знала, что нужно бороться, нужно сражаться за себя…
Она не стала.
Колли был силен, а отчаяние и злость учетверили его силу. Он был груб. А ведь когда-то, например, в карьере Ло-Джо и еще раньше, в грезах Лейни, он был нежен. А сейчас он предстал перед ней другим. Ее губы заныли от боли, и он не дал ей возможности оттолкнуть его язык.
Ее кожа горела везде, где к ней прикасались его губы, его руки, его тело.
Лейни уже не знала, где она. Она просто с Колли, а значит, посреди кружащегося в бешеной пляске мира.
Этого мало, мало. Бери ее всю, думал Колли, когда был еще способен думать.
Он прервал поцелуй, но сжал ее так, что, кажется, захрустели ребра. Он целовал теперь ее глаза, щеки, шею. Она извивалась у него в руках, запрокинув голову назад и крепко зажмурившись.
Он не отпустит ее.
Но где же ее ненависть? Лейни касается его и почему-то жмется к нему, а не отталкивает.
Ее рука легла ему на затылок, пальцы взъерошили волосы. Он опустил голову, потерся щекой о ее подбородок, глаза их, пылающие негасимым огнем, встретились, и его дыхание обдало ее жаром.
К нему, только к нему…
– Колли… Колли…
Здесь же, у этого погреба, он впервые целовал ее три года тому назад. И сейчас земля уже царапала ей спину, а горячее тяжелое тело накрыло ее целиком.
Ему нужно место, куда он сможет отнести ее и сделать своей. Слиться с ней. Войти в нее.
И в этом сладком забытьи он найдет мир и любовь. Она будет принадлежать ему.
Колли поднял ее, не отрывая губ от ее груди.
«Магнолия» – гостиница. Значит, в ней полно комнат, и в каждой из них есть кровать. На которую можно положить Лейни. Чтобы лечь рядом с ней.
Он не помнил, как пересек двор и нашел в давно сгустившейся темноте заднее крыльцо. Важно то, что он все же вошел в дом с Лейни на руках, озираясь, как лев, готовый драться за законную добычу.
Колли не думал о том, что он – в «Магнолии», что этот дом враждебен ему, этот дом готов обрушиться на него всеми стенами. Колли вошел без колебаний.
А она уцепилась за его шею, и уже ее язык скользнул между его губ, и пальцы ее мяли воротник его рубашки…
– Боже, – выдохнул он, остановившись возле ближайшей двери на верхнем этаже.
Стоило ему нажать на ручку, как дверь открылась.
И тут Лейни опомнилась.
Она содрогнулась и соскочила с рук Колли. А он смотрел на нее, слепой от страсти.
Она рвалась к нему так долго, что собственный голос, как ножом, ударил ее по сердцу:
– Не надо.
Он не понял слов. Его бешеные глаза все так же пожирали ее.
– Колли, не могу я, – прошептала она, собирая все свои силы.
Его надо остановить. Необходимо.
– Я уезжаю с Престоном, – выпалила Лейни. – Ты понимаешь, Колли? Я с ним сплю.
Лицо Колли перекосилось, словно он неожиданно для себя сделал большой глоток неразбавленного спирта.
– Так я и знал, что Престон тебя не оставит, – просипел он. – Говорил я Дьяволу, что от запретов он только распаляется. Но ты же не любишь его, Лейни. Ты меня любишь, меня. – Он резко оттолкнул ее, и она ухватилась за дверной косяк, чтобы сохранить равновесие. Глаза Колли сверкали в темноте, как у кошки. Он тяжело дышал. – Ты расходуешь жизнь, обвиняя меня, хотя знаешь, что я был бессилен. Между нами стоит не один твой отец. Господи, да будь между нами тысяча отцов! Нет, Лейни, ты просто убиваешь и себя, и меня.
– Колли, я не в силах забыть. Это мой отец. И он всегда будет стоять между нами. Я не могу не помнить, что он не хотел видеть нас вместе.
Он прошел в комнату, оперся рукой о стену и сделал несколько глубоких вдохов, стараясь взять себя в руки.
– Лейни, он мертв.
– И я помогла его убить! – выкрикнула она, не замечая, что плачет в голос. – Я не должна была приходить к тебе. Я не послушалась его, и из-за этого он убит.
Колли выпрямился, но, поколебавшись, опустил голову и заговорил медленно и проникновенно:
– Лейни, разве мы с тобой уже не наказаны? Я предлагаю тебе выход. Будь со мной. Я буду любить тебя, а потом ты сама поймешь, что мы с тобой – всего лишь два человека, которые не могут быть в этой жизни счастливы друг без друга. Произошел несчастный случай. Если бы он не нашел нас тогда, мы полюбили бы друг друга до конца. Мы были бы вместе.
– Но так не вышло, – возразила Лейни шепотом. – А теперь все по-другому. Колли, вон в той комнате… – Она указала в дальний конец коридора. – В той комнате я отдамся Престону.
– Ты отдаешь ему себя без любви? Почему?
– Послушай, Колли, у меня есть свои причины поступать именно так, как я поступаю. Наши с тобой отношения здесь ни при чем. Я могу лечь в постель с Престоном, если захочу.
Она говорила, как сильная женщина, уверенная в себе, не запинаясь и не подбирая слов. Но это были чужие слова.
Оба они долго молчали, не глядя друг на друга.
– В чем причина, Лейни? Деньги? Или тебе просто нужен мужчина? А может быть, ты хочешь сделать мне больно? – По его голосу Лейни поняла, что он сломлен. – Хорошо, Лейни. Если так, делай то, что задумала. Делай, не останавливайся. Может быть, ты поймешь, что не права, когда увидишь меня истекающим кровью. Может быть, тогда ты простишь и мне, и себе смерть Торна. Может быть, после этого ты опять захочешь быть со мной. Ты придешь тогда ко мне, как я сейчас пришел к тебе, покончив с другой женщиной. Я шел к тебе и думал о том, как буду умолять тебя: прости, что другая…
Голос его оборвался.
– Это невозможно. Меня здесь не будет. Я уеду. С ним, Колли.
Наверное, только теперь он посмотрел правде в глаза.
– Ты не сможешь жить вдали от «Магнолии». Ты ведь такая же, как Дебора и Оливия.
– Я знаю. – Лейни сокрушенно кивнула. – Я думала об этом. И тем не менее я уеду. Я научусь жить иначе, ведь я еще молода. И я не вернусь, разве что буду приезжать в гости. Уезжать всегда тяжко, правда, Колли? Но одному из нас необходимо уехать. Когда ты вернулся, я поняла, что не смогу видеть тебя и безнадежно стремиться к тому, чего у меня никогда не будет. А когда я уеду с Престоном, у меня будет все, что мне нужно.
Наступило мертвое молчание. Лишь много времени спустя Колли прижался лбом к стене. И неожиданно рассмеялся.
– Наверное, я должен был его убить там, у карьера. Он не увезет тебя, Лейни. Он не получит того, на что рассчитывает. Знаешь, сколько у него было женщин? Не счесть! Завтра утром его уже не будет в Спрингсе, я тебе обещаю. И ты останешься одна. А еще буду я. Ты и я. Мы останемся здесь умирать.
– Перестань, Колли, – вздохнула она. – Ты так ничего и не понял. Он предложил мне выйти за него замуж. Может быть, он многим до меня делал предложение?
К этой новости Колли не был готов. Лейни видела, как глубоко поразила его, но… Что ж, если нужно быть безжалостной, чтобы остановить его…
– Этого не будет, – пробормотал Колли.
Он уже ни в чем не был уверен. Престон упрям и настырен. Может, он и впрямь решился сделать предложение, лишь бы досадить кузену. А полюбить Лейни легко. Это Колли мог утверждать по собственному опыту.
– Ты боишься, что он на мне женится, – медленно произнесла Лейни.
Колли сдался.
– Да, боюсь. А знаешь, почему? Меня в Спрингсе называют зверенышем и дикарем; это, наверное, правда. И все-таки тебе, Лейни, было бы лучше со мной, а не с ним.
Глава 12
– Ты никуда не уйдешь.
Престон замер у двери кухни и удивленно оглянулся.
– Колли?
Он окинул насмешливым взглядом кузена, поднявшегося рывком с шезлонга, стоявшего в углу задней веранды. На белой майке Колли темнели пятна пота, а джинсы были перепачканы землей.
– Как дела на табачных полях, братец?
Колли проигнорировал издевательский вопрос.
– До сих пор я работал как вол, чтобы забыться и все забыть, – проговорил он, глядя Престону в глаза. – Но теперь я передумал.
Его решительные черные глаза были похожи на кусочки угля. Престон отступил на полшага.
– Что именно ты собирался забыть?
Его слова отдались зловещим эхом в кухне, которую Надин до блеска отмыла перед выходными.
– Я слышал, что у тебя есть определенные планы насчет Лейни.
Тщательно обдумав услышанное, Престон решил засмеяться. Когда-то этот самодовольный смех заставил бы Колли броситься на двоюродного брата с кулаками, но он за последнее время научился владеть собой. Он уже не был наивным диковатым мальчишкой, которого так легко выводил из себя умный, роскошный Престон, старший брат. На этот раз Колли решил сыграть по тем правилам, по каким играл бы на его месте сам Престон или его отец Джеймс.
– Ну да, у меня есть некоторые планы, и они касаются твоей подружки. Сегодня вечером она ляжет со мной в койку.
Невидимая рука сжала горло Колли.
– Кстати, хочешь оказать мне услугу, братец? Что нравится этой малышке? Ах да… – Престон щелкнул пальцами, как будто внезапно припомнив. – Я забыл. У вас ведь до этого не доходило?
Колли до боли стиснул кулаки.
– И у тебя до этого не дойдет, – сказал он. – Я не допущу. Ты над ней не надругаешься. Ты даже не дотронешься до нее.
– Дурак ты, Колли. Какого черта ты бесишься из-за женщины, которой ты не нужен?
– Престон, я лучше тебя знаю Лейни; я знаю, кто ей нужен, а кто нет. И мне плевать, если я кажусь тебе дураком. Я не верю, что у тебя хватит благородства, чтобы повести себя как должно. Благородства в тебе нет ни на грош. Но я сейчас объясню тебе, почему тебе лучше оставить Лейни в покое. В Джорджии я узнал о тебе гораздо больше, чем мне хотелось знать. Я наткнулся на одного букмекера, который, как выяснилось, довольно близко был с тобой знаком. Дьявол тогда рвал и метал по поводу девушки, так что у меня не было резона открывать ему глаза на твои проигрыши на скачках. Тому букмекеру мне тоже пришлось заплатить. Он, кстати, обошелся мне гораздо дороже, чем скандал с девушкой.
Щека Престона дернулась. К такому повороту дела он явно не был готов.
– Выходит, ты в те две недели в Атланте зря времени не терял? От души за мной шпионил, да?
– На тебя мне плевать, Престон. А вот Лейни – иное дело. Она мне небезразлична. Ты ее не любишь, это сразу видно. Поэтому ты немедленно уберешься из Спрингса и не притронешься к ней. И больше сюда не приедешь. А если тебе все-таки вздумается протянуть к Лейни лапы, я тут же поделюсь с Дьяволом кое-какой информацией о тебе.
– Черт подери, ты ничего не сможешь доказать! Можешь говорить, что хочешь.
Хорохорится Престон, с удовлетворением отметил про себя Колли.
– Мой тебе совет: уезжай из города. Можешь считать, что я оказываю тебе услугу. – Колли изо всех сил старался говорить сдержанно. – Дьявол ненавидит Блэкбернов. Он не допустит, чтобы ты спутался с девушкой из их семейства. И Джеймсу его расположение дороже всего, что бы ты ни говорил. И ни тебе, ни ему не нужно, чтобы все деньги Дьявола достались мне, верно? Так что послушайся меня, будь паинькой и оставь в покое Лейни.
